Текст книги "Путь к алтарю"

Автор книги: Голди Росс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Теперь я вижу, что вернулся в Цивилизованный мир. Морозилка, плита – это же замечательно!

Открыв дверь морозильной камеры и увидев список продуктов, оставленный там же миссис Олден, Том даже застонал от удовольствия. Лерой, забыв о раздражении, весело наблюдал за другом.

– Я думал, врачи одобряют исключительно натуральные продукты, – с усмешкой заметил он.

Том обернулся.

– Последний год я жил на одних бобах. Иногда перепадала козлятина. Я по уши сыт натуральными продуктами. – Том снял фольгу с какого-то блюда и с благоговением поставил тарелку в духовку. – Пожалуйста, если я когда-нибудь еще захочу отправиться на край света, организуй мое похищение!

Лерой рассмеялся.

– Ну, – сказал Том, отрегулировав пламя, – как ты тут жил без меня?

– Продолжал богатеть. – Лерой пожал плечами: мол, само собой разумеется.

– Я могу помочь тебе потратить часть твоих денег, – вкрадчиво заметил Том. – Мне нужно новое оборудование для операционной.

Уставшие глаза Лероя оживились.

– Экспроприатор! – шутливо поддел он приятеля.

– Грязный капиталист! – добродушно парировал Том. – В любом случае ты не можешь осуждать человека с таким же чувством ответственности, как у тебя самого.

Внезапно взгляд голубых глаз Лероя стал жестким.

– О чем это ты: о моих подчиненных или об алиментах? – спросил он со злой иронией.

– Честно говоря, я имел в виду первое. Но если уж ты сам заговорил об этом... Как поживает Марша?

– Все не может успокоиться.

– Бог мой, ведь вы уже сколько лет в разводе! А ты, между прочим, все еще не женат.

– Для некоторых экспериментов одного раза вполне достаточно, – ухмыльнулся Лерой. – По совету своего адвоката я встречаюсь с Маршей раз в год. Она владеет большим пакетом акций «Уэскер Корпорейшн», и я не хочу, чтобы она вдруг продала их неизвестно кому. А так я приглашаю ее в дорогой ресторан, и после этого она целый год ведет себя прилично.

Тома, правда, больше интересовала не бывшая капризная жена друга, а его теперешнее увлечение. Кто из них, спросил он, мисс Шикарный бюст или хорошенькая соседка? Лерой сделал кислую мину и сердито буркнул:

– Эта «хорошенькая соседка» становится большой головной болью для меня.

– Да-а? – насмешливо протянул Том. – Я это заметил.

– У тебя слишком богатое воображение. Я узнал о том, что она существует на свете, только сегодня утром.

– Ого! Вот это темпы!

– Следи за своим языком, Том! – предупредил Лерой.

– А что я такого сказал? Ты уже совершеннолетний и свободен. Наслаждайся жизнью!

У Лероя невольно дрогнули уголки губ.

– Благодарю за совет, но сумасшедшие подростки меня не волнуют.

У Тома чуть не сорвалось с языка, что несколько минут назад он наблюдал совсем другую картину, – его остановил угрожающий огонь в глазах друга.

– Она, показалось мне, очень даже ничего... – осторожно заметил он.

– Ты слишком долго прожил вне цивилизации, поэтому тебе любая женщина кажется сейчас богиней, включая подростка с ободранными локтями.

– Подросток! – фыркнул Том. – Она достаточно взрослая, если смогла возбудить тебя.

– Она не возбудила меня, а разозлила, – чеканя слова, поправил Лерой.

Том добродушно усмехнулся и дружески похлопал Лероя по плечу.

– У меня все в порядке со зрением, старина. Я буду только рад, если ты перестанешь жить как монах. Твоя новая соседка лишь украсит ваш район.

– О вкусах не спорят, – проворчал Лерой.

Хейзл была уверена, что обитатель соседнего дома – ужасный и опасный тип. Оказавшись на своей территории, она вошла в дом, бормоча себе под нос: как он смел? Я, конечно, тоже хороша, но это ни в коей мере не оправдывает его поведения. От его поцелуев я горела, как в огне. Он это знал и открыто смеялся надо мной!

Хейзл заскрежетала зубами. Он мог со мной делать что угодно, и я бы не возражала, с горечью думала девушка. И это он тоже знал. Вспомнив сцену в саду, Хейзл содрогнулась.

Только раз в жизни она позволила сексуальному желанию одержать верх над здравым смыслом. И закончилось это катастрофой. Ей было восемнадцать, Робину – двадцать, и он клялся ей в любви. Но потом... Хейзл плотно закрыла глаза. Она до сих пор помнила выражение брезгливого ужаса на его лице.

После этого Хейзл поклялась, что больше ничего подобного не допустит. За последние шесть лет она отказала во внимании не одному молодому человеку, потому что каждый раз вспоминала лицо Робина и у нее сразу отпадало всякое желание начинать роман.

И тем не менее сегодня она почти забыла о своей клятве – причем из-за мужчины, чьего имени даже не знала!

На следующее утро, перед тем как выйти из дома, Хейзл пришлось подождать, пока ее вчерашний знакомец, облаченный в тренировочный костюм, не исчез на дорожке, ведущей в городской парк. Хейзл быстрым шагом направилась к автобусной остановке, пытаясь выбросить из головы образ этого мужчины, а о его поцелуях она вообще старалась не думать.

Но у нее ничего не получалось. Что со мной происходит? – гадала Хейзл.

4

В учительской все педагоги собрались на летучку, которая проводилась каждый понедельник. Эверард Хедли, директор школы, брал на заметку каждого, кто пропускал это важнейшее, с его точки зрения, мероприятие. Летучка уже началась, и Хейзл, опоздавшая на пару минут, подумала, что Хедли опять начнет придираться к ней. Бормоча извинения, она пробралась в дальний угол и села на подоконник. Хедли скользнул глазами по ее длинным ногам и изобразил фальшивую улыбку.

– Доброе утро, Хейзл. Школа, очевидно, мешает вашей светской жизни.

– Нет, господин директор. Автобус сегодня опоздал. Извините.

– Я не задержу вас долго, у меня всего три вопроса, – обратился Хедли к учителям.

Хейзл сделала вид, что внимательно слушает.

– О Боже, опять пошло-поехало, – шепнул ей Невил Морган, сидевший рядом.

Учителя не любили директора, который периодически позволял себе саркастические нападки в адрес каждого из них.

– Вопросы есть? – спросил Хедли, закончив свою речь. Вопросов не было. Директор закрыл папку и попросил: – Хейзл, задержись на минуту.

– У него какое-то совещание через десять минут, так что он не заговорит тебя до смерти, шепнул Невил, когда Хейзл спрыгнула с подоконника.

Однако Хейзл беспокоили отнюдь не монологи директора. Она вышла в коридор, заполненный учащимися, и, повернувшись лицом к Хедли, сказала:

– Я вас слушаю, сэр.

– Не здесь.

Хейзл пришлось вернуться в кабинет, где Хедли в ярости набросился на нее:

– Я не потерплю шушуканья за моей спиной!

– Простите, но я сидела молча. Я...

– Флиртовала с Морганом. Я хочу сказать тебе раз и навсегда, Хейзл. Ты молодой учитель, и я готов оказывать тебе помощь во всем. – Хедли сделал паузу. Хейзл знала, что он ждет от нее благодарности, но выдавить из себя эти слова не могла. Директор тем временем продолжил: – Ты должна серьезно относиться к своей работе, если хочешь и дальше преподавать в нашей школе. – Говоря это, он не сводил глаз с ее груди.

– Я постараюсь, сэр, – бесцветным тоном произнесла Хейзл.

На ее счастье, Хедли позвали на совещание, и он, сжав руку Хейзл повыше локтя, вышел из кабинета.

В перерыве между уроками Хейзл позвонила Гауэйну Маккею, своему бывшему педагогу в художественной школе.

– Молодец, что нашла меня, я собирался звонить тебе! – радостно сообщил тот. – Я теперь владею галереей. Правда, не один, а на паях с двумя бывшими коллегами.

Хейзл поздравила его, но не смогла скрыть своей грусти.

– Что случилось, Хейзл? – озабоченно спросил Гауэйн.

– Честно говоря, я надеялась, что ты найдешь мне работу в своей школе. С обычной школой у меня что-то не получается.

– В таком случае тебе вообще надо отказаться от преподавательской работы. Ты должна сделать свою выставку.

– Разумеется! – с иронией поддакнула Хейзл.

– Самое время. Уже прошло три года, как ты окончила нашу школу. Этого времени вполне достаточно, чтобы избавиться от всякой чепухи и определить свое место в искусстве.

– О каком времени ты говоришь, Гауэйн?! – почти с отчаянием крикнула Хейзл в трубку. – Я ра-бо-та-ю!

– Я заеду за тобой сегодня вечером, и мы поговорим... – сказал Гауэйн, и связь оборвалась.

Когда Хейзл положила трубку и повернулась, чтобы идти в класс, то столкнулась нос к носу с Хедли.

– Назначаешь свидание на вечер? Смотри, чтобы это не мешало твоей работе.

– Не помешает, – заверила Хейзл.

Хедли оглянулся и, убедившись, что поблизости никого нет, быстро сказал:

– Отмени свое свидание. Проведи вечер со мной.

– Я не могу.

– Не можешь или не хочешь?

– И не хочу, – прямо ответила Хейзл.

В этот момент послышались чьи-то шаги. Хейзл громко сказала, что опаздывает в класс, извинилась перед Хедли и стремительно направилась к двери. Ее спасительницей оказалась Полин.

Когда подруги вышли из школы после занятий, Полин завела разговор о директоре.

– Что ты сказала Хедли? – допытывалась она. – Он чуть не зарычал на меня.

Хейзл пожала плечами.

– Да ничего не сказала...

– Наверное, злится на тебя за то, что ты используешь школьную студию в своих личных целях, – предположила Полин.

Хейзл выбрала именно эту школу для работы, потому что здесь была великолепно оборудованная студия, где она могла рисовать по вечерам – снимать отдельное помещение ей было не по карману. Хедли не возражал, чтобы Хейзл пользовалась школьной студией после окончания занятий. Проблема была в том, что он стал все чаще и чаще приходить туда: приносил вино, болтал с Хейзл, делая вид, что интересуется ее живописью и... не сводил похотливых глаз с ее груди. Свободная, непринужденная манера рисования Хейзл постепенно исчезла, превратившись в какую-то параноидальную мазню. Она представляла, что скажет Гауэйн, увидев ее картины.

– Да, мне кажется, Хедли не нравится, что я работаю в студии после занятий, – уклончиво ответила Хейзл.

– Контрольный автомат! – Полин презрительно фыркнула.

Какое-то время подруги шли молча по зеленой аллее, и Хейзл чувствовала, как напряжение постепенно покидает ее.

– Кстати, – нарушила молчание Полин, – как там поживает возмутитель половых гормонов? Ты его больше не встречала?

Хейзл целый уик-энд не могла выкинуть «садовника» из головы, он снился ей даже по ночам.

– Нет, и я постараюсь, чтобы этого не случилось! – неожиданно резко ответила она.

– Боишься, что ситуация выйдет из-под контроля? – с улыбкой поддела Полин.

Хейзл с содроганием подумала, что этого, слава Богу, еще не произошло.

– Это должно было случиться когда-то, – философски заметила Полин, похлопав подругу по руке.

Но слова Полин были для Хейзл слабым утешением.

Том стоял в холле в окружении трех больших чемоданов и поучал своего друга-миллионера:

– Ты так много работаешь и так давно не отдыхал, что уже забыл, какова настоящая жизнь.

Лерой ухмыльнулся.

– Пошло-поехало! Я, по крайней мере, не пропадаю черт знает где по несколько лет.

– Зато ты приковал себя к письменному столу, что гораздо хуже.

За дверью послышался шум подъехавшей машины, и Лерой взглянул на часы. Он отлучился из офиса, чтобы проводить друга, но ему надо было срочно возвращаться – бизнес ждать не будет.

– Такси приехало, – сказал Лерой.

Но Тома не так просто было сбить с толку.

– Не может быть, чтобы на свете не было женщины, которой ты не мог бы доверять.

Лерой подхватил самый тяжелый чемодан и открыл входную дверь.

– Сейчас не время для этого, Том, – твердо сказал он.

– Ты хочешь сказать, что таких нет?

Том наигранно ужаснулся, зная, впрочем, что в душе Лероя есть заповедники, в которые даже ему, близкому другу, не дозволено вторгаться. Когда Том приближался к ним слишком близко, голубые глаза Лероя становились холодными и далекими, как Антарктида.

– Я сужу о людях на основании своего опыта, – спокойно сказал Лерой. – Если ты не поторопишься, то опоздаешь на самолет.

Том подхватил оставшиеся два чемодана и поспешил за другом. Перед тем как сесть в машину, он повернулся к Лерою и сказал:

– Я действительно так считаю. Ты должен расслабляться иногда. Начни доверять людям... женщинам.

Лерой буквально втолкнул друга в машину и захлопнул дверцу.

– Займись лучше своими проблемами, – посоветовал он на прощание. – Будь более практичным.

Том рассмеялся.

– Ладно, намек понял, – сказал он и, повернувшись к водителю, попросил: – В аэропорт, пожалуйста. – Но, перед тем как машина тронулась с места, Том высунулся из окна и продолжил разговор: – Сам будь практичным. Чем, например, ты будешь питаться до возвращения миссис Олден?

Об этом Лерой еще не думал, он давно привык решать проблемы по мере их возникновения. Он знал, что Том не уедет, пока не получит ответа на свой вопрос, а времени было в обрез.

– Буду посещать кафе на соседней улице, – солгал он не моргнув глазом, зная наперед, что ноги его в этой забегаловке никогда не будет.

Такси отъехало.

– Спасибо за приют! Позвоню, если найду телефон! – крикнул Том из окна автомобиля.

Лерой поднял руку.

– Желаю удачи!

Он не смог удержаться от соблазна, чтобы не взглянуть на соседний дом, но длинноногой красотки не увидел. Лерой удивился, что отсутствие девушки расстроило его. Он улыбнулся и покачал головой. Но, как только он вошел в дом, его лицо сразу приняло жесткое выражение. Сейчас ему будут звонить из Атланты. Лерой знал, что разговор будет серьезным, и стал готовиться к нему.

Гауэйн явился поздно, и Хейзл сразу провела его в комнату, где стояли ее картины. Она занервничала, когда Гауэйн выбрал одну из картин и стал внимательно рассматривать ее.

– Я долго ничего не рисовала, – смущенно лепетала Хейзл. – В той квартире начались проблемы и...

– Художник не может позволить себе никаких домашних проблем, – авторитетно заявил Гауэйн, не отрывая глаз от картины. – Или он серьезно относится к своей работе, или занимается дрязгами. Ты же серьезный человек.

– Да-а, – запинаясь, подтвердила Хейзл. – Но я плохо рисую.

– Художники не всегда знают, насколько хорошо они пишут свои полотна, – заметил Гауэйн, после чего подверг картину Хейзл критическому разбору.

Оправдываясь, Хейзл рассказала о домогательствах Хедли.

– Да, ситуация не из приятных, – согласился он. – Но тут дело в другом. У меня такое впечатление, что ты боишься чего-то.

– Ты не можешь выразиться поточнее? – осторожно спросила Хейзл.

– Ты словно зажата, – сказал Гауэйн, глядя на полотно.

– О, избавь меня, пожалуйста, от этой психологии! – взмолилась Хейзл, сдержав вздох облегчения.

– Ты сама напросилась. – Гауэйн пожал плечами. – Ты, кстати, не голодна? Я заказал столик в кафе неподалеку, а потом мы можем снопа вернуться к картинам.

Когда они вышли, на улицу, Гауэйн кивнул на соседний дом и сказал:

– Ты не говорила, что живешь рядом с Лероем Уэскером.

Хейзл настороженно посмотрела на соседний участок, но никого, в том числе и вредного «садовника», не увидела.

– Ты знаешь его? – спросила она, успокоившись.

– Не лично. Я как-то снимал студию в Центре искусств, который принадлежит его компании. Тебе, между прочим, советую сделать то же самое. Они сдают недорого. О деталях ты можешь узнать у самого Уэскера, он ведь теперь твой сосед.

– Я не хочу переступать порог его дома!

– Ого! – удивился Гауэйн, внимательно посмотрев на свою ученицу. – Ты слишком мало живешь здесь, чтобы влюбиться в него. Но все женщины, которых я когда-либо знал, сходят по нему с ума.

– Я еще не видела мистера Уэскера, но его обслуга мне не понравилась.

Гауэйн был заинтригован, но знал по опыту, что если у Хейзл на лице появляется упрямое выражение, то расспрашивать ее бесполезно.

Звонок из Атланты взбесил Лероя, хотя ничего нового он не услышал.

– Ходят слухи, что пакет акций «Уэскер Корпорейшн» может быть выставлен на продажу, – сообщил его собеседник.

Лерой знал, кому обязан этими разговорами.

Единственным человеком, который обладал акциями компании и не работал в ней, была его бывшая жена Марша. Сейчас он клял себя на чем свет стоит, что поддался на ее уговоры и оставил ей эти акции.

– Черт! – в сердцах выругался он.

– Вам сейчас нужно уехать куда-нибудь со своей подружкой, – посоветовал американец.

– Прошу прощения? – Лерой решил, что ослышался.

Американец засмеялся и повторил совет.

– Зачем? – искренне удивился Лерой.

– Это поможет развеять слухи о распродаже акций компании.

– Не вижу связи...

– О, это элементарно! Если бы вы были озабочены делами компании, то вас и на аркане нельзя было бы вытащить из Лондона, а о поездке в горы с какой-нибудь блондинкой и говорить нечего. Обратитесь к своему помощнику по связям с прессой, думаю, он в лучшем виде организует утечку информации.

После продолжительного напряженного молчания Лерой сказал:

– Вы, банкиры, не перестаете поражать меня. Вы думаете, что мой помощник по связям с прессой согласится на этот финт? Может, у вас уже и блондинка есть на примете?

– Послушайте, я даю вам советы по стратегии компании, а не по вашей сексуальной жизни. Сами найдите себе блондинку! – весело парировал американец.

Лерой со злостью отшвырнул ручку, которую вертел в пальцах.

– Это ваша идея или вам ее подала мисс Моррис?

Американец в ответ рассмеялся и, попрощавшись, повесил трубку.

Лерой решил поговорить с Маршей и убедить ее не продавать акции. Дома ее не оказалось, и он оставил сообщение на автоответчике. Затем он позвонил Изабелле. После разговора с американским банкиром у него возникла мысль, что она могла предпринять какие-то действия, предварительно не проконсультировавшись с ним. Услышав голос Лероя, Изабелла бросила трубку.

– Женщины!!! – выкрикнул Лерой, шарахнув трубку на аппарат.

Гауэйн привел Хейзл в небольшое французское бистро, где его, судя по приему, хорошо знали. Не успели они сесть за столик, как на нем появился графин с красным вином. Хейзл высказала удивление по этому поводу.

– Они вешали на стены кое-какие мои пейзажи, когда я еще пользовался студией в Центре искусств. Некоторые из картин были куплены. Советую и тебе попробовать.

Хейзл огляделась. Сейчас в кафе не было ни одного полотна.

– С тех пор никто не дорос до уровня моей живописи, – с грустной иронией пояснил Гауэйн.

– Ты считаешь, что до моей доросли? – насмешливо спросила Хейзл.

– Мы... э-э-э... Хейзл рассмеялась.

Разозлившись после неудачных звонков, Лерой ощутил зверский голод, но в холодильнике было пусто. Ему хотелось крушить все вокруг, но тут он вспомнил о том, что сказал Тому. Легкомысленные обещания – опасная вещь, подумал Лерой. Они обладают отвратительной способности въедаться в тебя и подчинять себе твою волю.

Лерой вдруг рассмеялся и решил покориться неизбежному. Через пять минут он входил в бистро. Его встретил звонкий женский смех, и Лерой замер на месте. Окинув взглядом зал, он быстро обнаружил каштановую гриву обитательницы соседнего дома. Она сидела за столиком в дальнем углу с мужчиной, который что-то настойчиво доказывал ей.

– Добрый вечер. Столик на одного? – любезно спросил подошедший официант.

Лерой рассеянно кивнул. Он не отрывал глаз от Хейзл. Она явно была хорошо знакома со своим спутником: сейчас у девушки было оживленное лицо, глаза ее смеялись. Лерой нахмурился.

– Сюда, пожалуйста, сэр.

Официант подвел его к столику в нише. Но, когда он выдвинул для клиента стул, Лерой передумал.

– Только не здесь, – решительно заявил он и указал на стол, откуда мог видеть Хейзл и ее спутника.

Пересев и взяв меню, Лерой поднял его до уровня глаз и стал наблюдать. Через минуту он с удовлетворением пришел к выводу, что спутник Хейзл слишком стар для нее.

– Забудь ты об этом бистро! – сказал Гауэйн. Главное, что у меня есть треть галереи, где мы можем устроить выставку твоих работ.

Он откинулся на спинку стула в ожидании ответа.

– М-мою? – заикаясь спросила Хейзл.

Гауэйн поставил на стол свой бокал и подался вперед.

– Послушай, я преподаю изобразительное искусство двадцать лет, но такой ученицы, как ты, у меня еще не было. Ты лучшая художница из тех, кого я знаю. Потенциально лучшая. У тебя огромный талант, но его надо развивать. Отбрось все лишнее, что мешает тебе заниматься живописью, и начни серьезно работать. У меня такое ощущение, что ты чего-то боишься.

У Хейзл защемило сердце. В минуты волнения она прижимала ладонь к груди, и сейчас тоже сделала этот характерный жест.

Лерой, не спускавший с нее глаз, даже привстал со стула. Заняв через минуту прежнее положение, он удивился охватившему его беспокойству и... разозлился. Разве Марша и Изабелла не преподали ему урок того, как женщины могут постоять за себя и за свои интересы? Почему же его новая соседка должна быть другой? Он что-то не заметил испуга в ее глазах, когда она, упав с куста сирени, попала в его объятия. Совсем наоборот.

Гауэйн поставил локти на стол и скрестил пальцы рук.

– Наша галерея устраивает летнюю выставку для молодых английских художников. Для тебя, Хейзл, тоже найдется местечко, если хочешь выставить свои картины.

У девушки загорелись глаза, но тут же потухли.

– Я не могу, – сказала она упавшим голосом. У меня мало работ. Может быть, к Рождеству...

– Нет. Этим летом, – решительно заявил Гауэйн. – Мне нужно от тебя всего четыре-пять картин, от силы – семь.

– У меня нет ни одной законченной работы.

– Тогда закончи их или лучше подготовь новые картины для выставки. Можешь объединить их одной темой.

– Боюсь, я не успею к сроку. Да и Хедли будет недоволен, если я часто буду использовать школьную студию. – Хейзл виновато посмотрела на своего учителя.

Увидев ее расстроенное лицо, Лерой нахмурился. Не глядя в меню, он наугад заказал какое-то блюдо стоявшему рядом официанту. Взгляд его голубых глаз был по-прежнему прикован к опущенной голове Хейзл.

– Ты не заслуживаешь своего божественного таланта – вот что я тебе скажу, – тяжело дыша от возмущения, проговорил Гауэйн. – Ты...

Он читал ей лекцию на протяжении всего ужина. Хейзл не возражала. В чем-то она даже была согласна с учителем. Она и в самом деле не верила в свои способности – Гауэйн мог и не говорить ей об этом.

Официант поставил перед Лероем тарелку и налил вина. Тот машинально поблагодарил – все его внимание было сосредоточено сейчас на спутнике Хейзл, который, несмотря на возраст, оставался красивым мужчиной. Он что-то сердито доказывал Хейзл, возбужденно жестикулируя. Девушка же была молчалива и выглядела удрученной.

У Лероя появилось желание схватить ее спутника за ворот рубашки и заставить замолчать, чтобы Хейзл могла вставить хотя бы слово.

И вдруг до него дошло: мужчина тут ни при чем. Это он, Лерой Уэскер, был причиной ее напряженной позы и опущенной головы. Хейзл знала, что он находится в зале, и поэтому не поднимала глаз, боясь встретиться с ним взглядом. Его присутствие взволновало ее.

У Лероя моментально исчезло с лица хмурое выражение и поднялось настроение.

Наконец Хейзл подняла глаза и обвела ими зал. На мгновение ее взгляд встретился со взглядом знакомых голубых глаз. Лерой взял свой бокал и приподнял его, как бы приветствуя Хейзл. Она покраснела и, подавшись вперед, быстро сказала:

– Гауэйн...

– Что тебе нужно, так это приличное место, где бы ты могла спокойно отдаться живописи, – увлеченно поучал тот.

Хейзл посмотрела на «садовника». Тот смеялся. Ее возмутило, что он даже не пытался скрыть, как забавляется ее смущением.

– Я знаю, – нетерпеливо сказала она, – но...

– Оставь свои пораженческие настроения, держись за жизнь обеими руками!

По ироничному выражению лица «садовника» Хейзл поняла, что он прислушивается к тому, что говорит Гауэйн. Она положила нож и вилку на тарелку и обратилась к собеседнику:

– Ты закончил? Я бы хотела вернуться домой. Пойдем, посмотришь остальные картины.

– А как же кофе?

– Я сварю его тебе дома, – бросила Хейзл, поднимаясь из-за стола.

– Тебя, кажется, злая муха укусила, – пробормотал Гауэйн. – Я думаю, что «Уэскер Корпорейшн» может помочь тебе решить проблему со студией.

– Опять Уэскер! – в сердцах воскликнула Хейзл.

Она увидела, как за спиной Гауэйна «садовник» резко поднял голову. Хейзл быстро отвела взгляд, но все же успела заметить, как голубые глаза превратились в щелки.

– Я имею в виду не самого Уэскера, – утешил ее Гауэйн. – Говорят, он настоящий мещанин.

Хейзл, понимающая, что голубоглазый «садовник» все слышит, в ужасе посмотрела на учителя. Но вдруг ее словно бес попутал, и она едко заметила:

– Вот именно – мещанин! Его садовник похож на вышибалу из портового кабака, а его сад выглядит так, будто планировкой занимался целый комитет.

«Садовник», прекрасно слышавший эту тираду, рассмеялся, и Хейзл бросила на него свирепый взгляд. Гауэйн расплатился с официантом и встал. Хейзл взяла его под руку.

– Бог с ним, с садом Уэскера, – сказал Гауэйн. – Ты лучше подумай о его замечательном толстом кошельке. Прекрасный стимулятор творчества, уж поверь мне.

Хейзл, хоть и не смотрела в сторону «садовника», знала, что тот внимательно слушает. Ну почему Гауэйн не заткнется наконец?! – подумала она с досадой.

– Настоятельно советую тебе, – продолжал Гауэйн, – познакомиться с миллионером и взять над ним шефство. Чего ему не хватает в жизни, так это уроков по эстетике.

– Я бы сказала – полного перевоспитания, – проворчала Хейзл.

Гауэйн обнял свою ученицу за талию, и они вышли из бистро.

Лерой, услышав последнюю фразу Хейзл, едва не подавился.

Перевоспитывать? Меня? – негодовал он. И кто это говорит? Девица, у которой только и хватает ума, чтобы лазить по чужим заборам! И она еще имеет наглость судить о вкусах других людей!

Хорошего настроения как не бывало. Сейчас Лероем владела холодная ярость. Он уже сыт по горло женщинами, считавшими, будто они могут переделать его жизнь для своего удобства. Сумасшедшая соседка стала последней каплей.

Она нуждается в хорошем уроке, который он и преподаст ей.

5

Хейзл сварила обещанный кофе. Гауэйн, держа в руке кружку с дымящимся напитком, быстро осмотрел оставшиеся картины.

– Почему ты перестала рисовать людей?

– Денег не было на натурщиков, – быстро ответила Хейзл.

– Здесь полно зеркал – могла бы себя нарисовать.

– Неинтересно.

– Тогда, может быть, портреты?

– Они у меня не получаются. Слишком много времени уходит на то, чтобы добиться сходства с оригиналом.

– А может, это слишком интимная вещь? – предположил Гауэйн. – Художница и натурщик. Они что, начинают приставать к тебе?

Гауэйн оказался гораздо ближе к истине, чем думал. Хейзл рассмеялась, но смех получился натянутым.

– Ты, наверное, думаешь, что мы живем в Париже девятнадцатого века. Мне и в голову бы не пришло спать со своими натурщиками.

– Когда ты мне сказала, что переехала на новое место, я грешным делом подумал, будто ты свила гнездышко с любовником.

Хейзл на него так посмотрела, что Гауэйн смутился.

– Прости, сморозил глупость. – Он сложил руки на груди, прижав кружку с кофе к изгибу локтя, и с любопытством посмотрел на девушку. – Что случилось, Хейзл?

Но она лишь рассмеялась. Гауэйн пожал плечами и допил кофе.

– Ну ладно, ты сама разберешься в своих делах. – Он снова посмотрел на полотна. – Я возьму это и это. Возможно, вон тот пейзаж. Хорошо бы к ним добавить еще пару картин, если у тебя получится что-нибудь интересное. Попытайся изобразить нечто драматическое. Цветов и голубых лесов больше не надо. Ты сможешь. Даю тебе месяц.

Хейзл проводила гостя и, вернувшись в дом, вдруг почувствовала себя страшно одинокой. Ночь была теплой и безветренной. Огни Лондона приглушали яркий свет звезд.

Она вернулась в дом и стала рассматривать свои картины. Сейчас Хейзл хорошо видела, что Гауэйн имел в виду, когда критиковал ее. Ее манера письма была действительно слишком зажатой, чересчур осторожной.

Хейзл бесцельно бродила по дому, но желаемое вдохновение не приходило. Добравшись до верхнего этажа, она обнаружила балкон. Вот как раз то, что мне нужно, подумала она и вышла в теплую ночь. Уличные звуки едва доносились сюда, а звезды на небе казались ближе и ярче.. Хейзл подошла к балюстраде и облокотилась на нее. Где-то рядом полным ходом шла вечеринка – слышались оживленные голоса, смех...

Внезапно Хейзл в голову пришла мысль: если я и дальше буду сторониться мужчин, то так недолго превратиться в синий чулок. Разозлившись на саму себя, она топнула ногой.

– Эй, кто там? – тотчас послышался из темноты знакомый голос.

Хейзл застыла на месте. Мне только не хватает сейчас еще одной стычки с вредным садовником, подумала она, смахнув со щеки слезу. Хейзл затаилась, надеясь, что тот уйдет.

Темноту ночи прорезал сильный луч фонаря.

– Вот это сюрприз!

– Добрый вечер, – сухо сказала Хейзл.

«Садовник» направил луч света ей в лицо.

– Вы в порядке? – спросил он.

– Естественно, – ответила Хейзл, защищая ладонью глаза от яркого света.

– В таком случае что вы здесь делаете?

– Смотрю на звезды.

– На звезды и в одиночестве?

– А что? – задиристо спросила Хейзл.

– Где же ваш друг?

На какой-то миг Хейзл показалось, что он прочел в ее душе: юноша, отпрянувший от нее с испугом и отвращением; девушка, замкнувшаяся в своем одиночестве, застоявшийся талант, вянущая красота... Хейзл почувствовала себя раздетой. Она прикрыла лицо рукой, но «садовник», видимо, успел что-то заметить, потому что требовательно спросил:

– Что случилось?

Но Хейзл уже взяла себя в руки. Этот мужчина, конечно, не может залезть ко мне в душу, успокоила она себя. Просто я переутомилась за последние дни и поэтому часто вспоминаю тот ужасный эпизод с Робином.

– Ничего не случилось.

«Садовник» что-то сделал с фонарем, и его свет стал более рассеянным. Хейзл по-прежнему плохо видела собеседника, но чувствовала, как он смотрит на нее.

– Абсолютно ничего, – более резко повторила она.

К своему удивлению, Лерой вдруг обнаружил: он хочет, чтобы девушка доверилась ему.

– Я не собирался расстраивать вас, – мягко проговорил он.

– У вас бы и не получилось, – буркнула Хейзл.

Значит, она опять вышла на тропу войны, подумал Лерой. В кои-то веки посочувствовал женщине и сразу получил по физиономии.

Грубость Хейзл напомнила ему об уроке, который он собирался ей преподать.

– Вы из тех женщин, которые любят смотреть на звезды в одиночестве? – осведомился он обманчиво ласковым голосом.

Лерой увидел, как у нее дернулось лицо, и это пролило бальзам на его уязвленную гордость.

– Я не принадлежу к женщинам, которые цепляются за руку мужчины с утра до вечера.

Ее ответ почему-то разозлил Лероя, но он сдержался и с преувеличенным восхищением сказал:

– Не сомневаюсь в этом.

– Нечего насмехаться надо мной! – взорвалась Хейзл.

– Я и не думал, – растягивая слова, заверил Лерой. – Я считаю, что вы очень находчивая девушка.

Хейзл уловила в его словах подтекст, хотя и не поняла какой.

– Почему вы так считаете? – спросила она.

– В такую ночь нелегко отделаться от друга. Но нельзя ведь позволять своим чувствам мешать осуществлению намеченной цели, не так ли? – Внезапно в его голосе зазвучали стальные нотки. – И кто это сказал, что мужчины сильный пол? Женщины, с моей точки зрения, гораздо более, скажем так, целенаправленны. Я не говорю «жестоки», потому что это слишком грубо.