Текст книги "Сокровище чаши"

Автор книги: Глеб Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Глава 2. Поиски Учителя

Россия, 1999 год

Прошло несколько лет после тех славных дней.

И вот я приглашён Буддистом. Как встретить судьбу?

Чую сердцем, верно будет.

Но как стать достойным?

Множество битв позади. Ещё больше впереди, так чего ж думать?

Летом ещё раз посетил Елену Ивановну.

Она без лишних расспросов наладила Престол. Буддист пришёл сразу же.

– Что делать мне?

– Мой закон ты знаешь – средства будут. Если к сроку думаешь быть в Шигацзе – шаги ускорь.

– Но как узнаю Тебя?

– Я сам приду.

Ничего нового. Я ждал. Подвернулась работа, и за два коротких месяца я совершенно неожиданно для себя заработал нужную сумму. Можно было купить квартиру, которой у меня не было (они были в то время удивительно дешевы), но, не медля ни дня, я оформил загранпаспорт, купил билет до Катманду и полетел. Прибыв в Непал, я вдруг осознал, что попал в это удивительное место точно в тот самый день, который был назначен мне в феврале Буддистом.

С первых шагов по этой благословенной земле я почувствовал, что чьё-то могущественное внимание непрестанно почиет на мне. Это было похоже на взгляд родителей за плавающим ребёнком – ненавязчиво, но постоянно и с готовностью в любой момент действовать быстро и решительно. Сначала я думал, что в этой волшебной стране такое чувствуют все. Но, пообщавшись с народом, понял, что это чувствую только я. Все остальные радовались, отдыхали, ходили за покупками, ели и пили, планировали дальнейший отдых, но ощущаемое мною волшебство было лишь моим.

В самолёте познакомился с ребятами из Севастополя. Они мечтали побродить в Гималаях, а в Непале это сделать проще всего. Прилетев в Катманду, они же познакомили меня с Татьяной – русскоговорящим гидом одного из туристических агентств. Она посоветовала мне гостиницу «Синяя птица» в туристическом районе города.

Четырёхэтажный большой коттедж – так можно было её описать. Мой номер находился на самой крыше, и с террасы открывался впечатляющий вид на горы, небо и окружающие кварталы.

Не медля, я заказал тур в Шигацзе на машине и обратный билет на самолёт из Лхасы через месяц. Визы в Тибет китайцы давали не больше, чем на месяц, а меньше мне пребывать там не хотелось – «гулять так гулять».

На следующий день пошли в китайское посольство получать визу.

Это было небольшое одноэтажное здание грязно-красного цвета. Мы вошли в небольшой зал, полсотни китайцев и непальцев стояли у трёх окошек, терпеливо ожидая своей очереди. Сопровождающий меня хорошо одетый представитель агентства протиснулся к окошку без всякой очереди, приглашая меня пройти за ним. Очередь уважительно расступилась. Местные с удивлением рассматривали мою бороду – такое они видели редко. В окошке мне приветливо улыбался китаец, лет сорока, с сединой на висках.

Я протянул ему свой паспорт.

Взяв его в руки, он удивлённо вскинул брови:

– Улусэ!?

Я понял, что так он спрашивает, русский ли я.

– Ес. Улусэ.

– О, улусэ! Друг! Товарисч! Мосака!

Ага, Москва, значит.

– Ес, Мосака, Мосака.

Китаец стал улыбаться ещё шире:

– Друг, харашо!

Быстро выполнив какие-то операции с бумагами, он протянул мне паспорт обратно – в нём уже красовалась месячная виза.

Толпа вокруг меня удивлённо гудела. Видимо, русских, да ещё и с бородой, тут видели очень редко.

Мы вышли. Мой сопровождающий завёл машину и на английском сообщил мне:

– Удивительно быстро ты получил визу. Обычно это занимает несколько дней.

– Может быть, китайцы любят русских?

– Да, похоже.

Всё складывалось как нельзя удачно.

– Когда едем?

– Послезавтра рано утром. В пять утра.

Доставив меня до гостиницы, он уехал, а я с лёгким сердцем пошёл искать место, где можно было бы пообедать.

Вся столица Непала, Катманду, представляла собой туристическую Мекку, с магазинами и ресторанами, в три, а то и четыре этажа, приветливо распахивающими двери сотням тысяч туристов. Кухни представлены самые разнообразные, от китайской до европейской, и всё это очень недорого. На 3-5 долларов можно было наесться до отвала.

Выбрав итальянский ресторанчик, уютно расположившийся на третьем этаже под открытым небом, я заказал пасту и «лемон ти» – это стеклянный стакан кипятка, в который выжата половина лимона, с сахаром.

Начало осени дарило тепло.

Высота полтора километра над уровнем моря делала это место очень уютным: не очень жарко, не холодно, в общем, райское место.

Вдруг я услышал русскую речь. Уже смирившись с тем, что русских тут почти не бывает, я удивился несказанно. Двое парней и девушка о чём-то очень жарко спорили, не обращая внимания на окружающих. Надо сказать, что туристов в Катманду всегда много. При том что жителей города, вместе с приезжими на заработки из окрестных деревень непальцами, обычно не более полумиллиона, в сезон в этом городе одновременно находится около семисот тысяч туристов. Иногда на улицах было не протолкнуться, иностранцы присутствовали всюду, и в очень больших количествах. Тесные улочки Катманду делали это столпотворение реально осязаемым, ощутимым. Как огромный муравейник, город кишел представителями различных национальностей и стран, преимущественно Европы и Америки.

Мои соотечественники были совершенно равнодушны к этим чудесам, они спорили до хрипоты, и, когда острота спора стала убывать, а мой обед закончился, я пошёл к ним знакомиться.

– Привет. Я Глеб.

Они несколько с неохотой посмотрели на меня, но, убрав со свободного стула вместительную сумку, предложили мне сесть.

Оказалось, что ребята были не совсем соотечественниками. Родились они в разных союзных республиках, но в начале 90-х переехали в Израиль. Может, они были евреями, может, нет – я так и не понял. Но они однозначно ими стали. Эти еврейские нотки в голосе я не забуду. Разговор быстро перешёл на меня, а потом – на Тибет. Оказывается, они там уже были не так давно. Это было как раз то, что надо, – советы бывалых.

Саша и Лена были мужем и женой, а Сергей – их друг. Его жена не захотела в этот раз ехать, хотя раньше они обычно путешествовали вчетвером.

Работая не покладая рук в двух местах в Израиле, ребята копили деньги, чтобы потом проматывать их в отпуске. Почему? Сергей так ответил на этот вопрос:

– Во многих отелях мира израильский паспорт как чёрная метка, такая, знаешь, сигнализация о том, что этих людей лучше не брать в постояльцы. Они устраивают пьянки, дебоши, считают себя высшей расой, бьют посуду и морды официантам. Обычно, получив аттестат, молодёжь в свои семнадцать растекается по миру просто поотрываться. Почему? Да потому, что в Израиле всегда идёт война. Всегда кого-то взрывают, кто-то умирает, мы все как на пороховой бочке. Каждый живёт, понимая, что завтрашний день может просто не наступить. Это философия такая – жить одним днём, но жить так, чтобы запомнить этот день, понимаешь?

Я понимал. Но принять такое оправдание хамству мой разум отказывался.

Однако я молча слушал излияния тридцатилетнего еврея-не-еврея.

– Вот потому мы, Глеб, и путешествуем по четыре месяца в году, и работаем восемь месяцев, чтобы эти четыре попутешествовать.

– А как вас отпускают так надолго?

– Нас ценят на работе.

– А как денег хватает на четыре месяца отдыха?

Я был искренне удивлён. По моим представлениям, отдых за границей – дело весьма недешёвое. Две недели отдыха – это зарплата за несколько месяцев, а еще и жить надо как-то, пока работаешь…

– И как вы давно так путешествуете? Где были?

– Да уже лет, наверное, восемь. А были мы вообще везде. Я зарёкся привозить сувениры – уже вся комната в них. А выбрасывать жалко.

Постепенно разговор с их еврейской прикольной жизни перешёл на Тибет.

Оживились Саша с Леной:

– Мы в тот раз ездили к Кайлашу. Вместе с двумя американцами наняли автобус и поехали. Ну, поездочка! Дорог нет – одни названия и направления. Автобус трясло нещадно, американцы, студент и профессор, очень страдали от тряски. Студент залёг в самом конце автобуса – там, где трясло сильнее всего, и всю дорогу кричал: «Профессор, вен ай дид!?» и «Профессор, вай а дид!?» То есть хотел узнать, когда же он умрёт и почему, вот умора!

– А как сама поездка, как Кайлаш, как волшебство?

– Ну что поездка? Пока ехали, наблюдали обыкновенное расистское противостояние. Тибетцы ненавидят китайцев тихой ненавистью, периодически кого-то из них убивая. Китайцы тихо спаивают тибетцев дешёвым пойлом. Мы видели даже целые заборы вокруг домов, сделанные из пустых бутылок.

– Не, ну политика – это понятно. А природа? Что там?

– Ну что, степь да горы вокруг. Волки, лисы, зайцы встречаются, от машины убегают. Поля, пшеница, страна-то аграрная. Были в местах, где туристов видят редко, так на нас всей деревней посмотреть приходили. Спишь, открывается молния палатки (отелей там нет), просовывается десяток голов и рассматривают тебя, жену, вещи… В диковинку им там всё. Мы сначала – драться, а потом поняли, что они как дети.

– А что Кайлаш?

– Это вообще отдельная тема. Представь себе – плато, посредине гора стоит огромная. Тёплые источники бьют из-под земли, мы ванны принимали – джакузи природное такое. Так вот, вокруг Кайлаша – тропа. Кольцом, представляешь? Длина – больше, чем ваш МКАД, около 120 км. И вот паломники ходят вокруг этой горы, кто как может. Кто пешком, а кто на пузе проползает.

– Зачем на пузе-то?

– Ну, как зачем? Чтобы грехи искупить. Буддисты – они же тоже люди, тоже грешат и также каются.

Сергей тоже не отставал:

– Было там много интересного. Видели туристов из Германии. Они решили не обходить вокруг Кайлаша, а пройти ущельем через него. Так вот, углубились они на пару километров и вторглись в какие-то запретные области. На них такой страх напал, что они обделались, побросали рюкзаки и ускакали оттуда, только пятки сверкали. Что это было – они не говорили. Ужас, страх – и только.

Саша подхватил:

– Ой, Ленка мучилась! Помнишь, Лен?

–Как же, помню. У меня видения были.

Я смотрел на них большими глазами. Они рассказывали искренне и взахлёб.

– Да, замучили меня видения тогда. Монахи ходили, которых только я видела. Змеи ползали яркие, радуги на небе. Ребята только пальцем у виска крутили.

– Ну не видели мы того, о чем ты рассказывала, представляешь?

– Тебе ещё в автобусе стало плохо, ты на пару со студентом зажигала.

– Это да, но монахов тех видела, ну как тебя! Настоящие, на нас не смотрели, ходили себе туда-сюда, а ребята удивлялись, что я с монахами теми здоровалась.

Сергей продолжил:

– А ещё от их воды расстройства кишечные. Готовься, тебя тоже ждёт.

Лена порылась в своей сумочке, достала алюминиевую плитку с таблетками:

– Вот, возьми. Моя бабушка дала со словами: «Девочка моя, достаточно одной таблетки. Запомни, одной». Мы проверяли, действительно, хватает.

– Спасибо. Что ещё посоветуете?

– Шоколад. Кэдбери. На высоте поможет от высотной болезни. Больше ничего не помогает, только шоколад. Средства гигиены возьми про запас. Мыло, постирать, если что. Спальный мешок, рюкзак. Ты с чем приехал, брал с собой что?

– Нет, только деньги.

– Понятно. Пойдём, поможем тебе торговаться, тут цены сбивать надо.

Мы попросили счёт. Официант принёс бумажку, друзья-евреи всё подсчитали и просияли. Саша шёпотом сказал мне:

– Официант ошибся на сто рупий в нашу пользу, быстренько рассчитываемся и валим.

Только мы встали, прибежал официант с бледным лицом и, извиняясь, заменил счёт на правильный. Евреи огорчились, но деньги отдали. Вот уж, действительно, евреи есть евреи. Сто рупий – это полтора доллара.

В магазине выбрали экипировку: зелёные брюки х/б, брюки и куртку из гартекса, из гартекса же такой же жёлтый рюкзак. Всё очень недорого. Затем по медицинской части в аптеке приобрели что-то по мелочам.

Выяснилось, что ребята, только что приехав их Тибета, собирались в Таиланд. Саша через ноутбук вышел в инет, поговорил с бабушкой через «аську», потом поискал дешёвые отели, дешёвые билеты. Всё получалось так дёшево, что я даже не мог себе представить, что такое может быть. Но не это занимало мои мысли. Я всё пытался понять, остался ли Тибет обителью чудес, каким был лет двести назад, или нет.

После долгих аккуратных расспросов выяснилось, что много разного происходит с туристами. Например, знакомые евреев были на Эвересте, поругались с местным шаманом. Так он на них лавину спустил. Пообещал – и спустил. Из девяти выжили только трое, но теперь туда ни ногой. Тибетские Учителя были весьма притесняемы в Тибете. Глава секты Карма-па, живший в то время западнее Лхасы, был весьма удивительным человеком, но и его официальные власти Тибета старались выдворить из страны (и вскоре после моего отъезда из Тибета они его все же выгнали).

Так за разговорами прошло два дня. Наступал день отъезда, и моё сердце радостно билось в ожидании великих перемен. Наконец я смогу повстречаться с настоящим буддийским Учителем, который к тому же сам меня и пригласил!

Вечером началась забастовка таксистов, и юноша в гостинице предупредил меня, что, если я хочу завтра утром попасть на автобус, мне следует заранее договориться с такси. Все попытки привели к неудачам – таксисты категорически отказывались меня везти, а потому пришлось нанять велосипедного рикшу за цену такси. Утром мальчик был у гостиницы. Свежесть и тишина светлого утра радовали, а предчувствия дарили лучшие надежды.

Автобус на двадцать человек был заполнен наполовину.

Дороги были пусты, редкие деревеньки вдоль трассы приглашали в кафе. Остановились лишь один раз, купили воды и продолжили путь.

Дорога вела в гору, и уже очень скоро мы достигли отметки четырёх тысяч метров – так говорил высотомер на часах у японца, нашего спутника.

Постепенно мы въехали в узкое ущелье. Где-то далеко внизу текла река, спуск к ней был весьма крут, а дорога ненадёжна, местами автобус сильно кренился, и водитель просил перейти на сторону автобуса, противоположную крену. Облака не закрывали солнце, где-то внизу рабочие строили гидроэлектростанцию. Ехали полдня, пока автобус не остановился. Водитель сказал нам, что мы приехали, надо выгружать вещи. Дальше дороги нет, надо ждать гида.

Оказалось, что гид проспал и мы уехали без него. Но беда была в том, что у него остались все наши документы.

Вскоре он приехал на стареньком такси, радостный, что всё-таки приехал и мы можем продолжить путь.

«Пропав» в сторону пограничников на полчаса, он пришёл к нам, собрал всех и повёл через границу.

Что такое граница в этом месте? Это мост над пропастью, мост почему-то пешеходный, без всякой возможности по нему проехать. Почему? Я не знаю. Пройдя паспортный контроль на другой стороне, мы скучились, и гид сообщил нам, что надо ехать до деревни – это километров пять. На чём? На грузовике. В кузове. Сервис на грани фантастики!

Забравшись в кузов грузовика, мы подложили под себя наши рюкзаки и взялись за борта. Грузовик стал карабкаться круто вверх, его нещадно трясло, а мы местами подпрыгивали на наших вещах на полметра.

Очень скоро этот экстрим закончился, никто не пострадал, мы вывалились на грязный асфальт.

Гид предложил нам переждать в кафе, а сам побежал искать джипы, что повезут нас дальше.

Кока-кола оказалась по доллару за бутылку 0,3 л, что было чем-то фантастическим в те времена. Тут же подошли менялы, частным образом предлагая обменять доллары на юани. В общем, обычная приграничная суета.

Примерно через полчаса мы загрузились в старые угловатые семиместные лэндкрузеры с карбюраторными двигателями и двинулись в путь.

Моими спутниками оказались поляк Мачек, довольно сносно разговаривающий по-русски и прекрасно владеющий английским; парень с девушкой из Амстердама, ни с кем особенно не разговаривающие; и две немки, паломницы, желающие в Шигацзе пересесть на машину до Кайлаша. Нашим водителем оказался пожилой, сухой, как щепка, тибетец, который в опасные моменты понукал машину, как лошадку, негромкими гортанными покрикиваниями.

А таких моментов за три дня путешествия оказалось немало.

Мы выехали из деревушки, дорога потянулась вверх, мы были на противоположной стороне того же ущелья, которое было от нас раньше справа, а теперь – слева. Поднявшись почти на вершину скального массива, мы наблюдали удивительную по красоте картину. На другой стороне, почти на самом верху, приютился небольшой тибетский храм, аккуратный и изящный в своей красоте. Облака рваным пухом лежали где-то внизу под нами, воздух был прохладен и влажен, чувство начинающегося волшебства овладело моей душой, так что восторг буквально захлёстывал меня.

К вечеру мы прибыли в небольшую деревню с тибетской гостиницей. Было это довольно высоко в горах, вокруг нас величественно белели снега Гималаев, гостиница была бедная, удобства во дворе, денег просили мало, а номера более походили на комнаты постоялого двора века XIX, чем конца XX. Постельное бельё было своё, но стёганым лоскутным ватным одеялом я воспользовался – утром были заморозки, а отопления не было.

Наспех позавтракав в странном кафе, где было не то чтобы грязно, но скорее убого, мы сели в машины и тронулись в путь.

Красота вокруг нас компенсировала неудобства ночлега, скалы и небо создавали такой колорит, что глаз было не оторвать.

Выехав из ущелья на просторы высокогорного Тибета, мы были очарованы – видно было километров на пятьдесят. Чистый воздух, отсутствие пыли и неплохая грунтовка давали хороший настрой.

Ехали до обеда. Опять постоялый двор, но уже без гостиницы. Тибетцы с любопытством рассматривали нас, а мы – их.

Яки, овцы и бараны вызывали восторг у нас, мы их фотографировали, равно как и тибетских детей. Чумазых и оборванных.

Тибетское кафе – это помещение в двести квадратных метров, расписанное драконами; резные столбы поддерживают крышу; буддийские мотивы вдохновляли художников, расписывающих стены. Но кухня сплошь мясная. Мясо яка во всех вариациях – это основа кухни. А как же буддийское вегетарианство? Его нет. Но русское вегетарианство нуждалось в безмясной пище, так что угощаться пришлось шоколадом и зелёным чаем.

После обеда – китайская застава. Офицер, в коротких салатовых брюках, так что были видны носки, и в таком же салатовом френче, висевшем на нём как мешок, сидел у шлагбаума с важным видном, как один из богов местного тибетского пантеона. Наш шофёр недовольно покачал головой и пошёл договариваться. Как видно, ехать было можно, но нельзя. Некоторая сумма, перекочевавшая в карман мешковидного френча, открыла нам шлагбаум, и мы поехали дальше.

Часам к шести вечера – очень высокий перевал, около пяти тысяч метров над уровнем моря. Ел шоколад и пил чай, наверно, это помогало не чувствовать высоты вообще.

Перевал представлял собой склон горы, достаточно пологий, где-то вдалеке была видна снежная шапка этой горы. Весь склон был вечной мерзлотой, к осени оттаивающей сантиметров на сорок, отчего всё, что окружало дорогу, было просто болотом по колено.

Насыпная грунтовая дорога возвышалась на полметра над этим болотом, но грунт таял, и текла вода. Чтобы она не смывала дорогу, в некоторых местах вместо моста были просто понижения дороги, как бы ямы, которые джипы миновали довольно легко. Но не только джипы ездили тут. Явно индийского происхождения грузовик, преодолевая такую яму, сорвал себе карданный вал, да так и остался стоять, ожидая запчастей. Стоял уже не первый день. И все пытались объехать его вокруг по этому болоту.

Выглядело это примерно так. Около двадцати лэндкрузеров разных лет выпуска и расцветки съехали с дороги и застряли тут же. Кто чуть дальше, кто чуть ближе.

Разговорившись с туристами, мы выяснили, что сидят все с утра, мы их нагнали. Наш водитель ходил с удручённым видом, что-то нашёптывая себе под нос.

Водители и самые крепкие из туристов пытались вытолкать джипы, сидящие на пузе, всеми способами. Главный способ был такой: один водитель сидел в машине и отчаянно газовал, его толкали столько людей, сколько могло поместиться сзади. Все остальные, ухватившись за длинный, метров двадцати, трос, тащили машину спереди. Мне вспомнилась картина «Бурлаки на Волге», но там бурлаки тащили, а здесь дело было дрянь. Джипы, как поросята, сидели в болоте, колёса вращались на месте, и, как я понял, по причине экономии у многих передний привод был отключен, лысая резина (опять по причине экономии) лобызала болотистую почву, и та отвечала взаимностью, не пропуская эконом-класс дальше того места. Я сел за руль. Попробовал враскачку (что это такое, никто не знал). Не помогло. Объяснил водителю, что такое раскачка, пошёл к нашему водителю. Мы стали совещаться. Мой убогий английский и его тибетский дали нам надежду прорваться. Не ожидая, что мы застрянем, он закрепил спереди трос и дал нам в его руки. Мы, трое его пассажиров, плюс пара мужиков из соседнего джипа (кто ехал с нами в автобусе из Катманду), потихоньку пошли вперёд, ведя нашу лошадку «за верёвочку». Пока машина не проваливалась и ехала по целине, неторопливо прорезая жирную почву, всё было хорошо. Но уже метров через тридцать колея под колёсами стала становиться всё глубже. И мы стали тянуть. Машина, натужно воя двигателем, двигалась. Все остальные участники процессии с других машин побросали свои машины, стали наблюдать за нашими мучениями. И вот, когда машина наша уже почти села на брюхо, я прикрикнул на сотоварищей:

– А ну, тянуть я сказал! Не останавливаться! Навались!

И сам, упершись в землю, приобретя почти горизонтальное положение, закряхтел от натуги. Мои сотоварищи по несчастью, каким-то шестым чувством поняв, что я им сообщил, также напряглись – и машина пошла. Вернее, не остановилась. От напряжения на высоте пяти тысяч метров у меня появился привкус крови во рту, а в глазах стало красно, как если смотришь на огненно-красный закат. В ушах появился гул, но я продолжал тянуть, и секунд через двадцать наша тибетская железная лошадь стояла на дороге. Народ аплодировал, а мы просто упали рядом и лежали минут пять.

В это время навстречу нам ехал митсубиси паджеро второй. Он легко съехал с дороги, легко проехал в сторону заснеженной верхушки горы метров сто. Народ смотрел на это чудо передвижения с раскрытыми ртами. Все сидят, а он, нахал такой, едет! Где ж это видано, а?

Паджерик остановился, народ из него вышел, сделала вдалеке свои дела, опять сел в машину, она тронулась, также легко преодолев оставшийся участок бездорожья, спокойно выехала на дорогу и скрылась вдалеке. Народ сипел от зависти, но делать нечего – надо было тянуть.

Основную часть застрявших туристов составляли японцы, увешанные фотоаппаратами. Им всё было в диковинку и в радость, они, как дети, бегали вокруг машин, что-то балабонили, совершенно не задумываясь о перспективе заночевать тут.

Передохнув, мы сели в машину и поехали. Закат был безумно красив. И тут у меня в ушах начали звенеть колокольчики. Тонко, но явственно. Их хрустальный звон сделал пространство вокруг меня удивительно волшебным. Я спросил Мачека, слышит ли он. Нет, он не слышал. Это было очень красиво, и никто не мешал мне наслаждаться хрустальным звоном высот.

Когда ночь уже опустилась на горы, мы въехали в городок, с трудом разыскали ночлег и пищу (всё было оккупировано теми японцами: они забронировали почти все места), нам отвели кровати в огромном сарае, мест на сто, без перегородок. Стёганые лоскутные одеяла, по два на каждой кровати, да термос с горячей водой – вот и весь сервис. Ладно, хоть так, и то хорошо.

Соседи спрашивали меня, как перевал, – они собирались завтра ехать туда, откуда мы прибыли. Я рассказывал им на ломаном английском. Слушая мою речь, они спрашивали, откуда я – Словакия? Чехия? Нет, Россия. Понятно…

Утро встретило ледком на лужах, звенящим прозрачным воздухом и солнцем. Завтрак прост – булочки и кексы, жареные орешки, нарезанные солёные огурчики, кофе, масло, варёные яйца. Позавтракав, поехали.

К обеду добрались до какого-то очень высокого перевала, откуда в ясный день видна Джомолунгма. Было облачно, и мы не увидели ее, но всюду – на камнях и на высохшем дереве – были пёстрые ленточки с текстами на тибетском и санскрите: так путники молили богов гор об удачном пути.

После обеда мы стали спускаться в долину, местами спуск был очень крутым. Бурная горная река, тащившая даже валуны, питала долину и давала жизнь полям. Сентябрь был в разгаре, и жёлтые пшеничные поля радовали глаз. Они ютились уступами, начинаясь с предгорий и заканчиваясь у самой воды, чтобы захватить максимально больше плодородной земли.

Постепенно расширяясь, долина становилась неким подобием степи, зажатой между гор. Мы подъезжали к Шигацзе по левой стороне долины, у самых предгорий. Вдалеке показались золочёные украшения храмов Таши-Лум-по. Моё сердце возликовало: вот он, оплот Гэлуг во все времена! Вот оно, место моих надежд! Синее небо с игривыми облаками, скальные горы (но без снежных шапок), жёлтые поля и золото Храмов – всё это составляло такой удивительный ансамбль красок, что душа радовалась тому, что было вокруг, а дух ликовал от того, что ждало впереди. Так осуществлялась моя мечта.

Вскоре подъехали к гостинице. Она принадлежала китайцам и существенно отличалась от тибетских постоялых дворов. Построенная недавно, она была больше европейской, нежели азиатской. Здесь мы стали прощаться. Сидя в кафешке, Мачек рассказывал мне о своих приключениях.

Закончив третий курс геологического факультета, он на лето поехал в Турцию. Отдохнув недельку, решил подработать гидом в туристическом агентстве. Знание английского и русского языков сделали его желанным работником. Договорившись с владельцами двух ювелирных магазинов о дисконте и проценте с продажи, он стал, как бы между прочим, приводить в их лавки туристов, доверенных ему агентством. Те покупали много, а турки отдавали ему положенные проценты. Таким образом, за месяц он сколотил около двух тысяч долларов. Но неуёмная душа жаждала перспектив карьерного роста, и он поехал в Иран. Дешёвый бензин и еда потребовали совсем немного денег. Дальше была Индия, также дешёвая и интересная. Он изучал эти страны не просто как турист. Он изучал туристические маршруты, которые затем смог бы предложить в Польше. После Индии – Непал и вот Тибет. После он планировал посетить Пекин и на поезде – до Москвы, а оттуда – домой. Так, посмотрев Азию и Россию, он намеревался сделать карьеру в туристическом бизнесе, и я не сомневался, что парень добьётся своего.

А между тем, моим спутникам пора было ехать далее.

Сердечно попрощавшись с Мачеком, пожелав остальным спутникам удачи, я пошёл отдыхать. Впереди было неизведанное – встреча с Тем, кто был, безусловно, мудрее и выше меня в познаниях. С Буддистом. О нём я не рассказывал никому.

Темнота опустилась на город. В гостинице было приветливо, светло, горничные улыбались; чистая постель, наконец обретённая мною впервые за последние несколько дней, порадовала, равно как и душ с туалетом.

От моего месячного пребывания в Тибете прошло всего три дня, остальное время я намеревался до последнего дня пробыть здесь, так что надо было осваиваться.

Следующим утром я пошёл в Таши-Лум-по. Это легендарный монастырь: тут жил Цзон-ка-па, тут ходили Махатмы и Риши, отсюда начались реформы буддизма, и именно отсюда Учение Калачакры стало распространяться по всему Тибету и дальше. Эти древние стены и площади манили меня с удивительной силой. Нечто захватывающее обещали они.

Монастырь стоял на склоне самой высокой из гор, окружавших долину. «За этой горой открывается, наверное, вид на все дали»,– подумал я.

Горы имели интересную структуру. Их слоистые камни все, казалось, лежали почти на боку, под углом примерно в 40 градусов к основному плато. Такое чувство, что кто-то однажды огромных размеров, до неба, бороной взял и вспахал эти камни, делая борозды направо и налево, отваливая, таким образом, глыбы гор. Так они и застыли с тех пор, а реки и дожди проложили долины и нанесли плодородной почвы. Так представилась мне история здешних краёв.

Сначала я обошёл монастырь по наружным границам. Стены были невысоки, но перелезть их снаружи не представлялось возможным. Внизу в стену были вмонтированы бронзовые барабаны с молитвами – трогая их рукой и вращая, ты как бы молился. Забавно…

В правом нижнем углу монастыря находилась большая белоснежная удивительной формы ступа.

В самом верху, у стены, находились храмы с золочёными украшениями на крышах, а в самом верху – фестивальная стена. Что это такое и почему она так называется, я не знал.

Практически на всей территории монастыря стояли невысокие одно– и двухэтажные жилые строения, мостовые соединяли различные части монастыря узкими улочками, во многих местах росли невысокие тенистые деревца.

У храмового комплекс я встретил парнишку, пытавшегося объяснить что-то на ломаном русско-английском местному монаху. Тот упорно не понимал.

– Привет. Я русский.

Он удивлённо посмотрел на меня.

– Ага. Вот… Пытаюсь тут добиться от человека…

– Что за проблема?

– Да вот, хотел заночевать на территории монастыря, в палатке.

– Сдурел? Не пустят.

– Я уже понял.

– А что не в гостинице?

Парень поведал мне забавную историю своего путешествия.

Оказывается, он сам из Москвы. Весной работал на стройке, а к лету решил попутешествовать. Автостопом. Собрал вещички, вышел на Рязанский проспект Москвы, остановил грузовик и поехал. Ехал он, ехал автостопом – и приехал в Шигацзе. Круто!

Рассказывая подробности своего путешествия, он так увлёкся, что только через два часа, когда стало уже темнеть, мы опомнились и пошли из монастырских стен.

– А как ты питаешься?

– Ну, какие-то деньги у меня были, но обычно так: заходишь в китайский или тибетский ресторан, говоришь, что денег нет, они бесплатно чашку риса всегда дадут. Народ не жадный.

– А ночевать?

– Так у них крыши все плоские, я палатку прямо на крыше гостиницы обычно ставлю, разрешают. Вот думал в святом месте переночевать, так не дают.

– А дальше как?

Я был впечатлён подвигами парня. Я бы на такое не решился.

– Ну, дальше – в Лхасу, а оттуда – в Россию, там уже проще будет.

А деньги у тебя остались?

– Да немного совсем…

Я дал парню сотни три юаней, что было неплохо – чашка риса стоила около одного или дух юаней, а доллар около восьми.

Сидя возле монастырской стены, мы говорили о Гималаях.

– Скажи, Володь, а что тебя потянуло в Тибет?

Он подумал немного:

– Что-то таинственное тут…

Помолчали.

– А что?

– Не знаю, но что-то есть.

– О мудрецах тибетских что-то слыхал? Говорил кто?

– Так, чуток было. Говорят, что, когда китайцы пришли, мудрецы не ушли никуда. Ну, в Индию или Непал… А что живут они где-то в горах.

– А что ещё говорят?

– Да никто ничего толком не знает.

– Но раньше Мудрецы ходили здесь, у этих стен, и учили в этом монастыре.