Текст книги "Отряд ликвидации (ЛП)"

Автор книги: Гэв Торп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Они кивают нам, проходя мимо к бару, но слева от нас раздается гневное бормотание. Развернувшись в эту сторону, я замечаю идущий к нам отряд тареллиан. Я видел их раньше на Эпсилон Октариус. Ну, хорошо, в тот раз это были трупы. Узкие талии, широкие плечи, тареллиане несколько ниже, чем большинство людей, и у них вытянутые, похожие на собачьи морды. Вот почему мы называем их псами‑солдатами. Их шестеро, и они угрожающе рычат друг на друга.

Один из них выходит вперед и рычит что‑то нам по тареллиански. Мы смотрим на Ориеля, тот пожимает плечами и бросает взгляд на бармена, после чего произносит что‑то на языке, на котором разговаривал раньше.

Бармен указывает на нас, быстро отвечает, и затем указывает на дверь. Ориель отвечает что‑то, но владелец качает головой.

– Тареллианцы говорят, чтобы мы уходили. Им не нравится, что мы пьем тут, – переводит Ориель.

– Я слышал, – говорит один из наемников, что остановился у нашего стола и смотрит на тареллиан. Он вроде как гавкает на чужаков, подчеркивая слова ударами по своей груди. Это не нравится тареллианам, те рычат и лают в ответ.

– Да к фрагу это, – говорю я, вскакиваю на ноги и иду к командиру тареллиан. Слышу, как Ориель зовет меня по имени, но игнорирую. Щелкая челюстями, меня обступают чужаки, но я игнорирую их и смотрю только на говорящего.

– Если не хочешь до конца жизни пить через трубочку, вали сам, – говорю я их бойцу, улыбаясь. Тот смотрит на бармена, который быстро переводит. Тареллианин пялится на меня, обнажая длинные клыки. Так или иначе, эти тареллиане станут для нас настоящей проблемой, и не думаю, что они просто позволят нам уйти.

Если я правильно помню легенды, еще во времена, когда Император возглавлял Великий Крестовый Поход, мы закидали несколько их планет вирусными бомбами. Полагаю, что спустя десять тысяч лет они этого так и не простили. Тем не менее, тареллианин рычит что‑то бармену, одновременно тыкая в мою грудь своим когтистым пальцем.

Да во имя Императора, это самая вялотекущая драка в баре, в которой я когда‑либо участвовал и с тех пор, как у меня она вообще была, так что я просто сжимаю кулаки и вмазываю тупому чужаку прямо в челюсть, откидывая его спиной на стол.

– Первый за Императора! – выплевываю я, поворачиваясь на месте и пиная ногой в живот еще одного пса‑солдата.

Когда тареллианцы наскакивают на меня, в общую свалку кидаются остальные штрафники Последнего Шанса, а так же наемники‑люди. Хотя, кажется, остальные посетители бара против нас, так как из тьмы на нас выпрыгивают и выползают твари разных мастей. Тареллиан пытается схватить меня за глотку, но я уклоняюсь назад. Он шагает вперед, а я ему навстречу и врезаю коленом в ребра. Зажимаю его голову в замок, но кто‑то бьет меня сзади в затылок, и я разжимаю хватку. Разворачиваюсь и вижу, что на меня наседает один из галгов, размахивает конечностями в сторону моего лица. Реагирую как раз вовремя, хватаю его в середине прыжка, делаю разворот на месте и отшвыриваю через всю комнату.

Тареллианин пытается снести мне голову стулом, но я подныриваю и вижу, как в это время Морк целиком зашвыривает пса‑войны за стойку бара. Ухмыляясь как идиот, врезаю локтем в морду тареллианцу и пинком вышибаю стул из его рук. Он кидается на меня, щелкают челюсти, и я отпрыгиваю в сторону, перекатываясь через стол. Приземляюсь на ноги с другой сторону, как раз когда приходит в себя галг и кидается ко мне. Хватаю стул и с размаха, тяжелым ударом отправляю галга обратно в другой конец комнаты. Об мой затылок вдребезги разбивается стакан, и на секунду я оглушен. Чужак в зеленых чешуйках и с лягушачьей мордой замахивается на меня и попадает наотмашь в грудь, вышибая воздух из легких. Блокирую следующую атаку рукой, хватаю существо за запястье, делаю бросок через бедро и размазываю его по столу. Бью кулаком ему в морду, но он перекатывается, и мои костяшки болезненно разбиваются о нелакированное дерево.

Ударом ноги тареллианин отправляет в меня стул, который я перепрыгиваю, неловко приземляюсь и ударяюсь бедром о стол. Тареллианец рычит что‑то и пытается схватить меня за горло, но я отбиваю его руку и делаю шаг назад. Он делает еще один выпад, я подныриваю, разворачиваюсь на пятках и размашистым ударом ноги попадаю в его правое колено, сшибая его с ног. Хотя атаку продолжить не получается, так как жабомордый вскакивает на ноги, хватает своими перепончатыми пальцами мою руку, и швыряет на перевернутую скамью. Впечатываюсь в землю. Сильно лягаюсь, чувствуя, как мой ботинок попадает во что‑то мягкое, и существо, завывая как бешеное, отлетает назад. У меня есть краткий миг осмотреться.

Морк методично вбивает тареллианца в стену. У него на спине висит галг и пытается обернуть свои щупальца вокруг его шеи. Вижу, как Полковник наносит ломающий шею удар другой лягушенции, заставляя ее сделать сальто назад. Ориель борется с еще одним тареллианином, сжимая шею в замке и пытаясь воткнуть его голову в стойку бара. По полу катается Таня и существо с колючей головой, каждый вцепился другому в глотку руками. За плотно дерущимися телами не видно Троста и Стрелли. Один из наемников вбивает стулом тареллианина в пол, выкрикивая при этом что‑то, что не могу разобрать. Второй лежит на задрапированном столе, а из пореза на лбу сочится кровь. В тенях прячутся два хруда, шипят друг на друга на своем странном языке и тыкают в мою сторону. И только в этот момент я осознаю, насколько нас превосходят числом. Кажется, что против нас ополчился весь бар.

Тареллианин, лежащий на полу, вскакивает на ноги и кидается и бьет меня плечом в живот, и мы оба падаем на землю. Отбиваюсь от его кулаков, нацеленных мне в голову, а затем бью его лбом по кончику морды. От боли тот отскакивает. Врезаю кулаком ему в лицо, что‑то с треском ломается под его правым глазом, и он отлетает далеко назад. Это дает мне пространство, чтобы встать на ноги.

Что‑то приземляется на стойку бар, вереща как хищная птица. Оно присаживается там на корточки, и я вижу, что это стройное существо с длинными конечностями. Его кожа серо‑зеленого оттенка, тело раскрашено узорами из зигзагов и зубчатых линий. Кажется, что оно совершенно не носит одежду, только тугие ремни с набором подсумков и побрякушек. На морде клюв, а из затылка злобно торчат красные и оранжевые иглы. Оно откидывает голову и вопит на весь бар. Этот пронзительный визг заставляет всех на мгновение остановиться. Воспользовавшись мощью своих жилистых мускулов, чужак перепрыгивает добрые пять метров комнаты и приземляется на спину существа, с которым сражается Таня.

Появляется еще больше таких существ, они стремительно скачут от стола к столу и размахивают своими длинными руками, присоединяясь к побоищу. Их скорость потрясает, а то, как они прыгают, позволяет думать, будто бы они состоят из пружин. Один из них высоко и далеко подпрыгивает, отталкивается от стены и копьем врезается в тареллианца. Вижу как первый размахивается для удара, его длинная рука пролетает широкой дугой и попадает другому тареллианцу в голову, отшвыривая того в воздух. Пес приземляется на стол.

Усиливаю натиск, хватаю за морду одну из чешуйчатых зеленых тварей и вбиваю ей колено под дых, затем еще раз в грудь. С глухим стуком жабомордый падает на пол, а я уже несусь по бару, подхватываю с пола расколотые останки стула и изо всех сил обрушиваю их на тареллианца, смахивая его с одного из наемников‑людей. Остальные дерутся так же свирепо.

Ошарашенные нашим неожиданным подкреплением тареллианцы и другие чужаки внезапно разбегаются и кидаются к двери. Некоторые останавливаются на пороге, разворачивают морды в нашу сторону и на своих языках осыпают нас колкостями и насмешками. Чужаки‑дикообразы откидывают головы и начинают визжать, оглушительный звук наполняет комнату, позволяя остальным сбежать.

Стою на коленях и задыхаюсь. Один из чужаков направляется ко мне, при этом низко ссутулившись и почти присев.

– Вот эт было весело, – говорю я сам себе, вставая и встречаясь взглядом с приближающимся существом.

– Да, так и было, – к моему удивлению отвечает оно, на удивительно хорошем готике, для кого‑либо, кто выглядит столь свирепо, – но пользы не принесло.

НАШИ нежданные союзники – круты, целая раса наемников, большинство из которых работает на тау. На Эс'тау их несколько сотен, все в найме у командующего Пресветлого Меча. Они организуются в семейные группы, которые Ориель называет кланами, и тот клан, что пришел к нам на помощь, возглавляет Орак. В его семье примерно тридцать крутов, и после драки в баре, Орак приглашает нас в их лагерь. Ориель соглашается, явно считая, что отказ может вызвать неудовольствие у наших новых союзников и может привлечь нежелательное внимание. Так что по улицам города мы идем за длинными, долговязыми чужаками.

При выходе мы забрали свое оружие, и я заметил, что у каждого крута длинноствольные ружья и бандальеры с массивными боеприпасами. Хотя это и огнестрельное оружие, у винтовок длинное ружейное ложе, переходящее в пугающие клинки, а под дулами изогнутые навесные устройства, похожие на штыки.

Через толпу на улице круты передвигаются спокойно и уверено, их длинные ноги позволяют идти быстро и без особых усилий, в то время как я пыхчу за ними в этой жаре и пытаюсь не отстать. Они переговариваются друг с другом с помощью щелчков и свиста. Толпа перед ними расходится, спеша убраться с дороги.

К Ораку суетливо кидается хруд и пытается продать ему кувшин с чем‑то. Круту не интересно, но так как речь торговца продолжается, то кажется, что он начинает вскипать. Иглы Орака дрожат все сильнее и сильнее, и с окончательным злобным шипением, они вздергиваются, словно пики, в пугающий гребень. Завидев это, хруд стремительно уносится в окружающую тьму.

– Какие‑то проблемы? – спрашиваю я командира крутов. Тот смотрит на меня, иглы опять опускаются.

– Плохо торгуется, – отвечает Орак, щелкая при этом клювом. Это, я полагаю, смех. – Оно здесь новое, оно научится.

– Так как долго ты в наемниках? – спрашиваю я, подскакивая рядом с долговязым чужаком, запыхавшись от скорости. Засушливый воздух сушит мою глотку.

– Всю свою жизнь, конечно же, – отвечает Орак, – я не сражался, пока не повзрослел, но всегда дрался за империю Тау. Как долго ты сражаешься?

– Так же, всю свою жизнь, – после секундного раздумья отвечаю я, – но за себя, и никогда за кого‑то другого.

– Даже не за семью? – спрашивает крут, тряся иглами от удивления.

– Уже долгое время, – тихо отвечаю я. Мы идем по улицам в то время, когда солнце ныряет к горизонту, превращаясь в огромный темно‑красный диск, чуть выше куполов.

– Ты будешь драться за О'вара? – через некоторое время спрашивает Орак.

– Ну, когда он пойдет воевать, я точно буду сражаться, – отвечаю я, пытаясь придумать, как сменить тему, – ваш лагерь далеко?

– Нет, – резко отвечает Орак, – почему ты начал драку в баре?

– Ну, кому‑то нужно было начать, – отвечаю я с кривой ухмылкой, – я посчитал, что уже лучше кто‑то из нас, чем один из них. Нападение первым всегда выигрышное.

– В этом есть смысл, – соглашается Орак, – и все же, это было или очень смело, или очень глупо. Если бы мы не пришли вам на помощь, они могли бы убить вас.

– Да это была всего лишь драка в баре. Они никогда не заканчиваются столь серьезно, – отвечаю я, качая головой.

– Ты забываешь, люди здесь сама презренная раса, – не соглашается крут, поворачивая на маленькую улочку, уходящую от главного проезда, – никто по вам скучать не будет.

– С чего бы такое плохое отношение? – спрашиваю я, интересуясь, что мы натворили такого нехорошего.

– Вы, люди, уже повсюду, расползаетесь по звездам как рой, – говорит мне Орак, без всякого смущения, – вы вторгаетесь в чужие миры, вами управляет страх и суеверия.

– С нами Бог, у нас есть святое право покорять галактику, – протестую я, тем самым вызывая щелкающий смех вожака крутов, – это судьба человечества – править звездами, так сказал нам Император.

– Ведомый страхом и суевериями, что даже еще хуже чем тау и тау'ва, – отвечает крут, и в его голосе скорее веселье, нежели отвращение.

– Тогда во что верите вы? – спрашиваю я, интересуясь, почему крут считает, что знает все ответы.

– В изменения, – говорит он, глядя на меня своими пронзительными темными глазами, – как учили наши предки, мы меняемся и адаптируемся. Мы учимся у своей добычи и становимся сильнее. Будущее не определено, а застой подобен смерти.

– Вы поклоняетесь изменениям? – недоверчиво переспрашиваю я.

– Нет, человек, – говорит он, снова выказывая признаки раздражения, – в отличие от твоего рода, мы просто принимаем их.

КОГДА на небе начинают появляться звезды, пламя костров становится выше.

Мы сидим снаружи недостроенного купола вместе с Ораком и его кланом, и я наблюдаю за потрескивающими язычками огромного костра. Здоровые дымящиеся куски мяса на заостренных шестах шкворчат и капают в огонь, разнося запах готовящейся плоти и плавящегося жира.

Я сижу рядом с Ориелем, который пристально наблюдает за крутами еще со свалки в баре.

– Что ты знаешь об этих парнях? – спрашиваю я его, когда вокруг нас освободилось место, чтобы поговорить конфиденциально.

– Не много, за исключением того, что они незаурядные бойцы в ближнем бою, но это ты и сам уже видел, – отвечает он мне с мрачной улыбкой, – уже сотни лет круты нанимаются в качестве солдат удачи к другим расам, хотя большинство к тау. Они будут драться со всеми или против всех до тех пор, пока хорошо платят.

– На мой взгляд, они не очень‑то богаты, – комментирую я, – одежда у них не очень‑то представительная, у них нет дворцов, или чего‑то в этом духе. Что конкретно они берут в виде платы?

– Это достаточно ужасно, – предупреждает меня Ориель неприятным взглядом, – они сражаются не только за технологии, оружие и боеприпасы, но так же за тела павших.

– А зачем они им? – спрашиваю я, заинтригованный несколько отвратительной формой оплаты.

– Они едят их, – коротко отвечает инквизитор, – они верят, что поглощая павшего врага, они получают его мастерство и навыки. Они так же едят своих собственных собратьев, возможно, чтобы сберечь их души, или что‑то в этом роде. На самом деле все гораздо сложнее, но некоторые магосы из техножрецов полагают, что круты на самом деле способы впитывать информацию из своей еды, и передавать ее следующим поколениям. Я не знаю деталей, но это мне кажется чрезвычайно неправдоподобным, хотя круты, естественно, верят в это.

– Они каннибалы? – спрашиваю я, глядя с обновленным ужасом на чужаков вокруг нас. – Это же отвратительно.

– Для тебя и для меня, определенно, – кивком соглашается Ориель, – а для них совершенно естественно.

В этот момент к нам опять присоединяется Орак, за его плечом до сих пор болтается винтовка.

– Скоро начнется пиршество, – говорит он нам с наслаждением, в его глазах отражается пламя.

– Это какое‑то празднество? – спрашивает Таня, когда откуда‑то из темноты начинают доноситься барабаны и свистки.

– Да, так и есть, – подтверждает Орак, возвышаясь над нами и с гордостью глядя на свой клан, – завтра мы снова уходим сражаться. Некоторые из нас не вернутся. Некоторые из нас убьют много врагов, заберут их суть и станут сильнее. В любом случае, пока круты живы, это не важно, ибо мертвым не позволят растратить свои сокровища.

– Вы с нетерпением ждете битвы? – спрашивает Стрелли. – Это для вас честь и слава?

– Это необходимость эволюции, – странно отвечает Орак, отворачиваясь и выкрикивая что‑то другим крутам. Появляются двое, таща между собой решетку с мясом. Оно пахнет несколько странно, но аппетитно. Тарелок нет, а круты просто с жадностью накидываются, своими острыми клювами отрывают полоски плоти и с удовольствием их заглатывают. Вытаскиваю нож и отрезаю себе немного мяса. Вонзаюсь зубами, но оно на удивление очень нежное, по губам и щекам течет горячий сок. Остальные тоже отрезают для себя куски, осторожно держа горячее мясо в руках пока едят.

– Мы взяли эти тела с прошлой кампании, и сохранили их для сегодняшнего дня, дабы они принесли нам удачу в грядущих сражениях, – информирует нас Орак, его толстый язык слизывает с клюва застывающий жир, – мы надеемся снова отведать этот сладостный дар во время предстоящей войны.

– Так О'вар же сейчас затевает войну с людьми? – обеспокоенно спрашивает Шеффер, пристально глядя на Орака.

– Да, так и есть, – соглашается крут. При взгляде на остывающее мясо в руках меня начинает мутить, к горлу подступают рвотные массы. Я вспоминаю слова Ориеля.

Каннибалы. Круты – каннибалы. Да для них ничего не стоит съесть даже своего сородича. Смотрю на остальных, которые приходят к такому же выводу. Руки Троста дрожат, Таня зажимает рот руками, Стрелли откидывает от себя кусок мяса, притягивая к себе озадаченные взгляды окружающих крутов. Задыхаясь, Квидлон отворачивается и его тошнит на пыльную землю, его рвота перемежается с рыданиями.

– Что‑то не так? – спрашивает Орак, его иглы слегка приподнимаются. Трост готов сказать что‑то, но Полковник останавливает его.

– Думаю, возможно, волнение от стычки расстроило наше пищеварение, – спешно отвечает Шеффер, бросая на нас ядовитые взгляды, предотвращая возражения.

– Понимаю, – крут удовлетворен объяснением Шеффера, и его иглы снова опадают, – тогда возможно почетное блюдо будет вам более приятно.

Он встает и машет рукой одному из крутов, тот исчезает на минуту, после чего возвращается с накрытым подносом. Ничего не могу поделать, но замечаю, что серебряное блюдо выглядит явно Имперским, возможно его украли из какого‑то знатного дома.

– Мы вместе разделим этот кусочек, – с уважением произносит Орак, – ваш род и наш будет связан, когда мы разделим меж нами сущность врага. Съев его вместе, мы расширим клан. Никогда раньше я не позволял разделить пищу с людьми, но ваши действия впечатлили меня. Вы дрались как смелые воины, и вы с гордостью сидите на пиршестве. Теперь присоединитесь ко мне.

Своей четырехпалой рукой он поднимает крышку, и под ней легко угадываются сырые мозги. Судя по виду, человеческие сырые мозги. В свете огня серая масса сияет оранжевым, и я замечаю все еще свисающий спиной хребет. Мне хочется заткнуть себе рот. Орак с уважением берет его обеими руками и поднимает над головой, после чего объявляет что‑то на своем языке.

– Для этого пира не подходит быстрое поглощение в битве, – говорит он нам, – с гордостью мы съедим самую ценную плоть. Этот воин был великим лидером, он и его солдаты хорошо сражались против нас. Я хранил этот дар, чтобы разделить его только с самыми достойными, и теперь предлагаю его вам.

Он опускает колыхающийся мозг, и его клюв кидается вперед, проворно отщипывая куски эластичной плоти. Он поворачивается к нам и протягивает мозг. А мы просто сидим ошеломленные и испытываем тошноту, при виде дрожащей кучки в руках Орака.

– Кто из вас разделит со мной это удовольствие? – спрашивает он, глядя по очереди на каждого. Никто из нас не двигается, мы только обмениваемся шокированными взглядами. Даже Полковник бледнеет.

– Кто из вас разделит со мной это удовольствие? – снова спрашивает вожак крутов, его иглы начинают дрожать. – Это великая честь и мне не так легко предложить такое.

Когда никто из нас не реагирует, вокруг нас начинают звучать щелчки и свист, круты вскакивают на ноги, их иглы гневно вытягиваются. Я смотрю на Орака, который все еще протягивает нам мозг, словно награду. Сражаясь с тошнотой, угрожающей поглотить меня, я встаю.

– Я разделю это удовольствие с тобой, – хрипло отвечаю я, и слышу, как со свистом выдыхают остальные штрафники Последнего шанса. С трудом глотаю. Едва могу поверить в то, что собираюсь сделать. Хотя если не соберусь, то в следующий раз на тарелке могут оказаться мои мозги. В этот момент крут, кажется, не очень‑то нам рад.

– Очень хорошо, – говорит Орак, предлагая мне человеческий мозг. Я с осторожностью беру его, руки бешено трясутся. Прикосновение к нему вызывают во мне желание исторгнуть содержимое желудка. На ощупь он мягкий и немного скользкий, я поднимаю его над головой, чтобы увидели все собравшиеся круты.

Все мое тело трясется, когда я медленно опускаю угощение, и смотрю на орган в моих руках. Стараюсь не думать о человеке, которому они некогда принадлежали. Пытаюсь притвориться, что это мозги грокса, которые я уже ел раньше. Не работает. Словно у него есть глаза, и они обвиняюще смотрят на меня.

Снова глотаю, подношу мозг к губам и бросаю взгляд на Орака. Нетерпеливо наклонившись, он небрежно машет мне рукой продолжать.

Во рту очень сухо, а в глотке ощущение, как будто меня кто‑то душит. Закрываю глаза и впиваюсь зубами в мозг. Все не так просто, мне нужно еще отгрызть кусок. Мои внутренности бунтуют, но я заглатываю подступивший к горлу ком рвоты. Не рискнув жевать, я с трудом проглатываю кусок, и это почти сразу же вызывает желание опустошить желудок. Открыв глаза, я быстро протягиваю остальное обратно. Орак снова поднимает его так, чтобы видели остальные, и внезапно мы оказываемся окружены топаньем ног и, похожими на птичьи, воплями. Полагаю, что я прошел тест, но чувствую, что вот‑вот рухну в обморок. Не думаю, что когда‑либо забуду этот вкус.

Орак передает почетное блюдо другому круту и жестом подзывает меня к себе, чуть в стороне от круга.

– Ты все хорошо сделал, – говорит он мне, склонившись и произнося прямо в ухо.

– Э… спасибо, – отвечаю я, отчаянно пытаясь забыть последние полминуты своей жизни.

– Я понимаю, насколько это было сложно, – признается он мне, а его черные глаза смотрят прямо в мои.

– Да? – спрашиваю я, удивленный этим заявлением.

– Я не идиот, человек, – уверяет меня Орак, положа на плечо свою четырехпалую руку, – я знаю, что вы не разделяете наши верования и способности.

– Так ты знал, насколько отвратительным я это считаю? – злобно спрашиваю я, в последний момент чуть не срываясь на крик. – Тогда на кой долбаный хрен ты это делал?

– Посмотреть, сможете ли, – спокойно отвечает Орак, – посмотреть, что вы за люди, с которыми мне предстоит сражаться на одной стороне. Мы же идем на войну с вашим собственным видом. То, что ты только что сделал, доказывает мне, что когда сражение станет совсем неистовым, вы не убежите. А теперь возвращайся к своим друзьям, а я принесу еду, которую вы найдете более подходящей.

Шатаясь, я возвращаюсь к костру и тяжко сажусь к остальным.

– Это был гребаный тест, – шепчу я им, – все это время, это был гребаный тест!

– Что ж, тогда кажется, мы вроде бы его прошли, – говорит Ориель, закладывая руки за голову.

– Ага, – с кислой миной отвечаю я, – только в следующий раз мозги будете жрать сами.

* * *

МЫ РЕШАЕМ не возвращаться в окруженный черепами бар и наши комнаты. После учиненного погрома, наше повторное появление может быть не оценено. Вместо этого, разбиваем топорный лагерь недалеко от клана Орака. Когда видим, как их костер тухнет в паре сотен шагов от нас, Ориель собирает всех вместе.

– Орак сказал, что они улетают завтра, – говорит он, – я подозреваю, что у нас тогда очень мало времени. Если они улетают, то это означает, что Пресветлый Меч очень скоро проведет инспекцию. Я все еще не могу связаться с Прохладным Ветром, так что нам некоторое время придется действовать по обстоятельствам. Завтра утром просыпаемся рано, и скорее всего, мы будем вынуждены выдвинуться в любой момент.

Ночь проходит для меня урывками, поскольку мы настолько близко к финальной развязке задания, да еще нужно учесть кошмары после ужасающего пира крутов. В одном сне мне привиделось, что я ем мозги Пресветлого Меча, в то время как другие тычут в меня пальцами и ругаются. Просыпаюсь до рассвета, весь в корке из пота и пыли и устало поднимаюсь на ноги. Вижу, что Полковник уже проснулся, стоит и смотрит на восход, сжав руки за спиной.

– Думаете, все произойдет сегодня, сэр? – спрашиваю я, когда он бросает на меня взгляд через плечо. Мы не часто разговаривали, но иногда это помогало мне почувствовать себя лучше.

– Может быть не сегодня, – говорит он, снова глядя вдаль, – но если не сегодня, то точно завтра.

– А что если мы не сможем связаться с Прохладным Ветром? Что тогда нам делать? – говорю я. Меня изводят некоторые сомнения.

– Сделаем, что сможем, – тихо отвечает Полковник. Внезапно он разворачивается на каблуках и обрушивает на меня всю мощь своего ледяного взгляда.

– Таня выстрелит?

– Конечно да, – спешно отвечаю я, полностью застигнутый врасплох внезапным вопросом.

– Если она не нажмет на спусковой крючок, когда будет нужно, – предупреждает меня Полковник, – ты определенно не доживешь до того момента, чтобы пожалеть об этом.

ОРИЕЛЬ стоял в предрассветном свечении пустыни в паре километров от города и наблюдал за светлеющим небом. Ветерок, прохладный в этот миг, поднимал вокруг небольшие песчаные смерчи и дергал за поля плаща песчаного цвета. Он был уверен, что один, поскольку не мог учуять поблизости присутствие разумной жизни. Достав маленький, похожий на жезл объект из кармана плаща, он положил его на землю и ударом вогнал в песок. Поигравшись с настройками, он активировал маяк, и тот начал пульсировать едва видимым тускло‑красным светом, но он знал, что чувствительные сенсоры корабля увидят его так же ясно, словно свет прожектора.

Не прошло много времени, когда через небеса начал опускаться росчерк света, как будто падающий метеорит. Сначала он направился к Ориелю, а затем свернул на тысячу метров вверх, заходя широким посадочным кругом. Когда он приблизился, Ориель смог разглядеть обжигающе‑белые точки плазменных двигателей шаттла, хотя его черный корпус исчезал на фоне тьмы. Ориель прождал еще одну минуту, и шаттл начал замедляться. При спуске едва был слышен визг, включились сложные антигравитационные двигатели, заменяющие громкие и неуклюжие реактивные. Корпус корабля мерцал и колыхался, а тьма вокруг него искажалась энергетическим полем, простирающимся на несколько метров перед носом. Ориель вознес про себя молитву богу‑машине, надеясь, что адские сюрвейеры тау будут одурачены специально разработанным маскировочным полем. Техножрецы уверили его, что так и будет, но он никогда всецело не доверял изобретениям Адептус Механикус. Из корпуса вытянулись когтеобразные посадочные опоры, и шаттл приземлился, пару секунд успокаиваясь на мягком песке. Практически немедленно смолк визг двигателей, и секундой позже, с шипением сжатого воздуха, открылся передний люк.

Инквизитор бесстрастно наблюдал, как вниз по рампе сходит Дионис, в руках которого покоился шлем и от чьей тяжелой поступи вибрировал металл. Когда он сошел с рампы, та с шипением вернулась на место. Шаттл замерцал, маскирующее поле вновь было активировано, тем самым пряча маленькое судно.

Через несколько секунд малюсенький транспорт, едва трех метров в высоту и пяти в длину, стал невидимым.

– Приветствую, инквизитор, – произнес вновь прибывший, останавливаясь перед Ориелем. Его голос был тих, но отлично слышим.

– И я приветствую тебя, брат, – формально ответил Ориель, глядя на широкое лицо Диониса, – ты готов?

– Я всегда готов, инквизитор, – попрекнул его Дионис, – разве девиз моего братства не быть готовым все время, чтобы устранить угрозу, когда придет призыв?

– Значит, ты пропел свои боевые гимны и принес жертвы Императору? – спросил инквизитор.

– Я готов встретить врага лицом к лицу. Моя душа чиста, а оружие освящено, инквизитор, – отвечал Дионис.

– Надеюсь, оно нам не понадобится, – пробормотал Ориель, отворачиваясь.

– Славься Император, инквизитор, – произнес Дионис, когда Ориель вытащил переносной маячок из углубления.

– Да, – с жаром ответил Ориель, – в самом деле, славься Император. Сегодня нам придется повторить его жертву ради человечества.

– Именно для этого мы рождены, инквизитор, – напомнил ему Дионис.

– Да, рано или поздно, – согласился Ориель, мрачно улыбаясь самому себе, – хотя уж лучше поздно, учитывая, сколько еще нужно исполнить.

Глава седьмая

Убийцы

+++ Пришло время исполнить финальную ликвидацию +++

+++ Пусть с вами пребудет судьба и удача +++

ВСКОРЕ после меня просыпается Ориель и уходит, не сказав ни слова мне или Полковнику. Полагаю, что он ушел искать Прохладного Ветра. Если Пресветлый Меч будет проводить инспекцию сегодня, то мы будем сражаться меньше чем через час. Мыль о том, что я снова буду драться в настоящей битве против врагов, пытающихся убить меня, вызывает дрожь. Больше не будет мишеней, которые не могут отстреливаться. Не будет бесконечных учений, рутины и лекций. Это настоящее дело, и ничто не сравнится с ним.

Когда солнце начинает выползать из‑за горизонта меж двух куполов вдалеке, я сажусь и начинаю разбирать свой автоган. Мои руки проделывают это автоматически, позволив мозгу на некоторое время отвлечься. Сначала я прогоняю весь план в голове, это уже закоренелая привычка, а затем смотрю на все вероятности, но это не отвлекает.

Мне просто не терпится начать. Хочу, чтобы вокруг засвистели пули, чтобы кровь побежала по венам, ощутить то, что я на краткий миг уловил во время угона шаттла, но чего был лишен около года. Хочется знать, сделает ли Таня выстрел, не зависимо от того, насколько хорошо выполнит свою работу Трост и несмотря на все месяцы упорных тренировок. Хочется знать, был ли я прав, и заслужил ли отправиться на это задание, или меня снова охватит боевой психоз, и Полковнику следовало бы оставить меня.

Эта мысль беспокоит меня сильнее всего. Я не хочу быть причиной завала миссии. Это странно, но задание для меня – это не только остановить командующего чужаков, готовящего вторжение в человеческий мир. Это более личное испытание, вызов, брошенный мне Полковником и Ориелем. Тех ли людей я выбрал в отряд и тренировал для выполнения задания. Выдержу ли я напряжение. Для меня это будет победой, независимо от того, какие будут последствия выполнения миссии. Это не сражение против тау, это битва против Шеффера и инквизитора, которому он служит.

– Тебя что‑то гложет? – спрашивает Таня, вставая рядом со мной и глядя на восход.

– Да, – коротко отвечаю я, не ощущая желания делиться с ней. Она не моя подруга, и между нами ничего нет. Она Снайпер, и моя единственная забота – чтобы она сделала выстрел, и мы смогли убраться к чертям собачьим из той бури, что последует.

– О чем думаешь? – снова спрашивает она, садясь рядом со мной.

– Для начала о тебе, – говорю я, и разворачиваю голову, чтобы посмотреть на нее, в то время как мои пальцы все еще перебирают механизм автогана.

– Я собираюсь увидеть следующий рассвет, – признается она, не глядя в ответ, – но на самом деле я не напугана. Мне просто любопытно.