Текст книги "Это Б-о-г мой"

Автор книги: Герман Вук

Сама по себе эта концепция не такая уж страшная, какой она кажется на первый взгляд. Наш мир полон коллективных индивидуумов. Например, один из таких индивидуумов – компания «Дженерал моторс», другой – Дания. В принципе компания «Дженерал моторс» не умирает, она завязывает связи с другими индивидуумами, она может совершать преступления, ее можно наказать. У Дании могут быть долги, хотя те датчане, которые одолжили и истратили эти деньги, уже давно мертвы. Будь это не так, не поступали бы в продажу датские акции и ценные бумаги. Существуют и другие гипотетические суперличности: Великобритания, Советская Россия, Франция.

Однако же бессмертный Израиль – это нечто иное, нечто большее. Законы Торы утверждают корпоративный Израиль в пространстве и времени. В этом отношении Законы Торы подобны любому другому национальному законодательству, которое подчиняет большое количество людей единой системе запретов и предписаний. Однако еврейская национальная идея уже с самого начала, с Синая, получает неожиданное продолжение. Параллели рушатся.

Читатель, конечно, помнит, что произошло. Моисей несколько раз поднимается на гору и спускается с горы, действуя как посредник между Б-гом и старейшинами своего народа, в результате чего возобновляется древний Б-жий союз (или договор) с Авраамом. Условия завета (или договора – так буквально следовало бы переводить это библейское слово из Танаха) заключаются в следующем: Б-г решил сделать потомков Авраама вечным народом, светочем наций, исходя из того, что они будут придерживаться монотеизма, которого придерживался их праотец Авраам, и следовать Закону Б-га. Теперь, когда потомки Авраама существуют как небольшая новая нация, Б-г спрашивает, желают ли они утвердить этот завет. Старейшины говорят от своего имени и от имени своих потомков. Они торжественно заявляют, что готовы следовать установлениям Торы. Таким образом, заключается договор, Б-г дает Своему народу Десять Заповедей и продолжает разъяснять ему остальные части Закона.

Евреи, приняв этот завет на Синае, создали бессмертный корпоративный индивидуум – новую нацию; эта новая нация не похожа ни на какую другую нацию. Евреи – необычный народ, который обязан соблюдать не только гражданский и уголовный кодекс, но и нравственные законы. Ни один другой народ не возвел в Закон любовь к Б-гу и соблюдение Его заповедей, не обязывался любить ближнего как самого себя, защищать вдов и сирот, одаривать бедняков пищей и одеждой и сохранять символы и обряды своих предков. Во всем мире эти требования обычно остаются в сфере этики и религии. Но мы приняли законодательство Б-га, которое все объемлет. Может быть, это нечеловечески трудная задача, но наших предков она не испугала.

Мы, граждане Соединенных Штатов Америки, платим долги, сделанные давно умершими членами Конгресса. Мы уважаем и соблюдаем договоры, подписанные покойными президентами, и иногда отдаем свои жизни за то, чтобы эти договоры продолжали соблюдаться. Мы подчиняемся конституции, написанной людьми, которые давно умерли. Таков порядок вещей. Но тем, кто незнаком с характером еврейского мировоззрения, кажется удивительным, что евреи воспринимают мораль и поклонение Б-гу как установления, имеющие такую же законную силу.

Мы читаем, что звук горна, сделанного из рога барана, звучал с горы Синай все время, когда были объявлены Десять Заповедей. Этому нет объяснения, как нет объяснения многим другим явлениям, сопровождавшим это событие. Яркая образность мышления еврейских пророков создает здесь единую ослепительную картину. То, что произошло на Синае, столь необыкновенно, что не укладывается ни в какое описание. Мир не мог ни постичь, ни забыть этого. Договор, провозглашенный некогда под звуки шофара, соблюдается по сей день. Бессмертный индивидуум, подписавший этот договор, до сих пор живет. В дни ежегодного Суда и Искупления этот индивидуум, согласно договору, обозревает свою жизнь за минувший год, бросает на весы свои деяния и исповедуется в своих грехах под звуки шофара. И так контракт между Б-гом и Израилем возобновляется на следующий год, как он возобновлялся уже несколько тысяч раз.

«Покаяние, молитва и добрые дела, – говорится в литургии, – могут отклонить тяжкий приговор».

Старик Омар выразил противоположный взгляд:

 
«Пишет Б-г наши судьбы незримым перстом;
И ни мудростью всей, ни мольбой и постом
Ты ни слова в строке изменить не сумеешь,
Морем слез ты ни буквы не смоешь потом».
 

Пессимизм в наши дни в моде. Однако в самом модном пессимизме есть что-то, что ослабляет его воздействие на людей: может быть, это его определенная непоследовательность или же то обстоятельство, что проповедники пессимизма получают слишком уж много литературных премий и при получении этих премий, судя по фотографиям, имеют радостный вид. Люди, способные писать целые тома, полные блистательной безнадежности, на самом деле не так уж плохо, видимо, думают о мире, как утверждают.

Когда речь идет о повседневной действительности, иудаизм может быть столь же пессимистичен, как самый радостный лауреат литературной премии. Иов, Екклесиаст, некоторые отрывки из Талмуда выражают отчаяние и безнадежность с красноречием и художественной силой, превосходящими по смелости современную литературу. Однако глубокое убеждение еврея в том, что незримый Б-г существует, меняет картину в целом. Переживает ли мир плохие или хорошие дни, еврей всегда действует исходя из своей веры в Б-га. считая, что события не рождаются в результате слепой случайности, что люди могут сделать и самих себя и мир счастливее, если только они не станут повторять прежних ошибок, начнут творить добро и будут обращаться к Б-гуза советом и справедливым судом. Именно еврейский народ впервые высказал убеждение, что мир может быть изменен и улучшен, что человек способен управлять своей судьбой, что в неизменной и вечной Вселенной нет никаких капризных богов. Во всяком случае, идея положительного прогресса – чисто еврейская идея. Это убеждение – главный дар еврейской цивилизации после идеи Б-га Авраама – идеи, главным выводом из которой это убеждение и является.

Еврейский народ черпает свой оптимизм из идеи Вселенной. Бедствия, бедность, массовые убийства никогда не могли заставить евреев забыть о незримом Б-ге, явленном на Синае. Евреи верят не только в то, что Б-г существует, но и в то, что Он интересуется судьбой людей. Они верят, что Он хочет сделать людей лучше, чем они сейчас. Они верят, что Б-г дал им Закон для того, чтобы они с помощью этого Закона могли преобразовать мир, сделать его более совершенным. Это – твердая почва под ногами того, кто эту почву нашел. Если есть Б-г – есть надежда. Еврей направляет свои поступки, руководствуясь верой в Б-га, и поэтому еврея никогда не покидает надежда. Благодаря идее Б-га он и мог существовать так долго.

Если хотите, называйте это удачей. Но если надежда – это весна жизни и залог сохранения на земле, то, возможно, именно древняя мудрость его народа побуждает американского еврея соблюдать Дни Трепета вне зависимости от того, насколько скрупулезно он придерживается всех остальных запретов и предписаний иудаизма. Дух Йом Kunypa – это спора, из которой может снова вырасти растение нашей старинной религии. Это росток целого, и он бессмертен.

Глава седьмая
ВТОРОСТЕПЕННЫЕ СВЯТЫЕ ДНИ

Некоторые праздники мы называем второстепенными, это праздники, которые не связаны с Моисеевым законом, но напоминают нам о каких-то событиях, случившихся на закате библейских времен или даже после них.

Любопытно, что из самого блистательного периода нашей истории, длившегося семь веков, от завоевания Ханаана до персидского изгнания, – из золотой эпохи судей, царей, пророков, эпохи расцвета еврейского народа, Первого Храма, великих войн и побед, эпохи Самуила, Давида, Ио-эля, Соломона, эпохи, когда наш народ сложился политически, – из эпохи, которая любому другому народу дала бы его главные национальные праздники, – из этой эпохи еврейский народ не выбрал ни одного события, которое он счел бы достойным увековечить. В календаре еврейских знаменательных дат отмечены скитания в пустыне и далее – падение Иерусалима. Ни один праздник не напоминает евреям о долгих и славных веках их истории между этими двумя событиями.

Есть три святых дня, когда отмечаются события, произошедшие после эпохи Моисея, – это девятый день месяца Ав, Пурим и Ханука. Законы их соблюдения менее строги, чем законы соблюдения главных праздников.

Этот день можно было бы назвать «еврейский Пирл-Харбор». В девятый день месяца Ав 586 года до нашей эры вавилоняне ворвались в Храм Соломона и разграбили его. Шестьсот пятьдесят лет спустя, в тот же самый день, римляне разрушили Второй Храм. Это связало воедино два величайших несчастья нашего народа, которые остались незаживающей раной в памяти евреев.

Евреи отмечают девятый день месяца Ав постом и всеми самоограничениями, как Йом Kunyp, не прекращая работы. Некоторые евреи в течение первых девяти дней месяца Ав не едят мяса. Очень набожные люди надевают траурные одежды, перестают бриться, стричь волосы и три недели избегают вечеринок и празднеств, начиная с семнадцатого дня месяца Тамуз (когда войско Навуходоносора ворвалось в Иерусалим) и кончая девятым днем месяца Ав. В еврейском календаре есть еще несколько дней национальной трагедии, которые отмечаются постами, но ни в один из этих дней пост не длится столь долго и нет такой продолжительной литургии, как в девятый день месяца Ав.

Во время последней перед постом трапезы одно из блюд посыпается пеплом; часто этим блюдом бывает яйцо – символ глубокой печали и изменчивости судьбы. После заката солнца прихожане собираются в затемненной синагоге, ступая на цыпочках и разговаривая вполголоса, как разговаривают в доме, где лежит покойник. Люди не приветствуют друг друга, не пожимают друг другу руки, не улыбаются. После вечерней молитвы прихожане садятся на низкие скамеечки или на пол, посыпают головы пеплом и, держа в руках свечи или карманные фонарики, слушают горестную песнь о Иерусалиме из книги «Плач Иеремии». Они поют средневековые погребальные песни, так называемые кинот. Уходят они из синагоги так же бесшумно, как пришли, и не прощаясь расходятся по домам.

Во время утренней службы мужчины молятся без филактериев и талеса, как делается тогда, когда мертвый еще не похоронен. Филактерии и талес они надевают во время послеполуденной службы. Так поступают только в этот день. Подобно другим второстепенным святым дням, в девятый день месяца Ав на людей не налагается никаких запретов – ни на труд, ни на путешествия. Многие после молитвы продолжают заниматься своими делами, хотя наиболее ревностные и благочестивые весь день поста предаются размышлениям о Писании, подобно Иеремии или Иову.

Девятый день месяца Ав падает на июль или на август. Обычно в это время в городах гораздо меньше людей, чем в другое время года. Некоторые синагоги из-за отсутствия молящихся закрываются до Дня труда. Поэтому среди американских евреев до последнего времени этот праздник почти не отмечался. Сейчас, с ростом пригородных и загородных общин, в которых очень многие и во время отпуска остаются дома, этот праздник стал отмечаться шире. Литургия девятого дня месяца Ав много раз переиздавалась.

Существует довольно распространенное мнение, что с появлением на карте мира государства Израиль плач о падении Сиона сделался анахронизмом. Однако еврейский народ не страдает провалами в памяти. Маловероятно, что такие события, как падение Иерусалима и разрушение двух Храмов, можно забыть.

Пурим – это еврейский праздник, который больше всего напоминает карнавал. Это еще один праздник, отмечаемый в полнолуние; он падает на четырнадцатый день месяца Адар – по григорианскому календарю обычно в феврале или в марте. Праздник посвящен памяти о событии, которое описывается в Книге Эсфири: знаменитое избавление персидских евреев от своего угнетателя Амана – Гитлера древней эпохи.

Лейтмотив праздника Пурим – обрядовое праздничное веселье. В этот день Талмуд разрешает правоверному еврею пить до тех пор, пока он не перестанет отличать фразу «Да здравствует Мордехай!» от фразы «Будь проклят Аман!» Надо отдать должное многим евреям, которые никаких других заветов еврейской веры не соблюдают: в этот день они стараются изо всех сил, чтобы выполнить наказ Талмуда. Даже самые убежденные трезвенники выпивают хотя бы символическую рюмку виски. В современном Израиле Пурим стал праздником, подобным карнавалу, при этом веселящиеся кричат: «Ад дло яда!» – слова из Талмуда, означающие: «Пока он не перестанет отличать…»

Накануне праздника Пурим начинается пост в честь Эсфири: пост этот продолжается от восхода солнца до заката. После заката солнца люди идут в синагогу. В Пурим в синагоге очень много детей. Пурим – это вечер для детей в Доме Б-га. Таким этот праздник был задуман, таким он всегда был, и таким он остался. В этот день дети ощущают свои права, и они этим пользуются. Они приходят в синагогу с флажками и трещотками, издающими невообразимый шум. После вечерней молитвы следует чтение Книги Эсфири. Начинается чтение серьезно и торжественно с благословения к чтению Свитка. Первые стихи произносятся нараспев, на особый мотив, принятый только в этот праздник. Дети заинтриговано ждут. Прочитывается первая глава, затем вторая, и наконец наступает момент, когда произносится долгожданная фраза: «После сего возвеличил царь Артаксеркс Амана, сына Амадафа…». Однако последних двух слов уже никто не слышит. Слово «Аман» вызывает свист, топот. Чтец терпеливо ждет. Шум постепенно стихает. Чтец продолжает читать и вскоре еще раз доходит до слова «Аман» Свист и топот повторяются снова. Чтение продолжается. Однако шум возобновляется все чаще. Детей это все более увлекает. В них говорит обычный инстинкт толпы; напряженная тишина во время чтения то и дело сменяется шумом при каждом повторении имени Амана. Есть в Книге Эсфири места, где имя Амана в каком-нибудь коротком абзаце встречается несколько раз. Крики и проклятия звучат, как пистолетные выстрелы. Наконец, терпение чтеца истощается: ведь невозможно читать, когда тебя каждую минуту прерывают. Он потрясает кулаками, обращаясь к детям, и бросает умоляющий взгляд на раввина. Дети, конечно, только этого и ждут: вызов принят! И до конца чтения идет безжалостная борьба между чтецом и детьми. Чтец пытается произносить имя Амана невнятно, скороговоркой, но это не помогает: несмотря ни на что, каждый раз оно вызывает крики. Наконец, отчаявшийся, сердитый, побежденный чтец, запинаясь, произносит последние стихи, и синагога снова оглашается неистовыми воплями. Несправедливо, конечно, что чтец как бы принимает на себя всю ненависть, которую вызывает Аман, но приблизительно так все это и происходит.

Так по традиции празднуется Пурим. Обычаи этот чрезвычайно живуч, и большинство американских еврейских конгрегаций, даже консервативных и реформистских, с ним хорошо знакомо. Все живые религии содержат веселые интермедии. У нас такая интермедия – Пурим.

В Пурим буйное веселье продолжается. По традиции в этот день даются мимические представления. Когда-то бродячие артисты с неизменным успехом исполняли в польских и русских деревнях пьесу об Эсфири и Амане. В наши дни дети в соответствующих костюмах и гриме разыгрывают историю Эсфири и Амана в школах. Юмор вторгается даже в уединенные кабинеты, где благочестивые евреи изучают Писание. «Тора Пурима» – это что-то вроде пародии на ученый трактат: в ней при помощи чисто талмудического метода доказывается «истинность» совершеннейших нелепостей. Эта причудливая логика доказывает несообразности по строгому талмудическому методу. В современных иешивах представления в Пурим превратились в пародийные импровизации с куплетами и музыкой. Никто из почтенных людей, ни одно почтенное учреждение не застраховано от насмешки. Деканы и раввины сами участвуют в этом буйном веселье, даже себе во вред. Пурим – это что-то вроде запасного клапана, который вместе с весельем и шутовством выпускает раздражение и нервное напряжение, накопившееся за год. Это – прекрасное время.

Но Пурим – это не только время развлечений. Пурим налагает на еврея четыре религиозные обязанности: прослушать чтение Мегилы (история Эсфири), раздать милостыню бедным, устроить веселую трапезу и сделать подарки соседям и друзьям. Последний обычай называется мишлоах манот (приношение даров): люди дарят друг другу еду и питье, которые в этот же день съедают и выпивают.

Наши предки придавали этому обычаю большое значение. Из дома в дом носили пищу, положенную на тарелки и завернутую в полотно. Следовало быть очень осторожным: стоило послать чересчур щепетильному родственнику не ту пищу или не то количество пищи, что нужно, – и он мог обидеться. Трапеза в Пурим – сеуда – начиналась в полдень и продолжалась целый день. Семья в окружении гостей начинала пить и закусывать, а потом, по мере подношений, съедала также мишлоах манот. Все двери были открыты, и гости бродили с одного пиршества на другое, из одного дома в другой. Не было среди евреев такого бедняка, которого не принимали бы с распростертыми объятиями, куда бы он ни пришел. В очень религиозных общинах этот обычай продолжает жить до сих пор. Возможно, в Соединенных Штатах его уже нельзя восстановить полностью, и это очень жаль. От нижнего Ист-Сайда в Нью-Йорке довольно далеко до фешенебельных пригородов. В нас давно уже нет того чувства еврейской общности, которое когда-то связывало жителей гетто. Мы уже не презираемое сообщество граждан второго сорта, за что мы благодарим Б-га. Но мы потеряли ощущение равенства и товарищества, которое свойственно униженным и оскорбленным.

Случайный вопрос, заданный автору о Хануке, породил эту книгу. Однако не так уж случайно, что исследование иудаизма, появившееся в Соединенных Штатах в 1959 году, начинается с Хануки – последнего из наших праздников, последнего по времени своего возникновения и последнего по количеству предписанных в этот день ритуальных действий.

Ханука – единственный Святой день, увековечивающий событие, не описанное в Танахе, единственный день, в который отмечается память о войне. Этот праздник в большей степени, чем какой-либо другой, связывает древний иудаизм и наш современный мир. По времени своего возникновения этот праздник дальше всего отстоит от Моисеева откровения. Думая о прошлом, мы прежде всего приходим к Хануке – самой близкой календарной дате.

Ханука – это праздник в честь успешного восстания евреев в эпоху Второго Храма против греков-селевкидов, наследников сирийской части развалившейся империи Александра Македонского. Восьмой из селевкидских царей, Антиох Епифан, пытался обратить иудеев в греческую веру, ибо он разделял древнее как мир и до сих пор бытующее мнение, что религиозные представляют угрозу государству. Сначала он, казалось, преуспел было в своем намерении: в 168 году до нашей эры его воины даже установили идола в Иерусалимском Храме и заставили иудейских священников принести свинью в жертву греческому идолу во дворце Соломона.

Антиох издал указ, согласно которому во всей Палестине преподавание и чтение Танаха и обрезание мальчиков объявлялись уголовным преступлением, наказанием за которое была смертная казнь. Воинство Антиоха прошло через страну, устанавливая идолов во всех деревнях и заменяя иудейских священников вероотступниками. Вначале ошеломленное и напуганное население не оказывало сопротивления. Однако все изменилось, когда священник Мататиагу из семьи Хасмонеев отказался принести жертву идолу, воздвигнутому в его родном городе Модиине, и убил человека, который собирался вместо него зарезать жертвенную свинью. Пятеро сыновей Мататиагу спасли его от разъяренных воинов Антиоха, ушли в горы и подняли там восстание. За три года повстанцам удалось изгнать греков из всей Иудеи. Таким образом, героический поступок одного решительного человека, воспротивившегося злу, изменил течение событий: от удара, нанесенного Мататиагу, зависело, возможно, все будущее иудаизма.

Двадцать пятого дня месяца Кислее 165 года до нашей эры повстанцы, руководимые воином Иудой Маккавеем, сыном Мататиагу, вновь овладели Храмом, и в течение восьми дней в Храме продолжались церемонии очищения и нового освящения Слово Ханука как раз и означает освящение. В этот праздник отмечается память о тех восьми днях, в течение которых Храм был заново подготовлен для поклонения Б-гу. С тех пор службы в Храме проводились более двух столетий, пока в 70 году нашей эры римляне не захватили Иерусалим и не разрушили Дом Б-га, который до сих пор еще ожидает часа, когда его восстановят.