Текст книги "Дегтярев"

Автор книги: Герман Нагаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

АВТОМАТИЧЕСКИЕ ВИНТОВКИ ДЕГТЯРЕВА

Несмотря на огромный опыт использования разных типов оружия во время империалистической и гражданской войн, когда были расстреляны десятки миллиардов патронов, вопрос, какому оружию отдать предпочтение, долгие годы не был разрешен.

Автоматические винтовки, к которым к концу империалистической войны у многих государств наметилось некоторое охлаждение, постепенно стали опять рассматриваться как массовое, а может быть, и основное оружие пехоты.

Главное артиллерийское управление еще в 1924 году объявило конкурс среди советских конструкторов на лучшую автоматическую винтовку. В специальном решении говорилось, что все представляемые на конкурс образцы должны быть сделаны под существующий патрон калибром 7,62 миллиметра. Вводить в войска автоматы уменьшенного калибра (6,5 миллиметра) тогда считали нецелесообразным, так как полагали, что патроны различного калибра могут создать путаницу.

В связи с этим решением автоматы Федорова, разработанные, согласно постановлению Артиллерий-ского комитета, под малокалиберные японские патроны, которых в 1916 году получали по 400 миллионов штук в месяц, следовало или переделывать под штатный патрон, или использовать в специальных частях. Они, как и его малокалиберные автоматические винтовки, не могли быть представлены на объявленный конкурс. Федоров по условиям конкурса имел право представить лишь винтовку образца 1912 года, сделанную под существующий патрон.

В затруднительном положении оказался и Дегтярев, так как его автоматический карабин 1916 года тоже был изготовлен под японский патрон. Так как оба конструктора персонально приглашались принять участие в предстоящем конкурсе, им пришлось заново готовиться к нему.

Федоров ввел лишь некоторые усовершенствования в свою старую винтовку образца 1912 года. Дегтярев же должен был переделывать свой малокалиберный карабин образца 1916 года под штатный патрон.

Для представления образцов автоматических винтовок под штатный патрон был установлен жесткий срок – январь 1926 года. Это удручало Дегтярева, так как ему приходилось одновременно работать над переделочным образцом винтовки и новым образцом ручного пулемета.

Чтобы не снижать темпов работ по изготовлению пулемета, разработкой винтовки он мог заниматься лишь в вечерние часы и воскресные дни.

«Ну что ж, – подумал Дегтярев, – мне к этому не привыкать, ведь сделал же я карабин во внеурочное время!»

Однако теперешние условия его работы не шли ни в какое сравнение с теми, в каких изготовлялся карабин. Теперь в его распоряжении была отличная мастерская.

Федоров, постоянно следивший за работой Дегтярева, не раз ему напоминал, что изготовление конкурсной винтовки есть важное задание и эта работа может производиться в мастерской с использованием любых специалистов. Но Дегтярев не мог преодолеть своей скромности и главные части винтовок делал сам, оставаясь в мастерской после работы.

Федоров нередко говорил ему:

– Василий Алексеевич, вы бы сегодня отдохнули, я боюсь за ваше здоровье.

– Так я ведь и так каждый день отдыхаю.

– Когда это? Вас я и день и вечер вижу в бюро.

– А я утром, Владимир Григорьевич. Как встану, иду в садик: с цветами там, ягодками повожусь, вот и отдых. Да и вечерком другой раз посижу под деревцем, опять отдохну!..

– Не знаю, что с вами и делать, – говорил Федоров, – если б не такой срочности работа, отправил бы вас в санаторий и разговаривать бы не стал.

Но вот подошел 1926 год, и оба конструктора выехали в Москву с новыми образцами своих автоматических винтовок. Дегтяреву удалось сделать два варианта винтовки по нескольку образцов с пятизарядным и десятизарядным магазином.

В Москве они встретили старых знакомых – изобретателей Токарева, Колесникова и Коновалова. Все они представили на конкурс новые образцы автоматических винтовок.

Однако при предварительном отборе винтовки Колесникова и Коновалова не были приняты как недоработанные. До испытаний были допущены образцы Токарева, Федорова и Дегтярева.

Дегтяреву на этот раз предстояло сразиться с ветеранами конструирования автоматического оружия, имевшими огромный опыт в области разработки автоматических винтовок. Но он не чувствовал себя смущенным.

Испытания были полигонные, и поэтому оружие испытывали специальные стрелки под наблюдением комиссии, а изобретатели присутствовали лишь в качестве зрителей. Испытания были очень серьезными и продолжались несколько дней. Ни одна из представленных систем не выдержала полного курса предъявленных испытаний.

Из 14 испытываемых образцов 10 тысяч положенных выстрелов выдержал лишь один – винтовка Дегтярева № 2. Система Дегтярева была признана наиболее прочной. Наименьшее число задержек дала система Федорова – образец № 6.

Комиссия предложила конструкторам поработать над усовершенствованием своих образцов, назначив для этих работ полуторагодичный срок.

Вернувшись домой, оба конструктора решили тщательно подготовиться к новым испытаниям и немедленно включились в работу. Одновременно с ними работал над образцом своей автоматической винтовки молодой оружейник мастер Безруков. Для упрощения документации при производстве очень широких испытаний было решено все четыре винтовки (две Дегтярева, одну Федорова и одну Безрукова) представить под одним названием – «винтовки коллектива», под номерами: 1-й – винтовка Федорова, 2-й и 3-й – винтовки Дегтярева и 4-й – Безрукова.

Каждый конструктор должен был самостоятельно дорабатывать свою винтовку, хотя все они охотно помогали друг другу.

В июне 1928 года все четыре образца автоматических винтовок были отправлены в Москву. Токарев представил несколько усовершенствованных образцов своей винтовки.

Испытания, как и в прошлый раз, были тщательными и всесторонними. Наилучшую оценку получила винтовка № 2 с неподвижным стволом системы Дегтярева и винтовка Токарева с подвижным стволом. Однако комиссия и на этот раз ни одну из винтовок не признала годной для принятия в армии. Опять конструкторам предложили продолжать работу над устранением выявленных при испытаниях недостатков.

Несмотря на то, что Дегтярев в эти годы был занят чрезвычайно важной работой по унификации своего пулемета, он с присущим ему упорством продолжал совершенствовать и винтовку.

В марте 1930 года он представил на испытания пять новых экземпляров. Столько же образцов представил и Токарев. Опять началось соревнование между двумя друзьями.

На этот раз победу одержал Токарев. Его винтовка показала лучшие результаты стрельбы и дала меньшее число задержек. Однако система с неподвижным стволом (винтовка Дегтярева) была признана наиболее надежной, и комиссия постановила заказать 500 экземпляров его винтовок для более широких войсковых испытаний.

«ДЕГТЯРЕВ АВИАЦИОННЫЙ»

Успех пулемета «ДП» в воинских частях рос с каждым месяцем. Росло и количество писем, которые получал Дегтярев от пехотинцев. Эти письма Василий Алексеевич читал с большим вниманием, так как в них, помимо теплых слов благодарности, было немало ценных советов и пожеланий, которые могли пригодиться ему для дальнейшего улучшения системы пулемета. Дегтярев привык к письмам пехотинцев и охотно на них отвечал. Но однажды он получил необычное письмо – ему писали не пехотинцы, а летчики. Дегтярев очень удивился: его пулемет предназначался для пехотных частей и даже назывался «Дегтярев пехотный». Однако, дочитав письмо до конца, он понял все и тотчас же с этим письмом направился к Федорову.

– Владимир Григорьевич, вы как-то предлагали мне подумать об унификации пулемета. Теперь вот летчики пишут, жалуются на английский «Льюис» и просят приспособить для авиации «ДП».

– А я только что получил от директора завода указание срочно заняться переделкой «ДП» в тип авиационного пулемета. Полученное вами письмо как раз подтверждает срочную необходимость такой работы. Я полагаю, что вначале нужно подробно ознакомиться с условиями предстоящей работы и с требованиями, которые теперь предъявляются к авиационному пулемету, ведь с тех пор, как вы разрабатывали для авиации мой автомат, прошло порядочно времени, появились новые самолеты.

В тот же день они были на аэродроме. Василий Алексеевич, тщательно осмотрев кабины самолетов, убедился, что приспособить его пулемет для авиации нельзя без серьезной переделки.

Прежде всего следовало изменить его габариты: убрать приклад, кожух, уменьшить круглый диск; а также разработать легкое и прочное устройство для крепления пулемета к турели самолета, кольцо для авиационного прицела, специальную мушку.

Дегтярев тщательно измерил кабину самолета и определил, на какую площадь он может рассчитывать при разработке нового типа пулемета.

В этой работе Дегтяреву чрезвычайно пригодился опыт, накопленный в результате разработки вместе с Федоровым различных типов оружия по системе федоровского автомата. Особенно ценной была практическая работа по созданию одиночной, а также спаренной и строенной моделей авиационного пулемета из автоматов Федорова, которые делал Дегтярев.

Благодаря этому Дегтярев без особого труда разработал оригинальное и прочное крепление пулемета к турели, убрал приклад, заменив его двумя рукоятками: одна для удобства обращения была загнута вверх, а другая вниз. Кожух был снят, а на дульной части ствола помещена флюгер-мушка.

Круглый, точнее кольцевой, авиационный прицел был укреплен тоже весьма оригинально: на навинтованную переднюю часть коробки Дегтярев надел диск, к которому и прикрепил кольцевой прицел.

Разработка и изготовление всех этих приспособлений проходили быстро, без всяких помех и задержек, но при конструировании нового магазина Дегтярев столкнулся с серьезными трудностями.

Широкий круглый магазин для патронов совершенно не годился. Создание секторного магазина, где патроны разместились бы в два-три яруса, требовало сложных приспособлений для подачи патронов, что неминуемо повлекло бы за собой сильное увеличение его объема. Оставить круглый магазин, но уменьшить его диаметр – значило уменьшить количество патронов, а их было в магазине всего 49 штук, тогда как летчики требовали увеличения количества их, по крайней мере, до шестидесяти.

«Что же делать?» – думал Дегтярев.

И вот после долгих раздумий Дегтярев решил применить тот же круглый диск, почти вдвое уменьшив его диаметр, но увеличив толщину и разместив патроны в три яруса.

Был сделан пробный макет. Такой диск подходил по габаритам и имел еще одно важное преимущество: в нем размещалось не 49, а 65 патронов.

После того как испытания на заводе дали хорошие результаты, пулемет Дегтярева был отправлен в авиационное подразделение. Пулемет установили в самолете и в присутствии летчиков дали очередь. Гильзы со звоном посыпались в кабину. Летчики с недоумением переглянулись. Гильзы могли попасть в механизм управления, а это при полете грозило катастрофой.

Дегтярев, заметив их взгляды, сказал:

– Не беспокойтесь, мы гильзы упрячем в мешок. Нам важно сейчас определить, как работает пулемет, подошел ли он по размеру, а о гильзах не беспокойтесь: завтра же будет мешок.

Пулемет был горячо одобрен летчиками. Они от души поздравляли конструктора и, прощаясь с ним, просили не забыть о мешке.

– Без него невозможно! – говорили они.

Вернувшись на завод, Дегтярев попросил чертежника помочь сделать чертеж мешка. Мешок сшили, снабдили его у устья металлической рамкой и прикрепили к пулемету.

– А ну-ка, пойдемте на стрельбище, Василий Алексеевич, – сказал Федоров, – надо его испытать!

Но на стрельбище, когда пулемет был совершенно готов, возникли непредвиденные трудности. При стрельбе гильзы застревали в горловине мешка, и чтобы продолжать стрельбу, его то и дело приходилось встряхивать.

Дегтярев предложил сделать жесткий каркас. На другой день он был готов. Его вставили в мешок и снова отправились на стрельбище. Дегтярев сам влез на станок, где был укреплен пулемет, и дал короткую очередь. Гильзы, звеня, полетели в мешок и упали на самое дно.

– Хорошо пока идет, – улыбнулся Дегтярев.

– А вы попробуйте длинную очередь, – посоветовал Федоров.

Дегтярев нажал на спусковой крючок и вдруг почувствовал, что гильзы, перемешавшись, стали дыбом и забили горловину мешка.

– Надо изогнуть каркас, – посоветовал Федоров, – давайте придадим ему форму воображаемой линии полета гильз.

Каркас согнули в дугу, но гильзы попрежнему застревали. Пробовали придавать мешку десятки различных изгибов. Пробыли на стрельбище до позднего вечера, но так ничего и не добились.

На другой, на третий и на четвертый день продолжались те же безуспешные эксперименты. Сшили мешки большего размера и все-таки не добились желаемых результатов: гильзы продолжали застревать, Было очень обидно, что пулемет, так горячо одобренный летчиками и показавший прекрасные боевые качества, нельзя было применить в авиации из-за одного только мешка.

Дегтярев приходил с завода хмурый, расстроенный, за обедом молчал, поглощенный своими думами.

– Папа, пойдем сегодня в кино, – пригласили его как-то сыновья, – немножко рассеешься, отдохнешь.

– Ну что же, пожалуй, схожу, – согласился он, – хоть и не до кино мне.

Перед картиной показывали спортивный журнал: соревнования конькобежцев и лыжников. Дегтярев, любивший спорт, с удовольствием смотрел журнал. Вдруг его внимание привлекли медленно идущие лыжники. Они шли так медленно и плавно, что можно было проследить каждое движение. Дегтярев прочел надпись: «Тайна хода мастеров лыжного спорта».

– Как это достигнуто? – топотом спросил Дегтярев у сыновей.

– Ускоренной съемкой.

«Может, так и гильзы можно заснять?» – мелькнуло в сознании Дегтярева.

– Ну, вот что, ребята, вы тут смотрите, а я пойду домой, мысль мне одна явилась... Уж вы не сердитесь, как-нибудь еще схожу с вами... – И он, согнувшись, чтобы никому не помешать, вышел из кино и быстро направился домой.

В ту же ночь ему удалось дозвониться до Москвы и вызвать кинооператора. Заснятая ускоренной съемкой работа пулемета через несколько дней была показана на экране. Это помогло открыть тайну полета гильз и придать мешку необходимый изгиб.

Вскоре авиационный пулемет Дегтярева был принят к серийному производству.

ДЕГТЯРЕВ ВООРУЖАЕТ ТАНКИ

Вскоре после принятия пулемета «ДА» («Дегтярев авиационный») конструкторское бюро, где Василий Алексеевич был теперь главным конструктором, получило задание: создать по системе «ДП» танковый пулемет, необходимый для вооружения советских танков.

Начальник конструкторского бюро Федоров, получив новое задание, задумался. Василий Алексеевич был занят срочной и важной работой: он готовил образцы автоматических винтовок для третьего конкурса – новое задание могло повлиять на успех этих работ.

У Федорова явилась мысль поручить разработку нового типа оружия талантливому молодому конструктору Шпагину, так хорошо в свое время разработавшему танковый пулемет по системе Федорова и сделавшему шаровую установку и выдвижной приклад.

Но он не знал, как отнесется к этому Дегтярев. Согласится ли он доверить свою систему другому изобретателю, с тем чтобы тот разрабатывал для нее приспособления?

Василий Алексеевич новое задание, как всегда, принял с радостью.

– Я с большой охотой возьмусь за это дело, – сказал он Федорову, – только не знаю, как же быть с винтовкой.

– Я думал над этим, Василий Алексеевич. Мне кажется, довести винтовку до совершенства трудней, чем уже готовый пулемет переделать в другой тип. Вы это сами отлично знаете по опыту унификации моего автомата.

– Это правильно, Владимир Григорьевич, – согласился Дегтярев. – А вы помните, как тогда разработал ваш танковый Шпагин? Ведь хорошо?

– Очень хорошо, я бы сказал талантливо.

– Так почему бы ему не поручить работу с моим пулеметом?

– Тогда прошу вас, Василий Алексеевич, поговорите со Шпагиным и вместе с ним приходите ко мне, составим план работы – и к делу.

Дегтярев без колебаний передал свое изобретение в руки другого конструктора, предоставив ему право создавать на основе своей системы новый тип оружия.

Дегтярева совсем не волновал вопрос личной славы. Он думал лишь о том, чтобы сделать для армии новый тип оружия без ущерба для другой работы и как можно быстрей. А кто сделает этот пулемет, кто получит благодарность: он, Шпагин или Симонов – это было для него делом второстепенным.

Впоследствии в своих воспоминаниях конструктор Г. С. Шпагин так писал об этом:

«Работу по конструированию танкового пулемета Василий Алексеевич поручил мне, так как я уже имел некоторый опыт, поскольку разрабатывал шаровую установку и гнездовое устройство для спаренных танковых автоматов Федорова.

О том, что Василий Алексеевич поручил мне разрабатывать свою систему, следует сказать особо, потому что такое бескорыстие возможно только в нашей стране, во взаимоотношениях советских людей.

Разве мог бы где-нибудь в Америке конструктор отдать безвозмездно свою систему другому конструктору, чтобы тот ее разработал в другой тип оружия? Нет, там подобные примеры невозможны. Ибо там каждое изобретение служит делу наживы или предпринимателя, или самого изобретателя. Мы же все свои изобретения делали для блага народа, а не для личных выгод.

В дальнейшем Василий Алексеевич поручал мне усовершенствовать и разрабатывать и другие системы, думая при этом не о личной славе, а о пользе общего дела.

Мы, его ученики, так же относились к работе: мы думали лишь о том, как бы скорей и лучше сделать то или иное оружие, а отнюдь не о том, кого будут потом хвалить и награждать.

Разрабатывая танковую установку, выдвижной приклад и другие конструктивные детали для танкового пулемета Дегтярева, я все время советовался с Василием Алексеевичем, и он дал мне немало ценных указаний».

Этот отрывок ив воспоминаний Шпагина отмечает новые черты в характере Дегтярева. Василий Алексеевич тогда уже перестал быть тем замкнутым человеком, каким тот же Шпагин видел его в 1918 году. Теперь в его характере появились новые черты, и прежде всего – чувство коллективизма.

Шпагин подметил и еще одну отличительную черту в характере Дегтярева – беспокойство и неустанную заботу о порученном деле.

Передав разработку танкового пулемета своему ученику и товарищу Георгию Шпагину, Василий Алексеевич не упускал его работу из поля зрения. Он по нескольку раз в день подходил к Шпагину, интересовался его успехами, замыслами, иногда кое-что советовал, но очень осторожно, чтобы не задеть самолюбия товарища, не охладить его творческой инициативы.

Малейшие неудачи Шпагина волновали его, как свои собственные. Когда Шпагин что-нибудь переделывал, Дегтярев обычно говорил:

– Вот видишь, Семеныч, поторопился, теперь самому обидно. Ты в следующий раз на бумажке прикинь, размерь – вот и выйдет все в акурат...

Как-то Василий Алексеевич пригласил Шпагина к себе:

– Приходи, Семеныч, вечерком, посмотришь мою покупку.

Вечером приходит Шпагин и видит: стоит во дворе английский трехколесный мотоцикл «Харлей».

Шпагин сам никогда на мотоцикле не ездил, да и мало их было в те годы, но мотор он знал, и у него явилось желание испытать покупку Василия Алексеевича.

– А можно ли мне проехаться? – спросил Шпагин.

– Если не разобьешь, то поезжай!

Шпагин с грохотом выехал со двора. Шедшие мимо лошади вздыбились, шарахнулись и понеслись вдоль улицы. Шпагин растерялся и чуть было не попал в канаву, но все же успел во-время выправить руль, уменьшить скорость и выровнять ход. Провожаемый диким собачьим лаем, он объехал несколько кварталов и скоро показался у ворот.

Василий Алексеевич и все домашние встретили его с восторгом. В то время мотоцикл был большой редкостью, поглядеть на него собралось много народу.

В. А. Дегтярев в 1934 году.

Дом, в котором жил В. А. Дегтярев.

Василий Алексеевич стал просить Шпагина в ближайшее воскресенье отправиться на мотоцикле в Москву. Шпагину такое предложение показалось заманчивым, он согласился. В воскресенье чуть свет, набрав с собой еды, они выехали в столицу.

Погода стояла теплая, дул легонький ветерок, по обеим сторонам шоссе тянулись живописные леса и бесконечные просторы полей.

Дорогой раза два устраивали привалы на траве, закусывали и отдыхали на свежем воздухе. Обратно вернулись на другой день. Путешествие обошлось без аварий. Впечатлений от поездки было так много, что разговоров о ней хватило недели на две. Василий Алексеевич очень полюбил мотоцикл и почти каждое воскресенье, если позволяли погода и время, со Шпагиным или с другим водителем уезжал на прогулку.

В 1929 году в Москве была всесоюзная спортивная олимпиада и намечался мотоциклетный пробег любителей по маршруту Москва – Ленинград – Москва. Василий Алексеевич очень хотел принять участие в пробеге и взял со Шпагина слово, что тот обязательно с ним поедет.

Но получилось так, что незадолго до олимпиады Федоров послал Шпагина со срочным заданием в Москву и ему пришлось там задержаться. Шпагин телеграфировал Василию Алексеевичу, что выехать не может, и тут же получил ответ: «Жди завтра на ипподроме выезжаю Уразновым» (Уразнов работал слесарем в мастерской и тоже умел управлять мотоциклом).

Приходит Шпагин на ипподром, где собирались все участники пробега, а Василия Алексеевича и его «Харлуши» (так они называли мотоцикл «Харлей») нет. Ждет час, другой, уж собравшиеся начали разъезжаться, а Василия Алексеевича все нет и нет. Обошел Шпагин еще раз все поле – нигде! «Ну, – думает, – значит, не приехал». И направился к себе.

Вдруг навстречу ему идет Василий Алексеевич. Вид у него усталый и растерянный. Бросился Шпагин к нему, спрашивает:

– Что случилось?

– Беда, Семеныч, раздавили нашего «Харлушу».

– Как раздавили, кто раздавил? – спрашивает Шпагин.

– Трамвай раздавил, Семеныч. Заехали в самое пекло, а он сзади нажал. Как еще сами выскочили – не знаю.

– Где же Уразнов?

– Поволок «Харлушу» в какую-то мастерскую.

– А можно ли починить его?

– Уразнов обещал починить. «А если, – говорит, – не починю, новый сделаю, но так домой не вернусь».

Шпагин кое-как успокоил Василия Алексеевича и увел его на стадион смотреть соревнования.

На другой день к вечеру их разыскал Уразнов. Он приехал на починенном «Харлуше».

Однако Василий Алексеевич не согласился пуститься на нем в дальнее путешествие и с той поры вообще как-то охладел к мотоциклам и даже продал своего «Харлушу».

Любил также Дегтярев прогулки в лесу, рыбалки, отдых и сон на свежем воздухе. Чаще всего такие прогулки он совершал со Шпагиным. По возвращении домой они тотчас же шли в мастерскую, где ждала их большая работа.

– Ну, Семеныч, отдохнули, – обычно говорил Василий Алексеевич, – теперь за работу. Дело нам поручено важное: надо спешить с танковым пулеметом.

* * *

При разработке танкового пулемета за основу был взят «ДА» (авиационный) с более вместительным и компактным трехъярусным магазином для патронов.

Но применение авиационного пулемета в танках требовало разработки ряда специфических приспособлений. Прежде всего для удобства стрельбы был необходим приклад. Старый приклад от пулемета «ДП» не годился, так как он занял бы много места, поэтому решено было сделать выдвижной приклад. Необходим был и новый прицел, не требовавший столь большой нарезки делений, как в «ДП», так как стрельба из танка была рассчитана на более близкие расстояния. Высокий трехъярусный магазин потребовал сравнительно высокой прицельной прорези – диоптра, что нельзя было сделать без специального расчета, но все это теперь, при наличии конструкторского бюро, не представляло больших трудностей.

Более сложным казалось создание шаровой установки для крепления пулемета в танке. Но установка, сделанная Шпагиным еще для федоровских автоматов, оказалась вполне пригодной, и сейчас она требовала лишь незначительных изменений.

Шаровая установка состояла из двух частей: собственно шара, в который вставлялся пулемет, и гнездового устройства с зажимным приспособлением для удержания шара с пулеметом в нужном для стрельбы положении. Гнездовое устройство прикреплялось непосредственно к броне танка.

Особенность шаровой установки состоит в том, что она позволяет стрелять из укрепленного в ней пулемета под любым углом и с быстрыми поворотами.

Шпагин трудился над разработкой танкового пулемета с большим усердием. В начале 1929 года, задолго до того, как Дегтярев закончил работу над автоматической винтовкой, Шпагин рапортовал о том, что новый тип оружия готов к осмотру.

А надо сказать, что по существующему положению и авиационный и танковый пулеметы, несмотря на то, что их боевой механизм не подвергался никаким изменениям, должны были пройти такие же испытания по стрельбе, как и «ДП».

Новый пулемет был доставлен на танкодром, установлен в танке и из него произвели по различным целям около 50 тысяч выстрелов.

«ДТ» («Дегтярев танковый») проявил себя с лучшей стороны и в том же 1929 году был принят на вооружение Красной Армии.