Текст книги "Дом ужасов"
Автор книги: Говард Филлипс Лавкрафт
Соавторы: Пол Уильям Андерсон,Роберт Альберт Блох,Роальд Даль,Август Дерлет,Патриция Хайсмит,Джордж Элиот,Эдгар Джепсон,Мартин Уоддел,Розмари Тимперли,А. Дж. Раф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)
Роуз М. Хилл
УГАДАЙКА
Маленький круглолицый светловолосый мальчик сидел на стуле, болтая ногами, и наблюдал за Мартой.
– Не хочешь узнать, что у меня в коробке? – спросил он.
Марта молча продолжала вытирать пыль с рояля. С тех пор, как она работает у миссис Белтон, они впервые остались наедине с мальчиком.
Марте он чем-то не понравился с первого взгляда. Она уверена, что не согласилась бы на эту работу, если бы увидела его раньше. Вздохнув, она наклонилась и стала протирать ножки рояля. Не то чтобы она вообще не любила детей. У нее самой их было двое, и она вполне могла бы быть бабушкой, если бы не война, отнявшая у нее Джона Джозефа, и не Господь Бог, наградивший младшую Марту лицом, с которым нелегко было найти себе мужа, нет, это не была холодность к детям вообще. В маленьком Джеффри, внуке хозяйки, что-то настораживало ее и вызывало чувство неловкости. Он не походил на других мальчишек. Дело не в том даже, что он был спокойным ребенком – не все мальчишки непоседы. И не то, чтобы он был слишком развязным. Она легко справилась бы и с нахалом. Нет, в Джеффри Белтоне-третьем было что-то такое, чему нет названия. Или, по крайней мере, она. Марта, этого названия не знала. У него была неприятная манера в упор разглядывать человека, узко прищуривая глаза, если тот не замечал его взгляда. На его губах при этом появлялась слабая ухмылка, совсем не похожая на невинную детскую улыбку.
Марта быстро обернулась, уверенная, что в этот момент он как раз таращится на нее. Но он смотрел на маленькую картонную коробку, лежавшую у него на коленях. Почувствовав ее взгляд, он поднял глаза и сказал:
– Держу пари, ты никогда не догадаешься, что у меня здесь спрятано.
Он встряхнул коробку, и Марта услышала, что внутри что-то перекатывается.
Она попыталась ответить без раздражения, ведь в конце концов он просто ребенок, и ему хочется поиграть.
– Что я выиграю, если угадаю? – спросила она.
– Ты никогда не догадаешься, никогда, за миллион, триллион лет, пылко воскликнул он и не по-детски жестко посмотрел на нее.
– А если угадаю?
После некоторого колебания Джеффри пообещал:
– Я отдам тебе свои карманные деньги за следующую неделю.
Марта покраснела.
– Нет, нет, я не хочу твоих денег, – сказала она.
Она сняла вазу с камина и тщательно протерла ее.
– Давай договоримся вот как, – предложила она. – Если я угадаю, ты поможешь мне завтра утром вытирать посуду. А если не угадаю, я дам тебе что-нибудь интересное.
– Что? – живо спросил мальчик.
– Я не знаю, я еще не придумала.
– Ты дашь мне то, что я попрошу?
– Это зависит от того, что ты попросишь, – сказала Марта, протирая зеркало в позолоченной раме.
– От чего это зависит? – переспросил мальчик.
– Ну, например, есть ли у меня то, что ты попросишь.
– О, это у тебя есть, – заверил ее Джеффри и нетерпеливо спросил: – Ну что, договорились?
Марта невольно улыбнулась. Нет, все-таки он обыкновенный ребенок, только немножко странный. Она почувствовала, что уже втянулась в игру и, чтобы немного подразнить его, уклонилась от прямого ответа.
– Нет, подожди, не торопись. Что же такое у меня есть, что тебе хотелось бы выиграть?
– Я не могу тебе сказать, – ответил мальчик.
Но Марта была уверена, что ей удастся выведать у него этот секрет, и она спросила:
– Это то, с чем мне не жалко было бы расстаться?
– Я думаю, да – ведь у тебя их много.
Марта подумала, что скорее всего он хочет один из игрушечных автомобилей, которые собирал ее сын, когда был маленьким. Она их как-то показала Джеффри, пытаясь наладить контакт. Правда, тогда ей показалось, что они не произвели никакого впечатления на мальчика. Возможно, он просто стеснялся. Ведь это было в первые дни ее работы в их доме. Конечно, один автомобиль из коллекции она отдаст ему без сожаления. Да и для чего они ей? Как раз для такого случая: доставить удовольствие ребенку.
– Договорились? – снова спросил Джеффри.
– Да, – ответила Марта, – договорились.
– Ты обещаешь?
– Конечно.
– Скажи: я обещаю.
– Я обещаю, – сказала Марта.
И в этот момент она увидела в зеркале лицо мальчика. Глаза его превратились в бледные голубые щелочки, и странная неприятная улыбка скривила рот. Марта не без усилия заставила себя продолжить разговор в прежнем дружелюбном тоне.
– Ну хорошо, что бы это могло быть? Что там у тебя?
Ока посмотрела на мальчика, а затем на коробку, которую он держал в руках.
– Это…
– Подожди, – резко прервал ее Джеффри.
Он спрыгнул со стула и подошел к ней.
– Сколько раз ты будешь отгадывать?
– Правильно, – одобрила Марта, – давай договоримся. Как ты считаешь?
– Три раза. Как в книжках.
Марта неожиданно для самой себя погладила его по голове. Он отшатнулся от нее, потом снова приблизился и пробормотал неестественным тоном:
– Ты можешь погладить меня, если хочешь.
Но Марта притворилась, что не слышит его слов. Он снова стал неприятен ей, этот мальчишка с недетской, пугающей улыбкой. И играть с ним ей расхотелось. Чтобы как-то оттянуть время, она сказала:
– Ну, кажется, здесь я уборку закончила. Пойду в спальню.
– Почему ты не хочешь убирать в кухне? – спросил мальчик и добавил, уверенный, что она не устоит. – Я могу выпить свое молоко, пока ты будешь угадывать.
Марте, действительно, не оставалось ничего другого, как послушно пойти с ним на кухню. Она уже хорошо знала, что его почти невозможно заставить выпить молоко и не хотела упустить случай.
Он уселся на стол посередине кухни, отсюда ему было хорошо видно Марту, где бы она ни стояла. Чувствуя на себе его пристальный взгляд. Марта слегка споткнулась, протягивая ему чашку с молоком. Он словно ждал этого, радостно рассмеялся и запел тоненьким чистым дискантом:
– Неуклюжая Марта, неуклюжая Марта…
Нет, все-таки ей не показалось – ему явно приятно смотреть на человека, которому больно или неловко. Она это сразу почувствовала, отсюда и ее, казалось бы необъяснимая, неприязнь к ребенку.
Она начала мыть посуду, но присутствие Джеффри смущало ее. Ей хотелось поскорее закончить игру, чтобы он ушел куда-нибудь – в гостиную играть со своими картинками-загадками или на улицу качаться на качелях.
Она спросила, почти не задумываясь:
– Это игрушка?
– Нет, нет, нет! – торжествующе закричал мальчишка.
– Тепло? – спросила она.
– Совсем не тепло! Холодно, страшно холодно. Бррр, я весь дрожу от холода. Давай угадывай снова.
– Это…
Марта стряхнула в таз мыльную пену с рук и попыталась вспомнить, что он носил с собой в последние дни. Она подумала, что именно этот предмет он мог спрятать в свою коробочку. По какой-то непонятной ей самой причине Марта не просто хотела играть, она чувствовала, что непременно должна выиграть.
Она оглянулась через плечо на Джеффри, чтобы еще раз прикинуть, какого размера предмет поместился бы в коробке.
Он по обыкновению в упор разглядывал ее и на его лице застыло выражение такого злорадного предвкушения, что Марта чуть не выронила из рук блюдце.
– Давай, давай, угадывай, – снова заторопил ее мальчик. Коробка была около двух дюймов в ширину и четырех дюймов в длину, глубиной примерно шесть дюймов. Марта подумала – колода карт, шарф, марки, но тут же все это отвергла. То, что лежало в коробке, гремело. Она не знала, что это было, но оно гремело. Она задумалась, закусив губу от напряжения.
– Ну? – подгоняя ее, спросил мальчик.
– Я думаю, – резче, чем хотела бы, ответила Марта.
Она пыталась скрыть от него свое настроение, чтобы не доставлять ему удовольствие.
– Дай мне подержать коробку, – вполне миролюбиво попросила она.
– Зачем? – настороженно спросил мальчик и быстро спрятал коробку за спину.
– Я только хочу посмотреть, тяжелая ли она, – объяснила Марта.
Мальчик некоторое время сосредоточенно обдумывал свой ответ и, наконец, твердо сказал:
– Нет.
– Почему?
– У тебя руки мокрые. И кроме того, мы так не договаривались.
– Это несправедливо, – сказала Марта. – Как я могу догадаться, если ты не даешь мне никакого намека.
Она снова не сумела сдержать свою досаду и от этого у нее еще больше испортилось настроение.
– О, я подскажу тебе! – неожиданно воскликнул Джеффри.
– Да? – заинтересованно спросила Марта и тут же разозлилась на себя за то, что так серьезно воспринимает эту глупую игру с мальчишкой.
– Я отвечу тебе на три вопроса, – милостиво объявил Джеффри.
Марта почувствовала, что в ней проснулась надежда.
– Какого это размера?
– Это… – мальчик откинул голову и уставился в потолок, словно прикидывая. – Это как твой палец.
Он рассмеялся, явно довольный своим ответом. Можно было подумать, что он удачно пошутил. Однако Марта не нашла в его словах ничего смешного. Она быстро перебирала в уме: спичечный коробок? конфета? карандаш?
– Какого это цвета?
Мальчик задумался, слегка нахмурился, потом улыбнулся и сказал:
– Это было розовым.
Марта машинально скребла кастрюлю с остатками овсяной каши и продолжала перебирать в уме: бусы, губная помада… Господи, ну почему она никак не может догадаться?
Стараясь оттянуть время, она спросила:
– Ты не обманываешь меня?
Джеффри вспыхнул.
– Я никогда не вру, – и раздраженно спросил: – Ты почему не отгадываешь?
– Это… пенни, – с отчаянием сказала Марта.
Мальчишка завопил:
– Неправильно! Неправильно! Неправильно!
Он спрыгнул со стола и буквально заплясал от радости, в экстазе мотая головой и безостановочно выкрикивая: «Неправильно, неправильно, неправильно…» Марте с трудом удалось успокоить его. Он остановился возле раковины и, прислонившись спиной к буфету, перевел дыхание. А она сверху посмотрела на его светловолосую головку, тонкую нежную шейку и ей показалось, что она снова видит вещи в истинном свете: она просто играет с ребенком в детскую игру «угадай-ка». Все остальное ей померещилось.
В этот момент Джеффри прошептал:
– У тебя осталась всего одна отгадка, Марта.
Его слова прозвучали грозным предупреждением. У Марты похолодело в желудке.
– Это глупая игра. Мне надоело. Беги лучше на улицу.
Вопреки ожиданиям Марты, Джеффри не стал возражать. Но никуда не ушел с кухни. Он взял с полки полотенце и, засунув свою коробку под мышку, принялся молча и сосредоточенно вытирать столовое серебро. Марта первая не выдержала этого молчания и сказала:
– Ну хорошо, ответь мне: я когда-нибудь видела это?
Ее спуская глаз с ножа, который он уже давно вытирал, Джеффри тихо проговорил:
– Это твой последний вопрос.
Марте сделалось страшно, будто она стоит на тонущем корабле и видит, как уходит под воду последняя спасательная шлюпка.
– Ты это видела, – сказал он. – У тебя это есть. И это то, что я хочу взять у тебя, если выиграю.
– Но ты сказал, что это не игрушка! – воскликнула Марта, снова неуверенно подумав о детском автомобиле.
– Это не игрушка, – подтвердил он, все еще не выпуская из рук нож.
Он больше не делал вид, что вытирает его, просто вертел в руках, словно играл солнечными бликами, пляшущими на лезвии. И Марта, как зачарованная, не могла отвести глаз от ножа.
Мальчик заговорил каким-то не своим голосом, низким, утробным, не имеющим ничего общего с его чистым мальчишеским дискантом:
– На этом был ноготь, на том, что лежит в коробке. Когда-то это было розовым, а сейчас серое, местами красноватое. Я взял это у Лилиан, она работала у нас до тебя.
Марта судорожно глотнула и спросила, стараясь сдержать дрожь:
– Что же это?
– Ты должна отгадать.
– Я не могу. Я не знаю.
– Ты в самом деле еще не догадалась?
Он посмотрел ей прямо в лицо и неожиданно сказал:
– Марта, у тебя такие красивые руки. Ты должна их беречь, чтобы они не покраснели. Тебе нужно мыть посуду в перчатках.
Он хотел дотронуться до ее руки, но она спрятала мокрые руки под фартук и отступила на шаг в сторону, глядя на него почти с ужасом:
– Что у тебя в коробке? – резко спросила она.
Взгляд Джеффри был прикован к ее рукам, прикрытым фартуком.
– Ты знаешь, что там.
– Я не верю тебе, – с трудом выговорила Марта сквозь спазм в горле.
– Лилиан тоже не верила. И сказала, что я никогда этого не сделаю, что я не смогу. Но однажды, когда она спала в своей комнате, а бабушки не было дома…
– Что у тебя в коробке? – выкрикнула Марта дрожащим голосом.
– Я это знаю, а ты сейчас узнаешь, – ответил мальчик, поддразнивая ее.
Марта хотела выхватить у него коробку, Джеффри дернулся и выронил нож. Лезвие скользнуло по руке Марты, показалась кровь, и она испуганно вскрикнула.
Схватив мальчика за плечи, она закричала:
– Что там внутри?! Что там?!
Мальчик крепче прижал к себе коробку, и она смялась у него подмышкой. Марта, не помня себя, трясла его все сильнее, выкрикивая:
– Покажи мне, что там внутри! Открой коробку! Открой!
– Марта! Что вы делаете?
На пороге кухни стояла миссис Белтон. Это была элегантная дама с коротко постриженными серебристыми волосами, в сшитом на заказ дорогом костюме. В руках она держала два небольших свертка. Она смотрела на Марту со смешанным чувством недоумения и гнева.
– Что вы делаете, Марта? – повторила она.
Приходя в себя. Марта огляделась вокруг. И увидела все глазами миссис Белтон: наклонившись над ребенком, она изо всех сил трясет его за плечи и орет, как сумасшедшая.
Джеффри, увидев бабушку, тут же как по команде заплакал, по его щекам потекли крупные слезинки, он вырвался из цепких рук Марты, подбежал к бабушке и жалобно запричитал:
– О, маман, она такая злая, такая ужасная, такая злая…
Миссис Белтон обняла ребенка, который, плача, крепко прижимался к ее коленям:
– В чем дело, Марта? – спросила она тоном человека, пытающегося быть справедливым.
– Я… о… э… видите ли, миссис Белтон, – сбивчиво заговорила Марта.
– Я застала очень неприятную сцену, – прервала ее миссис Белтон. – Вы плохо обращаетесь с ребенком. В чем дело? Он чем-то провинился перед вами?
– Я ей ничего не сделал. Я хорошо вел себя, – сквозь слезы проговорил Джеффри и снова уткнулся лицом в колени миссис Белтон.
Миссис Белтон погладила его по голове.
– Ну, Марта? Что вы скажете? – спросила она, вскинув брови.
– Спросите, что у него в коробке? – сказала Марта. Заставьте его показать, что там.
– Какое это имеет значение…
– Нет, вы заставьте его показать, – упрямо повторила Марта. – Пусть он откроет коробку.
Миссис Белтон слегка отстранила от себя внука и спросила: – Джеффри?
Мальчик посмотрел на нее невинными глазами.
– Да, маман?
– Что у тебя в коробке, милый?
– Ничего, маман.
– Он говорит неправду, – вмешалась Марта. – Пусть он откроет эту коробку.
Нахмурившись, миссис Белтон протянула руку, и Джеффри медленно, нехотя отдал ей коробку.
Когда миссис Белтон откинула смятую крышку коробки, у Марты перехватило дыхание. Она вся напряглась, ожидая реакции миссис Белтон крика ужаса или отвращения. Однако ничего подобного не произошло.
Марта с трудом оторвала взгляд от коробки и посмотрела на миссис Белтон.
– Коробка пуста, – сказала миссис Белтон.
– Этого не может быть! – вскрикнула Марта, подбежала к хозяйке и выхватила коробку у нее из рук.
Коробка была пуста.
– Но там что-то гремело, – в отчаянии сказала Марта. – Гремело! Я это слышала.
Марта чувствовала на себе напряженный взгляд миссис Белтон и со страхом ждала, чем все это закончится.
– Боюсь, что мне придется уволить вас. Марта, – сухо сказала миссис Белтон.
Задохнувшись от несправедливости, Марта запротестовала:
– Но я не виновата… эта коробка… в ней…
Миссис Белтон резко перебила ее:
– Вы сами сейчас убедились в том, что она пуста.
– Значит, он незаметно выбросил то, что там было. Посмотрите у него в карманах, – продолжала настаивать Марта.
Мальчик непроизвольно отодвинулся от миссис Белтон. И заметив это, Марта выкрикнула:
– Обыщите его! Обыщите его!
Миссис Белтон встала между Мартой и мальчиком:
– Вы совершенно не умеете держать себя в руках. Марта. Я вынуждена вас просить покинуть мой дом немедленно.
– Но я…
– Довольно, – сказала миссис Белтон таким тоном, что Марта больше не пыталась возражать ей.
Час спустя, упаковав чемоданы. Марта спустилась к миссис Белтон за окончательным расчетом.
– Мне очень жаль, – сказала миссис Белтон, выписав ей чек.
– Мне тоже.
– Я никак не могу понять, что это на вас нашло. Ведь Джеффри не слишком беспокойный ребенок. Я бы даже сказала, что он идеальный ребенок. Во всяком случае, он никогда не причиняет мне никаких хлопот.
– Да, мадам, – тихо сказала Марта.
Она решила больше ничего не говорить об этом происшествии. Что толку? Кроме того, ее уже стали одолевать сомнения: может быть, она стареет и ей в голову лезут всякие странные мысли. А, может быть, она просто отвыкла от маленьких детей, и они действуют ей на нервы.
– Джеффри – такой прекрасный милый мальчик, – продолжала миссис Белтон. – Он очень привязался ко мне с тех пор, как его родители погибли в автокатастрофе. Иногда мне кажется, что он даже слишком любит меня. Он не отходит от меня ни на шаг. Прошлой ночью он так и сказал мне: «Маман, я хочу все время быть рядом с тобой. Ты единственная во всем мире любишь меня». Разве плохие дети так говорят?
– Я полагаю, что все будет именно так, как он хочет, – сказала Марта, не ответив на вопрос миссис Белтон, и спрятала чек в кошелек.
Почувствовав, что Марта чего-то недоговаривает, миссис Белтон недовольно поджала губы. Ей хотелось, чтобы Марта признала свою ошибку и тем самым подтвердила правоту ее слов. Упрямство Марты пробуждало в ней неясное беспокойство.
Она выглянула в окно и посмотрела на Джеффри, качавшегося в саду на качелях. Солнце играло в его светлых волосах, и эта картина почему-то успокаивала ее.
У двери Марта остановилась и резко обернулась, подавшись внезапному порыву.
– Вы не могли бы сказать мне, почему ушла женщина, которая работала у вас до меня?
– Лилиан? – рассеянно переспросила миссис Белтон.
С ней произошел несчастный случай.
– Какой? – воскликнула Марта, уже наперед зная ответ.
– Мистер Белтон привез из Японии меч. Он висел на стене в той комнате, где спала Лилиан. Однажды ночью он упал со стены и отрезал ей палец. Весь, целиком. Это очень печальный случай. Мне было жаль расставаться с ней.
– Да, да, конечно, – невпопад сказала Марта и поспешно вышла из дома.
В саду светловолосый мальчик качался на качелях. Взад и вперед, взад и вперед.
перевод В. Полищук
Розмари Тимперли
ГАРРИ
Совсем простые вещи заставляют меня испытывать чувство страха. Солнечный свет. Резкая тень на траве. Белые розы. Рыжеволосые дети. И имя Гарри. Такое обычное имя.
Едва Кристина назвала свое имя, как я сразу же почувствовала укол страха.
Ей было пять лет, она готовилась пойти в подготовительную школу – три месяца оставалось. Стоял чудесный жаркий день, и Кристина, как обычно, играла сама с собой в саду. Я видела, как она, лежа на животе, рвет ромашки и потом старательно, с удовольствием сплетает из них венок. Солнце покрыло ее рыжеватые волосы яркой позолотой, отчего кожа на личике казалась еще белей. Она была предельно сосредоточена на своей работе.
Неожиданно она подняла свои большие голубые глаза на куст белых роз, под тенью которого сидела, и улыбнулась.
– Да, меня зовут Кристина, – сказала она. Затем встала и медленно пошла за куст, мило и совсем беззащитно переступая своими пухлыми ножками, едва прикрытыми слишком коротким хлопчатобумажным платьицем. Росла она очень быстро.
– С мамулей и папулей, – отчетливо произнесла она, а потом, после некоторой паузы, добавила: – Но они ведь мои мамуля и папуля.
Теперь ее скрывала тень от куста. Казалось, будто ребенок ступил из света в царство тьмы. Испытывая смутное беспокойство, я, сама не зная зачем, окликнула ее;
– Крис, что ты там делаешь?
– Ничего.
– Иди-ка домой.
– Мне надо идти, – сказала она. – До свидания, – и пошла в сторону дома.
– Крис, с кем это ты разговаривала?
– С Гарри, – ответила девочка.
– А кто это – Гарри?
– Гарри.
Мне так ничего и не удалось добиться от нее, поэтому я лишь дала ей кусок торта, стакан молока и почитала книжку.
Слушая меня, девочка неотрывно смотрела в окно. Потом улыбнулась и помахала рукой. Я испытала заметное облегчение, когда наконец уловила ее в постель и убедилась, что она в полной безопасности.
Когда Джим, мой муж, пришел домой, я рассказала ему про таинственного Гарри, но он лишь рассмеялся:
– Значит, с жаворонком решила поговорить?
– То есть?
– Одинокие дети нередко выдумывают себе компанию. Некоторые разговаривают со своими куклами. Наша Крис никогда особенно не любила кукол. Братьев и сестер у нее нет, друзей тоже. Вот она и придумала себе кого-то.
– Но ведь она же дала ему вполне конкретное имя.
Он пожал плечами.
– Дети обычно так делают. Да что тебя так разволновало-то? Даже не понимаю.
– Я и сама не понимаю. Просто я чувствую перед ней особую ответственность. Даже большую, чем если бы я была ее родной матерью.
– Понимаю, но мне кажется, что она в полном порядке. Крис – чудесная девочка. Прелестная, здоровая, умная, и все это благодаря тебе.
– И тебе тоже.
– Ну что за прекрасные мы с тобой родители!
– А уж скромные-то какие!
Мы рассмеялись, поцеловались, и я наконец успокоилась.
Вплоть до следующего утра.
Солнечные лучи все так же игриво плескались на нашей маленькой лужайке, нежно лаская белые розы. Кристина сидела на траве, скрестив ноги, смотрела на куст и улыбалась.
– Привет, – сказала она. – Я так и знала, что ты пришел… Потому что ты мне понравился. Сколько тебе лет?.. А мне пять с хвостиком… И никакая я не малышка! Мне скоро в школу, и тогда мне купят новое платье. Зеленое. А ты ходишь в школу?.. И что же ты делаешь? – Несколько секунд она молча слушала, изредка кивая головой, явно увлеченная невидимым собеседником.
Стоя на кухне, я почему-то ощутила необъяснимый холод.
«Не глупи, – в отчаянии сказала я себе. – Дети сплошь и рядом выдумывают себе приятелей, сделай вид, что ничего особенного не происходит. И не дури».
Правда, я чуть раньше, чем обычно, позвала Крис, чтобы предложить ей стакан утреннего молока.
– А можно я позову Гарри?
– Нет! – Неожиданно резко и отрывисто прозвучал мой голос.
– До свидания, Гарри. Жалко, что тебе нельзя, а то попили бы молочка, – проговорила Крис и побежала к дому.
– А почему Гарри нельзя было попить молока? – с вызовом спросила она.
– Дорогая, да кто он такой, этот Гарри?
– Гарри мой брат.
– Но, Крис, у тебя же нет никакого брата. У твоих папочки и мамочки только один ребенок, это маленькая девочка, которую зовут Крис. Гарри просто не может быть твоим братом.
– Гарри мой брат. Он сам так сказал, – Крис склонилась над стаканом молока и облизала губы, после чего пододвинула к себе тарелку с бисквитами. По крайней мере аппетит ей этот Гарри не испортил!
Джиму я в этот вечер ничего говорить не стала. Только высмеял бы меня, вот и все. Но когда рассказы Кристины про Гарри стали повторяться изо дня в день, я почувствовала, что это начинает действовать мне на нервы.
Однажды в воскресенье, когда Джим услышал очередной их разговор, он заметил:
– Подобные беседы с воображаемым партнером обычно развивают речь ребенка. Ты обратила внимание, что Крис стала гораздо лучше говорить?
– Да, с акцентом, – буркнула я.
– С акцентом?
– Да, с небольшим акцентом кокни. [1]1
Название диалекта, – на котором говорят представители низших социальных слоев населения Лондона.
[Закрыть]
– Но, моя милая, ты же знаешь, что большинство маленьких детей всегда набираются чуточку кокни. И он еще больше усилится, когда она пойдет в школу и встретится там с массой других детей.
– Мы на кокни не разговариваем. Откуда же она тогда нахваталась его? От кого же еще, кроме как от Гар… – я не могла выговорить его имя.
– Пекарь, молочник, мусорщик, истопник, протирщик окон – ну как, продолжать дальше?
– Пожалуй, не надо, – грустно рассмеялась я.
– Знаешь, что я бы порекомендовал тебе, чтобы перестать понапрасну волноваться по этому поводу?
– Что?
– Сходите завтра с Крис к доктору Уэбстеру. Пусть он поговорит с ней.
– Ты думаешь, она больна? У нее что-то с головой?
– Боже праведный! Конечно же, нет. Просто мы сможем выяснить кое-что из того, в чем не смыслим, ну выслушаем совет профессионала, что ли.
Назавтра мы с Крис пошли к доктору Уэбстеру. Я на несколько минут оставила девочку в приемной и за это время вкратце рассказала доктору про Гарри. Он понимающе кивнул, после чего заметил:
– Довольно необычный случай, миссис Джеймс, хотя его никоим образом нельзя назвать уникальным. В моей практике встречалось несколько примеров, когда дети настолько увлекались разговорами со своими воображаемыми собеседниками, что их родителей буквально в дрожь бросало. Ведь Кристина довольно одинокий ребенок, не так ли?
– Да, она практически не знает других детей. Мы недавно переехали сюда. Думаю, когда она пойдет в школу, все поправится.
– Я тоже думаю, что когда она пойдет в школу и станет регулярно встречаться с другими детьми, ее фантазии улетучатся. Понимаете ли, любой ребенок нуждается в контактах с детьми своего возраста, и если таковых нет, ему приходится все это выдумывать. Взрослые люди, когда они одиноки, обычно беседуют сами с собой. Это отнюдь не означает, что они сошли с ума – просто им нужен собеседник. Ребенок же существо более практичное. Он полагает, что разговаривать с сами собой глупо, вот и выдумывает себе кого-нибудь. Так что лично я считаю, вам расстраиваться не из-за чего.
– Муж говорит то же самое.
– Ну разумеется. Но раз уж вы привели Кристину, я поговорю с ней. Оставьте нас одних.
Я вышла в приемную и увидела, что Крис стоит у окна.
– Гарри ждет, – сказала она.
– Где ждет? – спокойно спросила я.
– Вон там, у розового куста.
В саду у доктора рос куст белых роз.
– Но там никого нет, – сказала я. Крис окинула меня взглядом, преисполненным недетским презрением. – Дорогая, с тобой хотел бы поговорить доктор Уэбстер, – нетвердым голосом проговорила я. – Ты ведь помнишь его, правда? Он еще угощал тебя конфетками, когда ты поправлялась от ветрянки.
– Да, – согласилась Кристина и с готовностью направилась в кабинет доктора. Я с нетерпением ждала ее возвращения. Наконец за стенкой послышался короткий смех доктора, в ответ раздались веселые, звонкие трели девичьего голоска.
Я обратила внимание на то, что с доктором она разговаривает совсем иначе, чем с ней.
Наконец они вышли, и он сказал:
– С ней абсолютно все в порядке. Просто это маленькая обезьянка с богатым воображением. И все же хотел бы дать вам один совет, миссис Джеймс. Пусть она рассказывает вам про Гарри. Пусть привыкнет доверяться вам. Как я понимаю, вы каким-то образом выразили свое неодобрение по поводу ее разговоров с «братиком», вот она и таится. Он что, делает деревянные куколки, да, Кристина?
– Да, он делает деревянные игрушки, – кивнула Крис.
– И читать умеет, и писать, да?
– И плавать, и по деревьям лазать, и рисовать. Гарри все умеет делать. Просто чудесный братик, – ее маленькое личико засветилось румянцем обожания.
Доктор дотронулся до моего плеча.
– У меня такое впечатление, что Гарри очень хороший брат для нее. И у него такие же, как у тебя, Крис, рыжие волосы, так ведь?
– Да, у него рыжие волосы, – сказала Крис и не без гордости добавила: – Даже еще рыжее. И он почти такой же высокий, как папочка, только худее его. Он такой же высокий, как ты, мамочка. Ему четырнадцать лет. Он говорит, что для своих лет слишком высокий. А какого роста он должен быть?
– Мамочка тебе по дороге домой расскажет, – сказал доктор Уэбстер. До свидания, миссис Джейс. Не волнуйтесь. Пусть себе болтает. До свидания, Крис. Передай от меня привет Гарри.
Прошла еще одна неделя. Гарри не сходил с ее языка.
Гарри был всюду. Накануне перед началом учебного года Крис заявила:
– В школу я не пойду!
– Крис, завтра тебе надо идти в школу. Ведь ты же сама ждала этого. Ты же знаешь об этом. Там будет много других маленьких мальчиков и девочек.
– Гарри сказал, что не может пойти вместе со мной.
– Да, он не может дойти с тобой в школу. Он будет… – Я изо всех сил пыталась последовать совету доктора и сделать вид, что верю в существование Гарри, – он слишком взрослый мальчик для твоего класса. Как же он, четырнадцатилетний, будет чувствовать себя среди таких малышей?
– Без Гарри я в школу не пойду. Я хочу быть с Гарри, – она заплакала – горько, громко.
Засыпала Крис со следами слез на щеках.
Было все еще светло. Я подошла к окну, чтобы задернуть шторы. Золотые тени и косые солнечные лучи вытягивались по садовой траве. А рядом длинная и узкая, ярко очерченная тень мальчика у куста белых роз.
Словно безумная, я распахнула окно и закричала:
– Гарри! Гарри!
Мне даже показалось, что я увидела что-то рыжее, мелькнувшее на белом фоне, что-то очень похожее на мальчишескую голову. И снова – ничего.
На следующий день я решила отправиться в свое тайное путешествие. На автобусе добралась до города и двинулась в направлении большого мрачного здания, в котором не была уже больше пяти лет. В те времена мы как раз встречались с Джимми. Верхний этаж здания принадлежал Обществу по усыновлению «Грейторн». Я преодолела четыре пролета и постучалась в знакомую дверь с облупившейся краской.
Навстречу мне поднялась мисс Кливер – высокая худая седовласая женщина с милой улыбкой. У нее было приятное, доброе лицо со странно изогнутыми бровями.
– Миссис Джеймс, как я рада снова видеть вас. Как поживает Кристина?
– Спасибо, мисс Кливер, с ней все в порядке. Пожалуй, я сразу перейду к делу. Я знаю, что обычно вы не рассказываете усыновленным детям, кто были их родители, и наоборот, но мне просто необходимо знать, кто такая Кристина.
– Извините, миссис Джеймс, – начала она, – но наши правила…
– Позвольте я расскажу вам свою историю, и тогда вы сами поймете, что мною движет не простое любопытство.
Я рассказала ей про Гарри.
Когда я закончила, женщина кивнула:
– Действительно, странная история. Очень странная. Что ж, миссис Джеймс, ради вас я пойду на нарушение наших правил. Так уж и быть, расскажу вам «на ушко», откуда к нам прибыла Кристина.
Она родилась в очень бедной части Лондона. В семье было четверо: отец, мать, сын и сама Кристина.
– Сын?
– Да. Ему было четырнадцать лет, когда… когда это случилось.
– Что случилось?
– Давайте я с самого начала все расскажу. Кристина, в общем-то, была нежеланным ребенком. Вся семья ютилась в одной комнате под самой крышей старого дома, который, как я считаю, давно уже надо было закрыть за ветхостью. Даже для троих было тесновато, ну а когда родился второй ребенок, их жизнь вообще стала походить на кошмар. Мать представляла собой довольно невротичное существо, неряшливое, несчастное и чересчур толстое. Родив дочь, она практически сразу же охладела к ней. Мальчик же, напротив, буквально с первых дней боготворил маленькую сестренку. Даже школу прогуливал, чтобы лишний раз побыть с ней.
Как-то утром, еще было очень рано, женщина, которая жила на первом этаже, увидела, как мимо ее окна что-то быстро пролетело вниз, и тотчас же раздался звук ударившегося о землю тела. Она выглянула наружу. На земле лежал мальчик, сын этих непутевых родителей. В руках он сжимал тело Кристины. Шея мальчика оказалась сломана. Он скончался. Лицо Кристины все посинело, но она продолжала слабо дышать.
