Текст книги " Американская империя. С 1492 года до наших дней"

Автор книги: Говард Зинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 62 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

Жительниц США также призывали, особенно потому, что они занимались обучением детей, быть патриотичными. В одном из дамских журналов предлагался приз за написание лучшего очерка на тему «Как американка может лучше всего проявить свой патриотизм».

Н. Котт в своей книге «Узы женственности» пишет, что в 20—30-х гг. XIX в. имел место всплеск романов, стихов, эссе, проповедей и наставлений на темы семьи, детей и роли женщины. Внешний мир становился более жестоким, коммерциализированным, требовательным. В каком-то смысле дом продолжал оставаться напоминанием о некоем утопическом прошлом и прибежищем от сиюминутных забот.

Возможно, реалии новой экономики легче принимались, когда выглядели лишь как часть жизни, гаванью в которой был дом. В 1819 г. благочестивая замужняя дама писала: «… воздух мира отравлен. Вы должны иметь при себе противоядие, иначе инфекция окажется смертельной». Как подчеркивает Н. Котг, все это было предназначено не для того, чтобы бросить вызов миру коммерции, промышленности, конкуренции, капитализма, а лишь для того, чтобы смягчить его восприятие.

Превращение в культ домашней жизни, уготованной женщине, было также способом ее примирения с доктриной «разделенные, но равные», согласно которой именно представительнице слабого пола поручалось столь же важное дело, как и работа мужчины, но трудиться американка должна была отдельно от него и ее работа имела другой характер. Ядром этого «равенства» являлся тот факт, что женщина не выбирала себе супруга, а после бракосочетания ее жизнь предопределялась заранее. В 1791 г. одна девушка писала: «Вскоре будет брошен жребий, который, скорее всего, определит, станет ли мое будущее счастливым или жалким… Я всегда ожидала этого события с долей серьезности, соответствующей тому, что моей нынешней жизни придет конец».

Брак заковывал в цепи, а наличие детей делало эти цепи еще более тяжелыми. В 1813 г. одна женщина призналась: «Мысль о том, что вскоре мне предстоит родить третьего ребенка, и связанные с этим обязанности, которые мне надо будет выполнять, так тревожат меня, что я чувствую, будто утопаю». Эта подавленность облегчалась пониманием того, что у женщины есть важное предназначение – поделиться со своими детьми такими моральными ценностями, как скромность и достижение успехов благодаря высоким личным качествам, нежели посредством общественной деятельности.

Новая идеология делала свое дело – она помогала создавать стабильность, необходимую для развития экономики. Но само существование такой идеологии показывало наличие других подводных течений, которые не так просто было сдержать. Предоставление же женщине собственной сферы интересов делало возможным то, что американка сможет использовать это пространство и время для подготовки к иной жизни.

«Культ истинной женственности» не мог полностью уничтожить следы того, что было свидетельством подчиненного положения женщины: она не имела ни права голоса, ни имущественных прав; если она работала, то получала от четверти до половины заработка мужчины за такой же труд. Женщин не допускали в такие области, как право и медицина, преподавание в колледжах, к церковным постам.

Как отмечает Н. Котт, отнесение всех американок к одной категории – домохозяйкам создавало классификацию по признаку пола, которая делала менее значимыми классовые различия. Однако действовали и иные силы, выдвигавшие эти различия на передний план. В 1789 г. Сэмюэл Слейтер[50]50
  Сэмюэл Слейтер (1768–1835) – предприниматель (уроженец Англии), основатель текстильной промышленности в США.


[Закрыть] внедрил в Новой Англии промышленный прядильный станок, и теперь для работы требовались молодые девушки – «прядильщицы», способные это оборудование освоить, работая на фабриках. В 1814 г. в городе Уолтеме (Массачусетс) стал действовать механический ткацкий станок, после чего все операции по преобразованию хлопковой нити в ткань можно было осуществлять под одной крышей. Начался быстрый рост текстильных фабрик, от 80 до 90 % работников которых составляли женщины, причем большинство в возрасте от 15 до 30 лет.

Одни из первых забастовок промышленных рабочих произошли в 30-х гг. XIX в. как раз на этих текстильных производствах. Э. Флекенер в работе «Столетие борьбы» приводит цифры, позволяющие сделать предположение о причинах этого явления: средний дневной заработок женщины в 1836 г. составлял менее 37,5 цента; тысячи получали 25 центов в день, отрабатывая по 12–16 часов. В городке Потакет (Род-Айленд) в 1824 г. произошла первая известная забастовка фабричных работниц. Двести две женщины присоединились к мужчинам, протестовавшим против сокращения зарплаты и увеличения продолжительности рабочего дня, но провели свою акцию отдельно. Четыре года спустя работницы в Довере (Нью-Гэмпшир), опять провели свою забастовку. В 1834 г. в Лоуэлле (Массачусетс), когда одну из девушек уволили с предприятия, другие оставили свои рабочие места у ткацких станков, а одна из работниц взобралась на городскую водонапорную башню и произнесла, как написано в газете, «зажигательную речь в духе Мэри Уоллстонкрафт о правах женщин и беззакониях «денежной аристократии», что произвело мощное воздействие на ее слушательниц, которые готовы были умереть за свои убеждения».

В дневнике, который вел житель городка Чикопи (Массачусетс), явно без симпатий относившийся к происходящему, так описаны события 2 мая 1843 г.: «Крупная забастовка девиц… сегодня утром после завтрака процессия из 16 человек, впереди которой вместо знамени несли раскрашенную оконную занавеску, двинулась к площади. Вскоре они опять прошествовали мимо… теперь их было 44 человека. Так они помаршировали и разошлись. После ужина опять собрались вместе 42 девицы и двинулись к Кэботу… Так они ходили по улицам, не делая себе чести».

В 40-х гг. XIX столетия в разных городах происходили забастовки, носившие более воинственный характер, чем те, которые имели место в Новой Англии ранее, но по большей части они оказались безуспешными. Выступления на фабриках в районе Аллеган под Питтсбургом имели целью добиться сокращения рабочего дня. Во время нескольких таких забастовок женщины, вооруженные палками и камнями, прорывались через деревянные ворота текстильной фабрики и останавливали ткацкие станки.

Сторонница реформ того времени Кэтрин Бичер[51]51
  Кэтрин Бичер (1800–1878) – родная сестра писательницы Гарриет Бичер-Стоу, автора «Хижины дяди Тома». Всю свою жизнь выступала против феминисток, но сама занимала независимую позицию.


[Закрыть] писала о фабричной системе: «Позвольте мне представить факты, о которых мне удалось узнать благодаря наблюдениям или расспросам на местах. Я была там в середине зимы и каждое утро просыпалась в 5 часов от звона колоколов, звавших на работу. Времени, отведенного на одевание и завтрак, было столь мало, что, как некоторые рассказывали мне, и то и другое делалось второпях, а затем при свете ламп начиналась работа на фабрике, которая без перерыва продолжалась до полудня, и большую часть этого времени приходилась стоять. Всего лишь полчаса отводилось на обед, и при этом вычиталось время, которое занимали уход и возвращение. Затем надлежало вернуться на фабрику, чтобы работать до 7 вечера… при этом следует помнить, что все рабочие часы проводятся в душных нездоровых помещениях с масляным освещением, где находятся от 40 до 80 человек… воздух наполнен частичками хлопка, выбрасываемого из тысяч лент, веретен и ткацких станков».

А как жили представительницы высшего класса? Англичанка Фрэнсис Троллоп в своей книге «Национальные нравы американцев»[52]52
  Фрэнсис Троллоп (1780–1863) – английская писательница, общественный деятель, мать писателя Энтони Троллопа. В 1829–1831 гг. жила в США и написала упомянутую книгу (1832).


[Закрыть] писала: «Да будет дозволено мне описать один день из жизни дамы из высшего общества Филадельфии… Эта леди – супруга сенатора и адвоката с наилучшей репутацией и широкой практикой… Она пробуждается и проводит первый час бодрствования в скрупулезном приведении в порядок своего платья; она спускается в свою гостиную, приятную, чистую и безмолвную. Чернокожий лакей приносит ей завтрак; она ест жареную ветчину с соленой рыбой и в тиши пьет свой кофе, пока ее муж читает одну газету, подложив под локоть вторую. Затем, возможно, она вымоет чашки и блюдца. Ее экипаж прибудет к 11 часам; до этого она занята изготовлением пирожных, прикрыв шелка мышиного цвета белоснежным передником. За 20 минут до прибытия экипажа она удаляется в свои палаты, как она их называет, отряхивает и сворачивает свой все еще белоснежный передник, оглаживает свое богатое платье и… надевает элегантную шляпку… после чего спускается вниз, как раз в тот момент, когда ее свободный чернокожий кучер объявляет свободному черному лакею, что экипаж подан. Она садится в него и приказывает: «В Общество Серны»[53]53
  Женское благотворительное общество в Великобритании и США.


[Закрыть].

Женская ассоциация рабочей реформы выпустила в Лоуэлле серию «Фабричных трактатов». Первый назывался «Жизнь на фабрике глазами ее работницы», и в нем женщины, работавшие на ткацких фабриках, характеризовались «ни больше ни меньше как рабыни во всех смыслах этого слова! Рабыни системы условий труда, требующей от них тяжелой работы с 5 часов утра до 7 часов вечера с часовым перерывом на естественные надобности, – рабыни, исполняющие волю и требования «сильных мира сего»».

В 1845 г. в нью-йоркской газете «Сан» было опубликовано следующее объявление: «Массовый митинг молодых женщин. – Мы призываем ко вниманию молодых женщин, занятых на промышленных предприятиях города, собраться на массовый митинг в парке сегодня днем, в 4 часа.

Мы также апеллируем к учтивости мужчин этого города… и убедительно просим их не присутствовать на этом митинге, поскольку те, для кого он созывается, предпочитают обсудить все в своем кругу».

Примерно в то же время в репортаже нью-йоркской газеты «Гералд» говорилось о приблизительно «700 дамах весьма приятного вида», которые собрались «в стремлении исправить зло и условия угнетения, в которых они работают». В редакционной статье эта газета писала о таких собраниях: «…мы очень сомневаемся, что оно закончится с какой-либо пользой для любого женского труда… Все союзы ни к чему не приводят».

Название книги Н. Котт «Узы женственности» отражает неоднозначное восприятие автором того, что происходило с женщинами в начале XIX в. Они попали в капкан новой идеологии «женской доли» в доме, а будучи вынуждены трудиться на фабриках либо на рабочих местах, ассоциируемых с принадлежностью к среднему классу, столкнулись с иным видом зависимости. С другой стороны, эти условия способствовали тому, что у американок возникало общее понимание ситуации и укреплялись узы женской солидарности.

Представительницы среднего класса, которым был закрыт доступ к высшему образованию, постепенно начали монополизировать сферу преподавания в начальной школе.

Будучи учительницами, они больше читали и общались, а образованность сама по себе стала подрывать устои прежнего мышления. Эти жительницы США начали писать для газет и журналов, основали некоторые женские издания.

В 1780–1840 гг. показатель грамотности среди американок вырос вдвое. Женщины становились реформаторами и в области здравоохранения. Они создавали общественные движения, боровшиеся против двойных стандартов в сексуальной сфере и преследования проституток. Американки вступали в религиозные организации. Некоторые из наиболее влиятельных представительниц слабого пола присоединялись к движению за отмену рабства. Таким образом, к 40-м гг. XIX в., когда появилось реальное феминистское движение, женщины уже имели практический опыт организаторов, агитаторов и ораторов.

Когда в 1819 г. Эмма Уиллард[54]54
  Эмма Харт Уиллард (1787–1870) – педагог, сыгравшая значительную роль в развитии женского образования в США.


[Закрыть] выступила с речью о проблемах женского образования в легислатуре штата Нью-Йорк, она оппонировала заявлению, сделанному за год до этого Т. Джефферсоном (в его письме), в котором он предложил женщинам не читать романы, являвшиеся, за редким исключением, «кучей мусора». «По той же причине не стоит слишком увлекаться поэзией». По мнению Джефферсона, женское образование должно концентрироваться вокруг «орнаментов и всяческих забав… коими для женщин являются танцы, рисование и музыка».

Э. Уиллард сказала законодателям, что женское образование «целиком направлено на то, чтобы подготовить женщин к демонстрации чар молодости и красоты». Она видела проблему в том, что «вкусы мужчин, каковы бы они ни были, стали стандартом для формирования женского характера». В то же время оратор отметила: разум и религия учат нас, что «мы тоже являемся первичными существами… а не просто спутницами мужчин».

В 1821 г. Уиллард основала в городе Трой женскую семинарию – первое признанное учебное заведение для девушек. Позднее она писала, как расстраивало некоторых то, что ее студентки изучали на занятиях особенности строения человеческого тела: «Матери, посещавшие занятия в семинарии в начале 30-х годов, были так шокированы видом ученицы, рисующей на доске сердце, артерии и вены, чтобы объяснить циркуляцию крови, что от стыда и смятения выходили из класса. Дабы сохранить благопристойность девушек и избавить их от слишком частого волнения, страницы учебников, на которых изображалось человеческое тело, были заклеены толстой бумагой».

Американки боролись и за то, чтобы попасть в мужские профессиональные школы. Доктору Хэрриот Хант, женщине-врачу, начавшей практиковать в 1835 г., дважды отказывали в приеме в Гарвардскую медицинскую школу. Но она продолжала работать в основном с женщинами и детьми. X. Хант была убежденной сторонницей диеты, физических упражнений, гигиены и заботы о психическом здоровье. В 1843 г. она основала Дамское физиологическое общество, где ежемесячно выступала с лекциями. X. Хант не выходила замуж, и в этом отказавшись от привычных норм.

Элизабет Блэкуэлл[55]55
  Элизабет Блэкуэлл (1821–1910) – первая американка (уроженка Англии), получившая диплом медика. В конце жизни Блэкуэлл вернулась на родину.


[Закрыть] получила диплом медика в 1849 г., преодолев немало преград, чтобы быть принятой в Дженивский колледж. Позднее она основала в Нью-Йорке диспансер для бедных женщин и детей, чтобы «дать неимущим женщинам возможность консультироваться у женщин-врачей». В первом «Годовом отчете» Э. Блэкуэлл писала:

«Моя первая медицинская консультация представляла собой любопытный опыт. В тяжелом случае пневмонии у престарелой дамы я позвала на консультацию имеющего отличную репутацию добросердечного доктора… Осмотрев пациентку, этот джентльмен вышел со мной в коридор. В некотором смятении он начал прогуливаться по комнате, восклицая: «Невероятный случай! Такого у меня никогда не было! Я и вправду не знаю, что мне делать!»

Я слушала его с удивлением и в полном замешательстве, поскольку это был явный случай пневмонии и здесь существовала обычная опасность, пока наконец я не поняла, что его растерянность связана не с больной, а со мной и с необходимостью консультации с женщиной-врачом!»

Оберлинский колледж[56]56
  Основан в 1833 г. Женщины обучаются здесь с 1837 г. Первый колледж, принявший на учебу афроамериканцев.


[Закрыть] стал первым, где разрешили принимать на учебу женщин. Но Антуанетта Браун, первая девушка, принятая в теологическое училище при колледже и окончившая курс в 1850 г., обнаружила, что ее имя вычеркнуто из списков. В лице Люси Стоун этот колледж встретил достойное сопротивление. Она была активисткой пацифистского общества и аболиционистской, преподавала цветным школьникам, организовала дискуссионный клуб для девушек. Ее избрали для написания обращения к выпускникам, но затем сказали, что его зачитает мужчина. Стоун отказалась писать текст.

В 1847 г. она начала выступать с лекциями о правах женщин в церкви городка Гарднер (Массачусетс), пастором которой был ее брат. А. Стоун – хрупкая женщина, весом около 100 фунтов – являлась превосходным оратором. Ее, как лектора Американского антирабовладельческого общества, неоднократно обливали холодной водой, заставляли пошатнуться от удара брошенной книги, атаковали толпы недовольных.

Когда Л. Стоун выходила замуж за Генри Блэкуэлла, во время церемонии бракосочетания они, взявшись за руки, зачитали следующее заявление: «Удостоверяя нашу взаимную любовь путем публичного вступления в брак, мы, тем не менее, в знак уважения к себе и к великому принципу считаем своим долгом заявить, что этот акт с нашей стороны не означает никакого одобрения и не предполагает никаких обещаний добровольного подчинения тем действующим брачным законам, которые не признают жену независимой и разумной личностью и одновременно приписывают мужу губительное и неестественное превосходство».

Люси Стоун была одной из первых, кто отказался менять фамилию после вступления в брак. Ее звали «миссис Стоун». Когда Люси отказалась платить налоги, объяснив это тем, что ее интересы не были представлены в правительстве, чиновники забрали в качестве уплаты весь домашний скарб, в том числе детскую колыбель.

После того как жена почтмейстера небольшого городка в штате Нью-Йорк Амелия Блумер ввела в обиход «блумерсы», активистки стали носить их вместо сделанных из китового уса корсажей, корсетов и нижних юбок. Элизабет Кэди Стэнтон[57]57
  Элизабет Кэди Стэнтон (1815–1902) – автор текста принятой в Сенека-Фолс (Нью-Йорк) Декларации чувств (1848), президент Национальной ассоциации борьбы за право голоса для женщин (суфражисток) (1869–1890), первый президент Национальной американской ассоциации суфражисток (1890–1892).


[Закрыть], которая была одной из руководительниц феминистского движения этого периода, вспоминала о том, как впервые наблюдала свою двоюродную сестру в новом наряде: «Когда я увидела, как моя кузина с лампой в одной руке и младенцем в другой поднимается по лестнице с легкостью и грацией, в то время как я с трудом передвигаюсь, не говоря уж о светильнике и ребенке, тогда я убедилась в том, что есть острая потребность в реформе женской одежды, и немедленно облачилась в похожий костюм».

Женщины, уже участвовавшие в других движениях за реформы: аболиционистском, за трезвость, за изменение фасонов одежды, за улучшение условий содержания в тюрьмах, набравшись смелости и опыта, начинали присматриваться к собственному положению. Белая южанка Ангелина Гримке, ставшая страстным оратором и организатором борьбы с рабством, увидела, куда ведет это движение:

Давайте все мы сначала пробудим нацию, подняв из пыли миллионы рабов обоего пола, сделаем из них людей и затем… будет легко поднять миллионы женщин с колен и поставить их на ноги, иными словами, превратив их из маленьких девочек в женщин».

Среди феминисток Маргарет Фуллер[58]58
  Сара Маргарет Фуллер (1810–1850) – общественный деятель, писательница, литературный критик, редактор трансценденталистского журнала «Дайл» (1840–1842).


[Закрыть] являлась, по всей видимости, наиболее грозной интеллектуалкой. Отправной точкой ее работы «Женщина в девятнадцатом столетии» было понимание того, что «в мужской душе укоренилось представление о женщине как о рабыне». Она продолжает: «Необходимо смести любые барьеры. Открыть Женщине все дороги, по которым она пойдет так же свободно, как и Мужчина». И далее: «Женщине нужно быть женщиной не для того, чтобы действовать каким-то образом или управлять кем-то, ей нужно расцветать, как природе, развиваться, как интеллекту, жить свободно и раскованно, как душе».

А преодолеть нужно было немало преград. Среди наиболее популярных авторов середины столетия был преподобный Джон Тодд (в одном из его многочисленных бестселлеров молодым людям давались советы по поводу мастурбации: «Ум от этого сильно повреждается»), так комментировал новую феминистскую манеру одеваться: «Некоторые пытаются стать полумужчинами, надев на себя блумерсы. Позвольте мне в двух словах сказать, почему этого никогда нельзя делать. Вот в чем дело: женщина, которая облачена и окутана в свое длинное платье, прекрасна. Она идет изящной походкой… Если же она пытается перейти на бег, этот шарм исчезает… Снимите платье и наденьте штаны, заодно показав конечности, – и грация и тайна исчезнут».

В 30-х гг. XIX в. пасторское послание Генеральной ассоциации священников штата Массачусетс предписывало духовенству запретить женщине выступать с кафедры: «…когда она занимает место мужчины и говорит на его манер… мы оказываемся в положении самообороны, защищаясь от нее».

Сара Гримке, сестра Ангелины, в ответ написала серию статей под названием «Письма о равенстве полов и положении женщин»: «С ранних лет по воле судьбы я жила среди бабочек светского общества и знаю по собственным наблюдениям, что женщины этого круга получают, к величайшему сожалению, очень жалкое образование. Их учат почитать замужество единственной достойной целью существования».

Она говорила: «…я не прошу милостей для своего пола. И не отказываюсь от нашего права на равенство… Единственное, о чем я прошу наших братьев, – так это чтобы они слезли с наших шей и позволили нам прямо стоять на земле, которую Бог для нас создал… на тех и других [мужчин и женщин] возложена одна и та же мораль и ответственность, и что правильно для мужчины, то правильно и для женщины».

Сара убедительно писала, Ангелина была зажигательным оратором. Однажды она шесть вечеров подряд выступала в Бостонской опере. Вот как Ангелина отреагировала на тезис некоторых доброжелательных собратьев-аболиционистов о том, что они не должны бороться за равноправие полов, поскольку это настолько возмутительно для среднего человека, что повредит кампании за отмену рабства:

«Мы не можем со всей силой продвигать вперед идею аболиционизма, пока мы не уберем с пути камень преткновения… Если в этом году мы откажемся от права публично выступать, то в следующем году должны будем отказаться от права на петиции, а еще через год – от права на свободу печати, и так далее. Что может сделать для раба женщина, сама находящаяся под пятой у мужчины и вынужденная стыдливо молчать?»

Ангелина стала первой женщиной, обратившейся в 1838 г. к комитету легислатуры Массачусетса по поводу аболиционистских петиций. Позднее она сказала: «Я была так близка к обмороку из-за невероятного наплыва чувств». Ее выступление привлекло огромную толпу, а законодатель из Сейлема предложил, чтобы «был созван комитет для изучения фундамента здания законодательного собрания Массачусетса, который выяснил бы, выдержит ли оно еще одну лекцию мисс Гримке!».

Высказывания по другим проблемам подготовили почву для разговора о положении женщин. В 1843 г. Доротея Дикс[59]59
  Доротея Линд Дикс (1802–1887) – борец за права умственно отсталых людей.


[Закрыть] поведала легислатуре Массачусетса о том, что она увидела в тюрьмах и богадельнях бостонских пригородов:

«Я расскажу вам о том, что мне довелось наблюдать, какими бы болезненными и шокирующими ни были подробности… Я продолжу, джентльмены, чтобы вкратце обратить ваше внимание на нынешнее состояние умалишенных, содержащихся в этом Содружестве в клетках, чуланах, подвалах, хлевах и загонах; их заковывают в цепи, держат голыми, избивают розгами и связывают, заставляя подчиняться!»

Фрэнсис Райт[60]60
  Фрэнсис (Фанни) Райт (1795–1852) – состоятельная шотландка, придерживавшаяся радикальных взглядов, сторонница проведения социальных реформ. Впервые посетила США в 1818–1820 гг. Вторично приехала в страну в 1824 г. Выступала за постепенное освобождение чернокожих рабов путем их выкупа и поселения на свободных землях за рубежом. С этой целью приобрела участок земли в штате Теннесси, где основала кооперативную колонию Нашоба.


[Закрыть] была писательницей, приехавшей в США из Шотландии в 1824 г. и основавшей общину утопистов. Она боролась за освобождение рабов, контроль за рождаемостью и свободу сексуальных отношений, ф. Райт выступала за бесплатное государственное образование для детей старше двух лет в школах-интернатах, которые поддерживали бы власти штатов. В Америке она выражала взгляды, которые во Франции высказывал социалист-утопист Шарль Фурье, говоря о том, что прогресс цивилизации зависит от прогресса женщин. Вот как это звучало в устах Фанни: «…я рискну утверждать, что до тех пор, пока женщины не займут подобающего места в обществе, определенного здравым смыслом и добрыми намерениями, человек едва ли будет заметно совершенствоваться… Мужчинам суждено то возноситься, то низко падать в зависимости оттого, высоко или низко положение женщины… Пусть не думают, что им [мужчинам] что-то ведомо о радостях половой жизни, покуда они не испытали близости духовной, сердечной, покуда не привнесли в союз полов всю свою любовь, свои таланты, доверие, нежность, утонченность и уважение к женщине. Покуда на одной стороне не будет уничтожена сила, а на другой – страх и покорность, до тех пор не восторжествует равенство как исконное право обеих сторон».

Американки проводили огромную работу в аболиционистских обществах по всей стране, собирая тысячи петиций в Конгресс. В своей книге «Столетие борьбы» Э. Флекснер пишет: «Сегодня бесчисленные коробки с документами в Национальном архиве в городе Вашингтоне – молчаливые свидетели анонимного и душераздирающего труда. Петиции пожелтели и рассыпаются, их страницы склеились между собой, покрыты чернильными кляксами, подписаны скрипучими перьями, кое-где подтерты теми, кто со страхом думал о такой смелой акции… На них – названия женских аболиционистских обществ от Новой Англии до Огайо».

В ходе этой деятельности происходили события, ставившие женское движение за равноправие рядом с борьбой против рабства. В 1840 г. в Лондоне проходил Всемирный антирабовладельческий конгресс. После жесточайших споров было проведено голосование об исключении женщин, но им позволили посещать заседания и находиться в отгороженной занавесом части помещения. В молчаливом протесте женщины сели на галерке, а один из аболиционистов – Уильям Ллойд Гаррисон[61]61
  Уильям Ллойд Гаррисон (1805–1879) – журналист, поэт, один из признанных лидеров аболиционистского движения, издавал еженедельник «Либерейтор» (1831–1865).


[Закрыть], который боролся и за права женщин, сел с ними рядом.

Именно тогда Элизабет Стэнтон познакомилась с Лукрецией Мотт[62]62
  Лукреция Мотт (1793–1880) – аболиционистка, феминистка, квакер.


[Закрыть] и другими активистками женского движения, и они начали планировать проведение первого в истории съезда, посвященного проблеме равноправия. Съезд состоялся в городе Сенека-Фолс (Нью-Йорк), где жила Стэнтон – мать, домохозяйка, полная недовольства своим положением и заявившая: «Женщина – никто, жена – всё». Позднее она писала: «Теперь я полностью понимаю те практические трудности, с которыми большинству женщин приходилось сталкиваться в изолированном от внешнего мира доме, и невозможность наилучшего пути развития для женщины, если основные ее контакты большую часть жизни были со слугами и детьми… Общее недовольство, которое я чувствовала относительно роли женщины как жены, матери, домохозяйки, врачевателя и духовного проводника, хаос, который воцарялся во всех делах без ее постоянного присмотра, усталый, озабоченный вид большинства женщин привели меня к твердому убеждению в том, что необходимо предпринять активные меры к тому, чтобы поправить несправедливость общества в целом и по отношению к женщинам в частности. Мои впечатления от Всемирного антирабовладельческого конгресса, все, что я читала о юридическом статусе женщин, угнетение, которое я видела повсюду, – все эти чувства овладели мною… Я не знала, что делать и с чего начать, – мои единственные мысли были о собрании общественности с целью протеста и обсуждения сложившегося положения».

В газете «Сенека каунти курьер» было напечатано объявление о созыве 19–20 июля собрания для обсуждения «прав женщины». На съезд прибыло 300 участниц и немногие мужчины. В итоге была принята Декларация чувств, которую подписали 68 женщин и 32 мужчины. В ней используется язык и ритмический строй Декларации независимости США:

«Когда в процессе истории у какой-то части человеческого сообщества возникает необходимость утвердить за собой положение, отличное от того, которое эти люди занимали первоначально…

Мы считаем самоочевидными следующие истины: все мужчины и женщины рождены равными: Господь наделил их определенными неотъемлемыми правами: к таковым относятся жизнь, свобода и стремление к счастью…

История человечества есть история постоянных обид и унижений, наносимых женщине мужчиной с непосредственной целью подчинения ее абсолютной тирании. И пусть факты, представленные на суд беспристрастного мира, послужат тому доказательством».

За этим следовал перечень того, что вызывало недовольство: отсутствие права голоса и права распоряжаться своим заработком или имуществом, бесправие в бракоразводных делах, отсутствие равных возможностей при найме на работу, а также права поступать в колледж. Заканчивался перечень так: «Он [мужчина] предпринял все возможное, чтобы разрушить ее [женщины] веру в собственные силы, убить самоуважение, заставить добровольно смириться с зависимой и унизительной участью».

Затем был принят ряд резолюций, в том числе и такая: «…все законы, препятствующие достижению женщинами того положения в обществе, которое диктуется их совестью, или же ставящие их в позицию, низшую в сравнении с мужчиной, противоречат великому предписанию природы и, следовательно, не имеют силы и неправомочны».

За съездом в Сенека-Фолс последовали собрания женщин по всей стране. На одном из них в 1851 г. пожилая негритянка, рожденная рабыней в Нью-Йорке, высокая, худая, в сером платье и белом тюрбане, сидела и слушала выступления мужчин-священников, которые доминировали в ходе дискуссии. Это была Соджорнер Трут[63]63
  Соджорнер Трут (1797?—1883) – наиболее известная чернокожая аболиционистка, беглая рабыня.


[Закрыть]. В конце концов она встала, и негодование ее расы соединилось с негодованием ее пола: «Вон тот мужчина сказал, что женщин нужно подсаживать в экипаж, переносить через лужи… Никто и никогда не подсаживал меня в экипаж, не помогал переступить через лужу и не уступал никакого места!

А разве я не женщина?

…Посмотрите на мои руки! Я пахала, сеяла и наполняла амбары, и ни один мужчина не взял это на себя! А разве я не женщина? Я могу работать столько же, сколько мужчина, и есть столько же – когда есть еда.

Я даже могу, как он, отведать порки! Разве я не женщина?

Я родила тринадцать детей, и почти всех их продали в рабство, но, когда я рыдала от горя, никто, кроме Христа, не слышал меня! А разве я не женщина?»

Таковы были американки, начинавшие сопротивляться в 30—50-х гг. XIX в. попыткам удержать их в рамках «женской доли». Они принимали участие в самых разнообразных движениях, помогая заключенным, психически больным, чернокожим рабам, а также всем остальным женщинам.

В разгар деятельности этих общественных движений в стране при непосредственном участии властей и благодаря деньгам возникло стремление к приобретению большего количества земель и был дан толчок территориальной экспансии.