Текст книги "Отряд полосатых"

Автор книги: Геннадий Сидоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

История вторая: Пёс в сопогах

Этого забавного щенка Вовка видел уже несколько дней подряд из окна своей квартиры или же когда гулял с ребятами на улице. Во дворе Вовкиного дома проходил подземный отопительный паропровод, и щенок всегда грелся на круглом железном люке, который закрывал колодец теплотрассы. На теплом люке снег не задерживался даже в самые трескучие морозы, и здесь постоянно соперничали между собой за доброе мостечко кошки, голуби, воробьи.

Удивительной расцветки был этот крохотный щенок. Сам весь светло-оранжевый, кончик хвоста белый, а ноги черные, словно щенка, когда он родился, нарочно обмакнули лапами и темную неотмываемую краску.

Как-то Вовка подозвал к окну отца и оказал, показывая на забавного щенка:

– Правда, занятная собачка, папа? Издалека кажется, по на ногах у нее обувка…

– Ага, – рассмеялся отец. – Пес в сапогах!

Однажды Вовка возвращался домой из магазина. Во дворе толпилась шумная, говорливая ватага ребят. Они лихо растре-ли вали щенка снежками. Больше других усердствовал крикливый долговязый мальчишка. Под его меткими ударами щенок затравленно ежился и жалобно повизгивал. Картина была не из приятных.

Вовка мигом поставил продуктовую сумку на крыльцо и, кинувшись к обидчикам, Толкнул долговязого в глубокий сугроб.

– Ты что, Сучок, одурел? – закричал Вовка. – Он ведь живой, ему больно!

Говорливая ватага присмирела: ждали недобрых последствий. Но Сучок поднялся, стряхнул с пальто снег и отошел в сторону. Вовки он побаивался, поэтому-то в драку с ним не полез, притих.

– Чья собачка? – спросил Вовка у ребят.

– Так ведь бездомная, – хмуро ответил Сучок.

– А вы и рады поиздеваться над бездомной, – с укором произнес Вовка.

Он осторожно подошел к щенку и ласково погладил его по жесткой оранжевой спинке. Вовка потом всех уверял, что щенок в этот миг тяжело вздохнул.

Ребята вплотную придвинулись к Вовке и щенку.

– Он грязный, – с гримасой отвращения сказал Сучок.

– Ты не чище его, – отрезал Вовка и, подхватив на руки щепка, унес его с собой.

Квартира пустовала: родители еще не вернулись с работы. Вовка быстро разогрел в ванной воду и вымыл щенка с мылом. Потом накормил его горячей лапшой. А когда в углу прихожей он устроил рыжей бездомнице мягкую постельку, зеленые глаза щенка наполнились светлой влагой благодарности.

Вечером мама была очень сердита. Она никак не хотела, чтобы в ее чистенькой, уютной квартире бегал кто-то на четырех лапах. И хоть папа уговорил оставить пока Рыжика под крышей, мама все равно весь вечер дулась.

Зато весело бывало, когда родители уходили из дома по своим повседневным делам, а Вовка приходил из школы. Друзья носились по квартире как угорелые: Вовка прятался, Рыжик искал его и всегда непременно находил.

Но мама этой дружбы между ними не признавала. Она продолжала дуться, хотя Рыжик никаких пятен, порочащих его собачье достоинство, на полу не оставлял. Он был умен и чистоплотен, потому что Вовка часто выводил его на свежий воздух прогуливаться.

И тогда папа подсказал Вовке одну заманчивую мысль…

Начались усиленные, изнурительные для друзей тренировки. И однажды, когда мама вернулась вечером с работы, Рыжик прямо к ее ногам поднес домашние мамины туфли. Вовка с папой были в восторге.

– Все вы трое подлизы, – неожиданно засмеявшись, сказала мама и в ужин впервые сама положила в чашку Рыжика вкусную куриную косточку.

История третья: Острый глаз

Сразу всем классом на экскурсию, вот здорово! Да еще куда – на строительство нового завода! У Вовки воробьем прыгало в груди шальное от радости сердечко. Да и у всех мальчишек, почитай, тоже.

Стройка поразила ребят обилием машин и механизмов. Ревели моторами мощные бульдозеры. Кланяясь ковшами, вгрызались в неподатливый грунт экскаваторы. Позванивая, как трамваи, передвигались возле огромных корпусов будущего завода башенные краны.

– А у меня здесь папа техником работает, – сказал Вовка своему дружку Сене Кузину. – Красота, а?

– Известное дело! – восхищался с Вовкой и Сеня Кузин.

Руководитель экскурсии, инженер строительного треста, повел ребят по пролетам цехов. Здесь велись уже отделочные работы. Каменщики заканчивали кладку переборок, бетонщики заделывали цементный пол, маляры белили высокие потолки. По стенам монтажники укладывали пучки электрических кабелей.

– Потом тут установят станки, оборудование, и этот механический корпус оживет, станет давать продукцию, – объяснял на ходу инженер.

На втором этаже Вовка с Сеней Кузиным задержались около каменщиков. Трудно было уследить за быстрыми движениями рук звеньевого, который так ловко клал кирпичи, что две девушки едва успевали подносить материал к месту кладки.

– Пошевеливайтесь, девчата, – то и дело поторапливал звеньевой подсобных работниц.

– И так умаялись, – жаловались девушки.

– Два раза говорил прорабу, чтобы подъемник поставили, – недовольно проворчал звеньевой.

Он весело взглянул на ребят, подмигнул:

– Нравится наше ремесло?

– Ничего, – кивнул Сеня Кузин.

– А тебе не по душе? – повел глазами звеньевой в сторону нахмурившегося Вовки.

Вовка, что-то трудно обдумывая, спросил:

– Подъемник – это чтобы для вас поднимать кирпичи?

– Конечно…

– А почему прораб не позаботился об этом?

– Вен ты, брат, о чем, – пытливо посмотрев на Вовку, произнес звеньевой. – Видно, у прораба руки еще не доходят до нас…

– Да ведь тяжело же на носилках-то кирпичи таскать, – с чувством оказал Вовка.

– Верно, тяжело, – согласился звеньевой. – И невыгодно, времени много отнимает ручной труд… Ничего не попишешь, бывают и в работе прораба ошибки, вроде как у вас двойки.

Звеньевой смешливо еще раз подмигнул Вовке и снова замелькали в его проворных руках краснощекие кирпичи.

После экскурсии ребята расходились по домам довольные. А вот Вовка все что-то угрюмовато морщил лоб.

Вечером, за ужином, отец, узнав, что он побывал на их огромной стройке, удивленно спросил:

– А что ж ко мне в прорабскую не наведался?

Вовка засопел, но не обмолвился ни словом.

– Ну и как наша стройка, понравилась? – снова поинтересовался отец. – Размах, а?

Вовка хмыкнул:

– Размах…

– Одной техники – пропасть! – воскликнул отец.

– Техники много, – покачал головой Вовка. – Вот только каменщики кирпичи на руках носят. На второй этаж!

– Не на моем участке, – сдвинув брови, ответил отец. – Ты где ж это видел?

– В механическом корпусе.

Отец смешно захлопал глазами, совсем как Вовка, когда отвечал в школе плохо приготовленный урок.

– А ведь и правда, – растерянно произнес он, откладывая вилку. – Ну, это дело поправимое, завтра налажу… А у тебя, Вовка, острый глаз!

Мама укоризненно взглянула на папу, осведомилась:

– А сразу-то что не поставил механизм?

– Руки у него еще не дошли до этого, – улыбнулся Вовка.

Они с мамой рассмеялись.

А папа стал нервно покусывать нижнюю губу: верный признак того, что он сердится на свою особу.

Потапочка

1.

В один жаркий летний полдень деревенские мальчишки, собравшиеся возле дома своего заводилы Петьки Зыкова, были поражены. По самой серединке улицы к ним мчался на колесах неведомо откуда взявшийся фанерный ящик величиною с обеденный стол, а за ним, облаивая удивительную таратайку, гналась свора злонравных сельских дворняжек.

Петька поднялся с лужайки и пошел навстречу таратайке.

– Небось, опять Потапочка учудил, – сказал он своей свите.

Ящик на колесах остановился возле ребячьей ватаги. Наверху открылся квадратный люк и показалась чернявая, наголо стриженая голова. Маленький, тщедушный мальчишка с достоинством выбрался из ящика и постучал пальцем по гулкой обшивке.

– Ну, как броневичок?

– Зачем он тебе? – спросил Петька, заглядывая внутрь фанерного сооружения.

– А так, чтоб гуси проклятые меня не донимали, – вполне серьезно ответил черноголовый.

Ребята засмеялись. Все знали, что Потапочка страсть как боится гусей, вечно бродивших по улицам и переулкам. Кроме как на Потапочку, гуси почему-то ни на кого так яростно не шипели и не нападали.

– Педальный, с рулем, – уважительно сказал Петька. – Дашь погонять?

Потапочка разрешил, и Петька покатил вдоль улицы. Коляска была смонтирована на колесах от старых детских велосипедов и передвигалась легко. Мальчишки, даже те из них, кто владел настоящими велосипедами, с нескрываемой завистью смотрели на новую выдумку юного умельца.

Лучшего слова о нем и не скажешь: умелец он, Потапочка, да и только. Смастерить планер, воздушный змей – для него пустяшное дело. Причем и планер, и змей будут летать у Пота-почки дальше и выше всех. Уж такой он изобретательный и дотошный, этот худенький мальчишка. С ним и не водились бы старшие ребята, если бы Потапочка не обладал способностями завзятого мастера на все руки.

Не обходят своим интересом Потапочку и взрослые. По весне на птицеферме объявился гадливый хорек и стал потаскивать кур. Уж как не бились птичницы, а хищника настичь не удавалось. Тогда об этом прослышал Потапочка. Через два дня он принес на ферму капкан-ловушку собственного изобретения и еще через день курокрад поплатился за кровавый раз-бой своей жизнью. Правление колхоза премировало Потапочку набором столярных инструментов.

Приди ребята в артельную мастерскую – механизаторы могут и шугануть. А для Потапочки снисхождение: хоть в мастерской, хоть в кузнице. Он попросту занятым людям мешать не станет. Да и разве жалко, если он час-другой покопается в куче старых проржавленных гаек, втулок, болтов?

Педальная машина вернулась к владельцу. Петька похвалил:

– Ничего, живо бегает. А где педаль взял?

– В кузне отковал.

– Сам или Антипыч помогнул?

– Вместе стучали.

2.

На крыльцо Петькиного дома вышла мать. Скрестила на груди натруженные руки.

– Петька, помог бы Софье скотину напоить. Время подоспело.

Петька недовольно заворчал.

– Опять руки надрывай…

– А что поделаешь, Петенька? – сердобольно начала увещевать его мать. – Софья с утра тоже, небось, как заводная. Сходил бы…

– Айда, я пособлю, – вызвался Потапочка.

Они закатили машину во двор и пошли за околицу. Здесь в низинке паслись колхозные телята. За ними приглядывали Петькина сестра и еще две взрослые девчонки. Они напеременку черпали ведрами из колодца воду и выливали ее в широкую вместительную колоду. Животные всегда имели свежее питье.

Напоить одних лишь своих телят не такое уж обременительное дело. Но к полудню на водопой подтягивалось все артельное стадо и тут только поспевай черпать воду. Пастухам лень было гнать овец и коров к дальнему озеру, и они, посмеиваясь над безответными девчонками, валились здесь же на траву и загорали.

Петька с Потапочкой подоспели к телятницам как раз в то время, когда они двумя ведрами едва успевали наполнять колоду. Ребята подменили девчонок и принялись за работу.

Трудно все-таки таскать воду из колодца. Никаких подъемных механизмов, приспособлений. Веревки немилосердно режут руки. А колода словно разбитое корыто – сколько не лей в эту прорву, вся вода исчезает в крутых коровьих боках.

– Ох уж, не по тебе это занятие, Потап Алексеич, – смешливо сказала Софья. – Это ведь не самолетики выстругивать.

Потапочка молчит и знай себе вытягивает из колодца полные ведра. Не любит он, когда ему напоминают, что он хилый и малосильный. Даже не огрызается. Доброе сердце у мальчишки!

Спустя полчаса друзья улеглись в тени раскидистой ветлы. У Петьки немного виноватый вид.

– Устал, да?

– Тут помпу надо приспособить, – тяжело дыша, произнес Потапочка. – И качай, сколь душе угодно.

– Пожарную бы, а?

– Постой, у меня ручная есть, – вдруг приподнялся Потапочка. – Давно в овраге нашел, где машинно-тракторный парк…

– Так, чать, негодная…

– Посмотрим, чего там!

Они побежали к Потапочке домой.

3.

Потапочка нашел в сарае двухметровый резиновый шланг, закрепил на помпе. Конец шланга опустил в бочку с водой.

– Петь, качай!

Петька взялся за рычаг помпы, начал водить его, как маятник, вправо – влево, вправо – влево… Вместе с металлическим перестуком из-под крышки сиганули ржавые водяные брызги. А из выходного отверстия потекла лишь скупая струйка.

– Решето! – сердито сплюнул Петька.

Поработав рычагом сам, Потапочка присел на бревно. Подумав с минуту, уверенно заключил:

– Будет качать… Разберем, клапаны почистим, прокладку на крышке сменим.

Они возились с механизмом до самого вечера. Бронзовые клапаны в гнездах помпы высветлили и подогнали. Точно по крышке вырезали новенькую прокладку – правда, для этого пришлось пожертвовать одним материным поношеным сапогом. Дырявый местами резиновый шланг обмотали промасленной бумагой и залепили изоляционной лентой.

Когда заново отремонтированный насос пустили в дело, сорокаведерная кадка на углу дома под водосливной трубой опустела в каких-нибудь три минуты. Потапочка с Петькой ликовали.

– На шланг только нет надежды, – сказал Петька. – А так путно действует.

– Шланг выпросим у председателя. Для артели же стараемся, – солидно заверил Потапочка.

В окружении ребячьей ватаги они отвезли на педальном самокате помпу к выпасу молодняка и закрепили на прочном торце водопойной колоды. Шланг опустили в колодец. Девчонки прямо-таки визжали от восторга, глядя, как быстро наполняется водою колода. Петькина сестра привела откуда-то председателя колхоза.

– Без нас разрешили проблемку! – весело воскликнул председатель. – Ай да хозяева!

– Шланг нужен другой, – заметил Потапочка. – Исправный.

– Новый завтра с утра выпишем, – согласился Андрей Никитич. – А я вас колоски на уборке записал собирать. Да вам вон какие заботы по плечу! Вот что, ребята…

И Андрей Никитич поведал мальчишкам свои планы. В центре села пора закладывать артельный клуб, а камня для фундамента нет. Не могли бы они пошукать в окрестности этот строительный материал? Позарез нужен каменщикам!

– Я все ближние овраги излазил, не нашел. А вы половчее меня, может, вам посчастливится отыскать.

Потапочка осторожно потянул председателя за рукав.

– Дядя Андрей, я знаю, где белый камень лежит.

– За тридевять земель?

– Нет, в двух шагах. На краю скотного двора.

– Это где ж там?

– А помните, где колодец копали?

– То без меня, наверно, лет пять назад, – махнул рукой председатель колхоза.

– Вот-вот. А почему рыть тогда бросили?

Председатель пытливо взглянул на Потапочку.

– Да, почему?

– А потому, что землекопы каменную залежь встретили. И забросили яму.

– А ну, пошли на место.

Встречные колхозники наблюдали на закате небывалую картину. По деревне, размахивая руками, шагал их рослый, дюжий, в общем-то строговатый председатель, а за ним вприпрыжку бежали вездесущие, неугомонные мальчишки.

Все остановились возле полуобвалившейся ямы.

– Принесите-ка мне, ребятки, пешню, – попросил Андрей Никитич.

Он спрыгнул на дно ямы и, расчистив землю, ударил пешней в каменную твердь. Повозившись, выворотил несколько булыжин, подал их наверх и поднялся сам.

– Самый натуральный бутовый камень, – сказал он, с интересом разглядывая долгожданную находку. – Ну, Потапочка… Потаи Алексеевич, благодарность тебе от всего нашего артельного хозяйства!

Босой Потапочка, смущенный похвалой председателя, неловко переступал с ноги на ногу.

– Его в новый клуб на фильмы бесплатно будут пускать? – спросил Петька.

– А что ж, посмотрим…

Возвращались домой снова все вместе. Андрей Никитич все присматривался к Потапочке.

– Ты в какой класс нынче пойдешь?

– В шестой.

– Кончай скорее, таких мозговитых нам много надобно в колхозе.

Он был худ и мал, словом – незаметный Потапочка. Но уважение председателя ставило его сейчас выше всех его сверстников.

На страдной зорьке

Николка поднялся ранним утром, едва заря лишь подсветила на востоке край темно-бурого неба. Осторожно выбрался из-под тяжелого брезента. В поле было пустынно и тихо. Чуть поодаль, словно в утренней дреме, стоял комбайн «СК-4».

Николка подошел к краю оврага, силясь вернуть в памяти думу, которая так долго вчера вечером не давала ему ни сна, ни покоя. Небольшой, но мозолистой ладонью нежно, будто гладит свою малолетнюю сестренку, провел по зеленой листве молоденького орешника. Куст отдал Николке обильную росу. Он приложил влажную руку к лицу: это его освежило…

– Слышь, папа, пора, – сказал Николка, потянув с отца брезент. – Уж заря занялась…

– Эк, ты какой торопыга, – дружелюбно проворчал отец. – Птицы и те еще не поют.

– Нам птицам не подпевать, – рассудительно произнес Николка. – Урожай на корню поспел.

Отец поднялся во весь рост, затрещал суставами. Был он высок, широкоплеч, русоволос. Рядом с маленьким Николкой отец выглядел в предутренних сумерках сказочным гигантом.

– Темень, и хлеба еще от росы волглые, – сказал отец, сполоснув лицо. – Но разбудил правильно. Займемся пока подготовкой.

Они двинулись по стерне к комбайну. Не сговариваясь, достали ветошь, инструмент, тавотный шприц. Стали любовно обхаживать комбайн.

Отец искоса посматривал на сына. Вот у него бравый помощничек. Тринадцать лет пареньку, а он уже вторую уборочную страду катает с отцом на «СК-4». Видимо, по стопам родителя пойдет. Что ж, и ладно. Хлебороб на земле главная фигура, ему почет и уважение от народа…

Когда отец с сыном подготовили уборочную машину к жатве, восток жарко запламенел зарею. Наспех стали завтракать.

Только через полчаса можно будет начать косовицу, после того, как ветер обдует на ржице росу.

Между прочим, отец всем своим видом выражал беспокойство. Вчера на этом поле они так и не успели закончить уборку ржи – осталось каких-то два-три гектара. И все из-за машин, которые всегда запаздывали к полному бункеру зерна.

Николка словно угадал мысли отца-комбайнера, сказал примирительно:

– Ты не горюй, папка, мы сейчас уйдем отсюда.

– А здесь кто дожнет? – спросил отец.

– Девчата серпами. Чего нам технику зря по ладошке гонять.

– А мы куда?

– На четвертое поле махнем!

– А председатель? Он те махнет!

– Так ведь выгода, папка! – воскликнул Николка. – Чистая выгода! Разве председатель против пойдет?

Отец внимательно посмотрел на сына. Перебивать не стал. Он знал, что Николка все уже продумал и взвесил, его следует выслушать до конца.

– Ты что-нибудь о групповом методе читал? – спросил со смешинкой Никрлка.

– Да газетки-то почитываю тоже, – усмехнулся отец.

– Так вот на четвертом поле мы спаримся с агрегатом Ивана Смирнова. Нам хватит одной зерновозочной машины. И даже одного помощника на оба комбайна… – горячо говорил Николка. – Вот сейчас, пока рожь обдувает, мы и погоним на четвертое!

Отец снова возразил:

– Что и говорить, выгода полнейшая… А председатель все-таки усечет. Самоуправство, скажет.

– Все мы тут хозяева, на равной ноге, – солидно произнес Николка и мигом вскочил на ноги. – Трогаем!

– Эх, будь что будет! – поднялся и отец.

…Рокочет комбайн, прыгает по ухабистой дороге. Косится на Николку отец и диву дается: здорово придумал сынок! Откуда только у него это берется? Должно быть, читает много. Да по теории-то он, Николка, пожалуй, забьет его, передового комбайнера своего колхоза и района.

А на востоке выпирает из-за горизонта огненно-малиновый шар солнца и ветерок озорной струится по нивам. Красному, погожему быть дню! Словно по заказу!

Еще издали приметили механизаторы: стоит председательский газик возле комбайна Ивана Смирнова. А когда стали подкатывать ближе, вышел вперед председатель, ноги расставил циркулем, руки упер в бока. Все знали эту председательскую привычку: либо разноса ожидай, либо доброе слово скажет.

– Держись, Николка! – крикнул на ухо сыну отец.

Он выключил мотор, посмотрел на председателя сверху вниз невинными глазами. А тот шагнул к комбайну, спросил вроде бы сурово:

– Кто велел на четвертое поле, Трофимыч?

– Сердце подсказало, Василий Петрович.

Только несколько мгновений молчал председатель, затем сказал одобрительно:

– Умное у тебя сердце, друг! Выводи машину вперед, группу комбайнов ты поведешь.

– Уж тогда не я, а мой Николка, – засмеявшись, сказал отец. – Это вся задумка его.

– Во-она как! – блеснул глазами председатель. – Ну, я ему за такое трудовое отличие повышение сделаю.

– На комбайн, на самостоятельную поставите?

– На ток отвезу, будет сам зерноочистительную машину обслуживать. А то при том шалопае она больше стоит, чем работает.

Хотел уж было отмахнуться Николка, начисто отказаться от новой должности, но отец сразу уловил его настроение. Произнес с гордой ноткой в голосе:

– Видал, какая нам честь, Николка! Везде мы на передних заставах! Знай наших!

Председатель сорвал несколько стеблей ржи, задумчиво свернул их в жгут.

– Не рановато начинаем? Влажновата ржица-то…

– В самый раз!

– Тогда слово в сторону, а дело в руки, – сказал председатель и отступил с дороги.

Загудела под уборочными машинами земля, стремительно кинулись вверх испуганные птицы. Комбайны вошли в хлеба.

– Ну, Николай, поедем принимать самостоятельную должность, – доброжелательно произнес Василий Петрович и дружески обнял Николку за плечи.

Начинался новый день большой хлебной жатвы.