Текст книги "Тропик Козерога (СИ)"

Автор книги: Георгий Бекесов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

  А целью и по совместительству гостем был Максим, сидевший на отодвинутом стуле, спиной к серванту, ковыряясь пинцетом в ране на левом плече. Наконец он достал пулю в оплавленной серебряной рубашке и, облегчённо вздохнув, бросил её вместе с пинцетом на стол, запахнув свою расстёгнутую рубашку. Василий от этого невольно поморщился, не зная, что задело его больше: то как он представил, какая температура должна была быть в области пулевого ранения, чтобы оплавить серебро, или то сколь грубо вампир вытаскивал эту пулю из себя обычным пинцетом. А вот остальные как-то смотрели на это через чур спокойно так что Кистенёву стало даже не по себе.

  – Ваше имя, – строго спросил Крейтон, пристально смотря прямо в глаза парню.

  – Максим Монетников, – ответил тот, исподлобья посмотрев на мантийца.

  – Настоящее имя.

  – Думаете, я его помню, – Макс выпрямился и откинулся на спинку стула. – Я не многое могу вспомнить из своей прошлой жизни. В шестнадцатом веке я был английским купцом одним из первых кто начал торговать тогда в России, и больше я вам о моём существовании человеком ничего не скажу, бессмертие приучает забывать всё, что только можно забыть, чтобы не сойти с ума.

  – Так вы англичанин? – спросил Кистенёв, сам удивившись своему вопросу.

  – Я был англичанином в прошлой жизни, наш вид национальности не имеет, – равнодушно ответил Максим. – Но вот дни после моего второго рождения я помню прекрасно, такое забыть невозможно, хотя я бы дорого за это отдал. Я очнулся где-то в предместьях Москвы, уже укушенный, и всё тело горело огнём. Я не знал что со мной, я не знал где я, с трудом связывая на местном языке пару фраз. Но это было не самое страшное, самое страшное началось тогда, когда я почувствовал жажду. Я долго противился ей, пока она не стала невыносимой, если бы вы знали это чувство, не одному человеку, даже на последнем издыхании в пустыни так не хотелось воды как мне тогда крови. Я пробовал крыс, потом перешёл на кошек и собак, но какая же это всё была гадость, не удивляюсь что все вампиры презирают своих собратьев живущих только за счёт животных. Но убивать людей я боялся, я пытался выслеживать бродяг в переулках, но в последний момент, жуткая нерешительность обволакивала тело и сковывала меня по рукам и ногам.

  Тут вдруг упырь замолчал, и сделал несколько глубоких вздохов, окинул собравшихся напряжённым взглядом и продолжил свой рассказ.

  – Я думал: где можно законно убивать людей и самое главное, где льётся столько крови, что никто не заметит, если кто-нибудь выпьет пару глотков. Война. Мне повезло – ваш царь, тогда как раз собирал армию, куда шли люди со всей страны, и мне не составило труда затеряться среди них. Так что зимой одна тысяча пятьсот шестьдесят третьего года я вместе с тремястами тысяч человек пошёл в поход на Полоцк. Это была моя первая кампания, но за ней вскоре последовали и другие. Я брал Полоцк вместе с войсками царя Ивана и Шлиссельбург вместе с царём Петром. Под командованием Суворова я оборонял Кинбурнскую косу, а потом под его же командованием дрался при Рымнике, брал Измаил и Варшаву, да, то были славные времена. Кровь турков была на вкус так себе, поляки и французы были куда вкуснее, но самое веселье было спустя почти двести лет после моего перерождения, в пятьдесят четвёртом в Крыму: англичане, французы настоящий шведский стол, но особенно меня радовали итальянцы, сардинцы, хотя их-то, к сожалению, было мало. Я был в самом пекле, Инкерман, Чёрная речка, почти каждую ночь вместе с отрядами разведчиков я покидал лагерь и специально терялся из поля зрения моих товарищей. А там уж все позиции союзников превращались в мои охотничьи угодья, и тут я мог себя не сдерживать, сколько бы крови не выпил, они везли из-за моря ещё и ещё пушечного мяса и крови для меня. Тысячами их солдаты погибали от чумы и при бесплодных атаках на бастионы защитников, разве кто мог заметить мои скромные на этом фоне трапезы. И каково было моё разочарование, когда они всё-таки решили сдать город. К тому времени война перестала быть для меня просто источником пропитания, я начал получать от этого удовольствие.

  Тут он вдруг снова замолчал, и на его лице мелькнула тень улыбки.

  – Видели бы вы глаза этих немцев, в Польше в девятьсот пятнадцатом, когда я выпрыгнул прямо перед ними из облака ядовитого газа, с двумя саблями и принялся рубить ими с такой скоростью, на которую не способен ни один человек. А только глаза их я и видел сквозь широкие стёкла противогазов, в них читался не просто испуг, а настоящий первобытный ужас, когда они всадили в меня два десятка пуль, а я, только ухмыляясь, слизывал кровь их товарищей, со своих клинков. В сорок первом я вернулся в Крым, на этот раз под Керчь, как раз в то время, когда маршал Манштейн решил поохотиться там на дроф. Я впоследствии читал его мемуары, он большой выдумщик. Мне удалось прикинуться мёртвым, благо три пулевых ранения, два из которых должны были быть смертельными для человека, без проблем убедили в этом фрицев. От своих меня отделяла узкая полоска пролива, но она была непреодолимой для меня и мне пришлось ползти, через степь до Перекопа, перекусывая иногда змеями, полевыми мышами и немецкими патрулями, пока я, наконец, не добрался до линии фронта на Украине. За последние четыреста с лишним лет я поучаствовал во всех кампаниях, в которых смог, и теперь меня уже влечёт туда не столько жажда крови сколько интерес. Я привык к этому, а тут вдруг на тебе и все нормальные войны закончились. А мне уже полюбилось всё это. Нет не страх смерти, свинец меня всё равно не брал, и я никогда не мог понять тех парней, с которыми нас поднимали на пулемёты. Всё что мне грозило это неприятная щекотка, и я знал, что буду жить дальше, смерть была для меня словно горизонт, я был уже не прочь умереть, но она всё отдалялась от меня, только маяча так близко и так далеко. А вот тех, кто был рядом, она настигала нещадно, и чёрт меня побери, если я мог хоть на одну десятую понять что эти люди чувствовали в тот момент, когда я словно музыку слушал разрывы снарядов и стрёкот пулемётных очередей.

  И вот тут Кистенёв почувствовал, что ему стало дурно. Ему показалось, будто воздух стал каким-то спёртым, и в комнате стало душно, так что было невозможно дышать. Он пытался осознать то, что говорило это существо, выглядящее как обычный молодой человек, и как всё это контрастировало с его лицом абсолютно серьёзным и даже печальным, так что Василий даже в мыслях не мог назвать рассказчика сумасшедшим. Он всё ещё стоял прямо, стараясь не подавать виду, хотя уже можно было заметить как он всё сильнее и сильнее цепляется за спинку стула, опираясь на неё.

  – Занятно, – флегматично произнёс Крейтон. – У вас действительно интересная биография, но теперь главный вопрос: зачем вы здесь?

  – Вы удивитесь и не поверите мне.

  – Это мы решим сами.

  – Хорошо: я здесь чтобы помочь вам.

  Крейтон едва заметно улыбнулся.

  – Поздравляю. Я и вправду удивлён и не верю вам. Зачем?

  – Будем так говорить: у нас есть общие друзья и общие враги.

  – Допустим. И чем же ты собираешься нам помочь.

  – Для начала расскажите: каков ваш план?

  – Составление планов имеет один существенный недостаток, они могут быть просчитаны твоими врагами. Импровизация этого недостатка лишена.

  – Врёте, хотя оно и понятно.

  – И ещё один вопрос, – вставил Семелесов. – Почему вы не боитесь солнечного света?

  – А почему я должен его бояться? Потому что я вампир? Что за дурацкая привычка у людей всё чесать под одну гребёнку. Боязнь света действительно распространена среди нашего вида, ей подвержены едва ли не девяносто девять процентов от популяции, но не сто. Вампиры так же различаются между собой, как и люди. Некоторые живут в кланах, другие поодиночке, третьи формально состоят в кланах, но, по сути, редко с ними контактируют и живут как одиночки. И да, как вы заметили, я не разделяю предубеждений большинства моих собратьев по отношению к огнестрельному оружию. И, тем не менее, для меня куда легче выйти на контакт, хотя бы косвенный с вашими противниками, чтобы слить им дезинформацию.

  – Дезинформацию? – с интересом спросил Крейтон.

  – Да, господа. Тот клан, против которого вы действуете, достаточно слаб, но на вас хватит. Убить главу не трудно, уверен его приближённые сами бросят его перед вами, пристрелят, а потом всё свалят на вас, но вы недолго переживёте их предводителя. Возможно, вам даже удастся убить несколько особей из клановой верхушки, но свято место пусто не бывает. Если вы хотите получить медальон и остаться в живых, то вас устроит только один вариант: физическое устранение всех членов клана, полностью включая его старейшин. Устранять их по одному для вас не вариант, поэтому нужно сделать так чтобы клан собрался в одном месте и там накрыть всех сразу. Но чтобы клан собрался, нужен весомый повод, куда весомее, чем три школьника застрелившие одного из его бывших членов.

  – Например?

  – Сколько бойцов ордена находится в области? Только честно.

  – По меньшей мере, двое.

  – Прекрасно, это можно будет хорошо преподнести. То, что вы решили заставить искать вас оборотней, чтобы как я понял заманить их сюда и столкнуть лбами с вампирами идея хорошая. Парадоксально мыслите, мне нравится. Но, чтобы она сработала, мало просто пару раз выстрелить в одного из них.

  – То есть ты хочешь помочь нам заманить весь клан в ловушку, и что от нас требуется? – спросил Мессеир.

  – Пока что просто не стрелять в меня, дальше посмотрим. И, надеюсь, в решающий момент у вас будет что-то посерьёзнее трёх пистолетов и фирменного мантийского пафоса.

  – Если эти упыри действительно соберутся на своё собрание, то мы устроим им такую вечеринку с зарубежными гостями и огненным шоу, что Восточная Карлания, померкнет рядом с этим, слово мантийского офицера.

  – Да мне-то собственно на это плевать, мне ничего не стоит уйти в любой момент, просто я настроился, как следует развлечься, вечная жизнь требует всё время искать новые способы развеять скуку, и со временем делать это всё труднее.

  Сказав это, он поднялся, застегнул рубашку и направился к выходу. За окном уже стемнело. Трое юношей встали на пороге, провожая вампира взглядом.

  – А правило насчёт приглашений тоже не на всех вампиров распространяется? – вдруг спросил Семелесов.

  – Ну что ты. Вежливы мы все без исключения, ибо вежливость города берёт, поверь мне, – ответил Максим, встав, посерди двора.

  Он поднял руку, щёлкнул пальцами и вдруг начал расплываться, словно таял, постепенно теряя форму, пока не превратился в облако белого тумана, которое расползлось по земле и через щели в заборе всё улетучилось на улицу.

  – И ты собираешься ему доверять? – шёпотом спросил Семелесов.

  – Вычеркни это слово из своего словаря, – проговорил в ответ Крейтон. – Дружба, основанная на правиле враг моего врага, обычно заканчивается с исчезновением общего противника. Но это потом, сейчас пора заняться делом.

  Двое товарищей удивлённо посмотрели на Мессеира, пытаясь понять, что он имеет в виду.

  Примерно через пятнадцать минут Крейтон уже что-то чертил на земле во дворе длинной палкой, некогда бывшей стволом осины. Он держался за неё двумя руками, старательно погружая кончик в землю так чтобы как можно чётче провести линию, которую, впрочем, всё равно не было видно в темноте. Семелесов стоял чуть в стороне с недовольным видом, засунув руки в карманы. А рядом с ним зевая время от времени стояла Клементина. Кистенёв в это время находился со своим телефоном на втором этаже дома, где с горем пополам можно было подключиться к интернету.

  – Ты скоро там? – крикнул ему Крейтон, поставив палку на землю, начертив два квадрата лежавшие наискосок.

  – Сейчас, уже почти загрузилось, – послышался голос из дома.

  Через минуту на улицу выбежал сам Василий с телефоном в руках, и подбежав к Мессеиру протянул его ему в руки.

  – Не думал, что в интернете есть электронная версия манускрипта Войнича, – проговорил угрюмым голосом Семелесов.

  – В интернете всё есть, – уверенно ответил Кистенёв.

  Крейтон прижал палку к себе подмышку и, осторожно взяв телефон начал быстро листать приговаривая: 'Не то, не то ...'. Потом вдруг остановился, спросил у Кистенёва как увеличить и когда тот ему показал, попросил подержать телефон, а сам взял палку и пошёл чертить дальше, на этот раз, рисуя что-то замысловатое, несколько раз задумываясь, куда сделать закорючку и, пару сверяясь с телефоном.

  – И ты здесь что-то понимаешь? – удивлённо спросил его Кистенёв.

  – Конечно, это очень простой язык, а сама книжка весьма безобидная, со стороны очень смешно выглядит та шумиха, которую подняли вокруг неё.

  – И что я тут делаю, – произнёс Семелесов. – Мне же вера не позволяет этим заниматься.

  – Тогда и стой спокойно в стороне и не говори под руку, – ответил Мессеир, не глядя на него.

  Он прочертил по дуге и ушёл куда-то в сторону, где стояли Алексей с Клементиной, так что ему пришлось тихо скомандовать: 'Отойдите-ка в сторону'. Через пару минут Мессеир закончил свою работу и на земле остался причудливый замысловатый узор.

  – Воды, – скомандовал Крейтон.

  Клементина повернулась и быстрым шагом направилась в дом и вскоре вернулась, неся в руке старую железную кружку с водой. Крейтон тем временем насыпал маленькую земляную кучку возле угла нарисованного квадрата. Кружку он поставил возле второго угла, после чего вновь скомандовал:

  – Зажигалку.

  Когда Кистенёв подал ему зажигалку, Мессеир воткнул её в землю возле третьего угла и оставил стоять горящей.

  – Теперь самое главное, – произнёс мантиец, протягивая в сторону руку.

  Тут же Клементина протянула ему маленькое белое блюдце, взятое из серванта. На нём лежало чуть побитое зелёное яблоко. Крейтон пристально посмотрел на него оценивающим взглядом и поставил в центр рисунка. Потом приподнялся, окинул всё ещё раз, взглядом проверяя и пробормотав что-то под нос, из чего можно было только разобрать: 'Так, воздуха тут полно ...' заключил, потирая руки:

  – И так сойдёт.

  Он присел на одно колено, достал нож и уколол палец, так что капля крови упала на яблоко. Мессеир склонился над ним, шепча что-то на неизвестном языке, потом резко встал и отошёл в сторону, разведя руки, как бы призывая остальных отойти подальше.

  Все уставились на яблоко. Поначалу ничего не происходило, но потом яблоко вдруг задрожало, повернулось набок, перекатилось и стало кататься на блюдце по кругу. Семелесов только перекрестился, прошептав: 'Пресвятая Богородица'. Кистенёв вовсе стоял, не веря своим глазам, Клементина только протяжно зевнула, и лишь один Крейтон радовался, потирая руки. Он медленно подошёл и поднял блюдце с всё ещё катающимся по нему яблоком с земли.

  – А мы там что-нибудь сможем увидеть в самом блюдце,– неуверенно спросил Семелесов.

  – Для этого придётся омыть всю тарелку человеческой кровью, – проговорил Крейтон. – Хочешь, давай пальчик.

  Алексей в ответ на это предложение только промолчал. А Мессеир что-то прошептал яблоку, оно остановилось, прижавшись к краю дна блюдца, приподнявшись так, словно кто-то тянул его несильно в сторону. Крейтон, держа блюдце ровно, медленно повернулся и яблоко, чуть перекатилось, так что оно словно стрелка компаса находилось от центра всегда с одной стороны, наискосок указывая в сторону забора. Крейтон поднял его на уровень глаз, и довольно улыбнувшись, объявил:

  – Поздравляю вас, друзья мои, у нас есть курс. Мы идём на Северо-запад.

  Глава девятнадцатая.

  В СЕРДЦЕ ТЬМЫ

  Они выходили рано утром, когда только рассвело и солнечные лучи ещё не прогрели воздух. На всех троих были высокие сапоги, Кистенёв и Семелесов были одеты в лёгкие ветровки, и старые джинсы, за плечом у них было по походному рюкзаку, а в руках каждый из них нёс по карабину Симонова. На Крейтоне как всегда был его чёрный плащ, он один не нёс рюкзака, повесив за ремень на плечо тот самый карабин, прихваченный им из своего мира.

  Клементина проводила их до выхода на улицу, оставшись стоять возле калитки. Мессеир чуть отстал от своих друзей оставшихся ждать его в нескольких метрах впереди, чтобы попрощаться с ней как делал это всегда. Он чуть приобнял её свободной рукой, второй придерживая карабин, поцеловал в верхушку лба и громким шёпотом проговорил:

  – Пока мы не вернёмся, не выходи из дома, пистолет держи всегда при себе, не бойся, я скоро.

  После он развернулся и вышел на дорогу, к Кистенёву с Семелесовым, которые пропустили его вперед, и пошли следом, а Клементина осталась стоять, прислонившись к воротам, провожая троицу тяжёлым взглядом.

  А юноши пошли к реке, спустившись возле моста они прошли вдоль берега по просёлочной дороге до того места, где в зарослях на берегу находилась старая деревянная лодка, привязанная цепью к проржавелой железной рейке воткнутой в землю, едва различимой в густой траве.

  Перепилить цепь оказалось не так трудно, как казалось сначала, благо ножовка была хорошая, и через двадцать минут заговорщики, забросив в лодку свои мешки и оружие, отталкивали её от берега. Семелесов запрыгнул последний, звонко плеснув сапогом возле самой кромки воды, и присел на корме.

  – А кто хозяин лодки? – спросил Крейтон, когда лодка по инерции уже чуть отплыла от берега.

  – Считай что никто, – ответил Василий, беря в руки вёсла.

  – Дед Прохор, царствие ему небесное, – послышался с кормы голос Семелесова.

  – Понятно.

  До устья Демьянки шли быстро по течению, дальше стало труднее. По мере того как солнце поднималось, становилось всё теплее, и день похоже обещал быть жарким, так что уже к десяти часам Кистенёв и Семелесов сняли куртки, и только Мессеир не хотел оставаться без своего плаща.

  – Ты бы хоть что-нибудь сказал, – произнёс Крейтон, недавно севший за вёсла. – А то всё сидишь, молчишь.

  – А что не так? – спросил разлёгшийся на корме Семелесов, изображая удивление.

  – Ничего особенного. Просто в последний раз я вот так на лодке плавал с Клементиной. Больше года назад на пруду в центральном парке Иссельдара. Вот она точно также сидела и молчала, поэтому, пожалуйста, или спой или скажи хоть что-то.

  – Зря ты сказал насчёт 'спой', – предупредил Кистенёв. – Он же сейчас реально запоёт.

  – Заткнись, Кистенёв, – крикнул Семелесов, и затянуло отрывисто, но мелодично. – Погоди, погоди, на часы посмотри. Вот опять голову потеряла Москва ...

  – Вот я же говорил. Хотя согласен, если вы с ним опять будете говорить о тщетности саморазвития, то пусть поёт.

  – И чем тебе не угодили эти разговоры, – спросил Крейтон продолжая грести.

  – Да мне сама философия ваша нравится.

  – Это Стратагема Феникса, – вдруг ответил Семелесов, зачерпнув воду за бортом.

  – Что? – удивлённо спросил Кистенёв, выглядывая из-за плеча не менее удивлённого Крейтона.

  – Чем сильнее ты чего-то желаешь, тем труднее это получить, поэтому стремиться нужно всегда к противоположному твоей истинной цели, в этом вся суть, – ответил Семелесов пропуская воду через пальцы. – К перерождению через обращение в пепел, к возвышению через падение ниц, через саморазрушение к вечной жизни.

  Крейтон только улыбнулся и продолжил грести.

  Края леса они достигли примерно через час подъёма по Черноголеевке. Когда лодка подошла к тому месту, где по берегам поле сменялось стеной густого лиственного леса посередине разрезанного руслом реки, Мессеир попросил Кистенёва сменить его на вёслах и встал спереди, достав блюдце с яблоком, служившее им вместо компаса.

  – Нам действительно нужно плыть туда, – спросил Василий оборачиваясь.

  – Именно, друг мой.

  Кистенёв только тяжело вздохнул и недовольно посмотрел на Семелесова, которому, по-видимому, было на всё плевать, и он спокойно сидел на корме, смотря куда-то вдаль и вверх.

  Сначала не происходило ничего особенного, лес по берегам уже не выглядел угрожающим. Давила только тишина. Из леса было слышно разве что негромкое пение птиц, в остальном над водой царило леденящее душу спокойствие, так что обычный плеск воды и скрип уключин казались жуткими, и раздававшееся время от времени в прибрежных зарослях шуршание или плеск, заставляли вздрагивать всех кроме разве что Крейтона привычного к вещам и похуже.

  Впервые они увидели цель своего путешествия, когда лес по берегам немного отступил, и на пологих склонах холмов зазеленели поля, поросшие высокой травой. Первым его заметил Мессеир, который чуть приподнявшись, довольно произнёс:

  – Вот он, красавец.

  Его друзья тут же повернули головы в ту же сторону и действительно увидели над кромкой растущего на холме леса медленно двигавшуюся жирную тёмную точку. Семелесов тут же бросил вёсла и приподнялся, отчего лодка угрожающе закачалась, Кистенёв схватил ружьё.

  – Успокойтесь, друзья мои, он от нас далеко, – флегматично произнёс Крейтон. – И положи оружие на место, Вася, для него эти пули всё равно, что мелкая дробь, не пробьют даже чешую.

  – Тогда зачем мы их взяли?

  – В этом лесу полно ещё всякой дряни. А чтобы убить дракона, нужен как минимум 'Стингер' или 'Игла', с мечом на них ходят только в сказках.

  – Есть ещё вариант, сразу прилететь на тяжёлом штурмовом вертолёте с установленными ракетами 'воздух-воздух', но это всё мечты, – сказал Семелесов, садясь обратно за вёсла.

  – Или чисто мантийский вариант: дирижабль жёсткой конструкции, – добавил Мессеир.

  После Крейтон несколько раз сверялся с картой и с яблоком, сделав вывод, что скоро нужно будет выходить на берег.

  И выходить действительно вскоре пришлось, когда на берегу появились странные холмики поросшие травой, из-под которых местами виднелись почерневшие брёвна, оставшиеся видно от стоявших там домов. Крейтон приказал причалить и все трое отправились осматривать это странное место. Ружья держали наготове, хотя в округе, похоже, не было ни одной живой души. Между остовами домов ещё проглядывали улицы, теперь заросшие травой и редким лесом. Несколько раз встречались полуразвалившиеся каменные печи, с которых уже слетела почти вся побелка, а местами рассыпался и кирпич.

  Приказав стоять своим друзьям на месте, Мессеир отошёл куда-то в сторону, зашёл внутрь развалин одного из домов, послышался треск, ветхого дерева, когда он расчищал вход и через минуту Крейтон вернулся к своим, держа в одной руке карабин, во второй старую фарфоровую чашку, всю в грязи, со сколотым краем.

  – Люди уходили отсюда в спешке, – заявил он уверенно. – Посуда, похоже, ещё стояла на столах.

  Мантиец отбросил чашку в траву и, пройдя мимо Кистенёва с Семелесовым, зашагал в сторону лодки.

  – Да что здесь произошло, чёрт побери? – спросил Василий.

  – Всё что я могу сказать так это то, что здесь был пожар.

  – То есть эта деревня отчего-то загорелась.

  – Или от кого-то.

  – Думаешь, здесь был дракон?

  – Вряд ли, костей не видно, люди уходили торопясь, но уйти всё же успели, далеко ли это отдельный вопрос. Хотя тела могли и унести.

  – Странно, – проговорил Кистенёв. – Почему я ни разу не слышал про это место?

  – Таких деревень брошенных по всей стране видимо-невидимо. А тут сама деревушка небольшая дворов двадцать не больше, – вставил Семелесов. – Да и местечко странное, кто мог здесь поселиться. Даже церкви нет.

  – Какая разница, – проговорил Крейтон, двинувшись к реке. – Нужно проплыть ещё версту другую, а там можно будет разбить лагерь.

  В лодку возвращаться не хотелось, но и оставаться в брошенной деревне желания не было. Так или иначе, когда холмики с торчащими брёвнами, исчезли за поворотом реки, Василий почувствовал явное облегчение. Не дожидаясь пока можно будет вновь пристать к берегу, решили перекусить прямо на лодке, в момент, когда сменялась очередь грести, так чтобы не прерывать плавания, а есть по очереди.

  – Я вот только одного не понимаю, Мессеир, – заговорил Кистенёв, сидя на вёслах. – В вашем мире умеют дрессировать драконов?

  – Говорят, умели раньше, когда они ещё водились в Горнии и Ангельдарии.

  – Они вымерли?

  – Ну что ты. Улетели за море на другие континенты и, в особенности, к пылающим островам, далеко на юге, куда не осмеливаются отправляться даже кархейские броненосцы. Есть один способ остановить дракона, – Мессеир сделал характерный жест рукой с оттопыренными двумя пальцами, словно прочерчивая дорожки от глаз. – Нужно посмотреть ему в глаза, и смотреть пристально, не отрываясь, тогда он не нападёт.

  – И тогда можно будет его поймать? – неуверенно спросил Кистенёв, которому вдруг стало не по себе от взгляда Крейтона.

  – Если не сойдёшь с ума, – флегматично ответил тот.

  – А это вероятно? – спросил Семелесов.

  – Практически гарантировано.

  – Тогда какой в этом смысл?

  – Никакого. Только немногие способны заглянуть им в глаза и остаться в рассудке, говорят, на это был способен Матиас второй, в те времена драконы ещё залетали на земли людей, пока те не стали господствовать в воздухе. Но наша задача закрыть ему глаза, а не смотреть в них, здесь в лесу это должно сработать, у драконов широкие кожистые крылья, которые они очень бояться повредить, а когда вокруг столько деревьев это проще простого, особенно когда ничего не видишь.

   Мессеир вдруг затих и дал знак поворачивать к берегу возле небольшой заводи. Заговорщики вытащили лодку на берег и достали оттуда все припасы. После того как Крейтон отметил это место на карте и ещё раз сверился по яблоку на блюде, к которому теперь даже Семелесов относился как к обычному компасу, хотя дотрагиваться до этого компаса не желал из принципа. Время близилось к четырём часам пополудни.

  – Мрачноватое место, – проговорил Кистенёв, вешая на плечо СКС.

  – Лес как лес, – ответил Мессеир.

  Алексей остановился, глянув в чащу и пробубнив себе под нос между делом: 'Кто родился в день воскресный: получает клад чудесный'. После чего закинул за спину рюкзак, поправил ружьё и пошёл вслед за остальными мимо кустов растущих у края над кромкой воды.

  – И всё-таки Крейтон я не понимаю одного, – начал Семелесов, когда они стали цепочкой подниматься по невысокому склону возле берега реки. – Ты говоришь, что они улетели с континентов, населённых людьми почему?

  – Не знаю, наверное, они нас не любят, – ответил Крейтон, тяжело вздохнув и сделав паузу, добавил. – Драконы странные существа, это не обычные животные, это ... это скорее ...

  – Чудовища? – вставил Семелесов.

  – Именно. Наш век смешон для них, как и мы сами. Мы слишком мелки даже для того, чтобы быть их пищей. Они жили на наших землях ещё до расцвета человечества и правили там, где ныне правят люди, и впоследствии они вернуться, чтобы править там, где правил человек.

  – Так вот отчего их взгляд сводит с ума.

  – Когда увидите его, лучше прячьтесь, если кто и сможет заглянуть в его глаза, то точно не мы.

  – Но разве человек не страшнее чудовища.

  – Человек? – Крейтон вдруг остановился и повернулся лицом к Семелесову. – Человек да, но где, щенки, вы здесь видели людей.

  И через пару минут, словно в подтверждение слов мантийца они наткнулись на обожженный лес. Стволы и трава были обуглены, вся земля была засыпана пеплом, и многие деревья рухнули, так что здесь было светлее, чем в остальном лесу. Едва троица подошла к краю выжженной земли, как вслед за Крейтоном все остановились, встав в ряд, не желая делать ни шагу дальше.

  Лес был выжжен полосой, метров двадцать-тридцать в ширину и полтораста в длину. Крейтон первым двинулся вперёд, он был единственным кто удивившись сначала, потом смотрел вокруг равнодушно, а вот его друзья пошли дальше не сразу, озираясь по сторонам так будто боялись что сейчас один из этих чёрных стволом обломиться и рухнет прямо на них.

  – Почему лес не загорелся дальше? – спросил Кистенёв.

  – Откуда мне знать, – бросил Крейтон.

  Постепенно ощущение времени начинало теряться, и только светлое пятно в том месте, где из-за крон густо растущих деревьев светило солнце, медленно, но верно спускавшееся к горизонту и жуткая усталость давали понять, что дело идёт к вечеру. Мессеир шёл, не останавливаясь, только пару раз позволив сделать привал, хотя сам он почти не садился, а продолжал стоять, пытаясь по своему яблочному компасу понять в какую сторону они должны идти. Кистенёв с Семелесовым почти не задавали ему вопросов. Василию после того как они наткнулись на выжженный лес, уже начало казаться что если они вернуться, домой так и не встретившись с этой летающей ящерицей, то это будет далеко не самым плохим результатом.

  К вечеру заговорщики, наконец, вышли из леса и очутились на берегу небольшого лесного озера.

  – Прелестно, – вдруг произнёс Семелесов. – Теперь хотя бы можно будет искупаться.

  Крейтон ничего ему не ответил и только чертыхнулся про себя. Кистенёв тут же направился к воде, скинул рюкзак и карабин, припал на одно колено и, зачерпнув воды в горсть, умылся. Семелесов с Крейтоном о чём-то начали разговаривать у него за спиной, но вдруг замолчали, это почему-то насторожило Василия, он остановился, уставившись на собственное отражение в воде, сквозь которое виднелся песок на дне. Вдруг низкий монотонный рёв раздался с того берега и сердце юноши замерло. Борясь с оцепенением, он медленно поднял глаза.

  Он летел за озером, над кромкой леса на фоне розовеющего неба. Медленно и величественно он взмахивал широкими крыльями. Его голова и тонкая шея были едва различимы издали, и длинный хвост длинный хвост немногим короче туловища колебался в такт взмахов крыльями.

  Кистенёв смотрел на него секунды две, потом словно неведомая внешняя сила отбросила его в сторону и кинула в заросли. Ненадолго он забылся и пришёл в себя только когда оказался между деревьями весь в траве и листве, за спиной у Крейтона и Семелесова, отошедшего чуть в сторону от него, попятившись назад.

   Дракон вдали сделал поворот в воздухе, показав на мгновение плоскость крыльев, и полетел прочь навстречу заходящему солнцу. А Крейтон только засмеялся, повернувшись и посмотрев на Кистенёва.

  – Ну как? – произнёс он довольно. – На монете он выглядел не столь устрашающе.

  – Это же ... он ...– заплетающимся языком проговорил Василий, пальцем указывая в сторону, куда улетело чудовище.

  – Мы ему безынтересны, не думаю, что он нас заметил, – флегматично ответил Крейтон, и пошёл в сторону, направившись сквозь заросли кустарника вдоль берега. – Пора уходить отсюда, скоро стемнеет, здесь нежелательно ночевать у воды.

  Кистенёв медленно пошёл к берегу, чтобы забрать рюкзак и карабин. Семелесов оставался стоять на месте, глядя куда-то неопределённо вдаль, и только произнёс: 'Невероятно', когда Кистенёв проходил мимо него.