Текст книги "Сестра Земли"

Автор книги: Георгий Мартынов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Немая беседа

Несколько минут длилось взаимное рассматривание. Обитатели двух планет, двух «сестёр», внимательно изучали друг друга.

Звездоплаватели молчали. Необычайность обстановки сжимала их сердца никогда не испытанным чувством какого-то особого, трепетного волнения.

Вокруг поднимались украшенные странными растениями бревенчатые стены. Исходивший от них розовый свет делал эти растения прозрачными, стеклянно-хрупкими и почти нереальными. Высоко над головой нависал свод пещеры. На его неровных каменных выступах светлыми бликами играли лучи белого света, исходившие неизвестно откуда. Призрачный полусвет «комнаты» скрадывал очертания предметов. Тускло блестела гладкая поверхность «стола», и стоявшая на нём каменная чаша, казалось, парила в воздухе.

А напротив себя, совсем близко, звездоплаватели видели фантастические головы с тремя чёрными глазами и тонкими плоскими ртами. Ни носа, ни ушей, ни волос. Никакой одежды. Обнажённая розовая кожа их рук и плеч при каждом движении отливала металлическим блеском.

Человекоподобные! Жители чужого мира! Венериане!..

Василий Романов на секунду закрыл глаза. Вот сейчас он откроет их и увидит белые стены госпитального отсека звездолёта. Всё это только плод его фантазии, бред воспалённого мозга. Он болен, и больное воображение вызвало перед ним неправдоподобное видение. Он откроет глаза – и видение исчезнет, как исчезает с пробуждением кошмарный сон.

Но «сон» не изчез, а продолжался.

Один из венериан наклонился и достал откуда-то из-за стола несколько пучков чего-то вроде тонкой верёвки и куски дерева различных размеров. Всё это он положил на стол.

Его движения были гибки и эластичны. Руки венериан, по-видимому, не имели локтевого сустава.

Романов встряхнул головой и окончательно пришёл в себя. Фантастическая картина была реальной действительностью. Он видел рядом сосредоточенно-серьёзное лицо Белопольского.

Венерианин приступил к делу. На столе появилась извилистая линия, сделанная из верёвки. Параллельно ей легла вторая. Между ними он положил в шахматном порядке три ряда маленьких деревянных кубиков. Сбоку появился продолговатый брусок. Указав на него рукой, венерианин другую руку протянул к людям.

Звездоплаватели с напряжённым вниманием следили за каждым его движением. Они знали, что во что бы то ни стало должны понять смысл этих действий. Венериане хотели вести разговор с помощью рисунка. Не понять – это означало отказаться от надежды найти общий язык.

Оба склонились над столом.

Первым догадался Белопольский.

– Это изображение реки и плотины, – сказал он, – а брусок – это наш корабль.

– Место, где он стоит, указано правильно, – согласился Романов.

Белопольский положил палец на «макет» звездолёта, кивнул головой и вопросительно посмотрел на венерианина. Тот медленно наклонил голову. Черты его «лица» остались неподвижны.

Другой венерианин поставил рядом с «кораблём» три маленьких кубика. Одной рукой он указал на них, а другой – сначала на Романова, потом – на Белопольского, потом – на дверь.

И это было достаточно ясно. Три кубика изображали трёх людей. Венериане спрашивали: сколько человек находится на корабле?

Ответить было не трудно.

Белопольский взял несколько кубиков (их подвинул к нему венерианин) и положил рядом с тремя первыми ещё восемь.

«Разговор» пока что шёл успешно. Пятеро венериан были понятливы. Они ясно задавали вопросы и, очевидно, хорошо понимали ответы. Их умственное развитие было высоким. Белопольский подумал, что это, по всей вероятности, учёные Венеры, которые явились сюда на это озеро, когда им сообщили о том, что захвачены в плен неизвестные существа. Становилось понятным, почему людей так долго держали в одиночестве. Местные жители ждали «приезда учёной комиссии». Но откуда она явилась?..

Венериане убрали со стола «рисунок». Что они теперь спросят?

Очередной чертёж оказался более сложным и потребовал много времени. На столе появилась целая карта. Река протянулась наискось через весь стол. (Один из венериан отодвинул стоявшую на нём чашу на самый край.) Плотина и «звездолёт» оказались в углу. Рядом с плотиной венериане изобразили контур озера и даже тонкой верёвочкой показали лесную просеку. Она была прямой и, очевидно, изображала не ту, которая была найдена Белопольским. В противоположном конце стола они поместили контур другого озера, гораздо больших размеров. Рядом появились большие куски дерева. Река заканчивалась у этого озера.

– Эти большие куски, по всей видимости, изображают горы, – сказал Белопольский. – Это горное озеро, где берёт начало река. Но что они хотят этим сказать? Пока я ничего не понимаю.

– Я тоже, – сказал Романов.

Но им не пришлось долго ждать. Вскоре всё стало ясно и достаточно страшно.

Венерианин взял три маленьких кубика и положил их возле изображения озера, где они находились. Он дал понять, что эти кубики изображают трёх людей. Потом он взял их в руку и перенёс к другому, горному, озеру.

Белопольский и Романов всё поняли. Это было ужасно и грозило им быстрой смертью. Венериане собирались перетащить своих пленников к горам.

Было необходимо во что бы то ни стало объяснить им положение.

С лихорадочной быстротой Белопольский соображал, как ему поступить. Венериане, по-видимому, не понимают, что люди не могут дышать воздухом их планеты. Они, конечно, видят, что на головах пленников надеты шлемы, не являющиеся частями их тела. Но смогут ли они понять назначение этих шлемов?

Белопольский принялся объяснять. Употребив в дело все свои мимические способности он старался показать, что без шлемов они дышать не могут. Романов старательно помогал ему. Со стороны они оба выглядели в этот момент довольно комично.

Венериане внимательно следили за всеми их движениями. Но поняли они что-нибудь или нет, осталось неизвестным.

Один из них обошёл стол и, подойдя к Белопольскому, взялся за его шлем руками. Он медленно тянул его вверх, словно желая снять.

Белопольский отрицательно качал головой и очень осторожно оттолкнул от себя венерианина.

Тот не возобновил попытки и вернулся на своё место. Все пятеро повернулись друг к другу. Их плоские губы не шевелились, но было совершенно очевидно, что между ними происходит какой-то разговор. Казалось, что венериане обладают даром речи и могут высказывать друг другу свои мысли. Но как и чем они говорят, оставалось непонятным.

«Разговор» продолжался недолго. Один из венериан снова взял три кубика, положил их на контур озера и снова перенёс к горам. Венериане повторяли свою угрозу. Стало ясно, что они ничего не поняли.

Белопольский усилием воли заставил себя успокоиться. Он решительным движением перенёс три кубика обратно на прежнее место. Потом перенёс их к «макету» звездолёта и, взяв его в руку вместе с кубиками, поставил у горного озера.

Романов повторил всю операцию.

Им обоим казалось, что венериане не смогут на этот раз не понять их. Просьба была достаточно ясна – они вернутся на корабль, и он со всем экипажем перелетит к горам. Они с волнением ждали, что ответят венериане.

Между ними опять начался немой разговор. На этот раз он продолжался долго.

Люди молча ждали. Их жизнь и смерть зависели от степени сообразительности хозяев планеты.

Наконец венериане снова повернулись к людям. Они убрали со стола «карту» реки и стали «рисовать» что-то новое.

– Нам необходимо вернуться в машину, – тихо сказал Белопольский, – и перезарядить баллоны.

Романов кивнул головой. Уже больше трёх часов они не возобновляли запас кислорода, и он подходил к концу.

– Мы можем просто уйти отсюда, – сказал он – нас никто не держит.

– Это опасно. Они могут неправильно понять наш поступок. Подождём немного. Они хотят что-то спросить.

На столе появился тот же рисунок, который был уже один раз «нарисован», – река с плотиной на ней, звездолёт, лесная просека и озеро. Но рядом с озером венериане на этот раз изобразили ещё и пещеру. По их рисунку она была почти так же велика, как и озеро. В пещере они положили три кубика, которые, как уже было известно, изображали трёх людей. Потом один из венериан положил руку на каменную чашу и указал на «звездолёт».

Белопольский и Романов ничего не поняли.

– Вероятно, они говорят этим, что отпустят нас, – предположил Романов.

– Вряд ли! Совсем не похоже.

Белопольский взял кубики и перенёс их к «макету» корабля. Венерианин вернул их обратно и снова дотронулся рукой до чаши.

«Разговор» зашёл в тупик.

Три раза подряд венериане повторяли одно и то же. Романов в отчаянии посмотрел на своего командира.

Белопольский напряжённо думал. Понять было необходимо.

Когда венерианин в четвёртый раз настойчиво повторил те же движения, ему показалось, что он уловил их мысль. Он вспомнил, как им самим два раза подносили таинственный символ. Не спрашивают ли венериане, – могут ли они поднести чашу тем, кто остался на корабле, не встретят ли их там враждебно?

– Скорей всего, это именно так! – обрадованно сказал Романов, когда Белопольский поделился с ним своей догадкой.

Константин Евгеньевич положил возле «звездолёта» восемь кубиков. Потом он указал на них и положил руку на чашу.

Венерианин точно повторил его движения. Было ясно, что Белопольский правильно понял вопрос и что венериане, в свою очередь, правильно поняли его ответ.

Так казалось и людям, и венерианам.

Привычные понятия и представления всегда выглядят простыми и общеизвестными. Каждый разум стремится наделить другое существо разумом параллельным.

Люди думали, что поняли назначение каменной чаши как символа мира, как своеобразный способ выражать дружеские чувства. «Ответы» венериан казались им подтверждением этого. Люди Земли, они невольно наделяли венериан земным разумом и придавали их поступкам земной смысл. Их ошибке немало способствовала форма чаши, хорошо им знакомая. Не замечая, что путают форму с содержанием, они не смогли даже заподозрить истинного назначения каменного сосуда.

Венериане также ошиблись, и ошиблись по той же причине. „Люди» Венеры, они приписывали своим гостям привычные им самим понятия о предмете и, по-своему воспринимая их «ответы», решили, что люди поняли их и согласны удовлетворить просьбу, которая на самом деле осталась для людей совершенно неизвестной.

Но всё это стало ясно только впоследствии. Теперь же как гости, так и хозяева были вполне удовлетворены достигнутым «успехом». И те и другие считали, что добились полного взаимопонимания в вопросе о каменной чаше.

Венериане жестами пригласили людей следовать за собой и вернулись в большой «зал» к вездеходу.

Баландин встретил их радостно. Долгое ожидание и тревога измучили его. Ведь он не знал, куда и зачем увели его товарищей, не знал, что с ними сделали. Увидев обоих живыми и невредимыми, он облегчённо вздохнул.

Белопольский и Романов поспешили войти в машину. Они чувствовали, что кислород кончается. Дышать становилось трудно. Хотя и очищенный фильтрами противогазов от углекислого газа и формальдегида, воздух Венеры был непригоден для дыхания – кислорода в нём было недостаточно.

Пятеро венериан окружили машину. Все остальные куда-то исчезли.

– Они ушли сразу, как только ушли вы, – сказал профессор. – Здесь всё время никого не было.

Зарядить наспинные баллоны кислородом было делом нескольких минут. Венериане следили за всеми действиями людей и поминутно поворачивали головы друг к другу, словно делясь впечатлениями.

– Говорят они? – спросил Баландин.

– Нет, – ответил Белопольский, – только жестами.

Он рассказал о способе разговора и его результатах.

– Что они с нами сделают?

– Я уже сказал, – перетащат к горам. Все наши старания объяснить, что нам нечем дышать, не увенчались успехом. Они нас не понимают.

– И вы примирились с этим?

Белопольский пожал плечами.

– Сейчас они собираются пойти к звездолёту, – сказал он вместо ответа, – и проделать церемонию с чашей. Я надеюсь, что наши друзья догадаются, как надо поступить.

– Может быть, возможно отправить с ними записку?

– Именно об этом я и думаю. Надо попробовать.

Белопольский и Романов снова вышли из машины. Её дверцу они оставили открытой, желая показать, что относятся к венерианам с полным доверием. Константин Евгеньевич подошёл к одному из них и жестом пригласил пройти в комнату со столом.

Венерианин понял и тотчас же пошёл туда. Белопольский захватил с собой карандаш и блокнот.

Подойдя к «столу», он нарисовал на листке тот же план, который два раза изображали венериане – реку с плотиной, звездолёт и озеро. Потом на другом листке написал короткое письмо Мельникову.

Венерианин с видимым интересом следил за его действиями. Он осторожно потрогал рукой блокнот и карандаш.

Белопольский принялся объяснять, что записку надо доставить на звездолёт. Несколько раз подряд он указывал на неё и на изображение корабля. Потом положил записку внутрь чаши.

Венерианин замер. Он смотрел на чашу, и Белопольскому показалось, что его поза выражает напряжённое ожидание.

Чего он ждал?

Так прошла минута.

Внезапно венерианин кинулся к чаше и, вытащив записку, бросил бумагу на стол. Этот жест мог означать презрение, негодование или просто отказ выполнить просьбу. Может быть, человек оскорбил его, положив посторонний предмет в священный сосуд? Как угадать, если на «лицах» венериан не отражалось никаких чувств? Если они всегда были совершенно неподвижны?

Но почему он не сразу вынул бумагу из чаши? Почему он чего-то ждал?

Белопольский был убеждён, что попытка не удалась. Венериане не доставят записку.

И вдруг странное существо взяло бумагу в руку, другой рукой показало на рисунок и затем – на чашу.

Неужели он всё-таки согласен?

Белопольский кивнул головой и снова повторил своё объяснение. Венерианин в точности повторил все его жесты. Снова возникла надежда, что записка будет доставлена. Очевидно, её нельзя было класть в чашу – и только.

Белопольский подумал, что как бы мало ни были похожи друг на друга разумные существа различных планет, они всегда могут найти способ обмена мыслями.

Венерианин ещё раз показал на записку и на изображение корабля на рисунке. Это было уже вполне убедительно – венериане согласны.

Но кто доставит записку? Если «черепаха», то по пути к звездолёту она неизбежно пройдёт под водой. Как оградить письмо от воздействия воды? Стеклянная бутылка могла разбиться.

Белопольский не колебался. Он вынул из кармана золотой хронометр. Это был подарок его учителя – знаменитого русского астронома, – и Константин Евгеньевич никогда не расставался с дорогой ему вещью. Но выбора не было, приходилось рискнуть часами. Он сложил бумажку и положил её под двойную заднюю крышку. Часы закрывались плотно, и вода не проникнет в них. Потом он протянул хронометр венерианину.

Но тот не взял. Он смотрел на часы, и, казалось, боялся до них дотронуться. В чём дело?

Белопольский вспомнил, что венериане обладают тонким слухом. Не беспокоит ли его тикание часов? Скорее всего так. Но как остановить их? Даже находясь в плену, Белопольский «утром» завёл пружину.

И снова он ни минуты не колебался. Открыв заднюю крышку, он пальцем надавил на маятник. Рубиновый молоточек сломался – часы остановились.

На этот раз венерианин взял непонятный ему предмет. При этом он, в третий раз, указал на изображение звездолёта.

Белопольский облегчённо вздохнул. Записка будет доставлена, на корабле узнают, что с ними случилось и где они находятся. Остальное будет зависеть от Мельникова. Белопольский был уверен, что его заместитель окажется на высоте положения. …

Они вернулись к машине.

Часы остались лежать на „столе». Там же Белопольский оставил карандаш и блокнот. Он видел, что эти предметы очень заинтересовали венерианина.

Романов встретил его новостью.

– Они просят показать им наш вездеход в движении, – сказал он.

– Что ж, – ответил Белопольский, – это вполне понятно. Исполните их желание. Комната достаточно велика, и машина может сделать круг. Только не вздумайте зажигать прожектор.

Романов сел за рули управления. Белопольский остался с венерианами и жестом объяснил им, что надо отойти к стене. Они послушно выполнили указание. Язык жестов пока что с успехом заменял слова. Это происходило потому, что основные жесты существ, наделённых разумом и руками, не могут сильно отличаться. Они не выдуманы, а подсказаны природой.

Вездеход двинулся вперёд. На бревенчатом полу его гусеницы подняли невероятный грохот.

Венериане схватились руками за нижнюю часть головы, возле самой шеи. Очевидно, именно там помещались их органы слуха, – судя по всему, очень чувствительные.

Все пятеро повернулись лицами к стене.

Белопольский понял, что означает это движение. Он бросился к машине.

– Остановитесь! – крикнул он Романову.

Вездеход замер на месте. Грохот прекратился.

– Они не могут вынести такого шума, – пояснил Константин Евгеньевич, – у них чувствительные уши.

Венериане снова подошли к машине. Казалось, что они осматривают её ещё более внимательно, чем раньше.

Один из них направился к выходу из комнаты и исчез.

Четверо оставшихся «попросили» Белопольского войти в машину. Он повиновался, недоумевая.

– Что случилось? Куда ушёл венерианин?..

Каждая перемена в поведении венериан невольно вызывала тревогу. Люди всё время находились на грани жизни и смерти. Понимая, как они думали, жесты своих тюремщиков, они совершенно не понимали их психологии и образа мыслей. Угадать их намерения в каждом отдельном случае было невозможно. Как внешние формы «людей» Венеры отличались от людей Земли, так и их поступки должны были отличаться от поступков людей. Всё было неизвестно; нравы, обычаи, восприятие окружающего, самый способ мышления – всё было таинственно.

Минут через десять венерианин вернулся. С ним было десять «черепах». Подняв машину, они понесли её к выходу. Пятеро венериан остались в «доме». Они не пошли с ними, и трое людей почувствовали ещё большую тревогу. Присутствие, хотя и не похожих на них, несомненно высокоразумных существ действовало успокаивающе. С «черепахами» у людей не было ничего общего. Как-то невольно звездоплавателям казалось, что, находясь рядом с венерианами, они в безопасности. Это ошибочное убеждение объяснилось тем уважением, которое человек привык оказывать разуму, в какой бы форме он ни проявлялся. От разума естественно ожидать «человечности».

«Черепахи» миновали проход и вышли на «улицу».

Куда они несли вездеход? Это вскоре выяснилось.

Через несколько минут перед ними появился знакомый «дом». «Черепахи» поставили машину на прежнее место и одна за другой исчезли.

Снова вокруг замкнулись голые стены тюрьмы.

– Если они оставят нас здесь ещё на сутки, мы погибли, – сказал Белопольский.

Тайна каменной чаши

Продукты питания подходили к концу. Но, что было ещё страшнее, к концу подходили запасы кислорода. Звездоплаватели начали последний резервуар. При самой жестокой экономии его могло хватить на двенадцать часов, при условии дышать в основном воздухом Венеры.

Уже пятнадцать часов они находились в «тюрьме». Учёные Венеры, казалось, забыли о них. Никто не приходил, кроме двух венериан, которые два раза принесли людям «рыбные» лепёшки.

Это показывало, что венериане как-то заботились о своих пленниках и не хотели, чтобы они умерли с голоду. Но было ясно, что о самом главном вопросе – дыхании – они нисколько не думали.

– Сегодня! – сказал Белопольский.

Баландин и Романов промолчали.

Да! Сегодня всё будет кончено! Раньше чем наступит «ночь», они будут мертвы.

Белопольский ждал смерти с олимпийским спокойствием. Он считал, что сделал всё, что можно было сделать в их положении. Если венериане доставили письмо, Мельников предупреждён. Звездолёт вернётся на Землю, и люди узнают о том, что Венера населена разумными существами. Будет организована большая экспедиция, которая обследует пещеру, найдёт горное озеро и раскроет все тайны. Белопольский находил утешение в этой мысли, – их смерть будет не напрасна. Он был твёрдо уверен, что Мельников не ослушается его приказания и не предпримет безумной попытки проникнуть в пещеру. Это могло привести только к новым жертвам.

Баландин тоже покорился своей участи, но по другой причине. Обожжённые ноги причиняли ему жестокие страдания, и он почти с удовольствием думал, что скоро избавится от мучительной боли. Пикриновая кислота больше не помогала. Раны почернели и нагноились. Профессор находился в таком состоянии, что не мог думать ни о чём, кроме близкого избавления от пытки.

Романов, молодой и здоровый, не мог рассуждать так спокойно. Он хотел жить и один за другим предлагал самые фантастические проекты спасения. Белопольский выслушивал его внимательно, но неизменно разбивал все иллюзии. Холодная логика начальника экспедиции приводила Романова в отчаяние.

Он не знал, что Константин Евгеньевич давно обдумал и хотел осуществить последнюю попытку спасти именно его. Для этого надо было дождаться, когда венериане осуществят свою угрозу и отправят пленников к горному озеру. Было вполне вероятно, что они не заставят людей выйти из вездехода, а понесут его, как делали это до сих пор. Дорога могла быть только по реке.

Но время шло, а венериане ничего не предпринимали. Белопольский опасался, что его замысел не успеет осуществиться – кислород кончится раньше, и Романову придётся разделить участь их двоих. Белопольский с грустью и щемящей жалостью думал об этом. Часы, вделанные в пульт машины, показывали половину десятого «утра», когда они услышали, наконец, что приближаются «черепахи». Звук их шагов нельзя было спутать с лёгкими прыжками венериан.

– Вероятно, начинается путешествие к горам, – сказал Белопольский. – Очень хорошо! Это всё, чего я желаю.

Баландин не слышал. Романов удивлённо посмотрел на Белопольского, не понимая смысла его слов. Что хорошего могло быть в том, что вездеход или их самих потащат куда-то к далёким горам? Это не избавит их от смерти, а наоборот, ускорит её. Без наружного воздуха расход кислорода резко увеличится.

В «комнату» вошли десять «черепах». Как всегда, без видимого усилия они подняли машину и вынесли её на «улицу».

Белопольский ожидал, что они повёрнут к туннелю, пройдут через озеро и дальше направятся к реке. На её берегу он намеревался пустить на полную мощность двигатель вездехода и связать руки носильщиков. Романов воспользуется этим и попытается бежать, применив в случае необходимости оружие. Он сам поможет ему – работой мотора, светом прожектора и оружием.

Шансов на успех было, правда, немного, но другого способа Белопольский не находил. О себе и Баландине он не заботился. Профессор всё равно не мог бежать, а оставить его одного в жертву ярости «черепах» для Белопольского было совершенно немыслимо. Если спасётся самый молодой из них, то и на том спасибо, – он думал так.

Но «черепахи» не пошли к туннелю. Они повернули в глубь пещеры, прошли знакомым уже путём и доставили их в тот же самый «дом», в котором они были вчера.

Снова они увидели большой «зал», и снова возле двери стояло «человек» двадцать венериан.

«Черепахи», поставив вездеход на пол, удалились.

Никто не подходил и не предлагал выйти. Венериане как будто ждали.

Не зрением, а смутным ощущением, шестым чувством Белопольский заметил, что венериане держатся не так, как прежде. Ему показалось, что они смотрят на машину и на людей враждебно. Он не мог бы объяснить, отчего такая мысль пришла ему в голову, но почему-то был уверен, что не ошибается. Что-то случилось, и это «что-то» было неблагоприятно для них.

Венериане не подходили.

Белопольский решил пойти навстречу неизвестности. Ожидать, ничего не предпринимая, было невыносимо.

– Оставайтесь в машине, – сказал он Романову. – Я постараюсь выяснить, чего они ждут.

Выйдя из вездехода, он прямо направился к венерианам.

Они расступились при его приближении, открыв дорогу к двери. Белопольский не колеблясь прошёл в комнату со столом. Трое венериан пошли за ним.

Ничто, казалось, не изменилось в этом помещении. Так же висели на стенах хрустально-прозрачные растения, освещённые сзади розовым светом. «Стол» имел тот же вид, но Белопольский сразу заметил, что каменной чаши на нём не было. Не было ни блокнота, ни карандаша, ни его хронометра. На столе лежали три каких-то обломка.

Венериане с помощью верёвок, кубиков и бруска быстро «нарисовали» карту. Это был всё тот же рисунок, изображавший реку, просеку, звездолёт и озеро. Рядом с «макетом» корабля они поставили восемь кубиков.

Белопольский отметил про себя, что венериане не забыли число членов экипажа.

Потом один из них взял три кубика и перенёс их на изображение лесной просеки. У «звездолёта» осталось пять.

Что это значит?..

Неужели трое звездоплавателей предприняли разведку к озеру и попали в руки венериан?.. Белопольский почувствовал мучительную тревогу. Неужели Мельников не исполнил его приказа?

Венерианин указал рукой на три кубика, а другую протянул к обломкам, по-прежнему лежавшим на столе.

Внимательно приглядевшись к ним, Белопольский понял. Это были обломки каменной чаши.

Что случилось? Что произошло на просеке, где, очевидно, венериане встретились с тремя людьми? Почему символ мира и дружбы разбит? Венерианин явно хотел сказать, что чашу разбил человек.

Белопольский не допускал мысли, что его товарищи могли намеренно совершить такую неосторожность. Что-то крылось за этим. Было ясно, что он не ошибся и что венериане действительно переменили своё отношение к людям и переменили именно после того, как чаша была разбита. Как разобраться во всём и восстановить прежние отношения?

Венериане пришли ему на помощь.

Один из них повернул голову к двери. Он не крикнул, не издал никакого звука, но тотчас же, словно в ответ на неслышное приказание, вошёл один из венериан, оставшихся в большом «зале», и поставил на стол другую чашу, в точности похожую на первую.

Белопольский почувствовал, что окончательно запутался. Он ничего не мог понять. Если у венериан есть несколько чаш, то почему они так разгневались на потерю одной? Что означает, в конце концов, этот странный предмет, которому венериане, очевидно, придают столь большое значение?..

Трое венериан указали одной рукой на чашу, а другую протянули к стоящему напротив них человеку. Их вид был очень красноречив. Они что-то приказывали. И этот приказ относился к каменной чаше.

Белопольский почувствовал, как на его лбу выступил холодный пот. Чего хотят от него венериане? Что он должен сделать?

Он вспомнил вчерашний «разговор», и ему показалось, что он по-новому понял его смысл. Венериане и вчера могли требовать то же самое, что сегодня. Потом они могли согласиться, чтобы это требование было выполнено на звездолёте. И вот их постигла неудача – чаша была разбита. По чьей вине это произошло, сейчас неважно. Они решили добиться цели у него. Но в чём заключалась эта цель? Что им нужно?..

Белопольский привык владеть своими нервами. Он заставил себя успокоиться и хладнокровно подумать.

Всё дело, очевидно, заключалось в каменной чаше. С ней надо было что-то сделать. Неужели не удастся выяснить это у венериан? Ведь вчера он сумел с ними договориться.

«Суммируем всё, что известно», – подумал он. – Два раза венериане подносили нам чашу и принимали обратно. Это могло означать, но их понятиям, что мы согласны исполнить просьбу. Потом они поняли нас так, что просьба будет выполнена на корабле. Потерпев неудачу, неважно по какой причине, они хотят, чтобы её выполнил я здесь, на месте».

Белопольский взял чашу в руки. Венериане не препятствовали ему, они ждали.

С необычайной отчётливостью мысли Белопольский обдумывал, что делать дальше. Вернуть чашу? Конечно, нет! Взять её в машину? Не то! Положить в неё что-нибудь? Он вспомнил, как венерианин выбросил положенную им записку. Опять не то!

Что же тогда?..

Белопольский внимательно осмотрел каменный сосуд.

Тусклый розовый свет «комнаты» мешал ему. Но всё же он заметил, что на внешней стороне чаши имеются какие-то украшения, какая-то резьба.

Он вгляделся, напрягая своё острое зрение, и увидел…

Что это?..

Мгновенным видением промелькнули перед ним мрачные чёрно-белые скалы Арсены… Круглая котловина… Гранитные фигуры… Октаэдры, додекаэдры, кубы…

Именно они были изображены на каменной чаше, принадлежащей венерианам.

Белопольский поднял голову. Напротив себя он увидел венериан. Они?.. Нет, это было невозможно! Венериане – и межпланетный полёт… Ничего общего!

Это была случайность. Странная случайность!

Но ведь он может спросить.

Белопольский указал пальцем на вырезанные на чаше фигуры.

Венерианин повторил его жест и указал на него самого. Двое других сделали то же самое.

«Дикая» мысль пришла в голову Белопольского. Уж не хотят ли венериане сказать, что чаша принадлежит людям? Что именно люди её сделали?..

А если не люди, то… Да, конечно, это так!

Учёные знают такие мгновения. В запутанном лабиринте бьётся пытливая мысль, ища разгадки. И вдруг ослепительным светом вспыхивает в мозгу правильное решение, и всё, что казалось тёмным и загадочным, становится ясным.

Белопольский понял.

Каменные чаши сделаны не венерианами. Кто-то, очень давно, принёс их на Венеру. Кто? Те же, кто поставил гранитные фигуры на Арсене. Из поколения в поколение передаётся память о неведомых пришельцах. Венериане думают, что чаши оставили им люди Земли, вторично посетившие их планету. Конечно, они не знают о существовании Земли, не знают, откуда и зачем явились к ним тогда и теперь не похожие на них существа, обладающие неведомой им техникой. Но они хотят, чтобы им вернули то, что представляли собой эти чаши в далёком прошлом и что, несомненно, забыто или скорее всего утеряно ими.

Для чего же служили эти чаши? Весь вопрос заключался теперь только в этом.

Белопольский взял в руку один из обломков разбитой чаши.

Внешняя сторона была, несомненно, каменная, но на внутренней он увидел слой какого-то вещества. Оно было твёрдо, но это был не камень. Обследовав ещё раз чашу, он убедился, что вся её внутренняя полость покрыта тем же веществом.

Здесь, и только здесь таилась разгадка.

Белопольский показал, что хочет вернуться к вездеходу. Венериане поняли и пошли вместе с ним. Один из них захватил с собой чашу.

«Зал» был полон венерианами. Вероятно, их было не менее двухсот.

Подойдя к машине (причём венериане поспешно расступались перед ним), Белопольский рассказал товарищам обо всём, что пришло ему в голову, и показал захваченный с собой обломок.

– Помогите разгадать загадку до конца, – попросил он.

Баландин плохо понял его слова. Профессор находился почти в обморочном состоянии.

Романов взял обломок. Несмотря на молодость, геолог был опытным и разносторонним учёным. Он сразу понял, что перед ним не природное вещество, а искусственный сплав. Его цвет был серым.