Текст книги "Дегтярев"

Автор книги: Герман Нагаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

СОЗДАНИЕ „ППД“

Международная обстановка с каждым днем становилась напряженней. В Европе уже вспыхнуло пламя новой мировой войны.

Советские оружейники, понимая, что огонь войны, раздуваемый фашистами, может быть в любое время перенесен с Запада на Восток, старательно изучали опыт войны на Западе и прилагали все усилия к тому, чтобы вооружить Красную Армию самым новейшим оружием.

Дегтяреву было хорошо известно, что фашистские войска широко применяют ружья-пулеметы облегченного типа, называемые пистолетами-пулеметами, или автоматами. Для Василия Алексеевича этот тип оружия не являлся новинкой, так как в России малокалиберный автомат был создан еще двадцать три года назад. Это был автомат Федорова, сделанный руками Дегтярева в 1916 году.

Но за два с лишним десятилетия, прошедших с тех пор, оружейная техника сделала большой шаг вперед, и чтобы итти в ногу с ней, следовало автомат делать заново.

Располагая большим опытом и знаниями в этом деле, Дегтярев немедленно приступил к созданию нового автомата, с учетом всех требований, выявленных войной на Западе.

Он разрабатывал новый образец по тому же излюбленному им и испытанному на многих системах принципу неподвижного ствола, но проектировал его не под винтовочный, а под пистолетный патрон.

Так как пистолетный патрон создает меньшее давление пороховых газов в сравнении с винтовочным, Дегтярев поручил специалистам конструкторского бюро сделать новые расчеты прочности, которые позволили бы ему добиться предельной легкости автомата.

Разработка образца автомата, как и «ДШК», велась в плановом порядке с привлечением конструкторов, расчетчиков, чертежников, слесарей и станочников, под руководством самого Василия Алексеевича. Это позволило все работы закончить в предельно короткий срок. К концу 1939 года, когда разразилась война с белофиннами, новый образец советского автомата «ППД» («Пистолет-пулемет Дегтярева») был готов.

* * *

В конце декабря Дегтярева неожиданно вызвали в Москву, в Артиллерийскую академию имени Дзержинского, на заседание кафедры стрелкового оружия и ученого совета.

«Может быть, ученые нашли недостатки в новом образце и теперь будут обсуждать их на заседании кафедры в моем присутствии? – думал Дегтярев. – Но ведь об этом можно было бы сказать и так. Нет, тут, очевидно, что-то другое».

Вскоре машина подъехала к зданию академии, и Дегтярев, быстро раздевшись, поспешил в зал.

– Здравствуйте, здравствуйте, Василий Алексеевич, – приветствовал его старый знакомый, известный советский ученый, специалист по стрелковому оружию, профессор Анатолий Аркадьевич Благонравов. – Пойдемте, пожалуйста, мы вас ждем.

– Я, собственно, и не знаю, зачем меня вызывали?

– Как, разве вам не сообщили причину вашего приглашения? – удивился профессор. – Кафедра стрелкового вооружения академии возбудила ходатайство перед ученым советом о присуждении вам ученой степени доктора технических наук без защиты диссертации.

Огромный зал, куда они вошли, был обставлен красивыми витринами и стендами из полированного дуба, где были выставлены различные образцы автоматического оружия.

– Узнаете, Василий Алексеевич, эти системы? – спросил Благонравов.

– Как же не узнать, Анатолий Аркадьевич, – собственными руками делал.

– Вот, вот, вы очень хорошо сказали: все это оружие сконструировано и сделано вами, вашими золотыми руками. Вы сделали больше того, что в состоянии сделать просто ученый. Вы свои замыслы, достойные большого ученого, воплотили в металл. Многие образцы созданного вами оружия доселе не имеют себе равного. По ним учатся слушатели нашей академии, молодые конструкторы и курсанты других учебных заведений. Вот почему кафедра стрелкового оружия и возбудила вопрос о присуждении вам ученой степени доктора технических наук.

Дегтярев, не зная, что сказать профессору, молча последовал за ним.

Собравшиеся в зале заседаний ученые дружными аплодисментами приветствовали смущенного конструктора.

– А теперь разрешите огласить отзыв о работах конструктора Василия Алексеевича Дегтярева, представленный старейшим оружейным конструктором и ученым Владимиром Григорьевичем Федоровым, проработавшим с Дегтяревым двадцать пять лет.

Василий Алексеевич прислушался:

– «Нет ни одной отрасли, ни одной разновидности стрелкового вооружения, к которой не приложил бы Василий Алексеевич своего таланта и своих дарований», – читал председатель.

И чем дольше он читал, тем тише, торжественней становилось в зале.

– «Во всей истории ручного огнестрельного оружия нет ни одного оружейного конструктора, ни одного оружейного изобретателя, многогранная талантливость которого дала бы столько разнообразных образцов, как это было выполнено Василием Алексеевичем».

– «Работы Дегтярева, – звучал четкий голос председателя, – являются в этом отношении непревзойденными. Непревзойденными нигде и никогда!..»

В зале раздались громкие аплодисменты.

– «Характерными качествами образцов, разработанных Василием Алексеевичем, – продолжал председатель, – являются простота устройства, прочность деталей, надежность и безотказность действия механизма, простота сборки и разборки и малый вес системы. Колоссальной выгодой является и то обстоятельство, что все эти образцы имеют одинаковый принцип устройства, что значительно упрощает обучение бойцов Красной Армии.

Для создания этих образцов, помимо исключительных дарований и талантливости, необходимы были фундаментальные знания оснований устройства автоматического оружия, знания условий службы и общих требований, предъявляемых в настоящее время к разнообразным типам вооружения, от пистолета-пулемета и автоматической винтовки до зенитного орудия, а также знания работы отдельных механизмов, агрегатов и их конструкций. Всеми этими знаниями, безусловно, располагает наш замечательный конструктор.

На основании всего изложенного необходимо признать, что конструктор Василий Алексеевич Дегтярев, согласно пункта четырнадцать Положения об ученых степенях и званиях, безусловно заслуживает присуждения ему степени доктора технических наук без защиты диссертации».

Таково было заключение Федорова.

Бурные, долго не смолкающие аплодисменты были единодушным выражением воли ученых.

К Василию Алексеевичу подошел профессор Благонравов и, крепко пожав ему руку, сказал:

– Поздравляю вас, Василий Алексеевич, отныне вы доктор технических наук. Своим многолетним творческим трудом вы заслужили это почетное и высокое звание.

ВАЖНОЕ ЗАДАНИЕ

Наступил новый, 1940 год. 3 января, когда была закончена срочная работа, Василий Алексеевич решил немного отдохнуть. В этот день ему исполнилось шестьдесят лет.

Садясь за празднично накрытый стол, Василий Алексеевич включил радио. Раздался четкий голос диктора:

– Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении товарищу Дегтяреву Василию Алексеевичу...

Услышав фамилию мужа, Вера Васильевна поспешила в столовую.

Василий Алексеевич, сделав ей знак рукой, придвинулся к репродуктору.

– «За выдающиеся заслуги в деле изобретения и конструирования новых, особо важных образцов вооружения Красной Армии, – читал диктор, – присвоить товарищу Василию Алексеевичу Дегтяреву звание Героя Социалистического Труда с вручением высшей награды СССР – Ордена Ленина и выдачей денежной премии 50 тысяч рублей...»

Василий Алексеевич стал ходить по комнате. Им овладело глубокое волнение: ведь это почетное звание было присвоено ему первому из советских конструкторов!

Все утро раздавались телефонные звонки. Поздравляли секретарь парткома, директор завода, друзья по работе, просто знакомые и даже совсем неизвестные ему люди.

В этот же день Дегтярев получил поздравительную телеграмму от товарища Ворошилова:

«В день вашего шестидесятилетия желаю вам счастья, постоянного здоровья, многих лет жизни и дальнейшей творческой деятельности на благо нашей Родины,

Ворошилов».

В тот же вечер в клубе завода состоялось чествование юбиляра. Слушая приветственные речи, Василий Алексеевич, как всегда, чувствовал смущение, даже какую-то неловкость.

Но вот слово предоставили юбиляру. Под несмолкаемые аплодисменты Василий Алексеевич поднялся на трибуну.

В это время к нему подошел директор клуба и тихо сказал:

– Вас срочно к телефону, вызывает Москва. Через некоторое время счастливый, улыбающийся юбиляр снова был на трибуне.

– Товарищи! – начал он взволнованно. – Сейчас я говорил с Москвой. Мне звонил Иосиф Виссарионович Сталин. Завтра я буду в Москве. Скажу вам по секрету, что за последнее время я кое-что отработал и доложу об этом товарищу Сталину. И еще скажу вам в день своего шестидесятилетия, что, пока будет биться мое сердце, я буду неустанно трудиться на благо Родины, во имя нашего народа и любимой партии!

Утром по запорошенному мягким снегом шоссе к Москве стремительно неслась новенькая машина «ЗИС-101».

Вот проплыли мимо знакомые окраины столицы, промелькнули шумные центральные улицы. Машина круто повернула и остановилась у ворот Кремля...

В тот же вечер Дегтярев выехал из Москвы. Он всю дорогу молчал, погруженный в раздумье.

Товарищи Сталин, Молотов и Ворошилов, осмотрев его автомат, посоветовали увеличить емкость магазина. Дегтярев дал слово руководителям партии и правительства, что выполнит задание в семь дней. Он не сомневался, что сотрудники конструкторского бюро и опытной мастерской не пожалеют сил для работы. А как выполнить это задание, как создать новый магазин для патронов в более короткий срок, это должен был решить он, Дегтярев...

Машина подходила к дому, уже показались знакомые березки, как вдруг Дегтярев крикнул шоферу:

– На завод!

В эту ночь он не пришел домой. Когда в заиндевелом окне затрепетали первые солнечные лучи, Дегтярев вышел к конструкторам и рассказал им о правительственном задании увеличить емкость магазина пулемета-пистолета.

Закипела напряженная работа в бюро и мастерской. Магазин делали несколько человек, сменяя друг друга, не прекращая работы ни на минуту ни днем, ни ночью.

В это время шли напряженные бои на Карельском перешейке, пулемет-пистолет был крайне нужен.

Весть о том, что Дегтярев был принят в Кремле, облетела завод. В цехах возникли краткие стихийные митинги. Дегтярев, поглощенный работой, не всегда имел возможность выступать на них, но его заменяли парторги или старые производственники-коммунисты. Они рассказывали слышанное от Дегтярева и призывали помочь фронту стахановской работой.

Об этих днях напряженной работы так вспоминал впоследствии старейший слесарь опытной мастерской Н. Д. Зернышкин:

«Мы учились у Василия Алексеевича настойчивому преодолению трудностей, умению не считаться со временем при выполнении важных заданий.

Помню, что при создании пистолета-пулемета Василий Алексеевич вместе с нами сутками не уходил из мастерской. При этом он неустанно напоминал сотрудникам, что образец должен быть легким, прочным, удобным.

– Для нашей Красной Армии стараемся, – говорил он,—чтобы она была самой могучей в мире...»

На пятые сутки новый магазин был отлажен. Дегтярев лично испытывал пистолет-пулемет. Испытания прошли на редкость удачно, боеспособность оружия увеличилась почти вдвое. Ночью в Москву полетела срочная депеша с рапортом об окончании работ по усовершенствованию нового пистолета-пулемета.

Важное задание было выполнено досрочно.

НАКАНУНЕ ВОЙНЫ

В том же 1940 году труженики родного завода выдвинули Василия Алексеевича Дегтярева кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР по дополнительным выборам.

Весть о великом доверии народа и о высокой чести, оказанной ему, глубоко тронула старого конструктора. Готовясь к встрече с избирателями в заводском клубе, Василий Алексеевич долго думал над предстоящим выступлением. Ему многое хотелось сказать избирателям: рассказать им о Туле, о своем безрадостном детстве, которое оборвалось в одиннадцать лет, об изнурительном двенадцатичасовом труде и нищенской жизни, из-за чего в расцвете лет погиб его отец и сотни других рабочих, об унизительном и бесправном положении мастеровых, которые не только были лишены возможности учиться, изобретать, творить, но даже не имели элементарных человеческих прав. Их в любую минуту могли вышвырнуть за ворота завода, лишить жилья и куска хлеба.

В то же время ему хотелось рассказать и о великих переменах, происшедших в Стране Советов.

Рассказать о том, как он, сын и внук потомственных рабочих-оружейников, получил возможность учиться, развивать свои способности, творить, как он, изобретатель-самоучка, благодаря неустанной заботе и помощи партии и правительства, стал крупным изобретателем.

Ему хотелось поведать избирателям о тех чувствах, которые испытал он на приеме в Кремле, о большой заботе со стороны руководителей партии и правительства. Где, в какой стране мира можно видеть такое отношение правительства к изобретателям из народа? Это возможно только в Стране Советов, в стране социализма!

Многое хотелось сказать Дегтяреву своим избирателям, долго он готовился к речи, а когда вышел на сцену, увидел сотни лиц, услышал гул аплодисментов, сердце его сжалось, на глаза навернулись слезы, и он уже не смог различить аккуратно написанные слова заранее подготовленной речи.

– Дорогие товарищи, – сказал он, вытирая слезы радости, – мне многое хотелось бы сказать вам, но я не могу и не умею... Одно скажу: меня вывели на дорогу партия, правительство и товарищ Сталин. Я служил и буду служить своему народу и государству до конца. Отдам все силы, а если потребуется, и жизнь!

Раздались громкие, продолжительные аплодисменты.

– А еще скажу вам, – продолжал Василий Алексеевич: – большое спасибо за доверие, которое постараюсь оправдать.

В дни выборов Василию Алексеевичу пришлось побывать во многих уголках избирательного округа. Он встречался с рабочими заводов и фабрик, со студентами и железнодорожниками, с красноармейцами и колхозниками.

«Разъезжая по городам и селам, – вспоминал впоследствии Дегтярев, – я хорошо рассмотрел небольшой кусочек своей огромной страны и был поражен ее стремительным развитием.

Я, конечно, знал о великом преобразовании страны, но до этих поездок, поглощенный конструкторской работой, не представлял себе огромных масштабов этих преобразований. И вот в небольших городах передо мной возникли новые, оснащенные самой современной техникой заводы, величественные дворцы культуры и рабочие клубы, светлые, просторные больницы, красивые здания детских садов, строгие здания институтов, техникумов, школ. Города оделись в сады. Исчезла грязь, на главных улицах появился асфальт. Я смотрел на все это, как зачарованный.

В деревне меня поразило обилие сельскохозяйственных машин. Всюду я видел тракторы, комбайны, автомобили. Машины, новейшие, умные машины, приводимые в движение электричеством, прочно вошли в жизнь советской деревни. В домах колхозников радио и «лампочки Ильича» стали обычным явлением.

Но еще большие перемены я увидел в людях, в колхозниках, которые водили теперь тракторы и комбайны, управляли автомашинами, работали в хатах-лабораториях, на электростанциях и в МТС. Колхозники учились на курсах, писали в газеты, выращивали двухсотпудовые урожаи.

Так преобразила нашу страну и наш народ партия, великая партия большевиков и ее вожди Ленин и Сталин».

Мысли о великих преобразованиях, о замечательных победах в городе и деревне все чаще заставляли задумываться старого конструктора об организаторе всех побед – о великой партии большевиков.

«Почему же я до сих пор не в партии?» – спрашивал он себя.

«Мне становилось неловко, – вспоминал он потом, – словно во время боя я был не на переднем крае, хотя в душе чувствовал, что это не так. Напротив, я старался работать, как большевик».

И чем чаще он думал о партии, тем больше убеждался в том, что не может быть без нее, что давно уже связан с ней работой, мыслями, душой и что теперь настало время вступить в ее ряды.

* * *

Избрание Василия Алексеевича в депутаты Верховного Совета СССР прибавило ему еще одну почетную обязанность – быть слугой народа.

К нему стали приходить избиратели со своими нуждами, думами, мечтами. Они знали Василия Алексеевича как человека чуткого и отзывчивого, верили, что он внимательно выслушает их, поможет советом и делом. К нему шли избиратели и с личными и с общественными делами: одни оросили помочь отремонтировать дом, другие – оказать помощь в озеленении города, третьи – построить лодочную станцию.

Василий Алексеевич, несмотря на занятость основной работой, находил время для общественных дел и личных просьб избирателей. Эта работа пришлась ему по сердцу, он занимался ею с увлечением, заботясь о том, чтобы каждое дело было доведено до конца.

Вот как вспоминает об этом его секретарь по депутатским делам М. А. Кошанов:

«Трудно передать, какой большой любовью и непререкаемым авторитетом пользовался у своих избирателей Василий Алексеевич Дегтярев. Почти каждый день на его имя приходили десятки писем, в которых трудящиеся благодарили своего депутата за чуткость, внимание и заботу.

Ни одно из писем избирателей Василий Алексеевич не оставлял без ответа. Посетителей принимал, как дорогих гостей. Сначала расспросит,– как живет человек, где и как работает. Потом внимательно выслушает жалобу, успокоит посетителя, а иногда тут же позвонит куда нужно по телефону.

Василий Алексеевич, как депутат, неустанно заботился о благоустройстве своего города, благодаря его усилиям в городе дополнительно построено несколько жилых домов для рабочих, налажено автобусное сообщение, сооружен новый мост через Клязьму, проведено большое озеленение...»

Депутатская и общественная работа еще больше сблизила Василия Алексеевича с партией. Он, наконец, решился подать заявление о вступлении в ее ряды. В том же 1940 году он был принят в кандидаты ВКП(б).

В марте 1941 года постановлением Совета Народных Комиссаров СССР Василию Алексеевичу Дегтяреву за изобретение образцов стрелкового оружия была присуждена Сталинская премия первой степени.

Столь высокая оценка его трудов приумножила силы конструктора, который с еще большей энергией отдался творческой работе.

Чувствуя приближение войны, он держал свой коллектив в мобилизационной готовности. Несмотря на возраст (ему было уже за шестьдесят), Василий Алексеевич показывал молодежи пример трудолюбия, дисциплинированности, самоотверженного служения Родине.

Но в свободные часы Василий Алексеевич любил отдохнуть.

В этот год выдалась хорошая ранняя весна. Снег сошел быстро, и Василий Алексеевич часами трудился у себя в саду. Вместе с младшим сыном Виктором он наполнял жирной землей маленькие продолговатые ящики и сажал семена для рассады. На листе бумаги, прикрепленном к стене, Василий Алексеевич аккуратно и методично записывал названия цветов и сроки их посадки.

Едва просохла земля в саду, он стал поправлять заступом дорожки и посыпать их желтым песком. С любовью укладывал он кирпичи вокруг клумб и аккуратно высаживал нежную рассаду. За этой работой его можно было видеть и ранним утром, до ухода на завод, и поздно вечером.

Вера Васильевна бывало скажет:

– Ты бы прилег отдохнуть.

А он только улыбнется:

– Я разве не отдыхаю? Возиться с цветами на свежем воздухе – для меня самый лучший отдых.

В июне сад Дегтярева расцвел пышным цветником. По воскресеньям, если случалась хорошая погода, Василий Алексеевич по утрам пил чай в саду. Так было и в это незабываемое воскресенье. Выпив чаю, просмотрев газеты, Василий Алексеевич закурил и стал подумывать о том, что хорошо бы под вечер вместе с сыновьями собраться на рыбалку к знакомому бакенщику... Вдруг в сад вбежала побледневшая Вера Васильевна; она хотела что-то крикнуть, но силы ей изменили и, взмахнув полотенцем, она опустилась на стул. Ее сухие, бескровные губы чуть слышно прошептали:

– Война!

Василий Алексеевич побледнел, лицо его сделалось хмурым, озабоченным.

Он быстрыми шагами пошел из сада.

– Вася, куда же ты, куда? – плача, спросила жена.

– На завод, я должен быть там!..

В КОНСТРУКТОРСКОМ БЮРО

Гитлеровцы рассчитывали, что внезапность нападения вызовет растерянность и замешательство в наших рядах, но они просчитались. В эти дни советский народ проявил великое мужество, самообладание, твердую и непоколебимую уверенность в своих силах. Дегтярев был свидетелем того, как тысячи советских людей добровольцами уходили на фронт, как на смену мужьям, оставившим завод, в цехи приходили их жены и становились к станкам.

На лицах людей Дегтярев читал решимость бороться до конца. Вместо паники и страха в них была спокойная уверенность и высокое сознание своего долга перед Родиной.

Сам Дегтярев в эти дни был охвачен тем же высоким чувством и стремлением – все силы, все свои способности и знания вложить в общее дело борьбы с врагом.

Сводки Совинформбюро день ото дня становились грознее: захвачена почти вся Литва и большая часть Латвии, ожесточенные бои идут на землях Белоруссии и Западной Украины. Самолеты врага бомбили Мурманск, Смоленск, Киев, Севастополь... Но люди в цехах работали день и ночь, и мужество их закалялось и крепло в труде.

В эти дни внимательно, как и все, вчитываясь в сводки Совинформбюро, Дегтярев все более убеждался в том, что главную опасность для нас представляют танки врага. И старался придумать оружие против них. Танки нельзя разбить из пулеметов и винтовок, а противотанковых пушек у нас недоставало. Чтобы наладить их массовое производство, требовалось время... Значит, нужно было придумать другое, эффективное противотанковое оружие, производство которого можно было бы организовать быстро и без больших затрат.

Ему вспомнились малокалиберные пушки, крупнокалиберный пулемет. Все это было громоздко, тяжело, сложно. «Надо придумать оружие для рядового бойца, – размышлял Дегтярев, – это оружие должно быть легким, маневренным, безотказным в стрельбе и грозным для врага. Таким оружием может быть только противотанковое ружье... Да, тут нескольких суждений быть не может, – твердо решил он. – Мы должны создать противотанковое ружье, но такое, которое пробивало бы броню любого фашистского танка. Это ружье будет нашим вкладом в общее дело борьбы!..»

Предвидение Дегтярева и на этот раз оказалось правильным. Не прошло и двух дней, как конструкторское бюро получило срочное задание правительства немедленно заняться разработкой противотанкового ружья.

Задача быстрого создания противотанковых ружей была одной из самых важных задач момента.

Решить ее партия и правительство поручили Дегтяреву.

Над созданием противотанкового ружья думали коллективно. Для разработки его была создана бригада проектировщиков, в которую вошли инженеры Крекин и Дементьев и молодые конструкторы Гаранин и сын Дегтярева Владимир. Из музея были извлечены ружья и пулеметы различных систем, разложены на столах трофейные противотанковые ружья. Все это тщательно изучалось. Конструкторы должны были создать ружье огромной боевой силы и предельно малого веса. В то же время им предстояло найти наипростейшее устройство механизма. Казалось, что совместить три требования в одной системе немыслимо, но Дегтярев упорно настаивал именно на этом.

После обмена мнениями составили план проектирования, и все члены бригады включились в работу.

Так как противотанковое ружье следовало сделать в невиданно короткие сроки и нужно было экономить каждую минуту, Василий Алексеевич предложил перейти всем сотрудникам бюро на казарменное положение. В большой комнате отгородили темную часть и там устроили общежитие. Но туда приходили лишь спать и то на очень короткое время. У Василия Алексеевича была походная кровать за ширмочкой в кабинете, но когда он спал, никто не знал. И днем и ночью его можно было видеть в бюро.

Однажды в полночь Василий Алексеевич заглянул к конструкторам и заметил, что те рассматривают трофейное противотанковое ружье:

– Недостатки изучаем, Василий Алексеевич.

– Этого добра в нем много, а хорошего – один ствол.

– Почему он хороший?

– Потому, что длинный, – пошутил Василий Алексеевич. – Заметьте, ствол у противотанкового ружья должен быть обязательно длинным, – это будет способствовать увеличению начальной скорости пули, а следовательно, и ее пробивной силе.

– А как вы оцениваете остальные части этого ружья?

Василий Алексеевич подошел к столу, где лежало ружье, и попросил его повернуть.

Двое конструкторов приподняли ружье и повернули его.

– Видите, какая тяжесть, – сказал Василий Алексеевич, – на гладком столе и то не повернешь, а как же с ним в окопе, когда танк на тебя летит. Главная тяжесть тут от салазок, по которым скользит ствол. Если их убрать, ружье станет вдвое легче.

– Так как же их убрать? Тогда ружье работать не будет.

– Вот об этом и следует подумать. Такие задачи в один прием не решаются. Эти проклятые салазки мне уже которую ночь покоя не дают. Ну, да ничего, одолеем. Думайте, товарищи, думайте. И если придумаете что хорошее, приходите ко мне. Желаю вам успеха!

Вернувшись к себе, Василий Алексеевич продолжал обдумывать конструкцию будущего ружья.

«В этой системе будет сильное давление пороховых газов, сильная отдача. Нужно попробовать подвижной ствол, – размышлял он, прогуливаясь по кабинету, – но салазки никоим образом не годятся. Что угодно, но только не салазки: как их ни облегчай, ружье получится тяжелым, а следовательно, никуда не годным».

Присев к столу, он нарисовал длинный ствол и стал придумывать для него основу вместо салазок. У казенной части нарисовал ложу, а у дульной части сошки – легкий упор.

«Так... так... так, – постукивал он карандашиком. – Сошки, пожалуй, хорошо, а ложа – это почти салазки, опять лишняя тяжесть. Ложу долой».

Он перечеркнул набросок и стал рисовать сначала.

– Как же без ложи? – размышлял он вслух. – Ведь не в кулаке же ствол держать... Да, но и ложа не выход... Тут надо что-то другое...

Послышался легкий стук в дверь, и в кабинет вошла буфетчица.

– Василий Алексеевич, выпейте чайку, время-то два часа...

– Неужели? – удивился Дегтярев. – Ну, да это ничего, я теперь здесь ночую, еще успею вздремнуть.

Василий Алексеевич пил чай маленькими глотками, посматривая на массивный подстаканник.

Вдруг он вынул стакан и вновь опустил его в подстаканник. Стакан вошел, мягко скользя. Дегтярев еще раз проделал то же самое и улыбнулся:

«Странно! Как будто я этого раньше не замечал. Стакан входит в подстаканник, словно в трубу... А что, если и ствол спрятать в трубу? А чтобы не чувствовалось толчка, вставить туда амортизатор (пружину). Ствол, хорошо смазанный, будет скользить в трубе, и никаких салазок не нужно!»

Он поднялся и стал ходить по кабинету.

«Хорошо! Право, хорошо, ружье станет легче... А это главное! Скольжения достигнуть удастся! Ствол будет двигаться в трубе, как поршень в цилиндре».

Василий Алексеевич подошел к телефону и позвонил конструкторам.

– Ну как, товарищи, не спите? А я, кажется, придумал то, что нужно, сейчас иду к вам посоветоваться.

Уже утро красноватым светом озарило окно, а конструкторы все еще обсуждали предложение Василия Алексеевича. Было исчерчено много бумаги, но ни один из набросков не был окончательно одобрен.

Спор продолжался, когда вдруг Василий Алексеевич сказал:

– Подождите-ка, товарищи. А что, если ствол не прятать в трубу, а сделать под стволом небольшой стержень и его вместе с амортизатором поместить в трубу: это улучшит конструкцию, труба заменит собой часть ложи. Позвольте-ка карандашик.

Ему положили бумагу, и Василий Алексеевич прерывистыми линиями изобразил схему приспособления.

Конструкторы склонились над рисунком.

– Вот здесь, на конце трубы, можно сделать маленький приклад, – пояснял Василий Алексеевич, – а вот здесь, у спускового крючка, – пистолетную ручку. Ну, что молчите?

– Здорово получится, Василий Алексеевич!

– Хорошо будет, уж теперь видно!

– Ну, если так, ложитесь-ка часика на два вздремнуть, а потом, со свежей головой, за работу.

– Сейчас разрешите, Василий Алексеевич, ведь спешно надо.

– Знаю, что спешно. Но бывает, что поспешишь– людей насмешишь. Помните пословицу: «Утро вечера мудренее»? Ну, так вот, ложитесь, а через два часа я вас подниму. Спокойной ночи!..– И он, не оглядываясь, пошел к себе.

Когда Василий Алексеевич вернулся в бюро, там уже царило оживление. Конструкторы общими усилиями, пока еще в карандаше, разрабатывали схему нового оружия. Василий Алексеевич весь день оставался с ними.

Сотрудники конструкторского бюро в эти дни не знали ни отдыха, ни сна. Вслед за схемой началось составление расчетов и разработка чертежей. Василий Алексеевич торопил, настаивал на том, чтобы чертежи отдельных узлов сразу же спускались в мастерскую и по ним бы спешно изготовлялись части будущего ружья.

И вот опытная мастерская получила заказ-молнию на изготовление опытного образца противотанкового ружья. В мастерской не хватало людей: многие мастера ушли на фронт. Каждое утро сводки Совинформбюро болью отдавались в сердце. Враг рвался к столице. По ночам над заводом кружили вражеские пикировщики. Южные заводы стрелкового вооружения по длинным дорогам тянулись на Урал.

Завод, где работал Дегтярев, в эти грозные дни снабжал армию стрелковым вооружением.

Люди неделями не выходили из цехов.

В конструкторском бюро, так же как и в цехах, все работники трудились самоотверженно, не считаясь со временем. Многие конструкторы, инженеры, чертежники стали к станкам, чтоб заменить ушедших на фронт. Детали тут же испытывали и собирали.

Не прошло и месяца, как ружье совершенно оригинальной конструкции было готово. Его доставили на испытательную станцию и произвели пристрелку.

В ружье оказалось еще много мелких недоделок, но по заводу пролетел слух, что ружье, изобретенное Дегтяревым, пробивает мощную броню. Это была победа!

При дальнейших испытаниях ружья выяснились неполадки с запиранием. Едва справились с ними, увидели новый дефект: при частой стрельбе после выстрела застревали гильзы. Из-за этого совершенно готовое ружье нельзя было пустить в производство. После долгих раздумий Дегтяреву пришла мысль надеть на ствол ружья массивную муфту. Простое, на первый взгляд, усовершенствование избавило ружье Дегтярева от существенного недостатка.

Когда все замеченные при заводских испытаниях недоделки были устранены, дегтяревское ружье сравнили с трофейным.

– Да ведь это ж, как день и ночь, – восхищенно сказал Гаранин.

Действительно, ружье Дегтярева было совершенно оригинальной и до удивления простой конструкции.

– Хорошо бы взвесить их, – сказал Василий Алексеевич,

– Уж взвешивали: ваше как раз вдвое легче.

– И вдвое лучше, – добавил кто-то из конструкторов:– бьет метко и хлестко.

– Товарищи, прошу вас еще раз внимательно осмотреть образец и высказать свои пожелания, – сказал Дегтярев. – Через час-полтора я выезжаю в Москву. Наше ружье будут рассматривать в Кремле, в Государственном Комитете Обороны.