Текст книги "Тропик Козерога (СИ)"

Автор книги: Георгий Бекесов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

  – Вы убили третьего? – спросил мантиец, не поворачиваясь.

  – Так точно, – крикнул Семелесов. – Всадили четыре пули и контрольный в голову.

  – Им контрольный нужно делать в сердце.

  – Не бойся, он всё равно весь дымиться начал, думаю, один пепел уже остался.

  Крейтон провёл двумя пальцами по лицу убитого, и на их кончиках осталась вязкая субстанция похожая на мазь, а место, по которому он провёл, задымилось и начало тлеть.

  – Что это? – удивлённо спросил Кистенёв.

  – Крем от загара. Нужно уходить отсюда, – скомандовал Крейтон, поднимаясь.

  Не теряя времени, юноши покинули двор и, миновав несколько таких же, пересекли узкую улочку и встали где-то в подворотне, пытаясь отдышаться.

  – Ты сам-то как? Цел? – спросил Семелесов прислонившись к стене дома.

  – Вроде живой, – ответил Крейтон. – Только грудь побаливает, ещё после того как в гаражах врезали.

  – Да, Мессеир, ты просто красавец, – усмехнулся Кистенёв. – Настоящий прыжок веры.

  – Это точно, – подтвердил Алексей.

  Тут вдруг у него зазвонил телефон, Семелесов достал его, взглянув на экран, произнёс:

  – Посмотрите-ка, легка на помине. Найдёнова звонит.

  – Ответь ей, – посоветовал Мессеир.

  Семелесов приложил телефон к уху отошёл в сторону, словно не хотел чтобы его слышали. По обрывкам фраз не было понятно ничего, одни 'Ясно' 'Да' и 'Хорошо'. Только по лицу было видно, что предмет разговора его явно удивил. Окончив разговор, он вернулся к друзьям, пытаясь переварить в голове, что только что произошло.

  – Вы представляете, она меня к себе домой зовёт, говорит, что должна со мной срочно поговорить и разговор не телефонный.

  – Ловушка? – сразу спросил Кистенёв, поглядев на Крейтона.

  – Скорее всего, – ответил тот. – Похоже, друзья её парня решили выйти на нас через неё.

  – Зачем им посылать к нам этих трёх и одновременно устраивать ловушку дома у Найдёновой?

  – Не знаю. Ты видел, кого они послали, пушечное мясо, новообращённые, на них даже колец клановых не было, они нас видно использовали как экзамен: убьёте этих троих – примем в клан. Упыри не принимают нас всерьёз. Это паршиво.

  – Так что нам теперь делать? – произнёс Семелесов, с ожиданием смотря на Крейтона, потом, усмехнувшись, добавил, покачав головой. – А ведь неделю назад я бы дорого отдал за подобный звонок, как быстро всё меняется.

  – Ну что поделать, раз дама просит: порядочный джентльмен просто не может это проигнорировать.

  – Ты же сам сказал, что это ловушка.

  – Вот именно, а это значит, что там нас, скорее всего, ожидает ещё пара-тройка кровопийц, которых мы и накроем.

  – Ты спятил, что ли, – буркнул Кистенёв и с искажённым досадой лицом прошёлся чуть в сторону и обратно. – Тебе что мало на сегодня. Ты понимаешь, что нас там могли убить, убить и высосать кровь, чёрт побери. Мы были на волосок от смерти!

  – Успокойся, – скомандовал Крейтон, он повернулся спиной, сделал два шага и, развернувшись, быстро подошёл к Василию, встав прямо перед ним. – Разумеется, друг мой, разумеется. И я тебе открою страшную тайну, мы всегда находимся на волосок от гибели, мы каждый день рискуем, мы и все эти люди вокруг. Что угодно: автокатастрофа, взрыв бытового газа, падение метеорита, тепловая смерть вселенной, мать её! Мы все рискуем, кто-то больше кто-то меньше только это всё равно относительно. Ты можешь умереть каждый раз, когда переходишь дорогу, разве не так. Каждый год на дорогах гибнет миллион двести тысяч, больше чем полегло в Сталинграде, да я изучал вашу историю. Самое кровопролитное сражение в вашей истории, каждый год в мирное время. Так что к чему бояться, умирают все, а вот живут по-настоящему немногие. Как узнать, что спишь, если не можешь проснуться, как узнать, что живёшь если не можешь умереть. Если не хочешь так и скажи я тебя насильно держать, не намерен, ты нам так только помешаешь, условия прежние: сдаёшь оружие и забываешь о нашей встрече, я с Клементиной съеду из твоей квартиры уже сегодня, дальше мы будем действовать вдвоём с Семелесовым ...

  – Алексей, – Кистенёв выжидающе посмотрел на друга.

  – Он прав, Вася, лучше умереть стоя.

  – И какого хрена я здесь с вами делаю.

  – Только если вернёшься обратно, то в случае чего ты вряд ли услышишь выстрел воздух мой голос приказывающий разойтись. Да и не вернёшься ты, куда тебе. Школа, ЕГЭ, институт, работа, получать на хрен не нужные тебе знания, чтобы поступить на работу, которая никому кроме тебя и не нужна будет. Или я не прав, или ты, может быть, хочешь стать врачом, шахтёром, хлебопашцем, рабочим на заводе, учёным, в конце концов. Может быть, это ты выведешь человечество в новую эру, эру шестого айфона.

  Кистенёв только оскалившись, искоса смотрел на Мессеира, а тот продолжал.

  – Кому ты там нужен, Вася, разве что кроме отца твоего. Кто кроме него будет о тебе плакать на похоронах? Ты не думал?

  – А здесь-то я кому нужен?

  – Здесь? Да хотя бы нам с Алексеем, уговаривал бы я тебя иначе так долго. И что самое главное, ты хоть понимаешь, что упырей всё равно резать надо. Ты понимаешь, что пристрелив одного из них, мы спасаем десятки, сотни людей, просто возвращая очередного мертвеца в его естественное состояние. Брось, Кистенёв, неужели никогда в своей никчёмной кэжуальной жизни ты никогда не жалел что ни разу тебе не встретился тонущей человек, ребёнок в горящем доме, женщина, на которую напали, хоть кто-то кого можно было бы спасти, хотя бы малейшая возможность совершить подвиг. Иди с нами Кистенёв, живи сегодняшним днём и не ломай комедии.

  – Сволочь ты, Крейтон, – ответил Василий, весело улыбнувшись и покачав головой.

  – А я этого никогда не скрывал, и только не говори, что вас я не предупреждал, – ответил Мессеир, и, посмотрев на Семелесова спросил. – Далеко отсюда живёт эта Найдёнова.

  – Здесь близко, несколько кварталов в ту сторону.

  – Покажешь дорогу?

  – Конечно.

  – Сущее безумие, – констатировал Кистенёв.

  – Господь милосерден, – со вздохом произнёс Семелесов. – Правое дело ведь делаем.

  – Вперёд, друзья мои, – начал Крейтон, – сегодня эти гады поймут, что загремел гром, и что нужно собраться вместе, чтобы позволить нам нанести удар. И запомните, пока мы будем их накрывать, я за главного, сами знаете почему, действуем быстро, действуем дерзко.

  – И нам ли под надзором век коротать ... – как бы себе под нос нараспев произнёс Семелесов.

  Они шли минут пятнадцать и это были самые необыкновенные минуты в жизни Кистенёва. Он много слышал о том, что человек может предчувствовать свою смерть, и теперь знал точно: его час пробил. Василий понимал как-то подсознательно, что совершил ошибку, пойдя с Крейтоном, понимал, что там их всех и положат и поражаясь всей абсурдности радовался этому, ибо теперь чувствовал себя человеком потому что Erare Humanum Est. Он шёл по улице смотря на всё словно в последний раз, словно прощался с этим, с пыльными улицами с потоками машин, с троллейбусами цепляющимися мачтами за провода, постоянно щёлкающими при езде, с крашеными жёлтыми лавочками в сквере, где они проходили, и памятником стоящим там, в центре, Кистенёв всё время забывал кому.

  Когда они подошли к дому Найдёновой, Кистенёв шёл, как в угаре с трудом пытаясь думать.

  – Её окна на эту сторону? – спросил Крейтон Семелесова.

  – Не знаю.

  – На ту, – вставил Кистенёв, тяжело дыша.

  – Отлично. Они, скорее всего, ждут одного Семелесова и без оружия, незачем разочаровывать их раньше времени.

  Кистенёву на это было уже плевать, он даже усмехнулся в душе над Крейтоном, словно тот ещё не знал, что операция провалиться и жить им осталось несколько минут, а он Кистенёв знал. Гудки домофона ударили по ушам, потом, наконец, они прекратились, и послышался искажённый механизмом голос Веры, как-то бесстрастно и ровно спросивший: 'Кто это?'. Почему-то тогда Кистенёву показалось что именно таким голосом должен отвечать человек, в доме которого засада, пытаясь играть непосредственность, имея весьма скромные актёрские навыки.

  Крейтон давал указание шёпотом, когда они уже поднимались по лестнице, все кроме Семелесова держали пистолеты в руках.

  – Ты встаёшь на пролёте сверху, стреляешь после меня, если они войдут со мной в рукопашною, не жалей клади всех, – обращался Мессеир к Кистенёву. – Твоя задача, Семелесов, позвонить в дверь и как только её откроют, уходи быстро в сторону, можешь хоть кубарем вниз по лестнице лететь. На этот раз действуем в помещении, так что бьём сразу и наверняка.

  Когда они вышли на лестничную площадку, где находилась квартира Найдёновой, никто не говорил ни слова. Мессеир знаками показал, где встать своим друзьям, а сам расположился рядом с дверью, держа в поднятой руке пистолет. Семелесов позвонил в дверной звонок и отошёл на два шага назад, посмотрев на пролёт вниз, как бы прицеливаясь, куда ему сейчас нужно будет лететь кубарем. Хотя Кистенёв на подсознательном уровне был уверен, что всё это тщетно.

  За дверью послышались шаги, но открыли не сразу, это ещё больше уверило Василия в том, что засада и вправду есть, и Вера мешкает, потому что перед тем как открыть она была о чём-то проинструктирована в последний раз.

  Наконец дверь открылась. Как только Семелесов заглянул внутрь, то неожиданно для всех вскрикнул: 'Какого чёрта!' что едва ли было уместно в нынешней ситуации. Но он был уже настроен на то что говорил ему Крейтон и одновременно с этим криком будто какая-то сила столкнула Алексея вниз, он, перелетая через несколько ступеней за раз, оттолкнувшись, наверное, только дважды, пролетел вниз и впечатался в стенку на лестничной площадке внизу.

  И как всегда всё начинало идти не по плану.

  Спустя мгновение из открытой двери с криком: 'А ну стой!' выскочил человек в милицейской форме. В тот момент Кистенёв вряд ли мог сообразить, что произошло, но крик Мессеира: 'Отставить!' он понял сразу, поднял пистолет дулом кверху.

  Едва только милиционер выскочил на площадку, бросившись за Семелесовым, а его напарник ещё оставался внутри, как одновременно прокричав приказ Кистенёву, Крейтон бросился из-за угла, перекладывая пистолет в левую руку, и точным ударом сзади по ноге подкосил первого милиционера. Не дав ему упасть, Мессеир схватил его и притянул к себе, обхватив за шею левой рукой державшей пистолет, прикрывшись, милиционером как живым щитом, и в тот же миг он схватил его правую руку, сжимавшую табельное оружие, направил его на ногу милиционера шедшего следом и выстрелил. Тот вскрикнув схватился за ногу и тут же Крейтон врезал ему ногой в грудь, так что милиционер отлетел к противоположной двери прихожей, а через секунду на него сверху обрушилось тело его товарища, чей-то сильный удар выбил из руки пистолет.

  – Кистенёв, забери пистолет, – скомандовал Крейтон, откидывая ногой его на середину лестничной клетки, одной ногой уже стоя в квартире, и готовясь закрывать дверь. – Семелесов, поднимайся сюда.

  Кистенёв быстро спустился вниз, на ходу подняв ствол с плитки. Вдруг одна из соседних дверей отворилась и оттуда выглянула женщина, видно услышавшая шум выстрела.

  – Кто вы таки ...

  – Работают органы, – уверенно произнёс Крейтон на мгновение, сверкнув перед ней удостоверением, выхваченным у одного из милиционеров. – Вернитесь в свою квартиру, потом может понадобиться ваша помощь как понятой.

  Неизвестно что больше подействовало на женщину, удостоверение в руке юноши, которое она толком не успела рассмотреть или пистолеты в другой его руке и в руках двух его товарищей, но так или иначе дверь она закрыла.

  Тем временем заговорщики все забежали в квартиру, и Крейтон закрыл дверь. По его знаку, первый милиционер схватил своего раненого напарника, и потащил его дальше в комнату, оставляя на полу кровавый след.

  – Нет... Как вы! – послышался крик ужаса из гостиной.

  Вера, одетая в свободную белую майку и лёгкие чёрные штаны, увидев, что произошло, кинулась к стоявшей в той же комнате женщине средних лет, с не длинными, но и не особо короткими волосами каштанового цвета. Она тут же прижала девушку к себе, испуганно глядя на вошедших в квартиру юношей.

  В след за милиционерами в гостиную вошёл Крейтон, держа в согнутой руке пистолет, вслед за ним вошёл Семелесов сев в стоявшее около двери кресло. А с другой стороны от Мессеира встал Кистенёв.

  Крейтон оглядел комнату. Посмотрел на милиционеров, на женщину и девушку.

  – Кто вы такие? – с ужасом в голосе спросила женщина.

  Тут Крейтон, опустив пистолет, неожиданно стал кричать со злостью, на которую едва ли способен обычный человек: 'Да твою же ж мать, сволочи, сукины дети...' и несколько раз с силой ударил ногой по ни в чём не повинному креслу, на котором сидел Семелесов. Он ещё ходил из стороны в сторону, когда Алексей спокойным голосом произнёс:

  – Здравствуйте, Ольга Викторовна.

  И стоявший в углу Кистенёв, которого уже била крупная дрожь как бывает после того как спадает долго державшееся напряжение, чуть дрогнувшим голосом также сказал:

  – Здравствуйте, Ольга Викторовна.

  – Откуда у вас оружие мальчики? – дрожащим голосом спросила женщина. – Вася ты что, тоже с ними? Кто этот человек.

  – Так, парни, успокойтесь, ещё не поздно всё исправить, – успокаивающе – слащавым голосом переговорщика, произнёс милиционер со здоровой ногой, держа руки поднятыми перед собой.

  – Успокоится! – прокричал Крейтон, вдруг повернувшись к нему, и, обратившись к Кистенёву с Семелесовым, скомандовал. – Не опускать оружие! Вы хотите знать, кто я такой, барышня? – обратился он к матери девушки. – Так вот, перед вами, сударыня, ваш самый страшный ночной кошмар, воплотившийся наяву, я один из тех кто приходит ночью в последний день вашей жизни, персонаж самых страшных историй на своей родине, я Мессеир Крейтон, оперативное крыло ордена Первого знамени, личная гвардия мантийского императора. А вот теперь, – он посмотрел на милиционера, – говорите кто вы?

  – Что?

  – Имя, фамилия, звание, должность.

  – Николай Петрович Лобазин, я ... участковый я здешний. Парни, я вас по-хорошему прошу, положите пистолеты или ...

  – Пулю я тебе между глаз сейчас положу, – произнёс Крейтон и, повернувшись к своим друзьям, сказал, покачав головой. – Нет, вы посмотрите на этих красавчиков, они посылают брать нас даже не оперов, а несчастных участковых.

  – Ему наверно в больницу надо, – произнёс Кистенёв, кивнув на лежавшего опершись спиной на шкаф милиционера.

  – Артерия не задета, – уверенно ответил Крейтон.

  – Ты-то откуда знаешь умник, – зло бросил раненый.

  – Идиот. Задень я артерию тут бы такой фонтан бил, – на этот раз уже тише, но всё равно угрожающе сказал Мессеир.

  – Лёша, пожалуйста, не надо, я схожу с тобой на свидание, только скажи им убрать оружие, – послышался дрожащий голос Веры.

  – На время операции он командир, – Семелесов кивнул на расхаживавшего рядом Крейтона. – Все вопросы к нему.

  Мессеир остановился и, встав вполоборота, посмотрел девушке прямо в глаза, и тихим ровным, и оттого ещё более жутким голосом произнёс.

  – Всё-таки нужно было тебя там пристрелить за гаражами, как предавшую человеческий род. Неужели у тебя даже ума не хватило позвать дружков своего упыря.

  – Не называй его так, – вдруг вскрикнула она, подавшись вперёд.

  – Молчи, молчи чёрт подери и сойдёшь за умную, может быть. Как мне по-твоему его ещё называть, он людскую кровь пил. Знать бы что здесь обычные синерубашечники ... Взял бы с собой Снежинку, один укус и работы вполовину меньше.

  Крейтон стал посередине комнаты, чуть наклонив голову и направив дуло пистолета вниз.

  – Куда вы полезли, дураки. Вы понимаете, кто я? Я убивал анархистов в Кальтероне, вампиров в Анекресине и оборотней в Сонермеле, и всюду и везде мы убирали как надоедливых мух: местную братву, решившую, что она там хозяйничает, таких как вы – полицейских, лезущих, куда не надо. Именем светлого престола, вас всего лишь двое, у нас даже было численное преимущество, на что вы рассчитывали? Против меня с десятью товарищами бросили батальон кархейской гвардии, они месяц гоняли нас по болотам, потеряли полсотни человек и вернулись ни с чем. Тогда дюжина человек прижала нас троих отбившихся от отряда: меня, мой верный пистолет, и моё чертовское желание не сдохнуть в той грязи. Никто из тех островитян того боя не пережил. Чем вы нас собирались напугать? Нам плевать на ваши тюрьмы, на ваши законы, это всё осталось там как говорит мой друг Семелесов за тропиком Козерога, мы смертники, мы можем умереть завтра, а можем через тысячу лет. У вас есть жена? – обратился Мессеир к милиционеру.

  – Да.

  – Когда вы от неё сегодня уходили вы её поцеловали на прощанье, так словно больше никогда не увидите, обняли её, сказали что любите?

  В ответ мужчина только непонимающе смотрел на мантийца.

  – Нет? А зря, типичная ошибка. Я всегда целовал свою, когда уходил утром, даже когда она спит, и смотрел на неё так, как будто больше никогда её не увижу и сколько же я раз был к этому близок, как, например, сегодня. А вы совершили страшную ошибку, когда полезли в наш мир. Думали отличиться, обезвредить банду малолеток, оформить и получить премию, а то и повышение. Только вот за тропиком Козерога, размен идёт только равноценный, и если хочешь забрать жизнь человека, то должен знать, что ставишь на кон свою, с той же вероятностью. Тут все на ножах. А вы возвращайтесь-ка в свой маленький уютный мирок, и гоняйте по дворам хулиганов, и не лезьте нам под руку.

  Крейтон закончил, повисла жутковатая тишина.

  – Что нам теперь с ними делать, Мессеир? – спросил Кистенёв.

  – Чего тут неясного, – ответил Крейтон. – Всех в расход, тела сжечь. Шучу. Уходим отсюда, только время потеряли.

  После этих слов он развернулся, и направился к выходу, так что край его плаща чуть взметнулся. Кистенёв медленно вышел вслед за ним. Вера, дрожа, сделала шаг вперёд и рухнула на колени.

  – Я ненавижу тебя, Лёша, ненавижу, – произнесла она дрожащим голосом.

  – Теперь это взаимно, – ответил Семелесов, поднявшись с кресла и встав у двери, потом, сделав два шага, снова повернулся к ней и добавил. – Ну, теперь хотя бы не презираешь как раньше, а ненависть чувство благородное.

  После этих слов он вышел вслед за остальными и догнал их на лестнице. Когда они вышли на улицу, Семелесов чуть замедлился и Крейтон с Кистенёвым остановились, оглянувшись на него. Он поднял глаза к небу и несколько раз глубоко вздохнул.

  – Она ведь не была такой. Она всегда была хорошей, весёлая, умная, иногда вела себя конечно как дура, но с кем не бывает, воспитанная, знаете, всегда такая приличная, казалось даже старомодная, за это она мне и нравилось. Меня она всегда презирала, и я её не виню, я приложил для этого все усилия, а теперь, ходили слухи, что у неё есть парень старше её, но чтобы всё так. Как всё странно выглядит с этой стороны тропика. Почему она, я не понимаю ...

  – Идём отсюда, Алексей, – дружеским, но строгим голосом сказал Крейтон. – Лучше сейчас уйти отсюда.

  И они ушли, не говоря не слова всю дорогу, только когда подходили к дому Кистенёва, произошло ещё одно событие, возможно даже более важное, чем все остальные в тот день. Когда они вошли во двор, то Крейтон вдруг остановился как вкопанный, друзья остановились вместе с ним, они заметили, что Мессеир смотрит вперёд на человека, сидящего на скамейке возле детской площадки. Тот видимо тоже заметил Крейтона и, подозвав одного из игравших невдалеке мальчишек, что-то потянул ему и тот быстро побежал навстречу юношам, а мужчина встал со скамейки и пошёл прочь.

  Когда мальчик подбежал к ним он протянул Мессеиру, свёрнутый листок бумажки и сказал:

  – Это попросил передать вам тот дядя, и ещё, чтобы я сказал вам 'Не верь красавица'.

  Мальчик побежал обратно к своим друзьям а Крейтон нахмурившись, развернул листок и, пройдя чуть вперёд, чтобы Кистенёв с Семелесовым не смогли прочитать написанное, стал внимательно изучать содержимое, потом попросил у Василия зажигалку и поджёг бумагу, ждав пока она сгорит и оставив только маленький уголочек за который держался пальцами. Не сказав ни слова, он пошёл дальше к подъезду.

  Когда они пришли домой, то, по своему обыкновению, вставшая недавно, Клементина стояла на кухне, возле плиты, на которой ещё что-то варилось в кастрюле, встав рядом опершись спиной на край стойки, читая книгу, ту же самую с которой её вчера видел Кистенёв.

  – Почему вы так поздно, – спросила она, не поднимая глаз от книги, когда троица вышла из прихожей. – Непривычно просыпаться одной в этой квартире.

  – Был весёлый денёк, – ответил за всех Крейтон.

  – Когда он последний раз у тебя был скучным, – проговорила она себе под нос и, захлопнув книгу, пошла в гостиную, где положила её передней обложкой вниз, будто боясь, что кто-то узнает название.

  – А что это у тебя варится, борщ что ли? – спросил Семелесов принюхиваясь.

  – О, друг мой, – начал Крейтон голосом рекламного агента, – сегодня, судя по запаху, вам посчастливится отведать одно из величайших достижений нашего народа стоящее в одном ряду тяжёлыми аэростатами жёсткой конструкции, к сожалению, на ваш язык название этого чуда мантийской кулинарии не перевели, а по-мантийски нам говорить, увы, нельзя в этом мире, но что вам даст название ...

  – Можете рассаживаться, уже почти готово, – произнесла девушка, возвращаясь на кухню.

  – Не знал, что ты умеешь готовить, – сказал Кистенёв, садясь за стол.

  – Тише, – шепнул ему Крейтон. – Как приличная мантийская женщина она может принять это за оскорбление.

  – Только не принимай всё, что он говорит всерьёз, – послышался голос Клементины со стороны плиты.

  – Ну, конечно же, она умеет готовить, – произнёс Мессеир. – А иначе, женился бы я на ней.

  Она разлила по тарелкам, нечто очень сильно напоминавшее обычный суп и супом, похоже, и являвшееся, но только издававшее какой-то необычный сладковатый аромат. Клементина сняла фартук, который потом положила на колени вместо салфетки, и села за стол последней, не считая Крейтона, вставшего чтобы пододвинуть ей стул. И на что непроизвольно обратил внимание Кистенёв, Мессеир делал это как само собой разумеющееся повседневное действие, не пытаясь продемонстрировать окружающим свою галантность, а напротив поскорее желая присесть самому и приняться за похлёбку.

  Василий специально сел напротив Крейтона, предоставив сомнительное для него удовольствие смотреть в разноцветные глаза девушки своему другу Семелесову, которого это, похоже, не беспокоило.

  – Нашу операцию нужно будет форсировать, думаю, что уже завтра нам придётся переехать из города в вашу деревню, – произнёс Крейтон, между двумя ложками супа.

  – Операцию, нужно хоть как-то назвать, – сказал Кистенёв как бы между делом.

  – Я долго думал над этим, – ответил Мессеир. – На данный момент я остановился на названии: операция 'Хеллфайер'.

  – Это почему так? – спросил Семелесов.

  – Почему? – удивился Крейтон, подняв взгляд от тарелки. – По-моему это согласно вашим верованиям наши кровососущие друзья все будут там гореть после смерти.

  – Допустим, но почему по-английски?

  – Хлёстко звучит.

  – Вот именно, – произнесла Клементина, подняв ложку, указав ей куда-то в сторону, держа за самый, кончик, в то же время, посмотрев куда-то вверх и сделав задумчивое лицо. – Название, наоборот, должно быть какое-то неприметное мирное, взятое с потолка, чтобы даже этим насмехаться над противником, например: операция 'одуванчик'.

  Семелесов положил ложку и пристально посмотрел на девушку, и лицо его сделалось сосредоточенным, а во взгляде вскоре появилось, что-то, что словно говорило: 'Не может быть. Я вас правильно понял?'. В ответ Клементина посмотрела на него и хитро улыбнулась, давая знать: он всё правильно понял. И только Кистенёв и Крейтон смотрели друг на друга и ни черта не понимали.

  Глава четырнадцатая.

  СТРЕЛЬБА В ПАРКЕ КУЛЬТУРЫ И ОТДЫХА

  Когда Кистенёв просыпался на следующее утро, то с удивлением обнаружил, что впервые в жизни радуется простому факту: 'Он ещё жив'. Он посмотрел на часы: дело шло к полудню. Василий быстро оделся и вышел в коридор. Судя по звукам, доносившимся с кухни, кто-то уже сидел там за столом и что-то жевал или пил чай. Послышались шаги из гостиной, и Кистенёв взял на себя смелость приоткрыть дверь и заглянуть внутрь.

  Крейтон в пиджаке и выпущенной из брюк рубашке, мятый край которой окаймлял низ пиджака, стоял у окна, засунув одну руку в карман. А на диване, разложенном так, что он по размерам походил на двуспальную кровать, мирно спала Клементина, подложив под голову руку. Во сне она отчего-то мило улыбалась и наконец-то Василий смог увидеть её, когда разноцветные глаза, так пугавшие его, были закрыты. Крейтон, тем временем, повернулся и, заметив Кистенёва, сделал тому знак быть потише. Он присел на край дивана, провёл рукой по волосам девушки, осторожно поцеловал её и прошептал что-то на ухо.

  – Семелесов уже встал? – спросил Крейтон шёпотом, подходя к двери.

  – Вроде да.

  – Прекрасно.

  Они обошли через коридор, чтобы не шуметь раздвигаемой перегородкой. Семелесов и вправду уже сидел на кухне и попивал чай.

  – Во сколько сегодня отходит автобус до вашей деревни? – спросил Крейтон шёпотом.

  – Один в три пятнадцать, другой в полшестого и есть ещё совсем поздно.

  – Хорошо, тогда ты, Алексей, отправляешься на вокзал покупать нам троим билеты. Встретимся там же в три часа.

  – А как же Клементина? – спросил Кистенёв, кивнув в сторону двери в гостиную.

  – Она сегодня переночует в моём старом доме и приедет к нам завтра.

  – Ладно.

  – Сейчас вы двое идёте и собираете свои вещи. Основную массу возьмёшь, ты Семелесов, а ты, – он повернулся к Кистенёву. – Понесёшь сумку с оружием и патронами, но сначала прогуляешься со мной. А я пока пойду, разбужу жену.

   Они вышли из квартиры все вместе. Сначала при выходе из дома от них отделился Семелесов и с набитой спортивной сумкой отправился в противоположную сторону, потом на перекрёстке разошлись с Клементиной. Крейтон на прощанье крепко обнял её не обращая внимания на стоявшего с ними Кистенёва и, поцеловав в лоб у самого края волос, что-то прошептал на прощанье.

  После этого они вдвоём направились в сторону ближайшей остановки пятого троллейбуса, шедшего к городскому парку культуры и отдыха, куда нужно было попасть Крейтону.

  – Ты ведь любишь её? – спросил Кистенёв, когда они шли по улице.

  – Мне отвечать или ты как-нибудь сам сделаешь вывод?

  – Почему тогда ты не хотел, чтобы она тебя нашла.

  – Понимаешь ли, друг мой, если ты ещё не заметил я страшный человек. И да я люблю эту девушку, а потому совершил страшную ошибку, взяв её в жёны. Я уже одной ногой в могиле, она уже наполовину вдова. Члены ордена редко доживают до тридцати.

  Они вышли на остановку. И в тот момент к ней как раз подъезжал нужный троллейбус, но когда он остановился, и Кистенёв было направился в сторону раскрывшихся дверей, Крейтон сверившись с часами, остановил его, и только порыскал взглядом по окнам, будто ища кого-то внутри. Василий, конечно, удивился, но понимая, что на то должны быть причины спрашивать ничего не стал, тихо подождав, пока троллейбус тронется и поедет дальше по улице, цепляя провода.

  – Мантиец встаёт на колени в трёх случаях: перед своим императором, перед будущей женой и перед наступающим противником, когда стоит в первом ряду стрелковой цепи, – задумчиво проговорил Мессеир.

  – Я не понимаю, у тебя же есть деньги, почему ты не возьмёшь её с собой, и заживёшь с ней где-нибудь подальше отсюда, и забудешь про этот проклятый медальон, – спросил Кистенёв спустя несколько минут.

  – Я же говорю, оперативники ордена не живут дольше тридцати.

  – Я понял это, но если не лезть на рожон.

  – Дело не в этом. НСЧР.

  – Что?

  – Необъяснённые способности человеческого разума. Телекинез, пирокинетика, способность контролировать животных. Чтобы развить это они создали целый механизм тренировок, для перестройки работы мозга даже не понимая природы этих явлений. Только вот проблема в том, что перестроенный мозг спустя двадцать лет работы начинает разрушаться и человек постепенно превращается, сначала в конченого кретина, потом вовсе становится овощем, и, в конце концов, умирает. Так что тем солдатам ордена, кто доживает до этой чертовщины, просто сразу наносят удар милосердия, это намного гуманнее, поверь мне.

  – То есть, как разрушается?

  – Очень просто. Только я же говорю: мало, кто из нас до этого доживает. Оперативников ордена убить сложно, но возможно, и пытаются сделать это очень многие. Кстати, наш троллейбус подходит.

  И когда они уже вошли внутрь, Мессеир своим абсолютно спокойным голосом продолжил, взявшись одной рукой за поручень над головой:

  – Теперь ты понял, зачем мне нужен медальон. Возможность перехода в иные измерения без затрат энергии, при правильном использовании может дать невероятные результаты. Там мириады миров, многие из которых даже не изучены, мы можем найти там что угодно: богатство, власть или ... бессмертие.

  – Или наоборот смерть.

  – Смерти и здесь полно.

  В этот момент к ним подошла толстая пожилая женщина с кондукторской сумкой через плечо. Крейтон достал из кармана и положил ей в руку три десятки, и взяв два рубля сдачи, повернулся обратно лицом к Кистенёву, уже начавшем рыться в карманах, и произнёс:

  – Да успокойся ты, в конце концов, я у тебя живу. А насчёт того, что я сказал на остановке: ты только это в голову не бери, у меня самого есть сейчас поводы для беспокойства понасущнее.

  Василий, начинавший привыкать ничему не удивляться и ко всему относиться спокойно, только кивнул головой и уставился в окно троллейбуса, за которым проплывали улицы города. Ему, правда это быстро наскучило, и он обратил свой взор обратно во внутрь, став рассматривать пассажиров. Смотря прямо через плечо Крейтона он увидел в конце хвосте троллейбуса, ссутулившегося человека, одетого, как и Мессеир в длинный плащ, но при этом имевшим до смешного нелепый вид, взъерошенные волосы, смешные маленькие очочки, сползающие на нос. Он всё время куда-то оборачивался, неуклюже переминался с места на место. 'Вот лошара': только и сказал про себя Кистенёв, тяжело вздохнув. Крейтон видимо заметил куда смотрит его друг и повернув голову заметил того типа и посмотрев, и развернувшись обратно лицом к Кистенёву, вдруг слабо покивал головой.

  – Ты уже его заметил, – не то спросил, не то просто отметил Мессеир. – Это тот самый субъект, из-за которого мы здесь.

  – Вот он? – Кистенёв изменился в лице и удивлённо посмотрел на Крейтона.