Текст книги "Отряд полосатых"
Автор книги: Геннадий Сидоров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
Пионера звали Санькой
Затейливо виляя между пней и вывороченных корневищ, лыжня стелется по дну глубокого лесного оврага. Весело бежать по ней зимним морозным вечером, когда вокруг ветер не шелохнет ни одной заснеженной ветки, а сверху смотрят на тебя первые зеленоватые от стылого воздуха звезды.
Задержался нынче Санька Семенов в пригородной деревне, загостился у старшей сестры на молочнотоварной ферме совхоза. Конечно, надо было поспешить, пораньше выбраться домой, да залюбовался на лобастых тонконогих телят и вот припоздал малость, приходится затемно возвращаться в город. Впрочем, беда невелика: шесть километров на лыжах для Саньки все равно что за угол в гастроном сбегать за свежим батоном. Тем более дорогу он как пять пальцев знает…
Вверх по круче, словно подталкивая друг дружку, карабкаются молоденькие дубки и кусты орешника. Летом здесь особенная красота, пахучая тень, птичий гомон, а по ложу оврага, где сейчас виляет капризная лыжня, ласково плещется чистенький холодный ручеек. Не однажды по осени с товарищами из своего шестого класса приходил сюда Санька, чтобы набить орехами карманы да полазить по крутым заросшим склонам оврага.
Впереди над кронами деревьев начало светать. Санька знает: это от палевого зарева, что висит над городом от уличных фонарей. Больше половины пути он уже одолел, скоро и дом родной…
В квартире у Саньки светло, уютно, много света. В углу сияет матовым экраном «Рекорд». Мать, должно быть, уже пришла с работы, жарит на газовой плите картошку с салом. Санька поест, выпьет горячего чая и сядет к телевизору. Ровно в девятнадцать ноль-ноль покажут художественный фильм о пограничниках. Саньке такие кинокартины по душе – ведь отец служил когда-то на дальневосточной границе.
Санька остановился, смахнул с ресниц иней – а то стаивает, застилает глаза влажной пеленой. Удовлетворенно хмыкнул: хорошо все-таки сделал, что уроки сразу же после школы выучил, теперь, глядишь, свободен. Предвкушая радость близкого квартирного уюта, снова хотел ринуться по лыжне дальше, но вдруг насторожился. Что это, будто застонал кто-то невдалеке?..
Санька затаил дыхание.
– Да чтоб тебя черти подрали… Ох, – донесся до него слабый голос.
Откуда это? Санька навострил уши.
– Ой-хо-хо! – снова послышался болезненный стон. Теперь Санька догадался, что голос исходит справа.
У паренька сначала от испуга покатились по спине крохотные льдинки. Первой мыслью было ударить оземь острыми концами палок и что есть силы рвануться к дому. Но в следующее мгновение Санька устыдился своего скоротечного малодушия, взял себя в руки. Он хоть и многим ребятам в своем классе уступал физически, зато в его маленьком сердце стучала горячая кровь.
– Кто там, хворый, что ли? – нарочно грубовато крикнул Санька.
– Помоги, гражданин… Не оставь на стуже, – слабо произнес кто-то за кустом.
Санька свернул направо и увидел неловко сидевшего в снегу незнакомого человека. Тот был одет в легкую спортивную куртку, на левой вытянутой ноге вместо целой лыжи торчал обломок. С человеком случилось несчастье…
– Упали? – сразу поняв это, спросил Санька.
– Сверху спускался, на пень налетел. Одна лыжа – пополам… Ногу, видать, вывихнул да сам побился…
Вот беда: что теперь делать Саньке с этим пострадавшим лыжником? Он попытался было вправить незнакомцу ногу, но тот так взвыл от боли, что Санька тотчас отступился. А делать что-то обязательно надо, не оставишь человека зимой под открытом небом. Замерзнет, погибнет…
– Сами-то из города? – поинтересовался Санька.
– Разумеется. Выбрался вот прогуляться – и на тебе!
Санько озадаченно почесал под ушанкой затылок.
– Незавидная оказия..
Незнакомец потер снегом руки.
– Холодище собачий, вовсе я, парень, продрог…
– Надо выбираться из оврага на дорогу, это версты две будет, – решительно сказал Санька, внезапно почувствовав сам, как под легкое пальтецо стал проникать вездесущий морозец.
– Разве я смогу, – возразил человек. – Мне подняться и то мочи нет…
– Я* потащу на себе, я страсть какой крепкий, – запальчиво произнес Санька. – Я сумею. Когда мы в «Зарнице» воевали, нас учили, как выносить раненых.
– Это что такое «Зарница»? – силясь что-то вспомнить, спросил незнакомец.
– Неужто не знаете? – удивился Санька. – Военная игра!
– Ах да, забыл, – спохватился незнакомец. – Из памяти выбило. Нет, не вытащить тебе меня, паренек, придется еще кого-нибудь подождать…
– Лыжня вечером глухая, тут только днем народу пропасть, – сказал Санька. – Вот разве мне за подмогой в деревню вернуться… Вы подождете, не застынете?
– А далеко это?
– Версты три, должно…
– А не забудешь ты обо мне?
Санька надулся, обиженно произнес:
– Как можно забыть о человеке, ежели он в беду угодил…
– Извини, парень, не подумавши ляпнул, – простительно вздохнул незнакомец. – Ты, небось, пионер?
Санька гордо промолчал: чего ж тут зазря спрашивать. Потом ответил вопросом:
– Спички есть?
– Вроде были где-то…
Санька снял лыжи и, проваливаясь по колено в снегу, стал собирать топливо. Натаскал целую кучу хвороста, наломал сухих веток. Через несколько минут на лыжне жарко затрещал костер. Языки пламени осветили измученное болью лицо пострадавшего лыжника.
– Вот, – сказал Санька, – ложитесь у огня: здесь мороз вас не доймет. Только не давайте костру затухнуть, дров вам пока хватит. А я быстро вернусь!
И не успел незнакомец поблагодарить Саньку, как он уже, встав на свои видавшие виды лыжи, умчался в деревню.
Ходко скользит обратно по знакомой лыжне пионер Санька Семенов. Человек попал в беду, выручать надо. Жаль, конечно, что не увидит он нынче кинофильм о пограничниках, но тут ничего не поделаешь…
В деревне среди сельских друзей Санька отобрал самых здоровых, выносливых ребят. Спешно нашлось таких четверо.
Нашли большие санки. По той же лыжне вернулись к костру. Незнакомец лежал, протягивая к огню стынувшие руки и ноги.
– Вот вас сколько дружных! – обрадовался он, когда ребята осторожно усаживали его на санки.
Лыжник был грузным, дюжим человеком. Устроили его кое-как в полулежачем положении. Командовал операцией Санька.
– Тронули! – сказал он, впрягаясь в санки первым.
Труден был путь по дну оврага с таким нелегким грузом.
Полозья увязали в снегу, натыкались на сгнившие корневища. Ладно хоть незнакомец крепился, не стонал: видно, понимал, что ребятам тоже не больно сладко. Пока вывозили его к дороге, семь потов с них сошло.
А на дороге остановили первую попавшуюся автомашину. Шофер помог пострадавшему поудобней разместиться в кабине. Тот поманил Саньку к себе, спросил дрогнувшим голосом:
– Как тебя зовут, пионер? Найду я тебя, когда выздоровею, отблагодарю…
Санька в ответ только шмыгнул носом:
– Ни к чему все это…
А тут взревел мотор, шофер, перегнувшись через незнакомца, хлопнул дверцей.
Санька, отступив назад, махнул рукой. Крикнул весело:
– Поправляйтесь скорее!
Обдав ребят снежной пылью, автомобиль увозил больного пассажира в городскую больницу.
Лесная сказка
1
В этот последний день старого года в лесу было прямо-таки великолепно и сказочно. В радужном серебристом блеске стояли белоствольные березки и легонько шевелили своими зелеными лапами мохнатые ели. От веселого писка синиц деревья, казалось, звенели, словно певучие струны неведомого музыкального инструмента.
И солнце было в этот день хоть и холодноватое, но доброе и румяное. Оно искрилось на лесной морозной полянке в каждой крупице снега, как будто здесь кто-то, приветливый и щедрый, нарочно рассыпал целые пригоршни мелких ослепительных зернышек-огоньков.
Вот на эту волшебную полянку и прибежали нынче порезвиться маленькие зайчата – Тимка и его крохотная сестренка Симка. От прелести зимнего лесного приволья зайчата смешно щурились и крутили ворсистыми мордочками.
Вдруг Тимка приметил на середине полянки небольшой горбатый сугроб.
– Смотри, Симка, – сказал он, – а утром я этого сугроба вовсе не замечал…
– Правда, его не было утром, – согласилась Симка.
Зайчата сразу насторожились.
– Слушай, Тимка, ты не знаешь, что это здесь недавно пролетело? – тревожно спросила Симка.
– Знаю, злая Вьюга, – покровительственно ответил Тимка.
– А куда она сейчас улетела?
– Ищет, кого бы колючим снегом засыпать.
– Не надо Вьюги, а, Тимка?
– Конечно… А то насыплет вот таких сугробов, нам и поиграть негде будет.
Тимка мечтательно притих, затем вздохнул и произнес:
– А к людям нынче Новый год придет. У ребят веселый праздник начнется.
– Вот бы к ним в гости попасть…
– Дед Мороз со Снегурочкой к ним, наверно, уже собираются…
– Их-то всегда приглашают ребята, – сокрушенно сказала Симка.
Тимка жизнерадостно вздернул вверх свою лукавую мордашку:
– Так и мы унывать не станем! Давай, Симка, на белой полянке лапками петли рисовать!
– Давай лучше поиграем в скакалочки-считалочки, – просительно предложила Симка.
– Давай!
И Тимка с Симкой стали расторопно прыгать по полянке, подпевая себе при этом:
Раз, раз, еще раз,
Хорошо в лесу у нас!
Раз, два, сразу два,
Веселимся мы с утра!
Раз, два, вот и три,
Будем прыгать до зари!
Раз, два, три, четыре,
Мы одни в огромном мире!
Пока зайчата весело рисовали на снегу лапками замысловатые узоры, на полянку с разных сторон воровато выползли два их старых недруга – Серый волк и лиса Лисуня. Но они покуда скрывались в кустах молодого орешника.
Лисуня скорчила уморительную рожицу и жеманно сказала чуть слышным голоском:
Раз, два, три, четыре, пять,
Мне бы с ними поиграть!
И сама тем временем стала готовиться к прыжку…
Серый, однако был настроен гораздо воинственней. Не видя Лисуни, он алчно закричал:
Раз, два, три, четыре, пять, шесть,
Я хочу обоих съесть!
И длинной серой тенью кинулся на зайчиков.
Лисуня, опасаясь, как бы добыча не досталась одному серому разбойнику, тоже метнулась в тот же миг на середину полянки. Но хищники жестоко просчитались. Тимка был поопытнее своей сестренки и ловцов заметил вовремя.
– Берегись, Симка! – воскликнул он и пустился наутек.
Симка, увернувшись из-под самого волчьего носа, тоже бросилась прочь. Они удрали мгновенно. А Серый и Лисуня, не сумев отвернуть в сторону, со всей прыти столкнулись лбами – бом-бам!
– У-уу! – взвыл от боли серый разбойник.
– И-ии! – взвизгнула хитрюга Лисуня.
Целую минуту они сидели один напротив другого и сконфуженно трясли ушами. Первым пришел в себя Серый, он почти простонал:
– Это ты, желтобрюхая?
– Я, серенький, я, миленький, – проскулила в ответ Лисуня.
– Ты зачем здесь?
– С зайчиками решила поиграть. А ты?
Волк был менее хитер и обходителен, чем его лесная соучастница по разбою, поэтому ответил откровеннее:
– Я в прятки хотел с ними поиграть. – У меня второй день пустой живот, я бы зайчишек туда спрятал!
Лисуня льстиво хихикнула:
– Да уж их потом бы никто не нашел…
Серый жадно облизнулся. Да так, что его язык едва не задел Лисуню, сидевшую перед /шм почти в полуметре. Проворчал:
– Я сейчас потрогал бы даже самого быка за рога! А-ам!
Лисуня жалостливо прикрыла плутоватые глазки:
– Хорошо людям, к ним праздник идет… Будут курочками да уточками лакомиться.
– И бараньими котлетами, – грубо подсказал Серый.
– Ах, перестань, Серенький братишка, – всхлипнув, произнесла Лисуня. – У меня слюнки текут. Как ведь го* лодно!
– Ах, как холодно! – согласился Серый.
Помолчав с минуту, он завистливо заметил:
– Тебе все-таки легче, Лисуня. Можно золотистый хвост продать. Ценная вещь!
– А чем мне следы заметать?
– Гм, – задумался Серый. – Верно… Не напрасно тебя люди рыжей плутовкой прозвали.
– А тебя Серым разбойником! – мстительно сказала Лисуня.
– Так ведь и тебя люди не со цветами встречают, рыжебрюхая! – с досадой произнес Серый.
– Не будем ссориться, дружочек, – миролюбиво улыбнулась Лисуня. – Уж кому всех лучше живется, так это Мишке-медведю. Спит всю зиму, лохматый…
– Ну, разговорами сыт не будешь, – недовольно сказал Серый. – Пойду ужин искать.
– Возьми меня с собой, серенький, – попросилась Лисуня. – Двоим на охоте сподручнее.
– Скверно двоим, – отмахнулся Серый. – Вдруг мы поймаем только одного зайца?
– Ну и что ж? Поделимся!
– А как?
– Очень просто: тебе мордочку и лапки, а мне уж ладно – остатки. Согласен?
Волк злобно усмехнулся:
– Хитра ты не в шутку!
– Тогда так: мне всего зайца, а тебе его шубку.
– Тьфу, ведьма! – выругался Серый.
– Да ведь ты сам говорил, что тебе холодно, когда я сказала, что мне голодно…
Серый неожиданно навострил уши:
– Тсс, бежит кто-то…
Вдалеке, постепенно приближаясь, послышалась песенка. Пел ее задорный мальчишеский голос:
Я – Шурка, парень боевой,
Мне ненавистна лень.
На лыжах в школу не впервой
Мне бегать каждый день!
Серый резво подпрыгнул:
– Слышишь? «Парень боевой…» Значит с ружьем? Надо уносить ноги, Лиса-сестричка, пока нам их не перебили!
– Конечно же, мой серый братишечка, – быстро согласилась Лисуня. – Нажимай за мной во все лопатки!
И Лисуня с Серым, опустив хвосты, резво поскакали в чащу…
А на полянку, спустя мгновение, выкатился на лыжах невысокий, крепкоплечий мальчишка. У него было розовое от морозца лицо, синие-пресиние глаза и круглый мужественный подбородок. Из-под шапки у мальчишки выбивались светлые вихры, а на груди из-под ватника виднелся алый значок октябренка. Юный лыжник продолжал самозабвенно петь:
Люблю до страсти лыжный спорт,
Друзей имею много…
И мною эта с давних пор Проложена дорога.
И нынче я на лыжи встал,
Пусть холодно на воле…
И не беда, что ростом мал,—
Спешу на елку в школу!
На середине полянки мальчишка остановился, воткнул палки в снег и зорко огляделся…
2
Все, о чем мальчишка пел в песне, было чистой правдой. И звали его Шуркой, и лыжный спорт он любил, и лыжню в лесу сам проторил, и сейчас спешил в школу на новогоднюю ёлку. Был он сыном лесника и пионером, в школу на занятия в ближайшее село ежедневно бегал на лыжах без провожатых. И очень любил окружавшую его всю жизнь чудесницу-при-роду.
Вот и теперь поднял Шурка к верхушкам деревьев пытливые, любознательные глаза, замолк, зачарованный красотой и таинством леса, потом сказал тихо:
– Как в сказке вокруг… Передохну малость и побегу дальше. А то время к закату, не опоздать бы на новогоднюю школьную елку.
Хотел было посмотреть Шурка на солнце, далеко ли оно скатилось на западе к горизонту, и тотчас заметил, как помутилось все в воздухе. Пахнул сразу порывистый ветер, и сразу пронеслась над полянкой туча не туча, а что-то вроде косматой метельной тени. И тут же засвистело, взвыло что-то скрипучим, суматошным голосом:
– Ха-ха-ха! Теперь-то я поняла, куда торопится Шурка!.. Беги, беги, малый! Все равно не будет вам, девчонкам и мальчишкам, зеленой да нарядной елки! Припрятала я от вас Новый год, век вам его не отыскать! Э-эх! Пожалуй, полечу и гульну с радости в вольном поле на просторе!
Взвыла коварно над лесной полянкой косматая метельная тень и пропала бесследно. И снова воцарилась в лесу тишина.
Усмехнулся на это Шурка:
– Хм, Вьюга колобродит… Да только она нам не помеха. Мы не из трусливых…
Взял половчее в руки палки и вонзил острыми концами в снежный покров. Только не сделал вперед и шагу, как откуда-то донесся до него еле слышный болезненный стон:
– Ой-ой-ой!
– Что такое? – насторожился Шурка. – Словно бы кто-то плачет… И тропка дальше снегом засыпана.
Шурка не болел ни разу расстройством слуха, но все же огляделся. День сиял прежним великолепием, все оставалось на своих местах, только вот этот горбатый сугроб… Откуда он тут взялся? И Шурка стукнул по нему лыжной палкой.
– Зачем вы деретесь? Мне же больно! – вскрикнул из-под палки тоненький голосок.
– Чудно! – заинтересовался Шурка. – Гляди-ка, беленький валенок из сугроба торчит… Кто-то, сердешный, видать, в большую беду попал.
Бросив палки, Шурка стал быстро раскидывать снег. Разгребал сугроб и приговаривал:
– Погоди, приятель, я тебя мигом откопаю… Шурка никогда мимо чужой беды не проходит!
А тоненький голосок все продолжал вторить:
– Да легче же! Тише, вы мне шею свернете!
Но каково было изумление Шурки, когда он вытащил из-под снега малюсенького человечка. Он был в белой шубке и шапке, через плечо у него висела аккуратненькая сумка. Человечек не человечек, а скорее приятная на вид кукла. Но кукла живая!
Человечек чихнул и вежливо поклонился:
– Здравствуй, Шурка! И спасибо, что выручил меня из неволи!
Шурка удивленно раскрыл глаза:
– Откуда ты меня знаешь?
– А я всех ребят знаю, – махнул рукой человечек.
– Но кто ты такой?
Человечек снова чихнул:
– Я – семьдесят пятый.
– Какой семьдесят пятый?
– Просто меня так назвали.
– Это что: шифр твой, имя? Как у разведчика?
– Да нет же! Такое имя придумали мне люди.
Шурка еще раз, но уже довольно подозрительно посмотрел на забавного человечка. Попытал.
– Какие люди? Послушай… А может, ты шпион?
– Я – семьдесят пятый, понимаешь? – нетерпеливо произнес человечек.
Сдвинув ушанку на лоб, Шурка поскреб затылок.
– Ни капельки не понимаю… Ты, наверно, гном какой-ни-будь – лесной, зимний… Этакий карлик!
– Сам ты карлик, Шурка! – обиженно воскликнул человечек. – Сказал тоже! Я только сейчас маленький, а с полуночи так расти стану, что тебе и не угнаться за мной. Через год я уже с бородой буду, люди меня на покой, в прошлое отправят.
Теперь Шурка сдвинул шапку на затылок и, недовольно хмурясь, потер ладонью лоб.
– Мудришь ты что-то, малышка… Невдомек мне твои речи. Или меня глаза подводят?
– Смекалка тебя подводит, хотя ты вроде и умный мальчишка… Обыкновенной догадливости тебе не хватает, вот что!
Шурка не на шутку осердился:
– Ну ты мне тут не груби! Говори, куда путь держишь? Я ведь все равно дознаюсь!
Человечек гордо поправил на плече свою аккуратненькую сумку.
– Я иду к людям! К ребятам! Меня везде ждут и везде готовят приятную, радостную встречу!
– Хвастунишка! Кому ты такой малютка нужен! – заразительно засмеялся Шурка.
– Я всем нужен, без меня жизнь на Земле остановится.
Но Шурку уже не покидало насмешливое настроение.
– Да ну?! Ишь, колокольчик, разбренчался…
Нахмурившись, человечек отвернулся. Тогда дотошного Шурку осенила новая мысль.
– Послушай-ка, может быть, ты к нам с другой планеты залетел? Вот было бы здорово, а?
– Скучно мне с тобой говорить, Шурка, – не поворачиваясь, сказал человечек. – Но при мне и ты станешь догадливей…
– Видали мы таких волшебников! Сколько угодно, только в мультиках! – насмешничал Шурка.
Человечек запальчиво повернулся лицом к мальчишке:
– А что, думаешь я – не волшебник? При моем появлении люди построят новые гидроэлектростанции и смастерят могучие машины, вырастят большие караваи хлеба и диковинные сладкие арбузы, слетают в космическое пространство и напишут увлекательные книги. Я – семьдесят пятый, понимаешь ты это?
– Шебутной ты, гном, – отмахнулся Шурка. – Это вы в сказках добрые дела делаете, да. А мы, люди, верим лишь в свой разум и силу.
– Нет же, не сказочный я, а всамделишний! – упрямо заявил человечек и даже досадливо притопнул ножкой в крохотном валенке.
– Ну хватит тебе, врунишка, – устало сказал Шурка. – Вот я тебя отдую сейчас за это. Или опять в сугроб закопаю!
Но человечек нисколько не испугался. Напротив – он сделал шаг вперед и отважно вскинул голову:
– А вот попробуй! За меня обязательно заступятся да так тебе по шее накостыляют, что снег черной сажей покажется.
– Это кто же, хотел бы я знать?
– Все ребята Земли!
– Ой, уморил, – всплеснул руками Шурка. – За что что же твою милость ребята-то любят?
– За то, что при мне все ребята станут выше ростом, сильнее, грамотнее… Вот тебе сейчас сколько лет, Шурка?
– Ну, десять. Я давно уже октябренок!
– А при мне, если ты настоящий боевитый мальчишка, тебя примут в пионеры. А многие школьники вместо пионерских галстуков получат на грудь комсомольские значки.
Шурка впервые растерялся.
– В толк все-таки не возьму, что за чудо такое заморское…
– Да я ж тебе сто раз повторял: я – семьдесят пятый!
Шурка досадливо повел крепкими плечами:
– Заладил одно и то же!
И вдруг он вперился в крохотного незнакомца изумленным беспокойным взглядом. Почти ошеломленно произнес:
– Постой! Кажется, догадался! Ты этот самый…
– Точно! – дружелюбно заулыбался человечек. – Я и есть! Тысяча девятьсот…
– Теперь все понял! – радостно закричал Шурка. – Ты новый тысяча девятьсот семьдесят пятый год!
– Наконец-то признал! А маленький я потому, что пока еще не вышел на свой старт. Но меня повсюду ждут!
Шурка в восторге швырнул вверх свою ушанку, поймав ее на лету, поднял над головой лыжные палки.
– Ура-а! Я тоже еду на вечер в школу, буду вместе со всеми встречать тебя у красивой елки! Ура-а!.. Салют Нового дику!
– Тише, Шурка!
– Кого ты боишься? Побежим скорее к ребятам!
– Но мне еще рано, – возразил Новогодик. – И потом – меня так изрядно помяла эта злая седая старуха!
– Какая старуха? У нас взрослые не трогают маленьких.
– Эта старуха – косматая Вьюга. Она не хочет, чтобы я начинался в свою пору, решила меня задержать. Она засыпала меня в сугробе колючим плотным снегом.
– За что же она так невежливо с тобой обошлась? – удивленно спросил Шурка.
– Понять просто, – ответил Новогодик. – Через три месяца после моего начала я подниму высоко в голубое небо ослепительное жаркое солнце и зловредной Вьюге придет конец. А ведь ей хочется подольше похлестаться своим мерзким холодным хвостом.
Это сообщение Шурку озадачило.
– Как же нам быть, дорогой Новогодик?
И тут же он нашелся:
– Вот что: давай я тебя понесу. Положу за пазуху, и мы вместе зададим стрекача.
– Я мал, Шурка, да тяжел. Ведь вот в этой моей сумке судьба всего Мира.
– А я, знаешь, какой сильный и выносливый, – не сдавался Шурка. – Когда мы в «Зарнице» сражались, я вытащил с поля боя своего раненого командира!
– А что такое «Зарница»?
– Военная игра. Разве не несешь ее в своей сумке нашим ребятам?
– Да в моей сумке все игры для школьников и ребятишек из детских садов. Развлечения зимние и летние, осенние и весенние.
Шурка прислушался. Вдалеке, приближаясь, словно железнодорожный поезд, гудела Вьюга. Шурка встревожился, схватив Новогодика за маленькую рукавичку, заторопил:
– Чуешь, друг? Снова седая злюка летит! Бежим!
Новогодик вырвал у Шурки свою руку.
– Ты сам спасайся, Шурка! А то она завалит тебя снегом и ты замерзнешь. А мне это совсем не страшно, я все равно к вам доберусь! Вот только отдохну под сугробом еще немножко. Спасайся, Шурка!
На полянке опять заметно потемнело, ветер сорвал с верхушек деревьев белые хлопья снега. Вьюга была рядом, сквозь ее завывание Шурка закричал:
– Я скоро вернусь за тобой, приятель! Скатаю за подмогой и мы отобьем тебя у злодейки. Ты нам нужен свежим и бодрым на нашем веселом празднике! Ого-го-го!
Ловко оттолкнувшись палками, Шурка побежал на лыжах в соседнее село. Ему так хотелось скорее собрать ватагу знакомых по школе мальчишек и вернуться на выручку Ново-годика. А Вьюга враждебно, жутко выла ему вслед:
– У-уу! Ну, Шурка-пострел, нет, не кружиться вам сегодня вокруг своей нарядной елки! Испорчу я вам счастливый праздник! Испорчу-у-у! Ха-ха-ха! Прочь, прочь!
Новогодик сжал в рукавичке маленький кулачок.
– Не тронь Шурку! – погрозил он Вьюге. – Он добрый и правдивый мальчик! А тебе меня все равно никогда не побороть, хотя ты уже и предостаточно навредила мне! Но победа останется за мной! Что может быть выше и главнее меня – Времени Земли!
Вьюга мстительно, жестоким снежным смерчем завертелась на полянке. Она бросала на Новогодика целые тучи колючего снега, стараясь накрыть его плотным тяжелым настом. И неуемно подвывала:
– У-у-у! Знаю, что мне насовсем не сломить твое упрямство, зато людям твой праздник нарушу! Ребятишкам все дороги поземкой перемету, пусть сидят дома! У-у-у!
И угомонилась лишь только тогда косматая, когда над Новогодиком снова образовался огромный горбатый сугроб.
