Текст книги "Встреча в пустыне"

Автор книги: Гленда Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Глава девятая

Дигби раскрыл папку с файлами и выложил содержимое на стол. Каждая пачка бумаг представляла собой потенциальный проект. Сдвоенный шарнир с независимо работающими стержнями в уменьшенной модели аппарата работал прекрасно. Каждая стопка бумаг была описанием проекта, где требовался его творческий гений. Он любил решать механические головоломки, конструировать машины, умеющие творить чудеса. Однако на сей раз, он выбрал себе задачу, исходя из других критериев.

Проект был не слишком интересный. Требовалось изменить скорость аттракциона в парке. Всего-то! В этом проекте его привлекала не возможность изобрести что-то новое, а место проведения работы: Орландо, штат Флорида.

Орландо. Там находится дом мисс Кили Оуэне.

Узнав из шапки верхнего письма телефон, он созвонился с соответствующей компанией, попросил соответствующее лицо и сказал, что согласен взяться за эту работу. Работа должна была начаться через месяц с лишним, и это его вполне устраивало.

После возвращения из Вегаса Дигби продолжал звонить Кили и наконец узнал, что ее друг на днях вернулся в Орландо. У него замерло сердце, когда Кили сказала, что Трой заходил в магазин, которым она управляет, но она ясно дала ему понять, что воссоединения не будет.

И она все еще живет одна в доме с гостевой комнатой, поджидающей гостя.

Девочка сосредоточенно наморщила лобик:

– Я не знала, что бывают клоуны-женщины.

– Бывают! – сказала Кили. – Только мы не носим больших башмаков, как клоуны-мужчины. – Для большей выразительности она пошевелила пальцами ног.

– Какие дурацкие туфли! – со смешком воскликнула девочка.

Кили пробовала надевать классические клоунские башмаки, но они были очень громоздкими, так что частью своего клоунского костюма она сделала босоножки, в которых между большим и вторым пальцами росли крупные искусственные цветы. Ногти были покрашены темно-розовым лаком с белыми пятнами.

– Какой ты хочешь шарик? – возвращаясь к делу, спросила Кили.

– Вы можете сделать зайчика? Я люблю зайчиков.

– Я знаю, – ответила Кили, принимаясь делать зайца из двух длинных надувных шаров. – Сказать почему?

Девочка молча кивнула.

– Потому что у тебя на платье есть зайчик.

Девочка с улыбкой посмотрела на аппликацию на кокетке своего платья и стала внимательно следить за тем, как Кили делает зайцу уши.

– Пожалуйста, дорогая, – сказала Кили и отдала ребенку шарик – заяц как будто спрыгнул с ее руки. – Вот твой зайчик. – Сердце Кили растаяло, когда девочка вспыхнула от удовольствия и с застенчивой улыбкой поблагодарила.

«Не к спеху», – сказала она себе, как всегда: при виде ребенка у нее появлялось желание заиметь своего. И как всегда, могучий инстинкт пересиливал логику, и не помогало утешение, что детьми она еще успеет обзавестись.

Подавив тоску, она захлопала в ладоши, чтобы привлечь внимание детей, и сказала:

– Теперь у всех есть шарики?

– Я возьму еще один, – сказал запасливый мальчик, блеснув озорными глазками.

– Раз у всех есть шарики, давайте споем для Эшли «С днем рождения». Начали!

По ее команде дети окружили стол, где мать Эшли приготовилась зажечь свечи на красивом пироге, и Милдред, соседка Кили, нацелила фотоаппарат, чтобы запечатлеть великое событие – шестилетие ее внучки.

Когда спели песню, мать Эшли принялась разливать пунш, а Кили и Милдред пошли на кухню за клоунами – на подставках из печенья стояли порции мороженого в виде клоунской головы в сахарной шляпе. Они приготовили их накануне.

– Как изысканно! – восхищалась Милдред, раскладывая клоунов на бумажные тарелочки. – Как мило, что ты помогла нам с детским праздником. Боже мой, только у Эшли из всего детского сада на дне рождения был клоун!

– Должна же я отблагодарить за то, что твой муж подстриг мне газон.

– Алу это было полезно. Выбрался из дому, поупражнялся. Его надо чем-нибудь занимать, чтобы он целыми днями не путался у меня под ногами.

– А я попрактиковалась: я уже больше года не проводила праздники.

– Ты очень облегчила задачу для Барбары, – сказала Милдред. Вытянув шею, она украдкой посмотрела на невестку. – Не знаю, как она все успевает: работа, день рождения, новый ребенок на подходе.

Кили со своего места могла видеть комнату, не вытягивая шею. Дети кричали, вертелись, они были в восторге. Барбара уже разрезала пирог; Кили вздохнула и постаралась не очень завидовать ее наполненной, но трудной жизни.

– Барб уже разрезала пирог, – сказала Кили и взяла две тарелки. – Пора нести это.

Только через час гости разошлись. Кили, напутствуемая изобильными благодарностями, поехала домой. По дороге она пыталась разгадать свою чуть ли не зависть к беременной Барб и решила, что это следствие затянувшихся отношений с Троем. Она ни разу не пожалела о том, что прервала брачную церемонию, но разрыв с Троем отдалял на неопределенный срок замужество и детей.

Подъехав к дому, она заметила стоящий у тротуара грузовой пикап, а свернув на подъездную дорожку, увидела мужчину, сидевшего на ступеньках террасы. Он встал, и его огромный рост безошибочно подсказал ей имя нежданного посетителя.

Дигби. Что Дигби Барнес делает на ее крыльце? Вопрос еще только формировался в голове, а тело уже отозвалось: сердце забилось, щеки вспыхнули, угрожая стереть с лица набеленную клоунскую маску.

У нее белое лицо! Ну почему, почему, почему Дигби Барнес всегда выбирает самые нелепые моменты в ее жизни?

И все-таки, что он тут делает? Она сосредоточилась, поставила машину и пошла к дому – настолько нормально, насколько этого можно ожидать от клоуна. Дигби не стал скрывать, как его забавляет ее клоунский наряд. Веселая улыбка смягчала резкость черт и подчеркивала броскую мужественность лица.

– Означает ли этот наряд, что ты рада меня видеть?

Пока он не заговорил, она даже не понимала, насколько ей не хватало его. Невольно она заспешила, Дигби сделал в ее сторону несколько широких шагов, секунда – и Кили очутилась в его объятиях.

– Ты испачкаешься, – предупредила она, но белила не смущали Дигби, он приподнял ее и страстно поцеловал. Поцелуй грозил затянуться, но что-то толкнуло Кили в голую ногу, и раздалось собачье повизгивание. Дигби засмеялся и опустил Кили на землю.

– Чертов пес!

– Это твой? – спросила Кили и наклонилась к пушистой собачонке в красном ошейнике. – Как его зовут?

– Честер, – ответил Дигби. – Это тебе подарок, чтобы было теплее в доме.

– Мне?

– Ты же говорила, что хочешь собаку.

– Да, но… щенка.

– Со щенками слишком много хлопот, – сказал Дигби. – А этот уже воспитан. И ты ему нравишься.

– Подозреваю, что этот славный парень готов полюбить всякого, кто обратит на него внимание, – произнесла Кили и погладила собаку.

– Погладь так меня, и я закачу глаза на макушку, – пробормотал Дигби.

Кили посмотрела на него и засмеялась.

– Теперь на тебе краски не меньше, чем на мне. – Она взяла собаку на руки. – Пойдем, помогу тебе отмыться.

– Я думал, ты больше не выступаешь клоуном, – сказал он.

– Нет, это для соседки в честь дня рождения ее внучки.

– Очень мило с твоей стороны.

– Хотелось что-то для нее сделать. Милдред с мужем очень помогли мне по дому, к тому же мне полезно попрактиковаться. Я собираюсь подрабатывать в выходные дни, чтобы накопить на мебель. – Она выудила ключ из кармана клоунских штанов и открыла дверь.

Реальность происшедшего ошеломила ее. До того момента, как Дигби перешагнул порог ее дома, он был некой фантастической фигурой из шального отпуска: он ее спас, он водил ее на шоу, он дивно любил ее, он… Внезапность его появления лишила Кили чувств и разума. Представший во плоти Дигби Барнес оказался слишком большим для ее домика – импозантный мужчина, крепкий и мужественный. Мужчина, которого она едва знала, но провела с ним ночь. Эту мысль она быстренько запрятала поглубже и все же не могла избавиться от волнующих воспоминаний.

– Очень мило, – произнес Дигби, оглядевшись.

– Тут еще многое надо сделать, – сказала Кили.

К креслу-качалке прибавились диван, стол и небольшой развлекательный центр, но вокруг были голые стены, не хватало тепла и стиля; со временем она их создаст.

– Я… ммм… – Она показала на свое лицо и вздохнула. – Я быстро.

Он взял ее под локоть.

– Кили.

Она посмотрела на него и поняла: если не поостеречься, он опять начнет целовать ее. Она быстро отступила на шаг и взглянула на собаку.

– Он действительно уже воспитан?

– Проехал всю дорогу от Индианы без единого происшествия.

– Отлично. Значит, особого ухода он не требует.

– Я буду за ним ухаживать, – сказал Дигби.

– Чувствуй себя как дома. Если хочешь пить, в холодильнике найдешь сок, – сказала она и, не дожидаясь ответа, ретировалась в ванную.

Дигби сел на диван. Честер примостился рядом и положил подбородок ему на колено.

– Хороший мальчик. – Дигби погладил его по голове. – Ты ее обворожил.

Конечно, несколько рискованно отдавать Честера Кили, но, если дела пойдут так, как он задумал, ему не придется расставаться с собакой, потому что он не собирается расставаться с Кили Оуэне.

– Включи все свое обаяние, старина. Я на тебя рассчитываю. – Честер взвизгнул и лизнул ему руку. Дигби притянул его за уши и, наклонившись, доверительно сказал: – От этого зависит все дело. Поодиночке нам ее не добиться, понял?

Наконец она вошла – клоунская маска снята, пушистые волосы расчесаны. Кили переоделась в шорты цвета хаки, рубашку с изображением дождя в летнем лагере и босоножки, из которых уже не торчали цветы. Она была так же хороша, как в ту ночь, когда ступила в его комнату. И улыбалась почти так же несмело.

– Вот это для твоего измазанного лица, – сказала она, протягивая ему салфетку.

Дигби не стал ее брать, а наклонился, подставив лицо. Она обвела салфеткой вокруг рта.

– Что это?

– Мазь для снятия грима.

– Ласкает кожу.

– Потому что содержит алоэ.

Потому что ты касаешься меня, подумал Дигби.

– Готово.

Она скрылась за соседней дверью, Дигби пошел за ней и, оказавшись на кухне, огляделся. По комнате были разбрызганы цветовые пятна: на древнем холодильнике – цветы подсолнуха, прикрепленные магнитами, на подоконниках – африканские фиалки в горшках, сиденья стульев с деревянными спинками затканы подсолнухами.

– Ты много потрудилась. Тут очень мило.

– Это только начало. Я знаю, чего хочу, так что дело лишь за ценой.

Дигби одарил ее чарующей улыбкой.

– Как у тебя с комнатой для гостей?

– Пустая, – твердо сказала она.

– Великолепно. Значит, хватит места для моих вещей, пока я не устроюсь с жильем.

– Ты собираешься жить в Орландо? Дигби кивнул.

– На прошлой неделе я закончил одну штуку, сейчас ищу, что бы еще склепать. Я подумал, что могу и здесь сшибить работенку. У нас на севере холодновато, чтобы крутить шариками.

– Сшибить работенку… – Кили начинала чувствовать себя неуютно. – Так ты… безработный?

– Я предпочитаю говорить, что нахожусь между двумя проектами.

Кили нахмурилась. Доспехи ее рыцаря-спасителя потускнели. У Троя, при всей его безалаберности, была постоянная работа.

– Значит, ты «между проектами». И ты вот так взял и поехал в чужой город?

– Я не считаю, что Орландо – чужой город. Она подозревала, что он нарочно играет словами, но все же объяснила:

– Я имею в виду – незнакомый город. Ты же говорил, что никогда здесь не бывал.

Дигби пожал плечами.

– Но ведь затем и ездишь, чтобы увидеть новые места и познакомиться с новыми людьми. – Он кинул на нее обжигающий взгляд. – Или узнать кого-то получше…

Кили подавила в себе отклик на его взгляд.

– Не верю, что ты собрался и поехал куда– то, не имея работы.

Он отмахнулся от ее недоверчивости.

– Подумаешь, я привык искать работу. Езжу налегке. Я уверен, что твоя гостевая комната прекрасно подойдет мне на то время, пока я подыщу жилье, где не придется оформлять долговременный договор.

Дожили! Нельзя же быть таким легковесным, чтобы искать жилье без договора! От такого жди беды, как бы хорошо он к тебе ни относился.

– Значит, ты рассчитывал жить здесь.

– Только до тех пор, пока не найду себе чего-нибудь. Самое большее – две недели.

– Ничего не получится, – резко сказала она. – Когда я говорила, что комната пустая, я именно это имела в виду. Там даже кровати нет.

Он ухмыльнулся.

– Это не проблема. Я не возражаю разделить кровать с тобой.

Кили нахмурилась. Ну почему чем сильнее старается она забыть ночь, проведенную с ним, тем отчетливее все вспоминается?

– Ты слишком многого требуешь, – сказала она. – Только из-за того, что мы…

– Спали вместе? – подсказал он.

– Это не дает тебе права являться без предупреждения, затаскивать в комнату свои вещи и рассчитывать на мою кровать.

Он отделил прядь волос на ее голове и натянул ее, любуясь лицом девушки.

– Нельзя обвинять парня в том, что ему хочется много хорошего.

Безуспешно пытаясь не обращать внимания на охватившую ее дрожь от прикосновения его пальцев, Кили оттолкнула руку.

– Дигби, так не пойдет. Только не со мной. Он расстроено вздохнул.

– Я же не собираюсь привязывать тебя к кровати и грабить. – Он улыбнулся одним уголком губ. – Как ни привлекательна эта перспектива.

Юмор разрядил ситуацию, и Кили почувствовала, что ее резкость неуместна. Но нельзя же позволить ему ворваться в дом, к тому же с собакой, и перевернуть ее жизнь! И кровать.

– На моей кровати ты не поместишься, – ответила она шуткой на шутку. – Она половинного размера.

– Уверен, мы что-нибудь придумаем. – Заметив осуждающий взгляд, он быстро добавил: – Постараюсь не очень тебя обременять. Я хоть сейчас готов расстелить свой спальный мешок в гостевой комнате.

– Но нельзя же спать на полу!

– Старому бойскауту вроде меня? Конечно, можно.

– Дигби, тебе вообще нельзя тут жить. Точка. – Она перевела дыхание и пылко добавила: – Восклицательный знак!

Он надулся и, несмотря на свои размеры, стал похож на упрямого мальчишку, решившего добиться своего.

– Ты хочешь заставить меня идти в гостиницу? Там холодно и безлико.

И дорого, подумала Кили. Особенно для безработного.

– Ладно. Думаю, я перед тобой в долгу за то, что ты спас меня.

Дигби победно улыбнулся.

– Я начинаю разгружать машину.

Глава десятая

– Подожди разгружать, – сказала Кили. – Если, – а это еще большой вопрос, – я разрешу тебе остаться, нам сначала надо поговорить.

– Справедливо, – согласно кивнул Дигби. – Не возражаешь, если я сначала сделаю небольшую остановку? А то я ехал без перерыва с самого обеда.

– Это в конце холла, – сказала она. – Я буду в гостиной.

С легким вздохом она опустилась на кушетку. Честер, растянувшийся посреди комнаты, встал, подошел и положил голову ей на колени. Кили почесала его за ухом.

– Кто бы мне почесал затылок, – пробурчала она. Песик преданно смотрел ей в глаза, как будто понимал каждое слово. – Надо быть полной идиоткой, чтобы разрешить ему поселиться здесь! – Честер согласно заскулил. – Прости, приятель. Ты хороший песик. С тобой нет проблем. Это все тот дылда, что тебя привез. – Честер опять заскулил и потерся мордой о ее коленку. Кили тихо засмеялась. – Ну ладно, подлиза. Иди сюда. – Она похлопала по колену, и он мигом вспрыгнул к ней и свернулся клубочком, словно делал так всю жизнь. Почесывая собаку за ухом, Кили вздохнула. Что, в сущности, она знает о Дигби? Порхает по жизни, как перышко на ветру, едет в аэропорт, не зная, куда полетит, скачет с работы на работу, не заботясь о завтрашнем дне, делает, что подвернется, не считаясь…

– Я вижу, вы поладили, – заметил Дигби, входя в комнату.

– В наших отношениях полная ясность, – сказала Кили, с нежностью глядя на пушистый комочек. – Я его глажу, он не возражает.

Кили с улыбкой перевела взгляд на Дигби, собираясь спросить, откуда у него Честер, – и задохнулась от его улыбки. Как она могла думать, что у него суровое лицо? Вовсе не суровое. Столько тепла и искренности во взгляде, столько страсти в изгибах губ.

– Похоже, он согласен на новую квартиру, – сказал Дигби и в два шага покрыл разделяющее их расстояние. Он сел рядом, благоухая мужским одеколоном.

– Где ты его взял? – спросила Кили.

– В пруду. Я его спас. – В глазах Дигби сверкнул огонек.

– Впечатляет.

– Что я могу поделать? Такая уж у меня линия судьбы.

Он протянул руку к голове собаки и наткнулся на руку Кили. Они соприкоснулись случайно, но он постарался извлечь из этого все возможное и погладил руку, глядя Кили в глаза.

– Так о чем ты хотела поговорить?

– О тебе, – сказала она, осторожно высвободив руку. – О нас. Дигби, если ты собираешься тут жить, нам надо поговорить о том, что случилось в Лас-Вегасе.

Дигби убрал руку. Ну почему это женщины так любят усложнять простые вещи? Они встретились – вот что случилось в Лас-Вегасе.

– Мы встретились при необычных обстоятельствах, – продолжала она.

– Это ничего не меняет.

– Я была в сложной ситуации.

– Ты выделывала захватывающие трюки посреди дороги, в свадебном платье.

Она насупилась.

– Я была не просто зла. Я была обижена, смущена, эмоционально подавлена. А ты был в отпуске, готовый к… приключениям. – Она помолчала, собираясь с мыслями. – Словом, у обоих было ненормальное состояние: я разбита, ты в предвкушении праздника; и при таком стечении обстоятельств…

– Словом, – с горечью сказал Дигби, – теперь, когда мы вернулись в норму, ты считаешь, что любви конец. Кили тяжело вздохнула.

– Если ты собираешься здесь оставаться, то только на этом условии. Я по горло сыта мужчиной, не способным на серьезные поступки, и не намерена повторять своей ошибки.

– Кили, не путай Божий дар с яичницей. Я не Трой. У нас с ним ничего общего.

– Знаешь, так нельзя – вдруг собраться, проехать полстраны, без предупреждения появиться у меня на пороге, к тому же с собакой, рассчитывая прожить в гостевой комнате Бог знает сколько времени, и при этом надеяться, что я буду считать тебя ответственным человеком.

Дигби молча досчитал до десяти, чтобы умерить свой пыл. Он многое мог бы ей рассказать, очень многое. Но он отказывался от защиты. Пока Кили Оуэне на деле не узнает, каков он есть, никакие слова не внушат ей то чувство уважения, на которое он рассчитывает. Так что он не стал ни объяснять про «Д. Б. Инновейшн», ни выкладывать перед ней портфель с ценными бумагами, чтобы поразить воображение; он мягко сказал:

– Кили, ты путаешь безответственность с нестандартным поведением. У Троя нет чувства ответственности. У меня есть. Просто я не всегда веду себя так, как будто раскрашиваю готовую картинку.

Кили обдумала его объяснение.

– Ты можешь как угодно играть словами, Дигби, но все дело в том, что мне уже не двадцать лет. Я созрела для взрослых вещей.

– Таких, как дети, – сказал Дигби.

– Да. Я хочу иметь детей и не делаю из этого секрета. Но мне нужен полный набор. Ты говоришь, что не любишь раскрашивать готовые картинки, – а меня это устраивает. Я не хочу растить детей в одиночку. Мне нужно, чтобы у них был отец, который уделял бы им столько же внимания, сколько и я. – Она помолчала. – Я знаю, что значит расти без отца, хотеть отца, удивляться, почему он…

Она захлебнулась от душивших ее чувств. Дигби приоткрылась неведомая сторона ее жизни: Кили – безотцовщина, брошенный ребенок – и где-то на стороне мужчина, не пожелавший стать ей отцом.

– Так вот, – жестко продолжила она, – я готова отплатить за твою доброту в Лас-Вегасе, как другу, а не как любовнику.

– Не хочешь тратить время на перекати-поле?

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– У меня нет времени вступать в отношения, которые ведут прямиком в ад.

Дигби не смог сдержать раздражение в голосе:

– Ты так уверена, что мы направимся именно туда?

Ты даже не заказываешь билет на самолет!

– С каких пор это считается пороком?

– У друга это пороком не считается. Дигби получил ультиматум: его приглашали остаться на правах друга, но не любовника. Ему это не нравилось, но на большее не приходилось рассчитывать. Пока.

Он намотал на палец завиток ее волос, и она повернула к нему лицо. Впившись в него взглядом, Дигби сказал:

– Ты хоть представляешь себе, насколько мне хочется заняться с тобой любовью прямо сейчас?

Она открыла рот, но передумала и отвела взгляд. Дигби еле сдержал вздох облегчения. Выяснив то, что хотел знать, он решил, что теперь можно вести игру не спеша, и встал.

– Раз такой возможности у меня нет, можно переходить к плану Б.

– Что за план Б?

– Разгрузить машину. – Он пошел к двери.

– Дигби?

Он обернулся и поднял брови.

– Ты понимаешь, на каких условиях можешь оставаться?

– Понимаю.

Только он взялся за ручку двери, как Честер вскочил с колен Кили и ринулся за ним. Дигби успел закрыть дверь, и пес заскулил, забегал, обнюхивая пол, наконец лег у двери, уткнул морду в лапы и стал ждать.

Кили откинулась на спинку дивана и застонала. Что она наделала!

– Может быть, я смогу тебе помочь? – сказал Дигби.

Кили заканчивала подтыкать простыню под матрас на диване и, не глядя на Дигби, ответила:

– Я уже почти все сделала.

Хотя щекотливая тема больше не поднималась, несколько часов, проведенных за незначительными разговорами и приготовлением нехитрого ужина, отчетливо показали, что делить ее домик с мужчиной размеров Дигби Барнеса подразумевает какое-то другое, новое значение слова «делить». Он заполнял собой все пространство; кажется, не было момента, когда Кили не чувствовала бы, что в доме находится стопроцентный мужчина.

– Я не имею в виду постель, – сказал Дигби, обрадовавшись случаю произнести слово «постель». Тот факт, что она избегала смотреть на него, застилая диван, был обнадеживающим знаком. – Я имел в виду подходящего мужчину.

– Подходящего мужчину?

– Я вот что подумал: одинокой женщине трудно заводить знакомства. Я мог бы водить тебя туда, где толкутся мужчины.

– Например?

Он пожал плечами.

– Ну, скажем, в спортивные бары. Множество одиноких мужчин ходят в спортивные бары, особенно во время соревнований.

– Ты хочешь помочь мне в знакомстве с мужчинами?

– Не просто с мужчинами. С мужчинами, имеющими профессию. С будущим отцом твоих детей. Я мог бы заводить разговор, помогать тебе собирать сведения. Мы подыщем тебе нотариуса. Или хироманта.

– Хироманта?

– Очень надежное дело. Хиромантия – медицина будущего. Никаких лекарств. Только наложение рук. Хироманты, наверно, замечательные любовники. Все их приспособления…

– Дигби! – Она пылала.

– Ну, как тебе моя идея?

– Ты же не хочешь знать, что я об этом думаю! – сказала Кили, натягивая край одеяла и запихивая его под матрас.

Дигби притворился непонимающим.

– Разве я сказал что-то не то?

Кили возмущенно фыркнула и скрестила руки. Дигби смотрел, как натянулась ткань рубашки, обозначив ее грудь. Никогда еще она не была так соблазнительна! Он с невозмутимым лицом пожал плечами.

– Ты сказала, что мы будем друзьями; тебе важно найти ответственного человека. Ну, вот я и… стараюсь…

– Знаешь, хватит стараться, ладно? Не надо спасать меня от участи старой девы! Я не так уж безнадежна.

– Извини. Я подумал…

– Больше не думай! – Она перешла к изголовью и расправила одеяло. Он тут же растянулся на диване поверх одеяла.

– Никогда?

Кили закончила надевать наволочку и швырнула в него подушкой. Попала прямо в лицо. Он засмеялся, сунул подушку под голову и сцепил пальцы на затылке. Надо было оставить его спать на полу в гостевой комнате, а не рассказывать, что диван раскладывается.

Он приподнялся на локте.

– Хочешь посмотреть кино?

– Поздновато, – сказала она.

– Ну и пусть. Повесели меня. Я сегодня проделал такой долгий путь, мне надо развеяться. Давай посмотрим что-нибудь забавное.

Она покорно вздохнула и подошла к развлекательному центру, присела возле полки с кассетами и стала вслух читать названия, пока он не остановил ее:

– Я слышал, это хорошая вещь.

– Одна из моих любимых, – сказала она и достала кассету.

Дигби снял ботинки и положил ноги на подушки, сброшенные с дивана.

– Ты удобно устроился, – заметила, она.

– Не боишься присоединиться ко мне? – спросил он с улыбкой.

– Не хочу тебя стеснять.

– Я могу подвинуться, – Дигби слегка переместился. Но, как только рядом с ним освободилось пространство, Честер, благодушно дремавший на полу, вскочил, словно получил приглашение. Он с восторгом лизнул хозяина в лицо, растянулся рядом с ним и перевернулся на спину. Тыкаясь мордой в бок Дигби, он скулил и требовал внимания.

– Ну вот, а ты боялся остаться в одиночестве, – сказала Кили. Усевшись в кресло-качалку, она сбросила шлепанцы и положила ноги на край дивана.

– Симпатичный педикюрчик, – сказал Дигби, тормоша собачьи уши.

– У клоунов сейчас модно делать такие пятнышки.

Дигби подтянул поближе к себе ее ноги и сжал их.

– У клоунесс.

Дигби ее удивлял. Если у него в голове и были мысли об интимных отношениях, он это умело скрывал. Под аккомпанемент оркестрового вступления к фильму она всматривалась в его лицо, пытаясь разрешить загадку.

А он ответил приветливой улыбкой и спросил:

– У тебя случайно не найдется кукурузных хлопьев?