Текст книги "Дикая утка"

Автор книги: Генрик Ибсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

В е р л е. Грегерс... право, для тебя, кажется, нет на свете человека ненавистнее меня.

Г р е г е р с (тихо). Чересчур уж близко я присмотрелся к тебе.

В е р л е. Ты смотрел на меня глазами своей матери. (Слегка понижая голос.) Но ты бы вспомнил, что глаза эти... бывали иногда отуманены.

Г р е г е р с (дрожащим голосом). Я понимаю, на что ты намекаешь. Но кто виноват в несчастной слабости матери? Ты и все эти!.. Последнею была эта бабенка, с которой свели Ялмара Экдала, когда самому тебе она... о-о!..

В е р л е (пожимая плечами). Слово в слово, как сказала бы твоя мать.

Г р е г е р с (не обращая на него внимания). И он, эта великая, детски доверчивая душа, по уши увяз теперь в этой лжи... Живет под одной кровлей с такой... и не знает, что его так называемый семейный очаг построен на лжи! (Делая шаг к отцу.) Как оглянусь на пройденный тобой путь, словно гляжу на поле битвы, усеянное разбитыми человеческими жизнями.

В е р л е. Сдается мне, что пропасть между нами слишком уж широка.

Г р е г е р с (овладев собой, с поклоном). Я это заметил и потому откланиваюсь... ухожу.

В е р л е. Уходишь? Совсем из дому?

Г р е г е р с. Да. Теперь наконец я вижу перед собой цель жизни.

В е р л е. Что же это за цель?

Г р е г е р с. Ты бы только посмеялся, узнав ее.

В е р л е. Кто одинок – не так легко смеется, Грегерс.

(*655) Г р е г е р с (указывая в глубину второй комнаты). Взгляни-ка, отец, камергеры играют в жмурки с фру Сербю... Спокойной ночи... прощай! (Идет во вторую комнату и скрывается направо.)

Слышны смех и шутливые возгласы группы гостей, показавшейся во второй комнате слева.

В е р л е (презрительно бормочет вслед Грегерсу). Эх! Бедняга!.. А еще говорит, что не страдает экзальтацией. ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Ателье Ялмара Э к д а л а. Просторное помещение, видимо, переделанное из чердака. Направо идущий косым наклоном потолок с большими оконными стеклами; они наполовину задернуты синими занавесками. В правом углу, в глубине, входная дверь, впереди же направо дверь в жилые комнаты. В левой стене тоже двое дверей, в простенке между ними железная печка. В средней стене широкие раздвижные двери. Обстановка скромная, но уютная. Между дверями направо, несколько поодаль от простенка, диван, стол и несколько стульев. На столе горит лампа под абажуром, лежат фотографии и разная мелочь, вроде кисточек, бумаги, карандашей и прочего. В углу у печки старое кресло. Там и сям расставлены и разложены фотографические аппараты и принадлежности. У средней стены, налево от раздвижных дверей, полки, на которых несколько книг, ящики и бутылки с химическими жидкостями, разные инструменты и прочее.

Гина Экдал сидит за шитьем на стуле у стола. Xедвиг на диване, заслонив глаза ладонями от лампы и заткнув уши пальцами, читает книгу.

Г и н а (поглядывает на дочь со скрытой тревогой, потом говорит). Хедвиг!

Хедвиг не слышит.

(Громче.) Хедвиг!

Х е д в и г (отнимая пальцы от ушей). Что, мама?

Г и н а. Милая Хедвиг, нельзя тебе больше читать.

Х е д в и г. Ах, мама, ну еще немножко! Чуточку!

Г и н а. Нет, нет, отложи книгу. Отец этого не любит. Он и сам никогда не читает по вечерам.

Х е д в и г (закрывая книгу). Да, папа не очень-то любит читать.

Г и н а (откладывает шитье и берет со стола карандаш и тетрадку). Ты не помнишь, сколько мы сегодня заплатили за масло?

Х е д в и г. Крону шестьдесят пять эре.

(*657) Г и н а. Верно. (Записывает.) Ужасти, сколько у нас масла выходит. Да еще колбаса и сыр. Постой-ка... (Записывает.) И ветчина еще... гм... (Сводит счет.) Вот уж выходит...

X е д в и г. А пиво-то еще?

Г и н а. Да, само собой. (Записывает.) Становится в копеечку. А все надо.

X е д в и г. Зато нам с тобой не нужно было сегодня горячего к обеду, раз папа ушел.

Г и н а. Да, это кстати вышло. Да еще я получила восемь крон пятьдесят эре за карточки.

X е д в и г. Неужто столько?

Г и н а. Аккурат восемь крон пятьдесят!

Молчание. Гина опять принимается за шитье. Хедвиг берет карандаш и бумагу и что-то рисует, заслоняя глаза левой рукой.

Х е д в и г. А ведь забавно подумать, что папа сегодня на таком большом обеде у коммерсанта Верле!

Г и н а. Нельзя сказать, что у коммерсанта. Это ведь сын прислал за ним. (Немного погодя.) С коммерсантом у нас нет никаких делов.

Х е д в и г. Вот будет хорошо, когда папа придет. Он обещал попросить для меня у фру Сербю чего-нибудь вкусного.

Г и н а. Да, в этом доме найдется немало вкусных вещей, не сомневаюсь.

Х е д в и г (продолжая рисовать). А я как будто и проголодалась немножко.

Старик Экдал с бумагами под мышкой и свертком в кармане пальто появляется из входной двери.

Г и н а. Как дедушка поздно сегодня!

Э к д а л. Контору заперли. Пришлось ждать у Гроберга. И потом пройти через... гм... Хедвиг. Дали новую переписку, дедушка?

Э к д а л. Целую кипу. Погляди-ка. Гина. Славно.

Х е д в и г. И в кармане тоже у тебя сверток.

Э к д а л. Что? Глупости! Ничего там нет. (Ставит палку в угол.) Работы надолго хватит, Гина. (Отодвигает одну (*658) половинку дверей в задней стене.) Тсс! (Заглядывает в глубину и снова осторожно задвигает дверь.) Хе-хе! Все прикорнули. А она забралась в корзинку. Xe-xe!

X е д в и г. А ей, наверно, не холодно в корзинке, дедушка?..

Э к д а л. Еще что выдумала! Холодно!.. Столько соломы! (Идет к двери в глубине налево.) У меня там есть спички?

Г и н а. Спички на комоде.

Экдал уходит к себе.

X е д в и г. Вот славно-то, что дедушка опять с перепиской!

Г и н а. Да, бедный старик, теперь хоть карманными деньгами запасется.

X е д в и г. И не станет сидеть по целым утрам в этом трактире у противной мадам Эриксен!

Г и н а. Да, и это тоже хорошо.

Небольшая пауза.

X е д в и г. Как ты думаешь, они все еще за столом сидят?

Г и н а. А бог их знает. Пожалуй.

Х е д в и г. Подумай, каким вкусным обедом угощают там папу! Он, наверно, придет веселый. Правда, мама?

Г и н а. Да. А если бы мы еще могли порадовать его, что комната сдана!

Х е д в и г. Ну, это необязательно сегодня.

Г и н а. Пригодилось бы. Стоит ведь без всякой пользы.

Х е д в и г. Нет, я хотела сказать, что сегодня это не обязательно. Папа и так сегодня будет в духе. Лучше, если удастся порадовать его этим в другой раз.

Г и н а (глядит на нее). А ты любишь радовать папу по вечерам чем-нибудь таким хорошим?

Х е д в и г. Да. Тогда сразу как-то веселее становится.

Г и н а (задумываясь). Да, да, пожалуй, так.

Старик Экдал выходит из своей комнаты и направляется к первой двери налево.

(*659) (Поворачивается к нему.) Что-нибудь надо в кухне, дедушка?

Э к д а л. Да, надо. А ты сиди себе. (Проходит в кухню.)

Г и н а. Не затеял бы с угольями возиться. (Выжидает.) Хедвиг, поди-ка погляди, чего он там...

Экдал выходит из кухни с кружкой кипятку, от которого идет пар.

Х е д в и г. Ты за кипятком ходил, дедушка?

Э к д а л. Да. Нужно. Писать хочу, а чернила густые, как каша... Гм!..

Г и н а. Вы бы, дедушка, поужинали сначала. Там приготовлено ведь.

Э к д а л. Бог с ним, с ужином, Гина. Я ужасно занят, говорю тебе. И пусть никто ко мне не входит. Никто... Гм!.. (Уходит к себе.)

Гина и Хедвиг переглядываются.

Г и н а (тихо). Как ты думаешь, откуда он раздобыл денег?

Х е д в и г. Верно, от Гроберга получил.

Г и н а. Что ты! Гроберг всегда присылает деньги мне.

Х е д в и г. Так, пожалуй, в долг взял где-нибудь бутылочку.

Г и н а. Бедный дедушка, вряд ли ему дают в долг.

Ялмар Экдал входит в пальто и серой пуховой шляпе. Гина бросает шитье и встает.

Ах, ты уж вернулся, Экдал!

Х е д в и г (одновременно, вскакивая). Подумать, папа уже пришел!

Я л м а р (откладывая шляпу). Да, теперь, верно, и все почти разошлись.

Х е д в и г. Так рано?

Я л м а р. Да ведь званы были к обеду. (Хочет снять с себя пальто.)

Г и н а. Постой, я тебе помогу.

Х е д в и г. И я.

Снимают с него пальто, которое Гина затем вешает на стену. Много было гостей, папа?

(*660) Я л м а р. Нет, немного. Нас было за столом персон двенадцать-четырнадцать.

Г и н а. И ты со всеми с ними разговаривал?

Я л м а р. Да, немножко. Грегерс совсем завладел мною.

Г и н а. Что он, все такой же неказистый?

Я л м а р. Да, не слишком хорош собой... А старик не вернулся?

X е д в и г. Как же. Сидит у себя и пишет.

Я л м а р. Рассказывал что-нибудь?

Г и н а. Нет, что ему рассказывать?

Я л м а р. Не упоминал?.. Говорили, кажется, что он был у Гроберга. Я загляну к нему.

Г и н а. Нет, нет, не стоит.

Я л м а р. Почему? Он разве сказал, что не хочет пускать меня?..

Г и н а. Ему, видно, не хочется никого пускать к себе сегодня.

Х е д в и г (делая знаки). Гм!.. гм!..

Г и н а (не замечая). Ходил в кухню за кипятком.

Я л м а р. А-а! И сидит теперь и...

Г и н а. Да уж наверно.

Я л м а р. Господи боже! Мой бедный, седовласый отец!.. Ну, пусть его сидит и наслаждается.

Старик Экдал в домашнем сюртуке и с раскуренной трубкой в руках выходит из своей комнаты.

Э к д а л. Вернулся? Я и то слушаю – как будто твой голос.

Я л м а р. Только что пришел.

Э к д а л . Ты, сдается, меня не видал?

Я л м а р. Нет. Но там говорили, что ты прошел через... Я и хотел тебя догнать...

Э к д а л. Гм... Очень мило с твоей стороны!.. А что за люди были там?

Я л м а р. О, разные. Камергер Флор, камергер Балле, камергер Касперсон, камергер такой-то и такой-то... не знаю всех.

Э к д а л (кивая). Слышишь, Гина! Все с одними камергерами сидел.

(*661) Г и н а. Да, видно, там теперь страсть как важно стало в доме.

Х е д в и г. Что ж они, пели эти камергеры? Или читали что-нибудь вслух?

Я л м а р. Нет, только вздор мололи. Хотели было меня заставить декламировать, да не тут-то было.

Э к д а л. Не тут-то было, а?

Г и н а. А ты ведь отлично мог бы.

Я л м а р. Нет, не следует быть к услугам всех и каждого. (Расхаживая по комнате.) Во всяком случае, я не из таковских.

Э к д а л. Нет, нет, Ялмар не из таковских.

Я л м а р. Не знаю, с чего бы это непременно мне занимать гостей, если я редкий раз покажусь в обществе. Пусть другие потрудятся. Эти молодчики только и делают, что переходят из дома в дом – поесть да попить. Пусть они и расплачиваются за угощение.

Г и н а. Но, верно, ты там этого не сказал?

Я л м а р (напевая). Хо-хо-хо! Пришлось-таки и им кое-что скушать.

Э к д а л. Самим камергерам!

Я л м а р. Не без того. (Вскользь.) Потом у нас еще вышел маленький спор насчет токайского.

Э к д а л. Токайское? Тонкое вино!

Я л м а р (останавливаясь). Бывает и тонкое. Но, я скажу тебе, не все выпуски одинаковы. Все дело в том, много ли солнца попало на виноград.

Г и н а. Все-то ты знаешь, Экдал!

Э к д а л. А они спорить стали?

Я л м а р. Пытались было. Зато и узнали, что и камергеры недалеко ушли. Тоже не все выпуски одинаковы. Одни получше, другие поплоше!

Г и н а. Нет, чего только ты не придумаешь!

Э к д а л. Хе-хе! Ты так им и преподнес?

Я л м а р. Ха, что называется, не в бровь, а прямо в глаз!

Э к д а л. Слышишь, Гина? Самим камергерам! Прямо в глаз!

Г и н а. Да неужто! Прямо в глаз?

(*662) Я л м а р. Да, только нечего об этом болтать. Таких вещей не рассказывают. Притом весь разговор велся в самом дружеском, шутливом тоне, разумеется. Люди, в сущности, все такие милые, славные; зачем было их обижать? Не-ет!

Э к д а л. А все-таки – прямо в глаз!

Х е д в и г (ласкаясь). Как интересно, что ты во фраке. Ужасно к тебе идет, папа!

Я л м а р. Правда? Он в самом деле сидит очень недурно. Почти как на меня сшит... Разве чуточку режет под мышками... Помоги-ка, Хедвиг. (Снимает фрак.) Лучше надеть пиджак. Ты куда девала пиджак, Гина?

Г и н а. Сейчас. (Приносит пиджак и помогает Ялмару надеть его.)

Я л м а р. Вот так. Не забудь только вернуть Молвику фрак завтра же утром, пораньше.

Г и н а (откладывая фрак). Да уж не забуду.

Я л м а р (потягиваясь). А-а! Оно все-таки удобнее так. Да и такое свободное домашнее платье больше подходит ко всему моему внешнему облику. Что скажешь, Хедвиг?

Х е д в и г. Да, папа!

Я л м а р. А если еще растрепать галстук вот так – концами врозь... Гляди! Что?

Х е д в и г. Да, это очень идет к твоим усам и к длинным курчавым волосам.

Я л м а р. Я бы не сказал – курчавым, а скорее волнистым.

Х е д в и г. Да ведь они сильно курчавятся.

Я л м а р. Скорее вьются.

Х е д в и г (немного погодя дергает его за рукав). Папа!

Я л м а р. Ну что?

Х е д в и г. Ты сам знаешь.

Я л м а р. Вот уж нет.

Х е д в и г (смеясь и хныча). Ну, папа! Довольно мучить меня!

Я л м а р. Да что такое?

Х е д в и г (тормоша его). Ну, полно, полно, давай же, папа! Ты ведь обещал мне принести что-нибудь вкусное!

(*663) Я л м а р. Вот тебе раз, забыл!

Х е д в и г. Неправда, неправда! Ты нарочно дразнишь меня! Стыдно! Куда ты запрятал?

Я л м а р. Да, по правде скажу, в самом деле забыл. Постой! Кое-что у меня все-таки есть для тебя. (Идет и роется в карманах фрака.)

Х е д в и г (прыгая и хлопая в ладоши). Мама, мама!

Г и н а. Вот видишь... Дай только срок и...

Я л м а р (с листком в руках). Вот оно.

Х е д в и г. Это?.. Бумажка?..

Я л м а р. Это список блюд, всех блюд, какие подавались. Видишь, написано: "Menu". Это и значит список блюд.

X е д в и г. А другого разве ничего не принес?

Я л м а р. Говорят же тебе – забыл. Да и поверь мне – вредны все эти сласти. Присядь там у стола и читай кушанья по порядку, а я тебе потом опишу, каковы они были на вкус. На вот.

Х е д в и г (глотая слезы). Спасибо. (Садится, но не читает.)

Гина делает ей знаки. Ялмар замечает это.

Я л м а р (расхаживая по комнате). О чем только не приходится думать и помнить отцу семейства! И стоит забыть самую безделицу – сейчас кислые мины. Что ж, и к этому не привыкать стать. (Останавливаясь около печки, где сидит старик.) Ты заглядывал туда вечером, отец?

Э к д а л. Еще бы! Она уселась в корзинку.

Я л м а р. Неужели? Уселась-таки? Значит, привыкать начинает.

Э к д а л. Да. А я что говорил? Теперь только приладить кое-какие штучки...

Я л м а р. Некоторые усовершенствования, да.

Э к д а л. Непременно надо.

Я л м а р. Да, потолкуем-ка насчет этого. Иди сюда, сядем на диван.

Э к д а л. Ладно! Гм... Постой, я сперва набью трубку... да и прочистить, кстати. Гм... (Уходит в свою комнату.)

Г и н а (с улыбкой Ялмару). Трубку прочистить, слышишь?

(*664) Я л м а р. Ох, да, да, Гина. Пусть его. Бедный, потерпевший крушение старец... Да вот эти усовершенствования... Самое лучшее завтра же отделаться от них...

Г и н а. Завтра тебе некогда, Экдал.

X е д в и г (быстро). Что ты, мама!

Г и н а. Не забудь, надо ведь отретушировать те карточки. За ними уже сколько раз присылали.

Я л м а р. Ну так! Опять эти карточки! Да успеется. А может быть, и новые заказы были?

Г и н а. Нет, к сожалению. На завтра у меня только и есть те два портрета, ты знаешь.

Я л м а р. Только-то? Да, если не стараться, то...

Г и н а. Да что же я поделаю? Я и то уж публикую в газетах, сколько могу, кажется.

Я л м а р. Газеты, газеты! Сама видишь, много от этого толку. И комнату, конечно, тоже никто не приходил смотреть?

Г и н а. Нет еще.

Я л м а р. Так и надо было ожидать. Если не хлопотать!.. Надо взяться за дело посерьезнее, Гина!

X е д в и г (подходя к нему). Не принести ли тебе флейту, папа?

Я л м а р. Никакой флейты мне не надо. Не до развлечений мне. (Ходит по комнате.) Да, буду работать завтра. За этим дело не станет. Буду работать, пока сил хватит...

Г и н а. Но, милый мой, я совсем не то хотела...

Х е д в и г. Папа, не принести ли тебе пива?

Я л м а р. Не нужно. Ничего мне не нужно. (Останавлисаясь.) Пива? Ты пива предлагала?

Х е д в и г (живо). Да, папа. Чудесное, свежее...

Я л м а р. Ну... если уж тебе непременно хочется... принеси бутылочку.

Г и н а. Да, да! Вот и хорошо будет.

Хедвиг бежит в кухню.

Я л м а р (стоящий около печки, останавливает Хедвиг, смотрит на нее, берет за голову и прижимает к себе). Хедвиг! Хедвиг!

Х е д в и г (со слезами радости). Милый папочка!

(*665) Я л м а р. Нет, не называй меня так. Сидел, угощался там всякими яствами за столом богача... сидел и плавал в изобилии... и все же мог...

Г и н а (сидя у стола). Ах, пустяки какие, Экдал.

Я л м а р. Да! Вы уж не должны обращать внимания на всякую мелочь с моей стороны. Вы ведь знаете, я все-таки люблю вас.

Х е д в и г (обвивая его руками). И мы тебя ужасно любим, папа!

Я л м а р. А если я иной раз что и не так сделаю... то, господи боже мой... помните, что меня одолевают заботы. Ну! (Отирает глаза.) Не надо пива в такую минуту. Давай флейту.

Хедвиг бежит к полкам и приносит отцу флейту.

Спасибо!.. Вот так. С флейтой в руках, в кругу моих дорогих... О-о!

Хедвиг присаживается к матери. Ялмар, прохаживаясь по комнате, старательно и чувствительно начинает выводить на флейте народный чешский плясовой мотив в самом медленном элегическом темпе.

(Прерывая игру, протягивает жене левую руку и говорит растроганно.) Пусть кров наш убог и тесен, Гина. Все же это наш собственный угол. И я говорю: хорошо у нас здесь! (Снова начинает играть, но тотчас же раздается стук во входную дверь.)

Г и н а (вставая). Тсс... Экдал, кажется, пришел кто-то.

Я л м а р (кладет флейту на полку). Ну вот, опять! Гина идет и отворяет дверь.

Г р е г е р с В е р л е (за дверью). Извините...

Г и н а (отступая). Ах!

Г р е г е р с. Здесь живет фотограф Экдал?

Г и н а. Тут.

Я л м а р (идя к дверям). Грегерс! Ты все-таки... Ну, так входи же.

Г р е г е р с (входит). Я ведь сказал, что хочу побывать у тебя.

Я л м а р. Да, но сегодня?.. Ты бросил гостей?

Г р е г е р с. И гостей и родной дом. Здравствуйте, фру Экдал. Узнаете ли вы меня?

(*666) Г и н а. Как же. Не так трудно узнать молодого господина Верле.

Г р е г е рс. Да, я похож на мать, а ее вы, конечно, хорошо помните.

Я л м а р. Ты бросил родной дом, говоришь?

Г р е г е р с. Перебрался пока в гостиницу.

Я л м а р. Вот как! Ну, раз ты пришел, то раздевайся и будь гостем.

Г р е г е р с. Благодарю. (Снимает пальто. Он уже успел переодеться в простой серый костюм деревенского покроя.)

Я л м а р. Сюда, на диван. Усаживайся поудобней.

Грегерс садится на диван, Ялмар на стул у стола.

Г р е г е р с (озираясь). Так вот твоя пристань, Ялмар. Вот ты где живешь.

Я л м а р. Это, собственно, ателье, как видишь...

Г и н а. Здесь попросторнее, мы тут все больше и сидим.

Я л м а р. Прежде у нас было помещение получше. Но эта квартира удобнее тем, что есть лишние углы...

Г и н а. У нас есть еще комнатка за колидором, с отдельным ходом. Ее мы сдаем.

Г р е г е р с (Ялмару). Вот как, и у тебя жильцы?

Я л м а р. Пока еще нет. Дело не так-то скоро делается, видишь. Приходится хлопотать. (Хедвиг.) Так что же с пивом?

Хедвиг кивает головой и уходит в кухню.

Г р е г е р с. Так это твоя дочь?

Я л м а р. Да, это Хедвиг.

Г р е г е р с. Одна-единственная?

Я л м а р. Единственная. В ней вся наша радость и (понижая голос) в ней же и глубочайшее наше горе, Грегерс!

Г р е г е р с. Что такое ты говоришь?

Я л м а р. Да видишь ли, ей грозит беда – ослепнуть!

Г р е г е р с. Ослепнуть!

Я л м а р. Да. Пока налицо лишь первые симптомы. И еще некоторое время может пройти благополучно. Но доктор предупредил нас. Это неотвратимо.

Г р е г е р с. Какое ужасное несчастье! С чего это у нее?

Я л м а р (со вздохом). Наследственное, вероятно.

(*667) Г р е г е р с (пораженный). Наследственное?

Г и н а. У матери Экдала тоже были слабые глаза.

Я л м а р. Да, отец говорит. Я ее не помню.

Г р е г е р с. Бедная девочка! А как она относится к этому?

Я л м а р. Да ты понимаешь, у нас духу не хватает открыть ей это. Она и не подозревает опасности. Веселая, беззаботная, щебеча как птичка, летит она навстречу вечному мраку. (Совсем подавленный.) Ах, это прямо убивает меня, Грегерс.

Хедвиг приносит поднос с бутылкой и стаканами, который ставит на стол.

(Гладит ее по голове.) Спасибо, спасибо, Хедвиг.

Хедвиг обвивает рукой его шею и шепчет ему что-то на ухо.

Нет. Бутербродов не надо. (Оглядываясь.) Впрочем, может быть, Грегерс скушает что-нибудь?

Г р е г е р с (делая отрицательный жест рукой). Нет, нет, благодарю.

Я л м а р (в том же грустном тоне). Ну да подай все-таки... Хорошо, кабы нашлась горбушка. Только намажь хорошенько маслом, не забудь.

Хедвиг весело кивает и уходит опять в кухню.

Г р е г е р с (следивший за ней глазами). А с виду она довольно крепкая, здоровая, мне кажется.

Г и н а. Да, ни на что больше, слава богу, пожаловаться нельзя.

Г р е г е р с. Она, верно, будет со временем похожа на вас, фру Экдал. Сколько ей лет?

Г и н а. Скоро аккурат четырнадцать. Послезавтра ее рождение.

Г р е г е р с. Высокая для своих лет.

Г и н а. Да, она страсть вытянулась за последний год.

Г р е г е р с. По таким вот подросткам лучше всего и можно проследить, как сам старишься... Сколько же лет вы женаты?

Г и н а. Да вот... да, скоро пятнаднать.

Г р е г е р с. Скажите! Уже столько?

(*668) Г и н а (настораживаясь, смотрит на него). Да, разумеется, так.

Я л м а р. Так, так. Пятнадцать лет без малого. (Переходя в другой тон.) Медленно, должно быть, тянулись для тебя эти годы там, на заводе, Грегерс?

Г р е г е р с. Тянулись медленно, пока я тянул там лямку. Теперь же просто и не знаю, куда они девались.

Старик Экдал выходит из своей комнаты, без трубки, но в старой военной фуражке. Поступь нетвердая.

Э к д а л. Ну вот, Ялмар, теперь сядем и потолкуем... Гм!.. О чем бишь это?..

Я л м а р (идя ему навстречу). Отец, у нас гость, Грегерс Верле... Не знаю, помнишь ли ты его.

Э к д а л (смотрит на Грегерса, который встает). Верле? Это сын, что ли? Чего ж ему от меня надо?

Я л м а р. Ничего. Он ко мне пришел.

Э к д а л. Ну, значит, ничего такого нет?

Я л м а р. Нет, разумеется, ничего.

Э к д а л (размахивая руками). Не потому, видишь ли... Я не боюсь, а...

Г р е г е р с (подходит к нему). Я привез вам поклон от старых охотничьих угодий, лейтенант Экдал.

Э к д а л. От охотничьих угодий?

Г р е г е р с. Да, от тех, что раскинулись около завода в Горной долине.

Э к д а л. Ах, вот что. Да, я когда-то хорошо знавал эти места.

Г р е г е р с. В те времена вы были лихим охотником.

Э к д а л. Был, был. Как же. Вы смотрите на фуражку? Я никого не спрашиваюсь – ношу дома. На улицу в ней не выхожу – и довольно.

X е д в и г приносит тарелку с бутербродами и ставит на стол.

Я л м а р. Присаживайся, отец, и выпей стаканчик пивца. Пожалуйста, Грегерс.

Экдал что-то бормочет и нетвердой походкой направляется к дивану. Грегерс садится на стул ближе к нему, Ялмар рядом с Грегерсом по другую сторону. Гина сидит немного поодаль за шитьем. Хедвиг стоит возле Ялмара.

(*669) Г р е г е р с. Помните вы, лейтенант Экдал, как мы с Ялмаром приезжали к вам туда на каникулы – летом и на рождестве?

Э к д а л. И вы? Нет, нет, не помню. Но, смею сказать, я был лихой охотник. И медведей бил. Целых девять штук уложил.

Г р е г е р с (с участием глядя на него). А теперь больше уж не охотитесь?

Э к д а л. Не говорите, старина. Иногда еще охочусь. Конечно, не на тот манер. Потому что лес, видите ли... лес – лес!.. (Пьет.) Он там все такой же красивый?

Г р е г е р с. Не такой уж, как в ваше время. Чертовски много повырублено.

Э к д а л. Повырублено? (Понизив голос, как бы со страхом.) Опасная это штука. Даром не проходит. Лес мстит.

Я л м а р (подливает ему в стакан). Пей на здоровье, отец. Еще немножко.

Г р е г е р с. Как такой человек, как вы... привыкший к простору, вольному воздуху... может уживаться в душном городе, вечно в четырех стенах?

Э к д а л (посмеивается и поглядывает на Ялмара). Ну, здесь не так уж худо. Совсем не так худо.

Г р е г е р с. Да где же здесь все то, с чем вы сроднились? Где свежее дыхание ветра, вольная жизнь на лоне природы, среди зверей и птиц...

Э к д а л (улыбаясь). Ялмар, показать ему, что ли?

Я л м а р (быстро и смущенно). Нет, нет, отец. Не сегодня.

Г р е г е р с. Что такое хочет он мне показать?

Я л м а р. Так, пустяки. В другой раз посмотришь.

Г р е г е р с (продолжая свой разговор со стариком). Да, так вот что я хотел сказать вам, лейтенант Экдал: поедемте со мной на завод. Я, должно быть, скоро опять уеду. Переписка для вас и там, верно, нашлась бы. А тут ведь у вас ничего такого нет, что могло бы скрашивать, оживлять вашу жизнь.

Э к д а л (с удивлением глядит на него). У меня нет ничего, что могло бы...

(*670) Г р е г е р с. Ну, конечно, у вас есть Ялмар, но у него уже своя семья. А такой человек, как вы, которого всегда так тянуло на простор, поближе к природе...

Э к д а л (ударяя рукой о стол). Ялмар, теперь он должен взглянуть!

Я л м а р. Да стоит ли, отец? Темно уже...

Э к д а л. Вздор. Луна светит. (Встает.) Теперь он должен увидеть, говорю я. Пропустите-ка меня. Да иди пособить, Ялмар!

X е д в и г. Да, да, папа!

Я л м а р (встает). Ну, ладно.

Г р е г е р с (Гине). Что у них там такое?

Г и н а. Вы не думайте, не бог весть что.

Экдал с Ялмаром идут в глубину комнаты и раздвигают двери – каждый свою половину; Хедвиг помогает старику. Грегерс стоит около дивана. Гина спокойно продолжает шить. В широкое дверное отверстие виден просторный, длинный, неправильной формы чердак, с закоулками и печными трубами. В крыше несколько слуховых окошек, сквозь которые проникает яркий лунный свет, освещающий некоторые углы чердака, остальное тонет во мраке.

Э к д а л (Грегерсу). Вам надо подойти сюда поближе.

Г р е г е р с (идет к ним). Да что же тут у вас такое, собственно?

Э к д а л. А вы поглядите. Гм...

Я л м а р (несколько смущенно). Тут владения отца, понимаешь?

Г р е г е р с (у дверей заглядывает на чердак). Вы держите кур, лейтенант Экдал!

Э к д а л. Полагаю – держим кур. Теперь все сидят на нашестах. А поглядели бы вы их днем, этих кур-то!

Х е д в и г. А потом еще...

Э к д а л. Тсс!.. Ни слова пока.

Г р е г е р с. И голуби у вас есть, как вижу.

Э к д а л. О да. И голуби у нас найдутся! Для них под самой крышей и ящики прилажены, для кладки яиц. Голуби, знаете, любят гнездиться повыше.

Я л м а р. Это все не простые голуби.

Э к д а л. Простые! Я думаю! У нас турманы! И зобастые есть тоже. А вот подите-ка сюда! Видите ящик там у стены?

(*671) Г р е г е р с. Да. Для чего же он вам служит?

Э к д а л. Там спят ночью кролики, старина.

Г р е г е р с. Так у вас и кролики есть?

Э к д а л. Да, как видите, черт возьми, и кролики! Слышишь, Ялмар? Он спрашивает, есть ли у нас кролики. Гм... А вот теперь самое главное. Сейчас. Отодвинься, Хедвиг. А вы станьте тут. Вот так. И глядите сюда... Видите вон там корзинку с соломой?

Г р е г е р с. Да. И в ней вижу какую-то птицу.

Э к д а л. Гм... "птицу"!..

Г р е г е р с. Утка, что ли?

Э к д а л (шокированный). Ну, понятно, утка.

Я л м а р. Да какая утка, как ты думаешь?

Х е д в и г. Это не простая утка...

Э к д а л. Тсс!..

Г р е г е р с. Ну и не турецкая же...

Э к д а л. Нет, господин... Верле. Это не турецкая утка. Это дикая утка.

Г р е г е р с. Да неужели? Дикая?

Э к д а л. Именно! Эта "птица", как вы изволили ее назвать, – дикая утка. Наша дикая утка, старина.

Х е д в и г. Моя дикая утка, потому что она мне принадлежит.

Г р е г е р с. И она может жить тут, на чердаке? Прижилась?

Э к д а л. Да вы же понимаете, у нее целое корыто с водой, где она может плескаться вволю.

Я л м а р. Воду через день меняем.

Г и н а (обращаясь к Ялмару). Но, милый Ялмар, вы такого холоду сюда напустили!

Э к д а л. Гм... так закроем. Да и не надо их тревожить на ночлеге. Берись, Хедвиг.

Ялмар и Хедвиг сдвигают вместе обе половинки двери.

В другой раз рассмотрите ее хорошенько. (Садится в кресло у печки.) Они такие удивительные, эти дикие утки.

Г р е г е р с. Да как же вы ее поймали, лейтенант Экдал?

Э к д а л. Я не ловил. Мы обязаны ею некоему господину здесь в городе.

(*672) Г р е г е р с (несколько пораженный). Уж не отцу ли моему?

Э к д а л. Именно. Как раз вашему отцу. Гм...

Я л м а р. Вот забавно – как ты это отгадал, Грегерс?

Г р е г е р с. Ты недавно рассказывал, скольким ты обязан отцу... ну вот, я и подумал...

Г и н а. Да, но мы не от самого же коммерсанта получили ее.

Э к д а л. Все равно, Гина. Мы ею обязаны Хокону Верле. (Грегерсу.) Он, видите ли, катался в лодке и подстрелил ее. Видит-то он плохо... гм... Ну, вот только и подстрелил.

Г р е г е р с. А-а! Всадил ей, значит, несколько дробинок в тело.

Я л м а р. Да, две-три дробинки.

X е д в и г. Под самое крыло. И она не могла улететь.

Г р е г е р с. И, верно, нырнула?

Э к д а л (сонным заплетающимся языком). Известно... дикие утки всегда так. Нырнут на дно... в самую глубь, старина... вцепятся в траву, водоросли... и во всякую чертовщину там внизу... и уж наверх больше не всплывают.

Г р е г е р с. Но ведь ваша утка всплыла, лейтенант Экдал?

Э к д а л. У вашего отца такая лютая собака. Нырнула и вытащила утку.

Г р е г е р с (Ялмару). И она попала к вам?

Я л м а р. Не сразу. Сначала-то она попала к твоему отцу. Но там она не прижилась, стала хиреть, и Петтерсену велели ее прикончить...

Э к д а л (в полусне). Гм... да, да... Петтерсен – болван.

Я л м а р (понижая голос). Вот таким-то образом она досталась нам. Отец немножко знаком с Петтерсеном, узнал от него насчет этой дикой утки и устроил так, что ее уступили нам.

Г р е г е р с. И тут у вас на чердаке ей живется отлично.

Я л м а р. Удивительно! Даже разжирела. Да, положим, она здесь уже столько времени, что успела забыть настоящую волю. А в э т о м – т о все и дело.

(*673) Г р е г е р с. Пожалуй, ты прав, Ялмар. Пусть только не видит никогда неба и моря... Но я не смею дольше засиживаться, отец твой, кажется, заснул?

Я л м а р. Ну, из-за этого-то...

Г р е г е р с. Кстати, ты говорил, вы сдаете комнату? И она сейчас не занята?

Я л м а р. Да, а что? Ты кого-нибудь знаешь?..

Г р е г е р с. Могу я снять эту комнату?

Я л м а р. Ты?

Г и н а. Нет, что вы, господин Верле!..

Г р е г е р с. Отдадите вы ее мне? Тогда я завтра же утром перееду.

Я л м а р. Да с величайшим удовольствием.

Г и н а. Нет, господин Верле, она для вас окончательно не годится, неподходящая.

Я л м а р. Да что ты, Гина? Как ты можешь говорить так?

Г и н а. Да как же? И тесна, и свету мало, и...

Г р е г е р с. Это все не беда, фру Экдал.

Я л м а р. По-моему, вполне приличная комната. И обставлена недурно.

Г и н а. Да ты вспомни, кто живет внизу... Эти двое...

Г р е г е р с. Кто эти двое?

Г и н а. Да один прежде был домашним учителем...

Я л м а р. Кандидат Молвик.

Г и н а. А еще один доктор, Реллинг по фамилии.

Г р е г е р с. Реллинг? Его я немножко знаю. Он практиковал одно время в Горной долине.

Г и н а. Это такие несуразные господа! Часто кутят по вечерам, домой приходят поздней ночью и не всегда в своем...

Г р е г е р с. К этому скоро можно привыкнуть. Надеюсь, что и я, как дикая утка...

Г и н а. Гм... я думаю, вам лучше отложить до завтра... Утро вечера мудренее.