Текст книги "На берегах Ганга. Торжество любви"
Автор книги: Грегор Самаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Грегор Самаров
На берегах Ганга
Торжество любви
Часть 1
I
Насчет лорда Торнтона Гастингс прислал капитану Синдгэму точные инструкции. Гастингс писал, что лорд Торнтон явился в Калькутту не как простой турист. Он уверен, так писал губернатор своему поверенному, что лорд прислан в Индию для сбора материалов по просьбе своего дяди, Генри Дундаса. Поэтому капитан должен любезно принять лорда и обращаться с ним с самой изысканной корректностью, всеми способами облегчая ему изучение Индии. Однако капитан должен внимательно следить, чтобы лорд Чарльз не завязал непосредственных сношений ни с чиновниками компании, ни тем более с войсками и с туземцами, как с индусами, так и с магометанами. Наверное, Филипп Францис советовал ему обращаться к ним, где он мог бы собрать жалобы и претензии на губернатора и, кроме того, сговориться с чиновниками, главными офицерами и войсками, чтобы вторая попытка его свержения с губернаторской должности, которую когда-то предприняли Клэверинг и Францис, увенчалась успехом. Капитан должен заботиться, чтобы лорд Торнтон ни с кем не виделся и под видом вежливого внимания всюду сопровождать его. Если лорд будет заметно уклоняться от надзора, прямо отказываться от него или нашлись бы основание и доказательства в тайных сношениях его с туземцами, чиновниками или войсками, то капитан может воспользоваться своими полномочиями и арестовать лорда. Особенно же необходимо следить за перепиской лорда Чарльза и в случае нужды конфисковать ее. Все же письма лорда Чарльза, адресованные Дундасу или Францису, должны задерживаться и пересылаться губернатору.
Во всякое другое время такая инструкция пришлась бы капитану по душе, он способен был выполнить подобное поручение с должной решимостью и энергией. Однако теперь, когда он начинал жить новой жизнью, полной счастья, такая борьба с противником, в коварстве и хитрости которого он не сомневался, оказалась ему и тяжела, и противна, так как поглощала все его время и внимание. Но, несмотря ни на что, он с полным рвением принялся за исполнение возложенного на него поручения, чтобы еще раз доказать свою безусловную преданность губернатору!
Скоро он заметил, что лорд, хотя и искал общества Маргариты, но все же прилагал старание разведать про все. Узнав у леди Гастингс, кто относится к знатным жителям Калькутты, он дал понять, несмотря на осторожность вопросов, что до известной степени знаком с обстоятельствами. Капитан попросил Марианну приглашать в резиденцию знатных индусов и магометан, чтобы они могли познакомиться с гостем губернатора. Обыкновенно при разговорах с ними он стоял около лорда и видел, что его в высшей степени вежливый, но все же заметный надзор очень неприятен лорду Чарльзу.
Когда же лорду Чарльзу пришлось делать визиты в дома индусской знати, капитан поручил доверенным слугам внимательно наблюдать за каждым шагом Торнтона и докладывать ему. Как только лорд Чарльз появлялся во дворе, чтобы сесть на лошадь или в паланкин, собираясь ехать в гости, сейчас же являлся капитан, всегда готовый к услугам, с предложением сопровождать его. Лорд хотя и протестовал, но не мог отделаться от капитана, принимая его заботу со снисходительной вежливостью знатного барина к лакею, которую горько чувствовал Синдгэм, и часто в его взгляде вспыхивал огонь, заставлявший вспоминать ужасного Раху. Капитан терпел его поведение с мрачным спокойствием и высокомерию англичанина противопоставлял лишь холодную гордость.
Лорд действительно неоднократно посещал бюро правления, осведомляясь о положении индусского управления, что вполне соответствовало будущей парламентской деятельности лорда. Но и тогда капитан не оставлял его, знакомя с чиновниками, поясняя и дополняя их информацию. Точно так же не удавалось лорду Чарльзу, несмотря на его многократные попытки, побывать одному в форте Вильям, после того как капитан Синдгэм проводил его туда и познакомил с комендантом и офицерами: лишь только он садился на лошадь, тотчас возникал капитан Синдгэм в полной форме, чтобы его сопровождать в форт, или же встречался ему на дороге.
Неустанная опека и надзор должны, казалось бы, озлобить и утомить молодого надменного англичанина, который чувствовал себя здесь, в колониях, до известной степени хозяином. И капитана тяготила такая служба, отнимавшая у него время побыть с Маргаритой. Видимое внимание, оказывавшееся лордом прекрасной дочери губернатора, заставляло капитана ощущать ту разницу, которая существовала между ним и знатным, богатым англичанином, будущим пэром государства. К тому же он чувствовал, что лорд как бы подчеркивал и своим поведением напоминал расстояние, отделявшее Синдгэма от падчерицы всемогущего и знаменитого Уоррена Гастингса. Между молодыми людьми, которых и во дворце, и во всей Калькутте почти всегда видели вместе, развивалась глубокая неугасимая ненависть.
Маргарита, конечно, замечала проницательным взглядом любви все, что происходило в душе ее возлюбленного, бесконечно этим мучилась и именно оттого никогда ничего не говорила капитану в те короткие минуты, когда они оставались одни.
Как-то вечером капитан послал извиниться, что не будет обедать, так как ему нужно отослать губернатору донесение. Он охотнее всего выбирал для необходимой ему работы обеденное время, когда лорд сидел вместе со всеми за столом и капитан мог освободиться от наблюдения за ним. Отсутствие капитана за обедом и в гостиной леди Гастингс считалось вполне естественным. Оживленный и веселый, лорд Торнтон сумел увлечь своим разговором все общество. Даже Маргарита выглядела сегодня веселее и менее стеснялась, чем всегда, освободившись от тяготившего ее страха.
Она разговаривала с лордом Чарльзом раскованнее, вступала в споры, которые он заводил, и даже возражала в веселом тоне на некоторые шутливые замечания, обращенные к ней.
После обеда все встали из-за стола очень оживленные и, как всегда, отправились в парк любоваться красотой ночной природы. Лорд Чарльз предложил свою руку Маргарите, Марианну же окружили несколько офицеров и члены совета. Вскоре Маргарита очутилась одна с лордом Чарльзом на широкой аллее манго, ведущей к большому пруду, у которого капитан прощался с Маргаритой перед своей поездкой и где он сказал ей первое слово любви.
Маргарита смутилась, и первым ее желанием было повернуться и бежать, но она сдержала себя.
Они дошли до прудов, окруженных гигантскими деревьями, и тихая гладь их предстала перед ними при блеске звезд. Цветы лотосов распространяли свой сладкий аромат. Лорд Чарльз подошел к мраморному берегу и остановился, очарованный чудесной красотой природы. Маргарита погрузилась в дорогие воспоминания о своем любимом и забыла обо всем. Очнувшись, она увидела лицо лорда, глаза которого с особым блеском смотрели на нее.
– Трудно жить в этом доме, – сказал он, – промолвить друг другу хоть слово наедине, и даже, мне кажется, – прибавил он с горечью, – здесь следят за каждым моим шагом.
Маргарита молчала. Ею опять овладело бессознательное желание бежать, и она снова подавила его.
– Я должен, – продолжал лорд Чарльз, – воспользоваться редким и ценным случаем находиться с вами наедине, чтобы сказать вам то слово, которое уже давно у меня в сердце.
Маргарита не знала, что делать. С улыбкой на устах, но дрожащим голосом она произнесла:
– И именно здесь, лорд Чарльз? Неужели каждый день не встречается удобных случаев?
– Есть слова, – отвечал он своим важно-спокойным тоном, – которое должен слышать лишь тот, кому они предназначены. Здесь цветы лотоса, дышащие на нас своим дивным ароматом, а лотос, как я слышал, по поверью индусов, цветок любви, и поэтому здесь я хочу сказать то слово, которое готово вырваться у меня из сердца.
Он нагнулся над водой, сорвал один из красных цветков – и передал его Маргарите.
– Пусть вам этот цветок за меня скажет то слово, которое я до сих пор скрывал в себе, но которое рвется наружу, слово той любви, которая горит и цветет в моем сердце…
– Сэр Чарльз! – воскликнула она в отчаянии. – Что вы говорите? Я, право, не понимаю вас…
– Разве мое слово слишком смело? – спросил он. – Я говорю вам вполне искренно. Жизнь моя будет посвящена исполнению его. Я предлагаю вам свое сердце и свою руку, чтобы идти с вами по дороге жизни, ведущей к высотам славы и чести. Разве моя рука недостаточно благородна, чтобы предложить ее баронессе Имгоф, приемной дочери Уоррена Гастингса? Возьмите этот цветок, с ним я вам предлагаю корону пэра…
– Пойдемте назад, – воскликнула Маргарита. – Я не хочу, я не смею слушать вас!
– Но отчего? – спросил лорд Чарльз. – Разве язык моей любви и моего уважения к вам оскорбителен? Я знаю, что сэр Уоррен Гастингс, ваш приемный отец, горд, точно он король Индии, но думаю, что и он не найдет мое сватовство слишком дерзким.
Он взял руку Маргариты и просунул цветок лотоса между ее нежных пальцев. Маргарита вырвалась, и цветок упал на землю.
Послышались шаги. Перед ними точно из-под земли предстал капитан Синдгэм. Маргарита затрепетала: капитан, наверное, все слышал, если смог так близко подойти незамеченным, и она боялась столкновения между женихом и лордом, которое легко могло произойти при ненависти соперников. Но лицо капитана оставалось веселым. Он вежливо поклонился и сказал совершенно спокойным голосом:
– Я так и думал, что найду кого-нибудь здесь, у пруда с лотосами. Не правда ли, лорд Чарльз, великолепное место! Здесь соединено почти все сказочное очарование Индии, и не правда ли, вы почувствовали, что красота природы никогда так сильно не действует, как в ночной тиши при таинственном мерцании звезд?
Лорд смертельно побледнел, в глазах его сверкнул дикий гнев, а губы задрожали.
Маргарита, как бы заклиная, подняла руку и сделала шаг вперед, точно желая броситься между молодыми людьми, но лорд вполне овладел собой. Он понял, что на вежливый поклон капитана недостойно и смешно отвечать в оскорбительной форме, тем более встреча могла произойти совершенно случайно, и он не должен допустить, чтобы какой-то офицеришка превзошел его в самообладании и уверенности.
– Мы несколько отошли от всех, – проговорил он. – Пожалуй, пора идти искать леди Гастингс.
– Мне кажется, – так же спокойно и вежливо возразил капитан, – что я слышу голос нашей хозяйки… Они, верно, скоро придут сюда. Смотрите, валяется цветок лотоса, – продолжал капитан, нагибаясь и подымая цветок, выпавший из руки Маргариты. Лорд сделал движение, как будто хотел вырвать его из рук капитана. – Бедный лотос, ты не должен увядать в пыли, – приговаривал капитан, – если ты для народа служишь символом жизни и любви, красоты и правды, то тебе подобает, как и человеку, распускаться в священной воде, из которой ты произрастаешь!
Он далеко в воду откинул красный цветок и впервые пристально взглянул лорду в глаза. Взгляды их встретились, как шпаги.
Маргарита все время стояла с опущенным взором. Она облегченно вздохнула, видя, что все мирно закончилось, и поспешила навстречу своей матери, которая появилась в аллее. Все общество опять соединилось. Леди Гастингс заговорила с лордом Торнтоном. Маргарита быстро подошла к капитану.
– Ты слышал?
Он молча наклонил голову.
– И ты мне доверяешь? – спросила она. – Ты уверен, что нет ничего в мире, что могло бы затмить твой образ в моем сердце?
– Бывает ли любовь без доверия? – спросил он так же шепотом, как и она. – Я верю всякому твоему слову, но я нахожу, что без борьбы нельзя обладать ценным сокровищем и надо защищать свою любовь, как садовник охраняет чудный цветок от ветра, бури и непогоды.
Она взяла его под руку, и все вернулись на веранду.
Когда лорд увидел, что Маргарита с капитаном немного отстали от других, в его глазах снова вспыхнул угрожающий огонек, опять содрогнулось его побледневшее лицо, но он, улыбаясь, простился с дамами, с холодной вежливостью раскланялся с остальным обществом и ушел в свои комнаты.
Капитан чувствовал теплое пожатие руки Маргариты, но все же неприятное ощущение беды повисло у него над головой. Так ясно, как сегодня, он еще никогда не чувствовал той разницы, которая существовала между ним, парием без имени, и высоким лордом Торнтоном, будущим пэром Англии.
– Лорду не надо, – пробормотал он, глядя из открытой двери своей комнаты в парк, – страшной борьбой покупать себе право смотреть на Маргариту; у него есть даже право смотреть на нее сверху, и он может предлагать ей пэрство. Но ничто на свете не смеет стать между мной и моим счастьем…
Зловещий огонь вспыхнул у него в глазах, как некогда в глазах ужасного Раху, отправлявшегося на борьбу с человеческим обществом, которое его отвергло. Вдруг он услыхал тихое шуршание в кустах и рассмотрел при свете звезд очертание темной фигуры. В один миг прыгнул он в свою комнату, схватил пистолет, щелкнул курок.
– Стой! – крикнул он. – Стой, или смерть тебе!
Но темная фигура не остановилась, она неслышно подошла к нему, и тихий голос проговорил на ломаном английском языке:
– Не бойтесь, благородный господин, и опустите ваше оружие. Кто бы посмел вступить в дворцовый парк с дурными намерениями и приблизиться к вам, храбрейшему из храбрых, который тигру и льву смотрит в глаза и не отступит перед змеей? Позвольте мне войти и выслушайте меня. У меня есть к вам письмо!
Незнакомец подошел к лестнице и почти неслышно поднялся по ступенькам. Перед капитаном стоял человек с коричневатым лицом и седеющей бородой, одетый в простонародный костюм. Глаза незнакомца блестели из-под низко надвинутой головной повязки.
– Кто ты? – спросил капитан, держа дуло своего пистолета почти у груди незнакомца и следя глазами за каждым его движением. – Ни шагу дальше, и если ты меня знаешь, то тебе известно, что я не угрожаю напрасно. Кто ты?
– Имя мое Хакати, – прозвучал ответ, – бедный фокусник, который проезжает через страну и путешествует от Гималаев до Мадраса и Мизоры, где царствует теперь после внезапной смерти его отца Типпо Саиб.
Капитан все еще держал свое оружие наготове. Незнакомец заметил, что дуло пистолета задрожало, и в углах его глаз сверкнула коварная радость.
– Хакати? – спросил капитан, качая головой. – Я тебя не знаю.
– Возможно, благородный господин, но я пришел не для того, чтобы искать у вас чего-либо. Позвольте войти и выслушайте меня. В густых кустах, которые нас окружают, могут оказаться уши посторонних.
Капитан, пятясь, вошел в свою комнату. Незнакомец последовал за ним.
– Стой там, – приказал капитан, указывая незнакомцу, назвавшему себя Хакати, на место, которое освещалось подвешенной под потолком лампой, сам же он сел на диван. Тяжелый стол с мраморной доской отделял его от незнакомца. Он все время держал пистолет перед собой, а с бокового стола приблизил к себе длинный кинжал.
– Оружие не понадобится вам, – предупредил Хакати. – Неужели вы меня считаете таким дураком, что я захочу напасть на вас здесь, где один ваш оклик приведет в движение сотни слуг.
– Говори же, – велел капитан, не выпуская оружия из рук, – у меня нет ни времени, ни охоты долго тебя слушать. От кого твое письмо?
– Письмо от человека, не знавшего страха, как и вы, перед которым трепетали все, кто к нему подходил, и даже тигр отступал перед ним с ужасом и змея уползала в свою пещеру. Это письмо от Раху! Гордые брамины изгнали его к париям, но он поклялся отомстить браминам и, главное, могущественному Нункомару. Он сдержал свою клятву, он стоял у виселицы Нункомара и около огненной могилы Дамаянти…
Холодный пот выступил на лбу у капитана, но ни один мускул его лица не дрогнул, взгляд его оставался холодным, и лишь на мгновение он поднял руку ко лбу, точно искал что-то в своей памяти.
– Ты называешь имя, – сказал он, – которое я не совсем помню, хотя я помню магараджу Нункомара, осужденного за государственную измену, помню прелестную Дамаянти, последовавшую за мужем по индусскому обычаю в огненную могилу. Но я никого не знал, кто носил бы имя созвездия Дракона, о котором мне рассказывали в детстве. Что же случилось с тем, кого ты называешь Раху? Что у тебя с ним общего?
Как ни старался капитан говорить равнодушно, все же от острого взгляда Хакати не ускользнуло, что он опустил глаза и как-то вскользь начал смотреть на него.
– Но все же, благородный господин, – отозвался непрошеный гость, – тот, кто мне поручил передать письмо, вас знал, он определенно назвал ваше имя, описал вашу наружность и сказал мне, чтобы я тайно передал его вам, без посторонних.
Капитан равнодушно пожал плечами и вновь направил дуло своего оружия на незнакомца. Но от внимания того не укрылось, что рука офицера судорожно сжала рукоятку пистолета, точно он хотел подавить сильное внутреннее волнение, и насмешливое, торжествующее выражение вновь пробежало по его лицу.
Спокойным равнодушным голосом капитан сказал:
– Не понимаю, о чем ты говоришь…
– Поверьте мне, – начал убеждать Хакати уже резким, почти угрожающим тоном, – я могу доказать, что я говорю правду. Если вы не помните больше имени Раху, то, может быть, вы его знали под именем Аханкараса, когда он жил в храме Хугли.
– Ты ошибаешься или обманываешь меня! Храм Хугли мне совсем незнаком. Верно, твое послание относится к кому-либо другому. Где ты видел этого Аханкараса, или Раху, как ты его называешь?
– Я видел его еще юношей, пожалуй, мальчиком, когда меня призвали в храм. Затем я видел его, когда он жил среди париев в лесах Ориссы. Последний раз я его видел здесь, несколько лет назад, когда давал представление со своей труппой. Он был тогда переодетым и сначала завербовал золотых дел мастера Санкару для восстания, а затем приказал ему и мне свидетельствовать против Нункомара перед судьей. О, я, наверно, его тогда узнал, я хорошо запоминаю взгляд и черты лица человека, хотя бы один раз мною виденного…
– И что же? – спросил капитан равнодушным тоном.
– Затем я его опять встретил у дороги, ведущей через леса Ориссы, и там он сказал, что устал от скитальческой жизни и насытился местью над людьми, которые его изгнали. Он бы желал опять вернуться к людям… У него есть друг, как он сказал, который мог бы ему помочь и достать ему деньги, необходимые для новой жизни, и тогда он назвал вас, благородный господин, приказал разыскать вас и сказать вам: «Раху, мститель, просит вас о нем вспомнить и дать ему возможность и средства вернуться к той жизни, из которой его изгнали и которая вам доставляет столько радости, чести и блеска».
Он низко поклонился, ожидая ответа.
– Я тебе повторяю, – заговорил капитан, – что я не помню никакого Раху. Или тот, который тебя послал, ошибся, или ты выдумал историю, чтобы меня растрогать и получить подарок.
Коротким движением руки он прекратил уверения Хакати:
– Хватит! Я уважаю храбрость и хитрость. Конечно, я не убью безоружного человека, находящегося в моей власти. Ты доверился моему великодушию и не ошибся; ведь я мог бы задержать тебя как вора, и тогда ты не избежал бы виселицы.
– Да, но если бы меня допросили, – упрямо продолжал Хакати, – я рассказал бы судьям и про Раху, и про его дела!..
– Твоя уверенность удивляет, – заметил капитан, не обращая внимания на слова Хакати. – Возьми, пусть это будет тебе или тому, кого ты зовешь Раху и кто хочет просить у меня помощи.
Он достал из стола полный кошелек и бросил его Хакати, который ловко поймал его на лету.
– Но, – продолжал он, угрожающе сверкая глазами, – берегись мне попадаться на дороге и обращаться ко мне с такими просьбами и письмами. Раз я простил, раз я поддался состраданию, но, если ты еще придешь, будь уверен, тебе придется раскаяться в своей отважности.
Хакати взвесил в руке кошелек, через зеленые петли которого блестели золотые.
– Маловато, сударь! – усмехнулся он.
– А жизнь свою, дарованную мною, ты ни во что не ставишь? – воскликнул капитан. – Вон отсюда!
– Предайте меня суду, – посоветовал Хакати с упрямым блеском в глазах, – я заговорю, и, может быть, губернатор назначит цену повыше, чтобы открыть Раху опять дорогу в свет, из которого его некогда выгнал Нункомар.
Смертельно бледный, капитан поднял свой пистолет. Хакати съежился, чтобы с ловкостью индусских фокусников изогнуться и дать пуле пролететь мимо, но капитан знал эту уловку. Он выпрыгнул из-за стола с кинжалом в левой и пистолетом в правой руке, держа его почти прямо на груди Хакати, так что тот никак не мог увернуться от пули.
– Вон! – приказал он. – И будь тот Раху, о котором ты говоришь, действительно мой друг, ты испустил бы уже последний вздох свой!..
Хакати сообразил, что он проиграл дело. Скользнув через веранду, он исчез, как тень, во мраке парка. Через несколько минут резкий крик совы прозвучал в воздухе, как последняя угроза, затем все стихло. Капитан обессиленно упал на диван.
«Мне следовало бы убить его, – подумал он, – ведь только мертвые молчат, или удовлетворить его алчность и тем купить его молчание. Нет сомнения, что он меня узнал».
– Но нет, нет, – содрогнулся он, – довольно лилось уже крови. – И он погрузился в тяжелую дремоту. Через некоторое время он встал.
– Конечно, глупо его бояться, полное спокойствие – лучшее орудие. Что значит слово этого несчастного! Если бы он даже решился коснуться ужасной тайны, доказать ее он не в состоянии. Разве Гастингс не знает, кто я, разве он не клялся мне в благодарности?
Некоторое время он отдыхал еще на подушках своего дивана, глубоко погрузившись в раздумье. Дверь передней отворилась, и вошел его доверенный слуга.
– Что случилось? – спросил он испуганно.
– Лорд Торнтон, – отвечал лакей, – пошел в парк…
– Вышел в парк, теперь? – воскликнул капитан, бледнея.
Как молния, у него блеснула мысль, что ночная прогулка лорда каким-то образом касается Маргариты, но, рассердившись на самого себя, он потряс головой, чтобы прогнать такую мысль.
– Ему, верно, – произнес он равнодушно, – захотелось подышать ночным воздухом… Но все равно я желаю знать, что он делает.
Он накинул на свой мундир темное одеяние, какое носили туземцы, спрятал в его складках кинжал и спустился с лестницы.
– Никто не должен следовать за мной, я сам буду следить за лордом, – оповестил он слугу и легкими неслышными шагами исчез в темноте.
Лорд Торнтон действительно тихо шел из дворца к темным аллеям, как бы вдыхая ночной воздух. У него в кармане лежали двуствольный пистолет и кинжал. Вечером он нашел в газете, лежавшей у него на письменном столе, записочку, в которой коряво, но вполне разборчиво было написано следующее:
«Капитан Синдгэм не то, чем он кажется. Если лорд Торнтон желает наверное знать, кто, собственно, этот капитан, то после двенадцати часов пусть он сделает прогулку по парку, чтобы встретить того, кто может сообщить интересную для него тайну».
Записку лорд спрятал. Радость вспыхнула у него на лице, и он сейчас же решил принять приглашение неизвестного. Он вышел в парк, не замечая, что какая-то тень следует за ним; вскоре и другая тень вышла из-за кустов и положила руку на плечо первой тени.
Слуга, следивший за англичанином, вздрогнул и схватился за кинжал, бывший у него за поясом, но сейчас же бросил оружие, узнав капитана Синдгэма, и поклонился ему. Тот спокойно приказал ему идти назад.
Слуга, привыкший молча повиноваться, быстро удалился, а капитан под прикрытием кустов направился в том же направлении, что и лорд Торнтон, который выжидательно смотрел вокруг.
Он уже думал, что все происходящее – мистификация, и хотел повернуть обратно, как вдруг из тени вышел человек и подошел к нему со скрещенными руками. Лорд остановился и спросил:
– Кто вы и что вы желаете мне сказать?
– Кто я, вам безразлично, – отвечал тот. – Я вам сообщу кое-что такое, что вы охотно выслушаете, лорд Торнтон. Мне кажется, вы не любите капитана Синдгэма, он стоит у вас поперек дороги.
– Вы говорите, что капитан не то, чем он кажется, так кто же он? – спросил лорд.
– Позвольте мне, милорд, оставаться в тени, – возразил незнакомец, плотно прижимаясь к краю беседки, так что едва можно было различить его фигуру, – ни один глаз, кроме вашего, не должен меня видеть. То, что я хочу вам сказать, – тайна.
Лорд подошел немного ближе, но опустил руку в карман и взялся за пистолет.
– Говорите! – заявил он.
– Моя тайна имеет цену, милорд, – отвечал голос еле видного в темноте человека, – и порядочную цену для вас. Заплатите мне пятьсот фунтов, и тогда я скажу!
– Неужели вы думаете, – возразил лорд, – что я поздно ночью отправлюсь сюда с такой суммой в кармане?
– Этого и не нужно, выпишите чек в банк.
Лорд обдумывал.
– Хорошо, – согласился он. – Пусть будет так, но если тайна, которую вы мне хотите сообщить, обладает ценностью, то вам заплатят без разговоров; если же вы меня обманете, то вас арестуют.
– Я принимаю ваше условие, но поручитесь мне честным словом, что вы его исполните.
Лорд вынул записную книжку, вырвал из нее листок и написал что-то при слабом свете звезд.
– Готово, – сказал он. – Как только вы кончите говорить, я вам дам свое честное слово. Возьмите, но подойдите сюда, я не люблю темноты.
Темная фигура выделилась из темноты, но внезапно покачнулась, лорд услыхал сдавленный крик и хрипение. Незнакомец исчез в тени.
– Что это значит, что вы делаете? – крикнул лорд Торнтон в отчаянии.
Он не получил ответа, только услыхал треск ветвей. Лорд поспешил на шум. Незнакомец исчез, но когда он раздвинул качавшиеся ветки кустарника, то увидел его, лежавшего без движения на земле. Несмотря на хладнокровие и храбрость, на лорда напал суеверный ужас. Он повернул обратно и, точно убегая, направился по той же дороге.
Ему вышел навстречу капитан Синдгэм, спокойно идущий по дороге. В просторном камзоле, так что лорд его не узнал и отступил в испуге. Капитан откинул камзол и подошел, вежливо кланяясь.
– Ах, это вы, милорд? – спросил капитан тем тоном вежливости, который между ними установился. – Неосторожно гулять здесь одному по ночам. Правда, парк окружен стеной, но воры и разбойники храбры до безумия.
– Действительно, – отвечал лорд. – Тут происходят удивительные вещи, и я слышал какой-то крик совсем близко, и точно человек упал в кустарнике.
– Вот видите, – спокойно отреагировал капитан. – Я был прав. Во всяком случае, я не советую вам выходить без оружия. Но еще лучше не ходить без провожатого.
– Я вооружен, – сообщил лорд Чарльз, вытаскивая из кармана пистолет. – Но вы тоже один бродите по парку?
– Я люблю ночной воздух, – возразил капитан, – но и я из предосторожности всегда вооружен.
Он вытащил из своей накидки длинный, немного изогнутый кинжал, и острый клинок его блеснул при свете звезд.
– Кинжал лучше, – заверил он, – чем огнестрельное оружие. Но вы говорили о крике, о таинственном шорохе. Надо будет посмотреть, что там произошло; с этим упрямым, коварным и жадным народом надо всегда оставаться настороже. Помните вы то место?
– Там! – содрогнулся лорд и показал рукой вперед. – Я найду его.
– Пойдемте поищем, хотя там, наверное, ничего и не было; разве обезьяна свалилась во сне с дерева и ушиблась. Но все же следует проверить.
Он вытащил из своего мундира маленький свисток. Раздался тонкий пронзительный свист.
– Это зачем? – спросил лорд Торнтон. – Мы ведь оба вооружены.
– Неужели мы должны рисковать жизнью из-за какого-нибудь разбойника? – возразил капитан.
Многочисленные слуги спешили на зов по дорожкам парка. Лорд медлил идти вперед, он сожалел о том, что сказал, потому что, если найдут того человека и он заговорит, может произойти неприятное объяснение.
– Я, верно, ошибся, – предположил он, – не стоило поднимать тревоги.
Капитан, казалось, не слыхал его слов.
– Значит, туда, – показал он. – Спешите, обшарьте все кусты! – приказал он слугам и сам спокойно пошел в направлении, указанном лордом, который последовал за ним с тихим проклятием на устах.
Неужели этот человек должен всюду за ним подсматривать, всюду встречаться ему на дороге? Он надеялся, что таинственный незнакомец убежал, но если его найдут, то он решил отрицать все, что бы тот ни говорил.
Молча они шли рядом, а слуги, как гончие собаки, обыскивали кусты. Когда они пришли к месту, от которого лились душистые ароматы, им навстречу уже неслись возгласы.
– Здесь, здесь!
Капитан поспешил вперед, и лорд последовал за ним. На том месте, где он раньше говорил с таинственным незнакомцем, несколько слуг наклонились к земле.
– Мертвый человек, – кричали они капитану, – по одежде индус, он еще не остыл.
В ужасе подошел лорд. Он узнал человека, которого видел раньше.
Капитан нагнулся.
– Его убили, – заключил он, – так всегда убивают индусские разбойники: они нападают на свою жертву сзади. Но как такое могло случиться здесь, в парке, и кто мог быть убитый? Не знает ли его кто-нибудь из вас?
Слуги подошли и нагнулись над покойником.
– Это Хакати, – опознал убитого один из слуг, – предводитель фокусников, которые несколько дней назад раскинули здесь свою палатку.
– Фокусники или разбойники – все равно, – сказал капитан, – но как случилось, что он сам стал жертвой? Обыщите его!
Слуги повиновались. Они не нашли на покойнике никакого оружия, только несколько амулетов и в кармане его одежды шелковый кошелек, полный золота.
– Так оно и есть, – почти равнодушно констатировал капитан, – этот человек прокрался сюда, чтобы найти случай украсть; один из его сообщников знал, что у него есть деньги, последовал за ним и убил его здесь. Ваше приближение, лорд Торнтон, испугало разбойника, прежде чем он успел лишить свою жертву добычи. Вы видите, лорд Чарльз, как неосторожно гулять одному ночью даже в парке резиденции.
Лорд молча поклонился. Ему стало плохо, он почувствовал головокружение и не мог собраться с мыслями. Все выглядело так естественно, что даже слуги отнеслись к происшествию со снисходительным равнодушием, но лорду все же казалось, что глубокая тайна обвивает его своим покровом. Незнакомец, позвавший его на ночное свидание и обещавший ему сообщить важные сведения о его заклятом враге, умерший как раз в ту минуту, когда хотел сделать свое сообщение, затем капитан, встретившийся ему после разговора и исчезновения незнакомца, – все это казалось странным и мистическим.
– Уберите мертвеца, – приказал капитан. – Оставьте его на открытом месте для коршунов, а деньги отдайте фокусникам и прогоните их из окрестностей города. Убийцу искать нечего, его все равно не найти…
Лорд молча пошел обратно во дворец. У двери его апартаментов капитан простился с ним с холодной вежливостью. Звенящая тишина водворилось снова под деревьями парка.
Слуги унесли через боковую дверь тело Хакати и на общественном кладбище, окруженном со всех четырех сторон высокими стенами, положили его в одну из железных корзин, поставленных на подмостки.
