Текст книги "Рождение шестого океана"

Автор книги: Георгий Гуревич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Валентин протянул руку товарищу.

Новиковы не отступили от решения, принятого в пионерском лагере. Вернее, не отступил Сергей. Валентин еще много раз колебался, увлекался другими делами, но Сергей был тверд, и друзья, сидевшие в школе за одной партой, оказались за одним столом в институте.

Глава четвертая
РАСЧЕТ И ПРОСЧЕТ

1

Над водой стелется черный дым. По рекам, каналам, морям и океанам пароходы Тутсхолда везут из Европы уголь и сами жгут уголь в пути.

Грохочут поезда. Паровозы, пыхтя, тянут по рельсам вагоны с углем и тоже жгут уголь. Стелется черный дым над степями и джунглями. Дым висит над городами Джанджаристана – там уголь жгут в топках, чтобы привести в движение станки и генераторы. Перевозка, погрузка, выгрузка! От европейских шахт до фабрик Джанджаристана уголь путешествует месяца три, а электрический ток мог бы прибыть через две сотых доли секунды.

Целую гору угля – шестьсот тысяч тонн – в месяц сжигает страна в топках электростанций. Физики утверждают, что энергия тоже имеет вес. От горы угля Джанджаристан получает четыре грамма электричества. Насколько удобнее, разумнее, дешевле и даже гигиеничнее было бы везти из Европы четыре грамма, а не шестьсот тысяч тонн!

Но электричество не выдерживает дальних странствий. Ток слабеет в пути. Добытая с великим трудом энергия уходит на нагревание проводов. Какой же смысл строить дальнюю передачу только для того, чтобы проволока, натянутая между Европой и Джанджаристаном, стала бы немножко теплее?

История электрификации начинается с того момента, когда впервые удалось преодолеть расстояние. Это произошло в 1891 году, когда русский инженер Доливо-Добровольский сумел передать трехфазный ток на сто семьдесят километров – с горного водопада на выставку во Франкфурт-на-Майне.

Весь двадцатый век электротехника шла по пути Доливо-Добровольского: применяла трехфазный переменный ток и высокое напряжение. Во Франкфурте напряжение было тринадцать тысяч вольт, затем его довели до ста десяти тысяч вольт, двухсот двадцати тысяч вольт и наконец – четырехсот тысяч вольт. Сверхвысокое напряжение позволило передавать ток на тысячу километров. Были созданы, затем связаны между собой энергетические системы Волги, центра России, Украины, Урала. Но за У ралом лежала Сибирь, энергетические богатства Оби, Енисея, Ангары, Амура, Лены. Сотни ученых ломали головы над проблемой дальних передач. Из года в год на конференциях обсуждался один и тот же вопрос: как преодолеть расстояние?

2

Студенты считали, что у Ахтубина очень трудно учиться. Правда, он никогда не спрашивал цифр и формул («Не засоряйте голову сведениями, которые есть в любом справочнике», – говорил он). Но мучил экзаменующихся бесконечными вопросами: «А почему так? Нельзя ли наоборот? Есть ли другие пути?» И не слушал отговорок старательных девушек, уверявших, что этого они не проходили, а что полагается по программе – знают твердо.

– Только бюрократу хватает твердых знаний, – говорил Ахтубин. – Ученому важнее быть любопытным. «Почему?» – самое главное слово для изобретателя. О том, что нельзя улететь на Луну, знали еще пещерные люди. Но только Ньютон объяснил, почему нельзя. И сразу же стало ясно, что люди могут улететь на Луну, если достигнут скорости одиннадцати километров в секунду. «Почему» превратило «не могут» в «могут». Никогда не уставайте спрашивать «почему?». Возьмите себе за правило после всякого «нельзя» говорить «потому что...»

Увы, Ахтубин и сам нередко нарушал свое правило. Нарушил и в Джанджаристане, сказав президенту наотрез:

– Расстояние не позволяет.

Сомневаться не приходилось: Ахтубин твердо знал, что рекордные, самые дальние в мире электропередачи проектируются на полторы-две тысячи километров. От крупных советских гидростанций до столицы Джанджаристана в три раза дальше.

Расстояние не позволяет. И незачем спрашивать «почему?». Но все же Ахтубин помнил о разговоре с президентом, вздыхал, размышляя о технических пределах. И дома, рассказывая жене о путешествии, сказал:

– Некоторые говорят: все уже изведано, все изобретено. Но вот практическая задача: Джанджаристан просит у нас электричество, а мы разводим руками – далеко, не умеем!

Жена Ахтубина, робкая некрасивая женщина, тоже была энергетиком, и неплохим, но знаменитый муж затмевал ее. Некогда она была ученицей Ахтубина, влюбилась в блестящего доцента, вышла замуж за него, несмотря на большую разницу в годах. Они дружно прожили тридцать лет, но до сих пор сохранили тон учителя и ученицы: она почтительно-робкий, он терпеливо-наставительный.

– А постоянный ток не поможет? – спросила она.

И Ахтубин ответил с некоторым раздражением:

– Ты же знаешь, Анюта, все наши трудности с постоянным током. Электростанции вырабатывают переменный ток, значит, в начале линии надо ставить выпрямители – это добавочные затраты, и немалые. Города и заводы потребляют переменный ток, следовательно, в конце линии надо ставить инверторы, превращать постоянный ток обратно в переменный – снова немалые затраты. Инверторы, кроме того, требуют энергии – им нужны особые электростанции. Недаром наша новая рекордная электропередача проектируется на переменном токе, несмотря на все потери.

Потом Ахтубин делал в Министерстве сообщение о поездке в Джанджаристан, пересказывал притчи о семи нахлебниках и о колодце арендатора. И в первой же записке, поданной в президиум, он прочел:

«Можно ли в ближайшие годы построить электропередачу в Джанджаристан?».

Он ответил, как Унгре: «Расстояние не позволяет... Трудности с устойчивостью при переменном токе... Затраты на выпрямление при постоянном токе...». Когда он кончил и сел, председатель нагнулся к его уху:

– Вы знаете, Юлий Леонидович, расстояние не столь уж велико. Недавно принято постановление о строительстве куста ветростанций на хребте Вейтау?

– Вот как? – улыбнулся Ахтубин. – Значит, Ветер Матвеевич добился своего?

Проект строительства ветровых станций принадлежал Кореневу, дяде Мише с озера Великого. Маленький инженер был известен и в ученых кругах. Со свойственным ему задором на всех совещаниях он ратовал за строительство станций на хребте Вейтау. Шумный энтузиазм «дяди Ветра», так увлекавший пионеров, на ученых заседаниях был неуместен. Коренева долго не воспринимали всерьез. Но капля камень точит. «Дядя Ветер» твердил о горах Вейтау до той поры, пока не был сделан подробный расчет и специалисты с некоторым удивлением сказали: «Товарищи, а предложение-то разумное!»

Председатель тоже улыбнулся, вспомнив горячие речи Коренева, и повторил: «От Вейтау не так далеко...»

Ахтубин мысленно представил себе карту;

от хребта до границы СССР, от границы до залива, оттуда через Вейтау к столице Джанджаристана..,

– Все равно остается тысячи три километров. Это за пределами наших возможностей.

– Жаль, – сказал председатель. – А на Вейтау будут излишки. Ведь эти станции для орошения. Нагрузка сезонная. Могли бы поделиться.

...Спустя два месяца Ахтубин сидел в комиссии, где рассматривался проект дальней электропередачи Нижняя Обь – Москва. Были представлены два варианта – передача переменным и постоянным током. У каждого были свои сторонники. В зале разыгрался настоящий бой – вежливый академический бой, где убивают без кровопролития, высмеивают, похваливая, и самая грубая ругань выглядит так: «Вы, уважаемый Иван Иванович, допустили небольшую неточность...» Авторы соперничающих проектов выискивали ошибки друг у друга, язвительно, напоминали общеизвестные недостатки. Чаша весов колебалась... И все же был избран вариант с постоянным током. Он оказался дороже, но надежнее.

Вернувшись в тот вечер домой, Ахтубин сказал жене: «А знаешь, Анюта, твой постоянный ток берет верх».

– Может быть, с Джанджаристаном получится? – спросила жена. После ужина Ахтубин взял карту, наметил трассу Вейтау – Центральный Джанджаристан, измерил циркулем расстояние и погрузился в расчеты: потери в цепи, расход цветного металла, стоимость опор, трансформаторы, выпрямители, инверторы...

– Ну нет, – сказал ой, закончив вычисление. – Потери тока в цепи до пятидесяти процентов, стоимость возрастает втрое. Никто не пойдет на такое расточительство.

И опять он забыл спросить себя: «Почему не пойдут? А может пойдут? И нельзя ли найти иной путь?»

Он разорвал листок с расчетом и больше не думал о передаче в Джанджаристан, вплоть до приезда профессора Дасьи.

3

Дасья приехал в Советский Союз летом, спустя полтора года после праздника Независимости.

Роли переменились: теперь Дасья был любопытным иностранцем, а Ахтубин – гидом и переводчикам. Вместе они ходили в Кремль, в  Большой театр, на выставки и в музеи. Дасья был благодарным зрителем. Он восхищался охотно и шумно. В Большом театре, когда балерины исполнили знаменитый танец маленьких лебедей, Дасья аплодировал стоя и дольше всех, пока на него не начали шикать. Потом шепнул Ахтубину:

– Какая изящная выразительность. Жалко, что не видно лиц. А у нас самое важное мимика. Помните, я показывал вам сидячие танцы. Если бы вы видели наших признанных мастеров...

На Выставке достижений народного хозяйства СССР Дасья пытался обойти все павильоны. Он восхищался мохнатыми толстоногими тяжеловозами, страшными на вид быками – рекордистами и даже бело-розовыми поросятами (хотя в Джанджаристане свиней считают «нечистыми»), пробовал огурцы, репу, смородину и темно-зеленые продолговатые дыни.

– Похожи на наши джеки, – сказал он. – Те такие же ароматные, но куда больше.

В каждой стране есть свои танцы, свои выставки, свои фрукты. Дасья уважал чужое, но предпочитал свое.

Потом очередь дошла до промышленных павильонов. В одном из них висела модель турбины – громадная стальная капля с толстыми крыльями-лопастями.

– Это – модель в натуральную величину, – сказал Ахтубин. – Подлинник установлен в Сибири, на Ангаре. Такие турбины дают нам самую дешевую в мире энергию.

– И сколько стоит киловатт-час?

Ахтубин назвал цифру. Дасья молчал. На лице его не было обычной сияющей улыбки. Оно выражало глубокую горесть.

– У нас нет таких турбин, – вздохнул он, – нет заводов, чтобы их построить, и не хватает средств на гидростанции. Мы платим в двадцать раз дороже «Тутсхолду и Компани» за уголь, который они привозят из Европы. Расстояние губит нас. В Европе легче. Дания покупает энергию у Норвегии, Западная Германия у Австрии, Англия обменивается с Францией.

– Да и мы продавали бы вам охотно, – согласился Ахтубин. – На каждой электростанции есть излишки мощности, особенно в ночные часы. Но расстояния... Я прикинул. Потери до пятидесяти процентов! Стоимость энергии возрастает втрое.

– Втрое! – воскликнул Дасья.—Втрое это не в двадцать раз.

Ахтубин смущенно молчал. Почему же он отказался наотрез? Поверил в цифры? Но оказывается, кроме технических расчетов, есть еще колониальные. Могучая промышленная держава может получать товар по себестоимости. Отсталая страна приплачивает за отсталость, за экономическую зависимость, за отсутствие средств, за слабость и бедность. И приплата раз в двадцать больше нормальной цены.

* * *

Два месяца спустя комиссия во главе с Дасьей начала переговоры о совместном строительстве электропередачи в Джанджаристан.

Глава пятая
У ВАЛЕНТИНА – ИДЕИ

 1

Новиковы сдавали очередную зимнюю сессию, когда Джанджаристан завоевал независимость, а когда Дасья приезжал в Москву, они уже перешли на четвертый курс. Обсуждение идеи Коренева, проектирование, подготовительные работы заняли еще два года. Когда Новиковы дошли до дипломного проекта, ветростанции уже строились в пограничных горах Вейтау – Винджамутра, по-джангийски.

Друзья с интересом читали в газетах статьи, подписанные: «Главный инженер строительства М. Коренев».

И на последнем курсе Сергей остался верен старым привязанностям. Он выбрал тему «Ветродвигатель для сильного ветра». Друзья по-прежнему соперничали, и Валентин взял близкую тему: «Ветроэлектрическая станция в Арктике». Кореневские ветростанции были крупнейшими в мире. Естественно, туда и послали Новиковых на преддипломную практику.

Они ехали поездом, а потом от станции на попутном грузовике. Машина была запорошена цементной пылью и мелким песком. Густые клубы пыли, словно дым пожарища, тянулись за нею. В широкой степи там и сям виднелись такие же хвосты. Можно было пересчитать все машины до самого горизонта.

За горизонтом их ожидала первая самостоятельная работа. Школа осталась в прошлом. Уже нельзя в затруднительном случае поднять руку, взывая о помощи: «Я забыл... я не понял... я не у спел записать, повторите, пожалуйста». Весь твой багаж в голове, ищи там ответ на все загадки жизни и техники.

А вдруг не найдешь?

Оба были взволнованы, но проявлялось это по-разному. Валентин стал еще разговорчивее, Сергей молчаливее. Но он не углублялся в себя, наоборот, видел еще острее и лучше запоминал.

Грохочущий кузов машины, забрызганный известковым раствором. Случайные попутчики – светловолосый инженер в парусиновом пиджаке и рыжекудрая девушка в выгоревшем комбинезоне. Она сидит на запасном колесе, охватив руками колени. В глазах огоньки, губы подрагивают.. Хохотушка, ждет случая, чтобы поднять на смех. И самое замечательное – горы. Горы Сергей видел впервые.

Сначала из-за горизонта выплыло что-то похожее на синеватую тучу. Машина ехала к ней полчаса и час, но туча стояла на месте. Правда, она стала ярче, определеннее, в ней появились оттенки – посветлее и потемнее. Еще через полчаса темное превратилось в кудрявое, светлое – в зеленоватое; на зеленом глаза различали камешки и белый порошок. И наконец горный массив поднялся во всем великолепии. Он заслонил полнеба, облака цеплялись за его вершину. Белый порошок на склонах оказался овечьими отарами, мелкие камешки – селением, синеватые кудряшки – лесной чащей.

Сергей замер от восхищения. И чувства свои он выразил по-инженерному:

– Экая махина! Подумать, сколько энергии истрачено, чтобы поднять столько камня к облакам! Могучая вещь – природа!

И тут же Валентину пришла в голову идея. Идеи являлись к нему часто и неожиданно.

– А что, если использовать эту энергию? Нет, правда, Сережка, не смейся. Высота горы километра три, не меньше. Значит, в каждом булыжнике, лежащем на вершине, запасено три тысячи килограммометров на кило веса. Скатывай камни с горы, и вот тебе электростанция! Новый вид энергии – горный уголь.

Как всегда у Валентина воображение обгоняло расчеты, забегало далеко вперед. Вот уже состоялся доклад в Академии наук. Ученые восхищены. «Кто внес такое смелое и оригинальное предложение? – спрашивает президент. – Новиков? В первый раз слышу. Кто он? Неужели практикант?» У вице-президента вопрос: «Что делать, когда гора вывезена до основания?» «Надо выбирать место с расчетом,– отвечает Валентин. – Удобнее всего не горы, а плоскогорья с крутыми краями, например Крымская Яйла. Вы ставите лотки и спускаете камни в море. Катящиеся камни отдают энергию, за счет скатившихся расширяется побережье».

– Ерунда какая! Неужели ты сам не видишь, что ничего не выйдет.

Сергей сердился. Ему казалось, что Валентин говорит не всерьез, просто рисуется перед хорошенькой попутчицей. И она, к сожалению, прислушивается. Обидно! Такая приятная на вид девушка, задорный нос, искорки в зеленоватых глазах. Неужели ее привлекает болтливый Валентин?

– Прежде посчитай. Валька, на бумажке, если не можешь в уме. Три тысячи килограммометров – это не так много, примерно восемь больших калорий или две киловатт-секунды. Ты думаешь двух киловатт-секунд хватит, чтобы дробить скалу, собирать осколки, подвозить к откосу, грузить на лотки?

– Не обязательно дробить камень. Можно скидывать снег, – неосторожно сказал Валентин,

– Ах, снег? И для простоты еще плавить его? И для дешевизны – с помощью обыкновенного солнца? Поздравляю, Валентин! Твой лоток, по которому спускается с гор растопленный солнцем снег – замечательное изобретение! Оно называется – горная река. На реке, конечно, ты можешь поставить гидростанцию.

2

Валентин молчал, озадаченный. Но тут в разговор вмешался второй попутчик – блондин в парусиновом пиджаке.

  – Только что кончили? – спросил он. —

Даже дипломники еще? Я так и думал, судя по вашим речам. Сам кончал с таким настроением: «Ах, переверну горы, ах, остановлю реки!» Но это выветривается быстро. Завтра вам поручат строить временное овощехранилище на сто тонн капусты, вы будете ругаться с бригадиром, который захочет, чтобы каждую ямку ему оплатили дважды, и составлять акт на плотника, потерявшего топор, а по вечерам заполнять наряды в общежитии, где за фанерной перегородкой разучивают на балалайке «Николай, давай закурим». Так год за годом. Лет через десять вы будете считаться опытными инженерами. Вам поручат серьезный объект – постоянное овощехранилище на две тысячи тонн капусты, вы будете разоблачать десятника, который захочет вписать в ведомость один и тот же котлован два раза, и составлять акт на шофера, разбившего машину. Вечером же в качестве отдыха будете раскрашивать месячный план-график в сборном доме для специалистов, где за перегородкой патефон твердит «Джонни, ты меня не любишь»... Нет, ребята, все эти горы и реки хороши только для туристов. Через месяц вы начнете считать дни до отъезда. И рады будете до смерти, если влиятельный родич отзовет вас в Киев... или в Ленинград – одним словом, домой.

Рыжая девушка внимательно глядела на блондина, Валентин – тоже. Лицо его вытянулось – он был впечатлителен, легко соглашался с людьми, уверенными в себе.

– Простите, как вас зовут? – спросил Сергей.

Блондин охотно протянул руку:

– Белопесоцкий, Олег. Будем знакомы.

– Нет, я совсем не хочу знакомиться с вами, товарищ Белопесоцкий, – грубо сказал Сергей. – Вы – обыкновенный трус. Вы испугались трудностей.

Блондин вспыхнул.

– А вы, юноша, нахал и фразер!.. Но я прощаю вас. Вы просто ничего не понимаете в жизни. Легко не бояться трудностей тому, кто не видел их. Посмотрим, что вы запоете через месяц.

– Посмотрим, – отрезал Сергей. – Ваших песен я петь не буду.

Он невольно покосился на рыженькую девушку... Но она глядела вниз, в ущелье, где клокотала горная река; темно-серая, как цементный раствор. Губы у девушки были сжаты, но в уголках таилась усмешка. Интересно, над кем она смеялась – над Белопесоцким или над Сергеем?

3

Новиковы вскоре сошли. Белопесоцкий проехал дальше. Друзья больше никогда не встречались с этим, случайным попутчиком, но спор с ним затянулся на все лето. Оказалось, что Сергею не так легко доказать свою правоту.

В ущелье, где шумела сердитая, пенистая, как бы взмыленная река, по берегам валялись заросшие мхом камни. Некогда они скатились сверху без пользы растратив свои килограммометры. Контора участка помещалась в тесной комнатке, сколоченной из досок от ящиков, в которых привозили механизмы. Штампы заводов-отправителей и предупреждающие надписи «Осторожно! Не кантовать!» виднелись на полу и на потолке. В комнате было людно, накурено. В углу, за столиком, старик-счетовод крутил стрекочущий арифмометр и, подняв очки на лоб, списывал цифры в толстую книгу. Рядом с ним девушка в черном ватнике цветными карандашами закрашивала клетки на графике выполнения работ. Сам прораб, маленький, взъерошенный, похожий на петушка, крикливым голоском отчитывал провинившегося шофера.

– Небось, гнал вовсю, мастерство показывал! Вот составлю акт по всей форме...

«Акты составляет!»—подумал со вздохом Сергей, вспоминая Белопесоцкого...

Долговязый шофер оправдывался с профессиональной бойкостью:

– Честное слово, Илья Петрович, тридцать километров без обгона: как полагается в населенном пункте. Но ведь они – население пункта этого – такой несознательный народ. Для них шоссейка, как бы бульвар или клуб. Даже танцы на мосту по вечерам; им, видите ли, нравится каблуками топать, по настилу. Гулко получается. И тут же ребятня с футболом и девка эта самая на велосипеде. Впервой она села, что ли, велосипед несет ее, куда захочет, она только держится за руль, чтобы не упасть. Я посигналил, взял направо – и она направо. Я еще правее – и она правее, прямо под колеса. Я влево – и она влево. Ну вот, завернул баранку до отказа – и в кювет.

– Вот видишь – тридцать километров без обгона, разбил государственную машину.

– Да я не разбил, просто заехал в кювет и перевернулся. А машина целехонька, только бензин вытек. Пока я сидел в кабине вниз головой, прямо на личность мне текло. До сих пор отплеваться не могу.

Новиковы слушали этот диалог, ожидая своей очереди. Рядом с ними под плакатом «За курение в неуказанном месте – штраф» сидел жилистый старик с большим носом. Докурив в неуказанном месте папиросу, он раздавил окурок каблуком, затолкал под скамью и оказал Валентину:

– Правильный у нас прораб. Всегда разберется, зря не кричит. Понимает, кто есть мастер своего дела, кто пустозвон. Мастер на стройке в чести, потому ко всякой машине свой подход нужен. Про подход в книгах не пишут. К примеру сказать, вы, студенты, механику всякую проходили, теплотехнику и основы, а если машина барахлит, Илья Петрович не вас позовет, а мастера Данилушкина. Данилушкин сорок лет слушает, как поршни стучат. У него глаз – ватерпас, никаких приборов не надо.

Валентин глядел на старика с уважением и сочувственно кивал. Он был покладист и верил словам. Сергей, наоборот, обычно сомневался и не соглашался.

А прораб уже обернулся к мастеру.

– Ну ты, Глаз-ватерпас, опять балки перекосил? Для чего тебе инструменты выдают? Чтобы ты их на складе держал? Считать неохота, все на чутье надеешься.

Данилушкин вскочил. Самоуверенность его улетучилась мигом.

– Илья Петрович, да разве я...

– Разве я, разве ты!... Вот даю тебе в помощь студентов, грамотных людей. Учи их и сам учись. А если и через месяц у тебя инструменты будут на складе пылиться, студенты станут командовать, а ты к ним пойдешь помощником. Учти это, Глаз-ватерпас. А сейчас забирай ребят и веди к себе на объект.

4

Обиженно бормоча что-то под нос, Данилушкин повел студентов на объект.

Под «объектом» подразумевалась одна из вышек для ветростанции. Она строилась неподалеку от конторы, но не в ущелье, у реки, а гораздо выше, на косогоре. Дорога змейкой взбиралась туда, однако старый мастер не пошел по шоссе. Он выбрал тропинку, срезающую углы.

Валентин, бывалый турист, с трудом поспевал за ним. Менее привычный Сергей пыхтел, отирая пот, останавливался перевести дух. И старик говорил торжествуя:

– Квелая вы молодежь, командиры производства! Книжечки-то перелистывать легче.

Наверху неожиданно оказались не скалы и утесы, а пологая травянистая степь. Там и сям виднелись как бы колышки, вбитые в землю. Но по мере приближения колышки превращались в овальные бетонные башни. Они тянулись к небу, а над ними высоко-высоко в синеве висели стрелы подъемных кранов.

Запорошенная известковой пылью кабина доставила Новиковых к подножью крана. Вслед за Данилушкиным они вышли на площадку и оказались на головокружительной высоте.

Здесь все казалось непрочным и шатким. Над головой нависал ажурный висячий мост – подъемный кран. Дул резкий ветер, он гудел и свистел, обтекая стальной скелет крана. Чудилось, что тонкие стойки гнутся под его напором. Ветер налетал порывами, норовил столкнуть через перила. Сергей глянул вниз и отшатнулся. Восьмидесятиметровая отвесная стена!

Автомашина у подножья вышки, как спичечная коробка. Мелькнула нелепая мысль: «А что если прыгнуть?» Сергей побледнел и закрыл глаза.

– Лезьте выше, ребята. Там смена обедает. Пока перерыв, познакомитесь с бригадой, – сказал хмурый мастер и подтолкнул Валентина к железной лесенке.

Валентин полез не очень уверенно. Он судорожно хватался за перила руками и, как дети, ступал одной ногой, а потом подтягивал другую.

Видимо, обиженный мастер подготовил им первое испытание, дескать, грамотные вы, руководить беретесь, покажите для начала, как вы ходите на высоте? Головка у вас не закружится? Сергей понял это и, не колеблясь, полез за товарищем. Но, видимо, Валентин меньше боялся высоты, может быть потому, что в Москве он жил на седьмом этаже, а Сергей на втором. Как только Сергей ступил на ступеньку, он услышал смех. Очевидно, каждое движение его выдавало страх. Но насмешки даже не задевали. Сергей был занят трудной работой – старался удержаться. Он видел только железные прутья в голубизне – казалось, лестница висит в небе. Уже в конце пути Сергей нечаянно глянул вниз и замер. Руки задрожали, он почувствовал, что упадет сейчас же, немедленно, как только разожмет пальцы, потянется к следующей перекладине. С болезненной ясностью он представил себе, как, кувыркаясь, полетит вниз вдоль бетонной стены, как шлепнется мешком оземь и кровь его смешается с пылью...

– Бросьте смеяться! Он же сорвется сейчас! – послышался встревоженный женский голос.

«Сорвусь», – покорно подумал Сергей и крепче прижался к железу.

Кто-то сильной рукой схватил его за шиворот.

– Лезь, я держу тебя, – сказал тот же голос.

Наконец Сергей оказался на площадке. Здесь были люди. Но лиц он не видел. Слышал голоса и не понимал слов. Судорожно держась за доски, переводил дух. А разговор, между тем, шел о нем.

– Техника безопасности хромает у тебя, мастер,– сердито говорила девушка, вытащившая Сергея. – Разве можно новичка вести без монтажного пояса?

– Кто же знал, что он такой слабодушный, –  хмуро оправдывался мастер. – Приехал командовать верхолазами, стало быть, на высоте работать. А то шлют чернильных инженеров, которые по телефону распоряжаются. Таких и в конторе хватает.

– А если бы сорвался парень?

– Ты, Данилушкин, с Зиной не спорь, – вмешался худенький черноглазый монтажник. – Она тебя пропесочит по профсоюзной линии.

Только теперь Сергей разглядел лицо своей спасительницы. Это была та самая девушка, которая ехала с ними в кузове грузовика. И подумать, что он опозорился у нее на глазах!

Но устыдился Сергей много позже. Тогда же он только удивлялся – удивлялся, как много говорят эти люди. Почему они болтают о каких-то пустяках? Почему не держатся обеими руками? Почему не трепещут при мысли об обратном спуске?

5

А счастливчик Валентин мог шутить, смеяться, принимать участие в разговоре, мог с некоторой осторожностью, цепко держась за перила, любоваться панорамой.

На севере расстилалась равнина, по которой Новиковы ехали сюда. Но сейчас она была затянута облаками. Белое хлопковое море лежало у ног Валентина. Наткнувшись на горный склон, кипы громоздились, как бы подсаживая друг друг, чтобы дотянуться до плоскогорья. Но это им не удавалось. И только у входа в ущелье отдельные облачка, найдя открытый путь, быстро скользили над сумрачной долиной. А с южной стороны лежал иной, красочный мир – зеленая гладь под густо-синим небом, желтые зигзаги дорог, белые отары, белые пятна альпийских цветов. Там и сям торчали вышки. Они стояли рядами, на расстоянии полутора километров друг от друга. «Почему так редко?» – подумал Валентин. И тут же вспомнил: «Ах да, по правилам расстояние между станциями должно быть в пятнадцать раз больше, чем диаметр ветрового колеса. Ведь, забирая энергию у ветра, ветряки тормозят его. Нужно некоторое расстояние, чтобы ветер восстановил свою силу».

Валентин знал это правило давно и никогда не задумывался о нем. Но сегодня голова у него работала как-то иначе:

«А всегда ли нужно, чтобы ветер восстанавливал силу ? – рассуждал он. – А если мы захотим погасить его? Выходит, что ветряные двигатели– подобие забора. Когда они включены, ветер стихает, когда выключены – дуй сколько, хочешь. Но ведь так можно управлять ветром, управлять погодой. И еще получать энергию – электричество... Вот это мысль!»

А Сергей держался за доски настила, спасая жизнь, и не мог сказать:

«Какая ерунда!»