Текст книги "Сестра Земли"

Автор книги: Георгий Мартынов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

На берегах горного озера

Неожиданная смерть Зиновия Серапионовича Баландина была тяжёлым ударом для его товарищей, жестоким испытанием их мужества, воли и решимости. Белопольский с тревогой наблюдал за членами экспедиции, опасаясь, что трагическая развязка первой по существу попытки проникнуть в тайны планеты подорвёт в них веру в их общее дело. И с глубоким чувством удовлетворения и гордости убедился, что все девять участников космического полёта на высоте положения.

Никто не упал духом.

Ровно в полночь на опушке леса звездоплаватели опустили в глубокую яму стальной гроб, изготовленный Князевым из запасных плит. Могилу тщательно сравняли, чтобы венериане не смогли обнаружить её. Земля Венеры сохранит тело до следующей экспедиции.

Нормальному и здоровому человеку не свойственно думать о смерти. Возможность её как-то невольно не учитывается, забывается. И при подготовке экспедиции на сестру Земли никто не предусмотрел, никто не подумал о том, что будет делать экипаж корабля в случае чьей-нибудь гибели. Никаких средств сохранить тело до возвращения на Землю не было. Положить тело умершего товарища в холодильник вместе с образцами фауны и флоры Венеры казалось им кощунством. Пусть лучше тело Баландина ждёт следующей экспедиции, которая доставит его на родину, так же, как ждёт этого тело Орлова на Арсене.

Похоронив Зиновия Серапионовича, звездоплаватели с удвоенной энергией взялись за работу под общим руководством Пайчадзе, который заменил профессора на посту начальника научной части экспедиции. Времени оставалось совсем мало.

Быстро и незаметно проходили часы и «сутки» ночи. Напряжённый труд помогал забыть не человека, а горе, причинённое его смертью.

Несколько раз экипаж корабля наблюдал волшебное полярное сияние Венеры. Они жалели, что на Земле не увидят всю несравненную красоту этого зрелища. Заснятая Второвым киноплёнка могла дать только слабое представление об этой фантасмагории красок.

Чем ближе к утру, тем слабее и реже появлялись эти сияния.

Общение с венерианами совершенно прекратилось. Только раз жители озера явились к кораблю целой толпой, «человек» в сто. Около часа они простояли у опушки леса, очевидно рассматривая звездолёт, но не подошли к нему ближе.

Константин Евгеньевич был убеждён, что люди снова встретятся с ними у горного озера, куда венериане хотели перетащить своих пленников.

Все обстоятельства пребывания Белопольского и его спутников в подземном городе, а также встречи вездехода на лесной просеке постоянно служили темой горячих споров.

Романов высказал предположение, что венериане вовсе не собирались насильно переправить пленников к горам, а просто предложили им самим сделать это. Белопольский долго не соглашался с таким выводом, но в конце концов и сам стал иначе понимать весь «немой» разговор, происшедший в пещере.

Выходило, что венериане ничем никогда не угрожали людям, относились к ним с самого начала дружелюбно. То, что в глазах людей Земли казалось насилием – захват вездехода, трёхдневный плен, – в глазах венериан могло иметь совсем другое значение. Это могло быть даже выражением гостеприимства. Кто мог знать обычаи этого народа?

И то, что произошло у звездолёта, когда венериане отказались войти на корабль, после того как сами как будто изъявили желание осмотреть его, подверглось после длительного обсуждения переоценке. Все сошлись на том, что венериане просто проводили своих гостей «домой», а на прощание попросили их ещё раз посетить пещеру. Осматривать звездолёт они и не собирались.

Но, несмотря на столь благоприятные выводы, Белопольский не считал возможным рисковать и на просьбу Второва разрешить посещение пещеры с целью киносъёмки ответил категорическим отказом.

– Жесты венериан при нашем последнем свидании с ними, – сказал он, – могли означать не просьбу посетить пещеру, а как раз обратное – запрещение. Лучше оставим это до следующей экспедиции, которая будет соответствующим образом подготовлена к такой экскурсии.

Эти слова показали членам экипажа, что Константин Евгеньевич не совсем согласен с общим мнением.

Было ясно, что начальник экспедиции не доверяет венерианам и боится новых жертв.

Второву пришлось покориться, но совсем неожиданно он вознаградил себя другими кадрами.

Уже на следующий «день» после похорон Баландина звездоплаватели заметили движение у плотины. Внимательное наблюдение вскоре с очевидностью показало, что венериане принялись за ночную работу. Белопольский сам предложил посмотреть на неё вблизи.

Появление у штабелей мощного вездехода не произвело на обитателей озера никакого видимого впечатления. Они продолжали своё дело, не обращая на него внимания. Люди благоразумно не зажигали прожекторов. Сквозь окна Второв мог снимать сколько ему угодно, что он, конечно, и сделал. Сверхчувствительные плёнки, изготовленные специально для него, позволяли получить достаточно отчётливые снимки даже в условиях ночи.

Зрелище было исключительно любопытно. «Ежедневно» вездеход на несколько часов отправлялся к плотине. Кроме Второва, в машине попеременно были все члены экипажа. Всем хотелось увидеть фантастическую картину работы венериан. Но не только интерес вызвала эта картина. Внимательное наблюдение за процессом работы позволило сделать чрезвычайно важные выводы относительно умственного развития жителей озера.

Работа производилась главным образом «черепахами». С ними было несколько венериан. Окончательно выяснилось, что «черепахи» не более как дрессированные животные. Их работа – механическое исполнение приказаний венериан. Несколько раз люди наблюдали действия этих гигантов в тот момент, когда вблизи не было ни одного венерианина. Каждый раз предоставленные самим себе «черепахи» начинали работать совершенно бессмысленно. Они хватались за одно бревно целой толпой, тащили его не туда, куда нужно, и даже, мешая друг другу, пытались идти в разные стороны. Но стоило появиться венерианину, и всё приходило в порядок, работа принимала разумный вид, действия «черепах» становились «осмысленными».

Венериане, очевидно, командовали, отдавали распоряжения. Но как это делалось, люди не могли понять. Никаких жестов, никакого звука. Создавалось впечатление, что венериане отдают распоряжения мысленно и что «черепахи» слышат и подчиняются этому мысленному приказу. Но это было явно невозможно, – тут была ещё нераскрытая тайна.

Наблюдая за «черепахами», Белопольский часто задумывался о том, как был захвачен в плен их вездеход. Действия «черепах» в тот роковой вечер выглядели вполне осмысленно; они взяли машину «по всем правилам военного искусства». Единственным объяснением было то, что при этом присутствовали венериане, хотя ни он, ни покойный Баландин не заметили их. Ещё более сложный манёвр осуществили «черепахи» при атаке на вездеход Князева. Правда, при этом ими уже наверняка руководили венериане, но всё же то, что сделали «черепахи», выходило за пределы мыслимой дрессировки. Земные обезьяны, слоны и другие наиболее развитые животные не были бы способны на такие действия. Это имело уже характер цирковой дрессировки. Но ведь венериане не могли заранее предвидеть встречу с вездеходом и научить «черепах», как надо действовать при столь внезапных обстоятельствах.

После долгого раздумья Коржёвский высказал своё предположение по этому поводу.

– Всё, что мы узнали о «черепахах», – сказал он, – доказывает, что они не обладают разумом и не способны, как и все животные, к логическому умозаключению. Своё дело они выполняют механически, не понимая его смысла. Но их действия при нашей встрече, направленные против прожекторов, нельзя объяснить предварительной дрессировкой, Я думал, что им знакома война, – это ошибка. «Черепахи» воевать не могут. Но они умеют пользоваться щитами, подходить к чему-то под их защитой и нападать с помощью камней. Как это объяснить? Только охотой. Существует охота на какое-то большое и опасное животное. «Черепахи» приучены охотиться со щитами и камнями и выполнили знакомое дело. Разницы между обычной целью и нашей машиной они не понимали. Мы думали, что они целились в прожекторы. Это не так. Они швырнули камни вообще в машину. То, что при этом были разбиты прожекторы, – простая случайность.

– Значит, – спросил его Второв, – в тот момент венериане проявили к нам враждебность?

– Нисколько! – ответил биолог. – Вспомните, – они не преследовали вездеход.

Звездоплаватели согласились с Коржёвским. Такое объяснение действий венериан многое делало понятным.

Работы у плотины закончились к утру. Старые штабеля были перенесены к озеру, а на их месте уложены новые. При этом снова только один штабель состоял из очищенных стволов, а другой – из деревьев с корой и ветвями. Коржёвский придавал этому обстоятельству огромное значение.

– Совершенно очевидно, – сказал он, – что не только черепахи, но и сами венериане действуют по раз навсегда установленному шаблону. Ведь можно наверняка сказать, что эта работа производится сотни лет. Но она всё же крайне примитивна.

Действительно, наблюдая за работой, люди видели, что многое можно было делать более результативно и с меньшей затратой сил. Для этого требовались только самые элементарные представления об организации труда. Но, очевидно, венериане даже не догадывались об этом.

Не было ни малейшего намёка на технику. Всё делалось руками, физическим трудом. Принцип рычага, который мог оказать им большую помощь, был не известен венерианам. Даже до самых простых каменных топоров, известных людям Земли с незапамятных времён, они не додумались.

– Очень скоро здесь всё изменится, – сказал Белопольский: – Мы научим их трудиться разумно. Венериане – дикари в сравнении с нами. Но они наши младшие братья. Долг человека Земли – дать им всё, что нужно, чтобы облегчить жизнь, и труд. И это будет сделано!

– Без общего языка… – начал Коржёвский, но командир корабля перебил его.

– Это будет сделано! – повторил он. – А общий язык будет найден. Как они говорят, пока тайна. Но эту тайну мы должны раскрыть и раскроем.

Топорков, присутствовавший при этом разговоре, посмотрел на Белопольского и загадочно усмехнулся.

– А что вы скажете, – спросил он, – если мне известна эта тайна?

– Вам?..

Игорь Дмитриевич пожал плечами.

– Не обязательно, – сказал он, – быть биологом, чтобы раскрыть биологическую тайну. Может случиться, что возможность говорить с венерианами или, во всяком случае, обмениваться с ними мыслями люди получат от техники.

– Но что вы знаете?

– Во-первых, я не знаю, а только думаю, что знаю. Это не одно и то же. А во-вторых, я вам пока ничего не скажу. Ваше восклицание, Константин Евгеньевич, когда вы с таким недоверием спросили «вам?», относилось не ко мне лично, я это понимаю, а к технике, которую я представляю. Вы не можете допустить, что эту тайну откроют инженеры. Я обиделся за мою корпорацию. У меня есть план; когда он будет осуществлён, вы его узнаете, но не раньше.

Товарищам показалось, что Топорков шутит. Но Игорь Дмитриевич, по-видимому, действительно обиделся. Он так и не сказал ничего, несмотря на все мольбы Коржёвского, который в конце концов, рассердился на Белопольского.

– Откуда я мог знать, – чуть заметно улыбнулся академик, – что Игорь Дмитриевич так обидчив? Да не в этом и дело. Он просто не хочет говорить, пока не убедится, что прав.

– В таком случае нечего было и начинать.

– Ничего не поделаешь! Потерпите!

Нетерпеливый биолог несколько раз возобновлял свои попытки, но ничего не добился. Игорь Дмитриевич иногда бывал на редкость упрям. Было ясно, что он никому не откроет своего секрета. Коржёвскому пришлось покориться и ждать.

Но один из членов экипажа всё же узнал тайну раньше других, но с него Топорков взял слово молчать. Это был Зайцев. Помощь инженера-механика была необходима для осуществления задуманного. Но старший инженер звездолёта умел хранить то, что ему доверяли.

Наступило утро.

Снова поднялось над горизонтом невидимое солнце. Конец ночи ознаменовался чудовищной грозой, продолжавшейся двенадцать часов подряд. Точно после двухсотсемидесятичасовой спячки природа Венеры праздновала своё пробуждение.

Звездоплаватели готовились в путь. Программа работ, намеченная на первую ночь, была перевыполнена. Белопольский решил перелететь к горам, найти показанное венерианами горное озеро и провести там оставшиеся дни.

4 августа звездолёт покинул место своей стоянки, оставив жителям озера на память о своём пребывании сожжённую полосу берега. Мельников, управлявший кораблём, пролетел над озером, прощаясь с ним.

Звездоплаватели взволнованно смотрели на гладкую поверхность воды. Там, под ней, находится странный мир, освещённый розовым светом загадочных деревьев. Ползают похожие на ожившие беседки огромные «черепахи» – «рабочая сила» Венеры.

А там, в недрах высокого обрыва южного берега, таится от глаз огромная пещера – подземный «город» со странными «домами» без крыш, со светящимися стенами. Трое людей побывали в этом «городе» венериан, но почти ничего не видели в нём. Там нашёл свою смерть Зиновий Серапионович Баландин. Бревенчатые стены розового туннеля были последним, что он видел в жизни, потому что там он потерял сознание и до последнего вздоха уже не пришёл в себя.

Что делают сейчас жители «города»?

Коржёвский утверждал, что они спят. Для венериан день – то же, что для человека ночь. Три недели для человека – одни сутки для венериан.

Так ли это?

Может быть, именно сейчас люди могли бы проникнуть в «город» и, пользуясь сном его хозяев, осмотреть его?..

Озеро осталось позади. Под крыльями машины широкая река.

Никаких признаков жизни, кроме растений! Не удивительно, что первые люди, посетившие Венеру, ошиблись. Экипаж «КС-3» мог впасть в ту же ошибку. Ничто не указывало, что планета населена, имеет своё человечество.

В начале второй половины пути стали попадаться плывущие по воде деревья. К вечеру они соберутся у плотины, а ночью будут вытащены и уложены в штабеля. Кто же ломает и сплавляет их по реке? Какая связь существует между жителями озера и гор? Как осуществляется эта связь?..

Люди ничего не знали. Образ жизни венериан, их общественное устройство – закрытая книга. Её прочтут до конца следующие экспедиции.

Вот, наконец, и горный хребет. Его вершины прячутся в толще облаков.

Корабль поднялся к самым тучам. Отсюда, с высоты полутора километров, легче найти озеро, если оно существует, если люди правильно поняли «рисунки» венериан.

– Вот оно! – сказал Белопольский.

Подобно Гокче, высоко в горах раскинулось огромное озеро. Почти правильной круглой формы, оно имело километров восемь в диаметре. И как из Гокчи вытекает река Занга, так и из этого озера брала своё начало безымянная река Венеры.

Подлетев ближе, звездоплаватели увидели, что на берегу можно посадить корабль. С востока и юга озеро окружал лес, а перед ним были широкие и длинные поляны, поросшие, как казалось сверху, такой же травой жёлто-коричневого цвета, какую они видели у плотины.

– Это очень удачно, – сказал Белопольский. – Садиться на воду нежелательно.

Мельников кивнул головой. Второй раз предстояло ему совершить трудный и опасный манёвр посадки громадного корабля на сушу. Он напряжённо всматривался в экран, не выпуская в то же время из поля зрения многочисленные приборы пульта.

– Вон там! – указал Константин Евгеньевич. – Видишь, где озеро образует небольшой залив? По-моему, подходящее место.

Скорость падала. Корабль всё ближе и ближе подходил к земле.

– Один! – сказал Белопольский.

Секунда… вторая, – и звездолёт остановился на новом месте.

Как и в первый раз, посадка прошла с автоматической точностью.

– Что-то ожидает нас здесь? – задумчиво сказал Мельников.

Берег и озеро были пустынны. Здесь, в заливе, вода была спокойна, но там, на просторе, ветер срывал гребни волн, и они рассыпались белыми клочьями пены, хорошо видными в бинокль. Лес начинался метрах в трёхстах и состоял из каких-то, ещё не встречавшихся деревьев меньших размеров, чем у порогов. Примерно в километре за ним поднимались крутые склоны гор. Трава на берегу была густой и высокой, в половину роста человека.

Бурное озеро с низко нависшими над ним тучами производило более дикое и неприветливое впечатление, чем лесное озеро.

– Там было как-то уютнее, – заметил Князев.

Вылазка, произведённая Мельниковым и Коржёвским, показала, что почва под густой травой сухая и твёрдая.

– Константин Васильевич, – сказал Белопольский, – приступайте к сборке самолёта. Необходимо обследовать местность сверху.

– Придётся снова строить ангар, – ответил Зайцев. – День! Будут частые грозы.

И будто в подтверждение его слов, мощный грозовой фронт закрыл озеро. Место было высокое, ближе к тучам, и гроза казалась страшнее, чем на равнине.

А за первой грозой последовала вторая, затем третья и четвёртая…

Двое «суток» звездоплаватели не могли выйти из корабля. Точно все грозовые фронты Венеры собрались здесь.

Наконец, 6 августа, наступило относительное прояснение. О сборке самолёта не могло быть и речи. Завтра корабль покинет Венеру.

Белопольский решил осмотреть лес. В экскурсии приняли участие Коржёвский и Второв.

Предположение биолога, что венериане спят днём, судя по всему, было правильным, но всё же решили воспользоваться самым мощным из вездеходов. Сомнения вызывала только кажущаяся густота леса; было не известно, есть ли здесь просеки, сможет ли большая машина войти в него.

Вездеход-танк был спущен на берег. Трое звездоплавателей, хорошо вооружённые, заняли в нём свои места. Семеро оставшихся на корабле собрались в радиорубке перед экраном телесвязи.

Местность казалась совершенно необитаемой, но Венера уже научила людей не доверять внешнему виду.

Высокая жёлто-коричневая трава легко уступала натиску гусениц. Но позади машины она снова выпрямлялась и казалась нетронутой. Словно и не прошёл по ней тридцатидвухтонный вездеход.

– Снова загадка, снова неизвестное свойство! – говорил Коржёвский. – Как богата сюрпризами природа Венеры!

Деревья леса были значительно ниже, чем на равнине, тоньше, и кора была не столь гладкой. Но стволы так же соединялись между собой, образуя арки. Но если там ни одна машина не могла войти в чащу, то здесь это было довольно легко. Деревья стояли редко. Между ними всюду лежали груды упавших стволов, росла молодая поросль, и всё это было покрыто бурно разросшейся травой, такой же, как на берегу озера.

Вездеход медленно и осторожно вошёл в лес, подминая под себя, вдавливая в землю и ломая всё, что попадалось на его пути. Белопольский старался выдерживать прямое направление, чтобы звездолёт всё время находился сзади. Это легко удавалось: промежутки между стволами были раз в пять больше длины машины.

Отошли метров на двести от берега.

И вдруг…

При очередном повороте впереди что-то блеснуло.

Ещё раз!.. Ошибиться было невозможно… Слишком хорошо знаком был этот характерный блеск металла!

Луч прожектора скользнул по гладкой металлической поверхности!..

Ещё несколько оборотов гусениц – и путь преградила полукруглая стена. Огромная труба уходила в обе стороны, в глубину леса.

Белопольский затормозил.

Трое людей в вездеходе и семеро перед экраном радиорубки не верили глазам. Венериане не могли иметь металлургической промышленности. Всё, что было известно о них, противоречило такому допущению. Уж не сон ли – эта невероятная картина?..

Из какого-то незнакомого жёлто-серого металла, труба была метров четырёх в диаметре и отливала тусклым блеском. Металл как будто был совсем новый, без малейших признаков ржавчины.

В ловушке

Когда в заливе кораллового острова была найдена деревянная линейка, первое, о чём подумали звездоплаватели, – о космическом корабле, посетившем Венеру. Но загадка линейки получила другое, более простое и естественное объяснение, и эта версия была оставлена.

А потом, на каменной чаше венериан, Белопольский увидел украшения в форме тел простой кубической системы, тех самых, которые были найдены в круглой котловине Арсены. И мысль о космическом корабле возникла снова.

И вот в лесу у горного озера…

– Мы проехали вдоль всей трубы, – подытожил результаты экскурсии Константин Евгеньевич, – и убедились, что она имеет форму замкнутого кольца. Хотя металл кажется совсем новым, кольцо-труба лежит здесь очень давно. Это с очевидностью доказывают деревья, сросшиеся над ней. Многие растут из-под трубы, изгибаясь по её поверхности. Можно уверенно сказать, что весь лес вырос после того, как появилась здесь эта труба. Станислав Казимирович считает, что лес имеет за собой тысячи лет. Значит, и труба появилась тысячи лет тому назад. Если её сделали венериане, то это означало бы, что тысячи лет назад у них была развитая техника. В этом случае она должна была развиться ещё больше и находиться сейчас в цветущем состоянии. Но этого нет. Вывод – труба сделана не венерианами. Кем же? Вспомним каменные чаши, вспомним фигуры на Арсене, имеющие с ними какую-то связь. Сомнений быть не может. Мы нашли то, что осталось от космического корабля, тысячи лет тому назад прилетевшего на Венеру.

– Но почему же?.. – начал Топорков.

– Вы правы, Игорь Дмитриевич! Встаёт ряд загадок. Почему корабль остался на Венере? Что случилось с его экипажем? И самое главное – откуда он прилетел и когда?

– Но если труба или корабль, как хотите, лежит тут тысячи лет, почему не видно следов времени? – спросил Второв.

– Это ещё одна загадка. Вероятно, потому, что металл совсем особый, неизвестный на Земле.

– Надо проникнуть внутрь, – сказал Мельников.

– Мы не видели ничего, что походило бы на запертую дверь. Поверхность трубы всюду гладкая. Её надо осмотреть с внутренней стороны кольца. Я думаю поручить это тебе, – прибавил Белопольский.

Мельников обрадовался.

– Я сделаю это, – ответил он. – Со мной будут Второв и Князев.

– Очень хорошо. Я сам хотел предложить именно их.

– Когда отправляться?

– Чем скорее, тем лучше.

Как всегда, задержали грозы.

Но звездоплаватели настолько привыкли, что не обращали на эту помеху особого внимания.

– В дорогу! – сказал Мельников, как только барометр Топоркова после очередной грозы показал, что воздух очистился.

Под управлением Князева, которому Второв показывал направление, вездеход быстро дошёл до загадочной трубы. Все уже были уверены, что это звездолёт.

Мельников и Второв, захватив с собой раздвижную лестницу, вышли через тамбур. Князев должен был ожидать их возвращения. Если приблизится грозовой фронт, он даст сигнал – и разведчики вернутся в машину до ливня.

Путаясь ногами в высокой траве, Второв установил лестницу; и один за другим, они поднялись на трубу.

Свет прожекторов, направленных вверх, отражался от листвы и создавал достаточное освещение.

Внутри кольца был тот же лес. Сверху было хорошо видно, что труба плавно загибается в обе стороны. Диаметр кольца был не меньше двухсот метров.

Второв первый заметил второе кольцо. Оно находилось в пяти – шести метрах и было той же толщины. Может быть, там, в глубине леса, они найдут ещё несколько? Форма космического корабля была, очевидно, совсем необычной.

– Кольца должны соединяться между собой, – сказал Мельников.

Они осторожно пошли вперёд по гладкой и скользкой трубе. Князев, лавируя между деревьями, повёл вездеход вслед за ними, стараясь не отходить далеко.

Соединение обнаружилось очень скоро. Тонкие с виду трубы из того же металла, расположенные в форме ромба, соединяли оба кольца. Сквозь этот ромб поднималось огромное дерево, трёх метров в обхвате, что лишний раз доказывало, как давно находится здесь это странное сооружение.

Шагов через тридцать они увидели второй ромб. И словно нарочно, сквозь него опять-таки выросло дерево. Оно задело в своём росте металл, и ромб был искривлён.

– Такие гиганты, – задумчиво сказал Мельников, – растут сотни и сотни лет.

– Коржёвский утверждает, что тысячи.

– Ещё того лучше!

– Я очень волнуюсь, – признался Второв. – Эти трубы… Мы ходим по ним. Кто построил эти кольца? Кто прилетел в них на Венеру? Здесь, под нашими ногами величайшие тайны. Что, если внутри всё так же хорошо сохранилось, как снаружи?

– Удастся ли только попасть внутрь?

С корабля сообщили о приближении грозы, и Мельников со Второвым спустились к вездеходу. Но грозовой фронт прошёл стороной. Вопрос о надёжности защиты лесного купола остался по-прежнему открытым.

– Нам надо перебраться за вторую трубу. Иначе мы ничего не выясним.

– А если гроза?

– Укроемся под трубой. Наши костюмы не проницаемы для воды. Это доказано опытом Романова.

Белопольский, которому Мельников сообщил о своём намерении, разрешил поход к центру колец. Прожекторы на их шлемах должны дать достаточно света, чтобы ориентироваться в лесу. Лестницу можно было носить с собой, – она была очень лёгкой.

И вот началась эта необычайная экскурсия в далёкое прошлое. Впоследствии, когда они снова очутились в привычной обстановке звездолёта, только снимки, сделанные Второвым, служили доказательством, что всё это действительно видели их глаза, насколько странным и похожим на сказку было всё виденное.

Прежде чем углубиться в лес, Мельников и Второв, неотступно сопровождаемые вездеходом, прошли по всей длине наружной трубы. Подсчёт сделанных шагов подтверждал, что диаметр кольца равен двумстам метров. Вторая труба вое время шла параллельно первой на одном и том же расстоянии и прикреплялась к ней через каждые пятнадцать – шестнадцать метров ромбовидными конструкциями. В двух местах, расположенных, очевидно, по диаметру, от наружной трубы отходила другая, прямая и меньшего размера и, пройдя сквозь внутреннюю трубу, исчезала среди деревьев.

– Там, – Мельников указал рукой к центру колец, – должно быть что-то. Какое-то центральное ядро.

– Я тоже так думаю, – согласился Второв.

Обойдя кольцо, они вернулись немного назад и остановились у радиальной трубы. Идти к центру лучше всего было прямо по ней. Металлические подошвы их ботинок сильно затрудняли хождение по гладкому металлу, но продираться через бурелом и высокую траву было ещё труднее.

Приказав Князеву не отходить от этого места, Мельников первым спустился по лестнице, которую держал Второв. Потом он помог спуститься товарищу.

Преодолев второе кольцо, они углубились в лес. Свет прожекторов вездехода вскоре померк и перестал освещать путь. Вспыхнули лампы на шлемах.

Дорога по трубе оказалась не столь лёгкой, как они думали. Чуть не на каждом шагу путь преграждали стволы деревьев, изогнувшиеся самым причудливым образом. Приходилось перелезать через них с помощью лестницы или спускаться на землю и обходить препятствие. Они убедились при этом, что путешествие по земле заняло бы очень много времени, – трава была настолько упругой, что каждый шаг стоил больших усилий.

Труба была прямой, метров двух с половиной в диаметре, и не лежала на земле подобно двум кольцевым, а висела в воздухе. Учитывая её длину, они пришли к выводу, что металл исключительной прочности. Об этом же говорил тот факт, что ни одно дерево, выросшее из-под трубы, не смяло её, а изгибалось по поверхности. Они видели раньше, что крепления не выдерживали страшного натиска растущего великана.

– И, кроме того, – сказал Мельников, – нельзя забывать, что она лежит тут тысячи лет. Ни один земной металл не уцелел бы столько времени.

В пятидесяти метрах от второго кольца они наткнулись на третье. Оно было той же толщины, что и два первых.

– Система концентрических колец, – заметил Второв. – Интересно, – что находится в центре?

Они узнали это через несколько минут.

Деревья стали редеть. Всё яснее и отчётливее они видели дальше, чем достигал свет их прожекторов. Над головой сквозь листву тоже можно было увидеть клочок неба.

И вот что-то огромное, казавшееся бесформенным, встало на их пути. «Что-то», плотно обросшее деревьями, было целью их лесного похода. Это был центр космического корабля.

Его форма была скрыта от глаз, настолько крепко зажал его в своих объятиях лес. Но им обоим показалось, что это не шар и не куб, а что-то другое.

– Константин Евгеньевич! – позвал Мельников.

– Слушаю, – тотчас же ответил Белопольский.

– Мы дошли до центра. Но деревья так обступили его, что даже формы мы не можем определить. Но если есть вход внутрь, он должен быть здесь. Надо уничтожить деревья. Придётся вернуться за ультразвуковым аппаратом.

– Постойте! – сказал вдруг Второв. – Вот, кажется, дверь.

Действительно, сбоку от трубы, в месте, не закрытом деревьями, ясно виднелась тонкая линия, образующая собой правильный пятиугольник.

– Правда, похоже на дверь! – сказал Мельников. – И она должна открываться снаружи.

– Не видно ни кнопок, ни замка.

– Должны быть! Если, конечно, это дверь, а не что-нибудь другое.

– Очень похоже на дверь.

Пятиугольник находился на уровне центра трубы, и рассматривать его приходилось низко нагнувшись. Мельников и Второв спустились на землю. Но теперь предполагаемая дверь оказалась над головой.

– Приставьте лестницу!

Луч света упал на металлическую поверхность, и прямо перед собой Мельников увидел какие-то выступы.

Их было три. Средний имел форму пятиугольника, два боковые – квадрата.

– Это, безусловно, механизм двери! – взволнованно сказал Второв.

– Да, по-видимому, – сдерживая себя, ответил Мельников. – Попробуем разобраться.

– Борис Николаевич, – раздался голос Белопольского, – соблюдайте крайнюю осторожность. Мы не знаем, что произойдёт, если вы дотронетесь до механизма. Что он собой представляет?

Мельников рассказал.

– По-моему, – закончил он, – ничего не может произойти, кроме того, что дверь, возможно, откроется. Но шансов на это мало. Скорей всего механизм давно не работает. Пожалуй, будет лучше, если один из нас отойдёт подальше.

– Я очень прошу вас, – умоляюще сказал Второв, – доверьте это мне.

Мельников видел, что молодой инженер даже побледнел от волнения. Отказ глубоко заденет его.

– Хорошо, разбирайтесь вы. Когда кончите, позовите меня.

Он поднялся на трубу и, не оглядываясь, скрылся за деревьями.

Оставшись один, Второв внимательно осмотрел выступы. Они казались вылитыми на металле корпуса, но, если это был механизм, они должны поддаваться нажиму или поворачиваться.

«Но, может быть, – подумал он, – время испортило механизм и все усилия будут напрасны».

Ему страстно хотелось добиться успеха, особенно после того, как он взялся за это вместо Мельникова.

«Стыдно будет, если не догадаюсь. Сочтут хвастуном».

Странная форма космического корабля была чужда ему – человеку Земли, но это было создание рук существ, близких по своему умственному развитию. Второв был убеждён, что человек может понять их мысль.

– Будем рассуждать так, как будто это сделано на Земле!