Текст книги "Элисса"

Автор книги: Генри Райдер Хаггард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Глава VI
План военных действий

Несмотря на бурные события прошедшего дня, а может, как раз благодаря всему, что случилось с нами, сон сморил меня мгновенно, и я, наверное, спал так же крепко, как несчастный Гобо, вокруг изувеченного тела которого сейчас, видно, рыскали гиены. Но за ночь силы восстановились, на рассвете мы отправились дальше и к ночи пришли в крааль Налы. Крааль был выстроен на расчищенной от леса и кустарника земле, как принято у зулусов, его окружала крепкая изгородь, а внутри стояли круглые, похожие на ульи, хижины. Позади крааля, чуть слева, располагался загон для скота. Обычаи и язык этого племени свидетельствовали о том, что бутиана принадлежит к той ветви народа банту, которая со времен великого Чаки была известна как зулусская раса. Вождя Налу в тот вечер мы так и не увидели. Как только мы добрались до крааля, Майва немедленно отправилась в хижину к отцу, и вскоре к нам явился один из его старейшин – он принес немного баранины, маиса и молока.

– Вождь приветствует вас, – сказал он, – и назначает вам встречу на завтра.

Он приказал разместить нас на ночлег, чтобы и мы сами, и наш груз были в полной безопасности. Нам предоставили несколько удобных хижин рядом с жилищем вождя, где мы прекрасно выспались.

Наутро, часов около восьми старейшина снова пришел к нам и передал, что Нала готов принять меня. Я последовал за ним в личную резиденцию вождя и был представлен Нале – красивому мужчине лет пятидесяти, с изящными руками и маленькими ногами и довольно нервным ртом. Он сидел на дубленой воловьей шкуре на пороге своей хижины. Рядом с ним сидела Майва, а вокруг на корточках – человек двадцать советников – индуны, причем ряды их непрерывно пополнялись. Они приветствовали меня, а вождь встал, подал руку и приказал, чтобы мне принесли стул. Когда я сел, он чрезвычайно красноречиво и с присущей местным жителям учтивостью поблагодарил меня за то, что я не покинул его дочь в тех стесненных и опасных обстоятельствах, в которых она оказалась, а также высоко оценил храбрость – так он изволил выразиться, – с которой я защищал проход в горах. Я не менее учтиво ответил ему, что если кто и заслуживает благодарности, так это Майва: если бы она не предупредила нас об опасности и не указала путь, нас здесь сегодня не было бы; что же касается защиты горного перевала, так я боролся за свою собственную жизнь – вот настоящая причина моей храбрости.

Когда обмен любезностями был закончен, Нала велел Майве рассказать советникам о ее злоключениях. Речь ее была проста, но весьма убедительна. Она напомнила собравшимся, что вышла замуж за Вамбе против своей воли; что за нее племя даже не получило никакого скота, ибо Вамбе угрожал им войной, если невеста не будет прислана бесплатно. С тех пор как она переступила порог крааля Вамбе, дни ее наполнились тяготами, а ночи – слезами. Она терпела побои, унижения, выполняла самую грязную работу – она, дочь вождя! У нее родился ребенок, и вот что с ним случилось. В гробовом молчании она поведала им ту самую леденящую душу историю, что накануне рассказала мне. Когда она умолкла, со всех сторон послышались крики негодования: «О, Майва, дочь Налы!»

– Да, – продолжала она, сверкая глазами, – да, все это чистая правда. Мои уста преисполнены истиной, как цветок – медом, а слезы на глазах подобны предрассветной росе на траве. Это правда, я видела смерть своего сына. Вот доказательство, советники. – Она достала из мешочка на поясе мертвую руку ребенка и показала им.

– О! – снова воскликнули они, – о, это мертвая рука!

– Да, – ответила она, – это рука моего погибшего ребенка, я ношу ее с собой, чтобы никогда не забывать о том, что случилось, ношу ради того момента, когда увижу смерть Вамбе и отомщу за невинное дитя. Неужели ты, отец, смиришься с тем, что над твоей дочерью и над ребенком твоей дочери надругались матуку? Смиритесь ли вы с этим, люди моего племени?

– Нет, – сказал один старый индуна, подымаясь, – с этим нельзя смириться. Мы достаточно натерпелись от этих собак матуку и от их громогласного вождя. Мы обязаны им отомстить.

– Мы действительно должны отомстить, – произнес Нала, – но как одолеть такой многочисленный народ?

– Спроси его, спроси белого мудреца, Макумазана, – ответила Майва, указывая на меня.

– Как нам одолеть Вамбе, великий охотник Макумазан?

– А как шакал побеждает льва, Нала?

– Хитростью, Макумазан.

– Так же и ты одолеешь Вамбе, Нала.

В этот момент нас прервали. Вошел человек и сообщил, что прибыли посланцы от Вамбе.

– Что им нужно? – спросил Нала.

– Они требуют вернуть им твою дочь Майву, а с ней и белого охотника.

– Какой ответ я должен дать, Макумазан? – спросил Нала, когда говоривший вышел.

– Ответь так, – поразмыслив, сказал я. – Скажи, что отправишь нас с Майвой назад к Вамбе и прикажи им возвращаться домой. Постой, я спрячусь в хижине, чтобы меня никто не увидел.

Я спрятался и сразу же через щель в стене увидел, как появились гонцы. Это были огромные парни свирепой наружности, их было четверо, и было видно, что они проделали долгий и трудный путь. Они вошли с важным видом и сели на корточки перед Налой.

– Какое у вас ко мне дело? – спросил Нала, нахмурившись.

– Мы пришли от Вамбе, передать приказ его слуге Нале, – ответил старший.

– Говори, – велел Нала, и его нервные губы странно искривились.

– Вамбе сказал так: «Верни мне жену, убежавшую из моего крааля, а с ней отправь белого человека, посмевшего охотиться в моих владениях без позволения и убившего моих воинов». Так сказал Вамбе.

– А если я откажусь? – спросил Нала.

– Тогда Вамбе приказал объявить тебе войну. Вамбе сотрет тебя в порошок. Он дух из тебя выпустит. А твои краали сровняет с землей – вот так. – Тут матуку выразительно провел ладонью по губам, как бы показывая, сколь безжалостной будет расправа над любым, кто осмелится прекословить Вамбе.

– Это серьезные слова, – сказал Нала. – Я должен подумать, прежде чем дам ответ.

После его слов на пороге хижины был разыгран превосходный спектакль, делающий честь не слишком искушенным в театральном мастерстве туземцам. Гонцы Вамбе отошли в сторону, а Нала с самым серьезным видом принялся советоваться со своими индунами. Потом настала очередь Майвы, она бросилась отцу в ноги, безутешно рыдая и моля его о защите, а сам вождь заламывал руки, изображая страдание и смятение духа. Наконец он подозвал посланников и обратился к ним с речью, прерывавшейся вполне естественными стонами дочери.

– Вамбе – великий вождь, – сказал Нала, – а эта женщина – его жена, и он вправе требовать ее назад. Она обязана вернуться к нему, но у нее совершенно разбиты ноги, и прямо сейчас она с вами пойти не сможет. Через восемь дней, считая с сегодняшнего дня, в сопровождении отряда моих солдат она будет доставлена в крааль Вамбе. Что касается белого охотника и его слуг, тут моей вины нет, я не могу отвечать за их поступки. Они явились ко мне без приглашения, и я отправлю их туда, откуда они пришли, чтобы Вамбе судил их по своим законам. Их приведут вместе с этой женщиной. Вы же сейчас отправляйтесь назад. У выхода из крааля вам дадут еды в дорогу и вручат подарок для Вамбе – это будет плата за неприятности, причиненные ему моей дочерью. Я сказал.

Поначалу гонцы пытались настаивать на том, что-бы Майва отправлялась с ними немедленно, но, когда им показали, в каком состоянии были ее ноги, они прекратили спор и отбыли восвояси.

Когда они отошли достаточно далеко, я выбрался из хижины и мы приступили к обсуждению плана. Прежде всего, я объяснил Нале, что вовсе не собираюсь помогать ему бесплатно. Я слышал, что крааль Вамбе окружен частоколом из слоновых бивней. Эти бивни, в случае успеха, я и возьму в качестве платы за оказанную помощь с условием, что Нала снабдит меня людьми, которые донесут эти бивни до побережья.

В ответ на эту скромную просьбу вождь и его советники дали незамедлительное и искреннее согласие, тем более что в глубине души явно не слишком рассчитывали вообще когда-либо увидеть их.

Другое мое условие было таким: в случае победы белый человек по имени Джон Эвери должен быть передан мне вместе с теми вещами, которые он потребует. Вряд ли стоит говорить, что его трагическая судьба, в сущности, и была единственной причиной, заставившей меня ввязаться в столь рискованное предприятие, но из осторожности и по политическим соображениям я решил держать мои соображения в тайне. Нала принял и это условие. Третьим пунктом нашего соглашения было следующее: не убивать ни женщин, ни детей. С этим они тоже согласились, и мы приступили к разработке плана действий. Вамбе, насколько я мог судить, был весьма могущественной фигурой в этих краях, а значит, мог собрать по меньшей мере шесть тысяч солдат прямо у себя в краале, который считался совершенно неприступным. У Налы в распоряжении было не более тысячи – тысячи двухсот бойцов, правда, они принадлежали к расе зулусов и были куда более опытны в военном искусстве, чем воины Вамбе, принадлежавшие к племени матуку.

Впрочем, эти обстоятельства, хотя и достаточно важные, не смогли охладить наш пыл. Главное препятствие состояло в том, что атаковать прекрасно укрепленные позиции Вамбе было чрезвычайно сложно. Крааль был окружен каменными стенами, в нем были бесчисленные пещеры и насыпи со стороны горы, у ее подножия, так что никакой враг не мог их преодолеть. Рассказывают, что в годы правления зулусского монарха Дингаане его многочисленный импи проник в укрепленный район и напал на крааль, которым в то время владел предок Вамбе. Атака была отбита, и при этом погибло более тысячи человек. Обдумав все это, я заставил Майву подробно рассказать обо всем, что касалось укреплений и топографических особенностей местности, – и не безрезультатно.

Я выяснил, что крааль и в самом деле совершенно неприступен для лобовой атаки, однако крайне слабо защищен с тыла, обращенного к склону: там и вправду было всего две линии каменных стен. Дело в том, что к горе практически невозможно было подобраться, кроме как по тайной тропе, известной скорее всего лишь вождю и его приближенным, и поэтому считалось, что строить там укрепления нет нужды.

– Скажи мне, Майва, – спросил я, выслушав ее, – а тебе самой известен тайный путь к горе?

– Да, – отвечала она. – Я не так глупа, Макумазан. Знание дает нам огромную силу. Мне известен секретный проход к горе.

– А ты можешь провести туда импи твоего отца, но только чтобы отряд вышел к селению с тыла?

– Да, могу, но люди Вамбе не должны знать о приближении нашего импи, иначе они перекроют дорогу.

– Тогда надо действовать так. Послушай меня, Нала, и скажи, хорош мой план или нет, а если ты можешь предложить что-нибудь получше, я готов выслушать тебя. Отпусти гонцов и созови всех своих солдат, пусть явятся сюда через три дня. Поставь у них во главе Майву, и пусть утром четвертого дня они отправляются в путь; перейдя через горы, они окажутся в землях Вамбе, а через три дня – это около ста двадцати миль пути – придут к тому месту, что находится напротив крааля Вамбе. На третью ночь похода Майва должна будет осторожно провести их по тайной тропе, так, чтобы отряд оказался у подножия горы, возвышающейся над Укрепленным Местом, и спрятался там среди скал. Меж тем, на шестой день, начиная с сегодняшнего, пусть один из твоих индун соберет двести человек с оружием, возьмет с собой меня и моих людей в качестве пленников, а также выберет среди народа бутиана девушку, очень похожую на Майву, свяжет ей руки и ведет через проход в горах к краалю Вамбе. Учти, что у людей, которые нас поведут, не должно быть при себе ни щитов, ни шлемов с перьями, только ружья и короткие копья. Когда им встретятся воины Вамбе, они должны сказать, что пришли отдать жену вождя, а с ней белого человека, его людей и выкуп для Вамбе. Вряд ли нас станут задерживать, так что на исходе седьмого дня мы выйдем к воротам, ведущим в крааль Вамбе. Около этих ворот, по словам Майвы, находится укрепленная насыпь, однако охраняется она только в военное время, в худшем случае там будет несколько часовых, и с ними легко будет справиться.

Все это точно исполнив, на рассвете солдаты должны будут зажечь на горе за селением костер из сырой травы, чтобы дым подымался вверх. Увидев дымовой сигнал, мы начнем стрелять с насыпи по селению Вамбе, и туда сбегутся все воины, чтобы убить нас. Но мы постараемся продержаться какое-то время, а твой импи тем временем пусть спустится с горы и взберется на стены, убьет защитников крааля ассегаями, а потом спустится в крааль, захватит его и развеет воинов Вамбе, как ветер сухую кукурузную шелуху. Такой мой план. Я сказал.

– О! – произнес Нала. – Хороший план, очень хороший. Белый человек и вправду хитрее шакала. Да, пусть все так и будет, и пусть Змей народа бутиана встанет на хвост и поможет нам в войне, ибо мы должны избавиться от Вамбе и его тирании.

После этих слов Майва встала, снова извлекла на свет божий свою страшную реликвию и заставила отца и его приближенных поклясться на ней, что война мести будет вестись до победного конца. Зрелище было весьма впечатляющим, и, кстати сказать, разразившаяся из-за этих событий война вошла в историю местных народов под названием Войны Маленькой Руки.

В ближайшие два дня мы были страшно заняты. Гонцов отправили восвояси, а всем мужчинам племени бутиана было приказано принять участие в «Великом Танце». Владения Налы были невелики, и к вечеру второго дня собрались около 1250 человек с ассегаями и щитами. Они составили прекрасное крепкое войско.

На следующий день на рассвете – шел четвертый день с отбытия гонцов – в поход вышел основной импи, которым командовал сам Нала. Вождь понимал, что и его жизнь и пребывание во главе племени зависит от исхода битвы, и принял мудрое решение взять руководство отрядом на себя. Вместе с ними отправилась Майва, которой предстояло провести войско по тайной тропе. Нале пришлось дать им два дополнительных дня, ибо дорога предстояла трудная и долгая – более двухсот миль, к тому же, чтобы не попасть в ловушку, надо было идти в обход, через высокий горный хребет, тянувшийся с севера на юг. А на рассвете шестого дня в путь пустился и я в сопровождении своих чрезвычайно недовольных носильщиков, которым явно не улыбалась перспектива добровольно положить голову в львиную пасть. Если бы не ужас перед копьями солдат Налы, да еще неясная вера в мои сверхчеловеческие возможности, они, может, и не согласились рисковать жизнью. С нами вышло примерно две сотни бутиана, вооруженных самым разным огнестрельным оружием, обращаться с которым, как выяснилось впоследствии, они практически не умели. Воины были без щитов и без шлемов с плюмажем: мы всячески старались избегать любой военной символики. С нами в путь отправилась сестра Майвы, правда, от другой матери, но чрезвычайно на нее похожая; ей предстояло изображать жену-беглянку.

Вечером мы разбили лагерь на вершине склона, того самого, где чудом избежали смерти несколько дней назад, а утром с первыми лучами солнца откатили камни, которыми, отступая, завалили проход, и спустились вниз по склону горы. Здесь мы обнаружили тела, вернее, уже скелеты тех, кого сразили мои меткие выстрелы. Воины матуку предоставили хищникам погребение своих товарищей. Я спустился в лощину, в надежде отыскать останки бедного Гобо, но, хотя я и нашел то место, куда упал он сам и кто-то из нападавших, там лежали только кости матуку – я определил это по набедренной повязке. То ли хищники утащили тело, то ли солдаты матуку – не знаю, но вместе с Гобо исчезла и моя винтовка, которая была при нем в момент падения. В общем, больше я о нем никогда и ничего не слышал.

Оказавшись во владениях Вамбе, мы решили двигаться дальше чрезвычайно осторожно, в строго продуманном порядке. Человек пятьдесят шли впереди, на случай непредвиденных обстоятельств, примерно столько же – за ними. Далее следовала еще сотня солдат, а в центре этой группы находился я вместе с сестрой Майвы и мои носильщики. Мы шли без оружия, носильщики были связаны, дабы показать, что они – пленники. На голову девушки было наброшено покрывало, она делала вид, что идет крайне неохотно. Мы направлялись прямо в крааль Вамбе, располагавшийся милях в двадцати пяти от горного перевала.

Пройдя около пяти миль, мы встретили группу из полусотни воинов Вамбе, явно посланных на наши поиски. Они остановили нас, и старший спросил, куда мы держим путь. Командир нашего отряда ответил, что по приказу Вамбе ведет к нему его жену-беглянку, Майву, и белого охотника со слугами. Матуку пожелал узнать, почему нас так много, на что наш представитель ответил, что белый охотник и его люди – отпетые негодяи, что если послать их с меньшим отрядом, они наверняка сбегут, а это покроет позором все племя бутиана и навлечет на него гнев великого Вамбе. Тут этот благородный джентльмен, капитан матуку, начал издеваться надо мной, говоря, что Вамбе заставит меня заплатить за жизнь своих воинов, он отдаст меня Железу-которое-кусает – проще говоря, посадит в львиный капкан, – и оставит умирать там, как шакала, пойманного за ногу. Я промолчал, хотя страшно разозлился, но на всякий случай сделал вид, что чрезвычайно напуган его словами. Вообще-то говоря, особенно притворяться мне не пришлось, я и в самом деле был напуган: я прекрасно понимал, в какое рискованное предприятие мы ввязались, и отнюдь не исключал, что мне и вправду придется познакомиться с львиным капканом, причем весьма скоро. Но я не имел права бросить беднягу Эвери на произвол судьбы, поэтому решил отдаться на волю Провидения, которое не раз выручало меня и прежде.

Но тут возникло непредвиденное обстоятельство. Воины Вамбе непременно хотели сопровождать нас, более того, всеми силами принялись подгонять наш отряд, поскольку явно стремились вернуться назад до наступления ночи. Но в наши планы это совершенно не входило, поскольку мы рассчитывали под покровом темноты захватить насыпь, окружающую поселение. Их назойливость в конце концов нам чрезвычайно надоела, и мы наотрез отказались прибавить шаг, сославшись на то, что женщина устала. Им это обстоятельство не показалось достаточно веским, и я решил даже, что с минуты на минуту начнется схватка, ибо бутиана и матуку никогда не питали особой любви друг к другу. Но все же, то ли из политических соображений, то ли потому, что их явно было меньше, матуку уступили и разрешили нам идти так, как мы хотели. Я всем сердцем надеялся, что они отправятся обратно без нас, но не тут-то было. Они двинулись за нами по пятам, не переставая с восторгом выкрикивать всяческие гнусности про Железо-которое-кусает, что здорово действовало мне на нервы и портило настроение.

Примерно в половине четвертого дня мы вышли к скалистому хребту, откуда хорошо были видны владения Вамбе, расположенные в шести-семи милях от нас. Столица была построена в долине, за исключением личного крааля Вамбе, что стоял у подножия далеких гор, на которых утром я надеялся увидеть сверкание копий нашего импи. Даже отсюда, издалека, было видно, как надежно укреплен город за счет насыпей, рвов и каменных стен и как трудно будет в него пробраться. В самом деле, захватить его можно было только врасплох, да и то с помощью хорошей пушки, хотя против этих скал и каменных насыпей любое пушечное ядро будет так же эффективно, как дробинка против слона.

Дорога шла вниз на три тысячи футов и далась нам с невероятным трудом, потому что тропа – если ее можно было так назвать – вся была покрыта огромными отшлифованными водой валунами, через которые приходилось перепрыгивать, так что со стороны мы, наверное, выглядели как стая кузнечиков. Спуск занял у нас два часа, вдобавок солнце палило нещадно, и, когда мы наконец оказались внизу, я совершенно обессилел. Вскоре начали сгущаться сумерки, и тут мы подошли к первой линии укреплений; это была стена толщиной в три камня, в которой был такой узкий проход, что человек едва мог через него протиснуться. Мы прошли через эти ворота беспрепятственно, поскольку нас сопровождали воины Вамбе. Потом началась полоса земли шагов в триста или больше, очень каменистая и труднопроходимая, без единой хижины. Здесь были вырыты рвы, где в случае опасности прятали скот. Дальше шли новые укрепления, еще одни маленькие ворота в форме перевернутой латинской буквы «V», а за ними я увидел насыпь, которую мы планировали захватить со стороны гор. По дороге я успел шепнуть нашему командиру, что надо делать, и у вторых ворот он остановил отряд и заявил солдатам Вамбе, что мы собираемся ждать здесь, пока сам Вамбе не позволит нам войти в город.

Матуку вроде бы и не возражал, но сказал, что ему приказано доставить пленников в крааль вождя, поскольку Вамбе «не терпится приступить к делу», и, «пока сон не сомкнул ему очи, он всем сердцем жаждет увидеть белого человека, а также свою жену, возвращению которой он, конечно же, рад». Наш командир ответил, что это невозможно, поскольку у него тоже есть приказ лично привести пленников к Вамбе, и нарушать приказ он не собирается. Как он сможет отвечать за безопасность пленников, если выпустит их из рук? Нет, они будут ждать здесь, пока не получат разрешение от Вамбе.

На это, после некоторых колебаний, матуку согласился и ушел, предупредив, что скоро вернется. Проходя мимо меня, он ухмыльнулся и, показывая на угасающее зарево заката, прорычал: «Погляди в последний раз на солнечный свет, белый человек, ибо Железо-которое-кусает живет во тьме ночи».

Так случилось, что назавтра я застрелил негодяя, и, поверите ли, наверное, это было единственное человеческое существо, принявшее смерть из моих рук, по поводу которого я не испытывал ни сожаления, ни угрызений совести.