Текст книги "Сны Лавритонии. Книга 1: Тьма над горой"

Автор книги: Гил Макверт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Дриада всё так же стояла привязанная к высохшей берёзе. Глаза её были закрыты. Камень, на котором недавно покоилось изваяние свинокозла, пустовал, а по пещере, безобразно визжа и хрюкая, носилось несчастное животное.

Глава 13: История Обалдуя

Обалдуй отрезал от туши кусок мяса и бросил Плиму.

– На, приложи к глазу.

– Откуда такая забота? Там, в штольне, ты не был так обходителен, – пробурчал он.

– Это было твоё знакомство с делами. Теперь ты должен поправляться и набираться сил. Как только утихнет суматоха с твоими поисками, станешь ночами рубить деревья.

Великан громко высморкался и пошёл к котлу, чтобы зачерпнуть себе еды. Плим попытался подняться, но тяжёлые цепи остановили его.

– Эй, Обалдуй! – крикнул он. – Тебя ведь так зовут? Можно задать один вопрос?

– Я не отвечаю на вопросы, – бросил через плечо Обалдуй.

– Ты попал сюда так же, как и я, или с самой песочницы знаком со старухой?

– Я не отвечаю на вопросы и не знаю, что такое песочница.

– Ну конечно, – не унимался Плим, – ты же в каком-то смысле сам сделан из песка. Не станешь же ты играть в прахе своих сородичей.

Обалдуй в два прыжка подскочил к Плиму, вырвал из его рук мясо и прорычал:

– Если тебе сегодня было мало, я могу добавить!

Плим опешил от такой реакции.

– Прости! Не ожидал, что тебя так заденет эта шутка.

Обалдуй выпустил из ноздрей клуб пара и ушёл в свою нишу.

Плим удивлённо посмотрел на дриаду.

– Чего это он? Может, споёшь одну из своих песен, чтобы они свихнулись и выпустили нас?

– Увы, к нашим песням тролли глухи, – ответила она, – поэтому их и выбрали быть надсмотрщиками.

– Кто выбрал? Расскажи, как ты здесь оказалась?

– Тебе будет это неинтересно. Но вот насчёт Обалдуя ты попал в точку.

– В точку? – удивился Плим. – Да я даже и не целился. В чём же именно я попал в точку?

– Насчёт его сородичей. Ты ведь видел на вершине холма камни?

Плим вспомнил два валуна, которые показались ему в темноте великанами из сказки.

– Да, но только мельком. В тот день, когда старуха заманила меня сюда.

– Ясно. Но при свете дня ты обнаружил бы поразительное сходство тех камней с этим изувером, – дриада бросила ненавидящий взгляд на нишу, где готовился ко сну Обалдуй. – Заметил, он даже не стал есть после того, как ты напомнил ему про сородичей?

– Когда меня сюда привезли, – продолжила дриада, – на этой горе обитала только пожилая женщина. Так, по крайней мере, думали солдаты Короля. Старушка жила в том доме, на склоне холма.

Королю и его челяди нужно было место, где они смогут надёжно спрятать меня. Холм с его заброшенными штольнями идеально для этого подходил. Но были две проблемы – близость вашей деревни и, собственно, сама старушка. С первой проблемой они разобрались так, как ты и видел – договорились с бургомистром.

Что же касается старушки, то она оказалась больше удачей, чем препятствием. Горгулье нужно было тело, в котором она сможет встречать непрошеных гостей, если вдруг бургомистр не справится со своими обязанностями.

Однако третья, самая что ни на есть настоящая проблема, открылась случайно. Это была семья големов. Когда их обнаружили, Обалдуй доходчиво всем объяснил, что не собирается делить своё обиталище со мной и сворой мерзких троллей. Тогда-то я впервые и увидела, на что способна горгулья.

Дриада перевела дух.

– Ты ведь слышал про «Заповедные Лагриньеры» или, как их ещё называют, «Зрелищный лес» – сады Короля Прохламона, которые он устроил в Эльманаире?

– Не только слышал, – ответил Плим, – я даже бывал там с друзьями. Правда, нас не везде пустили. По-настоящему редких тварей таким, как я, не показывают.

– Я была одной из тех редких тварей, – невесело усмехнулась дриада. – Смотри! Теперь у тебя есть такая возможность.

Плиму стало неловко за свои слова.

– Прости, я никогда не думал…

– И никто не думает. Всех интересует только зрелище. Но я стала не просто зрелищем. Я стала угрозой. Предание о том, что пение дриад сводит людей с ума, послужило на руку советникам Короля. И вот благодаря их рекомендации я здесь. Я – самая большая угроза королевскому трону, – с иронией произнесла она. – И что же может сдержать эту угрозу, кроме смерти или заточения? Убить меня им не позволили суеверия. Оставалось одно – спрятать подальше от уязвимых человеческих глаз и ушей. Но кто сможет выполнить такое ответственное задание? Люди, которые боятся дриаду как чумы? И такое существо нашлось. Есть у Короля в «Зрелищном лесу» уголок, куда до сих пор пускают только избранных. То место по праву считается сердцем сада, его изюминкой, волшебным занавесом, за которым оживают народные небылицы. Одна из таких небылиц – каменная фурия. Для всякого рода черни этой твари просто не существуют. Горгульи? Да они всего лишь сказка, которой мамы и папы пугают непослушных детей. И вот представь, сказка превращается в реальность. И что же? Оказалось, что только это «вымышленное» существо обладает необходимым разумом, силой, скоростью, зрением и способностью к перевоплощению, чтобы выполнить задание Короля. Горгулья – идеальный надсмотрщик, с которым можно так же, как с любым человеком, заключить договор. И Король такой договор заключил. Ей – свобода, ему – спокойный сон.

Глупые людишки! Они пошли на сделку с чудовищем, в котором сами же взрастили яростные чувства. Видя опасность во мне, Король проморгал настоящее зло.

Но давай оставим горгулью и вернёмся к нашему Обалдую. В ту ночь, когда меня привезли, он потерял семью – сына и жену.

Никто не предполагал, что в недрах горы кто-то обитает. Для людей Короля пещеры были всего лишь заброшенными приисками, где когда-то добывали драгоценные камни. Они могли бы узнать о големах от старушки, жившей на холме, да только поторопились с перевоплощением горгульи.

Всё произошло вскоре после того, как вашего бургомистра отправили домой. Когда солдаты спустились внутрь горы, их лично встретил Обалдуй. Скажем прямо, он оказался не очень гостеприимным хозяином. Основной отряд ждал возвращения разведчиков наверху. Когда же вместо них на поверхности появился рассвирепевший голем, солдаты просто опешили.

Я сидела в клетке и видела, как быстро всё произошло. Обалдуй кинулся на отряд и стал расчищать себе дорогу. Он двигался прямиком на меня, разметая в стороны всё, что попадалось на пути. Последний, кто оказался между ним и клеткой, была старушка. Как только голем увидел её, он остановился как вкопанный. Я слышала потом разговоры солдат. Они считали, что горгулья обладает способностью сковывать тело. Но, даже не видя лица старухи, я почувствовала как напугано существо овладевшее дряхлым телом.

– Что же тогда остановило голема? – спросил Плим и вспомнил, как точно так же не мог пошевелиться при виде перевоплощающейся старухи.

– Ничего! Он просто знал её. Для него она была не горгулья, а соседка, с которой он долгие годы прожил бок о бок на этой горе. Отшельница не доставляла хлопот голему, а голем – не трогал её. И в этот раз не собирался. Он обошёл старушку и подошёл к моей клетке. Обалдуй не мог видеть, что происходит за его спиной. Я услышала, как он сказал: «Голова. От этого пения болит голова». Сначала я не поняла, о чём он говорит, но потом прислушалась. Пели соловьи.

Если бы голем не набросился на клетку, я бы предупредила его, потому что видела, как старуха превращается в чудовище. Но он стал ломать прутья. Признаюсь, в эту минуту я испугалась и хотела, чтобы горгулья остановила его. Но даже я не могла предположить, чем всё закончится.

К тому моменту, когда превращение было завершено, голем уже почти добрался до меня. Тогда-то она его и окликнула. Обалдуй обернулся. Не было никакого удивления или замешательства с его стороны. Он просто оставил клетку и кинулся на неё. Но, вместо того чтобы принять удар, горгулья поднялась в небо и ринулась в жерло горы. Обалдуй бросился за ней. При всей големовой расторопности в гонке с фурией он был просто медлительной черепахой. Обалдуй только успел добежать до входа, а она уже вынырнула назад, неся в лапах дрыгающийся каменный обрубок – его сынишку. Вскоре на поверхности появилась и мать семейства.

Горгулья носилась в воздухе, то зависая над головой великанов, то взлетая выше деревьев. Всё это время големы прыгали и старались вырвать своё чадо из её лап. Чем дольше длилась эта бессмысленная беготня, тем чаще они хватались за головы. Было видно, как они мучаются от боли. Кто бы мог подумать, что невинные птичьи трели способны доставлять такие страдания. У каждого из нас есть уязвимые места. Оказалось, что для этих непробиваемых громил пение птиц так же смертельно, как солнечный свет для троллей. Вот почему всю свою жизнь они проводят в пещерной тишине.

Не знаю, сколько прошло времени, но Обалдуй больше не мог выдерживать этих мук. Он в последний раз взобрался на дерево, чтобы схватить оттуда горгулью. Глупец. Он просто рухнул на землю, после чего ползком добрался до входа в пещеру и исчез.

Я видела, что маленький големчик уже перестал трепыхаться в лапах горгульи, но мать всё ещё пыталась спасти его. Вскоре она и сама без сил рухнула и навеки замерла, превратившись в камень.

Горгулья сделала ещё пару кругов над застывшей фигурой, потом опустилась на землю и поставила рядом с матерью её ребёнка. Обалдую в тот день повезло больше. Ещё чуть-чуть, и его бы постигла та же участь.

Дриада задумалась. В свете факелов Плим увидел в её глазах слёзы.

– Вот что за два камня ты видел там на холме. Теперь ты понимаешь, как рисковал, напомнив Обалдую о его сородичах? Поэтому никогда больше не говори с ним о его семье.

Плим понимающе кивнул.

– Ну а что же произошло дальше? – спросил он.

– Дальше? А дальше произошло то, за что моё презрение и месть всегда будут преследовать Обалдуя.

Светало, нужно было спешить, пока солнце не погубило троллей. Меня вывели из клетки и спустили в пещеру. Голем был внизу и корчился от боли. Горгулья сообщила ему, что стало с его женой Омахой и маленьким големчиком, и тут же дала Обалдую надежду, пообещав, что заставит меня вернуть их к жизни, если он согласится стать её союзником.

– Но ты ведь и вправду можешь их оживить? – спросил Плим, вспомнив свинокозла.

– Нет! – ответила дриада.

– Можешь! Я собственными глазами видел.

– Ошибаешься, дровосек. Я могу вдохнуть жизнь в камень, но это не то же, что воскресить кого-то.

– Не понимаю тебя! Какая разница? Они ведь тоже стали камнями.

– Не просто стали – их жизни отняты. Я могу их пробудить, но это будут уже не они – не семья Обалдуя, а только жизненная сила, заставляющая их двигаться и делать то, что характерно природе големов. Если я оживлю изваяние зайца, он будет вести себя как заяц – бегать и бояться любых лесных шорохов. Если это будет медведь, то я пробужу к жизни хищника, которого будет бояться заяц. Теперь ты понимаешь? Оживить и воскресить – разные вещи.

До Плима стало доходить.

– А если ты оживишь каменную горгулью, то это будет монстр со всеми качествами летающей фурии?!

– Вот именно! Притом монстр, всецело подчиняющийся истинному носителю образа, тому, кто поселился в теле нашей старушки – их Королеве.

– И что же на это ответил Обалдуй? – спросил Плим.

– О, он уцепился за обещание горгульи всей своей големовой твердолобостью. Обалдуя не убеждают мои слова, что старуха морочит ему голову. Он хочет вернуть свою семью и приходит в ярость, если сказать ему, что это невозможно.

– И только поэтому ты его так ненавидишь?

– Только поэтому? – возмутилась дриада. – Ты сам видел, на что он способен. Обалдуй бросил свою семью погибать, а сам трусливо избежал смерти, а теперь верно служит той, кто виноват в гибели его семьи. Он не гнушается ничем, чтобы получить своё. Ты считаешь, этого мало, чтобы его ненавидеть?

Дриаду трясло от негодования.

– Признаюсь, у меня тоже есть повод держаться за жизнь, – продолжила она, успокоившись. – Не ради себя, а ради кое-кого другого… Обалдую было велено выбить из меня мой дар всеми доступными средствами с одним условием – я не должна умереть. И всё же его методы всегда отличались особой жестокостью. Вот почему я поклялась ему отомстить. Я сопротивляюсь, но знаю, однажды мне всё же придётся сделать то, чего от меня хотят – оживить всю эту нечисть.

Когда я впервые оживила каменную крысу, он схватил её и кинулся к старухе. Ведьма пообещала вернуть ему семью, как только пробудится армия, которую ты видел внизу.

Обалдуй не хочет признавать, что висит у неё на крючке. До сегодняшнего дня мне удавалось сдерживать их опыты по превращениям. Но тут появился ты человек, который может обеспечить меня нужным количеством «оживляющего» материала. Голем хоть и туповат, но отнюдь не дурак. Он понимает, что теперь я не смогу ссылаться на то, что мне не хватает жизненных сил.

Дровосек, мы подошли к опасной черте, где наша жизнь зависит только от нашего характера. Мы станем не нужны, как только планы старухи осуществятся. Теперь понимаешь, почему мне важно знать, кто ты, и почему вопреки всем законам слышишь мой голос. До сих пор я думала, что на земле есть только один человек, который на это способен.

Плим заметил, как дриада вдруг осеклась.

– О ком ты говоришь? – спросил он.

– Неважно, – ответила она, – я не готова открыться. Если ты запираешься, то и я не стану откровенничать с тобой.

– Я запираюсь? – возмутился Плим. – Послушай, не знаю, что ты себе надумала, но я обычный человек и насколько себя помню, всегда был человеком. Может, тебе не стоит копать так глубоко и искать во мне необычность? В мире случаются исключения. Так почему бы мне – обычному человеку – не быть таким исключением?

– Если ты всего лишь исключение, то я ещё более удивлена, потому что именно ты и именно сейчас оказался здесь.

– По-твоему получается – нас кто-то свёл? Какие-то высшие силы? Брось, я не верю во всю эту чепуху, иначе можно решить, что кто-то вмешивается в нашу судьбу.

Дриада задумалась над тем, что сказал Плим, и спустя минуту вдруг произнесла:

– Такое возможно, раз уж ты решил допускать исключения. И если честно, мне бы это тоже не понравилось.

Глава 14: Медведь

Обалдуй высыпал к подножию глыбы горсть самоцветов. После долгой зимы это был первый по-настоящему ясный день. Лапы елей отливали перламутровым изумрудом. В глубоких прогалинах ещё встречались островки рыхлого водянистого снега, но несмотря на это можно было считать, что весна уже наступила.

Скоро год с того дня, как он потерял семью. Обитая в глубине пещеры, он не делил жизнь на сезоны, но сегодня словно почувствовал, как замкнулся круг. В груди неприятно свербела тоска. В дальней штольне он наковырял разноцветных камушков (очень уж они нравились его жене) и, сам не зная почему, притащил их сюда. Опять же, наверное, потому, что Омахе бы это понравилось.

Эта весна была другой. Не было слышно ни пения соловья, ни прочих звуков. Только шелест молодой листвы и унылый скрип деревьев. Такого никогда прежде не случалось. Лес просыпался от зимы, но в то же время был мёртвым.

Вчера он слышал, как охотники травили собак на зверя. Вероятно, какой-то кабан забрёл, не почуяв, как гибельно это место. Странно! Обычно звери умнее и проницательнее людей. Они не стали бы строить гнёзда и рыть норы там, где им угрожает опасность. Обалдуй пожалел, что не смог уловить эту тревогу в своё время, иначе непременно увёл бы семью далеко по подземным тоннелям. Теперь же он был прочно привязан к горе.

Вообще-то он не любил думать. От мыслей болела голова. Но сегодня они не давали покоя и уже причиняли боль. В раздражении он ударил себя по лбу, сшиб куст крапивы и поднялся, чтобы идти в пещеру. Тут-то он и увидел её – девушку, стоящую у подножия холма.

С ней была лохматая собака. Обалдуй видел девушку и раньше – зимой. Тогда она просто прошла мимо, но сейчас стояла и смотрела в его сторону. «Неужели она меня увидела?» – заволновался Обалдуй. Ещё недавно ему было всё равно, что ждёт людей, рискнувших подняться наверх. Его дело предупредить старуху, а та уже пусть делает то, что посчитает нужным. Но сегодня настроение было другим. То ли из-за воспоминаний, то ли из-за погоды, но ему вдруг захотелось сделать всё по-своему. Маленький бунт, о котором старуха ничего не узнает.

Хрупкая фигурка продолжала стоять на месте. Обалдуй присел за камни и стал ждать. Девушка осмотрелась по сторонам, сложила ладони лодочкой, и что-то крикнула в его сторону. Звонкий голос едва долетел до вершины холма, но Обалдуй смог разобрать слова: «Там кто-то есть?» Он вжался в землю. Девушка постояла и снова крикнула, на этот раз громче: «Плим!» Пёс заметался вокруг неё, потом сел и стал чесать за ухом. Обалдуй посмотрел в сторону хижины. Нет, голос девушки слишком слаб, чтобы его можно было услышать в доме среди деревьев. «Только не нужно подниматься сюда» – мысленно стал повторять он.

Попытки оживить каменные статуи до сих пор оставались безуспешными. Горгульи пробуждались, но не имели той силы, на которую рассчитывала старуха. «Детальность – вот чего не хватает статуям», – говорила дриада. Из камней получалась неплохая пища, но не летающие убийцы. Обалдуй считал, что дело совсем не в детальности, а в нежелании дриады сделать всё, как надо. Однако старуха винила во всём троллей, не придающих значения мелочам.

В этом замкнутом круге и проходили все дни в пещере. Обалдуй наказывал своих работников, требуя от них точности. Дровосек по ночам рубил деревья. Дриада набиралась сил. Изваяний становилось всё больше, а настроение Обалдуя – всё мрачней и мрачней. Чувства – не конёк големов, поэтому он не мог понять, что происходит внутри него, но если бы мог, то назвал бы это отчаяньем.

– Хватит гонять блох, давай поднимемся на этот холм, – окликнула Тереция Бомби, когда он увлечённо вгрызался в свою шерсть.

Пёс недоверчиво посмотрел наверх. Он, конечно, был за любое приключение, но этот холм… Он вызывал у Бомби двойственное чувство любопытства и неприязни, но неприязнь всё же была на первом месте.

– Давай лучше покричим ещё, – предложил пёс. – Вместе! На раз, два, три!

– Нет, Бомби, мы поднимемся туда и всё осмотрим.

Ну и ладно, ведь любопытство тоже никуда не делось. Бомби, цепляясь шерстью за кусты и недовольно ворча, стал продираться вперёд. Прикрывая лицо от колючих веток, Тереция последовала за ним.

Обалдуй замер. Да, он услышал, как девушка выкрикнула имя Плима, но с чего она решила, что дровосека нужно искать здесь? Голем терзался нерешительностью: «Что делать? Пойти доложить старухе и будь что будет или самому попробовать разобраться?» Голова начинала болеть сильнее. «Прогнать непрошеных гостей самому или завоевать расположение старухи? Может, тогда она поторопится с выполнением обещания?» Он уже собрался спуститься к хижине, как вдруг псина вырвалась вперёд и помчалась прямо на него. Недовольно крякнув, Обалдуй спрятался за камни.

Бомби хватал пастью воздух и взлетающих с земли насекомых. «Взбежать наверх, а потом скатиться кубарем, – думал он. – Чем тебе не приключение?». Длинные ноги путались в прошлогодней траве, сквозь которую пробивалась свежая зелень. Мухи и кузнечики шарахались в стороны.

Вот и вершина холма. «О, что за чудо, здесь есть место, где можно спрятаться и неожиданно выскочить, когда поднимется Тереция», – пришла ему в голову гениальная мысль. Бомби крутанулся на месте, чтобы понять, далеко ли Тереция, и в предвкушении прыгнул за камни.

Хрусть. Что-то перехватило его поперёк туловища и сжало пасть. Бомби в ужасе вытаращил глаза. Камень, за которым он только что собирался спрятаться, смотрел на него и… Что? Пытался оторвать ему голову? Вся радость жизни тут же померкла. Пёс начал извиваться, и каменные тиски сомкнулись ещё сильнее. Что-то подсказало Бомби: «Лучше не трепыхайся и выслушай условия освобождения». Живая глыба подмяла его под себя.

Девушка была ещё далеко. Голем решил не высовываться и дождаться её. Потом он собирался отнести этих двоих к старухе. «Собаку, скорее всего, сожрут. А девушку? Может быть, тоже сожрут», – подумал он. Готовясь к решающему прыжку, Обалдуй только на секунду ослабил хватку, и в этот момент услышал:

– Каковы ваши требования? У нас есть что предложить, потому что мы дети бургомистра.

Обалдуй вытаращил глаза: «Говорящая собака?!» Он снова сжал ему пасть, и Бомби что-то промычал.

– Что вам здесь нужно? Это мой дом! – рявкнул Обалдуй.

– Ничего такого, что могло бы помешать нам установить добросердечные отношения. Я и эта безобидная девушка ищем кости одного человека, который потерялся в лесу минувшей зимой, – прошептал Бомби, в надежде, что великан оценит его готовность не поднимать шум. – Но я уже осмотрелся и вижу – здесь их нет. Было приятно познакомиться. Теперь я готов покинуть этот гостеприимный холм.

– Здесь нет никаких костей! – прогремел Обалдуй.

– Вижу, – еле слышно произнёс Бомби.

Обалдуй выглянул. Времени было в обрез.

– Вам не стоило сюда подниматься!

– Согласен! Поэтому предлагаю исчерпать конфликт так: я беру девушку на себя, а вы продолжаете наблюдать из засады, как мы покидаем ваш уютный дом.

– Чего? Нет! Ты слишком болтливый, я не могу вас отпустить.

– Я болтливый?

«Вот это вилы! – подумал Бомби. – Смолчишь – погибнешь, не оправдавшись, скажешь слово – убьют, чтобы не проболтался».

– Да я самое бессловесное животное на всю Лавритонию. Можете вы поверить в то, что я начинаю говорить только в моменты критической необходимости? К тому же потом напрочь забываю всё, что видел, слышал и говорил. Клянусь памятью своей бабули!

Обалдуй с недоверием смотрел на Бомби. «Похоже, псина от страха выжила из ума, раз говорит такие сложные вещи». Но суть Обалдую была понятно – можно обойтись без того, чтобы пострадали эти двое. Главное, чтобы никто ничего не узнал. Обалдуй прижал Бомби к земле.

– Так ты обещаешь молчать?

Бомби клятвенно выкатил глаза.

– Обещаю! Могильный камень заговорит быстрее, чем я. Будь жива моя матушка, она лично пришла бы сюда и поблагодарила вас за то, что вы сделали её любимого сына немым.

Обалдуй отпустил Бомби и показал пальцем на холм, по которому поднималась Тереция.

– Ступай! И больше здесь никогда не появляйтесь.

Бомби выглянул из-за камня. Тереция преодолела уже большую часть пути.

– Позвольте немного задержаться и обдумать план действий, – попросил Бомби.

– Ты рехнулся? У тебя нет времени на раздумья, – задохнулся от возмущения Обалдуй.

Бомби сглотнул комок. Напряг мышцы для стремительного броска, выскочил на холм и заорал, не жалея глотки:

– Про-о-о-о-чь! Подбирай подол и беги! Здесь медведь.

От неожиданности Тереция замешкалась, но видя, как стремительно несётся Бомби, развернулась и бросилась наутёк.

Обалдуй с наслаждением наблюдал, как девушка и собака мчатся по холму. Задумка пса показалась ему остроумной. «Это же надо было додуматься? Медведь!» – рассмеялся он. Решив подыграть, голем высунулся из-за камней и издал рык, похожий на звериный. Каким же был его восторг, когда девушка запнулась и чуть было не полетела кувырком! Из рук выпал какой-то свёрток, но бедняжка даже не попыталась остановиться, чтобы поднять его. Обалдуй решил закрепить результат и ещё раз громко зарычал.

***

Тереция остановилась, лишь когда добежала до границы деревни. Неужели это возможно? Бежать с такой скоростью столько времени? Она рухнула на землю как подкошенная и закрыла голову руками. Ей чудилось, что медведь вот-вот схватит и разорвёт её на части. Сверху и впрямь раздалось чьё-то тяжёлое дыхание. Она вскрикнула и перевернулась на спину. С выпученными от ужаса глазами на неё смотрел Бомби. С высунутого языка капала слюна, а вся шерсть была усеяна колючками, комками грязи и сухими веточками. Да и сама Тереция выглядела не лучше. Рукав на тулупчике был разорван, в волосах – то же самое, что у Бомби в шерсти, красные сапожки и подол платья испачканы глиняной жижей. Каблук… Кажется, он отлетел, когда она запнулась о корягу.

Тереция пошарила рукой по земле.

– Бомби, ты не видел футляра с рисунками?

Пёс продолжал тяжело дышать и озираться в сторону леса.

– Нет! Я видел только собственные задние ноги, когда они мелькали перед моей мордой.

– Мне кажется, я их обронила.

– Рисунки? Тьфу! Забудь! Я помню, что там нарисовано, – Бомби упал на землю рядом с Терецией. – О, это был самый большой медведь из всех, каких я только встречал за свою жизнь, – выдохнул он с облегчением.

– Прекрати, ты ведь никогда не сталкивался с медведем, – сказала Тереция.

– Я так и сказал! Это самый большой из тех, что я встречал. Мой первый медведь, и он был просто огромным.

Сморщившись от боли, Тереция вытащила из волос репейник.

– Как думаешь, стоит рассказать об этом отцу? – спросила она, оценивая, сколько волос осталось в колючке.

– Непременно стоит. Я уже смотрю и вижу, как он с интересом слушает рассказ о том, как мы самовольно сунулись на этот треклятый холм.

– Да, ты прав, такое нельзя рассказывать, – Тереция вдруг рассмеялась, – Надо же, мне ещё никогда не доводилось ни от кого удирать. Я прямо слышала, как медведь рычит за спиной. Рррау!

– За спиной! – деловито фыркнул Бомби, – Он рычал мне прямо в морду!