Текст книги "Люди и спецслужбы"

Автор книги: Геннадий Водолеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Так что спецслужбы в таких ситуациях действуют как спасатели в разрушенном землетрясении или пораженном опасной эпидемией городе. До момента включения в «работу» по борьбе с коррупцией спецслужбы по своим агентурным каналам беспрерывно получают и накапливают информацию о должностных преступлениях множества чиновников различного уровня. Часть этой информации работает: блокирует карьерные взлеты иных сановников, используется для возбуждения уголовного преследования некоторых других, иногда становится предметом сделки спецслужбы с каким-либо правительственным органом. Но основной массив остается невостребованным – коррумпированный политический режим именно в этом заинтересован. Если при этом спецслужбы не поражены общей коррупционной проказой, то именно они и становятся инициаторами и одними из активных организаторов «силового» устранения от власти генерации продажных политиков. Формально такие действия считаются противозаконными, но практикуются в мире регулярно – другого средства убрать сплошь опасно преступную власть у общества (кроме еще более сильного средства – восстания, революции, гражданской войны) нет: клин можно выбить только другим, более мощным клином! В подобных ситуациях всегда неизбежны жесточайшие противоборства внутри и между спецслужбами: многие руководители и здесь состоялись только благодаря тесной связи с коррумпированными политиками, высшими должностными лицами государства, поучаствовали в их махинациях и готовы защищать их положение (и свое, естественно!) до конца. Вполне похоже это явлено в советском кинофильме «Семнадцать мгновений весны», воспроизведшем некоторые эпизоды жестокого противоборства высших чинов немецких спецслужб: гестапо, СС, СД – на последнем этапе войны, когда предпринимались попытки заключить перемирие с американцами, чтобы удвоить усилия противостояния Советской Армии.

Крупный, особенно транснациональный бизнес, банки, прежде всего крупнейшие реализуют свои стратегические цели, решают многочисленные проблемы средствами и методами, которые позволяют аттестовать эти структуры в определенной мере как оргпреступные. В действующем арсенале этих опорных конструкций экономики стран мира в полной мере присутствуют такие распространенные вещи, как подкуп должностных лиц, покупка должностей ангажированным чиновникам, финансирование кампаний дискредитации неугодных политиков, государственных служащих, финансирование сбора компрометирующих сведений на оппонентов, промышленный и финансовый шпионаж. В ряде случаев – найм профессиональных убийц, то есть прямое взаимодействие со структурами организованной преступности как таковой.

Как правило, финансовыми мошенничествами, подкупами, сокрытием доходов от налогообложения структур крупного бизнеса, банков занимаются соответствующие подразделения полиции. Интерес спецслужб, противозаконная практика бизнеса привлекает не часто: когда зарубежные транснациональные корпорации пытаются подкупом высших должностных лиц государства, парламентариев получить серьезные преимущества на рынке страны, приобрести в собственность и разработку стратегические запасы сырья, полезных ископаемых, энергоносителей и т.п.

Причем, объектом внимания спецслужб могут быть только собственные должностные лица, граждане, а не представители подкупающих зарубежных фирм, банков. Занятие это для спецслужб неблагодарное, неприятное, весьма рискованное: бюджет транснациональных промышленных и банковских империй сопоставим, а иногда и превышает бюджеты весьма солидных стран. Оппоненты имеют все возможности потратить впечатляющие суммы на организацию крикливых компаний в мировых СМИ о произволе власти, спецслужб, о грубом попирании законов мирового бизнеса, об уничтожении инвестиционного климата, о наличии «заказа» конкурирующих компаний и т.д. Точно так же проплачиваются демарши ряда видных политиков, сановников, общественных деятелей государства, чьи спецслужбы покусились на самое «священное и неприкосновенное» в мире бизнеса.

Естественно, спецслужбы в таких ситуациях не подменяют собой полицию, не арестовывают и не пытают в «застенках гестапо» политиков, сановников и бизнесменов – компрадоров. Технология здесь совершенно иная, используемая практически всеми спецслужбами мира: кропотливое изучение процессов в соответствующей сфере, сбор необходимой убедительной информации о действиях и намерениях «фигурантов», подготовка соответствующего меморандума для руководителей государства с конкретными предложениями. И с их молчаливого или неформального согласия и с помощью их указаний подключают к активной работе по проблеме структур и полиции, налоговых органов, прокуратуры и судов. С последующим внимательным сопровождением и негласным неформальным контролем усилий правоохранительных органов. Но эта стройная и простая технология всегда в процессе своей реализации изобилует многочисленными сюрпризами, непредвиденными ситуациями. Вроде того, что любимый зять премьер-министра может оказаться в совете директоров компании, через которую действуют зарубежные оппоненты. Либо глава влиятельнейшей парламентской фракции, взявшей у нехорошей ТНК изрядный куш на грядущую предвыборную кампанию, является личным другом президента. Либо владелец контрольного пакета акций агрессивного зарубежного банка, рвущегося в страну, лучший друг тамошнего президента, который начинает давить какими-либо серьезнейшими обстоятельствами главу собственного государства. И таких «либо» может набраться с десяток, а то и больше.

Примером может служить ситуация с российским нефтяным концерном «Юкос», поставившим страну практикой своих сомнительных владельцев перед реальной серьезной опасностью утраты контроля над главными запасами нефти России. Как это произошло до того с сомнительной передачей правительственными чинами иностранным компаниям нефтяных месторождений на шельфе острова Сахалин, главных месторождений золота, иных важнейших полезных ископаемых. Многое подобное из происшедших в последнее десятилетие ушедшего века в России потерь – не столько издержки работы спецслужб, сколько политических решений руководителей государства, правительства и правительственных чиновников той поры. Эффективно противостоять которым спецслужбам можно было бы только, как об этом уже говорилось, при введении чрезвычайного положения.

Весьма опасные аналоги организованной преступности возникают время от времени в среде военных, когда некоторые офицеры вступают между собой в преступный сговор, в результате которого оружие, боеприпасы, современная военная техника и снаряжение попадают к реальным структурам организованной преступности, в армии недружественных государств. От подобного не застрахованы и высшие офицеры армии. Потому-то подразделения служб государственной безопасности в армии присутствуют на постоянной основе в отличие от политических, банковских и бизнесструктур.

И еще: если традиционный оргпреступный бизнес непосредственной угрозы национальной безопасности страны пребывания не представляет – только опосредованно, то преступная практика должностных лиц государства, ведущих финансистов, бизнесменов всегда сопровождается самыми крупными непосредственными ущербами, невосполнимыми потерями обществу и государству. Но активно вмешиваться в ситуацию в этих секторах для спецслужб возможно исключительно только при прямых, непосредственных указаниях первых должностных лиц государства. Всякая самостоятельная инициативная (и в особенности – результативная) деятельность спецслужб будет немедленно пресечена с последующей обязательной кадровой чисткой и структурными изменениями. Поэтому обычная тактика служб госбезопасности здесь – все более интенсивное скрытое информирование общества о непотребствах деловой и политической элит с тем, чтобы давление различных социальных сил на правительство и высшее политическое руководство быстро возрастало, побуждая принимать надлежащие государственные решения, в том числе с участием спецслужб.

Весьма болезненной внутренней проблемой служб безопасности является постоянная во все времена опасность вовлечения сотрудников, опекающих структуры власти и бизнеса, в создание режима наибольшего благоприятствования для их подопечных в обмен на какие-то впечатляющие личные услуги: их ресурсы вполне позволяют. И мотивации всегда найдутся самые убедительные: «Что хорошо для Дженерал Моторс – хорошо для Америки!». Как постоянно удерживать личный состав служб соответствующих подразделений госбезопасности между разложением завуалированным подкупом и поражением служебных отношений эпидемией химерического фантома всеобщей подозрительности – искусство руководителей спецслужб. Мера же такой искусности всегда бывает строго индивидуальной, меняется со сменой личностей руководителей разных уровней. Реальное состояние практикуемой служебной этики, результативности спецслужб (для государства или «для себя») – постоянно «дрейфует» в означенных границах. Причем, этот «дрейф» всегда имеет инерционную составляющую, одолевать которую приходиться длительными осознанными волевыми усилиями, сопровождаемыми организационными и кадровыми переменами, встрясками.

Бывают и уникальные ситуации, вроде нынешней в России, когда наглое разворование бывшей госсобственности СССР правительственной верхушкой и их родней и подельниками породило глухой, неодолимый ничем внутренний протест множества людей различных социальных групп, сотрудников правоохранительных и иных «силовых» структур, который трансформировался во все более расширяющуюся практику бесконечного передела собственности. Процесс этот никакого осуждения со стороны большей части общества не только не вызывает, но сопровождается по большей части злорадным удовлетворением каждым случаем криминальных «разборок» со стрельбой и трупами. Постепенно силовые технологии передела стали обыденной практикой, в которой, в общем, нормальные люди в лице руководителей фирм, корпораций вполне буднично поручают свои службам безопасности нанять структуры оргпреступности для физического устранения кого-то из конкурентов. Либо «подключить» правоохранительные подразделения, спецслужбы для дезорганизации специфическими «правовыми» средствами деловой жизни конкурентов. Явление это стало настолько обычным, рядовым, что вполне может учитываться отдельной постоянной строкой в графе негласных расходов корпораций, затрачиваемых на поддержание полезных контактов с нужными людьми в органах власти и управления.

К сожалению, общественности известны многочисленные случаи участия в подобной практике и сотрудников российских спецслужб – действующих или уволенных в связи с выходом на пенсию.

Так что пока в России спрос на «услуги» организованной преступности со стороны бизнеса как никогда высок, участие криминальных сообществ в деловой и политической жизни страны – беспрецедентные для мировой практики, задачи спецслужб по сдерживанию криминализации бизнеса и политики в такой ситуации реализуются с неимоверными трудностями и очень невысокими результатами: четкого политического заказа на обеспечение высокоэффективной «чистки» бизнеса и политики от криминала спецслужбам еще не поступало. Основные причины, в общем-то, очевидны:

Политическая элита страны все еще находится в стадии становления, структуризации и в этом процессе приемы, практикуемые организованной преступностью, оказываются единственно эффективными и чрезвычайно востребованными политиками.

Бизнесом занимаются в подавляющем большинстве люди с психологическими установками госслужащих советской поры, главными из которых было минимизировать свои личные усилия, не проявлять рискованных инициатив, но всячески стараться увеличить сколь только возможно любые обретения. Бизнес в России до сих пор, в основном, трактуется как поле спекулятивных, мошеннических, коррупционных обретений, но только не как поприще всегда рискового вложения капитала, новаций, борьбы за рынки путем повышения качества продукции и услуг, а не только отстрелом конкурентов. Генерация предпринимателей, рассматривающих свой бизнес как поле реализации обязательств капитала перед собственной нацией, еще практически не появилась (за исключением единичных явлений).

В этой ситуации и у спецслужб нет опорного слоя в среде бизнеса, чьи интересы следовало бы защищать в первую очередь во благо всего общества и государства.

Усугубляют ситуацию обилие в стране и частных охранных структур, где сосредоточены множество бывших сотрудников правоохранительных органов, психике которых свойственно стремление все более изощренно инициировать процессы по схеме «отнять и поделить», придерживающихся тактики «лучшая защита– нападение». Не являясь по своей сути структурами классической организованной преступности, эти очень активные в поисках прибылей образования, где очень неплохо знают действующее материальное и процессуальное законодательство, создают весьма агрессивный климат для любой производительной предпринимательской деятельности, только и способной развить здоровую экономику. Российским спецслужбам эти «особенности» и ущербы хорошо известны, как и то, что устранять их необходимо исключительно политическими мерами, а не технологией «клин – клином» с участием спецслужб.

Особая опасность связана в России с тем, что многие бывшие сотрудники органов госбезопасности так же активно включились в дележ госсобственности и ее передел от многочисленных первых «хватальщиков». Включились во всеоружии своих профессиональных навыков, набора значимых социальных связей, уз корпоративности, наработок во взаимоотношениях со структурами оргпреступности, сотрудниками зарубежных спецслужб, со всей своей прежней агентурой. Их впечатляющее преуспеяние стало причиной сильнейшей эрозии системы традиционных мотиваций для многих действующих сотрудников спецслужб, в большой мере снизивших эффективность противостояния тотальной криминализации политических и деловых «нравов» в России.

Проблемы «бывших» всегда весьма актуальны для любой спецслужбы, корпорации: самые зрелые сотрудники, определяющие основные направления и результаты текущей работы, видят в судьбах бывших сотрудников свое неотвратимое близкое будущее и стараются с ними поладить. А беды и неустрои этой категории воспринимаются почти как свои личные. Когда и как закончится всеобщий угар обретательства в российском обществе – сам по себе иссякнет или будет остановлен политическими решениями и политической волей – неизвестно. Очевидно только то, что спецслужбы без четких, вразумительных государственных решений заниматься этой проблемой по собственной инициативе и не вправе, и не будут: дай Бог уберечься самим!

Наиболее активные, деятельные из обездоленных социальных слоев всегда будут стремиться, пренебрегая любыми законами, самостоятельно перераспределять чужую собственность в свою пользу. Не считаясь ни с какими личными рисками и утратами: даже в одной из самых социально благополучных стран мира Японии, где по статистике только один криминальный труп против 500 таких же в США (тоже не самой криминальной стране) рядовой среднестатистический якудза живет 52 года при среднем возрасте мужчин страны 77,5 лет, а средний доход этого же «бойца» равен лишь доходу высокооплачиваемого японского рабочего. Но даже таких весьма скромных стимулов вполне достаточно, чтобы организованная преступность не кончалась при любых усилиях правоохранительных органов. Практически же каждый социальный слой общества репродуцирует свой вид организованной преступности («белые воротнички», «синие воротнички» вовсю стремятся обойти законы, пренебречь ими). Истребить без каких-то волшебных социальных трансформаций оргпреступность возможно, вероятно, только истребив все массовые и значимые группы общества. Потому-то основная мировая практика политических режимов, «ветвей» власти по отношению к оргпреступности всех разновидностей остается прежняя – договариваться. Что тоже не так просто, как может кому-то глянуться: никаких юридических форм, процедур, санкций в этом процессе нет и в помине.

Договариваться можно не с явлением, сообществом – только отдельными авторитетами по отдельным, конкретным предметам, на относительно небольших отрезках времени. При обоюдном отсутствии уверенности сторон в добропорядочности друг друга. Тем не менее, из множества публикаций известно, что ЦРУ вполне успешно договорилось с «Коза Ностра» о помощи войскам при высадке на Сицилию. Та же спецслужба успешно взаимодействовала с кубинскими оргпреступными синдикатами при подготовке вторжения на Кубу. В Китае власть и триады негласно договорились о разделе сфер «влияния» в обмен на недопущение преступных проявлений против иностранцев. В итоге Китай для иностранных туристов – самая безопасная страна мира. По крайней мере, по статистике в 2003 году в Китае от преступников не пострадал ни один интурист, в то время как массовая общеуголовная уличная преступность – явление здесь тоже весьма обычное.

В современной России практика договоренностей с «ворами в законе» не чужда даже иным правительственным чиновникам, не говоря уж о политиках, иные из которых сделали структуры оргпреступности своей главной опорой.

В истории известны только три политических режима, категорически отвергших всякое сотрудничество с оргпреступностью и планомерно ее уничтожавших: режимы Гитлера, Муссолини, Сталина, во времена которых социумы были наилучшим образом защищены от общеуголовной преступности. Какими средствами и какой ценой – хорошо известно.

Отношения и определенные взаимодействия спнцслужб с различными типами организованной преступности отличаются существенно.

Так, с общеуголовной организованной преступностью «взаимодействует» в меру своих скромных возможностей, в основном полиция, а спецслужбы – эпизодически, в особых случаях иногда обмениваются не эквивалентными услугами.

Картина совершенно иная только в нынешней России, где практикой «крышевания» всех видов предпринимательства, включая игорный бизнес, хищений на транспорте, занимаются наряду с уголовными преступными группами еще и правоохранительные структуры. Здесь спецслужбам гораздо чаще приходится выполнять функции «разводящих», своего рода третейских судей между «коллегами» из правоохранительных структур. Либо организовывать в ряде случаев политическое давление на руководителей региональных управлений милиции, налоговиков, прокуратуры, служб судебных исполнителей с целью урезонить чрезмерное увлечение их ведомств практикой возбуждения заказных уголовных дел, разнообразных проверок, практика «крышевания», иных форм вымогательства с использованием широкого арсенала полицейских, фискальных полномочий.

Более эффективных средств воздействия на организованную преступность в среде правохранителей у спецслужб практически нет. Да и функций противостоять правому произволу спецслужбам не прописано – существует для того институт обжалования решений в вышестоящие инстанции, суды вплоть до общеевропейской судебной системы, где декларировано и практикуется гласное (и очень дорогое состязание) сторон. Иногда, возможно, это дает кое-какие положительные результаты, но в целом мундирную организованную преступность, буде она состоялась и развилась таким способом поколебать, а уж тем более сокрушить невозможно. Когда обществу и государству становиться совсем невмоготу от засилья гроздей должностных правонарушителей, тогда начинается нечто грандиозное, невидимое ранее, вроде общенациональной операции «чистые руки», проведенной в 80-е годы прошлого столетия в Италии и затронувшей не только мафиозные семьи, но и прокуроров, судейских, министров правительства и др., отголоски которой погромыхивают по сию пору. Провести такую акцию без участия спецслужб было бы невозможно.

Кое-как роль кадрового фильтра, не допускающего откровенных ставленников мафии, корпораций в правительственных учреждениях США, играет ФБР. Но ни этой, ни другой спецслужбе далеко до той эффективности, которой на этом направлении работало КГБ СССР, а сейчас органы госбезопасности Китая. В пореформенной России с ее грузом криминального раздела госсобственности СССР введение блокирующего прием на работу в госорганы критерия связи с криминалом немыслимо: некого будет принимать из числа тех, кто туда рвется, кого пытаются любыми путями протолкнуть различные бизнесструктуры, семейные кланы, политические группировки. Они-то и не дадут сформулировать соответствующие нормативные акты, которые позволили бы заработать всей накопленной спецслужбами информации.

В современной капиталистической России ко всему прочему прибавилась еще одна оргпреступная ипостась: этническая, базирующаяся исключительно на все более мощных миграционных потоках из дальнего и ближнего зарубежья, большая часть которых является нелегальной. Возникающие все новые фрагменты диаспор обязательно «упорядочиваются» структурами собственной этнической оргпреступности, занимающейся и проблемами расширения занятой социальной ниши (противоборства с местными преступными структурами), налаживания конструктивных отношений с руководителями и сотрудниками административных органов, местными чиновниками (коррупция). Здесь же – обязательное традиционное налаживание устойчивого наркотрафика. Разрастающиеся в России этнические общины – естественная база для активизации работы различных зарубежных спецслужб, некоторых международных террористических организаций. А это уже непосредственно касается российских спецслужб, является для них весьма и весьма ощутимой добавкой проблем, которых и так – выше головы. Учитывая, что и официальные должностные лица и ведущие российские политики в один голос, ссылаясь на якобы превосходный опыт США, твердят о необходимости поощрения возможно большей миграции. При стремительном, устойчивом сокращении численности коренных народов России, стремительного снижения рождаемости нетрудно представить, во что это трансформируется на фронтах войны с новым мощным отрядом организованной преступности.

Гипотетически, в мечтаниях кардинальное решение проблем преступности как таковой и оргпреступности в ее общеуголовном виде в частности возможно разве что с установлением единого глобального правопорядка во главе с мировым легитимным правительством. Что позволит приступить к осуществлению одной из главных целей всех нынешних глобалистов – радикальному (с шести миллиардов до одного, но «золотого») сокращению населения планеты, прежде всего за счет беднейших и густонаселенных стран. Где позиции оргпреступности традиционно необычайно сильны. Без искоренения населения целых стран и континентов избыть организованную преступность невозможно, а с исчезновением абсолютного большинства населения планеты почти автоматически исчезнет и это одно из самых опасных и порицаемых социальных явлений человечества: «Нет человека – нет проблемы!».

Спецслужб, занятых контролем всех прочих спецслужб государства в нынешней практике почти нет. В этом есть, вероятно, определенный смысл: иначе возникает тогда проблема контроля этой самой суперспецслужбы.

Поэтому большая часть ответственности за ненадлежащее исполнение спецслужбами своих обязанностей, недопущение замещения ими, к примеру, оргпреступных сообществ в наркотрафике, контрабанде оружия лежит полностью на руководителях спецслужб и внутриведомственном контроле – службах собственной безопасности.