Текст книги "Екатерина Великая. Биография"

Автор книги: Гина Каус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Осенью 1773 года Екатерина назначила 250 рублей за голову Пугачева, теперь она повышает эту цену до 100 000 рублей. Не есть ли это самое явственное, наглядное выражение успехов восстания?

Екатерина никогда не понимала надлежащим образом народа и не в силах его вообще понять. Подобно своим учителям – энциклопедистам, она понимает под словом "народ" совокупную массу всех людей, не принадлежащих к сословию дворянства и не обладающих дворянскими привилегиями. Она не знает ничего о социальном расслоении этой массы, и каждый раз, когда из-за спины "третьего сословия" выглядывает лицо находящегося еще в стадии формирования "четвертого сословия", лицо это кажется ей угрожающей рожей.

Так как могущество Пугачева основано на том, что оно опирается не только на силу оружия, но и на определенные слои населения, относящиеся по преимуществу именно к этому "четвертому сословию", то опоре Пугачева должен быть противопоставлен столь же сплоченный другой слой населения.

Петр Панин, брат министра, командируется в местности, охваченные восстанием, чтобы призвать всех дворян к объединенной борьбе с мятежниками. Так как помощь дворянства необходима, ему гарантируется сохранение и укрепление всех его сословных привилегий и в первую очередь крепостного права. Солидарность интересов правительства и имущих классов совершенно естественна и очевидна.

Миссия Панина вскоре увенчивается успехом. Дворянство передает в распоряжение правительства все, что только может: солдат, деньги, военное снаряжение. Голод выступает в роли союзника: необработанная земля не дает мятежникам ни хлеба, ни скота. Симпатизирующие повстанцам круги населения терроризованы энергичными мероприятиями Панина, который расправляется с непокорными с жестокостью, не уступающей жестокости Пугачева. Он тоже не скупится ни на виселицы, ни на колесование. Тщетно Екатерина несколько раз упрашивает его быть немного мягче, снисходительнее. Панину предоставлены диктаторские полномочия, и он пользуется ими вовсю. Через несколько недель голод, страх и несколько решительных военных поражений окончательно сокрушают силу восстания.

Пугачев защищается до последней возможности. Разбитый наголову правительственными войсками, он переплывает вместе с несколькими ближайшими сообщниками на другой берег Волги. Но среди этих нескольких приверженцев находятся люди, которым сто тысяч рублей дороже верности: они нападают на своего вождя во время сна и выдают его, связанного по рукам и ногам, военным властям. Пугачева отвозят в железной клетке, как зверя, в Петербург. Екатерина приказывает, чтобы его не подвергали пытке и при наличности малейшего признания вынесли приговор. Когда судьи приговаривают Пугачева к четвертованию заживо, она заменяет этот приговор простой смертной казнью.

После печального опыта этого смутного года для Екатерины нет больше возможности повернуть вспять. Она никогда не простит народу, что он через десять лет после ее восшествия на престол возмутился против нее и выступил перед лицом всей Европы на стороне мнимого Петра III. Она никогда не простит этим "народным подонкам", что из-за них чуть было не лишилась престола и, так сказать, получила его обратно из рук дворянства и имущих классов. Все ее последующее поведение обусловлено этими чувствами. О "правах народа" в смысле Монтескье больше нет и речи.

Петр III управлял только в течение нескольких месяцев. Его брак с Екатериной не был настоящим браком. И тем не менее воспоминание о нем еще на протяжении десятилетий витает каким-то призраком над русской землей, тем не менее он никогда не перестает тревожить Екатерину и занимать ее мысли. Петр постоянно снова и снова предстает перед нею в образе всевозможных претендентов на престол, а в образе Пугачева он во второй раз оспаривал ее трон и во второй раз был ею уничтожен. После позорного и страшного конца этого самозванца не найдется, должно быть, такого безумца, такого дурака, который ощутил бы охоту выдавать себя за Петра.

Но все же призрак Петра снова предстает перед Екатериной и на этот раз в лице ее собственного сына, цесаревича Павла.

Все относящиеся к тому времени документы, личные записи Екатерины, речи Петра III не оставляют ни малейшего сомнения: Петр не отец Павла. Но каким-то непонятным образом последний с года на год становится все очевиднее, все нагляднее, все несомненнее как будто сыном Петра.

Салтыков был ослепительный красавец – Павел же некрасив, причем некрасив, как Петр. Впрочем, в раннем детстве он был очаровательным по красоте ребенком, только на десятом году его жизни с ним приключилась серьезная болезнь, оставившая после себя конвульсии лица, под влиянием которых красивые черты его исказились. Вопрос о безобразии Павла, таким образом, легко объясняется. Но как объяснить тот факт, что он так же точно, как Петр, недоверчив, раздражителен, хвастлив на словах и труслив на деле, что он приводит свою мать в отчаяние тем же времяпрепровождением, которым огорчал Петр Елизавету, что он в своей летней резиденции занимается бессмысленными упражнениями с кучкой солдат, вместо того чтобы интересоваться государственными делами, что он, будучи рожден в России и воспитан на любви к России, презирает и издевается над всем русским?

И как может себе объяснить нелепое, граничащее с безумием поведение своего сына возмущенная Екатерина, которая озабочена не только как мать за будущее родного ребенка, но и как императрица за будущее своей страны? Тем более что Салтыков был вполне здоровый и до конца дней благоразумный человек. Если бы она была суеверна, то должна была бы предположить, что мстительный дух Петра III, наперекор всем законам наследственности, завладел телом ее ребенка, чтобы вызвать Екатерину еще раз, на последний бой.

И действительно, несмотря на напрашивающееся само собою психологическое объяснение, во всем этом есть что-то мистически жуткое. Павел вырос в таких же неблагоприятных условиях, как в свое время Петр III. Его юность тоже затенена деспотизмом всемогущей женщины. О настоящей нежной любви между Екатериной и ее сыном нет и речи. Ее материнское чувство убито было в тот момент, когда ребенка отобрали еще младенцем от ее груди. В качестве императрицы она видит в нем только престолонаследника, подобно тому, как в свое время Елизавета не видела в Петре лишь наследника.

Да и по отношению к престолонаследнику ее чувство носит двойственный характер: она желает видеть его великим как преемника, но незначительным на все то время, пока она сама жива. Ввиду такого раздвоения чувства он постоянно кажется ей поступающим не так, как бы следовало: то слишком ребячливым, то слишком самостоятельным, то он, по ее мнению, слишком мало занимается серьезными делами, то сует свой нос в дела, его абсолютно не касающиеся. Словом, в этом единственном случае Екатерина, вообще столь уравновешенная и справедливая, так же неустойчива и не поддается резону, какою была Елизавета, и Павел находится под таким же враждебным его развитию гнетом, под каким находился Петр. Он, конечно, мог бы всякими другими способами бороться с этим гнетом, если бы не одно решающее привходящее обстоятельство.

Во время посещения Павлом Вены один знаменитый тамошний артист отказывается исполнять в его присутствии роль Гамлета, "потому что в таком случае в зале было бы два Гамлета" (артист этот получает за эту удачную шутку от Иосифа II пятьдесят дукатов). Павел, разумеется, еще в очень юном возрасте узнал о том, как погиб его отец. Присутствие Орловых при дворе, осведомленность о страстной любви матери к Григорию Орлову потрясли его душу в самые восприимчивые для впечатлений годы. Впоследствии место Орлова занимают другие мужчины, Павел видит, как растет могущество Потемкина, он вынужден почтительно относиться к таким ничтожным людям, как Мамонов, Корсаков, Ланской только потому, что они выходят из спальни его матери.

Сыновья всегда являются самыми строгими судьями добродетели их матерей, и Павел относится к своей матери с отвращением. Чем старше он становится, чем яснее видит, тем больше растет его отвращение. И в соответствии с этим он все больше отдает свое юное одинокое сердце, всю естественную для его возраста потребность преклонения, свое сильно развитое чувство справедливости памяти своего предательски убитого отца. Из всех придворных сплетен о несчастном браке его родителей он верит только тем, которые выставляют Екатерину в неблагоприятном, а Петра в благоприятном свете. При таком умонастроении все, что делал Петр, кажется ему хорошим и достойным преклонения. Наполовину из желания походить на своего идола, наполовину из желания позлить Екатерину, наполовину сознательно, наполовину бессознательно он начинает подражать Петру и с течением времени становится действительно похож на него.

До него доходят, конечно, и слухи о его происхождении. Князь Головин рассказывает, что Екатерина, перехватившая подозрительную переписку между Павлом и одним из его друзей, призвала сына к себе и прямо сказала ему в лицо, что он обязан своей надежде на занятие престола только ее молчанию, "а если мне придется выбирать между неблагодарным сыном и моими верными подданными, то я не поколеблюсь ни минуты и оглашу правду во всеобщее сведение".

Этот анекдот мало правдоподобен. Но Павел не поверил бы даже свидетельству собственной матери, его династическое чувство требует, чтобы в этом случае он считал ее добродетельной. Для того чтобы сознавать себя подлинным Романовым, законным наследником престола, он должен наперекор всем толкам видеть и чтить в Петре своего отца. Переходящие из уст в уста скверные сплетни служат для Павла только поводом выставлять демонстративно напоказ свои чувства сыновней преданности, подчеркивать свое сходство с Петром во всех деталях.

Маленькой немецкой принцессе Наталии не суждено стать будущей Екатериной, но не по причине недостаточной способности к политической интриге или к нарушению супружеской верности. Уже через несколько месяцев после свадьбы с Павлом она вступает в любовную связь с молодым графом Разумовским и обсуждает с ним возможность свержения Екатерины. Павел считает – подобному тому, как поступал в аналогичных случаях Петр, – юного графа Андрея своим лучшим другом. Есть слухи, будто Разумовский, когда ему не представлялось другой возможности остаться наедине с великой княгиней Наталией, подмешивал в пищу Павла опиум и тем положил основание его будущему помешательству.

Екатерина вскоре узнает о прелюбодейной связи своей невестки. Это обстоятельство само по себе представлялось ей безразличным. Но она узнает также о ребяческом заговоре против себя, и это побуждает ее раскрыть своему сыну глаза на происходящее. Так как Павел безумно любит свою жену, то свою мать, которой он не любит, считает лгуньей.

Наталия умирает от первых родов. Клеветнические языки относят и эту смерть на счет Екатерины. Она будто бы сказала врачу: "Если произойдет несчастье, то ты ответишь головой". Это привело к тому, что в надлежащий момент врача нигде невозможно было разыскать.

Это злостная легенда. Екатерина искренне огорчена, потому что лишается надежды на желанного внука. Но когда она видит, до чего Павел безумно убивается из-за смерти своей любимой супруги, то считает целебным средством показать ему переписку между Наталией и молодым Разумовским. Это действительно целебное средство: с Павлом случается припадок бешенства, но через неделю после этого он соглашается еще до истечения траурного года жениться вторым браком на одной Вюртембергской принцессе.

Обстоятельства требуют, чтобы он лично выступил в роли своего свата. Павел послушный сын. Он отправляется в Берлин, чтобы привезти с собой подысканную ему Екатериной жену. Но он привозит домой не только принцессу Марию, но еще и пламенное фанатичное преклонение перед Фридрихом II.

Как раз в это время русская политика в интересах восточного вопроса озабочена тем, чтобы укрепить связи с Австрией и ослабить связь с Пруссией. Павел ничего этого не понимает. Его фанатичное отношение к прусскому королю до того безгранично, что возмущенная императрица, которой это отношение напоминает рабскую привязанность к Фридриху со стороны Петра III, восклицает:

– Я уже вижу, как после моей смерти Россия превращается в прусскую провинцию!

Павел, подобно тому, как поступал и Петр в бытность свою наследником, ведет тайную переписку с Фридрихом П. Эта переписка не носит характера государственной измены, так как Россия не ведет в данный момент войны с Пруссией, но все же ужасно злит Екатерину, которая знает, что Фридрих только и мечтает о том, чтобы увидеть на престоле вместо нее своего поклонника Павла, подобно тому, как в свое время мечтал видеть на троне вместо Елизаветы Петра III.

Отношение Екатерины к сыну, не отличавшееся и раньше теплотой, становится прямо враждебным. Она держит "опрусаченного" великого князя вдали от дела, скрывает от него свои планы, относится к нему недоверчиво, велит шпионить за ним. Она заставляет его предпринимать с женой разные поездки – в Париж, в Вену, в Италию. В Вене цесаревич, краснея от стыда, узнает от Иосифа II о том, что заключен австро-русский союз, о каковом мать не сочла нужным его даже известить. Впоследствии Екатерина покупает ему поместье Гатчину, и там обреченный на духовное бездействие Павел ведет приблизительно ту же жизнь, которую вел в свое время в Ораниенбауме Петр III: муштрует кучку солдат, ломает голову над придумыванием новых мундиров и бессильно фрондирует против матери.

Некоторые обстоятельства повторяются с прямо жуткой последовательностью. Когда у Павла рождается первый сын, Екатерина, лишенная радостей материнства, загорается какой-то фанатичной любовью к маленькому Александру. Она, правда, не забирает ребенка окончательно к себе, как это сделала безудержная Елизавета, но велит приносить его к себе ежедневно на несколько часов и, подобно тому, как ей удается очаровывать стольких мужчин и женщин, ей удается очаровать и мальчика, сконцентрировать всю его любовь на своей особе и совершенно отдалить его от родителей. Она, до смешного обожающая своего внука, окончательно потерявшая от нежности голову, -трогательная бабушка, и маленький Александр, несомненно, тот человек, который знает великую Екатерину с самой лучшей ее стороны. Когда его приводят к ней, она прерывает всякий разговор, бросает всякую pa– | боту, часами возится с ним на полу и организует всевозможные общие игры, учит его читать, придумывает для него специальный костюмчик, не стесняющий свободы его движений, ее письма к Гримму заполнены взрывами | восторга по поводу ума этого маленького существа.

Второй внук, Константин, сначала не так ей приходится по душе: он слишком хилого здоровья, и она опасается, что он не выживет. Но впоследствии она и от него без ума и всецело очаровывает мальчика.

Преисполненные любви отношения между Екатериной и ее внуками носили бы характер совершенной идиллии, если бы не являлись в то же время заговором против промежуточного поколения. Екатерина все страстнее мечтает о том, чтобы отстранить сына от трона и заменить себя после смерти своим истинным наследником по духу – Александром. Павел видит в своем сыне все больше и больше соперника, опасного претендента на власть. Если Павел и его поведение являются в глазах Екатерины загадочным возвращением ее ненавистного мужа, то Павлу его подрастающий сын кажется воплощением его ненавистной матери.

Павел имеет все основания ненавидеть Екатерину. Она забрала у него его трон, забрала его сыновей и превратила их в его врагов. Он не может примириться с тем, что любой красивый гвардейский офицер, понравившийся его матери, имеет больше влияния на государственные дела, чем он, законный наследник престола.

Совершенно понятно, что эта накапливающаяся годами злоба, порожденная оскорбленным чувством справедливости и растущая со дня на день, делает его в конце концов пристрастным и несправедливым. Он не в состоянии объективно относиться к поступкам своей матери, не доверяет ни ей, ни ее друзьям и фаворитам, видит повсюду шпионов, врагов, наемных убийц, окончательно перестает показываться при дворе, даже в день своего тезоименитства или в годовщину коронации матери.

Враждебное отношение Павла к Екатерине имеет столько разумных оснований, что трудно установить момент, когда начинающееся безумие налагает на него свою трагическую печать. "Он сумасшедший!" – восклицает Екатерина, когда Павел в ее присутствии велит передать одному из ее доверенных, что отрубит ему голову, как только взойдет на престол.

– Но он, к сожалению, недостаточно сумасшедший для того, – продолжает она, – чтобы можно было предохранить Россию от его безумия.

И действительно, она не оказалась в состоянии предохранить Россию от безумного царя. На другой день после ее смерти безумие Павла впервые ясно выступает наружу: прежде чем взойти на престол, который "осквернила" его недостойная мать, Павел велит выкопать труп Петра III и провезти эти истлевшие кости, которые удалось вообще опознать только по сапогам, в торжественной процессии по улицам столицы. Он принуждает престарелого Алексея Орлова идти во главе этой мрачной процессии, непосредственно за трупом своей жертвы, и в конце концов приказывает посадить скелет Петра на мгновение на трон, чтобы таким образом символизировать законное преемство императорской власти.

Русская корона на оскаленном черепе мертвеца в просвещенный век Екатерины – разве это не показатель вечности шекспировских образов?

ПОТЕМКИН

Зимою 1773 года, когда толпы бунтовщиков надвигаются на Москву ив то же время снова вспыхивает война с Турцией, Екатерина в письмах своих к Вольтеру подшучивает над султаном, великим визирем и «маркизом де Пугачевым». Но есть в этот злосчастный год один человек, единственный, которого она и впрямь боится: это Григорий Орлов. Она дала ему окончательную отставку и опасается его мести.

Орлов наконец переполнил чашу ее терпения. Десять лет любила она его, любила любовью, сводящейся к неизменному прощению нестерпимых унижений. За каждую причиняемую им боль она отплачивала благодеяниями. Известно было, что его любовницам нечего бояться ее гнева, наоборот, они могли даже добиваться при посредстве Григория Орлова милостей императрицы. Он не только обманывал свою царственную возлюбленную, но и держал ее настолько в черном теле, что при малейшем проявлении внимания с его стороны она бывала необычайно тронута и потрясена.

Могущество братьев Орловых неизменно и беспрерывно возрастало. Они, правда, не имели влияния на государственные дела – этому всячески воспротивился бы Панин, но Екатерина постоянно предоставляла им возможность отличиться.

В общем ей не приходилось в этом раскаиваться.

Алексей Орлов командовал в качестве генерал-адмирала русским флотом в русско-турецкую войну, хотя до того времени в глаза не видел корабля. За его науку пришлось заплатить немало денег, но в конце концов расход этот оправдался. Пусть даже решительной победой при Чесме Россия и обязана преимущественно толковости двух находящихся на русской службе англичан – Грейга и Эль-финстона, – за верховным командованием остается та заслуга, что оно сумело поставить надлежащих людей на надлежащие места, и Алексей Орлов, таким образом, не без основания получил из рук Екатерины высшую воинскую награду – Георгиевский крест.

Его честолюбие не удовлетворялось даже выбитой в его честь медалью. По возвращении в Средиземное море он заказывает какому-то итальянскому художнику четыре исполинские картины, долженствующие изобразить уничтожение турецкого флота. Когда художник заявляет, что не уверен в том, что ему удастся справиться с этой задачей, так как ему еще никогда не приходилось видеть взлетающего на воздух корабля, дикарь Алексей не останавливается перед тем, чтобы преподать ему наглядный урок и распоряжается взорвать в Ливорнской гавани одно из судов.

Там же ему представляется случай доказать свою бессовестность. Дело в том, что к тому времени появилась на горизонте молодая авантюристка, именовавшая себя княжной Таракановой и выдававшая себя за дочь покойной императрицы Елизаветы от Разумовского, а следовательно, за законную претендентку на российский престол. Большой опасности особа эта не представляла, но она была все же чрезвычайно неприятна для Екатерины, так как даже в дипломатических кругах находились легковерные, прислушивающиеся к ней и ужаснейшим сведениям, распространяемым об узурпаторше -Екатерине.

Екатерина настаивала на задержании этой княжны Таракановой, и Орлов осуществил данное поручение. Он сблизился с несчастной авантюристкой, разыграл роль безумно в нее влюбленного и обещал ей, если она только отдаст ему свою руку, свергнуть Екатерину и возвести ее на российский престол. Он обхаживал княжну Тараканову с таким старанием и упорством, что она в конце концов пообещала ему выйти за него замуж на следующий день после коронования.

В качестве официальной невесты Алексея Орлова она была с ним в лучшем итальянском обществе, в качестве невесты приняла без малейших подозрений приглашение осмотреть стоявшую на якоре в Ливорнской гавани русскую эскадру. Ее привезли в роскошно украшенной шлюпке, с палубы головного русского судна раздавалась музыка, было спущено великолепное кресло, на котором ее подняли на борт, – но едва только она вступила на палубу, как ее заковали в цепи, спрятали в отдаленнейшем трюмном помещении и отвезли в Петербург, где она два года спустя и погибла в заключении.

Своего возлюбленного Григория Орлова она не отправила на турецкую войну, так как не могла бы так долго обойтись без него, но придумала для него другую возможность обнаружить те качества, которыми он действительно обладал: храбрость и решимость.

В 1771 году солдаты занесли с фронта в Москву чуму. Для того чтобы предупредить всеобщую депрессию, военное начальство глупейшим образом воспретило называть страшную болезнь ее настоящим именем и ее обозначали как особую "горячечную лихорадку". Вследствие этого с самого начала были упущены все возможности пресечь эпидемию, она распространялась с невероятной быстротой, полуобезумевшие от страха люди избивали на улицах врачей и устремлялись толпами, неся уже сплошь и рядом в себе зачатки заразы, к иконе Иверской Богоматери в Кремль, потому что воображали, что эта икона обладает волшебной способностью исцелять от болезни. Архиепископ сообразил, какую опасность представляют собой эти сборища и распорядился убрать икону, за что был буквально разорван толпой.

В этот-то момент появился в зачумленной, вышедшей из всякого повиновения столице Григорий Орлов. Он не испытывал страха ни перед эпидемией, ни перед чернью. Он воспретил всякие сборища и с беспощадной строгостью препятствовал их образованию. Будучи фаталистом до мозга костей, он навещал больных и заботился о том, чтобы все, непосредственно соприкасавшееся с умершими, их платье, домашняя утварь и т.п., подверглось сожжению. Штаб толковых врачей и надвинувшиеся морозы помогли Орлову довести до благополучного конца свою задачу. Когда он возвратился в Петербург, его встретила триумфальная арка с надписью: "Освободителю Москвы от чумы".

Год спустя он был командирован Екатериной в Фокшаны на мирный конгресс. Еще в день его отъезда она писала своей подруге г-же Биелкэ в Гамбург: "Благодаря своей удивительной красоте он покажется туркам подлинным ангелом мира".

На следующий день она узнает о новой, особенно унизительной для нее измене Орлова: он соблазнил свою маленькую тринадцатилетнюю кузину Зиновьеву. Екатерина и теперь, как во всех аналогичных случаях, выходит из себя от скорби и ревности. Но на этот раз Орлова нет на месте, чтобы утешить ее несколькими словами, исцелить ее рану поцелуем. Зато есть другие горячо заинтересованные в том, чтобы расширить пропасть, сделать разрыв окончательным: Панин и все те, которые мечтают об опале гордого Орлова. Они обращают внимание Екатерины на чудно сложенного юного офицера, некоего Васильчикова. "Это был выбор наудачу и с отчаяния, – пишет позднее Екатерина, – как раз в это время я мучилась больше, чем в состоянии это сказать". Но она сделала свой выбор и ни за что не хочет отправляться обратно, в жалкую темницу своих страстей.

Васильчиков становится генерал-адъютантом, занимает помещение, связанное потайным ходом со спальней императрицы, получает подарок в сто тысяч рублей и ежемесячную ренту в размере двенадцати тысяч рублей. Отныне на его обязанности лежит сопровождать императрицу во всех ее выездах и проводить вечера непосредственно близ ее карточного стола, чтобы быть каждый момент готовым подать ей руку, как только она закончит свою последнюю партию. Его функции распределены более строго, чем функции любого другого высокого сановника. Он не имеет права покидать дворец без специального разрешения, посещать кого-нибудь или принимать гостей. Екатерина не хочет больше страдать так, как страдала раньше.

Когда Орлов узнает в Фокшанах, что Екатерина официально заменила его другим, он немедленно оставляет конгресс, садится в сани и мчится без передышки в Царское Село. Делегат великой державы плюет на мирные переговоры, которые ведет его страна, он рвется домой, чтобы урегулировать свои любовные отношения с хозяйкой этой страны! Но ему это не удается. Екатерина, которая отлично знает темперамент Орлова и ждет его преждевременного возвращения, посылает ему навстречу курьера, который задерживает его неподалеку от Петербурга и приказывает ехать в его гатчинский дворец.

Теперь начинаются подлинные переговоры, в которые Орлов сначала не желает пускаться. Он настаивает на непосредственной встрече, хотя бы кратковременной, хотя бы на час. Но именно на это Екатерина ни за что не соглашается. Его послания к Екатерине становятся все настойчивее, все жалобнее, наконец даже угрожающими. Екатерина боится его, она усиливает караулы во дворце и перед своими покоями. Во время одного маскарадного бала распространяется слух о том, что только что подъехал Орлов. Императрица подбирает свои юбки, выбегает с недостойной торопливостью из зала и прячется в рабочем кабинете Панина.

Она боится, в сущности, не самого Орлова, а своей крови, и готова уплатить любой выкуп: она предлагает Орлову княжеский титул, денежный подарок в размере ста тысяч рублей, чтобы он мог выстроить себе дом в Москве, предлагает жить в любом из ее дворцов до того, когда этот дом будет готов, ежегодное жалованье в пятнадцать тысяч рублей, шесть тысяч крестьян из любой казенной вотчины, к тому же еще бесконечное количество драгоценных подарков, включая роскошный серебряный столовый сервиз и всю мебель из тех комнат, в которых он жил в Москве. Все это она ему предлагает взамен рыцарского слова в течение года не показываться при дворе.

Все величие ее души сказывается в этой манере прощания со своим возлюбленным. Могущественная императрица и глубоко оскорбленная женщина, она имеет и полную возможность, и все основания для того, чтобы покарать человека, так часто и так мучительно задевавшего ее нежнейшие чувства, подвергнуть его изгнанию, уничтожить его. Вместо этого она осыпает его подарками и просит почти униженно лишь об одном: чтобы он вернул ей ее покой.

Ей и без того нелегко обрести прежний душевный покой. Васильчиков мало чем может ей в данном отношении помочь, он только в состоянии своим постоянным при ней присутствием, своей красивой внешностью помешать возникновению унизительного впечатления, будто Екатерина несчастная и вызывает сострадание; пусть лучше вся Европа считает ее легкомысленной женщиной, которая меняет своих возлюбленных как перчатки, которой надоел прежний любовник и которая предпочла ему нового, более молодого. Охотно обманула бы она не только свет, но саму себя, но это ей не удается. "Его нежность заставляла меня плакать", – признается она впоследствии. Она не в состоянии испытать хотя бы подобие страсти по отношению к этому юноше.

– Я был для нее только чем-то вроде кокотки мужского рода, – отмечает Васильчиков, – и она обращалась со мной соответственным образом. Если я просил у нее какой-нибудь милости для себя лично или для кого-либо из моих близких, то она ничего не отвечала, но на следующий день я находил у себя в кармане несколько тысяч рублей. Ни разу не соизволила она обсуждать со мной близкие моему сердцу вопросы.

Так дурно и холодно Екатерина не обращается больше ни с одним из своих последующих возлюбленных. Бедняге Васильчикову приходится искупать грехи Орлова. Но заместить Орлова суждено другому.

Еще в ту пору, когда Екатерина убивалась по поводу различных измен Орлова, она все же следила с большим интересом за карьерой того молодого гвардейского офицера, который дал ей в незабвенный вечер восшествия на престол свою портупею, который скакал рядом с нею в ту светлую летнюю ночь навстречу окончательной победе и который провожал потом свергнутого Петра в Ропшу.

Уже в первые дни своего правления она произвела Потемкина в поручики, а вскоре затем в камер-юнкеры и часто принимала его на маленьких интимных вечерах в Эрмитаже, потому что он обладал одной способностью, которую она в нем больше всего ценила: умел заставлять ее смеяться. Он был мастер удивительно верно подражать мимике и голосам других, копировал для увеселения Екатерины всех напыщенных сановников ее двора и даже, к ее величайшему восхищению, ее самое. О других достоинствах этого человека, так хорошо умеющего ее развлекать, она в то время еще и представления не имела.

Впрочем, ей вскоре пришлось на время лишиться его приятного общества, потому что между ним и необузданным Алексеем Орловым произошла, якобы из-за бильярдной партии, ссора, во время которой Алексей выбил юному офицеру глаз. Потемкин в отчаянии от своего уродства, он считает, что отныне ему невозможно показаться при дворе, и отправляется в турецкий поход. Екатерина прикомандировывает его лично к фельдмаршалу Румянцеву, горячо рекомендует его, и вскоре Потемкин без особых заслуг доходит до чина генерал-лейтенанта. В качестве такового он командируется однажды со срочным поручением к императрице. Она принимает его очень любезно, с той ни к чему не обязывающей очаровательной любезностью, которая у нее всегда наготове и которой она уже у многих людей вызывала впечатление особой оказываемой им милости.

В сущности, этот здоровяк вовсе не в ее вкусе. Его вряд ли можно было бы назвать красивым даже в том случае, если бы в его левой глазной впадине страстно сверкал – или лукаво сиял – такой же глаз, как в правой. Его лицо имеет грушевидную форму, мощные челюсти шире высокого лба, странный, какой-то сгорбленный нос отнюдь не может быть назван греческим и составляет резкий контраст с мягким чувственным ртом. Туловище его, правда, колоссальных размеров, как это нравится Екатерине в мужчинах, но он недостаточно пропорционально сложен, ему не хватает грации в движениях, а его руки определенно некрасивы, грубы, с обгрызанными ногтями.