Текст книги "История инквизиции. том 1"

Автор книги: Генри Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Часть родовых земель Тулузского дома, сохраненных для него под охраной Церкви, находилась к востоку от Роны; вот здесь в начале 1216 г. на обратном пути из Рима и остановились отец с сыном, чтобы сделать эту местность базисом своих действий. Немного позже Раймунд старший отправился в Испанию набирать войско; жители Марселя, Авиньона и Тараскона поднялись по зову своего сеньора и горели нетерпением двинуться на французов; к угрозам и проклятиям Церкви они оставались равнодушны и были готовы пожертвовать и имуществом, и жизнью. Отныне роли главных действующих лиц этой великой драмы переходят к городам и к горожанам: битва велась между феодализмом Севера и городскими общинами Юга, которые боролись за свое существование. Религиозный вопрос отодвинулся на второй план.

Снова стали проповедовать крестовый поход. В начале 1217 г. Монфор во главе армии крестоносцев и небольшого отряда, присланного ему на помощь королем Франции, перешел Рону и вторгся в области молодого Раймунда. Но Тулуза восстала и встретила с искренней радостью Раймунда VI, пришедшего с испанскими войсками; графства Фуа и Комменж со всем местным дворянством присоединились к Тулузе и своему старому сеньору. В сентябре 1217 г. Монфор начал вторую осаду Тулузы. Кардинал-легат приказал крестоносцам перебить всех, не щадя ни пола, ни возраста. Город не был укреплен, и дети и женщины день и ночь работали над его укреплением. Осада тянулась девять месяцев. Ги, брат Монфора, и Амори, его старший сын, были серьезно ранены. На другой день Иванова дня (1218 г.) Монфор был убит камнем из метательного снаряда осажденных.

Смерть Монфора послужила сигналом к освободительному движению. Повсюду, где французские гарнизоны не были очень сильны, народ перебил завоевателей и призвал своих старых вождей. Невероятная жестокость крестоносцев очень сильно способствовали тому, что всюду они встречали упорное сопротивление. Одна за другой крепости, еще занятые французами, были отбиты у них, и весьма немногим завоевателям удалось удержаться в стране. Отлучение от церкви, лишение прав наследства, объявленные папой в 1221 г., также не произвели никакого впечатления.

Доведенный до отчаяния сын и наследник Монфора Амори в начале 1222 г. предложил Филиппу-Августу взять себе все его владения и все его права и просил папу Гонория поддержать это его предложение. 14 мая Гонорий написал письмо королю Франции, убеждая его, что это единственное средство спасти Церковь. Скрывавшиеся после изгнания завоевателей еретики и всеобщая ненависть к иностранцам благоприятствовали антицерковной пропаганде. В Лангедоке открыто проповедовалась ересь; еретические епископы дерзко выступали против католических прелатов.

Несмотря на все это, Филипп не собрался в крестовый поход. В июне молодой Раймунд просил Филиппа– Августа, своего сеньора и родственника, вмешаться, примирить его с Церковью и вернуть ему отнятое у него право на наследство. Вскоре после этого в августе 1222 г. умер Раймунд VI. Наследники продолжали борьбу отцов в Лангедоке. Амори и Раймунд VII заключили перемирие летом 1223 г., после чего легат созвал 6 июля 1223 г. собор в Сансе, но перенес его в Париж, так как на нем пожелал присутствовать Филипп-Август, однако 14 июля он умер.

Смерть короля изменила положение вещей. В день коронации новый король Людовик дал легату обещание предпринять крестовый поход; в феврале 1224 г. Людовик принял от Амори условное отречение от всех его прав на Лангедок. Таким образом, у Раймунда появился сильный противник-король Франции.

Тем временем не проходило месяца, чтобы Амори не лишался нескольких замков из тех, которые оставались еще у него; жалование солдатам он платил из денег, оставленных ему в наследство Филиппом-Августом. Вскоре он навсегда покинул страну, для которой он и его отец были бичом Божиим. Теперь перед Раймундом вместо этого истощенного бесконечной войной врага стоял король, располагавший огромными средствами. Уже в феврале Людовик благодарил граждан Нарбонны за верность и обещал через три недели после Пасхи войти в страну во главе армии крестоносцев, чтобы присоединить к короне все земли, утраченные Тулузским домом. В то же время Людовик потребовал, чтобы Церковь гарантировала королевству внешний и внутренний мир, чтобы крестовый поход проповедовался под условием такого же отпущения грехов, как походы в Св. Землю, чтобы те из его вассалов, которые откажутся пойти с ним, были отлучены от Церкви, чтобы епископ Буржа был назначен легатом вместо де Порто, чтобы ему заранее были обещаны земли Раймунда, его союзников и всех, кто будет сопротивляться крестоносцам, чтобы Церковь давала ему ежегодную субсидию в шестьдесят тысяч парижских ливров и чтобы ему была дана полная свобода оставаться в походе или вернуться.

Людовик заранее решил, что эти условия будут приняты, и продолжал свои приготовления; а Раймунд между тем прилагал все возможные старания, чтобы отвести грозу. Генрих III Английский посоветовал Раймунду смириться перед Римом и послать туда послов. Гонорий направил графу послание и обещал в качестве легата прислать Романо, кардинала С.-Анджело, чтобы он уладил дела. Людовика же папа предупредил, что если король будет продолжать угрожать Раймунду, то последний изъявит перед ним свою покорность. В то же время были посланы предписания Арнольду Нарбоннскому совместно с другими прелатами оказывать давление на Раймунда и добиться от него приемлемых условий.

Людовик дал знать папе, что римская курия может сама устраиваться с Раймундом по своему усмотрению, но что королевские права должны быть приняты во внимание. На Парижском парламенте (верховной судебной палате) 5 мая 1224 г. легат объявил недействительными индульгенции, выданные за поход против альбигойцев, и признал Раймунда добрым католиком.

Угрозу нового крестового похода в Лангедок отклонили. Теперь оставалось только договориться об условиях умиротворения страны. Раймунд, сопровождаемый своими первыми вассалами, 2 июня, в день Св. Троицы, встретился в Монпелье с Арнольдом и епископами и торжественно заявил, что будет во всех своих владениях сохранять и поддерживать католическую веру; что он изгонит из них всех еретиков по указанию Церкви; конфискует все их имущество, а их самих подвергнет телесному наказанию; установит мир и распустит банды наемников; восстановит права и привилегии Церкви; уплатит двадцать тысяч марок в возмещение убытков Церкви и на удовлетворение Амори при условии, что последний откажется от своих притязаний и вернет все документы, подтверждающие их. Раймунд заявил, что готов всецело подчиниться Церкви. Эти условия были скреплены графом де Фуа и виконтом города Безье. Папа Гонорий III и собранный по его повелению 20 августа 1224 г. в Монпелье собор взяли с Раймунда и его вассалов клятву на этих условиях.

После многих совещаний с Людовиком и с главными сеньорами и епископами легат созвал народное собрание в Бурже в ноябре 1225 г. Туда явился и Раймунд, прося отпущения грехов и примирения с Церковью; он снова предлагал представить оправдание своим действиям и соглашался подчиниться всем требованиям Церкви и восстановить в своих землях повиновение Риму. Он не только соглашался искоренить ересь, но даже просил легата объехать все его города и исследовать в них верование жителей, ручаясь, что все отступающие от католичества будут строго наказаны и что всякий упорствующий город будет наказан.

Прелаты открыто говорили, что никакой почетный мир для Церкви несовместим с поддержкой Раймунда и что необходимо предоставить Людовику десятую часть духовных доходов, если он изъявит готовность предпринять священную войну. Король настаивал, чтобы Гонорий запретил Генриху III Английскому угрожать Франции в течение задуманного крестового похода. Генрих, несмотря на то, что незадолго перед этим заключил союз с Раймундом, согласился на предложение папы не беспокоить Францию. Чтобы вернее обеспечить успех крестовому походу, Церковь запретила все частные войны до его окончания.

Раймунд до этих пор не начал еще энергично преследовать своих подданных еретиков, так как перед угрозой нашествия внешних врагов он сильно нуждался в поддержке всех своих подданных. Но он был готов на все, лишь бы примириться с Церковью, и даже убеждал легата ввести инквизицию в его владениях. Надвигавшаяся война была более, чем все ей предшествовавшие, национальной: все силы Севера, предводимые королем и Церковью, двинулись на истощенные провинции, сюзереном которых был Раймунд. Он всеми мерами старался отклонить надвигавшуюся опасность. Правда, его самый крупный вассал, граф де Фуа, оставался верен ему; но второй за ним по значению граф де Комменж заключил частный договор и шел против него вместе с королем Франции; вступил в коалицию и граф Провансский в то самое время, когда Иаков Арагонский и Нуньес Санчо де Руссильон, боясь Людовика, запретили своим подданным оказывать помощь еретикам.

Крестовый поход готовили крайне энергично. В заседании парламента в Париже 28 января 1226 г. сеньоры обещали королю свою помощь. Людовик начал крестовый поход с условием, что имеет право окончить его во всякое время, и его примеру последовали почти все епископы и бароны. 29 марта Людовик приказал своим вассалам собраться в Бурже 17 мая в полном вооружении и оставаться на юге до тех пор, пока он сам будет там. Людовик выступил из Лиона во главе армии, в которой одних конных было до пятидесяти тысяч человек. Многие вассалы и города Раймунда спешили изъявить покорность, и уже до начала военных действий дело графа казалось проигранным. Но, однако, когда армия подошла к Авиньону, горожане заперли городские ворота. Разгневанный король осадил город. В течение десяти лет отлученный от Церкви Авиньон считался гнездом вальденцев, и поэтому кардинал-легат Романо просил крестоносцев оружием уничтожить ересь. С 10 июня приблизительно по 10 сентября граждане отчаянно защищались, нанося осаждающим крупный урон. К тому же начались распри между королем и некоторыми могущественными сеньорами. Казалось, что столь блестяще начатый крестовый поход был близок к концу, но как раз в это время осажденные, доведенные до последней крайности, неожиданно согласились сдаться.

От Авиньона Людовик двинулся на запад, всюду получая изъявления покорности от городов и сеньоров. Он находился уже в нескольких милях от Тулузы; но вдруг неожиданно повернул на север, а 8 ноября в Монпансье король также неожиданно умер. Людовик рассчитывал вернуться на следующий год и оставил в покоренных городах и замках гарнизоны под главным начальством Гумберта де Боже, дав ему помощником Ги де Монфора. Они сожгли порядочное число еретиков, чтобы сохранить за войной ее священный характер.

Раймунд, спасшийся как бы чудом от неминуемой гибели, не стал терять даром времени и отвоевал часть своих земель. Тринадцатилетний Людовик IX был коронован в Реймсе, а регентство было предоставлено его матери Бланш Кастильской.

Вступивший 19 марта 1227 г.на папский престол Григорий IX принял под свое покровительство регентшу и ее сына, они обязались вести войну против ереси. На соборе, бывшем в Нарбонне Великим Постом 1227 г., были отлучены от Церкви все, не сохранившие присягу на верность Людовику: народ всюду, где можно было сделать это без большого риска, вернулся к Раймунду. Приказывая епископам строго разыскивать еретиков и предлагая светским властям наказывать их, тот же собор отметил, что даже и в занятых французами землях преследование еретиков значительно ослабло.

В 1227 г. война тянулась без решительных результатов. Раймунд не мог помешать крестоносцам опустошить всю страну вплоть до стен Тулузы. У регентши Бланш было много причин желать заключения мира из-за осложнений отношений с Англией и некоторыми из могущественных баронов Франции. Раймунд также не переставал просить мира. Брак единственной дочери-наследницы Раймунда, Иоанны, с одним из младших братьев Людовика IX, с передачей им и их наследникам владений графа, мог мирным путем принести те же политические выгоды, как и крестовый поход. От искренне благочестивого Раймунда, который много раз показывал свою готовность применить суровые меры против еретиков, можно было ожидать удовлетворительного разрешения и религиозных вопросов.

Григорий IX был рад положить конец войне, начатой Иннокентием двадцать лет тому назад. Уже в марте 1228 г. он убеждал Людовика IX заключить мир, следуя советам легата. В основу переговоров было положено сватовство; письмом от 23 июня папа уполномочивает легата Романо устранить препятствие к браку, заключавшееся в кровном родстве сторон, если брак Иоанны с одним из братьев Людовика даст стране мир. Другое послание папы от 21 октября, призывавшее прелатов снова проповедовать крестовый поход против альбигойцев, указывает на то, что надо было оказать на Раймунда давление. Французские войска начали страшно опустошать его владения. Наконец, в декабре 1228 г. Раймунд уполномочил аббата Грансельва принять все предложения посредника – Тибо де Шампань. В Мо в присутствии консулов Тулузы предварительные условия были подписаны в январе 1229 г. Великий четверг 12 апреля 1229 г. был днем окончания этой долгой войны.

Раймунд дал присягу преследовать еретиков, их единомышленников и тех, кто дает им пристанище; он не должен щадить никого. Все должны быть наказаны в самое короткое время, а для обнаружения еретиков должна быть основана инквизиция. На нужды этого судилища Раймунд соглашался уплачивать по две марки за каждого, кто будет схвачен в течение первых двух лет, и по одной марке по истечении этого срока. В отношении других еретиков он обещал всецело подчиниться всем приказаниям легата или папы. Его бальи, или местные судьи, должны были быть добрыми католиками; он будет защищать Церковь, всех ее членов и все ее привилегии; он конфискует по решениям духовных судов имущество остающихся отлученными от Церкви в течение года; он возвратит все имения, отнятые у церквей с самого начала смут, и уплатит десять тысяч серебряных марок за разграбленные имущества частных лиц; он будет требовать правильной уплаты десятины; в виде особого штрафа он должен внести пять тысяч марок в пять монастырей, которые ему будут указаны, шесть тысяч марок на укрепление замков, которые король займет в обеспечение интересов Церкви, от трех до четырех тысяч марок на содержание в Тулузе в течение десяти лет двух магистров богословия, двух докторов канонического права, шести учителей грамматики и свободных искусств. Его покаяние будет состоять в том, что тотчас же после отпущения грехов, не позднее, как через два года, он отправится на пять лет в крестовый поход в Палестину. Несмотря на неоднократные напоминания, Раймунд не исполнил этой епитимьи до своей смерти в 1247 г.

Народ должен был принести присягу, повторяемую каждые пять лет, в силу которой каждый обязывался всеми средствами преследовать еретиков, их сообщников и всех, кто будет давать им приют; кроме того, все должны оказывать содействие Церкви и королю, если будет начато преследование ереси.

Когда были обеспечены интересы Церкви и религии, брак Иоанны с одним из братьев короля был признан проявлением особой благосклонности к Раймунду. Его признали лишенным всех владений, но король милостиво давал ему область старой Тулузской епархии с тем, чтобы после его смерти она перешла к его дочери и к зятю; таким путем это наследство было упрочено за королевским домом. Раймунду были также даны Ажан, Руэрг, Керси (за исключением Кагора) и часть Альбигойи с тем, чтобы эти земли после его смерти перешли к его дочери; обширные пространства между герцогством Нарбоннским и графствами Велэ, Жеводан, Вивье и Лодев король оставлял себе, Маркизат Провансский (владение Империи по ту сторону Роны) был отдан Церкви. Раймунд потерял две трети своих владений. Он должен был разрушить укрепления Тулузы и тридцати других замков без права когда-либо возводить на их месте новые; он должен был передать королю восемь других укрепленных замков и ежегодно в течение пяти лет выдавать ему на их содержание по полторы тысячи марок; он должен был принять энергичные меры против своих упорствующих вассалов. Была объявлена всеобщая амнистия и были восстановлены в своих правах лишенные своего звания рыцари, за исключением еретиков. Раймунд обязывался обеспечить общественное спокойствие и изгнать навсегда грабителей с больших дорог. Все вассалы Раймунда и весь народ его должны были скрепить эти условия своею присягой и обязаться свято выполнять их. Если в течение сорока дней после объявления он не исполнит какого-либо из принятых им обязательств, то все предоставленные ему земли переходят к королю, его подданные освобождаются от всяких обязательств по отношению к нему, а сам он, как и прежде, подвергается отлучению от Церкви.

Парижский договор оправдал возлагавшиеся на него надежды. Иоанне Тулузской и предназначенному ей супругу, брату Людовика Альфонсу, было в 1229 г. по девять лет. Свадьба их состоялась в 1237 г., и когда в 1249 г. умер Раймунд, они унаследовали все его земли. В 1271 г. они умерли один за другим, не оставив после себя наследников; тогда Филипп III завладел не только графством Тулузским, но и всем югом Франции.

В течение двадцати лет несчастное население Лангедока, остававшееся верным Тулузскому дому, не знало ни минуты покоя. Только чудом во время последнего крестового похода население избавилось от полного истребления, а будущее его рисовалось в самых мрачных красках, так как римская Церковь могла наводнить юг новыми полчищами мародеров под сенью креста.

Борьба веротерпимости против тенденции преследования была поднята и проиграна. После такого красноречивого предупреждения, как падение двух Раймундов, нечего было опасаться, что явятся новые владетельные князья, которые проявят терпимость к еретикам. Церковь, призвав на помощь себе государство, поторопилась извлечь выгоду из общей победы, и вскоре среди тех, кто так долго мешал ей, открыла свои действия инквизиция.

Глава 5. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ

Быстрое развитие религиозной нетерпимости уже ясно видно в угрозах Апокалипсиса, направленных против вероотступников и еретиков Семи Церквей. Богословие выдвинуло вопросы, на которые у евангелистов не дано ответа. В пылу споров богословы перестали считать христианами тех, кто расходился с ними в вопросах обрядности и учения или в некоторых догматических тонкостях. Люди, занимавшие высокое положение в Церкви, могли давать силу закона своим мнениям; менее же сильные были объявлены отпавшими от католичества, и деление между верными и еретиками становилось все заметнее.

Самым опасным мятежником являлся теоретик, высказывавший сомнения относительно догматической правильности мнений лица высшего, чем он, в церковной иерархии; и если ему удавалось собрать около себя учеников, то он становился главой еретического направления. Там, где еретиков было достаточно много, чтобы образовать свою общину, они не обращали никакого внимания на то, что их отсекали от Церкви. Результатом было то, что этих сектантов стали преследовать с большей жестокостью, чем самых закоренелых преступников. Уже одно то, что они отказались склониться перед признанным авторитетом, являлось тяжким преступлением. Торжество нетерпимости стало неизбежным, когда христианство сделалось государственной религией. Ереси уничтожались без всякого снисхождения, включительно до костра, который был впервые принят на Константинопольском соборе 1143 г., при патриархе Михаиле Оксисте (1143-1146), как мера наказания для богомилов. Нередко инициатива преследования исходила от светской власти.

Преследование катаров в Орлеане в 1017 г. было делом не Церкви, а короля Роберта Благочестивого; позднее были зажжены костры в Милане народом даже против воли архиепископа. В X-XI вв. и даже в начале XII в. отношение Церкви к ереси было колеблющимся: то строго преследовали еретиков, то относились к ним снисходительно; все зависело от характера прелата, ведшего дело. Около 1145 г. св. Бернар заявил, что светская власть обязана мстить за оскорбления, наносимые Богу ересью. Но папа Александр III в 1162 г. отказался судить присланных к нему реймсским архиепископом катаров, сказав, что лучше простить виновных, чем предать смерти невинных.

Таким же неопределенным был взгляд, каким наказаниям подвергать еретиков: их то сжигали живыми, то приговаривали к тюремному заключению. Даже в 1163 г. Александр III, стараясь на Турском соборе остановить грозные успехи манихейства в Лангедоке, предложил светским князьям только заключать еретиков в тюрьму, а их имущество конфисковать; однако в Кельне в том же году катары были приговорены к сожжению на костре специально посланными судьями. В 1157 г. Реймсский, а в 1166 г. и Оксфордский соборы постановили клеймить еретикам лица раскаленным железом. Первые мероприятия Иннокентия III против альбигойцев в 1199 г. ограничивались изгнанием и конфискацией; да и эти наказания могли заменяться паломничеством к святыням Рима или Компостелло.

Но по мере того, как разгоралась борьба с ересью, наказания становились более жестокими; однако даже Симон де Монфор в кодексе от 1 декабря 1212г. не присуждает еще еретиков к сожжению, хотя в этом же году в Страсбурге было сожжено восемьдесят еретиков. Петр II Арагонский первый ввел в свод законов эдиктом 1197 г. эту форму наказания. Оттон IV в своей конституции 1210 г. ограничивает наказание еретиков изгнанием их из империи, конфискацией их имущества и разрушением их домов. Фридрих II в своем статуте 22 ноября 1220 г. ограничился конфискацией имущества и признанием еретиков вне закона. Однако уже в своей конституции 1224 г. он постановил предавать еретика смертной казни или сожжением, или вырыванием языка, а в Сицилийской конституции 1231 г. Фридрих сделал обязательным сожжение на костре. Равеннский эдикт, изданный в марте 1232 г., определяет смертную казнь за принадлежность к ереси, но не указывает ее вида; зато Кремонский эдикт, изданный в мае 1238 г., распространил сицилийский закон на всю империю. Позднее такое же постановление появилось в Швабском и в Саксонском зерцалах, в муниципальных законах Северной и Южной Германии. В Венеции с 1249 г. дож, вступая в управление, давал присягу сжигать всех еретиков. В1256 г. кастильский король Альфонс Мудрый назначил сожжение на костре за переход из христианства в магометанство или иудейство. Во Франции только в 1270 г. в «Установлениях» Людовика Святого появилась статья, осуждавшая еретиков на сожжение живыми. В Англии, которая почти не знала ереси, статья «О сожжении еретиков» была установлена статутом только в 1401г.

Декрет Луция III, предписавший отдавать еретиков в руки светской власти для наложения на них наказания, ссылается на текст из Евангелия от Иоанна: «Кто не пребудет во мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь; и они сгорают», а также на императорское законодательство и заключает, что смерть на костре является наказанием, вполне подходящим еретикам, «согласным с божескими и человеческими законами, а также с общепринятой практикой». Люди, посвятившие свою жизнь служению инквизиции, категорически заявляют, что виновный должен быть сожжен живым в присутствии народа; что можно сжечь население целого города, если он является притоном еретиков.

В то же примерно время, когда тысячи людей были преданы смерти в Лангедоке, Латеранский собор 1216 г. запрещал духовным лицам произносить смертные приговоры или присутствовать при казнях. В 1255 г. собор в Бордо запретил им даже писать или диктовать бумаги, относящиеся к смертным приговорам. При преследовании ереси духовный суд не выносил смертных приговоров; он ограничивался признанием обвиненного еретиком, после чего он его отпускал, т. е. предавал в руки светской власти, лицемерно при этом заклиная ее отнестись к нему снисходительно, пощадить его жизнь и не проливать его крови. Тем не менее инквизиторы облекли в форму закона, что всякий, даже только подозреваемый в недостаточно энергичном преследовании еретиков, сам совершал преступление, равное ереси, и заслуживал такого же наказания.

Как только успехи ереси приняли угрожающие размеры, в начале XII в., Гонорий Отенский провозгласил, что необходимо прибегать к мечу светских властей в отношении тех, кто, противясь слову Божию, будет упорно отказываться слушаться Церковь. В сборниках канонического права XII в. содержится очень много положений об обязанностях светского монарха в деле искоренения ереси и о послушании его в этом предписаниям Церкви. Второй Латеранский собор 1139 г. предписывает всем владетельным лицам приводить еретиков к послушанию; третий Латеранский собор 1179 г. заявляет, что Церковь не жаждет крови, но что она обращается за помощью к светской власти, потому что люди, чтобы избежать телесных наказаний, готовы принять исцеление души. Декрет Луция III, изданный на Веронском соборе 1184г., обязывал всех светских суверенов давать в присутствии епископа присягу, что они будут исполнять все духовные и гражданские законы против ереси. Всякий отказ или упущение наказуемы отлучением от Церкви, потерей власти или ограничением ее; виновный город должно изолировать и лишать всякого общения с другими. Церковь дала почувствовать всем облеченным властью, что занимаемые ими места были, в сущности, должностями всемирной теократии, в которой все интересы были подчинены одной главной обязанности – поддерживать чистоту веры. Фридрих II заявлял, что он получил императорское достоинство для того, чтобы поддерживать и распространять веру. В булле Климента VI, подтверждающей избрание Карла IV, на первом месте стоят обязанности императора распространять веру и уничтожать ересь; небрежность короля Венцеслава в подавлении ереси Уиклифа была признана достаточным основанием для его низложения. Принципы, примененные в деле Раймунда Тулузского, были внесены в каноническое право, и всякий суверен должен был знать, что его земли будут отданы на разграбление, если он не будет решительно преследовать ересь. В таком же положении были и все светские должностные лица. Тулузский собор 1229 г. постановил, что всякий бальи, проявивший недостаточно рвения в преследовании ереси, должен быть лишен имущества и права избрания на общественные должности. В 1244 г. Нарбоннский собор объявил, что, если кто-либо из светских судей промедлит в деле подавления ереси, он должен считаться единомышленником еретиков и подвергнуться равному с ними наказанию; это постановление было распространено и на тех, кто не схватит или не придет на помощь задержавшим еретика. Обязанность преследовать еретиков была возложена на всех, начиная от императора и кончая последним крестьянином, под угрозой всех духовных и телесных кар, какими располагала Церковь XIII в.

Эти идеи были введены в государственное право Европы; из жестоких указов Фридриха II против ереси они вошли в сборники гражданского и феодального права и даже в местное законодательство. Так, например, в 1228 г., согласно Веронским статутам, всякий начальник города при своем вступлении в должность дает присягу изгонять из города всех еретиков; в «Швабском зерцале» говорится, что суверен, небрежный в преследовании еретиков, должен быть лишен всех своих владений и что если он не предает сожжению всех тех, кого передаст ему духовный суд как еретиков, то он должен быть сам наказан за ересь.

Церковь настояла на том, чтобы жестокие указы Фридриха читались и объяснялись в высшей юридической школе в Болонье как основное положение законоведения и чтобы они были внесены в каноническое право. Папы неоднократно приказывали вносить эти указы в сборники законов городов и государств; на обязанности инквизитора лежало требовать их исполнения от всех должностных лиц под страхом отлучения нерадивых от Церкви. Но даже и само отлучение, лишавшее судью власти и компетенции, не избавляло его от обязанности наказывать еретиков по требованию епископа или инквизитора.

Христианам не только внушали, что их главная обязанность способствовать уничтожению ереси, но их заставляли даже доносить на еретиков властям. Принадлежность к ереси уничтожала все узы, соединяющие людей: детям внушали, что они должны покидать своих родителей; даже таинство брака не могло соединить верную католичеству женщину с мужем-еретиком. Не больше значения имели и частные обязательства. Иннокентий III объявляет, что «тот, кто верен в отношении еретика, не верен в отношении Бога». Вероотступничество, говорит епископ Лука Тудельский, величайшее преступление; вследствие этого, если кто клятвенно обещал не выдавать этого проступка, все же должен объявить о ереси и покаяться в клятвопреступлении, ему будет дано прощение греха ввиду его ревности к вере.

Колебание в отношениях Церкви к еретикам, проявленное в XI и XII вв., совершенно пропало в XIII в. Всякий, вера которого покажется сомнительной, должен был считаться еретиком; то же относится и к схизматикам, которые, принимая все догматы религии, не оказывают римской Церкви должного повиновения. И те и другие должны быть силой приведены в лоно католической Церкви.

Ересью объявлялась и небрежность в соблюдении папских декреталий, так как в этом сказывается неуважение к папской власти.

Святой Фома Аквинский устанавливает следующие правила. Еретикам не должно быть оказываемо никакого снисхождения. Церковь в своем милосердии дважды обращается к ним с увещаниями; если они и после этого продолжают упорствовать, то они должны быть выданы светской власти и изъяты из общества людей посредством смертной казни.

Однако Церковь в своем милосердии всегда готова принять еретика, даже много раз изменявшего вере; она готова наложить на него покаяние, чтобы дать ему возможность снискать жизнь вечную; но кротость к одним не должна исключать строгости к другим. Так, всякий еретик, кающийся в своих заблуждениях и отрекающийся от них в первый раз, должен быть подвергнут покаянию и ему должна быть оставлена жизнь; но если он снова впадет в ересь, то хотя на него и можно наложить покаяние, чтобы спасти его душу, но он тем не менее должен быть казнен смертью.

Не избегали гнева Церкви даже мертвые. Человек, скрывший свое беззаконие и умерший смертью христианина, не должен был покоиться на освященной земле, за него не должны были молиться верные; он не только избежал наказания, но его имущество, подлежавшее конфискации в пользу Церкви и государства, незаконно перешло к его наследникам, и его следовало отобрать у них.