Текст книги "Сестра Земли"

Автор книги: Георгий Мартынов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

– Как жаль, что мы не можем пользоваться биноклями, – сказал он. – Там действительно что-то новое.

– Бечёвки не хватит, – сказал Коржёвский.

Уходя в разведку, они взяли с собой четыре мотка крепкого шпагата, метров по восемьдесят в каждом.

– Дайте-ка мне руку, – попросил Второв. Он совсем свесился над краем бездны.

Мельников легко удерживал его почти невесомое тело.

Глубоко внизу Второв увидел то, что искал. Стена была не совсем гладкой; он разглядел неширокий каменный карниз.

– Как раз то, что надо, – сказал он, поднимаясь. – На Земле я шутя брал с разбегу полтора метра. Правда, в этом костюме я значительно тяжелее, но думаю, что на метр подпрыгнул бы. Значит, здесь на двести пятьдесят метров с лишним. Этого достаточно.

– Очень рискованно, – сказал Мельников.

– Почему, Борис Николаевич? Допустим, что я не смогу выбраться обратно. Тогда вы оба вернётесь на корабль и принесёте длинную верёвку. Если не задерживаться в пути, на это потребуется не больше двух часов.

– Что вы хотите делать? – услышали они вопрос Белопольского.

Мельников рассказал, особо подчёркивая странную форму камней, похожую на развалины.

– Какая, вы говорите, глубина?

– Не более пятисот метров.

– Хорошо! – решил Белопольский. – Попробуйте!

Мешок с камнями привязали к концу первого мотка. Если шпагат выдержит его тяжесть, то человека выдержит и подавно, даже такого, как Второв, – вместе с «пустолазным» костюмом он весил не больше семисот граммов.

Мешок пошёл вниз. Когда первый моток кончился, к нему привязали конец второго. На половине четвёртого мотка мешок лёг на карниз.

– Примерно триста метров, – сказал Мельников. – Во всяком случае, если верёвка и разорвётся, вы не рискуете разбиться.

– Всё будет хорошо, Борис Николаевич.

Мешок подняли и вместо него привязали Второва. Киноаппарат он оставил, взяв фотокамеру.

Хотя Мельников и знал, что на Арсене не очень опасно падение с высоты полукилометра, он с тревогой наблюдал, как Коржёвский осторожно опускал Второва вниз. Падение не угрожало переломом костей, но могли разбиться стёкла шлема – и тогда мгновенная смерть. Правда, это было не стекло, но всё же… Кроме того, пропасть была так глубока, что никакие рассуждения о разнице между Арсеной и Землёй не могли избавить от лёгкого головокружения при взгляде на подножие скалы, исчезавшее где-то далеко-далеко внизу.

Металлическая голова Второва становилась всё меньше и меньше…

Почувствовав под собой выступ карниза, инженер включил ток и, твёрдо став на ноги, отвязал верёвку. Посмотрев наверх, он не увидел своих товарищей. Трехсотметровая стена уходила, казалось, к самым звёздам. Солнце сияло прямо над головой, окружённое огненным кольцом протуберанцев. Сквозь костюм чувствовались его горячие лучи.

Второву показалось, что кругом какая-то особенная тишина, не такая, как наверху. Им внезапно овладело томящее чувство одиночества. Прислонившись к стене, он несколько мгновений стоял неподвижно, стараясь совладать со своими нервами. Мрачный, чёрно-белый пейзаж показался ему враждебным.

«Почему они молчат?» – подумал он о Мельникове и Коржёвском.

И вдруг услышал далёкие голоса. Он ясно различил голос профессора Баландина и ответивший ему голос Белопольского. Потом он услышал, как Пайчадзе окликнул Мельникова и спросил его, как идёт дело.

– Опускаем Второва вниз.

Так вот почему они не подают голоса, – думают, что он ещё не достиг карниза.

Второв посмотрел на верёвку. Она всё ещё опускалась и ложилась кольцами у его ног. Коржёвский не замечал, что груз стал меньше.

– Что-то невероятное! – сказал Второв, и эти громко произнесённые слова сразу стряхнули с него непонятное оцепенение.

– Что вы сказали, Геннадий Андреевич? – спросил, очевидно не расслышавший, Мельников.

– Я говорю, что вы опускаете пустую верёвку. Неужели Станислав Казимирович не замечает, что я уже на карнизе?

– Далеко до дна?

– Метров сто восемьдесят. Прыгаю!

Ощущение одиночества бесследно исчезло. Природа Арсены уже не казалась враждебной. Голоса товарищей вернули спокойствие и решимость.

Карниз был не так узок, как казалось сверху. От стены до его края было метра два. Второв подошёл к обрыву и, не задумываясь, шагнул в пустоту.

Падение продолжалось более полутора минут. Мимо него всё быстрее плыла вверх уже не гладкая, а изрезанная трещинами стена пропасти. Иногда приходилось отталкиваться ногой от выступов, преграждавших дорогу.

Он хорошо видел дно. Оно было до странности гладким, словно залитое асфальтом. Это было похоже на огромную городскую площадь. Только вместо домов кругом поднимались отвесные стены. Посередине возвышалась груда камней, которая отсюда ещё больше походила на развалины гигантского здания.

Коснувшись дна, Второв включил магниты и легко удержался на ногах. Сообщив товарищам о благополучном приземлении, он пошёл к центру, до которого было метров шестьсот.

С момента выхода из корабля прошло около семи часов, но Второв не чувствовал усталости. За это время он ничего не ел, если не считать нескольких глотков шоколада, но и голода он не ощущал. Расход энергии на Арсене был ничтожно мал. Воздуха должно было хватить ещё на четыре часа. Правда, нужно выбраться отсюда и вернуться на звездолёт, но всё же не к чему было особенно торопиться. Второв решил тщательно осмотреть странную котловину.

Электромагнитные подошвы, как бы прилипающие к почве, делали шаг обычным земным шагом. Второву понадобилось несколько минут быстрой ходьбы, чтобы добраться до загадочных развалин. Часто попадались длинные извилистые трещины. Он легко перепрыгивал через них, даже не выключая тока. Поверхность дна была поразительно ровной. Если это был не асфальт, то что-то чрезвычайно на него похожее.

Это место так резко отличалось от всего, что они видели на Арсене, что Второв всё больше и больше изумлялся. Ему невольно начало казаться, что это не «игра природы», а искусственная площадь, с развалинами здания, когда-то возвышавшегося на её середине, опустившаяся вниз при гибели планеты.

Он всё больше и больше ускорял шаг.

Казавшиеся издали небольшими, «развалины» быстро увеличивались в размерах. Это было нагромождение огромных камней.

Второву внезапно бросились в глаза ровные границы и прямые углы занятой камнями площади. Ему показалось, что это квадрат, каждая сторона которого имела не меньше ста метров в длину.

Он остановился, охваченный сильнейшим волнением. Неужели перед ним действительно развалины сооружения неведомых обитателей погибшей планеты, обломком которой является Арсена?

В расположении каменных обломков он уже ясно видел какой-то определённый, но пока неуловимый порядок. Ближайший к нему камень, составлявший угол квадрата, был значительно выше остальных. Это не могло быть делом случая.

– Наконец-то! – прошептал он.

Но, как ни тихо было произнесено это слово, его услышали.

– Повторите! – сказал Мельников. – Я вас не слышу! Что случилось?

Второв перевёл дыхание и ответил как мог спокойнее:

– Ничего. Со мной ничего не случилось. Но вот передо мной…

– Что перед вами?

Второв не ответил. С непреодолимой силой его внимание сосредоточилось на камне, бывшем прямо перед ним. Чтобы лучше охватить взглядом пятиметровую глыбу, он отошёл немного назад.

Сомнений нет! Перед ним выточенный из гранита гигантский пирамидальный куб. Четыре сходящиеся треугольника боковой грани ясно видны. Время сильно изменило первоначальную форму, когда-то острые края обсыпались, искрошились, многих кусков не хватает, но всё же никаких сомнений быть не может. Эта геометрически правильная фигура не могла быть создана природой, это дело рук разумных существ!

Второв подробно рассказал обо всём, что видит. Он был уверен, что весь экипаж звездолёта слушает его, но не раздалось ни одного возгласа удивления. Очевидно, сенсационная новость взволновала всех также, как его самого.

Когда он кончил говорить, наступило продолжительное молчание.

– Возвращайтесь на корабль, – сказал, наконец, Белопольский. – Запоминайте дорогу. К этому месту пойдём большой партией.

– Выходите наверх! – прибавил Мельников.

Но, прежде чем выполнить распоряжение, Второв несколько раз сфотографировал куб. Он знал, что его нетерпеливо ждут наверху, но не мог удержаться, чтобы не пройти к видневшемуся в сорока – пятидесяти метрах другому огромному камню, имевшему метров шесть в поперечнике.

Подойдя к нему, он вскрикнул от удивления.

Перед ним, прекрасно сохранившийся, стоял гранитный икоситетраэдр. Каменный «бриллиант», на котором видны следы тщательной обработки. Второв без труда узнал изящное сочетание граней, которое так часто придают драгоценным камням земные ювелиры.

Титаническая работа! Труд исполинов!

Какой же крепостью должны были обладать эти гранитные фигуры, если даже космическая катастрофа, разрушившая огромную планету, не в силах была уничтожить их?

А вон там, вдали, стоит пирамидальный октаэдр!.. Ещё дальше – ромбический додекаэдр!

Второв с трудом заставил себя отвернуться от волшебного зрелища. Товарищи ждут его. Труд неизвестных строителей должны осмотреть учёные.

Идя обратно к подножию стены, он всё время оглядывался назад. Но стоило отойти на триста – четыреста шагов – и каменные «бриллианты» исчезли, слились с остальной массой камней, превратились опять во что-то, похожее на развалины – и только. Будто и не было их никогда…

Подойдя к стене, он смерил глазами расстояние до карниза и, выключив электромагниты, разбежался и прыгнул.

Опыт последних часов сказался. Второв рассчитал точно. Его ноги спустились на самый край карниза; и, ухватившись за верёвку, он сильно наклонился вперёд и мягко упал.

Очевидно, Коржёвский не выпускал шпагата из рук и почувствовал рывок.

– Поднимать? – спросил он.

– Поднимайте, – ответил Второв.

Он не стал обвязываться. Сила руки была совершенно достаточна, чтобы не сорваться во время подъёма. Через несколько минут он был уже рядом с товарищами.

– Поразительное, невероятное открытие! – сказал он.

– На корабль! – коротко распорядился Мельников.

Обратный путь занял всего один час. Они хорошо запомнили дорогу и уверенно перебирались со скалы на скалу. Топорков поставил перед микрофоном передатчика метроном, и его стук, становившийся всё громче и отчётливее, указывал, что направление взято правильно.

На звездолёте их с нетерпением ждали. Все работы были прекращены. Неожиданное и столь важное сообщение Второва взволновало учёных, и они не могли больше ни о чём думать.

Следы разумной деятельности, которые тщетно разыскивались на Луне и Марсе, найдены на крохотном астероиде. Было от чего прийти в нервное возбуждение!..

Приближавшаяся ночь заставила задержаться на корабле. Решили идти к таинственной котловине через пять часов. Это время было использовано для отдыха. Экипаж давно не смыкал глаз, и утомление давало себя чувствовать. Выслушав подробный рассказ Второва, все разошлись по каютам.

Мельников взял на себя дежурство. К развалинам должен был идти Белопольский, а ему предстояло остаться на звездолёте. Ни на минуту не оставлять корабль без командира – было законом в космических рейсах.

Через два часа солнце скрылось за высокой скалой, и сразу наступила полная темнота. Арсена исчезла из глаз, и казалось, что звездолёт снова летит в пространстве. Только отсутствие звёзд внизу, под кораблём, доказывало, что он стоит на поверхности астероида.

Арсена представляла собой обломок очень неправильной формы. Продолжительность «дня» и «ночи» в разных её местах была различна. Там, где опустился «СССР-КС 3», день продолжался шесть часов, а ночь – только два. Астероид летел по орбите полюсом вперёд, вращаясь, по выражению Пайчадзе, «лёжа». Когда он, огибая Солнце, окажется по другую от него сторону, место, где стоял сейчас звездолёт, погрузится в долгую непрерывную ночь. Но это могло случиться только через три месяца, а экспедиция не собиралась задерживаться на Арсене так долго.

Как только снова появилось Солнце, звездолёт ожил. Восемь человек из его экипажа собирались идти под водительством Второва и Коржёвского для осмотра найденных развалин. На звездолёте, кроме Мельникова, оставались Топорков и занятые у двигателей Зайцев и Князев. Брали с собой длинные верёвки, кирки, заступы, двойной запас кислорода, взрывные патроны и радиоаппаратуру для новой разведки недр.

После плотного завтрака экспедиция вышла из корабля и, преодолев первую пропасть, исчезла среди скал. Четверо оставшихся проводили товарищей взглядом и, пожелав им по радио счастливого пути, занялись своими делами. Мельников ушёл на пульт, Топорков остался дежурить на радиостанции, а оба механика снова отправились на корму корабля – продолжать работу, прерванную сообщением Второва.

Смерть и жизнь

Около часу Мельников спокойно занимался записями в своём дневнике. После полёта на Марс он сохранил привычку ежедневно заносить на его страницы свои мысли и наблюдения. За двенадцать суток полёта от Земли до Арсены пришлось изменить этому правилу – не хватало времени. Теперь он решил наверстать упущенное, хотя чувствовал усталость и охотнее всего лёг бы спать. Но он хорошо знал, что не заснёт, пока товарищи не вернутся на корабль.

Дневник перенёс его на Землю. Последние страницы были испещрены именем Ольги, и образ жены с мучительной ясностью возник перед ним. Ещё долгие три месяца они не увидятся…

Усилием воли подавив возникшее чувство тоски, Мельников принялся за описание своего похода по астероиду. Но, едва он дошёл до спуска Второва в круглую котловину, как звонок вызова прервал работу. Вызывал Топорков.

– Посмотрите, что творится снаружи, – сказал он.

Мельников поспешно повернулся к экрану.

Сначала он не заметил никаких перемен. Панорама Арсены была такой же, как всегда. Но потом он обратил внимание на странные огоньки, которые вспыхивали на площадке, где стоял звездолёт, на утёсах, на склонах гор – всюду. Точно невидимые каменщики ударяли невидимыми молотами, высекая искры из каменных пород.

Секунду Мельников недоуменно смотрел на эту картину. В следующее мгновение острым ножом его мозг пронзила жуткая догадка.

«Метеориты!.. Арсена встретилась с метеоритным потоком!.. Товарищи на открытом месте, незащищённые… Успеют ли найти прикрытие?..»

Совсем рядом с кораблём со страшной силой ударился о скалу крупный камень. Блеснуло яркое пламя. В ту же секунду Мельников ясно услышал, как о борт звездолёта ударились ещё два, один за другим.

Не теряя самообладания, он нажал кнопки и закрыл щитами все окна обсерватории. По контрольным приборам он видел, что ни одно из них ещё не пострадало. Корпус корабля также остался цел.

Включив боковой экран, он соединил его с радиорубкой, чтобы узнать, нет ли известий от Белопольского. Но Топоркова в рубке не было.

Открылась дверь, и на пороге появился инженер. При одном взгляде на его лицо, на котором застыла гримаса боли, Мельников понял, что произошла катастрофа. Сердце замерло.

– Кто? – едва смог он выговорить.

– Леонид Орлов, – ответил Топорков, и его губы дрогнули.

Мельников закрыл глаза рукой. Как живой встал перед ним погибший товарищ.

«Я лечу только потому, что предстоит посещение астероида», – вспомнил он слова, как-то сказанные Орловым. Он говорил их со своей приятной улыбкой, словно освещающей его красивое лицо, не подозревая, что говорит пророчески.

– А остальные?

– Успели укрыться в пещере. Леонид Николаевич погиб у самого входа. Метеорит ударил прямо в лицо.

Какие тяжёлые минуты пережили участники похода, на глазах которых погиб их спутник!

«Прямо в лицо!» – подумал Мельников.

На мгновение он ясно увидел глаза Орлова – два чистейших аквамарина, вставленные в оправу длинных чёрных ресниц, и вздрогнул всем телом.

– Где Зайцев и Князев?

– Я сказал им, чтобы они не выходили наружу.

Мельников провёл рукой по лбу.

– Было бы легче погибнуть самому, чем переживать это, – сказал он. – Идите на радиостанцию, Игорь Дмитриевич. Я сейчас приду. Этот «дождь» скоро кончится.

Топорков вышел.

В солнечной системе бесчисленное множество метеоритных тел. Очень часто они летят густыми роями, так называемыми потоками. Наряду с кометами, метеориты «засоряют» межпланетное пространство. В полёте при огромной скорости у звездолёта мало шансов встретиться с ними. Иначе обстоит дело с астероидами. В сравнении с межпланетными кораблями их размеры чудовищно огромны. У них нет атмосферы, которая защищает большие планеты от небесной бомбардировки. Метеорный поток, встретив на своём пути астероид, обрушивает на него каменный ливень, каждая «капля» которого имеет космическую скорость, во много раз большую, чем скорость пули или снаряда. Энергия стремительного полёта при столкновении превращается в тепловую. Происходит взрыв. Поверхности малых планет покрыты мельчайшей пылью от разбившихся метеоритов. Никакой защитный костюм не спасёт человека в безвоздушном пространстве, если подобный «разрывной снаряд» попадёт в него. Это верная смерть.

Прямое попадание в такую маленькую цель, как человек, может произойти исключительно редко, но всё же «метеоритная опасность» является одной из самых реальных для звездоплавателей. Звездолёты были достаточно надёжно защищены от неё радиопрожекторами – сверхчувствительными локаторными установками, соединёнными с автопилотами, но, как уже говорилось, в условиях стоянки на астероиде эти «глаза» корабля были бесполезны. Дальность их действия была велика, – до пяти тысяч километров, но даже это, казалось бы огромное, расстояние было ничтожно мало для метеорита, летящего с космической скоростью. Раньше чем экипаж звездолёта сумел бы принять меры для защиты, замеченный метеорит уже прошёл бы это расстояние. Исследователи космического пространства смело идут навстречу риску.

Всё это было известно Мельникову, но боль утраты не становилась меньше от рассуждений. Ему было мучительно жаль Орлова. И кроме того, он хорошо знал, какое потрясающее впечатление произведёт на Земле известие о гибели одного из участников экспедиции. Скрыть трагический случай до возвращения звездолёта было невозможно…

Метеоритный поток проходил через орбиту Арсены полтора часа. Потом он как-то сразу прекратился. За всё это время только пять раз о корпус корабля ударились небольшие камни, не пробившие, однако, его оболочки.

Когда стало ясно, что Арсена разошлась в пространстве с метеоритами и опасность миновала, Мельников прошёл в радиорубку.

Зайцев и Князев были уже там. Глаза механика были заплаканы, и он всеми силами старался скрыть это. Самый молодой член экипажа, он стыдился слёз.

– Андреев и Второв несут его сюда, – сообщил Топорков.

– А остальные?

– Пошли дальше.

Топорков сказал это тоном недоумения, но Мельников понял Белопольского.

– Как они переносят тело через пропасти? – спросил Зайцев.

– Для Второва не составит труда перепрыгнуть вместе с ним.

– Неужели, мы оставим его здесь? – прошептал Князев.

Мельников нахмурился и ничего не ответил. Эта мысль и ему приходила в голову. Другого выхода как будто не было.

Из громкоговорителя слышались редкие голоса. Чувствовалось, что в группе Белопольского люди обменивались только самыми необходимыми словами.

На экране был виден скалистый хребет по ту сторону пропасти, находившейся рядом со звездолётом. Мельников и его товарищи не спускали с него глаз. На нём должны были появиться двое живых членов экипажа, несущие третьего – мёртвого.

Всего три часа тому назад они провожали Леонида Орлова, как всегда полного энергии, жизнерадостного, с серьёзным взглядом красивых глаз на худощавом лице. Могли ли они думать, что через час этот полный сил человек превратится в труп!..

Может быть, никогда раньше они не сознавали так ясно грозную силу природы, в тайны которой они хотели проникнуть.

– Вот они, – сказал Зайцев.

Две крохотные фигурки показались на гребне утёса. Можно было легко отличить высокую фигуру Второва от более низкого Андреева. Тело Орлова было на руках инженера.

Он первый со своей ношей спрыгнул вниз. Андреев последовал за ним. В том же порядке они преодолели и пропасть.

Мельников, Зайцев и Князев пошли к выходной камере. Топорков остался. Он не имел права покинуть радиостанцию.

Через несколько минут они услышали, как закрылась наружная дверь и раздалось характерное шипение насоса, наполнявшего воздухом камеру. Вспыхнула зелёная лампочка, и внутренняя дверь открылась.

Стараясь не смотреть на обезображенное лицо Орлова, Зайцев и Князев помогли пришедшим снять костюмы.

– Отнесём его в красный уголок! – предложил Мельников.

– Дверь уголка очень высоко, – сказал Андреев. – Будет трудно опустить его вниз.

– Тогда на обсерваторию.

Мельников вынул платок и закрыл им шлем. С Орлова сняли наспинный ранец и кислородные баллоны. Потом, не снимая костюма, его отнесли в помещение обсерватории и положили на стол, поставленный несколько часов тому назад самим астрономом, который собирался за время стоянки на Арсене привести в порядок собранные в пути материалы.

– Принесите знамя, – сказал Мельников. – Оно в каюте Белопольского.

Второв вышел и вскоре вернулся с алым полотнищем.

– Я встану первым в почётный караул, – объявил Мельников. – Смените меня через тридцать минут.

Товарищи поняли, что он хочет остаться один с погибшим, и вышли.

Шли часы один за другим с томительной медленностью. Наступила третья ночь, затем солнце взошло опять. Огромный корабль словно вымер. Люди сменяли друг друга в почётном карауле и расходились, не обмолвившись ни единым словом. На радиостанции редко-редко раздавались отрывистые фразы, доносившиеся сюда из круглой котловины. Словно невидимая траурная вуаль легла на Арсену, придавив всех своей тяжестью.

Через девять часов после ухода пять человек вернулись на звездолёт. Их встречали и помогали раздеться молча. Если бы вернулись все шесть, их засыпали бы вопросами.

– Где он? – вполголоса спросил Пайчадзе, как только с него был снят шлем.

– На обсерватории, – так же тихо ответил Мельников.

У пришедших были мрачные, осунувшиеся лица.

Сняв костюмы, все сразу направились к обсерватории. За ними туда же собрались и бывшие на корабле.

Одиннадцать человек долго стояли у тела товарища, молча прощаясь с ним. Белопольский отогнул край знамени и, наклонившись, пристально вгляделся в то, что совсем недавно было лицом его ученика.

– Это был талантливый учёный, – сказал он, словно самому себе. – Я возлагал на него большие надежды. Семья звездоплавателей понесла тяжёлую утрату. Он отдал жизнь за науку. – Белопольский выпрямился. – Леонида Николаевича Орлова мы вынуждены оставить на Арсене. Он будет лежать здесь, пока следующая экспедиция не доставит его тело на Землю. Похороны назначаю через два часа. Бориса Николаевича и Константина Васильевича прошу подыскать место.

– Пойдёмте, Борис Николаевич! – сказал Зайцев.

Место для могилы нашли под сенью нависшей скалы. Сюда никогда не проникнут лучи Солнца, и замёрзшее тело в полной сохранности будет ждать часа, когда его вынут и, запаяв в свинцовый гроб, перевезут на родину.

– Здесь будет на вечные времена установлен памятник, – сказал Мельников, указывая на скалу. Беззвучно метнулась огненная вспышка взрыва. У подножия скалы образовалась яма. Из кладовой запасных частей Зайцев принёс двухметровую стальную плиту, на которой остриём автогенного пламени написал имя погибшего и дату.

Могила была готова.

В назначенный час состоялись похороны. Вместо гроба тело находилось в «пустолазном» костюме. Разбитый шлем заменили новым.

В печальной церемонии участвовали все, кроме Мельникова, Зайцева, Баландина и Андреева. Даже теперь закон космических рейсов не был нарушен, часть экипажа осталась на корабле.

Когда стальная плита закрыла могилу, раздался салют – тремя залпами.

Их не было слышно. Только вспышки огня из дул пистолетов. В безвоздушном пространстве нет звуков.

На следующее «утро» Белопольский, Баландин, Романов и Второв снова отправились в котловину. Они взяли с собой на этот раз электролебёдку, аккумуляторные батареи для неё и два отбойных молотка с баллонами сжатого воздуха. Этот груз был тяжёл даже на Арсене.

– Вы не справитесь вчетвером, – сказал Мельников. – Возьмите ещё кого-нибудь.

– Справимся, – ответил Белопольский. – Будем переправлять груз через пропасти и поднимать на скалы с помощью верёвки. В конце концов всё это весит здесь не более тридцати килограммов. Физическая сила Второва нас выручит.

– Но почему вы не хотите взять больше людей?

– Потому что вчерашний опыт показал – нельзя ходить большой партией. Это опасно.

Четыре человека ушли и вернулись только через десять часов. У троих был донельзя утомлённый вид.

– Подготовьте звездолёт к старту, – сказал Мельникову Белопольский и, ничего больше не прибавив, ушёл в свою каюту.

– Я так измучился, словно на Земле ворочал пятипудовые мешки, – сказал Романов.

– Но что вы делали? – спросили его.

– Ломали и растаскивали камни.

– Значит, гранитные фигуры уничтожены?

– Нет, их мы не трогали.

Что касается Второва, то у него был такой же вид, как всегда. Железный организм этого спортсмена не поддавался усталости.

Прошли ещё одни «сутки».

Зайцев и Князев закончили ревизию двигателей, и ничто больше не задерживало звездолёт на Арсене.

Корабль пробыл на астероиде тридцать шесть часов. Этого времени хватило на все работы, намеченные раньше, и на непредвиденную, ставшую самой главной. Теперь, оставляя здесь одного из членов экипажа, «СССР-КС 3» был готов продолжать путь.

В час ночи, по московскому времени, 4 июля с одним работающим двигателем звездолёт легко оторвался от Арсены.

С чувством глубокой скорби следили звездоплаватели за удаляющимся астероидом. Скоро он превратился в звёздочку, быстро теряющую блеск. Потом исчез совсем. Но они долго не отрывали глаз от экрана, на котором только что видели маленькую планету, унёсшую на себе тело товарища, вырванного смертью из их дружного коллектива.

Они знали, что на долгом пути завоевания человеком космического пространства неизбежно будут жертвы. Природа не сдаётся без жестокого боя. История открытий заполнена именами погибших героев. Так было на Земле, так будет и в межпланетных просторах. Они это знали. Но сердце не всегда бывает покорно рассудку…

Два дня на корабле было траурное молчание. Члены экипажа отсиживались по своим каютам, сходясь только во время завтрака, обеда или ужина, но и тогда они почти не говорили друг с другом.

Но как бы ни была сильна печаль, жизнь властно предъявляет к живым свои требования.

Космический полёт продолжался. Нужно было жить и работать. От Арсены до Венеры звездолёту было всего шесть суток пути, а программа научных работ, намеченная на это время, ещё не была выполнена. Астрономы первыми взялись за дело, показывая пример остальным.

8 июля Белопольский попросил всех собраться на радиостанции, чтобы выслушать доклад о результатах посещения Арсены. Время было выбрано так, чтобы на Земле могли принять волну звездолёта, и учёные, собравшиеся в космическом институте, как бы присутствовали на этом собрании.

Доклад сделал профессор Баландин. Энциклопедически образованный человек, он в одном лице соединял три научные специальности – был выдающимся океанографом, зоологом и крупным теоретиком звездоплавания.

Хотя материал его выступления был настолько обширен, что его с избытком хватило бы на целую научную монографию, профессор сумел уложиться в двадцать минут. Предельная сухость и чёткая формулировка фактов, с ясными, словно остро отточенными выводами – таков был стиль доклада.

Профессор начал с характеристики Арсены. Он сообщил результаты геологической разведки недр астероида, который оказался состоящим на три четверти из самородного железа.

– Такой же состав имеют метеориты, падающие на Землю. Это доказывает, что астероиды и метеориты имеют общее происхождение. Являются ли они обломками «пятой планеты» или нет, сказать с уверенностью ещё нельзя. Присутствие в железе кислорода говорит в пользу планетной гипотезы.

Сообщив о размерах, массе, скорости вращения вокруг оси в составе внутренних пород, Баландин перешёл к находке развалин.

– Предположение, что обнаружены остатки здания, когда-то стоявшего на поверхности погибшей планеты, не подтвердилось. Этого следовало ожидать. Ничто, сделанное искусственно, не могло уцелеть при космической катастрофе. Под камнями мы обнаружили такую же асфальтовую поверхность, как и во всей котловине. Геометрические фигуры не укреплены в почве, а просто поставлены на неё. Возникают три вопроса – кто поставил фигуры, зачем и почему они разрушены? Достоверно можно ответить только на третий вопрос. Сооружение разрушено крупным метеоритом. Следы его взрыва при падении ясно видны. По первым двум вопросам мы можем только предполагать. Любопытную мысль высказал Константин Евгеньевич. Предоставляю слово ему.

Белопольский передвинулся ближе к микрофону.

– Гипотеза спорна, – начал он. – Но пока не видно другого объяснения. Гранитные фигуры высечены человеком или существом, подобным ему. Они находятся на астероиде, где не может быть живых существ. Вывод – они поставлены такими же звездоплавателями, как мы с вами.

В радиорубке послышались возгласы удивления. Неожиданный вывод Белопольского поразил всех, хотя сам по себе он был строго логичен.

– Нельзя даже приблизительно сказать когда, – продолжал Константин Евгеньевич, – но нашу солнечную систему безусловно посетил космический корабль. Откуда он прилетел? Этот вопрос прояснится только тогда, когда отдалённые потомки этих звездоплавателей ещё раз прилетят к нам. Или мы прилетим к ним.

Мельникову показалось, что Белопольский оговорился.

– Вы же сами подчеркнули, что неизвестно, откуда прилетел корабль, – сказал он.

– Не перебивайте! – недовольно поморщился академик. – На этот вопрос я отвечу. Итак, что же увидели неизвестные звездоплаватели у Солнца? Из планет только Земля, Венера и Марс имели органическую жизнь. Только на Земле они могли увидеть людей, которые тогда стояли на низкой ступени развития. Но для них было несомненно, что человек высоко поднимется по эволюционной лестнице. Поставив себя на их место, я подумал о том, что они должны были сделать. Надо было дать знать будущим учёным Земли, что на неё прилетал корабль из другого мира. Но какой памятник уцелеет тысячи лет? На Земле, Марсе и Венере это невозможно. Климатические изменения, дожди, ветры уничтожат и развеют любое сооружение за столь долгий срок.

– Не вполне убедительно! – заметил Баландин. – Можно поставить памятник почти что на вечные времена.

– Именно «почти что». Но они этого не сделали. По крайней мере на Земле такой памятник не найден. Мне кажется, они должны были поступить иначе. На Арсене нет атмосферы, нет климатических явлений. Астероид близко подходит к орбитам и Земли и Венеры. Когда люди «вырастут» и станут совершать межпланетные полёты, то обязательно посетят астероид и найдут на нём оставленный памятник. Именно так они должны были рассуждать. И памятник действительно был найден нами. Конечно, они могли оставить более ясные сведения о себе. Мы ничего не нашли, но это не значит, что ничего нет. За короткий срок мы не могли разобрать развалины и добраться до того, что завалено взрывом. Это сделает следующая экспедиция. Такова моя гипотеза. Возникает вопрос – неужели этим разумным, притом высоко разумным, существам были неизвестны квадратная, гексагональная и ромбическая системы? Неужели они знали только кубическую? Мы видели октаэдры, додекаэдры, тетраэдры и кубы. Ни одной пирамиды, ни одной призмы, ни одной брахидомы! Случайно ли это? Я думаю, что не случайно. В этом есть какой-то смысл. Загадка гранитных фигур должна быть нами разгадана. И тогда мы узнаем, откуда прилетал корабль. Это ответ Борису Николаевичу на его вопрос, – прибавил Белопольский.