Текст книги "Дни на острове"

Автор книги: Гидеон Самсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Annotation

Солнце, тёплое море, бесконечные жаркие дни и звёздные ночи на прекрасном греческом острове! Кому не захочется таких каникул? Юному Якобу их совсем не хотелось. К счастью, совершенно напрасно.

Это неожиданная и невероятно честная книга о подростках, о совершенно взрослых отношениях, о сильных чувствах и сложном выборе. В ней есть и настоящая дружба, и любовный треугольник, и семейная драма. А страсти в ней кипят такие, какие и не снились даже греческим богам!

Дни на острове: [роман]

Как дела?

Как дела?

КрокодиЛЫ

RE: крокодиЛЫ

Коротенькое письмо

Письмецо от мамы

FW: Письмецо от мамы

RE: FW: Письмецо от мамы

notes

1

2

3

4

5

Дни на острове: [роман]

Гидеон Самсон

Посвящается тебе

Eilanddagen

Gideon Samson

И вот ты стоишь и ждешь. Ты-то ждешь, да. В твоем школьном рюкзаке сейчас не коробка с бутербродами и не тетрадки с домашней работой, а новехонький паспорт, выключенный телефон, журнал с наполовину разгаданными кроссвордами и почти пустой пакет конфет.

Рядом с тобой к коричневой ржавой изгороди прислонился синий чемодан. А чуть подальше на ступеньке растянулась собака в грязных пятнах. Чемодан твой, а собака, похоже, ничья.

– Выйдешь из самолета, и тебя будет ждать твой отец, – успела повторить мама сегодня утром в аэропорту как минимум раза три.

– Честно?

– Честное слово, дорогой. Он мне обещал.

– Да ты с ним даже не разговариваешь!

Мама улыбнулась, хотя ей явно было не смешно.

– Почти не разговариваю, – уточнила она. – Но ты, пожалуйста, не переживай.

Итак, тебя одного запихнули в самолет, а на острове должен был ждать Янис. Так договорились твои родители. Он заберет тебя в аэропорту, а потом вы вдвоем поедете в деревню.

– Откуда я знаю, узнает он меня или нет? Я-то его точно не узнаю.

– Не говори ерунды, – отмахнулась мама.

Примерно четыре года назад, на Рождество в Голландии – вот когда ты в последний раз видел своего отца. И, признаться честно, не видел бы его еще четыре года, потому что за это время ты не так уж по нему и скучал, но мама явно считала иначе. Она решила, что этим летом все должно быть по-другому. То есть это ее Кейс так решил.

– Да, ладно, я понял, – буркнул ты, когда она сообщила об этом пару недель назад. – Вы просто не хотите брать меня с собой.

– С чего ты взял?

– И ты решила отправить меня подальше.

Дело ведь было в том, что Кейс хотел поехать в отпуск вдвоем с твоей мамой, потому что это очень романтично. Они смогут спать в шикарных отелях и ходить по ресторанам, не опасаясь, что ты увяжешься за ними или, чего доброго, влезешь хоть на одну из ста миллионов их совместных фотографий. Кейс по уши втрескался в твою маму с первого взгляда, да и ей он жутко нравился, ты давно это понял.

– Мой милый, – мама покачала головой. – Ты представляешь, как дорого стоит такое путешествие в Таиланд? А Кейс ведь за меня платит.

– Какой заботливый этот твой Кейс.

– Это правда, – она радостно кивнула. – А если мы поедем втроем, выйдет намного, намного дороже, ты же понимаешь? Я не хочу вгонять его в расходы.

То есть твоя мама не хотела вгонять Кейса в расходы. Так она это объяснила, но ты-то знал, в чем дело. Ни ей, ни Кейсу ты ни к чему, им хочется только облизывать друг друга и сюсюкать, так что тебя взяли и отослали к твоему греческому папаше, и даже не извинились. К отцу, которого ты толком и не знал, но мама решила, что это не проблема. Или (как она сама сказала): «С этим наконец-то пора что-то делать».

– Опять? – Тут ты решил использовать свой самый последний аргумент, последний шанс, чтобы все-таки туда не ехать: – Мам, ну он ведь правда совсем меня не ждет…

– Еще как ждет, – только и сказала она, и на этом дискуссия, насколько ее можно было считать дискуссией, закончилась.

Ты был прав. Конечно, ты был прав. Три часа в облаках, и ты оказался в этом маленьком аэропорту на острове, где Янис Зервакис и в самом деле вовсе тебя не ждал. Совсем наоборот. Это ты его ждал. Причем довольно давно. Сначала пару минут, потом четверть часа, а потом из нее как-то незаметно образовались еще полчаса.

Вокруг мелькали люди, которые только что приземлились или еще собирались взлететь. Они тебя не замечали, но ты и не хотел, чтобы тебя заметили. Ты ведь специально и вполне профессионально притворился невидимым, чтобы никто даже случайно не подошел к тебе и не спросил, что ты делаешь тут один и где твои родители. Или как тебя зовут и откуда ты прилетел, и уверен ли ты, что тебя сегодня отсюда заберут.

У изгороди было так жарко, что запросто можно было задохнуться. Ты снял с плеча рюкзак и поставил его рядом на землю. После этих каникул тебе обещали купить новый. Настоящий, серьезный рюкзак для средней школы.

Ты изнывал от жары, пялился по сторонам. И тут чуть вдалеке заметил рычащий туристический автобус с распахнутым здоровенным багажником. Люди в ярких рубашках с короткими рукавами, с планшетами и стопками анкет в руках пытались загнать в автобус стадо туристов. Среди них была пожилая парада самая, которая стояла рядом с тобой в очереди в аэропорту в Амстердаме. На нем широкая рубашка в клетку, шорты, носки и сандалии. Она в летнем платье в цветочек и в дурацкой шляпке. В Амстердаме эти двое притворялись твоими бабушкой и дедушкой. Там, в той очереди, они вдруг ни с того ни с сего начали с тобой болтать.

– Ты что, путешествуешь совсем один? – спросил «носки-сандалии», состроив озабоченную мину.

Ты кивнул, а «цветочки-шляпка» очень внимательно тебя оглядела.

– А разве это разрешается? – спросила она. – Детям в твоем возрасте?

Ты, конечно, мог бы объяснить им, что твоя мама пообещала, что тебя будет сопровождать кто-то из авиакомпании, но, видимо, она не знала, что об этом надо было позаботиться за двадцать четыре часа до вылета, но, к счастью, (вчера вечером) вдруг обнаружила, что детям старше двенадцати лет можно летать и без сопровождения. Но вместо этого ты сказал: «Одному дешевле».

Твои временные бабушка с дедушкой весело засмеялись. Они пообещали присматривать за тобой, но здесь, оказавшись на солнце, мгновенно перестали тебя замечать и переключились на свои чемоданы, которые после недолгой возни, толчков и пинков все-таки заглотил багажник автобуса.

Подъехала очередная машина. И это опять не твой отец. Ты понятия не имел, что у него за машина, какого цвета и марки, и сейчас ты вдруг подумал: вообще-то, было бы неплохо, если бы тебе потрудились сообщить все это заранее. И кстати, почему мама не дала тебе его номер? Можно было хотя бы позвонить ему и спросить, как долго еще продлится это бесконечное ожидание.

Надо было достать из рюкзака телефон. Позвонить маме, чтобы она позвонила Янису, но, честно говоря, тебе вообще не хотелось с ней говорить. Ты же не просто так выключил телефон в аэропорту, едва успев попрощаться. Так что пусть он лучше пока помолчит.

С каждой бесконечно медленно ползущей секундой жара становилась все сильнее. Уже почти час у тебя по голове сползали жирные капли пота, как будто из крана, который уже никогда не закроется, а футболка скоро будет выглядеть так, будто ее вынули из таза с водой. Отца по-прежнему не было видно.

Ты посмотрел в сторону, на ничейную собаку.

– И что ты по этому поводу думаешь? – спросил ты, но собака не отреагировала, потому что это собака, а у собак есть дела поинтересней, чем отвечать мальчишкам на их дурацкие вопросы.

– Эх, – подумал ты (и произнес это вслух). – Да ладно, забей.

Собака продолжала лениво валяться и почти не шевелилась, но вдруг на секунду приподняла сонную морду и навострила висячие лохматые уши. И едва тебе в голову пришла мысль, что ты ждешь не у той изгороди и в это самое время твой отец мечется в поисках тебя совсем у другого выхода из аэропорта, ты тоже услышал рокот и кашель древнего автомобиля, который медленно подползал все ближе.

– Дела у Эльзы все хорошая есть? – Янис сидел за потертым рулем темно-серого автомобиля непонятной масти в сплошных вмятинах и не сводил глаз с дороги.

Ты сидел рядом с ним на куче желто-коричневого высохшего поролона, который вылез из порванного сиденья. Среди мусора под ногами как раз нашлось немного места для рюкзака.

– Да, все в порядке.

Он кивнул, вдавил педаль газа и обогнал грузовик под аккомпанемент взревевшего мотора.

В машине вы почти не говорили. Если кто-то из вас двоих и открывал рот, то только ради пары слов, чтобы разрушить странную тишину. Ты понятия не имел, что рассказывать своему отцу, так что единственный вопрос, который пришел тебе в голову, – тот же, что задал он, только на чистом нидерландском.

– Что? – переспросил Янис.

– В ресторане все хорошо?

– А!

Он повар, твой отец. Он всегда был поваром. Семь дней в неделю он готовил еду на кухне собственного ресторана (где он, получается, не только повар, но и директор) для туристов, которые в нетерпении занимали столики на террасе, потому что однажды какой-то человек написал в толстом путеводителе по этому острову, что в деревне твоего отца всего один приличный ресторан.

На странице сто девяносто один этого путеводителя, а если быть совсем точным, то примерно чуть ниже середины страницы, сразу над размытой черно-белой фотографией «шеф-повара Яниса Зервакиса и его ресторана „Эльза"» (всё курсивом), где он с немного дурацкой, но гордой улыбкой смотрит в камеру, рассказывается о «национальных блюдах, с любовью приготовленных из самых свежих продуктов». И это, вероятно, означает, что твой отец очень серьезно относится к стряпне.

– С рестораной дела хороший. – Он как будто нарочно менял мужской род на женский.

– Понятно, – ответил ты и подумал о старом путеводителе, который лежал на книжной полке в маминой спальне, сколько ты себя помнил, а может, и еще дольше. Иногда, когда ты оставался один, ты доставал захватанную книжку и листал ее в поисках улыбки шеф-повара Яниса Зервакиса.

Твой отец дважды стукнул по рулю, обогнал очередную машину и сказал:

– Или я должно говорить, можно лучше.

Ты озадачился: так как же все-таки у него дела – хорошо или могло быть и лучше, а он как будто прочитал твои мысли (что, конечно, невозможно, потому что люди не умеют читать мысли) и объяснил:

– Лето приходит, значит, с этой моменты я думаю, все будет мед с молоком.

– Понятно, – сказал ты, и тебе в самом деле все стало понятно.

Что спросить дальше, ты не знал, а твой отец опять уставился на дорогу.

Снова повисла странная скребущая тишина.

– А что Гарри? – раздалось через некоторое время.

– Кто?

– Гарри, – повторил Янис, продолжая смотреть перед собой. – Эта парень Эльзы.

– Ты про Кейса?

– Кейса?

– Ну да.

– Может, так.

Янис посигналил двум козам, которые паслись на обочине и как раз собирались перебежать на другую сторону дороги. Они испуганно повернули головы на резкий звук.

– Он тоже все хорошо?

– Да, – ответил ты. – Нормально.

Янис опять кивнул, как кивал все это время, и разговор снова закончился.

Вы молча ехали дальше в скребущей тишине мимо деревень, по дороге с ухабами и крутыми поворотами. Иногда она просто обрывалась, как будто люди, которые ее строили, вдруг решили все бросить и пойти пообедать, а потом забыли вернуться и продолжить работу. Машина подпрыгивала на камнях и ямах, пока перед ней снова не появлялся асфальт, и тогда тряска прекращалась. Ты то и дело порывался нагнуться, чтобы достать из рюкзака леденец, но тебе так это и не удалось.

Янис вдруг сказал что-то по-гречески.

– Это ты мне? – решился переспросить ты.

Он коротко глянул в твою сторону.

– А кому подумала еще ты?

– Но я не говорю на греческом.

– Так ты моя сына?

Он явно был не из разговорчивых, как и ты, а в остальном большого сходства между вами пока не наблюдалось, и сейчас тебе даже казалось, что этот мужчина рядом с тобой никак не мог быть твоим отцом. А ты – его сыном.

– Эта язык ты не забываешь так, Дьякос, – произнес Янис нечто странное, совсем не похожее на вопрос.

Дьякос. Только один человек в мире называл тебя так. Ты даже не мог вспомнить, чтобы кто-то когда-то произносил это странное имя, и, похоже, ты уже давно выкинул его из головы, но сейчас, когда он его назвал, ты вдруг вспомнил. Ты (то есть Дьякос) объяснил, что очень давно не слышал греческий и не говорил на нем. Янис снова кивнул, и вы опять надолго замолчали.

Машина с чиханием и ревом въехала в деревню. Янис свернул налево, потом еще раз налево, в конце улицы – направо (ты совсем ничего не узнавал) и припарковался в переулке.

– Добро пожаловать, мужчины! – раздался чей-то голос, как только вы вышли из помятой развалюхи.

– Герти, – сказал тебе Янис, как будто ты спрашивал, кто это (ты и не думал этого делать), и как будто это имя все объясняло (вовсе нет).

Ты накинул на плечи рюкзак, а Янис открыл багажник. Он вытащил твой синий чемодан, захлопнул дверцу и поволок чемодан за собой в переулок. Там, посреди улицы между квадратных столиков и разноцветных стульев стояла женщина, которую, видимо, и звали Герти. Она была светловолосой и стройной – хотя, если присмотреться получше, не такой уж и стройной, – и на ней была фиолетовая майка, длинная красно-белая юбка в горох и черные туфли. Чем ближе вы с Янисом подходили, тем шире становилась ее улыбка. Она что-то крикнула, но грохот чемоданных колес по брусчатке так громко отзывался от каменных стен, что понять ничего удалось.

– Так это ты – Якоб! – сказала Герти, как только вы оказались у нее почти перед носом, а чемодан угомонился.

Ты ничего не ответил, а Герти вдруг нагнулась и без предупреждения поцеловала тебя в правую, а потом в левую щеку.

– Добро пожаловать! – поприветствовала она. – Как чудесно, что ты приехал.

Ты глянул на Яниса, но по его лицу было совершенно непонятно, кто же такая эта Герти. И что она делает в ресторане? Она тут просто работает или между ними что-то есть? Янис любил голландских девушек – в противном случае тебя бы на свете не было, – но о существовании Герти тебя никто не предупреждал.

– Можно я отнесу вещи в свою комнату?

Герти и Янис переглянулись.

– Ты ничего ему не сказал? – спросила она.

Янис неловко почесал голову.

– Да… – он запнулся. – Я с тобой еще это не сказывал, Дьякос, но…

И тут выяснилось, что тебе придется спать на диване. В помещении над рестораном была только одна гостевая спальня, но из-за того, что зимой дела в ресторане шли неважно, Янису пришлось ее сдать. «На немножко время» – так он это назвал, и ты понял, кто такая Герти.

Девять лет назад твоя мать увезла тебя в Нидерланды. Ты не предполагал, что из тех времен могло остаться у тебя в голове, но когда Янис толкнул дверь ресторана и ты прошел за ним, перед глазами вдруг стали возникать картинки из прошлого, как будто ты смотрел видео, которое то и дело зависало из-за плохого интернета.

Сначала ты вспомнил диван перед камином, потом пластмассовую салфетницу и солонку с перечницей на деревянной барной стойке, а потом открытую с одной стороны кухню с горой сковородок и немытой посуды. Ты вспомнил рисунок на стене с тремя ужасно похожими друг на друга женщинами, полку с сотней подвешенных винных бокалов и шторы, которые были прозрачными, если смотреть снаружи, но плотными изнутри.

– Ты иди смотреть наверху, да предложил Янис. – А я надо готовить.

Ты прошел через ресторан к коридору, с грохотом протащил чемодан по ступенькам и прикатил его в большую комнату с бледно-зеленым диваном, который пока еще не стал кроватью.

– Диван очень удобный, – раздался голос у тебя за спиной.

Герти сняла туфли и босиком прокралась за тобой совершенно бесшумно.

– Ага, – кивнул ты, разглядывая темно-красные ногти у нее на ногах. – Я вижу.

Ты поставил чемодан рядом с будущей кроватью и плюхнулся на выцветшие диванные подушки прямо с рюкзаком за спиной. А потом с выжидающим видом уставился на Герти.

– Ну ладно, – сказала она.

– Ладно, – повторил ты.

Герти кивнула, хотя и не понятно к чему.

– Тогда я пойду помогу твоему отцу на кухне, – сказала она.

– Ладно, – опять повторил ты.

Герти еще раз кивнула, развернулась и ушла, сверкая красным лаком на ногах.

Как дела?

Эльза ван Дипен

Кому: Якоб

Мой милый, милый, милый!

Я несколько раз пыталась дозвониться, но, похоже, у тебя выключен телефон. Ты же не забыл зарядку? Мне ужасно интересно, как у тебя дела.

Твой отец сообщил мне, что вы очень быстро нашлись в аэропорту. Я очень рада. Значит, волноваться не о чем. Как ты долетел? Вы хорошо проводите время вместе? А как вообще дела на острове? Вот сейчас я пишу и вспоминаю запах оливковых деревьев и коз. Как я тебе завидую!

Мы с Кейсом вовсю готовимся к путешествию и собираем вещи. Ты, конечно, понимаешь, что у нас куча дел. Улетаем завтра рано утром. Кейс хочет взять три фотоаппарата и еще целый чемодан объективов и всяких разных штук. Это, конечно, чересчур, но ты же знаешь, как Кейс любит фотографировать.

Честно говоря, я немного волнуюсь. Так долго быть без своего ребенка очень тяжело для любой матери…Ты же знаешь, что я ужасно по тебе скучаю, мой дорогой!

Непременно напиши или позвони мне как можно скорей, ладно?

Целую тебя!

Мама

Как дела?

Якоб 3epвакис

Кому: Мама

Привет, мам!

У меня все хорошо. Тут очень жарко, и Янис уже ждал меня, когда я прилетел. Долетел нормально. Хорошей вам поездки в Таиланд, и привет от меня Кейсу.

Эльза ван Дипен

Кому: Якоб

Мой дорогой! Как же здорово, что ты мне написал до моего отъезда. И как я рада, что у тебя там все хорошо!

Напишешь, что с твоим мобильным?

Наслаждайся каникулами, мой хороший! Мы тоже постараемся отлично провести время. Я не буду забрасывать тебя письмами, но время от времени постараюсь отправлять сообщения.

Целую тебя, мой милый, крепко-крепко!

Мама

Ночью диван превращался в кровать, а днем снова становился диваном. Ты придвинул к нему старенький вентилятор, выложил на подлокотник стопку комиксов из чемодана и вот уже три дня поглощал привезенный с собой чтиво-корм с задницей в подушках и ветром в лицо.

Каждый прочитанный комикс переезжал в стопку прочитанных комиксов, и хотя ты только приехал на остров, эта стопка выросла уже гораздо выше той, к которой тебе еще предстояло приступить.

– Якоб! – Герти в очередной раз поднялась наверх, она все время носилась по дому туда-сюда. Сейчас Герти стояла по ту сторону закрытой двери в комнату: – Хочешь поехать со мной на рынок в город?

Ты про себя досчитал до пяти.

– Якоб!

До десяти.

– Ты там?

На этом острове все оказалось именно так ужасно, как ты и думал. Или нет, еще хуже (видимо, и так бывает). В этой дурацкой деревне ты совсем никого не знал, и поэтому выходить из дома тебе совершенно не хотелось – вполне логично, а еще на улице стояла такая жарища, что уже через минуту можно было вспотеть с головы до ног.

– Ау! – Герти явно отличалась упрямством, но ты продолжал молча сидеть перед вентилятором.

– Ты там? – опять спросила она. – Я еду за покупками и подумала, ты тоже захочешь прокатиться, там столько всякого разного.

Эта квартирантка платила твоему отцу за комнату вовсе не деньгами, ты уже догадался. Днем она закупала продукты для ресторана, по вечерам накрывала на столики и обслуживала посетителей на террасе. У самого Яниса на это не было времени. Он все время трудился у себя на кухне.

– Якоб! – раздалось в третий раз. – Я что, с дверью тут разговариваю?

На самом деле именно этим она сейчас и занималась.

– С тобой мне было бы веселее, – продолжила она разговор (с дверью). – И тебе пора бы уже выйти. Что скажешь?

Понятно, что она никуда не денется, а дверь вряд ли ей ответит, поэтому ты все-таки отозвался:

– Я, вообще-то, читаю.

По другую сторону двери повисла тишина, а потом Герти спросила:

– Что читаешь?

– Комиксы.

Она опять немного помолчала, а потом продолжила:

– Что за комиксы?

Ты тяжко вздохнул. Может, она тут не платит, а зарабатывает. Может, твой отец дает Герти по одному евро за каждый такой вопрос, по пять – за удачную попытку выманить тебя из комнаты, а если она вытащит тебя на рынок посмотреть на «всякое разное», то тут уже пахнет десяткой.

– Можно мне зайти?

Ты сказал «да», потому что все равно отделаться от нее не было ни единого шанса, и дверь-молчунья тут же открылась. За ней оказалась сияющая Герти с широченной улыбкой. Она, вероятно, все-таки ничуть не сомневалась, что ты с ней поедешь.

– Знаешь, я раньше тоже обожала комиксы. – Герти подошла к дивану и бесцеремонно уселась рядом, провела пальцем по названиям, как будто проверяла, найдется ли там что-то знакомое.

– Я не поеду в город, – сказал ты.

– Точно?

Ты кивнул:

– Езжай без меня.

– Ты собираешься опять просидеть тут весь день?

– Да.

– Честно?

Если быть совсем честным, ты вообще не хочешь даже быть тут. Ни в этой комнате, ни в этом доме, ни в этой деревне, ни на этом острове.

– Ну, как знаешь, – сказала Герти. – Но я бы на твоем месте непременно прогулялась.

– Ты же не я.

– Это точно, – кивнула она. – Но читать ведь можно и на пляже.

Некоторые разговоры слишком затягиваются, и это был как раз один из таких случаев.

– Я обязательно выйду, – пообещал ты Герти, чтобы отвязаться. – Попозже.

Она снова кивнула:

– Хорошо. Отличная мысль. Ты уверен, что не хочешь со мной в город?

– Абсолютно уверен.

– Тогда, может, в другой раз?

– Может.

– Договорились.

– Договорились.

И десять красных пальчиков снова убежали из комнаты.

– Дьякос! – Янис смотрел на тебя с другого конца стола. Он говорил с набитым ртом, но его это не очень заботило. – Что всё ты сделал сегодня?

На полчаса в день – иногда дольше – Янис, Герти и ты оказывались в одно и то же время в одном и том же месте. Вы не завтракали вместе (твой отец не завтракает), и поскольку каждый вечер около шести террасу ресторана уже заполняли первые гости, ужинать тоже толком не удавалось. Когда Янис готовил для гостей, он откладывал на тарелку разную еду со сковородок, а ты сам мог решать, что и когда съесть.

Совместные полчаса – это горячий греческий обед. Твой отец считал это время дня Невероятно Важным Моментом, и когда он звал тебя снизу, по его голосу сразу было понятно, что оставаться в комнате никак нельзя.

Обед у Яниса – это не бутерброды с арахисовым маслом или шоколадной крошкой, а горячая рыба, суп, салаты, запеченные в духовке овощи и картошка с мясом. Все это вы ели в доме. Вечером, когда ресторан открывался, туристы предпочитали террасу, но твой отец по какой-то непонятной причине не хотел там сидеть днем.

– Так что? – спросил Янис. – Что ты поделать эта день?

Все дни был похожи один на другой. Это может быть здорово, когда ты, например, на каникулах с мамой во Франции, где вы живете в палатке, и в вашем кемпинге оказывается семья с мальчишкой – твоим ровесником. И его зовут Хидде, и сначала он тебе не нравится, но потом вы каждый день играете вместе в футбол и строите дамбу, и он остается твоим другом до тех пор, пока пятно от палатки на траве не становится коричнево-желтым. Да, тогда совсем не страшно, что дни перетекают один в другой и в какой-то момент вы с Хидде уже не знаете, четверг сегодня или пятница (а может, уже даже суббота?). Но здесь, на острове, у твоего отца каждый день похож на жутко скучный документальный фильм, который какой-то шутник без капли чувства юмора прокручивает снова и снова с самого начала, да еще и в замедленном темпе.

– Ничего особенного, – ответил ты. – Читал.

– Почему ты не на улицу не ходила? – спросил Янис.

Ты проткнул вилкой кусок огурца и пожал плечами.

– Якоб собирался сегодня на пляж, – раздался голос веселой Герти. – Правда, Якоб?

– Может быть.

– Мы же с тобой договорились!

Ты не помнил, чтобы вы договаривались, но ссориться тебе совершенно не хотелось. Так что ты подтвердил:

– Да. Я пойду. Попозже.

Твой отец кивнул и водрузил себе на тарелку огромный кусок рыбы. Они с Герти стали обсуждать сегодняшнее меню и как будто начисто забыли о твоем существовании.

Наверху в комнате за диваном у тебя был спрятан провиант, чтобы пережить это время. Слово «провиант» ты помнил еще со времен Хидде (который таскал у родителей из палатки «Фрутеллу», когда вы с ним собирались на разведку вокруг кемпинга), и сейчас это был пакет мягких сладких булочек, начатая пачка печенья «Орео» и четыре большие бутылки воды. Вчера ты дождался, когда Янис выйдет из дома, и умыкнул все это с кухни. Там еще было полплитки подтаявшего молочного шоколада, но он был уже в таком состоянии, что пришлось съесть его немедленно.

Стопка непрочитанных комиксов уже давно перестала быть стопкой. Ты разрешил себе есть по одному печенью после каждых пятидесяти, нет, тридцати, да ладно, после каждых двадцати страниц. Так что печенье почти закончилось. Сладкие булочки исчезали не так быстро, но не успел вечер начаться, как ты уже добрался до двадцать восьмого журнала с комиксами, а значит, пакет скоро опустеет и от провианта ничего не останется.

Последние страницы последнего комикса (тридцать первого, если быть точным, больше не влезло в чемодан) ты прочитал поздно вечером, лежа на диване, который, после того как ты почистил зубы, снова превратился в кровать.

Ложиться спать тут тоже было довольно странно. Дома все по-другому, там ты точно знаешь, во сколько надо спать, и к тебе обязательно заходит мама пожелать спокойной ночи, посидеть на краю кровати и поболтать. Янис и Герти понятия не имели, когда ты лег, их это, похоже, совсем не интересовало. Они были слишком заняты своим рестораном, и им даже в голову не приходило найти хоть минуту, чтобы пожелать тебе спокойной ночи.

Номер тридцать один перекочевал в прочитанную стопку. Прошло три дня на этом острове, а ты уже прочел все свои комиксы. Ты разгадал до конца кроссворд, и в голове у тебя во всех красках возникли предстоящие недели, после чего ты выключил вентилятор и лампочку, и тебе захотелось только одного: поскорее заснуть.

Но увы.

Несколько часов ты лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к незнакомым звукам. Со всех сторон раздавались странные скрипы и шорохи, и ты готов был поклясться, что в углу комнаты кто-то стоит. Ты долго сомневался, потом все-таки включил свет, и оказалось, что это всего-навсего здоровенное растение в горшке на стуле, которое и правда смахивало на человека.

В комнате было ужасно душно, но вентилятор гудел так противно, что ты не захотел его включать. И пахло в комнате тоже странно. Едой из ресторана, дровами, старой мебелью и еще множеством разных вещей, которых ты не знал или не мог вспомнить.

Ты закрыл глаза и решил, что тебе срочно нужно в туалет. Ты сходишь, а когда вернешься в постель, наверняка сразу захочется спать. Ты сполз с дивана и на цыпочках побрел по деревянному скрипящему полу коридора в ванную.

Странно, но из-под двери виднелась полоска света. Кто-то забыл его выключить посреди ночи? Но когда ты подошел к ванной вплотную, то услышал журчание.

Занято.

Ты остался на месте. Внутри кто-то смыл воду, открыл и закрыл кран над раковиной, и тут дверь распахнулась.

Ой, Якоб! Ты что здесь делаешь? То есть я хотела сказать…

Ты ничего не говорил, а только смотрел на нее в дверном проеме. На Герти. На ней не было ни пижамы, ни футболки, ни ночнушки, ни даже трусов. Можно называть это как угодно, но, как ни назови, все и так было понятно. Квартирантка твоего отца была голой с головы до ног. Голышом. Без одежды. И это факт. Никогда раньше ты не видел голой женщины (кроме собственной матери, но это не считается), и тебя это вполне устраивало.

– Проснулся пописать? – спросила Герти и почему-то захихикала.

Ты не понял, что в этом смешного.

– Ну тогда ладно, – сказала она. – Спокойной ночи!

Ничего не говоря, ты прошел мимо ее голой попы, ног и всех остальных частей тела в ванную. И закрыл за собой дверь.

– Дьякос! – раздалось из-под лестницы.

До обеда было еще полно времени, в этом ты был точно уверен, так что явно что-то случилось, и не успел ты хоть слово крикнуть в ответ, как по ступенькам уже загремели огромные ноги Яниса. А через пару секунд дверь комнаты распахнулась.

– Дьякос, – снова сказал он.

Было еще раннее утро, но на его толстом животе уже красовался фартук.

– Ты сейчас будешь спуститься вниз и я, окей?

Ты отложил комикс (ты перевернул стопку и опять начал все заново) на диван.

– Но я, вообще-то…

– Сейчас я тебе говорить, – Янис посмотрел на тебя очень строго. – Я думался, мне надо тебе разговаривать.

Внизу в ресторане Янис снял с одного из столиков два перевернутых стула. Вы сели друг напротив друга.

– Дьякос, – в третий раз сказал Янис. – Я думаю, мы должен вещи немножко менять тут.

– Какие вещи?

– Ты знаваешь, я про что говорить.

Ты промолчал.

– Сколько ты здесь есть уже?

– Три дня. Или четыре.

Янис кивнул:

– И что ты точно делываешь эти дни, ты тут когда есть?

– Я читал, – ответил ты.

– Читал, – повторил Янис. – На комната.

– А что в этом такого?

– Ничего, – сказал Янис. – Или я лучше говорю, в этот мало не так. Но почему оставался ты внутрях и не выходил наружу открыть деревню и до пляжу и поплыл, и все этот такой вещи?

– А с кем?

– С кем? – Янис посмотрел на тебя с непонимающим видом. – Что с кем? Здесь всё везде полно такой люди!

Это так, но только ты не знал никого из тех, о ком он говорил.

– Ты же узнавать их познакомиться! – Янис поднялся с места и достал из холодильника куриную тушку. Видимо, он слишком долго ничего не готовил. – Давай это так будем договоримся? – Он плюхнул курицу в стеклянную посудину и посыпал солью и перцем.

– О чем договоримся?

Янис щедро плеснул на курицу из бутылки с оливковым маслом и начал яростно ее мять.

– Договоримся, ты будешь поменяешься. Ты посмотрел на Яниса и пожал плечами.

– Да? – Он опять посмотрел на тебя. – Это договорились?

– Ладно. – Ты встал со стула и собрался уйти наверх, но потом передумал: – Я тоже хотел с тобой поговорить.

– Так?

– О Герти.

Янис вытащил руки из посудины с масленой курицей и вытер их о фартук на животе. Он выжидающе посмотрел на тебя, и ты спросил:

– Ты знал, что она ходит по дому голая?

– Да, – кивнул Янис. – Этот я знает.

Вы оба замолчали. Он, наверное, потому, что не знал, что еще добавить, а ты был ошарашен этим ответом и не знал, что еще спросить.

– Значит, ты знал, – повторил ты.

Янис кивнул и опять запустил руки в курицу.

– И ты считаешь, что это нормально?

– Нормально, нормально…

Если бы ты как следует прислушался, мог бы услышать, как жирные пальцы массируют курицу.

Янис какое-то время мял ее изо всех сил, а потом сказал:

– Что такое это вообще нормально?

Ты состроил самую сердитую мину, какую только смог:

– Почему бы ей что-нибудь на себя не надеть?

– Это ты надо спросить у Герти.

– А я спрашиваю тебя!

Янис вздохнул:

– Дьякос…

– Не называй меня так.