Текст книги "Азраил"

Автор книги: Гэв Торп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Часть вторая8

Индекс даты: 627819.М41

Пение у него в голове почти утихло.

Почти.

Он понимает, что просто перестал вслушиваться. Сладкогласный мотив в недрах подсознания, непрерывно ласкающий восхвалениями и требующий поклонения, столь же реален, как герметичный доспех космодесантника или окружающий его сумрак глубоких шахт Труана IX.

Воин отгоняет манящий зов собственным голосом, цепляясь за каждое слово так крепко, будто оно – скальный выступ над бездной. Он не просто распевает псалмы, но внимает им, словно бы вбирая их в душу, ограждаясь так от насмешек и обвинений твари, что погубила его боевых братьев.

Нет, она не убивала их сама. Существо заставило товарищей воина уничтожить друг друга, сплетая ложные угрозы со лживыми обещаниями. Выжил только он. Только он еще может отомстить. Четыре дня, как умерли магистр Батей и остальные. Четыре дня назад он начал охоту за этим созданием. Четыре дня он один противостоит неумолчным речам.

Литании космодесантника продолжают звучать, пока он исследует самые нижние шурфы в поисках логова твари. Любой гимн и священный стих, что всплывают в памяти, становятся его броней, но даже тексты учений капелланов не бесконечны. Тогда он обращается к «Наставлениям оружейной», и стены подземелья вздрагивают от ярости, услышав начало «Обрядов благословения болтера».

Выжженные лазером туннели вокруг него пусты; тела убитых горняков и боевых братьев лежат далеко позади. Вскоре исчезают даже следы добычи руды – теперь под ногами воина нетронутый камень.

Не прекращая бормотать, он переходит к «Семи пусковым песнопениям для двигателя, Лэндрейдера“». Читая третье из них – «Отпускание молельной руны трансмиссии», – воин замечает впереди искры золотистого сияния, которые при ближайшем рассмотрении обращаются в черные тени.

Шлем он потерял в схватке с товарищами по отделению. Или снял позже; космодесантник уже не уверен. Возможно, он сбросил шлем, чтобы лучше слышать песню – напрямую, а не через системы авточувств.

Музыка души так чиста, так живительна, что он возносится…

– На «Четвертом песнопении» активируй ты «Соединения аккумуляторные нажатием руны питания!» Ведай же, что перевернутому красному треугольнику подобна она; обрящешь ты ее на грудном преобразовательном пульте слева от места водительского! – изрекает воин. Он повышает голос до крика, его слова почти бессмысленны, но это все равно лучше открытого противоборства с агрессивным шепотом. Боец уже понял, что прямое столкновение заканчивается лишь приступом паранойи. – Если же «Руна питания» активирована была прежде, потребно устранение обратного потока!

Он ускоряет шаг, приближаясь к источнику золотисто-теневого ореола – естественной пещере-туннелю, правое ответвление которого быстро расширяется до полости всего тридцати метров в длину и вдвое меньше в высоту. Здесь царит почти непроглядная тьма, однако в ней мелькают золотистые искорки, парящие на краю поля зрения. Воин выдыхает пар, хотя до того, как он вошел в пещеру, температура воздуха неуклонно росла по мере спуска в шахты.

Включив прожектор на доспехе, космодесантник видит восемь расставленных кругом колонн, что вздымаются от пола до потолка. Они пронизаны кристаллическими жилками, отражающими желтый луч света.

В кольце столпов шевелится нечто.

Это воплощенная тень, в сердце которой вспыхивает золотистый блеск. Громадина шевелится, и сияние тут же гаснет. Она не ворочается, как живое существо, а неуловимо перемещает себя, извивается вокруг своей сути; наконец, скопление глаз – кусочков янтаря – обращает на бойца нечеловеческий взор.

Песня души становится хнычущей, жалостливой мольбой, полной скорби и одиночества.

– Как убого! – рычит воин, обходя круг колонн. Он целится в создание из болтера; в другой руке сжат боевой нож. Запасные магазины и гранаты, взятые с тел братьев, лязгают и скребут по броне. – Просишь о сострадании? Я космодесантник ордена Темных Ангелов. Мне неведома жалость.

Тварь атакует его, создав щупальце из тьмы с золотой нитью в середине, которое обвивается вокруг колонн и стегает бойца по плечу. Пройдя сквозь доспех, оно оставляет в плоти и костях огненный след гложущей физической и духовной боли.

Воин отшатывается, страдая от раны не только в плече, но и в сердцах: его словно бы наполняют горькое разочарование и мука отвергнутого ребенка. Сглотнув комок, он пригибается и уходит от второго взмаха, но не успевает увернуться от третьего. Захлестнув на мгновение его ногу, щупальце испаряется; телом и разумом боец испытывает стремительные уколы осиных жал и ледяное чувство сиротства.

Другой отросток, мимолетно коснувшись горла космодесантника, лишает его возможности говорить. Он сплевывает и кашляет, чувствуя, как сознание тонет в болоте тревоги и неодолимой жажды одобрения. Думая о своих командирах, затем о Льве и Императоре, воин со стыдом понимает, что подвел их. На него давит почти неподъемное бремя ожиданий, скопившихся за десять тысяч лет истории Темных Ангелов. Он недостоин называться так, он позорит имя ордена…

Но неудачей станет лишь капитуляция перед ксеносом – любой иной исход, включая смерть, приемлем.

Стыд переходит в гнев; наведенное варпом отчаяние перерождается в ненависть. Все это время создание заманивало бойца ближе к себе, вело к столпам хлесткими ударами щупалец, как направляют щелчками кнута скотину под ярмом.

Оглядевшись, воин замечает, что колонны вспыхивают и переливаются всякий раз, когда между ними проскальзывают отростки теней. На полу и потолке каверны виднеются такие же кристаллические узоры – тускло светящиеся, едва различимые.

– Так это не логово, – произносит космодесантник, преодолевая жгучую боль в животе, куда пришелся выпад очередного щупальца. – Это твоя темница! Кто-то доставил тебя сюда, хотел подчинить, но ты убил их. Хочешь на свободу? В моем мире для тебя нет места! Тебе больше не поработить слуг Императора!

Воин открывает огонь, реактивные болты врезаются в теневую тварь. Дергаясь и корчась, чудовище выбрасывает все новые гибкие отростки. Их встречает лезвие ножа, рассекающего бесплотные конечности.

В голове бойца звучит рык магистра Батея, приказывающего ему сложить оружие. На секунду космодесантник невольно застывает, и созданию удается стегнуть его щупальцем; висок и щеку пересекают глубокие порезы.

Израсходовав снаряды, воин загоняет в болтер полный магазин. Стреляя вновь, он сознает, что почти не наносит варп-существу урона, но продолжает вести огонь – в бою космодесантник наполняется жизненной силой, обретая благодаря мышечной памяти сосредоточенность и целеустремленность. Это помогает бороться с призывами и сетованиями твари, старающейся проникнуть в его мысли и заставить сдаться.

Уходя перекатом от двух метнувшихся к нему кнутов тьмы, воин снова обращает внимание на каменные столпы. Если смотреть вдоль их поверхности на чудовище, оно кажется почти материальным: колонны окружены некоей уникальной аурой, позволяющей увидеть истинное тело создания.

Перекатившись еще раз, боец для проверки стреляет вплотную к столпу. Пройдя рядом с колонной, болт исчезает; миг спустя из центра пещеры вырывается волна гнева и страдания, сметающая космодесантника, словно муху. Он врезается в стену под лязг расколотого доспеха и громкий хруст в ноге. Даже при поддержке брони и болеутоляющих эликсиров, хлынувших в кровь, воин едва может стоять.

Множество щупалец, стремительно пронесшись между ближайшей парой столпов, бьют его по груди и лицу. Бойцу мерещится, что у него вырвали сердца, а в череп насыпали горячих углей.

– Слабо, – выдавливает он сквозь стиснутые зубы. Хромая, воин прорывается через новые удары отростков; все его мысли обращены к фантому в круге колонн. – Очень слабо!

Добравшись до ближайшего столпа, космодесантник почти падает на него. Щупальце обвивает ногу бойца и скользит по ней; содрогаясь от этих касаний, он упирается плечом в камень, снимает подрывной заряд с пояса и впечатывает в колонну.

Атаки прекращаются.

Наступает тишина, настолько ошеломительная, что воин почти забывается. Он так истово сопротивлялся воздействию монстра, что в этот момент едва не ослабляет защиту, как промахнувшийся и потерявший равновесие кулачный боец. Новые мольбы и причитания вползают в его разум, надеясь уцепиться за какой-нибудь образ или идею, способные пробудить в космодесантнике сочувствие и жалость.

Хохоча, воин ковыляет к следующему столпу со вторым зарядом в руке:

– Во мне лишь ненависть!

Он бредет дальше по кругу, подвергаясь то нападениям, то уговорам, то искусам, то ласкам теневой твари. Его нога как будто раздроблена в тысяче мест, сросшиеся ребра – плотная масса страданий, грохочущие сердца – два булыжника в груди.

Когда боец вбивает заряд в последнюю колонну, в его сознание прорываются нотки братского участия и суровых отцовских увещеваний.

Песня громогласно требует от космодесантника остановиться, проклиная само его существование. Мгновением позже его накрывает волна предупреждений и опасений. Снова вступает мотив братских уз, но теперь в нем звучит сожаление о смертях их обоих, и воин понимает смысл послания. Взглянув на потолок, он видит трещины в скале: свод пещеры держится только на столпах.

Тогда боец осознаёт, что победил, и подрывает заряды.

Мир рушится на него. Среди падающих валунов две колонны втыкаются друг в друга под углом, и каменная лавина скатывается по обеим сторонам этой арки. Бросившись туда, космодесантник проскальзывает под дальний столп, пока тот скрежещет по соседней опоре.

Среди грохота обваливающихся креплений шахты разносится протяжный вой ярости и досады, тонущий в шуме камнепада.

Пригибаясь под осыпающимися колоннами, воин ждет окончания этого натиска на органы чувств. Рокот и дрожь земли не смолкают еще несколько минут, и боец уже задумывается, не новые ли это атаки существа; возможно, врага не удалось изгнать в варп?

Закуток между столпами настолько мал, что космодесантник может лишь развести локти, но не выпрямиться. В ноге пульсирует боль, и воин рад чистоте, ясности этого страдания, как и тишине у себя в голове.

Теперь он один.

Самому выбраться невозможно, а остальные бойцы Третьей роты на Труане IX погибли от рук шахтеров или своих же товарищей. Он – последний и, вероятно, умрет здесь, в забвении.

Это уже неважно: его долг исполнен. Если ему суждено одиноко сгинуть в каменном саркофаге – так тому и быть.

Он ни о чем не сожалеет.

9

Индекс даты: 935939.М41

Азраил уже много раз встречал старшего библиария Иезекииля, как за столом в зале для совещаний, так и на полях битв. Держатель Ключей всегда выглядел отстраненным, далеким от сиюминутных вопросов и мирских дел.

Но сейчас все его внимание было обращено на Азраила, и тот чувствовал себя неуютно. Немигающий бионический глаз псайкера, мерцавший подобно рубину в полумраке катакомб под Башней Ангелов, неотрывно смотрел на верховного магистра. Оба космодесантника вместо доспехов облачились в церемониальные рясы цветов своих подразделений: синюю – у главы библиариума, цвета слоновой кости – у командира Крыла Смерти. Также они надели черные табарды с символами Внутреннего Круга. – Готов, Азраил?

Легкий, неформальный тон псайкера застал воина врасплох.

– Не знаю, – признался он, взглянув на расписанную рунами арку за спиной Иезекииля. С нее начинался проход, полный зловещих теней. – Как можно быть готовым, когда не представляешь, чего ждать?

Библиарий слегка наклонил голову, принимая такой ответ.

– Обряд необязательно проводить сейчас, – сказал он. – Совет поддержал твое временное производство в чин верховного магистра, да и кампания на Рамииле еще не окончена.

– Мне нужно разобраться, – чуть поспешно произнес Азраил, и Иезекииль нахмурился. Он молчал, всем видом показывая, что ждет объяснений. – В конце, когда мы сражались с Повелителями Ночи и я… убил Наберия, меня на миг посетили сомнения: я поступил так ради него, ордена или себя? Насколько понимаю, этот ритуал откроет мне истину.

– Именно так, Азраил, – сказал псайкер и напыщенно продолжил: – Каждый верховный магистр обязан свершить таинство Прохождения Врат, дабы доказать свою верность Темным Ангелам и Внутреннему Кругу.

– Кто-нибудь проваливал обряд? Они лишились воинской чести? Жизни?

– Я бы все равно тебе не сказал.

Азраил воздержался от комментариев.

– При мне церемонию осуществляли два верховных магистра – Наберий и его предшественник. Оба достойно проявили себя. Тебе памятны тот и другой; считаешь ли ты себя менее одаренным воином, лидером, человеком, чем эти двое?

Вздохнув, великий магистр посмотрел библиарию в здоровый глаз.

– Скажу без ложной скромности: я наделен всеми нужными качествами. Но не более того. – Расправив плечи, Азраил сделал глубокий вдох. – Когда начнется испытание?

Иезекииль слегка подвинулся вбок, позволяя собеседнику заглянуть в темноту под аркой. Примерно в метре над полом висели две пары крошечных ярко-красных огоньков.

«Глаза, – понял великий магистр. – Хранители-во-Тьме».

– Оно уже началось?

Кивнув, псайкер повернулся ко входу:

– Следуй за мной, Азраил.

Оставаясь в шаге позади библиария, великий магистр воспроизводил его медленную, церемонную походку. Хранители-во-Тьме уже исчезли. Под аркой Иезекииль замер; одна его ступня скрывалась в тени, лицо и тело по-прежнему озарял мерцающий свет настенных факелов. Кожей рук и лица Азраил ощущал как жар пламени, так и холодный сквозняк из прохода. Хотя псайкер только что признал, что сопровождал Наберия на этом пути менее полувека назад, из проема тянуло плесневелым запахом долгих столетий запустения.

– Мы вступаем в Коридор Теней, – нараспев произнес библиарий.

Сдвинувшись с места, он мгновенно пропал во мраке; великий магистр не видел и не слышал его.

Азраил без раздумий шагнул следом. Минуя арку, он быстро прочел надпись на замковом камне:

«Иди в тенях. Неси свет».

Воина подбодрила мысль о том, что он способен стать маяком надежды для отчаявшихся, воплощением истины и правосудия.

Как только тьма поглотила космодесантника, он осознал, сколь наивной эта идея может показаться другим. Его окружила непроглядная чернота, тепло от огня схлынуло, и по телу пробежали мурашки. Азраил подавил желание обернуться и проверить, горят ли еще факелы.

– Я – свет, – прошептал он и пошел вперед, ослепленный, но видящий.

Темнота напомнила воину глушащее поле, которое создавал теневой генератор мятежников на Рамииле. Она скрывала все, и за три больших шага великий магистр не заметил ни проблеска сзади, ни сияния спереди. Тишину нарушали только стук его сердец и шелест дыхания.

Возможно, здесь применялись те же технологии? Азраил подумал о многочисленных мистериях Внутреннего Круга, о запутанных катакомбах под Башней Ангелов, уходящих даже глубже, чем кельи, в которых капелланы-дознаватели занимались своей кровавой работой. Какая доля секретов приходилась на обычный археотех из забытых времен, сокрытый под завесой обрядов? Кроме того, на самых нижних уровнях цитадели одинаково часто встречались сокровища и опасности. Порой в эти подземелья отправлялись технодесантники, готовые рискнуть жизнью и рассудком ради тайн из заваленных чертогов…

Вспыхнул свет, словно кто-то щелкнул выключателем. Моргая, воин обернулся вправо и сфокусировал взгляд на Иезекииле. На стене перед псайкером висело узкое знамя с привычным для орденских стягов образом Ангела Смерти, но вместо меча создание в капюшоне держало в латных перчатках цепь с красной розой на конце. Когда Азраил был неофитом, его учили, что этот цветок символизирует кровь – самопожертвование Льва и Императора.

Великий магистр хотел что-то сказать, но не стал, чувствуя, что обстановка требует определенной торжественности. Казалось, он нарушит ритуал, если заговорит.

– Это врата Полутеневой Скорби, где свет становится тьмой, – негромко произнес библиарий, указывая на тяжелую деревянную дверь напротив Азраила. – Здесь граница между тем, что было, и тем, что будет. Переступив порог, ты объявишь о своем намерении шагнуть из прошлого в грядущее – переродиться из того, кто ты есть, в того, кем ты должен стать.

Притолоку, как и арку до нее, покрывали резные древние литеры, но настолько истертые, что воин потратил несколько секунд на расшифровку надписи.

«Неси свет. Отбрасывай тень».

Последняя мысль не самая вдохновляющая: она напоминала о двойственности роли верховного магистра – повелитель ордена не только воплощал собой главную надежду на прощение братства, но и сгибался под бременем его грехов.

Азраил понимающе кивнул. Подойдя к двери, псайкер взялся за вделанное в нее железное кольцо. Не сводя с воина взгляда, Иезекииль медленно потянул створку на себя.

За порогом вновь ждали тени.

Великий магистр вошел в новый зал, скрытый в обычном полумраке, и почувствовал, что библиарий идет в паре шагов позади. Створка закрылась с тишайшим щелчком, тьма углубилась.

Почти касаясь плечами стен, Азраил ощущал слабое тепло, испускаемое камнями.

Ничего сверхъестественного: очевидно, поблизости находились радиаторные установки плазменных реакторов в недрах Скалы – исполинскую крепость-астероид испещряли энергопроводы, трубы систем охлаждения и термальные клапаны. Их наличием и объяснялась причудливая разница температур на соседних участках.

Воин скорее почувствовал, чем увидел, что добрался до обширного помещения. Отзвуки его шагов затихли вдали. Когда глаза привыкли к сумраку, великий магистр понял, что над проходом у него за спиной располагается огромное витражное окно. Сквозь цветные панели старинного пластекла сочился звездный свет. Азраил с трудом рассмотрел, что тусклые лучики отбрасывают на пол эмблему ордена – крылатый меч на фоне алого круга.

В помещение со всех сторон заструилось янтарное сияние, идущее из десятка с лишним арочных проемов и открытых дверей. За этими выходами, разделенными неравными промежутками, начинались коридоры – они тянулись из зала, как спицы из центра колеса. Великий магистр поворачивал голову то влево, то вправо, пытаясь сосчитать их, но никак не мог сосредоточиться. У него неизменно получалось разное число.

Вдруг проявились источники охряного света – маленькие фонарики в руках у Хранителей-во-Тьме. Их слабый блеск, падающий на каменные плиты, не рассеивал, а лишь подчеркивал тени.

Раздались шаги, и из мрака выступили другие космодесантники. Каждый остановился за тем или иным Хранителем. Лица воинов скрывали капюшоны ряс, но Азраил мгновенно узнал их по табардам в геральдических ротных цветах, со знаками различия магистров, капелланов или библиариев.

Вперед выступил Темный Ангел, державший цепь с большим металлическим кадилом в форме розы, покрытым красным лаком. Символы на табарде выдавали в космодесантнике Дагонета, магистра святости ордена. Тот заговорил, и догадка Азраила подтвердилась.

– Пришел тот, кто намерен править всеми, – нараспев произнес Дагонет, качнув курильницей. Едкий дым окутал великого магистра, заколол глаза, заполз в ноздри. – Пришел тот, кто намерен служить всем.

Азраил случайно заглянул под капюшон собрата – лишь на мгновение, но успел заметить, что взор остекленевших глаз Дагонета направлен куда-то за спину кандидата в повелители ордена.

– Пришел тот… – хором протянули остальные, когда магистр святости, окруженный белыми клубами пара от горящих благовоний, занял прежнее место в кольце. Говорили воины без выражения, с идеальной синхронностью.

– Они что, спят? – Азраил посмотрел на Иезекииля, ожидая ответа, но старший библиарий уже присоединился к кругу Темных Ангелов.

– Они исполняют свои роли.

Великий магистр обернулся на голос Сапфона, одного из капелланов-дознавателей. Отыскав его по сигилам на табарде, Азраил увидел, что космодесантник осознает происходящее не лучше Дагонета или Иезекииля.

Ища объяснений, воин снова оглядел зал. С усилием сосредоточив внимание на ком-то из Хранителей, великий магистр понял, что почти забыл об их присутствии. Пока Азраил думал о странных существах, вопрос о состоянии братьев вылетел у него из головы.

Меж тем Саммаил, командир Крыла Ворона, одетый в рясу цвета угля, подал космодесантнику на открытой ладони длинное черное перо. Азраил заметил, что ветерок, дующий у него над плечом, не тревожит его.

– Пришел тот, кто намерен овладеть тенями, – словно бы пропел Саммаил.

Решив, что должен принять дар, Азраил протянул руку, но схватил лишь струйку черного дыма.

– Пришел тот, кто намерен возглавить тени, – продолжил магистр Крыла Ворона.

– Пришел тот… – разом отозвались другие члены Внутреннего Круга.

Следующим к великому магистру приблизился Иезекииль; он пристально смотрел сквозь Азраила глазом, который поблескивал золотом. Старшего библиария словно бы окутывал сумрак; тьма тянулась за его рясой, как распростертые крылья, готовые вознести воина в небо подобно Ангелу Смерти, столь почитаемому в ордене.

– Пришел тот, кто намерен увидеть незримых. – Библиарий вытянул руки, и тени потекли вдоль них к кончикам пальцев.

Догадавшись как поступить, великий магистр повернулся спиной к псайкеру. Тот взял его за плечи, и Азраилу показалось, что на них возложили тяжкий груз. Воин ощущал ледяные объятия темноты, наполнявшие тело холодом. Затем все прошло, и вокруг как будто посветлело – или завеса перед глазами рассеялась. Космодесантник различил множество дверей и коридоров, выходивших в зал.

– Пришел тот, кто направит незримых.

– Пришел тот…

Азраил моргнул. В тот миг, когда глаза были закрыты, что-то изменилось. Теперь он смотрел в голую стену. Еще мгновение спустя перед ним возник громадный арочный проем с замковым камнем в форме головы ревущего льва. Что еще поразительнее, по обеим сторонам прохода стояли ярко-белые дредноуты, которых не было там еще долю секунды назад.

– Они – Часовые-в-Белом, – уже обычным голосом сказал Иезекииль.

Оглянувшись, Азраил понял, что в зале остались только они с библиарием – вернее, напомнил себе воин, больше он никого не видел.

Бронированные корпуса дредноутов украшали бессчетные пышные рольверки и геральдические символы ордена. Также шагоходов покрывали десятки восковых печатей, удерживающих пергаментные ленты, а с их орудий свисали маленькие флажки из черной ткани. На саркофагах размещались стилизованные изображения Ангела Смерти.

– Как их зовут?

– Никто не помнит, и в книгах этого не записано, – ответил псайкер. – Они – последние стражи Скалы. Только верховные магистры минуют их на выходе из Зала Путей.

– Я – Надежда, – произнес левый дредноут.

– Я – Отчаяние, – отозвался правый.

– Если в тебе есть сила, дерзни пройти между нами, – вместе протянули они.

Кивнув, Азраил шагнул вперед, но Иезекииль схватил его за руку:

– Тебе понадобится это.

Библиарий показал на возникшего из ниоткуда Хранителя-во-Тьме, который сжимал в перчатках меч, убранный в ножны. Существо подняло оружие, и великий магистр принял его.

– Меч Тайн?! – Азраил вытащил клинок с острейшим лезвием одной рукой, держа в другой ножны. – Я думал, он сгинул вместе с Наберием.

Псайкер безмолвно и невыразительно смотрел на него. Великий магистр предположил, что Наберий в свое время задавал те же самые вопросы и отпускал такие же замечания, когда ему передали этот меч Небесного Камня, символ положения главнокомандующего всех Непрощенных.

Проходя между Часовых-в-Белом, воин задумался еще кое о чем, но промолчал.

Зачем ему понадобится клинок?