Текст книги "Балом правит любовь"
Автор книги: Гейл Уайтикер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Гейл Уайтикер
Балом правит любовь
Глава первая
– Ах, Диана, неужто тебя не радует возвращение в Лондон? – спросила мисс Фиби Лоуден. Она бросала восхищенные взоры на многолюдные шумные улицы из окна экипажа, и ее глаза блестели от возбуждения. – Я провела в Нарбет-Холле не более двух месяцев, но никогда еще время не тянулось для меня так бесконечно долго! Скажи, как тебе удается получать от тамошней жизни хоть какое-то удовлетворение?
Вопрос мисс Диане Хепворт был задан с такой горячностью, что та, выглядывая из окна экипажа, с трудом подавила улыбку.
– На какой из вопросов мне отвечать прежде, Фиби? Что я чувствую, возвращаясь в город, где главное – это связи? Или как мне удалось выжить в краях, где можно умереть с тоски и где лишь приятное общество способно скрасить монотонность существования?
Леди помладше, как и приличествовало воспитанной девушке, изобразила смущение.
– Прости, Диана, я не говорю, что жизнь в Уитли совершенно лишена удовольствий. Но ведь и развлечений, собеседников, а также тем для разговоров, которые пришлись бы по душе именно тебе, там тоже не сыщешь.
– Как? Неужели ничего дельного нельзя почерпнуть в размышлениях сквайра Хэпстона относительно методов ведения сельского хозяйства в тринадцатом веке? Разве ты не находишь передовыми взгляды миссис Доусон на женское образование, которое, согласно ее суждению, препятствует исполнению супружеского и материнского долга? Ты удивляешь меня, Фиби. Подобными оживленными беседами меня развлекали не один унылый зимний вечер, – сказала Диана, снова едва сдерживая улыбку.
– Ты дразнишь меня, хотя я этого не заслужила, мне тоже известно: ты слишком умна, чтобы увлечься вялой, неинтересной беседой, – возразила Фиби. – Признайся, скучные разговоры и глупые собеседники – это не для тебя!
Кончики губ Дианы медленно приподнялись в улыбке.
– Верно. Однако не все обитатели Уитли скучны или глупы, Фиби. Не забывай: Нарбет-Холл – это мой дом.
– Да, но даже тетя Изабел полагает, что какое-то время тебе не худо бы пожить в Лондоне, – не отступалась Фиби. – Тебе довелось провести один Лондонский сезон [1]1
Лондонский сезон, светский сезон – май-август, когда королевский двор и высший свет находятся в Лондоне; начинается с закрытого просмотра картин в Королевской академии искусств; включает посещение скачек, «Королевского Аскота», проведение балов; заканчивается в начале августа «Каусской неделей». – Здесь и далее прим перев.
[Закрыть], и у тебя поэтому передо мною большое преимущество. Но ты, несмотря на это, вздумала похоронить себя заживо в глуши, где приходится терпеть внимание таких джентльменов, которые в Лондоне к тебе и на пушечный выстрел не осмелились бы приблизиться. Ради чего? Неужели городская жизнь тебе и впрямь так претит?
Удобно устроившись на сиденьях, Диана молча обдумывала ответ. По правде говоря, возвращение в Лондон ее мало радовало, хотя перед Фиби она и притворялась веселой. Но чем ближе они подъезжали к городу, тем живее и ярче память рисовала Диане прошлое, и при воспоминаниях о причинах, принудивших ее покинуть Лондон, разыгрывать фарс становилось гораздо труднее.
– Не все в лондонской жизни мне противно, – начала она, тщательно подбирая слова. – В ней есть свои прелести. К примеру, наши местные постановки никогда не сравнятся со спектаклями «Друри-Лейн» [2]2
«Друри-Лейн» – лондонский музыкальный театр.
[Закрыть], а магазины в наших краях, по меньшей мере, удручают. Но в остальном деревенская жизнь – именно то, что мне надо! Меня никогда не влекла городская суета, а деревенские разговоры, хоть и не блещут оригинальностью, вовсе не заслуживают презрения, как те, что порой доводится слышать в Лондоне. Ты в этом сама убедишься после нескольких прескучных, однообразных вечеров, проведенных в свете. Однако мы едем не затем, чтобы обсуждать, почему я предпочла жить в деревне, – переменила разговор Диана. – Мы едем, чтобы увидеть, как ты покоришь Лондон. Бог даст, к концу сезона ты уже будешь помолвлена, а может, даже выйдешь замуж.
– Ох, как бы мне этого хотелось, Диана! – хлопая в ладоши, воскликнула Фиби. – Выйти замуж! И за самого красивого мужчину в Лондоне! Но я, по правде говоря, на это не надеюсь. Ведь при дворе немало красивых дам, каждая из которых одарена множеством талантов, острым умом, к тому же все весьма искусно умеют флиртовать. Если ко мне приблизится красивый джентльмен и попытается завязать светскую беседу, я, верно, начну спотыкаться на каждом слове.
– Чепуха. Это ничуть не сложнее, чем разговаривать со мной. К тому же стоит тебе поднять на этого джентльмена свои прекрасные зеленые глаза, и ему тотчас станет безразлично, о чем ты говоришь. Пожалуй, даже хорошо, что ты не осталась в Нарбет-Холле дольше, – сказала Диана. – Томас Стэнхоуп, как видно, влюбился в тебя не на шутку, но он не способен оценить тебя по достоинству.
– Ведь тебя тоже не ценили должным образом, не так ли? Ох, Диана, ты непременно должна появляться со мной! – воскликнула Фиби. – Тебя это развлечет, и мне с тобой будет куда веселее.
– Мне льстит, друг мой, что ты так печешься обо мне, но, когда я согласилась отправиться с тобой в Лондон, такого уговора у нас не было. Я твердо заявила, что еду лишь в качестве компаньонки.
– Вздор! Тетя Изабел не потерпит, чтобы ты состояла на положении компаньонки. Она и тебе тоже посоветует искать жениха. Конечно, ты объявила, будто подобные вещи тебя нимало не занимают, но тетя Изабел права: ты слишком хороша собой, чтобы сидеть дома, и куда более опытна в светских премудростях, чем я. Почему бы тебе тоже не побывать на людях и не насладиться всеми возможными удовольствиями? Разве ты не говорила, что в Лондоне у тебя друзья, с которыми хотелось бы повидаться?
Диана вздохнула. У нее и в самом деле там были друзья. Но как знать, желают ли они видеть ее? И как объяснить Фиби, не вдаваясь в пространные, а местами даже постыдные подробности того, что произошло четыре года назад, почему они, возможно, не захотят ее видеть?
Экипаж подъехал к дому их тетушки, располагавшемуся на Джордж-стрит, и отвечать на затруднительный вопрос Диане не пришлось, а в последовавшей затем суматохе он и вовсе был забыт. Джиггинс, тетушкин старый дворецкий, встретив девушек у дверей, позаботился об их дорожных сундуках и верхней одежде, а немного погодя до слуха Дианы долетел и голос самой тетки, величаво спускавшейся навстречу племянницам:
– Диана, Фиби, вы ли это? Боже милостивый! Девочки! Я уж и не чаяла вас увидеть.
Диана обернулась, чтобы поприветствовать тетушку, и с удовольствием отметила, как та превосходно выглядит. Не так давно справив свой пятьдесят третий день рождения, миссис Изабел Митчелл между тем оставалась женщиной поразительной красоты. Ее когда-то огненно-рыжие волосы приобрели более мягкий, золотисто-каштановый оттенок, а зеленые глаза – почти такие же яркие, как у Фиби, – по-прежнему горели страстью и жаждой жизни, составлявшими неотъемлемую часть ее натуры. Годы, казалось, почти не наложили отпечатка ни на ее тело, ни на ее дух, как это бывает с женщинами ее возраста. И хотя известно, что порой тетю мучили боли в ногах, ей все-таки удавалось присутствовать почти на всех сколько-нибудь значимых светских мероприятиях. Вот уже шесть лет, как она овдовела, а потому редко носила яркую одежду, предпочитая по обыкновению благородные темно-синий и бледно-лиловый тона, а иногда насыщенный темно-бордовый оттенок. Такую перемену в своих привычках она называла жалкой попыткой остепениться, чего ей никогда прежде не удавалось.
– Ну-с, дорогие мои, как добрались? – спросила миссис Митчелл, нежно обнимая племянниц. – Из Уитли путь неблизкий.
– Мы прекрасно доехали, тетя, – воскликнула Фиби. – До чего же я рада снова очутиться здесь.
– Что ж, чувствуйте себя как дома. Идемте в гостиную, там камин. Для апреля день нынче выдался на редкость промозглым.
Диана, которой действительно не терпелось поскорее согреть озябшие руки, поспешила вперед вместе с теткой, а Фиби последовала за ними.
– Тетя Изабел, как поживает Чосер? – поинтересовалась Диана. – Он здесь или вы оставили его в деревне?
– О, разумеется, он здесь и поживает неплохо, хотя бедное создание неохотно покидает свое место, – ответила миссис Митчелл. – Его старые кости, как и мои, ноют в холода. Но полагаю, он будет рад видеть тебя, и, кажется, уже слышу, как он скребется в дверь. Лежать, Чосер! – строго приказала миссис Митчелл, когда огромная собака ринулась в распахнутую дверь. – Неужто ты так дурно воспитан? Ступай на свое место и сиди там тихонько, пока тебя не представят.
Получивший выговор пес глухо заворчал, однако решил повиноваться.
– Вот и славно. А теперь, – обратилась к племянницам миссис Митчелл, – дайте-ка я посмотрю на вас как следует. До чего ж элегантными молодыми леди вы стали.
Фиби сделала большие глаза.
– Это я стала элегантной леди, тетя Изабел, а Диана уже была ею.
– Да, Фиби, была. А ты, право, подросла и похорошела, – сказала миссис Митчелл, притворяя дверь в уютную, хотя, быть может, излишне заставленную мебелью, комнату. – Давай поглядим, чему ты научилась. Потрудись-ка пройтись туда и обратно по комнате, душа моя.
Фиби исполнила просьбу, заслужив одобрительный кивок тети.
– Замечательно. По-моему, время в Академии миссис Харрисон-Уайт для тебя прошло не зря. Тебе нравилось там?
– Наверное, да, хотя я рада, что с учебой покончено, – ответила Фиби и со всего маху, совершенно неподобающим леди образом, плюхнулась в глубокое розовое кресло. – Многие учительницы были чересчур суровы, а распорядок дня – излишне строг.
– Конечно, ангел мой, такова школа по своей сути. Вопрос в том, научилась ли ты чему-нибудь, ведь именно затем тебя туда отправляли.
– Mais, oui. Fait-il toujours aussi froid? – спросила девушка с безупречным французским произношением. – То есть: «Погода всегда стоит такая холодная?» Я также знакома с учениями греческих философов и могу точно указать местоположение Константинополя, мыса Доброй Надежды, а также многих других не менее экзотических и интересных мест.
– Боже мой! – Миссис Митчелл казалась слегка шокированной. – Да ты превратилась в синий чулок!
– О нет, тетя, только не это! – со смехом запротестовала Фиби. – Ведь ко всему прочему я научилась писать красками и составлять букеты, вести хозяйство и поддерживать светские беседы с красивыми молодыми джентльменами, один из которых, будем надеяться, изъявит желание жениться на мне.
– Отрадно слышать, что ты не намерена просиживать жизнь над книгами, – сказала миссис Митчелл, весело переглядываясь с Дианой. – Первый светский сезон – всегда захватывающий опыт, и ты должна получить от него максимум удовольствия: когда выйдешь замуж, тебе будет не до развлечений, ибо у тебя появятся самые разнообразные обязательства, пренебречь которыми невозможно.
– Они мне будут только в радость, когда у меня будет муж, а я этого хочу больше всего на свете!
Уютно устроившись в кресле у камина, Диана улыбнулась. Она с удивлением вспомнила, что их с Фиби разделяет всего несколько лет, а между тем казалось, будто разница эта куда больше. Диана тоже однажды приехала в Лондон с надеждой встретить мужчину своей мечты, с верой в уготованное ей сказочное будущее. Но жизнь распорядилась иначе. Диана вернулась в деревню всего через несколько месяцев после того, как ее покинула, а ее мечты были разбиты вдребезги.
Диана подняла голову, почувствовав на себе пристальный взгляд тети.
– Фиби, почему бы тебе не отправиться к себе? – спокойно, как ни в чем не бывало, спросила миссис Митчелл. – Я отделала твою комнату заново.
Фиби просияла.
– В самом деле?
– Конечно. Ты теперь молодая женщина, и отношение к тебе должно быть подобающим. Грим-шоу проводит тебя наверх, – сказала миссис Митчелл, когда в дверях появилась экономка.
– Спасибо, тетя Изабел, – воскликнула Фиби, поднимаясь с кресла и порывисто обнимая тетку. – Ох, какое же счастье снова оказаться в Лондоне! Я знаю, мы прекрасно проведем время, хотя Диана и отказывалась ехать!
Фиби повернулась и вышла из комнаты вслед за экономкой. Миссис Митчелл проводила ее взглядом и, прислушиваясь к отдававшемуся эхом щебету поднимавшейся по лестнице девушки, покачала головой.
– О господи, я уже позабыла, что значит молодость. Могу поклясться, что у этого ребенка энергии хватит на двоих.
– Верно подмечено, тетя Изабел, – сухо подтвердила Диана. – После нескольких месяцев, проведенных с ней бок о бок, я чувствую себя пожилой, степенной дамой.
Взгляд Изабел Митчелл смягчился, когда она посмотрела на любимую племянницу.
– В тебе нет ни капли степенности, Диана. А двадцать один год еще не старость. Однако тебе не хватает жизнерадостности. Может быть, здесь нам удастся вернуть блеск твоим глазам.
– Лишь время, проведенное подле вас, способно на это, – проговорила Диана, с улыбкой окидывая взглядом комнату. – Кажется, я была здесь так давно.
– Когда ты молода, четыре года – срок немалый, – согласилась тетушка. – А в мои годы это лишь миг. Что ж, Чосер, можешь подойти поприветствовать Диану. Но только учтиво, имей в виду.
Пес, который с той самой минуты, как ему приказали оставаться на своем месте, все время жалобно скулил, теперь поднялся и неспешно направился к Диане. Прыгать на нее он остерегся. Вместо этого положил свою огромную голову Диане на колено и с обожанием уставился на девушку влажными карими глазищами.
– Вы все балуете его без меры? – спросила она, запуская пальцы в жесткую собачью шерсть.
– Конечно. – Миссис Митчелл потянулась к чайнику. – На закате дней мы все заслуживаем того, чтобы нас немножко побаловали. Чаю?
– Да, спасибо, с удовольствием.
Миссис Митчелл налила две чашки чаю, одну из которых поставила на стол перед Дианой.
– Но оставь в покое неразумное животное. Лучше расскажи, что ты чувствуешь, возвратившись в Лондон. Фиби обмолвилась, будто ты не желала ехать.
Диана задумчиво провела рукой по голове Чосера.
– Я, право, и сама не понимаю, что чувствую. Перед поездкой меня одолевали сомнения. Порой я давала себе зарок никогда…
– Но ты же все-таки приехала. Диана поморщилась.
– Да, во многом благодаря Фиби. Она взяла меня измором.
Миссис Митчелл рассмеялась.
– Что ж, если тебе от этого станет легче, то знай: в обществе многие жаждут видеть тебя. Я тут намедни случайно встретила миссис Таунли с дочерью и рассказала им, что ты приедешь погостить. Ты бы видела, каким восторгом озарилось лицо Аманды!
При упоминании о молодой леди, которая когда-то была ее близкой подругой, Диана просияла.
– Что она? Хорошо выглядит?
– Превосходно. Аманда сильно изменилась с тех пор, как ты последний раз видела ее. Полагаю, ты удивишься, встретившись с ней. Мне было приятно ее горячее желание видеть тебя. Ваша переписка возобновилась после перерыва?
Диана отрицательно покачала головой, протягивая руку к фарфоровой чашке. Вопрос тети ее не удивил. Всем было известно, что они с Амандой некогда были дружны. Когда новость о разрыве Дианы с лордом Дерлингом получила огласку, Аманда единственная из всех не отвернулась от нее. Первые несколько месяцев по возвращении в деревню Диана исправно писала ей, пока письма от подруги не перестали приходить. Диана, поразмыслив, заключила, что девушке, как видно, запретили поддерживать с ней отношения.
– Я узнала, что Аманда помолвлена, – сказала Диана, сохраняя непринужденный тон. – День свадьбы уже назначен?
– Да, причем миссис Таунли называла его, но я, хоть убей, не вспомню. Верно, старею. Но Аманда сама тебе все расскажет при встрече.
Диана вскинула глаза.
– При встрече?
– Ну да. Миссис Таунли на этой неделе устраивает званый вечер. Узнав, что вы с Фиби сегодня приезжаете, она наказала мне непременно привести вас обеих. Кстати, о помолвках. Я говорила тебе, что Сара Харпер минувшей зимой вышла замуж?
Диана поставила чашку.
– Что-то не припомню.
Миссис Митчелл с досадой взмахнула рукой.
– Ах, да! Ведь ты только приехала. Ну, так вот, теперь она жена мистера Энтони Джоунс-Дэвиса. А леди Маргарет Беллоуз выходит замуж осенью. У нее, разумеется, масса достоинств, но я все же думала, что старшую сестру выдадут замуж прежде…
Слушая рассказы тетки о вышедших замуж подругах, Диана всеми силами пыталась не завидовать чужому счастью. Ведь причины для зависти, по сути, не было. Ей и самой в ее первый светский сезон было сделано предложение, и, разрешись дело благополучно, она сейчас уже была бы замужней дамой, обладательницей большого дома с прислугой, драгоценностей и роскошных нарядов, о которых можно было только мечтать.
Замужней дамой… – печально рассуждала про себя Диана, но осчастливило бы ее это замужество? Весьма сомнительно…
– Диана? Ты слушаешь меня?
Диана подняла глаза и, встретив испытующий взгляд тетки, зарделась.
– Прости меня, тетя. Я что-то задумалась.
– Я даже знаю, о чем, – добродушно заметила миссис Митчелл. – Неужто ты все поминаешь прошлое, душа моя? С тех пор минуло четыре года.
– Да. Я искренне полагала, что скинула с себя груз прошлого. Но теперь, снова очутившись здесь… – Диана замолкла и покачала головой. – Странно: мне то кажется, будто все это приключилось со мной в другой жизни, а то – будто все это произошло не далее как вчера. – Диана с тревогой посмотрела на тетку. – Я говорю вздор?
– Ну что ты! Бедствия, обрушивающиеся на нашу голову, всегда непостижимы, Диана. Столкнувшись с несчастьями, человек так или иначе меняется.
– А я изменилась?
– Очень. Трудности закалили тебя.
– Не знаю, не знаю… – Диана отпила из чашки, наслаждаясь ароматом горячего чая. – Порой я думаю, что надо покориться судьбе, принять все как есть и жить дальше. В конце концов, идеальных браков не бывает. Я, верно, была чересчур наивна, полагая обратное.
– Ты и впрямь считаешь, что идеальных браков не бывает?
Диана посмотрела в глаза своей тетке и поняла, что лукавить бесполезно.
– Нет.
– Это хорошо. Если бы ты ответила «да», я была бы весьма разочарована. Брак таков, каким его делают супруги, Диана, – сказала миссис Митчелл. – Никто из нас не совершенен, но мы между тем всегда стремимся к лучшему. Я знаю, что и ты бы поступала так же, ибо у тебя перед глазами был пример твоих родителей.
Улыбка Дианы выглядела тоскливо-задумчивой.
– Знали бы вы, тетя Изабел, как мне их не хватает. Я так скучаю, что порой испытываю почти физическую боль. Но бывает, я рада, что их нет со мной: случившееся причинило бы родителям жестокие страдания.
– Они страдали бы за тебя, от всех выпавших на твою долю мучений. Но ты держала себя с большим достоинством и вышла из положения с честью, а это всегда признак истинной леди.
Диана вздохнула.
– Достоинство и честь – это хорошо, тетя, но что в них проку, раз доброе имя безнадежно запятнано?
– Что проку? Да они бесценны, дитя мое! Пятна стираются, потускневшему серебру всегда можно вернуть блеск. Восстановить же утраченные честь и достоинство не так-то просто.
Сравнение с серебром позабавило Диану.
– Боюсь, в обществе многие уверены, что, как бы чиста я ни была, мне уж не блистать.
– Ну и бог с ними! Жизнь слишком скоротечна, чтобы тратить время на тех, кто не желает прощать и забывать, поверь мне, друг мой. Я тоже не раз в своей жизни встречала подобных людей. Так я и слезинки из-за них не пролила. Ну, будет… Не желаешь ли подняться к себе? – предложила миссис Митчелл. – У тебя был тяжелый день, нужно отдохнуть. Обед будет готов не ранее чем через два часа. Мне хочется, чтобы щечки у тебя немного порозовели.
Диана хитро улыбнулась.
– Думаю, отдых перед обедом не помешает. Я всем сердцем люблю Фиби, но она болтает без умолку, а это порой весьма утомительно. Что ж, Чосер, пора идти, – сказала она, легонько подталкивая пса.
Собака, подняв голову, печально взглянула на девушку, затем медленно поднялась и побрела на свое место возле камина.
Диана уже была в дверях, когда вопрос миссис Митчелл заставил ее остановиться:
– Ты рассказала Фиби о том, что случилось четыре года назад?
Диана тяжко вздохнула, хотя ждала этого вопроса.
– Мне не хватило духу. Она всегда так жаждала любви, так хотела выйти замуж, что я побоялась, как бы она не вообразила, будто я предостерегаю ее от замужества. Но мысль о том, что она почувствует, если услышит мою печальную историю из чужих уст, приходила мне в голову.
– А это очень возможно, – заметила миссис Митчелл. – Если ты избегала говорить с людьми о том, что произошло между тобой и лордом Дерлингом, они могут поверить ему и решить, будто ты поступила с ним бесчестно. Один факт твоего пребывания в Лондоне способен стать поводом для досужих сплетен. Это, разумеется, не значит, что они тотчас дойдут до Фиби. Мы с тобой будем всегда сопровождать ее и, верно, сумеем оградить от неподобающих разговоров. Однако кто ж может поручиться, что обрывки этих сплетен все же не достигнут ее ушей?
– Вы полагаете, я должна рассказать ей?
– Я полагаю, надобно подождать, а там будет видно. Должно быть, все уверены, что Фиби известна твоя история, а поскольку сплетни доставляют истинное удовольствие лишь тогда, когда передаются человеку несведущему, люди, возможно не станут стараться попусту. Если Фиби что-то услышит, она, несомненно, захочет узнать правду от тебя. Тогда и решишь, что ей рассказывать, а что нет.
Это показалось Диане разумным. Однако у нее тут же возник другой вопрос.
– Как ты думаешь, лорд Дерлинг знает, что я в Лондоне?
– Ох, Диана… – в свою очередь вздохнула тетя. – Думаю, было бы наивно полагать, что он об этом не знает. У него слишком обширные связи, и важные новости тотчас доходят до него.
Диана кивнула. Конечно, лорду Дерлингу известно о ее возвращении, и с ее стороны было глупо усомниться в этом. Но Диане нужно было знать, верят ли в свете до сих пор тем лживым слухам, которые распустил о ней лорд Дерлинг четыре года назад. Считают ли ее по-прежнему бессердечной интриганкой, которая подло поступила, бросив жениха накануне свадьбы.
