Текст книги "Право победителя (СИ)"
Автор книги: Герман Романов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
– Товарищ Сталин, генерал-полковник Смушкевич принесет гораздо больше пользы, если останется до конца августа на Дальнем Востоке, и получит необходимый опыт управления крупными авиационными группировками во время решающего исход войны наступления.
Григорий Иванович говорил осторожно, тщательно подбирая слова. Лишаться сразу доброго десятка генералов ВВС ему категорически не хотелось, особенно в момент, когда фронты вздрогнули от артиллерийской канонады. А в небе началась самая натуральная свалка, где сразу стало ясно, кто кого одолеет в конечном итоге. Свою роль сыграла связь – американцы обеспечили ею по самым высоким стандартам для нынешнего времени, к тому же вся их армия и ВВС по этой части значительно превосходили вермахт, управление в котором было отлажено как часовой механизм.
– Сейчас здесь повторяется сорок первый – только наша авиация захватила полное господство в небе, и мы начали серьезно давить. Сейчас отрабатывается управление эскадрильями и полками и дивизиями по радио, благо приемники с передатчиками стоят на всех самолетах. Штурмовики начали «расчистку» направлений для танковых соединений, их наводят с земли офицеры управления и корректировки. Комдивы или их заместители откомандированы на КП механизированных и стрелковых корпусов, для лучшего управления авиацией и взаимодействия с армией. Конечно, мы пока не так оперативно реагируем как немцы, но лиха беда начало – многому быстро учимся прямо на поле боя. И бомбим, бомбим беспрерывно!
Маршал говорил чистую правду – по японцам нанесли мощный удар, задействовав артиллерию и авиацию, благо снарядов и бомб припасли за два месяца изрядно. И самое главное – японцы реагировали вяло, было видно, что управление войсками и авиацией действует с запозданием, причем с передатчиками на самолетах с красными кругами совсем плохо. Слышалась только торопливая морзянка, а вот голосом никто не руководил – ни командиры не то, что эскадрилий, полков. Техническое и промышленное отставание страны Восходящего Солнца сразу начало сказываться.
Да, не сорок первый, сейчас радиостанций хватало, как и телефонов с проводами – и всем этим добром научились пользоваться. Американцы сумели доставить средства связи транспортной авиацией, а когда прибудут первые пароходы, а два ледокола с десятком транспортов уже обогнули Камчатку, то ситуация значительно улучшится, пойдет ленд-лиз. Хотя и есть риск попасть под бомбардировку японских самолетов, но командование ВВС уверило маршала, что полеты вражеской авиации над Татарским проливом и Сахалином уже пресечены. К тому же US NAVY начал захват островов средней части Курильской гряды, «отжимая» японцев к трем южным островам – Урупу, Итурупу и Кунаширу. Порты на юге Сахалина подвергались постоянным бомбардировкам – вылетающая с камчатских аэродромов авиация, а это были «либерейторы» и В-17, бомб не жалели. Да и на Сахалине развернулось жесточайшее сражение – японцы сами начали наступление, опередив на четыре дня, так что бои шли пока за наши укрепрайоны…
– Это хорошо, что вы уверены в собственных силах, товарищ Кулик. Да будет так – никого отзывать мы у вас не станем, подождем до августа, хотя Смушкевич показал, на что он способен. Думаю, в НКВД поспешили с обвинениями, но тогда время было такое, как вы сказали – сорок первый год. Ничего, главное вовремя исправить допущенные ошибки, признать неправоту. Думаю, вам следует на этот счет поговорить с товарищем Меркуловым, скажите ему, что бдительность нельзя путать с подозрительностью, это идет во вред делу. Да-да, именно так – он и в сороковом году поторопился, пусть извинится перед вами, нехорошо это. И перед авиаторами ему тоже нужно попросить прощения – они достойные советские люди.
Григорий Иванович «припух» у телефона, моментально поняв, на что намекает Сталин. Но зачем он это сделал – вот в чем вопрос, ни в коем случае нельзя такое говорить. Ведь сейчас первого заместителя Берии «сдали» прямо с «потрохами», и при этом четко намекнули, что никакого отношения к гибели второй жены маршала «хозяин» не причастен. Или это провокация, проверка, суть которой пока непонятна, а потому лучше прикинутся не понимающим потаенной изнанки ситуации, благо есть Смушкевич с «летунами», теми самыми «залетчиками», этими «троцкистами» и «вредителями».
– Вина всегда есть, товарищ Сталин, – четко произнес в трубку, – тут им самим надо долго доказывать, что достойны доверия партии и правительства. Однако все «откомандированные» на Дальний Восток хорошо проявили себя и заслужили прощение. Пусть служат дальше и воюют там, где будет приказано. Но сейчас нужно одолеть японцев, обязательно вышибить их из войны, тогда справиться с Германией станет намного легче.
Сказал и выдохнул, тут надо было по краешку пройти, и «обелять» полностью авиаторов нельзя, также как Мерецкова, Пядышева, Штерна и других, с кем свела его судьба за эти два года. Вот такая гримаса судьбы – большинство из них было расстреляно в горячке последних месяцев сорок первого, да зимой сорок второго, а он вроде как их спас, к тому же никого из Москвы эвакуировать не стали. Но и считать их совсем невиновными агнцами нельзя – даже за «пустяшные» разговоры «неслабые» статьи имелись в кодексе, особенно злосчастная «58-я».
– Да, это так, товарищ Кулик, хорошо, что вовремя разобрались, тут вы правы. Что ж, пусть воюют, нам нужна победа, и как можно скорее. Может быть, вам нужна помощь? Мы можем выделить часть продукции с наших сибирских авиазаводов, машин двести-триста.
– Не нужно, товарищ Сталин, эти самолеты нужны на фронте. Хотя от производства некоторых типов стоит отказаться, они уже не приносят той пользы как в начале войны, а излишние потери совсем ни к чему, нельзя терять понапрасну опытных летчиков.
В трубке воцарилась пауза, Сталин не отвечал, но чувствовалось, что с докладными записками с фронтов Верховный главнокомандующий ознакомился. Вся штука в том, что если ему что-то нравилось, то решения Иосиф Виссарионович принимал вымученные, и тут очень не хотелось его к ним подталкивать. Себе дороже выйдет – проверено не раз.
– Мы сократим производство некоторых типов самолетов, так будет лучше. Сейчас важнее получить из Америки алюминий, своего у нас не хватает. Но для этого нужно закончить войну с Японией. Надеюсь на вас, товарищ Кулик, знаю, что не подведете…
В конце 1944 года американская стратегическая бомбардировочная авиация уже могла доставать территорию собственно Японии, и самым пострадавшим городом, полностью сгоревшим в огне, стала столица Японии Токио…
Глава 17
– Штурмовать каждый оборонительный пункт нет необходимости – подтягивать артиллерию и сносить его огнем, напрочь выжигать. Никакой жалости – что они делают, это не люди, зверье!
Никогда еще за войну командир 8-го гвардейского механизированного корпуса генерал-лейтенант Орленко не видел таких чудовищных картин, ужасающих даже закаленных боями и очерствевших сердцем ветеранов. Ему самому приходилось часто сталкиваться с примерами лютости, но сейчас генерал остекленевшим взглядом смотрел на огромную канаву, заполненную телами убитых японцами китайцев – искромсанные штыками тела детей и младенцев стали для многих красноармейцев шоком. Даже привычные к суровости тайги сибиряки стояли бледными как сама смерть, а в глазах застыли слезы. Но то не от страха, от охватившей всех ярости – война действительно пошла на уничтожение, в плен теперь никто сдаваться не будет, как и брать в плен, и бойцов никакими приказами не удержишь, не поймут.
Все дело в том, что наступление Красной армии еще осенью прошлого года вызвало у проживающих в Маньчжурии китайцев необычайную активность – они все чаще и чаще стали нападать на японцев, примыкать к многочисленным партизанским отрядам, что действовали уже десять с лишним лет на оккупированной самураями территории. Японцы неоднократно предпринимали самые настоящие войсковые операции, однако северная Маньчжурия представляет огромную территорию, покрытую густыми лесами – тамошняя природа мало чем отличается от приамурской тайги с ее сопками. Однако большинство местного населения на севере маньчжуры, и китайских партизан оттуда потихоньку вытеснили в южную часть края, густо заселенную и хорошо обжитую за последнее десятилетие, когда из-за «великой стены» на север хлынул поток китайцев, буквально растворивших в себе коренных подданных императора. К тому же тут издавна действовали хунхузы, разбойный люд, сплоченный в банды, порой большие. С ними не могли справиться долгими десятилетиями ни китайские власти, ни русская пограничная стража КВЖД, ни генералы-милитаристы, ни сменившие их японские оккупационные войска с «новой» маньчжурской императорской армией и гвардией. К тому же хунхузские шайки стали повсеместно получать политическую окраску, превращаясь из банальных разбойников и бандитов в партизан и подпольщиков, что в свою очередь все чаще стало вызывать жестокости со стороны японских оккупантов, для которых коммунисты и гоминдановцы являлись лютыми врагами. К тому же оккупантов было не так и много, чтобы полностью контролировать огромную территорию в полтора миллиона квадратных километров, а даже маньчжуры не проявляли к ним особой лояльности. Китайцы же вообще дезертировали массами из императорской армии, причем уходили с оружием, примыкая к инсургентам.
– Даже детей не пожалели, младенцев на штыки насаживали…
Пробормотал кто-то из офицеров штаба, стоявших рядом с комкором. Действительно, смотреть было жутковато на всплывшие в канаве обезображенные тела, которые японцы туда побросали.
– Запугивают всех, чтобы китайцы бежали на юг, и в спину японцам не стреляли, – произнес Тимофей Семенович. – Они ведь полмиллиона своих переселенцев с островов привезли, зачем им здесь китайцы, вот и резать принялись, когда те на восстание поднялись. Поторопились…
Орленко недоговорил, и так все прекрасно понимали, что происходит. С одной стороны людей жалко, но с другой вышло неимоверное облегчение для красноармейцев – прибывающие японские резервы значительной своей частью втягивались в подавление массового восстания, так как воевать с советскими войсками, когда бьют в спину, было невозможно. А такое значительное отвлечение противником собственных сил позволило начать успешное наступление в южную Маньчжурию, введя уже после второго дня боев в прорыв 6-ю танковую армию, которая устремилась к Печелийскому заливу. План операции был построен на обходящем маневре – выйти в тылу Квантунской армии к южно-маньчжурской железной дороге, и полностью отсечь от доставки подкреплений и грузов засевшие в укрепрайонах от Чаньчуня и Гирина до Мукдена, и дальше на юг к Ляояну, армейские группы японцев, судьба которых в таком случае будет предрешена. Самому Тимофею Семеновичу операция больше напоминала набег кавалерийского корпуса царского генерала Мищенко на Инкоу, который почти сорок лет тому назад завершился конфузом. По русско-японской войне он заново перечитал все что мог, как и многие советские генералы, и поражался количеством ошибок и просчетов, которые допустил в той войне главнокомандующий Маньчжурской армией, бывший военный министр генерал Куропаткин.
Ведь это же аксиома – если ты имеешь подвижные войска, а у противника их нет, и он засел на позициях, прикован к ним, лишен маневренности, то нужно уходить ему в тыл и рвать коммуникации, лишая неприятеля необходимого подвоза. Беда только в том, что глубина продвижения механизированных войск становилась необычайно большой – расстояния в Маньчжурии почти как сибирские, от Гирина до Ляояна три сотни верст, а там еще двести до побережья, и это по кратчайшей линии наступления войск Приморского фронта, которому придется в этом случае брать один укрепрайон за другим. Понятно, что ожесточенные бои за Гирин имели отвлекающий характер, наносить там решающий удар не собирались, а много южнее, по кромке корейских гор, по реке Ялу, стараясь выйти как можно западнее, глубоким обходящим охватом, к железнодорожной линии.
Маньчжурский фронт перешел в наступление много западнее, где серьезные оборонительные позиции у неприятеля отсутствовали, и можно было провести обходящий маневр танковой армией. И ведь удался замысел маршала Кулика – прорыв оказался глубоким, к тому же удалось захватить железнодорожную рокаду от Цицикара в практически неразрушенном состоянии, что облегчит доставку топлива и боеприпасов ушедшим вперед танковым соединениям. К тому же углубившись на сотню верст, уже были развернуты аэродромы «подскока» для истребителей и штурмовиков, что занимались «расчисткой» пути, нанося беспрерывно удары по японским пехотным и транспортным колоннам. А теперь захватили и три вражеских аэродрома, со всеми их запасами и стоявшими в капонирах самолетами – столь быстрого прорыва японцы явно не ожидали, и у них царило смятение, серьезно усугубленное массовым восстанием местного населения. На нем и срывали злобу, отсюда и эти невероятные по своей жестокости зверства…
– Товарищ генерал, радиограмма из Харбина от маршала. Открытым текстом ко всем советским войскам!
Орленко удивился – такого он не ожидал, даже не протянул руку к листку бумаги, только кивнул, молчаливо потребовав, чтобы сообщение было прочитано вслух. В таких случаях все должны знать, что происходит на самом деле, оттого и отправляют подобные заявления.
– Правительство Маньчжурии во главе с императором Пу И объявило войну Японии, войскам приказано оказывать содействие Красной армии!
Орленко от удивления не знал, что и сказать – такого никто не ожидал, а это означало одно – теперь земля под ногами японцев полыхнет…
Сама местность в западной части Маньчжурии способствовала быстрому продвижению крупных механизированных соединений РККА. При этом авиация обеспечивала прорыв, захватив господство в воздухе и используя захваченные танками вражеские аэродромы…
Глава 18
– С немцами я бы на обход сразу двух флангов никогда бы не решился. Они наши вбиваемые клинья разом отсекли, вначале восточную «клешню», потом западную. А самураи так не могут – нет у них танковых дивизий, «нормальных», в нашем привычном понимании. Есть просто пехотные дивизии, усиленные танками, не больше, но целиком отсутствуют танковые войска. Они думали, что мы воевать будем по старинке, штурмовать каждый укрепрайон по отдельности, нести потери, «умываться кровью». Да хрен им в дышло – стягивать ко всем таким точкам как можно больше артиллерии, и долбить, долбить, и бомбить сверху.
Маршал пребывал в возбужденном состоянии, поглядывая на Апанасенко и сидящего за столом генерал-полковника Захарова – опытный генштабист разработал операцию детально, с привычной дотошностью распределив задачи меж корпусами, уделяя внимание каждой мелочи, которая при ближайшем рассмотрении таковой не являлось. Тут маршал Шапошников, рекомендовавший Захарова, как и Климент Ефремович Ворошилов, которому тот сильно помог страшным летом сорок первого, оказались правы – о лучшем помощнике мечтать не приходилось, снял большую часть тягостной ноши. К тому же абсолютно не требовалось стоять «над душой» – штаб ГК ДВН работал хорошо отлаженным механизмом, без малейших неточностей и тем более ошибок. И замысел был настолько отшлифован, полностью расписан в исходящих приказах, что оставалось только решительно и настойчиво его выполнить, как говорится, «от и до».
– Японцы пытаются провести контрудары, Григорий Иванович, но у них нет нормальных танков. Появились модернизированные «Чи-Хе», с лобовой броней в 50 мм, но их немного, и «гадюки» уверенно справляются. А вот «панцер-ягеров» не так и много, как мы первоначально рассчитывали, и все они распределены по укрепрайонам, а не по танковым дивизиям, которые могли бы стать мобильным противотанковым резервом.
– Я не удивлен, Матвей Васильевич, – пожал плечами Кулик, – у меня стойкое ощущение, что противник не придавал по каким-то причинам внимания, не изучил со всей тщательностью, идущую в Европе войну. Такое ощущение, что воюет флот и авиация, но оперативное искусство у японцев застыло на уровне прошлой мировой войны, даже русско-японской, как мне порой кажется. Они не умеют применять танки соединениями, не маневрируют, стараясь выйти на фланги, и при этом не отходят, попадая раз за разом в оперативные окружения, где мы дробим их дивизии и уничтожаем по одной. К сожалению, это не часто случается, японцы остервенело сражаются, при этом истребляя массы китайцев.
– А где самураям было научиться воевать, Григорий Иванович? Китайцы не тот противник, с ними идет обычная колониальная война, пусть и на огромной территории. Применение танков и авиации носит ограниченный характер, как и автотранспорта, воюет в основном пехота, армиями в сотни тысяч бойцов на всевозможных направлениях, при отсутствии нормальной дорожной сети. Реальный опыт у самураев был только на Халхин-Голе, но там сражались лишь две японские дивизии, и то неполного состава. Бои в Малайзии и Бирме проходят в джунглях, там танкам нет места. С нами было точно также – пока в сорок первом не получили опыта маневренной войны, воевать по большому счету не умели.
Кулик ничего не ответил, только кивнул, подошел к карте. В центре огромный полуовал, похожий на очерченный треугольник – Чанчунь, Гирин и Мукден. Именно здесь, на этой протяженной дуге японское командование планировало дать генеральное сражение, вначале отразив советское наступление и нанеся тяжелые потери наступающей Красной армии. Однако Ставка утвердила иной план наступления – сковать японские оборонительные позиции стрелковыми дивизиями с приданной артиллерией, в то время как с двух флангов нанести глубокие охваты. Приморский фронт генерал-полковника Рокоссовского бросил по отрогам восточно-маньчжурских гор обходящую 25-ю армию, в составе которой были собраны все егерские и горно-стрелковые дивизии, усиленные танками, с тем, чтобы выйти к верховьям Ялу. И наступать как можно дальше вдоль реки по левому берегу, отсекая тылы Квантунской армии, в то время как американская авиация методично уничтожала все переправы и мосты через Ялу. В идеале, но то максимум возможного, с выходом к устью вся Квантунская армия, если не успеет предпринять меры, будет отсечена от Корее, так как переброски войск и перевозки грузов в северном направлении уже невозможны. Вся логистическая инфраструктура противника практически уничтожена за несколько месяцев беспрерывных бомбежек и штурмовок союзной авиацией.
Главный удар наносил Маньчжурский фронт генерал-полковника Малиновского, причем в обход была двинута 6-я танковая армия генерал-полковника Романенко, и она уже прошла почти двести километров. А там еще немного, танки выкатятся на берег Печелийского залива, и Квантунская армия будет отрезана от помощи «глубинной» группировки, главных сил армии страны Восходящего Солнца, что воюет в Китае вот уже пять лет. Дальше занять бы Инкоу, важнейший порт на реке Ляохе, и выйти на ЮМЖД – тогда японские войска попадут в оперативное окружение, и будут лишены связности со стратегически важным портом Дальний на Ляодунском полуострове. И все – самураи неизбежно проигрывают войну, вопрос только во времени и сохранившийся мощи «Объединенного Флота», который сейчас никак не сможет повлиять на бои в Маньчжурии.
Овладеть Квантунской областью, или начать наступление в Корею будет невозможно, пока целы японские линкоры и крейсера, но вся штука в том, что не нужно будет устраивать морских сражений, когда есть пикирующие бомбардировщики «доунтлесс» и торпедоносцы «эвенджер». В Желтом море не в океане, его за два часа перелететь можно из одного конца в другой, и любой корабль можно отправить на дно, проведя массированную атаку.
Еще раз взглянул на карту – стрелки с каждым днем удлинялись, благодаря карандашам штабных офицеров. Ситуация менялась с быстротой калейдоскопа, одни картинки менялись другими. Князь Дэ Ван со своей гвардией перешел к маршалу Чойбалсану, советско-монгольская КМГ идет на Калган, через неделю выйдет, японские войска прикрывают Пекин, и одновременно ведут ожесточенную войну с частями китайских коммунистов, нанеся по ним ряд. Император Пу И уже в Харбине, и бежал он от японцев явно по наводке американцев. А вот самураи окончательно озверели, давя восстание изуверскими методами. Коммунисты сражались и погибали вместе с поддержавшими их жителями, а вот сторонники гоминдана с другой частью населения бежали из Маньчжурии сломя голову, японцы их просто выталкивали, массово выселяя без всякой жалости. Сторонники императора уходили в противоположном направлении, на север, в «зону отчуждения» КВЖД, которую правительство Маньчжоу-Го формально возвратило СССР, как и всю занятую японцами с 1905 года Квантунскую область, причем в «вечную аренду», не на 25 лет, когда полвека тому назад заключили договор с царем. И что удивительно, это решение было продиктовано Москвой…
В 1945 году японское командование прекрасно осознавало, что война проиграна, тем не менее было полно решимости затянуть ее. Ведь раньше разрабатывались не только наступательные, но и оборонительные планы. Возведенные на границе укрепрайоны должны были задержать продвижение советских войск и «обескровить» их, и когда те подойдут к главной оборонительной линии, дать генеральное сражение, победить и тут же начать решительное контрнаступление…
