Текст книги "Невидимый"

Автор книги: Герберт Уэллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

VIII
На пути

Восьмая глава чрезвычайно коротка и повѣствуетъ о томъ, какъ мѣстный любитель-натуралистъ Гиббинсъ тихонько дремалъ себѣ, лежа на широкой открытой дюнѣ и воображая, что вокругъ, по крайней мѣрѣ, за версту нѣтъ ни души, какъ вдругъ услышалъ совсѣмъ рядомъ, какъ будто кто-то чихалъ и кашлялъ, и бѣшено ругался про себя. Онъ оглянулся, но не увидѣлъ ни кого. Тѣмъ не менѣе голосъ звучалъ явственно и продолжалъ ругаться, съ разнообразіемъ и широтою, свойственными ругани образованныхъ людей, возвысился до крайняго продѣла, потомъ началъ затихать и замеръ въ отдаленіи, направляясь какъ будто въ Абердинъ. Донеслось еще одно отчаянное чиханіе, и все смолкло. Гиббинсъ нечего не зналъ объ утреннихъ событіяхъ, но феноменъ, по своему поразительному и тревожному характеру, нарушилъ его философское спокойствіе; онъ поспѣшно всталъ, сошелъ съ крутого холма и изо всѣхъ силъ заторопился въ деревню.

IX
Мистеръ Томасъ Марвель

Предстаньте себѣ мистера Томаса Марвеля: это былъ человѣкъ съ толстымъ, дряблымъ лицомъ, цилиндрически выдающимся впередъ носомъ, влажнымъ, огромнымъ, подвижнымъ ртомъ и щетинистою бородою самаго страшнаго вида. Фигура его имѣла наклонность къ полнотѣ, и короткіе члены дѣлали эту наклонность еще болѣе замѣтной. На немъ была опушенная мѣхомъ шелковая шляпа, а частая замѣна недостающихъ пуговицъ бичевками и башмачными шнурками, въ самыхъ критическихъ пунктахъ его туалета, обнаруживала закоренѣлаго холостяка.

Мистеръ Томасъ Марвель сидѣлъ, опустивъ ноги въ канаву, у дороги черезъ дюны въ Абердинъ, мили за полторы отъ Айпинга. На ногахъ у него, кромѣ носковъ неправильной шкурной работы, не было ничего и большіе пальцы ихъ, широкіе съ на заостренными концами, напоминали уши насторожившейся собаки. Не спѣша, – онъ все дѣлалъ не спѣша, собирался онъ примѣрить пару сапогъ. Уже давно не попадалось ему такихъ крѣпкихъ сапогъ, но они были велики, между тѣмъ какъ прежніе въ сухую погоду были какъ разъ въ пору, но для сырой – подошвы ихъ оказывались слишкомъ тонкими. Мистеръ Томасъ Марвель терпѣть не могъ просторныхъ сапогъ, но онъ терпѣть не могъ также и сырости. Онъ никогда до сихъ поръ не обдумывалъ основательно, что изъ этого было хуже, и теперь день выдался прекрасный, и дѣлать ему было больше нечего. И вотъ, составивъ изъ четырехъ сапогъ изящную группу на газонѣ, онъ сѣлъ и началъ на нихъ смотрѣть. Но среди злаковъ и молодого лопушника обѣ пары вдругъ показались ему удивительно безобразными. Раздавшійся позади его голосъ нисколько не удивилъ его.

– Какъ ни какъ, а сапоги! – сказалъ голосъ.

– Благотворительскіе сапоги, – замѣтилъ мистеръ Томасъ Марвель, нагнувъ голову на бокъ и косясь на нихъ непріязненно, и которая самая дрянная пара въ цѣломъ свѣтѣ, ей Богу, ужъ и сказать не могу,

– Гмъ… – промычалъ голосъ.

– Нашивалъ и похуже, случалось и безъ всякихъ обходиться, но этакихъ чортовыхъ уродовъ, съ позволенія сказать, никогда не видалъ! Ужъ съ какихъ поръ стараюсь сапогами раздобыться: очень мнѣ эти-то опротивѣли. Крѣпкіе, оно точно; но вѣдь, коли ты всегда на ногахъ, сапоги для тебя первое дѣло. И вотъ, вѣришь ли, нѣтъ ли, во всей округѣ ни шиша, только вотъ эти одни. А погляди-ка на нихъ! Вообще тутъ насчетъ сапогъ, можно сказать, раздолье! Только мнѣ не везетъ, – шабашъ! Можетъ, лѣтъ десять забираю сапоги въ этой сторонѣ, и вотъ, наконецъ, того… какъ они со мной поступаютъ!

– Сторона поганая, – сказалъ голосъ, – и народъ свинскій.

– Это точно, – согласился сэръ Томасъ Марвель. Господи Іисусе! Ну, и сапоги! Просто изъ рукъ вонъ!

Онъ обернулъ голову черезъ плечо направо, чтобы взглянуть для сравненія на сапоги своего собесѣдника, но на томъ мѣстѣ, гдѣ должны были быть эти сапоги, не было ни ногъ, ни сапогъ, обернулъ голову черезъ плечо налѣво, но и тамъ не было ни того, ни другого. Заря глубокаго удивленія занялась въ его мозгу.

– Да гдѣ жъ это ты? – проговорилъ онъ черезъ плечо, становясь на четвереньки.

Передъ нимъ разстилалась огромная пустота дюнъ, по которымъ разгуливалъ вѣтеръ, а вдали чуть зеленѣли макушками кустики дрока.

– Неужто я пьянъ? – сказалъ про себя мистеръ Марвель. Или по мнѣ почудилось? Или я говорилъ самъ съ собой? Какого чорта!

– Не пугайся, – сказалъ голосъ.

– Пожалуйста, безъ фокусовъ, – сказалъ Томасъ Марвель. быстро вскакивая на ноги. Гдѣ ты тамъ? «Не пугайся», – каковъ!

– Не пугайся, – повторялъ голосъ.

– Самъ сейчасъ испугаешься, дуракъ. Гдѣ ты? Вотъ погоди, дай только наѣду тебя, такъ…

– Ужъ не въ землю ли ты зарытъ? – спросилъ митръ Томясь Марвелъ черезъ минуту.

Отвѣта не послѣдовало. Мистеръ Томасъ Марвелъ стоялъ неподвижно, босой и изумленный, почти сбросивъ куртку.

– Пиивитъ! – крикнула вдали пиголица.

– Какой еще тамъ «пиивитъ», – отозвался мистеръ Томасъ Марвель. Совсемъ не кстати дурачишься.

На востокъ, на западъ, на сѣверъ и югъ разстилались пустынныя дюны; дорога, со своими неглубокими канавами и бѣлыми столбами, пустая и гладкая, бѣжала съ юга на сѣверъ; въ небѣ, кромѣ, пиголицы, было также пусто.

– Съ нами крестная сила! – сказалъ Томасъ Марвель, снова надѣвая на плечи куртку. – Все это водка! Могъ бы догадаться.

– Вовсе не водка, – сказалъ голосъ. Пожалуйста, не трусь.

– Охъ! – вырвалось у мистера Томаса Марвеля, и лицо его побѣлѣло подъ угрями.

– Водка, – беззвучно повторили его губы.

Широко выпучивъ глаза онъ медленно оборачивался кругомъ.

– Готовъ поклясться, что слышалъ чей то голосъ, – прошепталъ онъ.

– Конечно, слышалъ.

– Опять!

И мистеръ Марвель, зажмуривъ глаза, трагическимъ жестомъ схватился за голову. Его вдругъ схватили за шиворотъ и крѣпко встряхнули, отчего мысли его спутались еще больше.

– Не дурачься! – сказалъ голосъ.

– Спятилъ! – проговорилъ мистеръ Марвелъ. Въ башкѣ у меня не ладно. Что станешь дѣлать? Все проклятыя сапоги меня доѣхали!.. Спятилъ… Или пьянъ!

– Ни того, ни другого, – сказалъ голосъ. Слушай…

– Рехнулся! – сказалъ мистеръ Марвель.

– Да погоди же ты, – произнесъ голосъ убѣдительно, почти дрожа отъ усилія сдерживаться.

– Ну? – сказалъ мистеръ Томясь Марвелъ съ страннымъ ощущеніемъ; какъ будто кто-то толкнулъ его въ грудь пальцемъ.

– По-твоему, я просто одно воображеніе, – воображеніе и больше ничего?

– А то что жъ еще? – спросилъ мистеръ Томасъ Марвелъ, потирая затылокъ.

– Отлично, – отвѣчалъ голосъ тономъ облегченія. Въ такомъ случаѣ я буду бросать въ тебя камнями, пока ты не убѣдишься въ противномъ.

– Да гдѣ же ты?

Голосъ не отвѣчалъ. Свистнулъ, какъ будто брошенный изъ воздуха, камень и пролетѣлъ мимо самаго плеча мистера Марвеля. Мистер Марвель, обернувшись увидѣлъ другой камень, который быстро поднялся на воздухъ, очертилъ фигуру и съ почти неуловимой быстротой брякнулся, ему в ноги. Удивленіе его было такъ такъ велико, что онъ даже не отскочилъ.

Камень свистнулъ и, ударивъ рикошетомъ на голые пальцы, упалъ въ канаву. Мистеръ Томасъ Марвель привскочилъ на цѣлый футъ и заревѣлъ во все гордо. Потомъ онъ бросился бѣжать, запнулся о невидимое препятствіе и, перекувырнувшись, очутился къ сидячемъ положеніи.

– Ну, что же? – сказалъ голосъ, и третій камень поднялся кверху и повисъ въ воздухѣ надъ головою бродяги. Я все еще воображеніе?

Мистеръ Марвель вмѣсто отвѣта всталъ было на ноги, но его сейчасъ повалили опять.

Съ минуту онъ пролежалъ неподвижно.

– Если ты еще будешь упрямиться, – сказалъ голосъ, – я брошу камнемъ тебѣ въ голову.

– Штука хоть куда! – сказалъ мистеръ Томасъ Марвель, принимая сидячее положеніе.

Онъ взялся рукою за свою раненную ногу и не сводилъ глазъ съ третьяго камня.

– Не понимаю. Камни летаютъ сами собою. Камни разговариваютъ. Воротись на землю! Пропади! Я сдаюсь.

Третій камень упалъ.

– Это очень просто, – сказалъ голосъ:– я невидимъ.

– Ты скажи что-нибудь новенькое, – сказалъ мистеръ Марвель, отъ боли едва переводя духъ. Гдѣ ты прячешься, кокъ ты это дѣлаешь вотъ чего я не знаю. Отказываюсь.

– Да больше ничего и нѣтъ, – сказалъ голосъ. Я невидимъ, пойми ты это.

– Да это-то всякій видитъ. Нечего такъ изъ за-этого хорохориться, сударь мой. Ну, выкладывай, что ли. Какъ ты прячешься-то?

– Я невидимъ. Въ этомъ-то вся и штука. И вотъ что мнѣ надо объяснить тебѣ.

– Да гдѣ же? – прервать мистеръ Марвель.

– Здѣсь, противъ тебя, футовъ за шесть.

– Ишь, болтаетъ зря! Я вѣдь не ослѣпъ, слава Богу. Говори ужъ за разъ, что просто ты – какъ есть, одинъ воздухъ. Я вѣдь не какой-нибудь невѣжда-бродяга.

– Да. Я одинъ воздухъ. Ты смотришь сквозь меня.

– Какъ? Да неужто жъ въ тебѣ такъ и нѣтъ совсѣмъ никакого матеріала? Vox et… какъ бишь это?.. разговоръ одинъ. Такъ что ли?

– Я обыкновенное человѣческое существо, плотное, нуждающееся въ пищѣ и питьѣ, нуждающееся и въ одеждѣ. Только я невидимъ. Понимаешь? Невидимъ. Очень просто, невидимъ.

– Неужели и взаправду?

– Взаправду,

– Ну-ка, дай мнѣ руку, – сказалъ мистеръ Марвель, – коли ты есть и въ самомъ дѣлѣ. Все не такъ будетъ чудно.

– Батюшки! – вскрикнулъ онъ. Какъ ты меня напугалъ! Ну, можно ли такъ хватать?

Свободными пальцами онъ ощупалъ руку, схватившую его за кисть; пальцы его робко двинулись по этой рукѣ вверхъ, потыкали мускулистую грудъ и изслѣдовали бородатое лицо. Собственное лицо Марвеля было сплошнымъ недоумѣніемъ.

– Ума не приложу! – сказалъ онъ. Да это даже почище пѣтушинаго боя! Очень любопытно! Вонъ я вижу прямо сквозь тебя зайца, этакъ, примѣрно, за версту! И ничего-то изъ тебя не видно, ну, ни синь-пороха, кромѣ…

Онъ внимательно всматривался въ пустое, повидимому, пространство.

– Ты ѣлъ хлѣбъ съ сыромъ? – спросилъ онъ, не выпуская невидимой руки.

– Вѣрно. Они еще не успѣли усвоиться организмомъ.

– А-а, – сказалъ мистеръ Марвель. Все-таки оно жутко маленько,

– Конечно, все это вовсе не такъ чудесно, какъ тебѣ кажется.

– При моихъ скромныхъ требованіяхъ достаточно, – сказалъ мистеръ Томасъ Марвель. Какъ это ты устраиваешь, скажи на милость? Какимъ это манеромъ, чортъ возьми?

– Слишкомъ долго разсказывать. Да вдобавокъ…

– Право, никакъ въ толкъ не возьму, – продолжалъ мистеръ Марвель.

– Что мнѣ нужно сказать тебѣ теперь, такъ это слѣдующее: я нуждаюсь въ помощи… Вотъ до чего дошло! Я вдругъ наткнулся на тебя. Бродилъ, почти обезумѣвъ отъ злобы, голый и безпомощный. Могъ бы убить кого-нибудь… И увидѣлъ тебя…

– Господи Іисусе! – сказалъ мистеръ Марвель.

– Я вышелъ на тебя сзади, сначала колебался и продолжалъ идти своей дорогой.

Лицо мистера Марвеля было краснорѣчиво.

– Потомъ остановился. «Вотъ», подумалъ, «такой же отверженный, какъ я. Какъ разъ подходящій человѣкъ.» Повернулъ назадъ и пришелъ къ тебѣ. И…

– Господи Іисусе! – повторилъ мистеръ Марвель. Просто, голова идетъ кругомъ. Позволь спросить, что жъ это такое? Какой же тебѣ понадобилось помощи? Невидимый, ишь ты!

– Мнѣ нужно, чтобы ты помогъ мнѣ добытъ платье и пристанище и еще разныя другія вещи. Я не могу дольше бросать ихъ. Если же не поможешь, – н-ну!.. Но ты поможешь, долженъ помочь.

– Погоди-ка, – сказалъ мистеръ Марвелъ. Просто извелъ ты меня совсѣмъ. Дай передохнуть. Отпусти. Дай прійти въ себя. И ты почти сломалъ мнѣ палецъ на ногѣ. Все это такъ нелѣпо: пустыя дюны, пустое небо, на много миль кругомъ ничего, кромѣ лона природы, и вдругъ голосъ… Голосъ съ неба! И камни. И кулакъ… Господа Іисусе Христе.

– Оправься, – сказалъ голосъ, – соберись съ духомъ, потому что, какъ ни какъ, а тебѣ придется таки взять на себя дѣло, которое я тебѣ назначилъ.

Мистеръ Марвель надулъ щеки и глаза его покруглѣли.

– Я выбралъ тебя, – сказалъ голосъ. Кромѣ нѣсколькихъ дураковъ тамъ, въ деревнѣ, тебѣ одному извѣстно, что существуетъ такое явленіе, какъ невидимый человѣкъ. Ты долженъ быть моимъ помощникомъ. Помоги мнѣ, и я сдѣлаю для тебя великія вещи. Невидимый человѣкъ – человѣкъ очень сильный.

Онъ остановился, чтобы чихнуть.

– Но если ты меня выдашь, – продолжалъ онъ, – если не исполнишь моихъ приказаній…

Онъ замолкъ и крѣпко ударилъ мистера Марвеля по плечу. Мистеръ Марвель при его прикосновеніи вздрогнулъ отъ ужаса.

– Да я вовсе не собираюсь тебя выдавать! – сказалъ мистеръ Марвель, осторожно пятятсь въ противоположномъ отъ пальцевъ направленіи. Выкинь ты это изъ головы, сдѣлай милость. Одного хочу – помочь тебѣ. Ты скажи только, что мнѣ дѣлать-то? Господи Іисусе! все что прикажешь, все сдѣлаю даже съ превеликимъ удовольствіемъ.

X
Мистеръ Маравель въ Айпингѣ

Когда затихла первая буря паники, Айпингъ началъ разсуждать. (Вдругъ поднялъ голову скептицизмъ, – скептицизмъ довольно робкій, вовсе не увѣренный въ своей основательности, но, тѣмъ не менѣе, скептицизмъ. Не вѣрить въ Невидимаго было гораздо легче, а тѣхъ, кто видѣлъ, какъ онъ разсѣялся въ воздухѣ, или чувствовалъ силу его руки, можно было сосчитать по пальцамъ. Изъ числа этихъ свидѣтелей, къ тому же, вскорѣ оказались выбывшими мастеръ Уоджерсъ который заперся на всѣ замки и запоры и сидѣлъ дома, какъ въ неприступной крѣпости, и Джафферсъ, лежавшій безъ памяти въ пріемной «Повозки и лошадей». Великія и необычныя идеи, превышающія опытъ, часто имѣютъ на людей менѣе вліянія, чѣмъ болѣе мелкія, но существенныя соображенія. Айпингъ пестрѣлъ флагами и обитатели его были разряжены по праздничному. О Духовомъ днѣ мечтали за мѣсяцъ и болѣе. Часамъ къ двумъ даже тѣ, кто вѣрилъ въ Невидимаго, начали осторожно приниматься за свои маленькія увеселенія, утѣшая себя мыслью, что онъ ушелъ окончательно, а для скептиковъ онъ успѣлъ обратиться въ шутку. Все народонаселеніе, однако, – какъ вѣрующіе, такъ и невѣрующіе, – обнаруживало весь этотъ день удивительную общительность. На Гейсманскомъ лугу красовалась палатка, гдѣ мистрессъ Бойтингъ и другія дамы приготовляли чай, между тѣмъ какъ снаружи дѣти изъ воскресной школы бѣгали взапуски и играли и въ разныя игры, подъ шумнымъ предводительствомъ священника, миссъ Коссъ и миссъ Сакботъ. Конечно, въ воздухѣ чувствовалось еще что-то тревожное, но почти всѣмъ хватало благоразумія скрывать испытываемый ими фантастическій трепетъ. На деревенскомъ лугу натянутая покато веревка, по которой можно было стремглавъ слетать на мѣшокъ внизу, держась за двигавшуюся на блокѣ ручку, пользовалась большимъ расположеніемъ юношества, равно какъ и качели и тиръ. Было тутъ и гулянье и паровой органъ, привязанный къ не большому катальному креслу и распространявшій въ воздухѣ острый запахъ масла и не менѣе пронзительную музыку. Члены клуба, побывавшіе утромъ въ церкви, щеголяли теперь роскошными розовыми съ зеленымъ значками, и нѣкоторые болѣе предпріимчивые даже шляпы украсили яркими бантами. Старый Флетчеръ, имѣвшій весьма суровыя понятія о соблюденіи праздника, виднѣлся сквозь жасмины своего окна или въ отворенную дверь (кому какъ угодно было смотрѣть) и, осторожно стоя на доскѣ, прилаженной на двухъ стульяхъ, бѣлилъ потолокъ своей передней комнаты.

Часовъ около четырехъ въ деревню вошелъ со стороны дюнъ какой-то незнакомецъ. Это былъ маленькій, толстый человѣчекъ въ необыкновенно истрепанной шляпѣ, повидимому, сильно запыхавшійся. Щеки его то отвисали, то крѣпко надувались. Покрытое пятнами лицо имѣло выраженіе боязливое, а двигался онъ какъ бы съ какой-то насильственной торопливостью. Онъ завернулъ за уголь, около церкви и направился къ «Повозкѣ и лошадямъ». Между прочимъ и старый Флетчеръ помнитъ, что видѣлъ его, старый джентльменъ былъ даже такъ пораженъ его очевиднымъ волненіемъ, что совсѣмъ и не замѣтилъ, какъ струя разведенной известки сбѣжала по кисти прямо ему въ рукамъ,

Незнакомецъ этотъ, какъ показалось обладателю тира, говорилъ самъ съ собой, то же самое замѣчено было и мистеромъ Гокстеромъ. Онъ остановился у подножія лѣстницы въ «Повозку и лошади» и, судя по словамъ мистера Гокстера, какъ будто выдержалъ сильную внутреннюю борьбу, прежде чѣмъ рѣшился войти въ домъ. Наконецъ, онъ поднялся на крыльцо, и мистеръ Гокстеръ видѣлъ, какъ онъ повернулъ налѣво и отворилъ дверь пріемной. До мистера Гокстера донеслись голоса и изъ пріемной и изъ буфета, сообщавшіе незнакомцу объ его ошибкѣ.

– Это частное помѣщеніе! – объяснилъ ему Галль, и незнакомецъ, неловко затворивъ дверь, пошелъ въ буфетъ.

Черезъ нѣсколько минуть онъ появился снова, вытирая губы обратной стороною руки, съ видомъ спокойнаго удовольствія, показавшагося Гокстеру напускнымъ. Съ минуту простоялъ онъ, оглядываясь по сторонамъ, потомъ Гокстеръ видѣлъ, что онъ какъ-то странно, какъ бы украдкой, пробирается къ воротамъ двора, на который выходили окна гостиной. Послѣ минутнаго колебанія онъ прислонился къ одному изъ столбовъ у воротъ, вынулъ короткую трубку и стиль набивать ее. Пальцы его дрожали. Онъ неловко зажегъ ее и, скрестивъ руки, сталъ курить въ лѣнивой позѣ, совершенно не согласовавшейся съ зоркими взглядами, которые онъ бросалъ по временамъ внутрь двора.

Все это мистеръ Гокстеръ видѣлъ, изъ-за жестянокъ въ окнѣ табачной лавочки, и странность поведенія незнакомца побудила его остаться на своемъ посту.

Въ скоромъ времени незнакомецъ вдругъ выпрямился и положилъ трубку въ карманъ. Затѣмъ онъ исчезъ во дворѣ. Тутъ мистеръ Гокстеръ, думая, что сталъ свидѣтелемъ какого-нибудь мелкаго воровства, выскочилъ изъ-за прилавка и бросился на улицу, чтобы задержать вора. Въ ту же минуту появился вновь и мистеръ Марвель, въ сбившейся на бокъ шляпѣ, съ большимъ узломъ, завязаннымъ въ синюю скатерть, въ одной рукѣ и тремя связанными вмѣстѣ книгами въ другой. Какъ оказалось впослѣдствіи, связаны онѣ были помочами священника. Едва завидѣвъ Гокстера, онъ какъ-то странно охнулъ и, круто повернувъ налѣво, опрометью пустился бѣжать.

– Держи, держи его! – крикнулъ Гокстеръ и бросился за нимъ.

Слѣдующія ощущенія мистера Гокстера были кратки, но сильны. Онъ видѣлъ незнакомца прямо передъ собою; видѣлъ, какъ тотъ быстро обогнулъ уголъ церкви по дорогѣ къ дюнамъ; видѣлъ деревенскія флаги и празднества по ту сторону улицы и обратившіяся къ нему два-три лица. «Держи вора!» заоралъ онъ снова и молодецки бросился впередъ. Но не успѣлъ онъ сдѣлать и десяти шатокъ, какъ что-то схватило его за ногу самымъ таинственнымъ образомъ, и онъ оказался уже не бѣгущимъ, а летящимъ по воздуху съ неимовѣрной быстротой. Земля внезапно предстала ему въ самомъ близкомъ разстояніи отъ его головы. Весь міръ какъ будто разсыпался цѣлымъ вихремъ несмѣтныхъ искръ, и «дальнѣйшія событія перестали его интересовать».

XI
Въ гостиницѣ

Однако, чтобы ясно понять, что произошло въ гостиницѣ, намъ нужно вернуться къ той минутѣ, когда мистеръ Марвелъ впервые предсталъ передъ окномъ мистера Гокстера.

Въ эту самую минуту мистеръ Коссъ и мистеръ Бонтингъ находились въ пріемной. Они серіозно обсуждали утреннія происшествія и, съ позволенія мистера Галля, тщательно изслѣдовали имущество Невидимаго. Джафферсъ уже оправился отчасти отъ своего паденія и сочувствующіе друзья доставили его домой. Разбросанное всюду платье незнакомца было прибрано мистрессъ Галль, и комната приведена въ порядокъ. А на столѣ, подъ окномъ, гдѣ обыкновенно работалъ незнакомецъ, мистеръ Коссъ почти сразу напалъ на три большія рукописныя книги, озаглавленныя «Дневникъ».

– Дневникъ! – сказалъ Коссъ, кладя всѣ три книги на столъ. Ну, теперь, по крайней мѣрѣ, мы что-нибудь да узнаемъ.

– Дневникъ, – повторилъ онъ, сѣлъ, положилъ два тома другъ на друга, чтобы поддерживать третій, и открылъ его. Гмъ, никакого имени на заглавномъ листѣ. Что за пропасть!.. Цифры и условные знаки.

Священникъ подошелъ и заглянулъ ему черезъ плечо.

Коссъ перевертывалъ страницы съ выраженіемъ внезапнаго разочарованія.

– Чтобъ его… Господи! Да это все цифры, Бонтингъ.

– Нѣтъ ли диаграммъ? – спросилъ мистеръ Бонтингъ, – или какихъ-нибудь изображеній, могущихъ броситъ свѣтъ…

– Глядите сами, – сказалъ мистеръ Коссъ. То все цифры, а то по-русски или на какой-нибудь такомъ языкѣ, судя по буквамъ, а мѣстами по-гречески. Ну, относительно греческаго, я думаю, вы…

– Конечно, – сказалъ мистеръ Бонтингъ, вынимая и протирая очки и почувствовавъ себя вдругъ чрезвычайно неловко, какъ какъ греческій уже давно испарился изъ его головы. Да, греческій, конечно, можетъ дать намъ какое-нибудь указаніе,

– Я отыщу вамъ мѣсто,

– Мнѣ бы хотѣлось сначала просмотрѣть всѣ томы, – сказалъ Бонтингъ, все еще протирая очки. Сначала впечатлѣніе, Коссъ, а потомъ, знаете, поищемъ и указаній.

Онъ кашлянулъ, надѣлъ очки, тщательно укрѣпилъ ихъ на косу, опять кашлянулъ и сильно желалъ все время, чтобы что-нибудь случилось, что избавило бы его отъ неизбѣжнаго позора. Потомъ не спѣша, взялъ томъ, протягиваемый ему Коссомъ. И нѣчто, дѣйствительно, случилось: кто-то вдругъ отворилъ дверь.

Оба пріятеля сильно вздрогнули, обернулись и съ облегченіемъ увидѣли румяную физіономію подъ опушенной мѣхомъ шелковой шляпой.

– Распивочная? – спросила физіономія и остановилась выпучивъ глаза.

– Нѣтъ, – отвѣчали оба джентльмена разомъ.

– По другую сторону, голубчикъ, – сказалъ мистеръ Бонтингъ.

– И, пожалуйста, затвори на собой дверь, добавилъ мистеръ Коосъ съ раздраженіемъ.

– Ладно, – сказалъ вошедшій, какъ будто понижая голосъ, какъ-то странно не похожій на сиплый звукъ его перваго вопроса,

– Это вѣрно, – прибавилъ онъ прежнимъ голосомъ, – проваливай!

И онъ исчезъ, затворивъ за собой дверь.

– Матросъ, какъ мнѣ кажется, – сказалъ мистеръ Бонтингъ. Презабавный они народъ. «Проваливай», вотъ тебѣ на! Это, вѣроятно, морской терминъ, имѣющій отношеніе къ его выходу изъ комнаты.

– Вѣроятно, – сказалъ Коссъ. Какъ у меня нервы-то нынче разгулялись! Я просто такъ и привскочилъ, когда дверь такъ неожиданно отворилась.

Мистеръ Бонтингъ улыбнулся, будто самъ и не думалъ привскакивать.

– А теперь, – сказалъ онъ со вздохомъ, – за книги.

– Одну минуту, – сказалъ Коссъ, всталъ и заперъ дверь. Теперь ужъ, навѣрное, никто намъ не помѣшаетъ.

При этихъ словахъ его кто-то чуть слышно фыркнулъ.

– Одно несомнѣнно, – сказалъ Бонтингъ, придвигая свой стулъ къ стулу Косса; – въ Айпингѣ за послѣдніе дни случались странные вещи, очень странныя. Я не могу, конечно, повѣрить нелѣпой исторіи о невидимости…

– Невѣроятная исторія. – подтвердилъ Коссъ, – невѣроятная. Но фактъ все-таки остается фактомъ: я несомнѣнно видѣлъ сквозь его рукавъ во всю длину.

– Полно, видѣли ли? Увѣрены ли вы въ этомъ? Можетъ быть, какое-нибудь зеркало, напримѣръ… Такъ легко производятся галлюцинаціи! Не знаю, видали ли вы когда-нибудь хорошаго фокусника?…

– Не будемъ больше этого поднимать, Бонтингъ, – сказалъ Коссъ, – все это мы уже говорили. Ну-ка, примемся лучше за книги. А, вотъ это, кажется по-гречески, Конечно, это – греческій алфавитъ.

Онъ указалъ на середину страницы. Мистеръ Бонтингъ слегка покраснѣлъ, придвинулъ лицо поближе, какъ будто находя какое-то неудобство въ своихъ очкахъ. Греческія познанія маленькаго человѣчка были изъ самыхъ эфемерныхъ, а между тѣмъ онъ былъ твердо убѣжденъ, что всѣ прихожане считаютъ его знатокомъ и греческаго и еврейскаго текста. Что жъ теперь дѣлать? Признаться? Удрать? Вдругъ онъ почувствовалъ на затылкѣ что-то странное, попробовалъ пошевелить головой и встрѣтилъ непреодолимое сопротивленіе. Чувство было очень любопытное: странное давленіе, будто нажимъ тяжелой и твердой руки, непреодолимо пригибавшей его подбородокъ къ столу.

– Не шевелитесь, малыши, – прошепталъ чей-то голосъ, – или я размозжу головы вамъ обоимъ.

Бонтингъ взглянулъ въ лицо Косса рядомъ съ его лицомъ и увидѣлъ полное ужаса отраженіе своего собственнаго болѣзненнаго удивленія.

– Очень сожалѣю, что приходится прибѣгать къ энергичнымъ мѣрамъ, сказалъ голосъ, – но иначе нельзя.

– Съ какихъ поръ научились вы совать носы въ частныя записки ученаго? – сказалъ голосъ, и одновременно стукнули по столу два подбородка, и одновременно щелкнули два комплекта зубовъ.

– Съ какихъ поръ научились вы вторгаться къ частное помѣщеніе человѣка, котораго постигла бѣда? – и толчокъ повторился.

– И куда дѣвали мое платье? Послушайте, – сказалъ голосъ, – окна заперты, и я вынулъ ключъ изъ двери. Человѣкъ я сильный, и у меня подъ рукою кочерга, кромѣ того, что я невидимъ? Не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣнію, что если бы только захотѣлъ, я могъ бы убить васъ обоихъ и уйти безъ всякихъ затрудненій. Понимаете? Отлично. Если я васъ отпущу, обѣщаете ли вы мнѣ не пробовать никакихъ пустяковъ и сдѣлать то, что я вамъ велю?

Священникъ и докторъ посмотрѣли другъ на друга, и лицо доктора вытянулось.

– Да, – сказалъ мистеръ Бонтингъ, а нимъ повторилъ и докторъ. Тутъ давленіе на шеяхъ ослабѣло, докторъ и священникъ выпрямились, оба очень красные, и стали вертѣть головами.

– Пожалуйста, не сходите съ мѣста, – сказалъ Невидимый, – вотъ кочерга. Видите? Когда я вошелъ въ комнату, – продолжалъ онъ, поочередно подставляя кочергу къ кончику носа обоихъ гостей, – я не ожидалъ, что кого-нибудь въ ней застану, а ожидалъ, что найду, кромѣ томовъ моего дневника, еще пару платья. Гдѣ оно? Нѣтъ, не вставаніе; самъ вижу, что оно исчезло. Хотя теперь, пока, днемъ еще такъ тепло, что невидимый человѣкъ можетъ бѣгать и нагишомъ, но по вечерамъ холодно. Мнѣ нужно платье и другія вещи. Эти три книги мнѣ нужны также.