Текст книги "Дикая утка"

Автор книги: Генрик Ибсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Г р е г е р с. И после тоже.

Р е л л и н г. Ну, и вы, надеюсь, настолько поумнели с тех пор, чтобы немножко посбавить со своих требований?

Г р е г е р с. Никогда, если передо мной настоящий человек.

Я л м а р. Что ж, это вполне резонно, я полагаю... Дайка немножко масла, Гина.

Р е л л и н г. И кусок сала Молвику.

М о л в и к. Брр! Только не сала!

Стук в чердачную дверь.

(*693) Я л м а р. Открой, Хедвиг, дедушка хочет выйти.

Хедвиг идет и немного отодвигает одну половину дверей. Старик Э к д а л выходит со шкуркой кролика. Хедвиг опять задвигает дверь.

Э к д а л. Здравствуйте, господа! Отлично поохотился. Вон какого матерого застрелил.

Я л м а р. И освежевал – без меня!..

Э к д а л. И даже посолил. Отличное, нежное мясо у кроликов! И такое сладкое! Просто сахар... Приятного аппетита, господа! (Уходит к себе.)

М о л в и к (вскакивая). Извините... я не могу... мне надо поскорее вниз...

Р е л л и н г. Да выпей содовой водицы, дружище!

М о л в и к (бежит к дверям). У!.. у!.. (Выбегает.)

Р е л л и н г (Ялмару). Выпьем за здоровье старого охотника!

Я л м а р (чокаясь с ним). За спортсмена, стоящего на краю могилы!

Р е л л и н г. За убеленного сединами!..

Пьют.

Кстати, скажи мне, он, в сущности, только с проседью или совсем белый, как лунь?

Я л м а р. Как тебе сказать? И так и этак. В сущности-то, у него уж немного осталось волос на маковке.

Р е л л и н г. Ну, ведь и с париком люди живут. А счастливый ты, в сущности, человек, Экдал! Ты задался прекрасной задачей! Тебе есть к чему стремиться...

Я л м а р. Я и стремлюсь, поверь.

Р е л л и н г. А потом, у тебя такая славная жена... Гляди, как суетится и шмыгает тут в своих войлочных туфлях, раскачивая бедрами... хлопочет, печется о тебе.

Я л м а р. Да, Гина... (Кивает ей.) Ты славная подруга и спутница жизни.

Г и н а. Ну-ну, нечего вам меня критиковать.

Р е л л и н г. И еще Хедвиг, Экдал, а?

Я л м а р (растроганно). Девочка – да! Девочка прежде всего. Хедвиг, поди ко мне. (Гладит ее по голове.) А что за день у нас завтра, а?

Х е д в и г (тормошит его). Ну, не надо говорить, папа!

(*694) Я л м а р. Просто ножом по сердцу, как подумаешь, что нельзя отпраздновать этот день поторжественнее. Что же... всего-навсего праздничное убранство на чердаке...

Х е д в и г. Так ведь это же будет прелесть, папа!

Р е л л и н г. Вот погоди, дождемся мы с тобой этого удивительного изобретения, Хедвиг!

Я л м а р. Да, да! Тогда увидишь!.. Хедвиг, я решил обеспечить твою будущность. Ты хорошо проживешь свой век. Я потребую кое-чего для тебя... Это и будет единственной наградой бедному труженику.

Х е д в и г (обвивая руками его шею, шепчет). Милый, милый папочка!

Р е л л и н г (Грегерсу). Ну как по-вашему, не хорошо разве для разнообразия посидеть за обильно уставленным столом в счастливом семейном кругу?

Я л м а р. Да, эти часы за столом я высоко ценю.

Г р е г е р с. Что до меня, то мне не по себе среди болотных испарений.

Р е л л и н г. Болотных испарений?

Я л м а р. Опять ты со своей чепухой!

Г и н а. Тут, слава богу, никаким болотом не пахнет, господин Верле! Кажный божий день проветриваю...

Г р е г е р с (выходя из-за стола). Вряд ли вам удастся выветрить ту вонь, которую я подразумеваю.

Я л м а р. Вонь!

Г и н а. Нет, ты подумай, Экдал!

Р е л л и н г. Извините, да не сами ли вы принесли с собой этот гнилой запах из ваших заводских трущоб?

Г р е г е р с. С вас станется назвать гнилью то, что я внесу с собой в этот дом.

Р е л л и н г (подходя к нему). Послушайте, вы, господин Верле младший! Я сильно подозреваю, что вы и сюда явились с вашими неурезанными "идеальными требованиями" в заднем кармане.

Г р е г е р с. Я ношу их в груди.

Р е л л и н г. Ну, где бы вы их там не носили, черт побери, только не советую вам предъявлять их здесь, пока я тут.

Г р е г е р с. А если я все-таки осмелюсь?

(*695) Р е л л и н г. Тогда вас спустят с лестницы, так и знайте!

Я л м а р (встает). Но, Реллинг!

Г р е г е р с. Ну что же, спустите...

Г и н а (становясь между ними). Нет, этого вам не позволят, Реллинг. Но вам я скажу тоже, господин Верле, не вам бы толковать о вони после того, что вы настряпали там у себя с печкой!

Стук во входную дверь.

Х е д в и г. Мама, стучат.

Я л м а р. Ну вот, еще притащился кто-то вдобавок!

Г и н а. Постой, я сейчас посмотрю... (Идет, отворяет дверь и отступает пораженная.) Ох!..

В е р л е (в меховом пальто, переступая порог). Извините, пожалуйста, но, говорят, сын мой живет здесь.

Г и н а (задыхаясь от волнения). Да.

Я л м а р (подходя к Верле). Не угодно ли господину коммерсанту пожаловать?

В е р л е. Благодарю. Мне надо только поговорить с моим сыном.

Г р е г е р с. Что скажешь? Я здесь.

В е р л е. Я желаю поговорить с тобой у тебя.

Г р е г е р с. У меня?.. Ну... (Хочет идти.)

Г и н а. Нет, ей-богу, там такой беспорядок, что...

В е р л е. Так в коридоре, что ли. Мне нужно поговорить с тобой наедине.

Я л м а р. Вы можете поговорить здесь, господин коммерсант. Перейдем в гостиную, Реллинг.

Ялмар и Реллинг уходят в двери направо. Гина и Хедвиг в кухню.

Г р е г е р с (после небольшой паузы). Ну вот, теперь мы наедине.

В е р л е. Ты вчера намекал... И раз ты затем перебрался к Экдалу, мне остается предположить, что у тебя есть какой-то умысел против меня.

Г р е г е р с. Умысел – открыть глаза Ялмару Экдалу. Пусть он увидит свое положение в настоящем свете. Вот и все.

(*695) В е р л е. Так это и есть та цель жизни, о которой ты говорил вчера?

Г р е г е р с. Да. Ты не оставил мне никакой другой.

В е р л е. Разве я исковеркал твою душу, Грегерс?

Г р е г е р с. Ты исковеркал всю мою жизнь. Я говорю уже не насчет матери... Но тебе я обязан, что мучусь теперь угрызениями совести.

В е р л е. Ах, теперь уж и совесть не в порядке!

Г р е г е р с. Мне следовало бы выступить против тебя еще тогда, когда расставлялись сети лейтенанту Экдалу. Мне следовало бы предупредить его, так как я догадывался, к чему клонится дело.

В е р л е. Да, в таком случае тебе бы не следовало молчать.

Г р е г е р с. У меня духу не хватило. Так я был запуган, труслив. Я страшно боялся тебя... и тогда и еще долго потом.

В е р л е. Теперь, как видно, страх этот прошел.

Г р е г е р с. К счастью. Этого греха перед стариком Экдалом, и моего и... других лиц, не загладить никогда. Но Ялмара я могу еще высвободить из этих сетей лжи и обмана, в которых он запутался и готов погибнуть.

В е р л е. Ты думаешь сделать этим доброе дело?

Г р е г е р с. Вполне, надеюсь.

В е р л е. Ты, кажется, считаешь фотографа Экдала человеком, который способен поблагодарить тебя за такую дружескую услугу?

Г р е г е р с. Да! Он такой человек.

В е р л е. Гм... увидим.

Г р е г е р с. И кроме того... если мне вообще жить на свете, я должен постараться найти лекарство для своей больной совести.

В е р л е. Ей никогда не выздороветь. У тебя с детских лет чахлая совесть. Это ты унаследовал от матери, Грегерс... Другого наследства она тебе и не оставила.

Г р е г е р с (с презрительной усмешкой). Ты все еще не можешь переварить того, что промахнулся, полагая взять за нею большое состояние?

(*697) В е р л е. Не будем уклоняться в сторону... Ты, следовательно, твердо намерен навести фотографа Экдала на след, который считаешь верным?

Г р е г е р с. Да. Это мое твердое намерение.

В е р л е. Ну, в таком случае я мог бы и не трудиться подниматься сюда. Пожалуй, нечего тебя и спрашивать, согласен ли ты вернуться домой, ко мне?

Г р е г е р с. Да. Нечего.

В е р л е. И в фирму, вероятно, тоже не пожелаешь вступить?

Г р е г е р с. Нет.

В е р л е. Прекрасно. Но так как я собираюсь теперь вторично жениться, то нам нужно будет разделить имущество.

Г р е г е р с (быстро). Нет, я не желаю этого.

В е р л е. Ты не желаешь?

Г р е г е р с. Совесть мне не позволяет.

В е р л е (немного погодя). Ты опять отправишься на завод?

Г р е г е р с. Нет. Я считаю, что больше не служу у тебя.

В е р л е. Но что же ты намерен делать?

Г р е г е р с. Достигнуть цели, которую себе поставил. Больше ничего.

В е р л е. Хорошо, а потом? Чем ты будешь жить?

Г р е г е р с. У меня есть кое-какие сбережения.

В е р л е. Да надолго ли их хватит?

Г р е г е р с. На мой век хватит, я думаю.

В е р л е. Что это значит?

Г р е г е р с. Больше я отвечать тебе не буду.

В е р л е. Так прощай, Грегерс.

Г р е г е р с. Прощай.

Верле уходит.

Я л м а р (выглядывает из гостиной). Ушел, что ли? Грегерс. Да.

Ялмар и Реллинг входят. Гина и Хедвиг тоже приходят из кухни.

Р е л л и н г. Пропал наш завтрак.

Г р е г е р с. Одевайся, Ялмар, нам с тобой надо предпринять длинную прогулку.

(*698) Я л м а р. С удовольствием. А зачем приходил твой отец? Что-нибудь насчет меня?

Г р е г е р с. Пойдем, тогда и поговорим. Я зайду к себе накинуть пальто. (Уходит.)

Г и н а. Не ходи ты с ним, Экдал.

Р е л л и н г. И я скажу – не ходи. Оставайся там, где ты есть.

Я л м а р (берет шляпу и пальто). Еще что! Друг юности чувствует потребность излить передо мной свою душу!..

Р е л л и н г. Да черт побери, не видишь ты, что ли, – молодчик не в своем уме, свихнулся, помешан!

Г и н а. Слышишь? И у его матери тоже подчас бывали такие припадки.

Я л м а р. Тем больше он нуждается в бдительном оке друга. (Гине.) Не запоздай, смотри, с обедом. Прощай пока. (Уходит.)

Р е л л и н г. Экая досада, что этот молодчик не провалился сквозь землю там где-нибудь в шахтах!

Г и н а. Господи!.. Что вы говорите!

Р е л л и н г (бормочет). Ну да, у меня на этот счет свои соображения.

Г и н а. По-вашему, молодой Верле и впрямь сумасшедший?

Р е л л и н г. К несчастью, нет. Он помешан не больше, чем люди сплошь и рядом бывают помешаны. Но он все-таки не совсем в порядке, это верно.

Г и н а. Что же с ним такое?

Р е л л и н г. А вот что, фру Экдал: он одержим горячкой честности.

Г и н а. Горячкой честности?

X е д в и г. Это такая болезнь, да?

Р е л л и н г. Да, да, это наша национальная болезнь. Но проявляется она только спорадически. (Кивая Гине.) Спасибо за угощение! (Уходит.)

Г и н а (беспокойно бродит по комнате). Ах, этот Грегерс Верле! Всегда он был... таким пугалом.

X е д в и г (стоя у стола, пытливо глядит на мать). Как это все странно. (*699) ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Павильон Ялмара Экдала. Посреди комнаты фотографический аппарат, покрытый сукном, пьедестал, два стула, консоль и т. п. Видно, что только что снимались. Время под вечер. Солнце готово скрыться, и немного спустя в комнате начинает смеркаться.

Г и н а (стоит во входных дверях с кассетой и мокрым негативом в руках и говорит кому-то в коридор). Да, да, будьте спокойны! Я уж что обещаю, то и сделаю. Первая дюжина будет готова к понедельнику... До свидания!

Слышно, как кто-то спускается с лестницы. Гина затворяет дверь, прячет негатив в кассету и ставит последнюю в прикрытый аппарат.

Х е д в и г (выходит из кухни). Ушли?

Г и н а (прибирает в комнате). Да, слава богу, сплавила наконец.

Х е д в и г. Но что ты скажешь, – папы до сих пор нет.

Г и н а. Ты точно знаешь, что его нет у Реллинга?

Х е д в и г. Нету. Я сейчас бегала вниз по черному ходу и спрашивала.

Г и н а. И обед все стоит и стынет.

Х е д в и г. Да, подумай! Папа всегда так аккуратно приходит домой к обеду!

Г и н а. Ну, теперь скоро придет, увидишь.

Х е д в и г. Да, хоть бы пришел! А то мне как-то жутко делается.

Г и н а (вскрикивает). Вот он!

Из входной двери появляется Ялмар Экдал.

Х е д в и г (бросаясь к нему). Папа! Уж как мы тебя ждали, ждали!

(*700) Г и н а (поглядывая на него искоса). Как ты замешкался, Экдал.

Я л м а р (не глядя на нее). Да, запоздал немного. (Снимает пальто.)

Гина и Хедвиг хотят помочь ему, но он не дает.

Г и н а. Ты, пожалуй, пообедал с Верле?

Я л м а р (вешая пальто). Нет.

Г и н а (направляясь в кухню). Так я подам тебе.

Я л м а р. Нет, оставь. Я не стану теперь есть.

Х е д в и г (подходя к Ялмару). Тебе нездоровится, папа?

Я л м а р. Нездоровится? Нет, ничего. Мы с Грегерсом сделали довольно утомительную прогулку.

Г и н а. Это, пожалуй, не по тебе, Экдал. Ты к этому не привык.

Я л м а р. Гм... Мало ли к чему приходится привыкать на этом свете! (Бродит по комнате.) Был кто-нибудь без меня?

Г и н а. Никого, кроме той парочки.

Я л м а р. Новых заказов не было?

Г и н а. Сегодня нет.

Х е д в и г. Увидишь, папа, завтра наверно будут.

Я л м а р. Будем надеяться! С завтрашнего дня я полагаю серьезнейшим образом взяться за дело.

Х е д в и г. Завтра! Ты разве забыл, какой завтра день?

Я л м а р. Ах да... Ну, так послезавтра. Отныне я все буду делать сам. Я желаю справляться один со всей работой.

Г и н а. Да что же это будет, Экдал? Ты только расстроишься. Я уж управлюсь с фотографией, а у тебя свое дело – твое изобретение.

Х е д в и г. И дикая утка, папа... и куры, и кролики, и...

Я л м а р. Не болтай ты мне об этих глупостях! С завтрашнего дня ноги моей больше не будет на чердаке.

Х е д в и г. Но ты же обещал мне, папа, что завтра будет особое убранство!

Я л м а р. Гм... да, да. Ну, так с послезавтрашнего. А этой проклятой дикой утке я готов шею свернуть!

Х е д в и г (вскрикивает). Дикой утке!

Г и н а. Слыханное ли дело!

(*701) Х е д в и г (теребя Ялмара за рукав). Нет, папа... ведь это же моя дикая утка!

Я л м а р. Потому я и не трону ее. Духу не хватит... не хватит из-за тебя, Хедвиг. Но я глубоко чувствую, что следовало бы. Не надо бы мне терпеть в своем доме твари, побывавшей в тех руках.

Г и н а. Господи боже, из-за того, что дедушка получил ее от этого негодяя Петтерсена...

Я л м а р (бродит по комнате): Есть известного рода требования... Как их назвать?.. Скажем – идеальные требования... то есть требования, которыми нельзя поступаться без вреда для своей души.

Х е д в и г (идя за ним). Но ты подумай – дикая утка... бедная дикая утка!

Я л м а р (останавливаясь). Ты же слышишь, я не трону ее, ради тебя. Ни единого волоска не спадет с ее головы... Ну я сказал, что не трону ее. И кроме того, есть задачи поважнее, за которые надо взяться. Но теперь пора бы тебе пройтись, Хедвиг. Теперь как раз сумерки – тебе можно выйти.

Х е д в и г. Мне сегодня не хочется.

Я л м а р. Нет, иди. Ты что-то как будто щуришься. Тебе вредны все эти испарения. Тут такой спертый воздух, под этой крышей.

Х е д в и г. Ну хорошо, я спущусь по черной лестнице и пробегусь немножко. Пальто и шляпка?.. Да ведь они у меня. Папа... так ты смотри, не обижай бедную дикую утку, пока меня нет.

Я л м а р. Ни единого пера не спадет с ее головы. (Притягивает Хедвиг к себе.) Ты и я, Хедвиг... Мы с тобою!.. Ну, ступай, ступай!

Хедвиг кивает родителям и уходит в кухню. Ялмар ходит по комнате потупясь.

Гина!

Г и н а. Что? Ялмар. С завтрашнего дня... или, скажем, с послезавтрашнего... я желал бы сам вести приходо-расходную книгу.

Г и н а. И книгу сам хочешь вести?

(*702) Я л м а р. Или хоть проверять доходы.

Г и н а. Ах, господи, это-то невелик будет труд.

Я л м а р. Что-то не верится... Сдается, уж больно долго ведутся у тебя деньги. (Останавливаясь и глядя на нее.) Как это объяснить?

Г и н а. Да много ли нам с Хедвиг нужно?

Я л м а р. Правда ли, что старику так щедро платят за переписку у коммерсанта Верле?

Г и н а. Не знаю, щедро ли. Где мне знать, почем платят за такую работу?

Я л м а р. Но сколько же он получает приблизительно? Говори!

Г и н а. Как когда. Выходит, я думаю, почти ровнехонько, во сколько старик обходится нам, да еще ему самому немножко остается на карманные расходы.

Я л м а р. Во сколько он обходится нам! И ты этого не говорила мне до сих пор!

Г и н а. Да как же я могла? Ты так радовался, думая, что он все получает от тебя.

Я л м а р. А выходит – от коммерсанта Верле!

Г и н а. О, коммерсанту есть из чего давать.

Я л м а р. Зажги мне лампу!

Г и н а (зажигает). И потом мы не знаем, коммерсант ли это. Может статься, Гроберг.

Я л м а р. К чему эти увертки?.. Гроберг!..

Г и н а. Да я же ничего не знаю. Я только подумала...

Я л м а р. Гм!..

Г и н а. И не я достала дедушке переписку. Это все Берта, когда поступила к ним.

Я л м а р. Что это у тебя голос как будто дрожит?

Г и н а (надевает абажур). Дрожит?

Я л м а р. Да и руки трясутся. Неправда, что ли?

Г и н а (твердо). Скажи прямо, Экдал. Чего такого он наговорил тебе про меня?

Я л м а р. Правда ли... может ли это быть, что... что ты была в таких отношениях с коммерсантом Верле, когда ты служила у него в доме?

Г и н а. Это неправда. Не тогда, нет. Он приставал ко мне, это правда. А барыня думала, что между нами есть (*703) что-то. И всякие фокусы выкидывала. И била и бранила меня... Я и отказалась от места.

Я л м а р. Значит, после!

Г и н а. После я жила дома. А мать... она была совсем не такая правильная женщина, как ты думал, Экдал. Она стала мне говорить то да се... Верле тогда ведь овдовел уже.

Я л м а р. Ну, и что же?

Г и н а. Да, пожалуй, уж лучше сказать тебе все. Он не отстал, пока не добился своего.

Я л м а р (всплескивая руками). И это мать моего ребенка! И ты могла скрывать от меня подобное!

Г и н а. Да, это я нескладно сделала. Мне, пожалуй, давно бы следовало сказать тебе все.

Я л м а р. Ты сразу же должна была сказать мне!.. Я бы знал тогда, какова ты.

Г и н а. Да разве ты бы все-таки женился на мне?

Я л м а р. Как ты можешь воображать!

Г и н а. Вот то-то и есть. Оттого я и не посмела сказать тебе тогда же. Я ведь крепко полюбила тебя, ты знаешь. А кто ж себе самому враг? Не могла же я сама сделать себя вконец несчастной.

Я л м а р (ходит по комнате). И это мать моей Хедвиг! Знать, что всем, что я вижу вокруг себя... (отбрасывает ногами стул) всем моим домашним очагом... я обязан счастливому предшественнику!.. О, этот искуситель коммерсант Верле.

Г и н а. Ты раскаиваешься в этих четырнадцати-пятнадцати годах, что мы прожили вместе?

Я л м а р (останавливаясь перед ней). Скажи мне, не каялась ли ты ежедневно, ежечасно в своем преступном молчании, которым ты, как паук паутиной, опутала меня? Отвечай! Тебя не мучили день и ночь угрызения совести?

Г и н а. Милый Экдал, я по уши увязла в хлопотах по хозяйству и во всех повседневных делах.

Я л м а р. Так ты никогда не бросаешь испытующего взора на свое прошлое?

Г и н а. Ей-богу, я почти и позабыла все эти старые интрижки!

Я л м а р. О, это тупое, бесчувственное равнодушие! Меня это прямо возмущает... Даже ни тени раскаяния!

(*704) Г и н а. Но скажи и ты мне, Экдал... что бы с тобой сталось, если бы тебе не попалась такая женщина, как я?

Э к д а л. Такая!..

Г и н а. Да, я-то ведь всегда была как-то пообстоятельнее и посолидней тебя. Оно и понятно – я постарше тебя двумя годами.

Я л м а р. Что сталось бы со мной?

Г и н а. Ну да, ты ведь совсем сбился тогда с пути, перед тем как сойтись со мной. Не станешь же ты отпираться.

Я л м а р. Ты называешь это сбиться с пути? Да где тебе понять, что творится с человеком, когда он в таком отчаянии... особенно человек с пламенной душой, как у меня.

Г и н а. Ну да, да, может статься. Я и не делаю тебе лепримандов. Ведь ты стал таким хорошим человеком, когда обзавелся своим домом... И вот мы было устроились так славно, хорошо. Скоро и мы с Хедвиг могли бы уж понемножку начать позволять себе кое-что лишнее из еды и одежи...

Я л м а р. Да, живя в болоте лживого молчания!

Г и н а. Фу, это все тот отвратительный человек! Принесла же его нелегкая к нам в дом!

Я л м а р. И мне казалось, что нам хорошо живется в лоне семьи. Это было заблуждение. Откуда мне теперь взять душевной упругости, необходимой, чтобы пересадить мое изобретение в мир действительности? Пожалуй, оно так и умрет теперь вместе со мной. И виною будет твое прошлое, Гина. Оно убило его во мне...

Г и н а (готовая заплакать). Нет, не говори так, Экдал. Я только всегда и думала, как бы угодить тебе!

Я л м а р. Я спрашиваю – что теперь станется с мечтой кормильца семьи! Лежа, бывало, там на диване и ломая себе голову над изобретением, я уже предчувствовал, что оно поглотит последние мои силы. Я уже чувствовал, что день, когда я буду держать в своих руках патент, будет моим последним днем. И моей мечтой было, что ты, вдова покойного изобретателя, будешь зато жить в почете и довольстве.

(*705) Г и н а (утирая слезы). Нет, не говори так, Экдал. Не дай бог мне дожить до того дня, когда я останусь вдовой! Ялмар. Э, теперь все равно! Теперь все пропало!

Грегерс Верле осторожно открывает входную дверь и заглядывает в комнату.

Г р е г е р с. Можно войти?

Я л м а р. Войди.

Г р е г е р с (входит с сияющим лицом, протягивая им руки). Ну, дорогие мои!.. (Переводит взгляд с одного на другого и шепчет Ялмару.) Так еще не свершилось?

Я л м а р (громко). Свершилось!

Г р е г е р с. Да?

Я л м а р. Я пережил горчайшие минуты моей жизни.

Г р е г е р с. Но зато и самые высокие, я думаю.

Я л м а р. Ну, пока, во всяком случае, дело сделано– и с плеч долой.

Г и н а. Бог вас прости, господин Верле!

Г р е г е р с (с величайшим изумлением). Но я не понимаю...

Я л м а р. Чего не понимаешь?

Г р е г е р с. Такой великий расчет... расчет с прошлым... который позволит возвести на развалинах прошлого новое, прочное здание, начать новую жизнь, создать супружеский союз в духе истины, без всякой лжи и утайки...

Я л м а р. Знаю, знаю, отлично знаю.

Г р е г е р с. Я так был уверен, что, когда войду в дверь, мне навстречу брызнет яркий свет преображения, совершившегося в душе мужа и жены. И вдруг этот мрак... что-то смутное, тяжелое, печальное...

Г и н а. Ах, вот что! (Снимает абажур.)

Г р е г е р с. Вы не хотите понять меня, фру Экдал. Нет, нет. Вам, верно, еще нужно время... Но ты-то, Ялмар? Этот великий расчет с прошлым не мог же не воодушевить тебя.

Я л м а р. Ну разумеется, так оно и есть. То есть с одной стороны.

Г р е г е р с. Ведь что на свете может сравниться с чувством, которое испытывает человек, даруя прощение заблудшей и возвышая ее до себя своей любовью!

(*706) Я л м а р. Ты думаешь, человек скоро оправится после такой горькой чаши, какую я только что испил?

Г р е г е р с. Обыкновенный человек, пожалуй, нет. Но такой человек, как ты!..

Я л м а р. Да, господи боже мой, знаю, знаю. Но ты уж не очень подгоняй меня, Грегерс. Нужно время, видишь ли.

Г р е г е р с. В тебе много сидит от дикой утки, Ялмар.

Реллинг входит.

Р е л л и н г. Ну, опять дикая утка на сцене?

Я л м а р. Охотничья добыча коммерсанта Верле с перебитым крылом, да.

Р е л л и н г. Коммерсанта Верле?.. Вы уж теперь о н е м заговорили?

Я л м а р. И о нем... и о нас.

Р е л л и н г (вполголоса Грегерсу). Черт бы вас побрал!

Я л м а р. Что ты говоришь?

Р е л л и н г. Я выражаю искреннее пожелание, чтобы знахарь убирался восвояси. Не то он собьет тут с толку вас обоих.

Г р е г е р с. Этих двух не сбить с толку, господин Реллинг. О Ялмаре я и говорить не стану. Его мы знаем. Но и она в глубине души, право, натура честная, на которую можно положиться.

Г и н а (готовая заплакать). И оставили бы вы меня, какая я ни на есть.

Р е л л и н г (Грегерсу). Не очень дерзко будет спросить вас, что, собственно, нужно вам здесь в доме?

Г р е г е р с. Мне нужно положить основание честному, истинному браку.

Р е л л и н г. По-вашему, брак четы Экдал недостаточно хорош, как он есть?

Г р е г е р с. Он, пожалуй, не хуже многих других, к сожалению. Но это еще не истинный брак.

Я л м а р. Ты никогда не обращал внимания на идеальные требования, Реллинг!

Р е л л и н г. Ерунда, милейший мой!.. Позвольте спросить, господин Верле, много ли – ну хоть приблизительно – видели вы истинных браков на своем веку?

(*707) Г р е г е р с. Пожалуй, вряд ли хоть один.

Р е л л и н г. И я тоже.

Г р е г е р с. Но я видел бесчисленное множество браков противоположного характера. И имел случай близко наблюдать, как подобный брак может искалечить обоих супругов.

Я л м а р. Человек может лишиться всяких нравственных устоев. В этом весь ужас.

Р е л л и н г. Я, собственно, никогда не был женат по-настоящему и потому не смею судить об этих вещах. Но знаю все-таки, что к браку относится и ребенок. И ребенка вы должны оставить в покое.

Я л м а р. О!.. Хедвиг!.. Моя бедная Хедвиг!

Р е л л и н г. Да, не угодно ли вам не впутывать сюда Хедвиг. Вы оба люди взрослые. Вы себе путайтесь и распутывайтесь между собой, как знаете, коли есть охота. Но с Хедвиг вам надо быть поосторожней, говорю я. Не то недолго до беды! Ялмар. До беды!

Р е л л и н г. Да. Она и себя может сделать несчастной... да, пожалуй, и других.

Г и н а. Да откуда вы это знаете, Реллинг?

Я л м а р. Надеюсь, глазам ее не грозит...

Р е л л и н г. Не в глазах тут дело. Но Хедвиг в опасном возрасте. Мало ли какие нелепости могут прийти ей в голову?

Г и н а. Да, представьте, на нее таки находит! Выдумала возиться с огнем в кухне. Говорит, что в пожар играет. Я уж и то все боюсь, не спалила бы дом.

Р е л л и н г. Вот видите. Я так и знал.

Г р е г е р с (Реллингу). Но чем же вы это объясните?

Р е л л и н г (хмуро). Она в переходном возрасте, любезнейший.

Я л м а р. Покуда у нее есть отец!.. Пока я не закрыл глаза!..

Стук во входную дверь.

Г и н а. Тсс, Экдал, кто-то пришел. (Кричит.) Войдите! Входит фру Сербю в верхней одежде.

(*708) Ф р у С е р б ю. Добрый вечер!

Г и н а (идя ей навстречу). Ах, это ты, Берта!..

Ф р у С е р б ю. Да, это я. Но, пожалуй, я не вовремя?

Я л м а р. Помилуйте! Вестница из такого дома...

Ф р у С е р б ю (Гине). Откровенно говоря, я не рассчитывала застать дома твоих мужчин и завернула к тебе на минуточку поболтать и проститься.

Г и н а. Как?.. Ты уезжаешь?

Ф р у С е р б ю. Да, завтра, рано утром... в Горную долину. Господин Верле отправился туда сегодня после обеда. (Мимоходом Грегерсу.) Могу передать вам поклон от него.

Г и н а. Нет, подумать!..

Я л м а р. Так господин Верле уехал! И вы теперь за ним?

Ф р у С е р б ю. Да. Что вы на это скажете, Экдал?

Я л м а р. Скажу: берегитесь!

Г р е г е р с. Я тебе объясню, в чем дело. Отец мой женится на фру Сербю.

Я л м а р. Женится на ней!

Г и н а. А! Ну, наконец-то, Берта!

Р е л л и н г (не совсем твердым голосом). Ну, это все-таки не правда же?

Ф р у С е р б ю. Нет, милейший Реллинг, истинная правда.

Р е л л и н г. Вы опять хотите выйти замуж?

Ф р у С е р б ю. Да, видно, этим кончится. Верле уж выправил все бумаги. Свадьбу сыграем тихую, там, на заводе.

Г р е г е р с. Так позвольте мне, как доброму пасынку, пожелать вам счастья.

Ф р у С е р б ю. Благодарю вас, если вы это говорите серьезно. Я-то надеюсь, что в этом браке мы оба найдем свое счастье – и Верле и я.

Р е л л и н г. Вполне можете надеяться. Коммерсант Верле никогда не напивается допьяна, насколько я знаю, и не имеет также привычки колотить своих жен, как покойный коновал.

Ф р у С е р б ю. Ах, оставьте мертвых в покое. И у Сербю были свои достоинства.

(*709) Р е л л и н г. У коммерсанта Верле, я думаю, найдется их побольше.

Ф р у С е р б ю. Он, по крайней мере, не загубил в себе того, что было в нем лучшего. А тот, кто это делает, пусть на себя пеняет.

Р е л л и н г. Закатимся же мы сегодня с Молвиком.

Ф р у С е р б ю. Не надо, Реллинг. Ну, пожалуйста, ради меня.

Р е л л и н г. Другого ничего не остается. (Ялмару.) Пойдем и ты с нами.

Г и н а. Нет, уж Ялмар-то вам не товарищ в ваших карамболях!

Я л м а р (сердито, вполголоса). Да помолчи ты!

Р е л л и н г. Прощайте, фру... Верле! (Уходит.)

Г р е г е р с (фру Сербю). Вы, как видно, довольно близко знакомы с доктором Реллингом?

Ф р у С е р б ю. Да, мы давнишние знакомые. Было время, когда у нас с ним могло дойти и... до серьезного.

Г р е г е р с. Счастье ваше, пожалуй, что не дошло.

Ф р у С е р б ю. Еще бы. Но я всегда была осторожна, не поддавалась увлечениям. Женщине нельзя быть опрометчивой в таких делах.

Г р е г е р с. А вы совсем, совсем не побаиваетесь, что я шепну отцу об этом старом знакомстве?..

Ф р у С е р б ю. Вы думаете, я сама давно не рассказала ему?

Г р е г е р с. Вот как?

Ф р у С е р б ю. Ваш отец знает все до капельки, что только могут сказать про меня с некоторым основанием добрые люди. Я сама рассказала ему обо всем сейчас же, как только он дал мне понять свои намерения.

Г р е г е р с. Значит, вы откровенны не в пример прочим.

Ф р у С е р б ю. Я всегда была откровенна. Это нам, женщинам, больше с руки.

Я л м а р. Ты что на это скажешь, Гина?

Г и н а. Что ж, женщина женщине рознь. Одна так судит, другая по-иному.

Ф р у С е р б ю. Ну, Гина, по-моему, умнее всего поступать вот как я. И Верле, со своей стороны, не утаил от меня ничего насчет своего прошлого. Вот э т о – т о больше (*710) всего нас и связало. Теперь он может разговаривать со мной обо всем, не таясь, чистосердечно, как ребенок. А этого-то ему никогда и не удавалось прежде. Он, такой цветущий мужчина, каким он был прежде, всю свою молодость, все лучшие свои годы только и слушал одни нотации. Да еще частенько без всякого настоящего повода... по одному подозрению, воображению... насколько мне известно.

Г и н а. Что правда, то правда.

Г р е г е р с. Ну, если тут пойдут такие интимные разговоры, мне лучше уйти.

Ф р у С е р б ю. Оставайтесь себе, я больше ни слова не скажу. Мне хотелось только, чтобы вы знали, что я не прибегала ни к каким хитростям, ничего не скрывала. Со стороны может показаться, что мне невесть какое счастье выпало на долю. Так оно и есть, с одной стороны. Но я все-таки скажу, что получаю не больше, чем даю сама. Я, конечно, никогда не оставлю его. Буду беречь его и ходить за ним, как никому не суметь теперь, когда он скоро станет совсем беспомощным.

Я л м а р. Беспомощным?

Г р е г е р с (фру Сербю). Да, да, только не надо говорить здесь об этом.

Ф р у С е р б ю. Все равно дела не скроешь, как он там ни старайся. Скоро ослепнет.

Я л м а р (пораженный). Ослепнет? Как это странно. И он тоже ослепнет?

Г и н а. Мало ли кому приходится слепнуть. Фру Сербю. А ведь можно себе представить, каково это для делового человека. Ну, я и постараюсь заменять ему глаза, насколько сумею... Но теперь мне пора. У меня теперь целая пропасть дел... Да, вот что мне надо было передать вам, Экдал. Если бы Верле мог чем-нибудь быть вам полезным, вам стоит обратиться к Гробергу.

Г р е г е р с. За это предложение Ялмар Экдал вряд ли скажет спасибо...

Ф р у С е р б ю. Да? Однако прежде, мне кажется...

Г и н а. Да, Берта, теперь Экдалу не приходится одолжаться чем-нибудь у коммерсанта Верле.

Я л м а р (медленно, внушительно). Передайте от меня поклон вашему будущему мужу и скажите, что я в ближай-(*711)шем будущем намереваюсь побывать у бухгалтера Гроберга...

Г р е г е р c. Как! И ты захочешь!..

Я л м а р. ...у бухгалтера Гроберга, говорю я, и потребовать счет сколько я должен коммерсанту. Я желаю уплатить этот долг чести!.. Ха-ха-ха! Именно – долг чести! Но довольно об этом. Я уплачу все с процентами. По пяти процентов.