Текст книги "Встреча в пустыне"

Автор книги: Гленда Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Глава тринадцатая

– Ты выглядишь усталой, – покачала головой Анна.

– Трудимся не покладая рук, – ответила Кили. – Такое впечатление, что весь город собирается праздновать Хэллоуин. Кстати, я заказала еще костюмы разбойника и далматинца. На них большой спрос.

– Неплохо, – сказала Анна. – Сколько ты заказала?

– По дюжине. – Кили вынула из ящика сумочку и подвинулась, чтобы Анна положила туда свою. – Спасибо, что пришла по первому зову. Кто бы мог подумать, что наша продавщица свалится с простудой как раз тогда, когда Триш пойдет сверлить два зуба?

– Да я сама рада, что пришла помочь, – улыбнулась Анна. – Вон, какой вид у тебя утомленный. Надеюсь, ты не простудилась?

– Нет. Просто я почти всю ночь не спала.

– Это имеет отношение к твоему… – Она кашлянула и закончила: —…гостю?

– Не так, как ты думаешь! Но он меня вчера действительно утомил. – Она рассказала Анне об изготовлении скульптуры.

– Повесить на стену железный стол со стульями? Звучит интригующе.

– Пусть не надеется, что я это повешу!

Когда Кили пришла домой, Дигби играл в мяч с Честером. Она наклонилась погладить собаку, и тут Дигби доложил ей, что «произведение искусства» уже повешено. Он достал из кармана платок и сложил его в длинную ленту.

– Повязка на глаза, – замогильным голосом сказал он, – для полноты эффекта.

Кили пошла, держась за Дигби как за поводыря. В комнате он остановился и за плечи бережно подвинул ее на то место, откуда «шедевр» смотрелся лучше всего.

– Сначала глубоко вдохни, – приказал он. Кили полной грудью вдохнула и медленно выдохнула, а он развязал узел на затылке.

– Готова? – Да.

Несколько секунд он еще подержал платок у нее на глазах – и с возгласом «вуаля!» отдернул.

Кили в оцепенении уставилась на стену. Да, этот старый стол они нашли в лавке подержанных вещей. Да, он покрыл его бронзовыми брызгами и раскрасил теми красками, что Кили отбирала в тон дивану. Это был тот самый стол – до неузнаваемости преображенный.

Для создания табло, Дигби добавил еще несколько предметов из той же лавки. На столе стоял стеклянный стакан – висел, конечно, но под таким углом, что казалось, будто он стоит. Из медной трубки он сделал две соломинки, и они перекрещивались в стакане, создавая впечатление, что двое пили из него лимонад. Рядом со стаканом – китайская роза на длинном стебле, сделанном из той же трубки, покрашенной в зеленый цвет, и бархатная коробочка из-под драгоценностей с открытой крышкой. А на самом краю стола сидела птичка из синего стекла.

На стене сверху была укреплена лампа-фейерверк, и ее щупальца разливали лунный свет по поверхности стола.

– Ну, как?

– У меня нет слов, – сказала она. – Ты говорил, что во всем этом есть потенциал, а я не видела. Но это так… Это не только красиво, это романтично.

– Расскажи, что ты видишь, – сказал он, обняв ее за плечи.

– Здесь сидели влюбленные, они пили лимонад при луне.

Он положил подбородок ей на плечо.

– И?

Кили улыбнулась и прислонилась к нему щекой.

– Он дал ей розу и сказал, что любит ее.

– А она?

– Она сказала, что тоже его любит, и тогда он достал из кармана кольцо.

– Где оно теперь?

– У нее на пальце, конечно же. Она продолжала изучать скульптуру. – Откуда взялась птичка? Я ее не помню.

– Это синяя птица, птица счастья. Мне ее подарила бабушка на окончание школы.

– Бабушка? О, Дигби, забери ее обратно, я не могу…

– Я хочу, чтобы она была у тебя. Она дала мне ее со словами, что счастье увеличивается, если им поделишься.

– Где сейчас эти двое? – после долгого молчания спросила Кили.

– Догадайся.

– Танцуют при луне?

– Некоторое время они танцевали.

А сейчас занимаются любовью. Этого можно было не говорить.

– Обними меня, – тихо попросила она.

– Я терпеливый человек, Кили. – Он вдохнул в себя, похоже, целый океан и вдруг, приподняв ее, прижал к себе. – Но обнимать тебя – это пытка.

– Тогда люби меня.

Ей не приходило в голову, что он может отказаться, но в тот ужасный миг, когда он опустил руки и отступил на шаг, ей показалось, что и такое возможно. Но он обхватил ее лицо руками, сжал его, стал целовать, дразня губами и ртом, а потом обнял. В Лас-Вегасе их любовь была медленной, сладкой и нежной. Теперь все было иначе. Кили не была робкой, Дигби не был терпеливым, им не надо было открывать друг друга, нежное узнавание сменилось ненасытной страстью.

Дигби, не колеблясь, отшвырнул диванные подушки, разложил кровать, и они, сплетясь телами, полуодетые, повалились на матрас.

Они двигались в быстром темпе, каждое касание было неистовым, каждая самоотдача – отчаянной, пока экстаз не сменился оцепенением. Они лежали в объятиях друг друга – мужчина и женщина, нежность и твердость, хрупкость и мощь! Под лампой лунного света наступившее молчание казалось Кили священным, нарушить его было бы святотатством. Опустошенная и веселая, она закрыла глаза и только слышала, как у нее под ухом в унисон стучат их сердца.

Они долго молчали. Наконец Дигби сказал:

– Сегодня звонили из «Юниверсал студиос». Я у них буду работать некоторое время.

– Но не… постоянно?

– А, что постоянно в сегодняшнем всеобщем хаосе? Поработаю год, может, два.

– Так ты будешь жить в Орландо… некоторое время?

Год, может, два. Меньше, чем она прожила с Троем. Господи, ну неужели Дигби не понимает, что у меня мало времени, я не могу выбросить два года!

– Да.

– Значит, тебе понадобится место постоянного обитания, – сказала она с дрожью в голосе. – Уже подыскал жилье?

Несмотря на всю свою решимость, она, затаив дыхание, ждала, что он обнимет ее и скажет, что никуда без нее не поедет. Безумная, невозможная мечта, но она надеялась это услышать.

Ты же знала! – мысленно бичевала она себя. Ты знала и все же позволила этому случиться. Ты хотела, чтобы это случилось!

– Действительно, я сегодня кое-что осмотрел. Видимо, в конце месяца я туда переберусь.

– О?

– Нечему удивляться. Ты же ясно сказала, что у тебя я могу жить только временно.

– Конечно, – пробормотала Кили, обмирая. – Ну, расскажи мне, где ты будешь жить.

Он пожал плечами.

– Я мужик. Были бы стены, а остальное неважно.

– Сам понимаешь, я не поверю человеку, создающему из утильсырья шедевры. – Она нашла его руку и сжала. – Мы только что занимались любовью под луной, которую ты повесил на небе.

– Что ты хочешь от меня услышать, Кили? Сказать тебе по слогам, что я от переезда не в восторге, потому что знаю, как мне будет не хватать тебя?

Она старалась, чтобы голос не выдал ее отчаяния:

– Вот как? Будет не хватать?

Три дня спустя Кили работала в магазине, одетая Алисой в Стране чудес, но чувствовала себя как Скрудж или его перегруженный помощник. При одном взгляде на осунувшееся лицо и влажные глаза Триш она отправила ее домой с приказанием лечь в постель.

Другая продавщица, уже выздоровевшая от простуды и наряженная коровой с пластмассовыми рогами, трудилась вовсю, но ей по графику полагалось уходить в пять часов. Так что, когда Майкл придет в магазин после школы, придется его огорчить – танцы на празднике Хэллоуина, о которых он так мечтал, отменяются.

О да. Она любит свою работу.

Она сидела на корточках и пыталась навести некоторый порядок среди масок, когда знакомый голос спросил:

– Нет ли у вас костюма зайчика на мужчину необъятных размеров?

Она встала и вздохнула.

– Нет. И благодари за это свою счастливую звезду, иначе я бы тебя в него нарядила и заставила работать.

– Я не возражаю против работы, но я требую костюм зайчика, – сказал Дигби.

Кили шутливо нахмурилась.

– И это говорит человек, который как-то обещал, что все для меня сделает.

– Все, но только в костюме зайчика.

– Нужно вытащить на тротуар тяжелый стол.

– Показывай стол и место, где поставить.

– Нанимаем тебя, – сказала она и повела его в зал. – Что ты тут делаешь?

– Я получил ключи от квартиры и подумал, что, может быть, ты захочешь посмотреть, когда освободишься.

– Я не освобожусь, – сказала Кили и коротко обрисовала ситуацию.

Она отодвинула в сторону щит, чтобы достать стол, опрокинутый боком к стене.

– Большое тебе спасибо, – поблагодарила она после того, как Дигби вынес стол, привинтил ножки и установил. – Я думала, придется ждать Майкла, но теперь у меня есть запас времени перед адским дневным наплывом.

– Может, я еще могу что-то сделать?

Она указала на отставленные в сторону коробки.

– Если ты это вытащишь и с присущим тебе художественным гением разложишь на столе я смогу закончить оформление витрины и заняться ценниками.

– Идет! – согласился Дигби и подхватил первую коробку.

Вскоре пришел Майкл, и Кили сообщила, что ему не удастся уйти пораньше. Он принял новость стоически, но явно расстроился.

Дигби почувствовал, что у них какая-то проблема, и сказал:

– Твой Пиноккио выглядит так, будто узнал, что Девочка с Голубыми Волосами умерла.

– У Майкла были грандиозные планы на вечер, а я заставляю его работать, – ответила Кили. – Мне и самой неудобно. Мальчик добрый, отзывчивый, но ведь обидно работать, когда другие веселятся.

– Может быть, я подменю его? Конечно, формально я не имею права, но я бы справился с торговлей за этим столом.

– Я не могу просить тебя об этом, – сказала Кили, и сердце ее сжалось, когда она посмотрела ему в лицо: Дигби искренне расстроился.

– Ты не просила, я сам предложил.

– Тебе нужен какой-то костюм. Мы все тут наряжены.

– Я заметил, – кисло усмехнулся Дигби и принял распутный вид. – Эти гольфы сводят меня с ума. Ты хоть представляешь, как мне хочется поцеловать тебя под коленками?

Кили нахмурилась.

– Извращенец!

– Я не возражаю против костюма, лишь бы не…

– Не зайчик. Понимаю. Я просто не знаю, как быть, у нас нет костюма на твой размер. – Она подозвала Майкла: – Дигби говорит, что поработает за тебя, но ему нужен костюм. Если раздобудешь к шести, можешь уходить.

Майкл преобразился и повел Дигби к витрине Хэллоуина. Но, по-видимому, им так и не удалось подобрать что-либо подходящее, потому что, через несколько минут Дигби вышел из магазина и сказал, что ему надо отъехать в магазин подержанных вещей, однако он скоро вернется.

– Мне нужны башмаки и черный костюм, – бросил он на ходу.

Кили пожала плечами и вздохнула. Франкенштейн, конечно, нечего и гадать.

Монстр собирал целые толпы. Внешне Дигби очень подходил для этой роли, к тому же он громко рычал и ворчал, выдавая покупателям приглянувшийся им товар. То и дело блестели вспышки – матери фотографировали своих чад рядом с ним.

Со своего места у кассы, Кили через окно видела Дигби, окруженного детьми. Она вспомнила все мгновения нежности, пережитые с ним, неожиданно осознала, что для нее не имеют значения никакие пункты его анкеты.

К половине девятого толпа наконец рассосалась, и они занесли стол. В девять Кили приготовилась закрывать магазин. Когда она брала сумочку из ящика, Дигби запихивал стол на прежнее место у стены.

– Какой-то дикий вечер, – заметил он, обычные слова звучали грозно, исходя от высокого зеленого монстра с завинченным на шее болтом.

– Канун Дня всех святых, – сказала она. – Слава Богу, бывает раз в году. Хочешь снять грим перед уходом?

– Не особенно. – Чувственные нотки в его голосе заставили ее посмотреть на него. Сверкнули белые зубы, подчеркнутые черно-пурпурными губами. – Честно говоря, я собираюсь остаться с тобой наедине, стянуть с тебя весь наряд и целовать, пока у тебя на теле не останется ни одного дюйма, не измазанного зеленой краской.

Как только Кили удержалась на ногах!

– Тогда поезжай следом за мной домой.

– Поеду, – ответил Дигби, наполняя слова чувственным обещанием.

Через несколько минут его грузовичок остановился рядом с ее машиной на подъездной дорожке к дому. Они вышли на тропинку, и Кили не знала, что сказать, помня его заявление в магазине.

– Дигби? – тревожно окликнула она.

В ответ он грозно поднял руки и зарычал, сделав неуклюжий, тяжелый шаг в ее сторону. Зная, что это абсурдно, Кили все же испугалась так, что волосы встали дыбом. В панике она бросилась к двери и отперла ее прежде, чем Дигби осилил остаток пути. Он ринулся следом, запер за собой дверь, злобно взглянул на нее и опять зарычал. Кили попятилась и повторила его имя.

В ответ Дигби сгреб ее поперек тела и потащил по комнате, как мешок картошки.

– Кровать! – взревел он, указывая на диван.

Кили замерла с открытым ртом.

– Кровать! – еще громче повторил он, показывая пальцем. – Туда!

Она села на кровать; он подошел, со злобным рычанием снял с ее головы бант и бросил его через плечо.

Комичность ситуации дошла до Кили только тогда, когда монстр издал звук, долженствующий изображать распутный смешок. Кили тоже хихикнула.

Дигби выпрямился во весь рост и, нахмурившись, зарычал с шуточной яростью.

Кили опять хихикнула. Все еще рыча, Дигби схватил ее, положил на кровать и растянулся сверху, придавив своим телом. С завыванием он потерся об ее лицо, размазав зеленый грим, и, удовлетворенный результатом, перешел к шее.

– Болт сломаешь, – съязвила Кили. Как бы в припадке ярости он сорвал с шеи пластмассовый обруч и отшвырнул его.

– Ты что-то говорил про мои подколенки?

– Умммммммм! – ответил он.

Когда Франкенштейн покончил с бедняжкой Алисой, обоим не хотелось шевелиться. Дигби хохотнул.

– Тебя словно выкупали в чане с фисташковым кремом.

– Точно. – Кили приподнялась на локте. – А простыни похожи на камуфляжную сетку в джунглях.

– Отстираются?

– Едва ли.

– А мы?

– Для нас найдутся очищающие средства.

Рот Дигби растянулся в широкой улыбке.

Из умывания они устроили очередную забаву – мазали друг друга пропитанными очищающим кремом губками. Накрывшись вместе с Дигби большой банной простынею, Кили положила голову ему на грудь и спросила, сколько придется ждать, если заказать пиццу.

– У меня есть идея получше, – сказал Дигби.

– А кормить будут?

– Будут, я обещаю. Но тебе придется одеться.

Она дотерпела до момента, когда машина тронулась, и тогда спросила:

– Куда мы едем?

– Ко мне, – сказал он и усмехнулся. – Я набил холодильник едой, но придется подождать, пока мы туда доедем.

Кили устроилась поудобнее, насколько позволял ремень безопасности, положила голову ему на плечо и вздохнула. Она закрыла глаза, но не спала – была слишком возбуждена, слишком довольна тем, что рядом с ней находится мужчина, с которым связаны самые волнующие моменты ее жизни.

Перед глазами вставал Дигби-Франкенштейн, такой убедительный в костюме монстра и такой нежный с облепившими его детьми, восхищенными неожиданной добротой страшилы.

Когда грузовичок замедлил ход, она открыла глаза полюбопытствовать, куда они приехали. Они были где-то между «Юниверсал студиос» и Дисней-комплексом; слева она увидела переполненную стоянку туристических автобусов. Дигби свернул направо.

– Теперь уже близко.

Кили приняла известие с легким вздохом. Она сказала:

– Знаешь, ничего уже не имеет значения. Я думаю, это прекрасно, что ты жестянщик.

Он не засмеялся, но она чувствовала, что он улыбается.

Дигби еще раз повернул и затормозил. Кили открыла глаза. Она ожидала увидеть большой многоквартирный дом, но то, что стояло перед ней, следовало бы назвать особняком. Она повернулась к Дигби:

– Ничего не понимаю.

Он смущенно пожал плечами и открыл дверь.

– Пожалуй, нам надо поговорить.

Что Дигби имеет в виду, думала Кили, пока он обходил машину, чтобы открыть ей дверь.

– Где мы? – спросила она, идя по мощенной камнем дорожке среди буйной субтропической листвы.

– В Виндермире, – сказал он.

Кили заметила, что остальные дома на улице похожи на тот, к которому они идут.

Они вошли в фойе, из которого была видна комната с потолком, как в соборе.

– Я бы предложил тебе сесть, но, как видишь, мебели пока нет.

Кили переводила изумленный взгляд со стен и потолка на Дигби.

– Ты снял этот дом?

– В общем, да. Я рассчитываю его купить.

– Ничего не понимаю. – Кили казалось, что она тонет в зыбучих песках. – Ты что, знаменитый артист?

Дигби от души рассмеялся и обнял ее.

– Нет, Кили, я не артист. Я жестянщик, как и было, сказано. – Он перестал смеяться, отодвинулся и с грустью в голосе произнес: – Кили, я никогда тебя не обманывал, но некоторые вещи ты понимаешь слишком буквально.

– Так ты не жестянщик?

– И да, и нет. Я консультант, наладчик, изобретатель. Помнишь, я говорил тебе, что всегда найдутся люди, для которых надо что-нибудь изобрести?

– Смутно, – сказала Кили, пытаясь выбраться из шока.

– Ну, так вот: я рассматриваю их проблему и отыскиваю решение.

Она глянула по сторонам – высокий потолок, пышный ковер, полированная плитка, встроенные книжные полки и роскошный камин.

– Должно быть, ты преуспеваешь в этом.

– Да. У меня солидный послужной список и отличная репутация. Имеются и верительные грамоты – ученая степень в области механики стартеров. У меня есть даже собственная компания – «Д. Б. Инновейшн».

– Какая же я была дура, – грустно сказала Кили.

– Мне надо было раньше объясниться, но самолюбие не позволяло. Я хотел, чтобы ты принимала меня независимо от того, чем я зарабатываю на жизнь.

– Я же еще в машине сказала – это не имеет значения.

– От этого мне еще дороже твоя любовь, – произнес он. Обняв ее за плечи, он слегка отодвинулся, чтобы взглянуть ей в глаза. – Ведь мы же говорим о любви, правда?

– Да, – ликуя ответила Кили.

– Слава Богу. – Он глубоко вздохнул. – У меня есть для тебя сюрприз. Подожди пять минут.

Заинтригованная, Кили кивнула.

– Так. Стой здесь, смотри на дверь и не оглядывайся.

Это были самые длинные пять минут в ее жизни. Она слышала, как Дигби чем-то грохотал – видимо, на кухне; открывались и закрывались какие-то шкафы, что-то жужжало, потом – тишина. Затем опять шаги, хлопанье дверью. Наконец Дигби вышел, остановился сзади Кили, пощекотал губами ее шею. И уж только потом, не говоря ни слова, он взял ее за руку, приглашая идти за собой. Они прошли через комнату, вышли в заднюю дверь и очутились в маленькой Стране чудес. Вода бурлила, падая со скал в освещенный бассейн, по которому плавали лотосы-свечки. Десятки свечей колыхались в бумажных подсвечниках в форме снежинок, смягчая темноту ночи; между ними стояли огромные вазы с красными розами, их было множество, ночной воздух, пропитался их ароматом. В окружении светильников и роз стояли белый столик и два стула, похожие на те, из которых он сделал скульптуру в ее доме. На столе лежала роза на длинном стебле, стояли высокий стакан с молочным коктейлем и двумя торчащими соломинками, тарелка с едой и голубая бархатная коробочка.

Дигби взял розу и бережно вложил ее Кили в руки.

– Я очень рад преподнести тебе твои первые розы.

Кили смогла выговорить только его имя, грудь ее переполняли чувства, для которых не было слов.

Дигби взял коробочку и открыл ее; внутри оказалось кольцо с изумрудом и бриллиантами.

– Это кольцо моей бабушки. Она дала его мне, чтобы я подарил женщине, с которой соберусь разделить всю свою жизнь. Ты окажешь мне честь носить его? Пока смерть нас не разлучит?

Она молча кивнула; он надел кольцо ей на палец.

– Я люблю тебя, Кили Оуэне.

– Я тоже люблю тебя.

Они смотрели друг на друга. Время остановилось.

Эпилог

С самого начала они порешили, что свадьба будет скромной, традиционной и простой – в деревенской церкви, при свечах, в родном местечке Кили. Одна местная женщина испечет пирог, другая приготовит пунш, а тетя Гу – она всегда пела на свадьбах – исполнит «О, обещай» или «Мы только начинаем».

Несмотря на простоту, приготовлениям сопутствовал бешеный ажиотаж; дамы колдовали над платьем Кили в обстановке такой секретности, что рядом с ними агенты ЦРУ показались бы жалкими дилетантами. К тому же предстояло сделать душераздирающий выбор: подсвечники трехдюймовые или четырехдюймовые? Крыжовниково-ананасовый пунш и фруктовый коктейль или пунш ананасовый, шербет и имбирное пиво? «О, обещай» или «Мы только начинаем»?

Когда прогноз погоды на неделю пригрозил дождем, возникла паника, что дождь зальет цепочку горящих свечей вдоль дорожки в церковь. Дигби в шутку предложил Кили сбежать, но Кили, уже сбегавшая со злополучной свадьбы в Вегасе, даже шутить не хотела на эту тему. Она стала, наконец настоящей невестой и шла под венец с настоящим женихом.

Дигби понял ее чувство, когда пришел в церковь, где уже горели свечи в свете позднего и очень ясного дня. Еще глубже он ощутил его, стоя в ожидании церемонии и наблюдая, как собираются гости, одетые в свои лучшие воскресные наряды. Это все были люди, которые их любили, – родственники и друзья.

Радостный колокольный звон огласил окрестности, в церкви раздались звуки органа. Невинные девушки в длинных платьях с оборками зажигали свечи, и в церкви становилось все светлее. Когда зажгли две дюжины высоких свечей возле алтаря, Дигби стал ждать прихода невесты.

Она вошла – и у Дигби замерло сердце. Ее платье было само совершенство: длинное, закрытое, из атласа и кружев. В мерцании свечей Кили казалась сошедшей с неба. Невозможно быть прекраснее; невозможно любить сильнее, чем любил ее в этот момент он.

Она улыбнулась. Робко, как и положено невесте. И Дигби улыбнулся, приглашая ее к себе. В свою жизнь. В свое сердце.

В нужный момент он – буквально и символически – принял ее руку от Майкла, которого распирало от важности, что он удостоен чести вести невесту, и Анна, сидевшая рядом с родственниками Кили, всхлипнула от красоты этой картины.

Они произнесли обеты, обменялись кольцами и были провозглашены мужем и женой перед лицом Господа. Получив разрешение поцеловать невесту, Дигби торопиться не стал: сперва он произнес слова любви, а потом их губы слились в первом супружеском поцелуе.