Текст книги "Балом правит любовь"
Автор книги: Гейл Уайтикер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Диана подошла к окну и отодвинула одну из штор. Солнце еще не взошло, но небо на востоке уже заалело. Она присела на стул и, глядя на открывшуюся перед ней панораму города, погрузилась в грустные мысли.
Накануне вечером Эдвард извинился перед ней за поведение матери, но никаких объяснений от нее не потребовал. Он признался в своем расположении к ней, согласился с тем, что запрещать Фиби видеться с подругой несправедливо, но, тем не менее, сказал, что согласен с матерью, а значит, дальнейшие контакты между девушками невозможны.
По всему выходило, что Эдвард не понимал, каким образом она попала в столь незавидное положение. А это обстоятельство, в свою очередь, вынудило Диану заключить, что ее дела и она сама Эдварду безразличны. Иначе он непременно спросил бы о причинах ее разрыва с лордом Дерлингом и дал бы ей шанс объясниться. Но он не спросил, и она промолчала, а после того неприятного столкновения с лордом Дерлингом, даже если бы захотела, не смогла бы открыть ему правду, ибо знала, что ее откровенность чревата ужасными последствиями для Фиби. Главной целью Дианы было счастье кузины, и она не собиралась ставить его под удар.
– Диана?
Диана, вздрогнув, обернулась.
– Фиби? – Диана так глубоко углубилась в свои мысли, что не слышала звука отворившейся двери, не заметила, как тоненькая фигурка проскользнула в комнату. – Что ты здесь делаешь в такую рань?
– То же, что и ты, полагаю. – Фиби бесшумно притворила дверь. – Мне послышались твои шаги, я заглянула к тебе – тебя нет, и я догадалась, где тебя искать.
Диана вздохнула.
– Тоже не спится?
– Да, как я ни пыталась уснуть, все без толку. – Фиби села рядом с Дианой. – Ничего плохого не случилось?
Диана улыбнулась.
– Нет, конечно. Почему ты спрашиваешь?
– Потому что я вчера видела, как лорд Дерлинг вышел за тобой на балкон, – тихо ответила Фиби. – А когда ты вернулась, на тебе лица не было.
– Но это еще не значит, что случилось что-то плохое.
– Да. Но мне кажется так потому, что лорд Дерлинг тебе не нравится. И потом, я думаю, вас что-то связывает и в этом кроется причина возмутительного обхождения с тобой леди Гартдейл.
– Леди Гартдейл не в себе. Она никак не может оправиться после смерти мужа, Фиби.
– Возможно. Но причиной вчерашней сцены была не потеря супруга.
Диана посильнее закуталась в шаль.
– Тебе из-за этого нечего волноваться.
– Хотелось бы в это верить, душенька. Что такое было между тобой и лордом Дерлингом? Должно быть, что-то ужасное.
Диана подняла голову и, встретившись с вопросительным взглядом девушки, поняла, что время пришло. Тянуть с объяснением больше было нельзя.
– Мне больно говорить об этом, Фиби, но, полагаю, ты должна услышать правду. – Диана теребила в руках кисти шали. – Когда я была в Лондоне четыре года назад, мне сделали предложение.
Глаза Фиби расширились от изумления.
– Тебе сделали предложение?
– Да… Лорд Дерлинг.
– Лорд Дерлинг! И ты молчала!
– До настоящего момента тебе не обязательно было об этом знать.
– Но… ты отказала человеку, который теперь женится на леди Элен…
– Я не отказывала ему, Фиби. Я ответила согласием.
Девушка с недоверием посмотрела на нее.
– Тогда отчего же ты?..
– Не вышла за него замуж? – Диана снова повернулась к окну. – Потому что я узнала о нем нечто, что сделало для меня этот брак невозможным.
– Боже правый! – воскликнула Фиби. – Теперь ясно, отчего тогда в парке вы держались так натянуто. Но что случилось? Ты разлюбила его?
– Случилось не то, что он приводил всем в качестве объяснений, – ответила Диана. – Узнай я его получше с самого начала, быть может, и разгадала бы, что это за человек, но я, как и ты, была чересчур импульсивна, жаждала любви. Мне не терпелось выйти замуж.
Фиби покачала головой.
– Ты? Импульсивная? У меня это в голове не укладывается. Ты очень трезво смотришь на подобные вещи.
– Спасибо, Фиби, хотя не знаю, принимать ли мне твои слова за лестное замечание или обижаться на них.
– Ох, я вовсе не хотела обидеть тебя, – поспешила исправиться Фиби. – Я имела в виду, что ты всегда знаешь, как поступить правильно. Ты анализируешь свои поступки, умеешь держать себя в руках, ты всегда так спокойна и рассудительна.
Диана скривила рот.
– Ты хочешь сказать «так скучна».
– Вовсе не это я хочу сказать! – Словно сообразив, что разубедить Диану ей все равно не удастся, Фиби решила вернуться к первому вопросу. – Ты сказала, что разорвала помолвку не по тем причинам, которые лорд Дерлинг приводил всем в качестве объяснений. Так что за причины он называл?
Диана неподвижно уставилась из окна на улицу. Он сказал, что я разорвала помолвку, желая приискать себе жениха побогаче.
– Что ты говоришь!
– Он представил дело так, будто… я жестокая, бессердечная женщина, которая не гнушается ложью и мошенничеством и которой неведомы угрызения совести.
– Но это неправда! – воскликнула Фиби. – Ты самая добрая, честная и порядочная из всех, кого я знаю! Как может мужчина говорить подобные вещи о женщине, которую любил?
– Ты лучше скажи, о женщине, перед которой он притворялся влюбленным, – мягко поправила ее Диана. – Я была слишком молода, чтобы во всем вовремя разобраться. Но за четыре года я многое поняла. – Диана остановилась, глубоко вздохнула, а затем продолжила: – После разрыва помолвки я не долго оставалась в Лондоне. Лорд Дерлинг распустил обо мне слухи, и меня перестали принимать. Даже друзья переменились ко мне, и я, в конце концов, уехала в Уитли: у меня не было другого выбора.
– Диана, как это ужасно! – прошептала Фиби. – Почему ты не рассказала мне все до нашей поездки в Лондон? Если бы все знала, я никогда бы не стала уговаривать тебя ехать.
Диана потрепала девушку по руке.
– Ничего страшного, Фиби. Все было не так уж плохо. Приятно повидаться с тетей Изабел и Амандой. Кроме того, многие восстановили ко мне свое доброе отношение. Кажется, время и впрямь лечит.
– Но это же ничего не меняет: мысль о том, чтобы вернуться, тебе была ненавистна. – Фиби с тревогой посмотрела на Диану. – Зачем ты это сделала, Диана? Зачем ты разорвала помолвку?
Глава одиннадцатая
Ну, вот мы и добрались до сути, подумала Диана. Как-то Фиби воспримет услышанное? Ведь она такая юная. Однако, с другой стороны, Фиби в том возрасте, когда выходят замуж, а стало быть, вполне взрослая, чтобы знать суровую правду жизни!
– Фиби, то, что я расскажу, не должно выйти за стены этого дома, – сказала Диана, понизив голос. – Ты поняла меня?
– Да, но… неужто случившееся и впрямь так ужасно?
– Для меня – да. – Диана медленно поднялась со стула. – Однажды вечером, когда мы с лордом Дерлингом остались наедине, он совершил нечто непозволительное.
– Правда? – с замиранием сердца проговорила Фиби.
Диана кивнула и плотнее закуталась в шаль.
– Он поднял на меня руку. Фиби ахнула.
– Он ударил тебя? Да как он смел! Истинный джентльмен никогда не позволил бы себе подобной выходки!
– У нас… вышел спор. – Диана направилась к камину, решив, что рассказывать об этом на ходу ей будет легче. – Я, право, не помню, о чем. Во всяком случае, ничего существенного, ибо лорд Дерлинг не вступал со мной в дискуссии интеллектуального свойства. Он не верит, что женщинам доступны такие высоты, как точные науки или политика.
– Но ты хорошо в этом разбираешься! – воскликнула Фиби. – Как-то за обедом я сама была свидетельницей вашего с сэром Джеймсом оживленнейшего разговора, касающегося экономической реформы.
Губы Дианы искривились.
– У лорда Дерлинга, к несчастью, иное мнение.
Мое суждение о предмете спора отличалось от его, и это привело его в бешенство. Он обозвал меня безмозглой. Я рассмеялась, не оценив сразу степень его раздражения, и тут же получила удар по лицу, сбивший меня с ног.
– О, Диана! – Фиби вскочила на ноги и подошла к Диане. – У меня просто нет слов. Не могу представить себе, что джентльмен способен на такое.
– И я не могла, – проговорила Диана, в которой в этот миг ожили воспоминания об испытанной ею боли и унижении: падая, она ударилась об угол стола. После этого на ее теле долго оставалась страшная отметина.
– Это случилось ровно за неделю до свадьбы, – тихо проговорила Диана. – Наша следующая встреча состоялась за два дня до венчания. Лорд Дерлинг вел себя, как ни в чем не бывало.
– Он не извинился?
– Он даже не признал, что совершил это, – ответила Диана. – Увидев синяк на моей щеке, лорд Дерлинг пожурил меня за неловкость, заметив, что я, должно быть, ударилась о дверь или, споткнувшись, упала. В его поведении не было и намека на то, что он сам ударил меня. И тогда я, наконец, поняла, что это за человек, и что ни о каком замужестве не может быть и речи.
Фиби с недоверием, ошеломленно уставилась на Диану.
– Просто не верится, что такое возможно.
– Если он не признавался в содеянном даже передо мною, ожидать, что он признает свою вину публично, и вовсе не приходилось, – продолжила Диана. – А если бы мне вздумалось сказать против него хоть слово, какой, ты думаешь, оно имело бы вес в обществе рядом с его словом?
– Но ты ведь все равно рассказала всем о том, что он сделал, – проговорила Фиби, ожидая от Дианы подтверждения. – Синяки служили верным доказательством твоим словам.
– Синяки у меня были, но обвинить лорда Дерлинга в рукоприкладстве было невозможно. И в самом деле: с чего ему было бить свою невесту, которую, по его словам, он любил?
– Но он… после того, что совершил… он не заявлял больше, что…
– Что любит меня? – Диана невесело улыбнулась. – Конечно, заявлял. Он весьма убедительно сыграл роль любящего мужчины, оскорбленного в своих лучших чувствах.
Девушка взволнованно посмотрела на Диану.
– Ох, Диана, ну и испытание выпало тебе на долю. В голове не укладывается. А что тетя Изабел? Должно быть, она разгневалась не на шутку!
– Да. Как только лорд Дерлинг уехал восвояси, она зашла ко мне в комнату и, увидев, что он сделал со мной, вознамерилась было пойти в суд. Но я просила ее обо всем молчать.
– Но почему? Ведь тебе хотелось, чтобы он был наказан?
– Конечно, но тогда мне только-только минуло семнадцать лет, Фиби. Я была младше, чем ты сейчас, и боялась его, – сказала Диана, с трудом выговаривая слова. – Я боялась, что он может употребить свое влияние мне во зло. Сейчас, глядя на все со стороны, я задним числом вижу, что была неправа, но тогда желала лишь одного – сбежать, скрыться и обо всем забыть.
– И ты вернулась в деревню. Диана кивнула.
– Да. Мой долгожданный первый сезон закончился. Я познакомилась с лордом Дерлингом в апреле, в мае состоялась помолвка, а в конце июня я уже была в Уитли, зализывала свои раны. Тогда я дала себе зарок никогда больше не возвращаться в Лондон.
– Но вернулась, – едва слышно проговорила Фиби. – Ты согласилась сопровождать меня, даже зная, чем это может для тебя обернуться.
Диана с улыбкой привлекла к себе девушку.
– Да. Но, как я уже сказала, ничего страшного не произошло. Единственная неприятность – встреча с лордом Дерлингом и леди Элен в парке.
Фиби понурила голову.
– Теперь ясно, отчего леди Гартдейл так повела себя. Должно быть, до нее дошли сплетни, рассказанные лордом Дерлингом, и она побоялась, что ты сможешь опорочить его в глазах леди Элен.
– Видимо, так.
– Но ты непременно должна сказать свое слово! – вскричала Фиби. – Леди Элен нельзя выходить замуж за лорда Дерлинга. Если, ударив тебя, он отрицал свою вину, то вряд ли он и с ней будет вести себя по-другому.
– Ты права, но послушай меня, Фиби, не смей говорить об этом ни леди Элен, ни ее матери. Ты поняла?
– Но…
– Ни слова более! Слишком многое поставлено на карту.
– Но что может быть важнее спасения леди Элен от боли и унижения, которые она испытает, связав свою судьбу с этим чудовищем?
– Спасение кого-то, кто для меня важнее и ближе.
Фиби ахнула.
– Ты хочешь сказать, что лорд Дерлинг причинит вред кому-то еще, если ты хоть слово скажешь леди Элен?
– Навредит, но не ударив по лицу, – сказала Диана, положив руки Фиби на плечи, – а погубив репутацию. Быть может, это звучит жестоко, но леди Элен я помочь не могу, однако могу помочь…
– Мне! – прошептала Фиби. – Ведь это ты обо мне заботишься? Ты боишься, что лорд Дерлинг каким-то образом помешает мне удачно выйти замуж, если ты предостережешь леди Элен против него?
Диана промолчала, и Фиби сникла.
– Я так и знала. А ты даже не хотела рассказать мне, ведь так?
Диана убрала руки с плеч кузины.
– Я не знала, что делать. Если бы я решила, что тебе нужно обо всем знать, я бы рассказала, но, признаться, не уверена, стала бы делиться с тобой, не будь в этом необходимости. Мне не хочется, чтобы ты страдала, Фиби, и чтобы ты лишилась шансов на удачное замужество по моей вине.
– Но твоей вины здесь нет! Ты… жертва обстоятельств. Неудивительно, что ты не горишь желанием выйти замуж. Случись такое со мной, уж не знаю, смогла бы я после этого когда-нибудь поверить мужчине.
– Конечно, смогла бы. Вокруг много достойных мужчин, Фиби, добрых и порядочных, которые относятся к женщинам с уважением, такие, как лорд Истклифф, капитан Уэтерби и… Эдвард Терлоу.
Диана зажмурилась, отгоняя от себя мысли, причинявшие ей жестокие муки. Да, Эдвард Терлоу – один из самых замечательных мужчин, каких она когда-либо встречала, кто видел в ней личность, и кому ей приходилось лгать ради собственного спасения. Это мужчина, в которого она по глупости все-таки влюбилась и который невольно, сам того не ведая, принес ей одну лишь сердечную боль.
На следующее утро Эдвард явился в парк задолго до семи. Он поздно лег спать и рано поднялся, всю ночь не сомкнув глаз. Перед его мысленным взором стояло лицо Дианы Хепворт, и думы о ней ни на миг не покидали его. Возможно ли забыть выражение ужаса и замешательства, появившееся на ее лице тогда, в гостиной его матери, когда та яростно накинулась на нее?
Подробности этого злополучного визита навсегда врезались в его память. Несмотря на крайнее смятение, Диана беспокоилась в первую очередь о своей кузине Фиби. И вчера вечером в разговоре просила за нее, ни словом не упрекнув его мать за учиненную ею возмутительную сцену. И еще просила не губить дружбу Фиби и Элен.
Весьма достойное поведение для лгуньи и вероломной интриганки, бросившей своего жениха, подумал Эдвард.
Топот копыт вывел его из задумчивости. Эдвард поднял голову и, завидев приближавшуюся Дженни, отвлекся от мыслей о Диане Хепворт. Ему не хотелось, чтобы эти две стороны его жизни каким-то образом пересекались. На встречи с Дженни ему и без того отводилось немного времени.
В это утро она была, как никогда, соблазнительна, в темно-зеленом платье с черной отделкой, с длинным, развевающимся на ветру шлейфом и элегантной шляпке. Эдвард всеми силами пытался изыскать пути, чтобы проводить с ней побольше времени. Нельзя ли встретиться с ней на каком-нибудь приеме? Должна же она бывать хоть на некоторых из них. Однако с тех пор, как Дженни появилась в Лондоне, Эдвард ни на одном светском мероприятии – он был в этом уверен – ее не встретил.
– Доброе утро, Дженни, – поздоровался он. Диана наклонила голову.
– Не ожидала встретить вас здесь так рано, Эдвард.
Эдвард улыбнулся.
– Верховые прогулки для меня предпочтительнее бодрствования в постели, когда, беспрестанно ворочаясь с боку на бок, тщетно пытаешься уснуть.
Диана вздохнула.
– Я тоже мучилась бессонницей. Может, что-то происходит в атмосфере?
– А может, нас тяготят наши тайны, которые не дают нам забыться сном, – сказал Эдвард, отгоняя вдруг возникший у него в воображении образ Дженни, раскинувшейся на постели с разметавшимися по подушкам волосами, глазами, устремленными на него, и играющей на устах обольстительной улыбкой. – Тайны, которые не станут более тревожить нас, если мы поделимся ими с другими.
Разглядел ли он сквозь вуаль смутную улыбку, скользнувшую по ее лицу, или это была лишь игра его возбужденного воображения?
– Это простое объяснение, милорд, но, боюсь, дело так легко не решается.
– Однако можно попробовать. Не удостоите ли вы меня чести стать поверенным ваших тайн, Дженни? Каковы бы они ни были, мои чувства к вам не переменятся.
– Но вам не должно питать ко мне какие-либо чувства. Мы с вами встречаемся для разговоров и…
– К черту разговоры! Наши отношения вышли за пределы бесед, по крайней мере, для меня. Я всякий раз с нетерпением жду встречи с вами, – сказал Эдвард. – И когда вы не приезжаете, мне кажется, будто я потерял нечто важное и что остаток дня меня ничем уже не порадует. Я знаю, это глупо, но ситуация вообще лишена здравого смысла. Вы говорили, что ничего не ждете от наших встреч, я тоже ничего от них не ждал. Так, может быть, именно потому, что мы не питали никаких надежд, наши встречи переросли в нечто большее. Я бы слукавил, если б сказал, что в моем сердце не зародились нежные чувства к вам. Более нежные, чем мне должно к вам испытывать.
По тому, что Дженни уронила голову, и с ее уст сорвался вздох, Эдвард понял, что его признание стало для женщины полной неожиданностью.
– Но все это ни к чему не ведет, Эдвард, вы понимаете? Вы обо мне многого не знаете.
– Чего я не знаю? Вашей страшной тайны, которую вы всё поминаете, но отказываетесь открыть мне?
– Это и… другое.
– Хорошо, давайте же хотя бы исключим некоторые возможности. Вы преступница, скрывающаяся от полиции?
Диана ахнула.
– Конечно, нет!
– Тогда вы женщина, выходившая замуж трижды, и теперь скрываетесь от одного из своих мужей или от всех сразу?
– Вы же знаете, что это не так.
– Вы не совершали убийства? Никого не изувечили? Что же тогда за тяжкий грех лежит на вашей совести?
– Некоторые сочли бы его очень тяжким.
– Некоторые?
– Люди из высшего света.
– Ха! Я подозреваю, что у многих людей в высшем свете есть свой скелет в шкафу, включая и ту особу, что ввела моду на вуали, – тихо пробормотал Эдвард.
– Вам не нравятся вуали?
В голосе Дженни послышались веселые нотки. Губы Эдварда изогнулись.
– Теперь нет. Знаете ли вы, как хочется мне увидеть ваше лицо? До сих пор я из учтивости не просил вас, но… не могли бы вы приподнять вуаль лишь на миг, чтобы я мог увидеть даму, которая заняла такое важное место в моей жизни.
Диана покачала головой с сожалением – Эдвард ясно почувствовал это.
– Лучше мне этого не делать. Эдвард смотрел на нее, сощурив глаза.
– Тогда скажите мне, Дженни, вот что: я вам не безразличен?
С ее уст снова сорвался вздох.
– Вы же знаете: я не могу отвечать на этот вопрос. Это было бы определенно неприлично…
– К черту приличия! – перебил ее Эдвард. – Я хочу услышать, что вы по утрам встречаетесь со мной не потому, что эти прогулки дают вам несколько часов развлечения в начале скучного дня.
– Разумеется, я приезжаю по другой причине. Проведенное с вами время для меня больше, чем развлечение, и вам, несомненно, это известно.
– Как я могу знать что-либо, если вы мне ничего не говорите?
– Просто некоторые вещи дамам говорить непозволительно. Но я не хочу, чтобы вы думали, будто я… отношусь к этим встречам легкомысленно, – проговорила Диана неуверенно. – Это было бы неправдой. Я же хочу быть с вами как можно более откровенной.
– Значит, вы ко мне неравнодушны? Дина подняла голову.
– Да. Так же, как и вы, более неравнодушна, чем мне это дозволено.
Эдварду показалось, что у него свалился камень с души.
Он ей небезразличен, и ему удалось вырвать у нее это признание!
– Знаете ли, порой я думаю, не сказочная ли вы фея, так вы меня околдовали.
Это сравнение оказалось столь неожиданным, что Диана рассмеялась. Ее голос был таким глубоким и чувственным, что Эдвард насилу удержался от того, чтобы схватить ее, сжать в своих объятиях и сбросить с ее головы эту проклятую шляпку! Он жаждал ощутить тепло ее тела, ее свежее дыхание.
Его чувства не поддавались разумному объяснению. Но кто сказал, что в сердечных делах присутствует разум? Она и в самом деле околдовала его. Окончательно и бесповоротно.
– Скажите мне еще одно, Дженни. То, что вы скрываете, могло бы воспрепятствовать нам быть вместе?
Вопрос был смелым, и Эдвард не удивился, что Диана не сразу ответила.
– Это зависит от того, что вы подразумеваете под словами… «быть вместе».
– Я спрашиваю, является ли некогда совершенный вами поступок столь ужасающим, что делает для вас невозможным брак? Дыхание Дианы участилось.
– Эдвард, я…
– Нет, нет, не пытайтесь уклониться от ответа. – Эдвард подвел своего коня поближе. – Мне нужна правда, Дженни. Вы скрываете что-то, что является препятствием для принятия предложения руки и сердца?
Диана медленно кивнула:
– Меня оклеветал один влиятельный человек, который пытался таким образом скрыть истину. Ему поверили благодаря его положению в обществе.
– Но раз сами вы знаете, что все это ложь, отчего вы мучаетесь этим? Отчего вы скрываете свое лицо и свое настоящее имя от меня? Вы боитесь, что эти ложные слухи дошли до меня, и я им верю?
– Может быть.
– Так скажите же, что это за слухи, чтобы я мог успокоить вас.
Диана вздохнула.
– Послушать вас, так все совсем просто, Эдвард, будто парой слов, сказанных вам, можно решить дело и поправить мое положение. А все между тем куда сложнее. Вам легко предлагать выход из ситуации, когда вы не имеете к ней отношения…
– Вот то-то и оно, Дженни, я хочу иметь к этому отношение. Я хочу иметь самые близкие отношения… с вами.
Эдвард понял, что зашел слишком далеко. Но было поздно, слова уже слетели с его уст, и Дженни, сдавленно вскрикнув, развернула лошадь и пустила ее галопом, не попрощавшись, нарушая всякие приличия. Изумленный конюх поскакал за ней во весь опор, а Эдвард глядел вслед удалявшейся Дженни, кляня себя за неловкость.
Он опередил события. Дженни не ожидала от него такого всплеска чувств, и признаваться в них, пожалуй, было преждевременно. Он только разбередил ее раны. Впрочем, об этом Эдвард не беспокоился. Незаживающие раны нужно вскрывать. Иногда, думал Эдвард, это единственный способ выпустить из них яд.
А раны Дженни были отравлены ядом – словами ненависти и коварной клеветой, направленной против невинной женщины. И раз она сказала, что слухи о ней ложны – а Эдвард ей верил безоговорочно, – ничто не могло отменить принятого им на днях решения.
Решения предпринять шаги, которые, без сомнения, встретят сопротивление, но от которых он не отступится.
