Текст книги "Это Б-о-г мой"

Автор книги: Герман Вук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

Глава 16. Талмуд

«Талмуд – это книга за семью печатями…»

Некоторые христианские исследователи, такие, как Дэнби, Мор, Герфорд, достигли блестящих знаний в Талмуде. Этот подвиг может оценить только еврей, изучавший Талмуд с детства. Помимо тяжеловесного, поразительно сжатого стиля. Талмуд насыщен аббревиатурами из устных учений. Некоторые отрывки самого Талмуда и почти все комментарии выглядят как колонки алгебраических формул: вереница начальных литер, сгруппированных в сбивающие с толку столбцы; не слова, а начальные буквы фраз, настолько знакомых, по мнению составителей, читателю, что издатель не нашел нужным напечатать их полностью. Специальных словарей для расшифровки этих сокращений не существует; собрать их воедино означало бы составить новый словарь языка иврит. Для того чтобы разобраться в этих зашифрованных фразах, сторонний читатель должен приступить к изучению еврейских устных учений. Я освоил большинство этих фраз через деда, но до сих пор меня приводят в смущение некоторые из них. Я не представляю себе, как справлялись с ними Дэнби, Мор и Герфорд; надо полагать, что они годами занимались с экспертами-талмудистами.

«Белые светлые и тонкие колонки – это комментарии».

Раши

Колонка, расположенная рядом с основным текстом вдоль внутренних полей страницы – это то, что позволяет изучать Талмуд людям, как я. Это комментарий Раши, французского еврея, жившего около тысячи лет назад.

Раши – великий исследователь иудаизма. Не будет преувеличением сказать, что он оживил Талмуд, превратив его из таинственного труда, понятного лишь посвященным, в предмет изучения всего еврейского народа. Он был блестящим мастером прозы – прозрачной, как родниковая вода, краткой, живой, точной; и как любую великую прозу, ее отличает сверх всего теплота, почти разговорность. Раши ведет вас по Талмуду за руку. Он полагает, что ваши познания в арамейском языке невелики, что ваш иврит, возможно, несовершенен, что вы недостаточно хорошо осведомлены в тонкостях общего Талмудического права и что вы не всегда понимаете приводимые в нем аргументы. Он никогда не становится в позу покровителя, никогда не щеголяет своей ученостью и не заинтересован в морализаторстве. Он хочет, чтобы вы знали, что такое Талмуд. Если вы изучаете Талмуд с Раши, вы всегда получите ответ на любой интересующий вас вопрос.

Колонка, расположенная вдоль внешних полей страницы, называется Тосафот – дополнения. Это второстепенные, но порой очень увлекательные технические детали к тексту, собранные на протяжении нескольких поколений школой аналитиков, среди которых много учеников и последователей Раши. Способность справиться с комментариями Тосафот отличает хорошего ученика Талмуда. Совсем мелкие колонки, расположенные вдоль всей страничной кромки, – это ссылки на стихи Торы или на законодательные кодексы; иногда они дают варианты и разночтения основного текста.

Почти все великие комментаторы известны по инициалам. Имя Раши, например, – сокращение полного имени рабби Шломо Ицхаки.

Раши написал также комментарии к Торе. Эти комментарии – такая же часть обязательного изучения для каждого еврейского мальчика, как и сам текст Книг Моисея. Каждый из них представляет собой компиляцию классических толкований Библии, переложенных на точный и четкий слог Раши, с некоторыми пояснениями сложных идиоматических оборотов, встречаемых в Торе. Однако работа Раши над Талмудом – иного порядка. Это превосходный логический анализ общего права. Серьезное изучение еврейской юриспруденции начинается с комментариев Раши к Талмуду. Эти комментарии сохранили свой статус авторитетных ссылок по сегодняшний день.

«… пробираясь сквозь лабиринты арамейских фраз…»

Арамейский язык, принадлежащий к семитской группе, был превалирующим языком в Месопотамии и Палестине с библейских времен. В книгах поздних пророков встречаются отрывки на арамейском. В талмудический период это был повседневный разговорный язык евреев. Святые книги были переведены на арамейский, и часть этих арамейских вариантов (торгу мим) вошла в литургию. Арамейский близок к ивриту, как, скажем, французский – к испанскому, или пожалуй, чуть ближе. Зная иврит, можно с горем пополам прочесть отрывок на арамейском и, заглядывая время от времени в словарь, получить общее представление о его содержании. Изучающие Талмуд осваивают этот язык, потому что весь текст Талмуда насыщен им. В наиболее трудных местах на помощь приходит Раши.

«Таков, следовательно, общий характер Талмуда…»

Предмет этой главы – Вавилонский Талмуд (или Талмуд Бавли). Существует также другой текст – Иерусалимский Талмуд, который даже в еврейских учениях остается уделом узкого круга специалистов. Его Гемара фрагментарна, и он написан на более сложном арамейском. Кроме того, его не обогатили блестящие комментаторы, которые на протяжении столетий исследовали лабиринты Вавилонского Талмуда. И все же Иерусалимский Талмуд помогает выяснить некоторые сложные и чересчур тяжеловесные места Бавли, и авторитеты иудаизма всех поколений пользовались обоими источниками для выяснения решающих вопросов права. Я бы сказал, что владение Иерусалимским Талмудом – это почти признак еврейского мудреца.

Вряд ли можно считать случайным факт, что общее право было выработано учреждениями диаспоры, а не школами маленькой общины, которая осталась в Святой Земле. Центр еврейской жизни сместился в диаспору, и сверхзадачей народа в изгнании стала задача сохранения нации. Это положение создалось в 70 году, когда римляне завоевали Иерусалим и древнееврейское государство, и продолжалось вплоть до создания нового государства Израиль в 1948 году. Впервые за два тысячелетия появилась Гемара («учение» – арам.) – Талмуд. Если нет специальной ссылки, под Гемарой подразумевается Вавилонский Талмуд. В народе Гемара ошибочно идентифицируется с ШАСом (сокращение «Шиша сидрей Мишна»), составляющим лишь часть Талмуда. возможность возродить Святую Землю как центр еврейской духовной жизни. Но большая часть евреев мира живет вне Израиля; конфронтация иудаизма диаспоры с быстро развивающейся новоизраильской школой – один из самых волнующих аспектов современной еврейской жизни.

Талмуд – не единственное наследие, дошедшее до нас из эпохи мудрецов. Иудаистский законодательный кодекс обогащен такими трудами, как Тосефта, Сифра, Сифри, Агада, Великий Мидраш. Современный авторитет в области еврейского права должен хорошо разбираться во всей этой литературе.

Глава 16. Еврейское общее право

«Таковы были, например, движения саддукеев и караимов».

Нам мало известно о саддукеях. Это религиозная секта талмудического периода, которая заимствовала, по-видимому, эллинистические элементы в своих богослужениях. Они составляли оппозицию талмудистам. Саддукеи давно бесследно исчезли. Пожалуй, все документальные свидетельства об этом движении сводятся к ссылкам в Талмуде, Новом Завете и в трудах Иосифа Флавия.

Караимы в еврейской истории представляют секту, которая отвергла общее право и основные атрибуты традиции, узаконенные Талмудом. Единственным законом, который они признавали, был Моисеев Закон. Движение караимов началось в VIII веке как политический протест против гаоната. Их центральный мотив – не чуждый современному слуху – заключался в том, что раввины навязали Закону Моисея свои рамки и что его учению не свойственны никакие ограничения. История этого движения суха, информативна и наводит уныние.

Тора как законодательный кодекс слишком сжата для того, чтобы охватить все детали права. Для соотнесения основного закона с обширным кругом проблем и деталей, возникающих в повседневной жизни, необходимо дополнить его общими правовыми комментариями. Попробуйте отвергнуть общий закон, пришедший к нам со времен пророков, – и вам придется «импровизировать» свой собственный общий закон. Это и сделали караимы. На протяжении нескольких поколений они руководствовались своим собственным кодексом – нечто вроде караимовского Талмуда, который в некоторых деталях был либеральнее, но в целом – намного строже, чем традиционный иудаизм. Это движение приняло поистине гротескную форму, пытаясь создать специальные законы с целью избежать повторения обрядов и обычаев основной традиции. Когда-то караизм обладал значительным весом в еврейской истории; это движение дало немало исследователей иудаизма. В наше время караимы фактически прекратили свое существование. В Малой Азии осталось буквально несколько семейств, скрупулезно сохраняющих караимовскую традицию; большинство из них переселилось в Израиль.

В серии монографий по иудаике Йельского университета есть превосходная книга о караизме – «Антология караимов». Название секты происходит от корня «кра», означающего «написанное слово Торы».

«Некоторые толкователи этого устного права обладали в современном им обществе огромным интеллектуальным и нравственным престижем».

Вряд ли какая-либо другая нация или религия знает в своей истории такую группу исследователей, как еврейские талмудисты, называемые хазал (аббревиатура ивритского «хахамейну зихронам ле’враха» – «наши мудрецы, да будет память о них благословенна»). Их высказывания, идеи, образ жизни сохранялись в еврейском сознании на протяжении многих веков. «Хазал говорили…», «Хазал решили…», «Как сказали Хазал…».

Они не были святыми, а обычными людьми с обычными повседневными заботами; некоторые из них служили в качестве прислуги и лишь немногие владели большими состояниями. Период нерушим отличался необычайной интеллектуальной свободой. Только три человеческих качества считались непреходящими ценностями и обеспечивали почетное положение в обществе: ученость, набожность, разум.

Эти человеческие качества сохранялись как ценности высшего порядка на протяжении многих веков замкнутой жизни в гетто. Вплоть до XX века у евреев было принято считать, что если дочь богатого купца вышла замуж за нищего, но блестящего эрудита, изучающего Тору, то она сделала великолепную партию и породнилась с элитой. В наше время эта система ценностей постепенно блекнет, хотя нельзя сказать с уверенностью, что она когда-нибудь исчезнет безвозвратно. Во всяком случае, склонность евреев к учению, находящая сегодня выражение в увлечении искусством и наукой, – отличительная черта нашего народа. Эту черту мы заимствовали у хазал.

Глава 17. От Талмуда к современности

Эта глава, вероятно, больше, чем любая другая, оскорбит чувства образованного читателя своими потрясающими пропусками и сокращениями. Какой смысл в обсуждении ришоним без упоминания рабейну Гершома Рамбана, Рашба и дюжины других светил; какой смысл в простом их перечислении вместе с ахроним в одной скудной главке и в поверхностном обзоре этой грандиозной плеяды мыслителей, заложивших основу современной юриспруденции; какой смысл в обзоре европейской средневековой поэзии и философии, некотором не нашлось места ни единому слову о Иегуде Галеви, Ибн-Гвиро-ле и мастерах литургии и в котором обойдены молчанием такие величественные фигуры, как Радак и Ибн-Эзра; какой смысл в том, чтобы упомянуть между прочим Виленского Гаона и не посвятить ему отдельную главу. Информативно ли такое повествование вообще?

Именно в этой главе я урезал тысячи и тысячи слов текста, над которым в свое время работал с большим удовольствием. Мне сказали – не без основания – что этот отрывок совершенно безнадежен: невозможно дать неподготовленному читателю даже самое поверхностное представление о сложной и многогранной правовой литературе, написанной за тысячу лет. Даже тот материал, который я оставил в этой главе, слишком академичен.

Если бы я мог вернуться к некоторым из этих опущенных отрывков, я бы остановился на Ибн-Эзре и Меири из Парпийона , которые помогли мне, как никто другой, разобраться в Раши. Если я удостоверюсь, что мой труд имеет какой-то смысл, я посвящу им отдельную книгу. Здесь же я попытался дать читателю только общее представление о еврейском праве. Обзор с «птичьего полета» дает возможность охватить большой участок поверхности, и в этом преимущество такого обзора. Однако это неизбежно приводит к упущению многих деталей.

«Гаоним были президентами университетов…»

Наиболее известный из гаоним – последний из этой плеяды – Саадия, сын Иосифа. Тот факт, что он родился в Египте, в некоем роде знаменует передвижение еврейского народа на запад. Приглашенный еще в молодом возрасте в Суру, одну из двух вавилонских духовных столиц, чтобы возглавить там гаонат, он вдохнул новую жизнь в мир диаспоры в тот решающий момент, когда еврейской мысли предстояло выдержать испытание перед бурно развивающейся западной культурой. Его труды, как вспышка заката, предвосхитили эру восхода современной мысли. Вопросы, волновавшие Саадию, волнуют наших современников. Его «Книга веры и разума» стала введением в грандиозную книгу, которую продолжают писать еврейские мыслители. По своему духу она принадлежит средневековью, но излучает мудрость и здравый смысл.

«Учитель заблудших».

Общее примечание Вторая великая книга Маймонида «Учитель заблудших» подлила масла в огонь оппозиции. Основная тема этого труда – то, что сейчас принято назьюать конфликтом между наукой и религией. Как бы подчеркивая актуальность книги, Маймонид написал ее на арабском, который был английским языком Средиземноморья той эпохи. Противопоставляя иудаизм аристотелевской и магометанской философии, он доказал неоспоримое превосходство нашей религии. Его доводы в пользу иудаизма сохранили свою силу и сегодня; видоизменилась лишь их форма благодаря новейшей терминологии. Проблематика этого труда Маймонида включает все важнейшие вопросы морали: добро и зло, свободная воля и рок, природа Б-га, трудные места Священного Писания, возможность апокалипсиса. Чтобы справиться с этой книгой, читатель должен быть хорошо начитан в греческой философии и иметь по крайней мере общее представление о магометанстве и христианстве. Принято считать, что Фома Аквинский , поздние схоласты-католики и магометанские философы многим обязаны Рамбаму. Раввины воспринимают этот труд как высшее достижение талмудистав спекулятивной метафизике, области, которая, впрочем, находится вне пределов иудаизма. По их мнению, это блестящее исследование, однако местами оно вызывает серьезную тревогу.

Мне трудно представить, что подумал бы мой дед, если бы узнал, что страшный «Учитель заблудших» можно приобрести меньше чем за два доллара в мягком переплете в переводе на английский язык, и что студенты американских колледжей, перелистав его за день-два, пишут по нему проникновенные сочинения. Мой дед всегда придерживался мнения, что Америка, по крайней мере ее еврейская часть, которую он хорошо знал, сошла с ума. Помимо «Учителя», Маймонид написал ряд других работ. Больше всего мне знакомы его комментарии к Мишне, написанные на арабском. Это поистине чудо ясного мышления и ясного стиля. Бессмысленно заниматься критикой талмудических трактатов, не прочитав предварительно комментарии Рамбама к Мишне. Эти комментарии выполняют огромную работу по систематизации содержания и структуры правовой проблематики и тем самым помогают сэкономить целые недели времени. Интересно отметить, что лучшие комментаторы, такие, как Рамбам, Раши, Ибн-Эзра, Маблим первоклассные писатели.

«Он вступается также за другого правоведа, Тура…»

Рабби Яакова бен Ашера называют Тур, потому что он разделил свой кодекс на четыре секции, каждая из которых составляет отделную колонку – тур. Четыре колонки символизируют четыре ряда драгоценных камней на нагрудном знаке верховного священнослужителя. Он жил в XIV веке в Германии. Иудаистика Германии составляет огромную библиотеку и отличается полнотой охваченного ею материала. Германское еврейство на протяжении веков было известно своей набожностью. Лишь с наступлением эмансипации, термин «доич» стал означать на идиш «западнический агностицизм».

«Подобно тому, как Иосиф Каро вернулся в Святую Землю, так и его книга вернулась к простым законам Торы и Мишны».

Живя в испанских, а позже в палестинских кругах, Каро написал свою работу, основываясь на сефардскои, или средиземноморской, традиции. К тому времени уже сформировалась вторая ветвь еврейских учений в диаспоре, ашкеназская, или германская, традиция, духовным центром которой были тевтонские еврейские общины. Само слово «ашкеназ» – это библейское название одного из отпрысков Ноя, которые после Потопа расселились по всему миру. Еврейская традиция всегда идентифицировала это колено с племенами, населявшими территорию современной Германии.

Многие авторы сообщают, что ашкеназские обычаи и б-гослужения более аскетичны и строги, чем обычаи и б-гослужения их южных соплеменников. Это напоминает общее различие между латинским и нордическим темпераментами и приводит к соблазну сделать вывод о влиянии климатических условий на мышление и право. Вряд ли серьезный анализ подтвердит такое упрощенное понимание национального характера, когда речь идет о еврейской литературе. В обеих традициях, ашкеназской и сефардской, есть свои элементы аскетизма и терпимости. Правовые кодексы таких южан, как Маймонид и Каро, могут показаться достаточно суровыми северянину с самым строгим вкусом. И все-таки для того, чтобы кодекс Каро ужился с учениями северян, в него были внесены поправки ашкеназского толка. Рамо выполнил эту работу в своем комментарии к книге «Шулхан арух» под названием «Скатерть». Это не критика Каро, а лишь вежливое возражение с ашкеназской позиции в тех местах, где две традиции расходятся в трактовке права. Сегодня эти комментарии включаются в каждое издание книги «Шулхан арух» в виде уточнений к тексту Каро. Таким образом, Рамо занял постоянное место в правоведении, хотя и не в качестве первоисточника, а дополнения к Каро.

«В законоведческой библиотеке моего деда…»

Сейчас книги моего деда составляют отдельную коллекцию в огромной библиотеке верховного раввина Израиля. Эта библиотека находится в Иерусалиме, в импозантном сооружении, носящем название «Гехал Шломо» («Дворец Соломона»). Естественно, эта коллекция включает все основные правовые кодексы и авторитетные комментарии к ним, а также труды видных специалистов в области еврейского права. Такие книги, как Талмуд, труды Рамбама, «Шулхан арух», переиздавались так часто, что стали вполне доступными. В коллекции моего деда, однако, есть десятки уникальных книг.

«Выпускники должны сдать строгие и сложные экзамены по еврейскому праву – так называемые экзамены на семиха».

Титул «рабби» является предметом серьезных разногласий между различными религиозными группами, даже внутри ортодоксального еврейства. Реформаторский иудаизм не признает непогрешимость Моисеева обряда или общего права. Не признает он также присвоения титула «рабби» посредством семиха. Студенты-реформисты изучают право как часть истории. Консервативный иудаизм также не требует семиха для присвоения титула «рабби»; они присваивают этот титул студентам богословских факультетов, которые проходят гораздо менее интенсивные экзамены, чем учителя и проповедники, и лишь некоторые студенты проходят семиха. Ортодоксальный же раввин должен пройти семиха в обязательном порядке. Помимо общих титулов, существуют также особые титулы, дающие более высокие ступени в различных специальных областях.

Глава 20. Ортодоксальный иудаизм

«Основа начального обучения в Америке – это общие дневные школы первой ступени, или начальные школы».

Дневные школы Некоторые критики американской системы образования утверждают, что дневные школы противоречат идее демократии: они разделяют детей по религиозному признаку. Еврейские родители, придерживающиеся этого мнения, выражают свой протест тем, что не записывают своих детей в эти школы. Я не намерен решить здесь эту проблему, однако некоторые ее моменты совершенно очевидны и однозначны. В новейшее время не найдено другого действенного способа сохранить Моисеев Закон, чем такая система образования. Старое сепаратистское образование давно стало историей. Талмуд-тора была всего лишь временной мерой, которая, однако, все еще дает неплохое начальное образование многим детям. Воскресные школы предлагают некую ориентацию, но изучение такой культурной традиции, как иудаизм, невозможно при двух-трех часах занятий в неделю. Совершенно очевидно, что это может быть либо вовсе ничем, либо каким-то новым видом образования и уж ни в коем случае не иудаизмом. Многим евреям глубокие познания в иудаизме кажутся излишней роскошью, и для них, естественно, дневные школы не представляют никакой ценности. Для ортодоксов же они становятся общепринятым образовательным учреждением.

Можно, конечно, утверждать, что система частных школ – это фактор сегрегации детей по тому или иному признаку. «Сегрегация» – слово бранное. «Селекция» же – слово вполне пристойное. Те или иные пристрастия человека можно выразить разными словами.

Иудаизм всегда был разносторонней и глубокой интеллектуальной дисциплиной. Дневная школа представляет собой попытку сохранить эту дисциплину в условиях современной жизни.