Текст книги "Екатерина Великая. Биография"

Автор книги: Гина Каус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Бестужеву это примирение как нельзя больше на руку. Его положение по целому ряду причин теперь не так прочно, как несколько лет тому назад. Здесь играет главным образом роль новый фаворит Шувалов, который далеко не так ленив и чужд честолюбия, как Разумовский. Да и здоровье Елизаветы начинает пошаливать. Что если она умрет? Ведь тогда править будет этот ребячливый дурень Петр, обожающий Фридриха II и готовый продать Россию за Гольштинию. Невзирая на свою антипатию к Екатерине, Бестужев давно понял, что она гораздо умнее своего супруга и что ей интересы России дороги.

Бестужев принимает посланца Екатерины с распростертыми объятиями. Он велит передать, что всецело к услугам великой княгини и просит ее сообщить ему, как можно бы с ней обо всем необходимом переговорить. На следующий день Салтыков является с визитом к канцлеру. Мужчины обо всем подробно договариваются.

Несколько дней спустя Чоглокова говорит Екатерине:

– Я должна с вами серьезно поговорить.

Она произносит длинную и как будто неясную речь. Распространяется на тему о супружеской верности, о священных заветах религии и добрых нравах, о своей добродетели.

– Но, – добавляет она, – бывают случаи столь важные, что ради них можно и должно отступить от правил.

Затем говорит о любви к отечеству, которая стоит выше любви к супругу и в заключение вдруг выпаливает:

– Вы можете выбрать между Нарышкиным и Салтыковым. Если не ошибаюсь, вы предпочитаете первого?

Екатерина молча выслушивает речь Чоглоковой, стараясь уяснить себе, нет ли тут западни, но при последних словах восклицает:

– Нет, нет.

– Ну, в таком случае это, значит, Салтыков, – отвечает Чоглокова, – вы убедитесь в том, что я не стану чинить препятствий.

Она держит свое слово, потому что получила новые указания. Бестужев все подготовил, он скомбинировал интересы Екатерины с интересами Елизаветы. Запор с тюремной двери сбивается. Под протекторатом всесильного канцлера, с попустительства ее величества, сопровождаемый Чоглоковой, на глазах камеристки Владиславы Салтыков входит в опочивальню Екатерины. Два раза надежды на появление продолжателя династии не оправдываются: в первый раз Екатерина рожает преждевременно, вследствие излишнего увлечения верховой ездой, а во второй раз вследствие того, что во время поездки на охоту в Люберцы ей приходится переночевать под открытым небом, в промокшей от дождя палатке. Вторые преждевременные роды чуть даже не стоят ей жизни.

Но где же госпожа Чоглокова, которая родила уже семерых детей и чья опытность впервые и действительно пригодилась бы? Чоглокова окончательно потеряла голову во всей этой аморальной неразберихе. Она, этот образец добродетели, воспылала запоздалой, но от этого еще более безудержной страстью к князю Репнину и под всеми возможными предлогами манкирует своей службой. Екатерина уже более не находящаяся под ее стражей узница, а ее наперсница, единственная особа, которой она может довериться.

Г осподин же Чоглоков не перестает тем временем вздыхать по великой княгине. Благодаря своей глупости он дает Салтыкову уговорить себя в том, будто тот отстаивает перед Екатериной его интересы и что это предательство и составляет предмет его интимных с нею собеседований. И на этот раз раскрывает всю комедию великий князь, руководимый не ревностью, а желанием доказать Чоглокову, каков в действительности его "истинный друг". Но Салтыкову, этому настоящему "демону интриги", немедленно приходит в голову новая блестящая идея: он убеждает Чоглокова в том, что сама императрица им увлечена. Чоглоков верит в это свое счастье так же быстро, как уверовал раньше в свой поэтический дар, он увивается подле Елизаветы на маскарадных балах, и его ухаживания действительно принимаются чрезвычайно милостиво.

Но тут Салтыков не принял в расчет бдительной ревности братьев Шуваловых, которые дрожат за свое привилегированное положение и в конце концов до того настраивают императрицу против бедняги Чоглокова, что открыто, за столом, обзывает его дураком и предателем. Чоглоков до того близко принимает к сердцу эту обиду, что заболевает разлитием желчи. К постели больного приглашается всецело преданный братьям Шуваловым врач, и Екатерина утверждает, что именно этот врач по поручению своих благодетелей отправил его на тот свет. "Приглашенные впоследствии новые врачи заявили, что, во всяком случае, его лечили так, словно хотели убить". Через несколько дней после смерти Чоглокова устраняют от должности и его жену. Екатерина в это время как раз в третий раз в положении.

Чоглокова жестоко разочарована. Она того мнения – и не совсем безосновательно, – что оказала крупные услуги отечеству и сохранению династии. Но с точки зрения Шуваловых она только дала возможность Екатерине проявить свое легкомыслие. И императрица поступает в соответствии со взглядами Шуваловых. Она либо настолько умна, что скрывает истину даже от своих фаворитов, либо сама не хочет открыто посмотреть истине в глаза.

Отношения между Екатериной и Елизаветой с каждым годом ухудшаются, но все же связь между этими двумя женщинами необычайного положения и темперамента не носит характера взаимного отталкивания. Десять лет тому назад Елизавета горячо полюбила чисто материнской любовью маленькую Цербстскую принцессу, а Екатерина восхищалась красавицей-императрицей, усматривая в ней свой идеал. С той поры многое изменилось: стареющая Елизавета начала видеть в Екатерине соперницу, выросшая Екатерина познакомилась с отрицательными сторонами своего идеала.

Когда десять лет тому назад Екатерина приехала в Россию, чтобы выйти замуж за Петра, Елизавете мерещилась нежная идиллия. Она мечтала о том, что великокняжеская чета будет жить бок о бок с ней идеальной супружеской жизнью, рожать одного ребенка за другим, отвлечет своим поведением глаза света от эксцессов и распущенности ее личной жизни, удовлетворит как ее материнский инстинкт, так и потребности династии. Все вышло по-иному.

Наконец-то после десяти лет ожидания, разочарования, нетерпения, злобы и отчаяния (Елизавета уже стала подумывать об освобождении Иоанна, которого она так опасалась, и назначении его престолонаследником), наконец-то предстоят роды Екатерины. Как бесконечно далека эта действительность от сентиментальных мечтаний Елизаветы. Кто отец ожидаемого ребенка? Елизавета не хочет углубляться в расследование этого вопроса.

Если она и знала план Бестужева и из соображений государственной необходимости была вынуждена его одобрить, то он все же был глубоко противен ее религиозной душе и ее романовской фамильной гордости. Со времени принятия этого плана прошло как-никак два года. Но вправе ли Елизавета надеяться на то, что за эти два года Петр все же стал настоящим мужчиной, подлинным супругом? Она имеет основание считаться с такой возможностью, потому что Петр достаточно благоразумен или слеп, или циничен, чтобы молчать. Но многие из придворных подшучивают над этой внезапной плодовитостью несомненно неудачного брака, и Шуваловы доводят все эти сплетни до сведения Елизаветы.

Ощущения императрицы чрезвычайно двойственного характера, и в соответствии с этим ее действия исполнены противоречий. Однажды она внезапно появляется в частных покоях Екатерины в отсутствие великого князя с очевидным намерением застать великую княгиню врасплох наедине с Салтыковым; это ей не удается только благодаря счастливой случайности. Но с другой стороны, она не принимает никаких мер для того, чтобы удалить Салтыкова от Екатерины.

Двадцатого сентября ночью у Екатерины начинаются предродовые схватки. Одновременно с акушеркой об этом оповещают и Елизавету. Императрица появляется в два часа ночи и в течение двенадцати часов не отходит от ложа Екатерины, которое, согласно обычаям того времени, устроено на полу, на низком матраце, рядом с постелью. Едва только долгожданный мальчик появился на свет божий, как Елизавета велит повивальной бабке отнести го в ее личные покои. Великий князь, который приличия ради бросил взгляд на новорожденного, следует за нею, а ним удаляются и все придворные дамы; роженица остается совершенно одна.

Над дворцом взвивается императорский штандарт, с крепостных валов раздаются салюты пушек, возвещающие о счастливом рождении престолонаследника. Екатерина лежит одинокая и всеми забытая на своем матраце между двумя окнами, из которых дует. В то время как во всех церквах звонят в колокола, тысячи верующих склоняют колени, чтобы помолиться за своего будущего монарха, в то время как весь город охвачен радостным возбуждением, а великий князь опрокидывает одну рюмку за другой "за здоровье своего сына" – в это время Екатерина, вся покрытая потом и измученная жаждой, валяется на полу, как кусок мяса, исполнивший свое назначение, и Чоглокова даже не осмеливается подать ей стакан воды без разрешения повивальной бабки. А где же эта повивальная бабка? Она у Елизаветы, сама не своя от радости, всецело поглощена ребенком и совершенно забыла о его матери.

Елизавета забрала ребенка к себе и не возвращает его больше. Забыты государственные дела, забыты фавориты, забыты все прочие увлечения ради этой долгожданной радости: прижать к сердцу ребенка, возиться с ним, баловать его, заботиться о нем. Маленький Павел спит в ее собственной спальне; стоит ему закричать, как она сама бежит к нему; если нужно перепеленать его, то так тщательно его укутывает, что он чуть не задыхается под пуховыми одеялами и шубами. Елизавета до того охвачена нежностью к этому крошечному существу, что при дворе возникает и долго не глохнет слух, будто она подменила ребенка Екатерины своим собственным, рожденным приблизительно в то же время. Французский посол д'Эон доносит в Париж, что эти сведения считаются вполне достоверными. В Париже к этому слуху относятся чрезвычайно скептически: Елизавете уже почти пятьдесят лет.

Но эта фанатическая любовь к ребенку другой женщины, к ребенку, в жилах которого, по всем вероятиям, нет ни капли романовской крови, представляет собой странную психологическую загадку, которая едва ли может быть объяснена только неудовлетворенным материнским инстинктом. Не желает ли Елизавета своей чрезмерной нежностью к ребенку заглушить вполне основательные поения злых языков, утверждающих, что Павел сын Салтыкова? Весьма вероятно. Салтыков был первым мужчиной, от которого она понесла поражение как женщина, который предпочел ей Екатерину – не хочет ли она отомстить тем, что отнимает у Екатерины этого ребенка? И это соображение может играть известную роль. Почему Елизавета не относится более сердечно к Екатерине теперь, когда та исполнила ее заветное желание? Почему все ее поведение по отношению к Екатерине построено на желании показать той, что она лишь нечто вроде рабыни выполнившей свою функцию и не имеющей права претендовать ни на особенную благодарность, ни на особое внимание?

Ребенок пробудил в ней чувство ревности к Екатерине, и ревность принимает при ее неудержимом деспотическом характере совершенно безграничные размеры.

Екатерина более одинока, чем была когда-либо. В то время как Елизавета упивается всеми радостями материнства, в то время как весть о рождении престолонаследника разносится тысячами гонцов в отдаленнейшие уголки исполинского государства, настоящая мать ни разу не видит своего сына. Проходит сорок дней до тех пор, пока по случаю официального приема поздравлений ребенка приносят на несколько минут в ее комнату и сейчас же уносят обратно в покои царицы. Екатерина не смеет даже осведомляться о том, как чувствует себя ее дитя, потому что это может быть сочтено как проявление ею недоверия к Уходу за ним со стороны императрицы. Медленно начинает она понимать, что у нее отняли ее ребенка навсегда.

Удрученная горем, она поправляется очень медленно, тем более что и уход за ней оставляет желать много лучшего. Ее лишили не только всех радостей материнства, не только ребенка, но и Салтыкова. Императрица командировала его в Швецию, чтобы известить тамошний королевский двор о рождении российского престолонаследника Причины этой командировки совершенно ясны: Елизавета не имеет больше никаких оснований терпеть прошение скандальной связи, она имеет, наоборот, все основания положить этой связи возможно скорее конец, Салтыков не чинит препятствий, – ситуация являлась для него уже давно тягостной и опасной.

Но если Елизавета думает, что откомандированием Салтыкова она пресечет сплетни, то жестоко ошибается – сплетня только распространяется по всей Европе. Салтыков чувствует себя за границей в безопасности, а волнующие слухи о его любовном приключении с великой княгиней придают ему в глазах шведских дам неотразимое обаяние. Сведения о его недостаточной сдержанности в разговорах и его новых амурных приключениях доходят и до Екатерины. Она невыразимо страдает от стыда, от ревности и... несмотря на все, от тоски по нему. Так как у нее нет ни одного человека, которому она могла бы довериться, ей становится противно смотреть на людей. Она зарывается в свою постель, в свои книги, в свои мысли.

Великий князь редко нарушает ее одиночество. Со времени рождения ребенка, которого назвали Павлом Петровичем, он все больше отдаляется от своей жены. Он, правда, никогда, ни одним словом не выражает сомнений насчет законности рождения ребенка. Когда он узнает, что Екатерина получила сто тысяч рублей по случаю крестин ребенка, то даже требует уплаты и причитающихся на его долю ста тысяч. Так как опасаются, что он может начать обосновывать свое право на получение этой суммы, то торопятся исполнить его требование, а так как в казне в тот момент нет денег, то у Екатерины отнимают подаренные ей сто тысяч. Петр циник, но не бесчувственный человек. Он принимает поднесенные ему по случаю рождения "сына" сто тысяч, но с этого момента окончательно избегает брачной постели.

Девять лет он спал каждую ночь в комнате Екатерины, но теперь он напивается по вечерам со своими гольштинскими офицерами и засыпает в своей комнате, а к Екатерине заходит только днем за каким-нибудь советом.

У нее нет ни ребенка, ни мужа, ни возлюбленного. Исполненные безграничного одиночества месяцы, последовавшие после рождения ребенка, имеют огромное значение для всего ее дальнейшего развития. В эти месяцы бесчеловечного унижения и тяжелого горя рождается, в сущности, новая Екатерина: женщина с железной, несокрушимой и неуклонной волей к власти. Посредственная натура погибла бы, растратила бы свои силы на бесполезную бессильную ненависть, а Екатерина претворяет энергию своей неиспользованно-накапливающейся любви в новую духовную активность. Никогда не читала, не размышляла, не думала она больше, чем за это время. Она начинает видеть все вещи в совершенно ином свете. Начинает понимать, что необходимо иметь друзей, на которых можно безусловно положиться, надо иметь в своем распоряжении средства для борьбы с врагами, надо иметь могущественных союзников, надо изменить свою прежнюю тактику уступчивости, устранения от политики, беспартийности.

Проходит зима – зима, полная балов, празднеств и развлечений в честь новорожденного престолонаследника, в которых главная, в сущности, персона – "счастливая мать" – не принимает никакого участия. Только к концу масленицы возвращается из Швеции Салтыков. При содействии Владиславы организуется встреча. Но тщетно ждет Екатерина после шестимесячной разлуки своего возлюбленного до трех часов утра. На следующий день он извиняется под каким-то благовидным предлогом. Екатерине приходится послать ему исполненное упреков письмо, чтобы заставить его прийти наконец к ней.

Подобно всякой влюбленной и одинокой женщине, она легко поддается в присутствии своего возлюбленного его нежным заверениям. Но в глубине своей души она знает, что его любовь -мимолетная любовь прирожденного соблазнителя – ушла навсегда. Она не хочет, однако, отдать себе ясный отчет в происшедшем, не может перенести в данный момент еще и этого последнего мучительного разочарования. Ей нужны теперь силы, и она черпает их в притворных заверениях охладевшего любовника. В день Рождения великого князя она впервые вновь показывается в свете.

Елизавета похитила у нее сына и все радости материнства. На это у нее власти хватило. Но даже деспотизм всемогущественной царицы не может помешать тому, чтобы молодая женщина, опять появляющаяся 10 февраля 1755 года в свете после долгих месяцев безысходного отчаяния предстала взорам всех не в образе робкой уступчивости великой княгини, а свидетельствовала каждым жестом о том, что она мать будущего наследника престола.

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ И ВЕЛИКАЯ КНЯГИНЯ

Когда Екатерина (по странной иронии судьбы как раз в день рождения своего мужа) впервые показывается вновь в обществе, она уже приняла самое многозначительное в ее жизни решение: она в душе своей окончательно порвала связь между судьбой Петра и своей личной судьбой и во всех своих дальнейших поступках с Петром больше не считается.

Она, правда, и дальше к его услугам в тех случаях, когда он обращается к ней за советом, она даже ведет на протяжении ряда лет его гольштинские дела, потому что беспокойный и неуравновешенный халатный молодой человек не в состоянии прочитывать поступающие из его герцогства многочисленные скучные бумаги, проверять их и принимать по ним решения. При этом она знакомится, хоть в маленьком масштабе, с делом государственного управления, научается взвешивать, сопоставлять противоречивые интересы, научается прежде всего понимать, на какие бесконечные трудности наталкиваются идеалы философии и права в области реальной политики. Петр чрезвычайно доволен ее работой и жалует ей почетную кличку "Мадам ла Ресурс". Но указ, уполномочивающий ее на управление голштинскими делами, сохраняется в тайне. В общественной жизни Екатерина отнюдь не разыгрывает более роли товарища своего супруга, напротив, она старается при каждом подходящем случае подчеркнуть существующую между ними разницу.

В эту пору в Россию приезжает какой-то гольштинец по имени Брокдорф. Он вскоре не только завоевывает доверие и дружбу великого князя, но последний даже всецело подпадает под его влияние. Екатерина обращается с Брокдорфом с оскорбительной холодностью, делает его мишенью своих злых шуток и выставляет его на посмеши-ще всех окружающих. Она впервые сознательно создает себе врага, но это делается только с целью показать, до чего безразлично относится она, в противоположность Петру, ко всему гольштинскому. Брокдорф отплачивает ей по возможности сторицей. Если она называет его "пеликаном", то он дает ей кличку "гадюка". Даже на старости лет Екатерина утверждает, что Брокдорф был дураком и ничтожеством. Но он действует – по крайней мере когда речь идет о его личных интересах – вполне разумно. К причудам великого князя он относится с сочувствием и пониманием, и подает ему мысль заменить своих оловянных солдатиков настоящим полком гольщтинских солдат. Хотя финансы герцогства весьма плачевны и обнаруживают вечный дефицит, вследствие чего Петр испытывает постоянную нужду в деньгах, идея Брокдорфа приводит его в восторг. Но для ее осуществления требуется согласие или хотя бы попустительство нового гофмейстера Александра Шувалова.

Брокфорд обещает Шувалову вечные симпатии будущего императора, если он, так сказать, закроет глаза и не будет мешать. Да и чего тут чинить препятствия. Ведь дело идет, в сущности, о безобидной забаве, но как опасно, как бестактно осуществление этой затеи в тот момент, когда вся страна охвачена возбуждением из-за возможности войны с Пруссией. Русские гвардейские офицеры, на которых возложена обязанность охраны Ораниенбаума и которые знают, что им, быть может, вскорости придется пойти сражаться за царскую семью, смотрят с нескрываемым возмущением на то, как недалеко от дворца располагают лагерем иностранные войска. К нам прислали предателей, ропщут они, все эти проклятые немцы подкуплены прусским королем.

Александр Шувалов стоит на балконе, в то время как Дефилирует гольштинский полк и усиленно моргает глазами: это его нервный тик, проявляющийся всегда в моменты волнения. Симпатии его будущего государя ему обеспечены, но симпатии народа к своему будущему монарху подорваны: Шувалов это отлично понимает и, быть может, даже учитывает.

Петр оскорбляет и озлобляет всех. Он проводит дни и ночи в гольштинском лагере, он – офицер двух русских полков – открыто носит целый день гольштинский мундир. который в былые времена, при покойном Чоглокове позволял себе надевать только тайком в своей комнате. Он занимается со своим полком воинскими упражнениями на прусский манер. Что это все означает? – спрашивают себя окружающие.

Страсть Петра к мундирам справедливо почитается всеми нерусским увлечением, его фельдфебельский фанатизм воспринимается как нечто, недостойное будущего монарха. Даже самые простые люди чувствуют, что любовь Петра к военному делу чисто внешнего характера. Он никогда еще не прочел ни одного серьезного труда по стратегическим вопросам, никогда не искал общения с опытными русскими военными специалистами. Его восхищают только мундир, грубые солдатские манеры. Он, слабый и робкий человек, ищет просто возможности создать этим путем иллюзию своей мужественности. Все, чему он научил у своих гольштинцев, – это курить трубку и ругаться последними словами.

Екатерина старается по возможности демонстративнее обнаружить свое отрицательное отношение к поведению супруга. Она ни разу не заглядывает в лагерь гольштинцев. Во время своих ежедневных прогулок с придворными дамами она нарочито направляется в противоположную сторону и говорит каждому, кто только хочет слышать, даже лакеям, садовнику, конюхам, что поведение Петра и присутствие иностранных войск ей до глубины души противно.

Слухи об этом доходят в конце концов до надлежащего адресата – до русских солдат, которые научаются видеть в ней русскую патриотку и под влиянием этого забывают о ее немецком происхождении. В то время, когда Петр занимается муштровкой иностранных солдат, Екатерина разбивает красивый сад. В то время как он ругается и при малейшем поводе становится груб и нагл, она по отношению ко всем любезна и предупредительна. А когда Петр по уходе гольштинского полка устраивает всевозможны празднества, на которые приглашает разных артисток – танцовщиц, Екатерина остается в своих покоях и обнаруживает неудовольствие.

Это, в сущности, противоречит ее общительной, веселой натуре и ее демократическим воззрениям, но так как на устраиваемых Петром празднествах вино льется рекой и именно ввиду ее отсутствия разгул принимает гомерический характер, то ее уклонение от участия в них производит самое благоприятное впечатление. Она обладает талантом находить те простые жесты, совершать те простые действия, под влиянием которых в душах простых людей создается особенно симпатичное представление о ее личности.

Этот талант она разделяет со всеми народными любимцами, как коронованными, так и революционными. Здесь не обходится без известной примеси комедиантства, но комедиантства бессознательного, являющегося естественной чертой ее характера. Образ мирной добродетельной великой княгини, сажающей цветы и деревья, в то время как ее супруг насмехается над русской армией и напивается с женщинами сомнительного поведения, – это гениальное изобретение Екатерины, окончательно отрекшейся от своего неспособного и глупого мужа. Но в этом изобретении немало истинного проникновенного понимания народной души, столь недостающего Петру.

Последнее время Екатерина тщательно соблюдает все догматы и обряды православной церкви. Петр, чувствующий себя немцем и лютеранином, насмехается над этими догматами, не выполняет предписанных православием обрядов и даже нарушает своими громкими разговорами и смехом богослужение. Прежде Екатерина обнаруживала чисто механическую религиозность, основы которой были впоследствии подорваны чтением произведений французских мыслителей; теперешнее же ее поведение – в этом нужно сознаться – обусловлено исключительно желанием произвести впечатление: оно должно добавить в глазах народа к ее симпатичному образу новые популярные черты.

Тот, кто считает, что с религиозной точки зрения вольтерианке Екатерине может быть сделан упрек за это ее поведение, вполне прав. Он не должен только забывать, что религией всех крупных властных личностей является, в сущности, оппортунизм. В восемнадцатом веке никто лучше Вольтера

этого не понимал.

* * *

Первый, кто понимает, одобряет Екатерину в начатой борьбе за власть, это ее прежний смертельный враг Бестужев. Два вопроса не дают покоя этому трезвому политику: как ему противостоять при жизни Елизаветы ежедневно растущему враждебному влиянию Шуваловых и как справиться после смерти Елизаветы с Петром, этой "обезьяной Фридриха".

В раскрывающемся перед ним море неопределенности ему необходим островок, к которому он мог бы причалить в случае бури. Таким островком может послужить только Екатерина. Он хочет укрепить ее, чтобы она могла впоследствии послужить ему опорой. Он начинает воспитывать ее для предстоящей роли царицы и вместе с тем хочет, чтобы будущая царица чувствовала себя обязанной. Он сам уже старик и понимает, что не может сделать Екатерину невосприимчивой к влиянию пламенных юных глаз, но он может сыграть случаю в руку, может свести эту одинокую, страстную и неудовлетворенную молодую женщину с каким-нибудь мужчиной, который отвечал бы и ее, и его, Бестужева, требованиям. Таким мужчиной являлся, по его мнению, балтийский граф Лендорф, красавец собой и преданный ему всей душой.

В день Петра и Павла Бестужев везет своего юного протеже в Ораниенбаум, чтобы представить его великой княгине. Императрица повелела двору отпраздновать этот большой праздник в Ораниенбауме, а сама с маленьким Павлом осталась в Петергофе. Екатерина не имеет, таким образом, возможности провести первые именины своего сына в его обществе, она должна в качестве хозяйки и представительницы двора принимать прибывающих в огромном количестве гостей – сливки аристократии и генералитета. Она и не подозревает того, что этот день должен оказаться роковым для ее сердца.

Юный польский граф – типичный образчик "благородного путешественника". Его отец и семья его матери – Черторийские – принадлежат в Польше к так называемой русской партии, которая находится в оппозиции к ныне там правящему после избрания королю Августу Саксонскому. Станислав воспитывался во Франции, и теперь его родители послали в Петербург к тамошнему английскому послу с той целью, чтобы он занялся пропагандой в пользу Польши и вместе с тем постепенно делал политическую карьеру. У Понятовского миловидное лицо славянского типа, синие выразительные глаза, худощавая элегантная фигура, полная несколько женственной грации, и туго набитый бумажник. Его до сих пор в России везде отлично принимали.

Возвращаясь ночью из Ораниенбаума в столицу, Понятовский втягивает без труда своего друга, английского посла, в продолжительную беседу об Екатерине. Сэр Чарльз Генбюри Вильяме не менее восторженно отзывается о великой княгине, которая была за ужином его дамой, чем его юный собеседник.

Молодой поляк относится с известной опаской к представляющейся ему возможности завязать роман с Екатериной. Он слышал, что представительницы русского Царствующего дома весьма сурово расправляются со своими опостылевшими им возлюбленными. То, что подзадоривало Салтыкова, -опасность – действует на него ВДлаждающе. Он охотно бежал бы от собственной страсти, но когда он видит Екатерину, "ее черные волосы, ее ослепительно белую кожу, ее длинные темные ресницы, ее греческий нос, ее рот, манящий к поцелуям, ее руки совершенной формы, ее легкую и вместе с тем исполненнную величавости поступь", когда он слышит ее чарующий смех, столь же веселый, как ее настроение, то забывает о том, "что существует Сибирь". Да уже и поздно бежать. Внимательные зоркие наблюдатели уже кое-что подметили и стараются в собственных интересах раздуть загоревшуюся в сердцах Екатерины и Понятовского искру чувства. Робкого вздыхателя, который вследствие своей сдержанности только выигрывает в глазах Екатерины, со всех сторон подбадривают, подталкивают, соблазняют, уговаривают, и в конце концов он, спотыкаясь, взбирается по той же потайной лестнице, которой пользовался в свое время Салтыков.

Понятовский не так красив, как его предшественник, но обладает многими другими преимуществами, имеющими в настоящий момент решающее значение: он обладает всем тем, что необходимо для утешения оскорбленной и разочарованной женщины. Любовь его искренна, глубока и нежна, она относится не к великой княгине и не только к красивой молодой женщине, но к духовной личности Екатерины, до которой он, правда, не дорос, но которую умеет оценить и понять. Он предан, внимателен, корректен, ведет себя как рыцарь и очень сентиментален. Только с ним познает Екатерина впервые полное счастье любви, испивает чашу этого счастья до дна. Оно ее опьяняет, окрыляет, развязывает все неукротимые силы ее жизнерадостной натуры.

– Я самая храбрая женщина на свете, – говорит она её триумфом, – я смела до безумия, коли на то пошло...

Это не хвастовство, это правда. Будущее стократно подтвердит справедливость этого, кажущегося вызывающим, восклицания. До сих пор ей приходилось доказывать свое мужество только на спине бешено мчащегося коня. Теперь, когда пламенная любовь человека, достойного ее чувства, ежедневно укрепляет и подзадоривает ее подвергавшееся доселе стольким оскорблениям сознание собственного достоинства, ее радостно-возбужденные силы ищут применения. Она не довольствуется тем, что ее возлюбленный имеет возможность благодаря содействию подкупленного слуги приходить к ней: она сама, переодевшись в мужской костюм, покидает по ночам дворец, проходит мимо покоев своего пьянствующего супруга, мимо сторожевых постов и появляется у Нарышкиных, где проводит в кругу интимнейших друзей самые веселые часы своей жизни. Иногда она не может найти коляски, которая бы отвезла ее домой, и в таком случае идет в предрассветных сумерках пешком через весь город.

У нее есть теперь два могущественных союзника – Бестужев и Вильяме. Так как Лендорф не понравился Екатерине, Бестужев готов протежировать Понятовскому. Он, правда, предпочел бы балтийца, потому что тот довольно бесцветный молодой человек, тогда как Понятовский, не имеющий никакой официальной миссии, преследует все же какие-то таинственные интересы и задачи. Но Бестужеву приходится с этим примириться, так как у него нет другого выбора. Власть, правда, еще в его руках, но эта власть напоминает гнилой орех: снаружи неприкосновенная, но внутри изъедена червями. Елизавета оставляет своего канцлера на его посту, но он не пользуется больше ее милостью. Он часто по месяцам не видит ее.