Текст книги "Газета День Литературы # 147 (2008 11)"
Автор книги: Газета День Литературы
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Что обманут, как мальчишка, Колобов понял под утро, когда подёрнулось сероё бледностью небо. Обидно было, пусто. Но злости не было. Надо же так опрофаниться, дать обвести себя вокруг пальца, доверить сокровенное в общем-то мальчишке, не битому жизнью, для которого происходящее лишь повод позубоскалить да подурачиться. Но всё равно, нельзя же так… Умный ведь, в институте учится, а не понял, что для Колобова это всё не просто хиханьки да хаханьки.
Зашёл в общагу Колобов нарочито громко хлопнув дверью, застучал каблуками, включил свет. Парни заворочались спросонья, что-то сердито пробурчал Паша-черепаша. Колобов ждал и хотел, чтобы проснулся Борисыч, но тот спал глубоко, безмятежно, как может спать здоровый, с чистой совестью двадцатилетний парень. Жалко было будить Борисыча, но всё же Колобов растолкал его.
– Ты что? – спросонья поднял голову Борисыч. Сначала смотрел недоуменно, но потом сообразил что к чему и по лицу его поползла противная нагловатая ухмылка.
– Трепач ты, Борисыч, и человек говно, – грустно сказал Колобов. Да как-то очень уж тоскливо, с надрывом у него это вышло, что Борисыч согнал с лица ухмылку, посерьёзнел, сел на кровати. Помолчал с минуту, о чём-то думая. Наконец хрипло, со сна произнёс:
– Васильич, ну кто же виноват, что ты такой луфарь, а? Неужели ты сразу не допер, что это всё туфта, розыгрыш?
Но Колобов уже не слушал его. Он прихватил саквояж и, выключив свет, вышел, потихоньку прикрыв за собой дверь.
– Катись, катись, олух царя небесного. Таким дуракам вообще в глуши надо жить, вдали от людей, – орал ему вслед разозлившийся Борисыч.
Колобов спустился к реке. Утро было прохладное, и вода курилась слабым туманом. На другом берегу, в тальнике звенели птахи. Было уже светло, налилось нежной алостью дальнее облачко.
Колобов присел на валун, достал коньяк, сковырнул зубом алюминиевую пробку, не торопясь приложился из горлышка. Хрустнул фольгой шоколадки, полез за «Беломором». За спиной зашумел каменишник, кто-то спускался к реке. Не оборачиваясь Колобов подождал, пока шаги приблизятся, сказал громко:
– Пей Борисыч, коньяк. Всё врут, что он воняет клопами, а вот в дурь вгоняет быстро. Шиколадом вон закусывай. Наверное, ты прав...
Андрей Новиков ТЕЛО И ЖЕСТ ФИЛОСОФИИ
Каждая философия так же предполагает свой язык, как и каждый язык – свою философию.
Философы не изобретают «свой язык». Напротив: это языки создают свои философии, да и своих философов тоже. Я всё время вспоминаю божественное определение Бродского: не язык орудие поэта, а поэт – орудие языка (почти по Пушкину: «глаголом жги сердца людей»).
Любой философии прежде, чем говорить как философ, нужен некий набор слов, которые создаются до этой философии. Таким образом, философствование возможно только в литературно развитых языках: этим объясняется тот факт, что в Греции прежде, чем появился Сократ или Гераклит, появился Гомер. Немецкой философии также предшествовала очень длительная языковая практика – правда, связанная в основном с научными языками и теологией.
Во Франции философия Монтеня, Ларошфуко, Дидро, Лабрюйера, Руссо, Вольтера, Монтескьё непосредственно выросла из литературного резонёрствования.
Наконец, в России мы видим, что русские философы (Чаадаев, Соловьёв, Бердяев) возникли целиком из литературы; это были скорее «философствующие литераторы», и именно с их литературной одарённостью и связаны феномены их философствующих учений.
Есть некий миф о том, будто бы философия имеет «свой язык», лежащий вне времени и пространства. Напротив, все философии и всех философов мы тщательно делим по национальному и временному признаку. Это ещё одно свидетельство того, что философия тесно связана с литературными традициями тех стран и народов, в которых она появляется. Лучи небесных истин по-разному преломляются в различных окнах.
Свет существует только тогда, когда есть зеркала, способные его отразить. Света, которого ничто не отражает, не существует. Также не существует «языка философии», оторванного от литературных языков. Философия по определению есть что-то имманентное (любая философия – это «служанка религии» или трансцендентных истин). Она есть проговаривание этих истин, то есть их литературно-языковое преломление.
...Литурное мастерство и процесс мышления – ЭТО ОДНО И ТО ЖЕ.
Не будучи ни «чистым» философом, ни «чистым» литератором, всегда был убеждён в том, что философия и литература неразделимы. Для того, чтобы летать, вам нужны крылья. Для того, чтобы говорить, вам нужны слова. От этого никуда не деться. Философия – это умение мыслить во время письма или разговора. Я думаю, это вообще самое значительное состояние языка, какое только возможно.
В большинстве случаев язык используется как «машина слов», в которой мышление осуществляется как бы за самого человека. Кстати, с этим связано обилие физиологизмов, пословиц, поговорок или фонетических рифмований в русском языке: все они позволяют человеку «говорить, не думая», «казаться мудрым», не затрачивая личных усилий. В самом деле, легче всего повторить уже созданную поговорку, чем сказать собственный афоризм. То же самое имеет место со стихами: зарифмуйте любую глупость и получите стих. Такие «машины языка» существуют в любом языке, но в русском их особенно много.
Литературное творчество, взятое вне философского, так же пусто, как «чистая философия», освобождающая себя от языка, на котором она говорит. Подлинная философия и подлинная литература возможны только вместе. Литература – это тело и жест философии.
Помню, как в детстве приучал себя любое предложение начинать со слов «я думаю», и грамматическое пространство, созданное таким образом, действительно предполагало к тому, чтобы я говорил свои мысли, а не чьи-либо чужие.
Мысль непосредственно может рождаться в слове. Повторите много раз вслух: «Хари Кришна! Хари Кришна! Хари Рама! Рама! Рама!» – и вы обнаружите, как из этих двусложных фраз рождается удивительная песня, как душа ваша начинает петь и танцевать, как вас наполняет радость и восторг. Замечу, что сам я, не будучи кришнаитом, пробовал это неоднократно и неизменно приходил к одному и тому же: я начинал чувствовать себя огнивом, в котором рождается огонь. Кришна действительно танцевал во мне! Я сам становился Кришной!
Аналогичный (как действие) пример: почаще ругайтесь матом, и постоянно душа ваша будет наполняться злобой и ненавистью к миру. Мат – это тоже языковое программирование человека. Тем, кто не умеет с юмором ругаться матом, я бы вообще не советовал это делать, ибо это чудовище просто сожрёт вас, расплодится внутри как чайный гриб, выйдет пеной изо рта.
Давайте условимся: язык – это мышление, а мышление – это язык. Нет слов без мыслей, и нет мыслей без слов.
Что же касается философии, то я её рассматриваю как «искусство чтения», или «искусство проговаривания» многих вещей. Или – ещё – как ИСКУССТВО ПЕРЕВОДА.
Философия обречена быть либо герменевтикой (искусством перевода, объяснения), либо историей философии (чем-то ретроспективным и невозможным для дальнейшего прогресса). Слово «герменевтика» происходит от имени Гермес, который считался посредником между богами и людьми. Каждый философ – в чём-то Гермес. Но Гермес должен был хорошо владеть литературным даром объяснения. Гермес – это «трансцендентный литератор» или, иначе, философ, поскольку переводит на человеческий язык некую божественную мудрость.
Тем не менее, и этой герменевтикой роль философа-литератора не ограничивается. Настоящая философия должна быть самим бытием.
Боги должны сойти с небес на землю. Все слова, сущности, идеи, мысли должны ожить и стать реальными персонажами. То есть, в определённом смысле, должно произойти возвращение к Мифу. И философия, и литература когда-то возникли из распада Мифа: причём литература взяла на себя образные функции мифосостояний, а философия – наиболее абстрактные, непостижимые обычным образным мышлением.
Я так думаю, что одновременно с этим произошло и другое разделение: на бытие и сознание. Сознанием стало называться одно, бытием – другое. (Собственно говоря, отсюда и появились картезианство и т.н. «основной вопрос философии» – отношение сознания к бытию). Дольше всех тождество сознания и бытия сохранялось в искусстве: спектакли, например, написанные по «вымышленным» литературным произведениям, стремятся изо всех сил приблизить к «жизни», то есть сделать из них не артефакт, а бытийственный факт.
Ещё одним последствие разделения мира на сознание и бытие была Религия – в собственном смысле слова: «religio» значит «связь», «соединение» небесного и земного. Звучит весьма впечатляюще, но никто почему-то не думает, что необходимость соединения двух миров предполагает их ДИХОТОМИЮ, то есть раздельное существование. В сакральном мире древних небо и земля были одним целым. Люди непосредственно обращались с богами, они не «верили» в них, они ВИДЕЛИ их наяву. Вспомните всех античных героев: разве они «верили» в своих богов? Они общались с богами, а ещё точнее, они были богами.
Результатом распада мира на небесный и земной стало и возникновение самого человека.
Мир человеческий отделился от мира богов. Человек стал тенью самого себя, а боги превратились чуть ли не в абстракцию (превратившись, в конце концов, в «фантастический продукт сознания», как это утверждал марксизм и материализм).
Каждый художник, обнаруживая тождество мысли и образа, поэзии и философии, обнаруживает и нечто большее: тождество идеального и реального, реставрацию Мифа в бытийственном смысле слова, реставрацию «земного рая».
Собрать мир в одно целое можно, только заново сделав его Мифом. Люди вновь должны стать богами. Сознание – бытием. «Сказки – былью». Мысль – действием. Категорический императив Канта – звёздным небом. Само небо должно стать землёю: как говорил Ницше, мы должны «стоять на звёздах». Только тогда категорический императив перестанет быть этическим требованием.
Абстрактная философия, как и абстрактная религия, также родилась из распада мира на землю и небо. Философская абстракция – это только корень, извлечённый из самой себя. Ей нужно вернуть её подлинный вид.
Я думаю, одним из способов этого является СИНТЕЗ ФИЛОСОФИИ И ЛИТЕРАТУРЫ. Если мы соберём философию и литературу в одно целое, то мы уже соберём мир, устроим в нём дихотомию между сознанием и бытием, между богами и людьми. Всякий пишущий философ – это танцующий бог.
И ему ничто уже не «мешает»!
Елена Родченкова НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ
«Видимо, большевики всё-таки сломали Россию, перебили ей хребет, и она сегодня похожа на собаку с переломанным хребтом, которая ещё поскуливает, иногда даже погавкивает, перебирает лапами, но ни охранять свою будку, не говоря уже о доме, ни укусить вора – ничего она уже не может… Народ пропил распад СССР, теперь спокойно ожидает развала России, поэтому мне кажется, народ наш больше мёртв, чем жив» – вещает в интернете дьякон Русской православной Церкви Андрей Кураев.
«Мне не хотелось бы, чтобы люди слишком много надежд возлагали на Церковь. Не надо очаровываться Церковью, чтобы не пришлось разочаровываться. Наша Церковь сегодня очень слаба. Она – инвалид в Москве и по всей стране» – говорит он же, а я вспоминаю приезд Кураева в Витебск на фестиваль «Небо славян», где в кроссовках, в расстёгнутой рясе, с сигаретой в зубах, дьякон возвышался в трапезной перед достаточно высокими белорусскими священниками. Тогда, в 2004 году, поводырь «инвалида» был бойким и уверенным, теперь он признаётся в русофобстве и саморазоблачается, констатирует тот факт, что Церковь ничем не может помочь людям. Инвалидность неизлечима. Предательство Помазанника не прощено, Церковь не покаялась. Сокрытие осознанного греха – хуже греха Иуды, это изощрённая, коварная война с Богом, прикрытая активным воспеванием Его, это убиение и распятие Христа под видом поклонения и служения.
Люди сами себя спасти не могут. Как овцы без пастуха они разбредаются по зарослям и дебрям и становятся добычей волков. Церковные иерархи лукавят, они знают корень проблемы, знают, как ее решить, но не хотят терять захваченную власть, а народ продолжает быть верным, преданным и послушным, потому что кроме священства, сказало ему священство, проводников воли Божьей нет. «Согрешили попы за наши грехи. Согрешили, накрошили, да не выхлебали».
Никогда ещё Церковь не жила так сытно, богато и покойно, как сейчас. Никогда ещё так ловко, без труда, не вытаскивали рыбку из пруда наряженные в рясы бывшие секретари и комсорги и не росли так лихо личные подворья и частные монастыри, семейные церковки и фамильные часовни. Никогда ещё народ не был так растерян – до глухого, молчаливого, убийственного отчаянья!
Но отчаявшийся всё равно ищет во тьме свет, обречённый, стоящий на краю бездны, ещё пристальнее, ещё внимательнее всматривается в небо. И тогда один видит ковш, а другой вместо ковша – Медведицу, один – коромысло с вёдрами, а другой – Весы, один бутон розы, другой – Скорпиона.
Ледяное питерское небо бедно звёздами и потому люди здесь вынуждены особо усердно искать звёзды внутри себя, чтобы не задохнуться от мрака. Некоторым достаточно ламп и фонарей, но когда фонари и лампы не горят, а душа задыхается, то Млечные Пути человеческой совести, разума, воли и духа возводят людей на недосягаемую высоту мужества, героизма, верности и жертвенности. Блокада территории города, приведшая к немеркнущей мировой славе, сменилась сейчас на блокаду территории духа, которая неминуемо завершится Вселенской славой этого таинственного города и не только его. Зримое небо, на котором раз в неделю загорается 1-2 звезды, и небо незримое, которое находится внутри человека, имеют бесконечный свет. И если глаза не видят звёзд на небе, то это не значит, что звёзд на небе нет. Если душа не сияет, значит, внутреннее Солнце скрыто туманами, мраком неведения, забвения, неприятия истины. Но «не слугам господина, а господину слуг будить!»
Солнце души – это любовь к Богу, исполнение воли Его через власть Помазанника. Помазанник в переводе означает Христос. Помазание – передача избранному Сыну Человеческому всей полноты и силы власти Бога для исполнения её на земле.
Нам, потомкам коммунистов, бывшим комсомольцам и нынешним жидам (живой инструмент дьявола) трудно осознать, что демократия, а особенно «православная демократия» – это открытое Цареборчество, коварное распятие Христа. Оно не завершилось в 1917 году убийством Царя Николая II, оно продолжается и особенно ожесточилось сейчас, когда часть народа стала задыхаться от отсутствия благодати и жажды истинного служения, а другая часть народа взяла власть, надев рясы, и скрывает правду. Цареборчество – это реально существующая сила, живая идея отвержения воли Бога, плод которой – служение Антихристу и нынешнее состояние отчаяния.
Нам трудно осознать, что мы не только потомки цареубийц, предателей, распявших Помазанника Божьего, а значит, и Самого Христа, но мы и есть те же самые цареборцы, христоубийцы, армия сатаны, жиды, продолжающие войну с Богом. Царя у нас нет, всем миром, всем народом мы его не желаем, не каемся, восстановления власти Помазанника не просим. Жить во имя своё, обогащаться и потреблять, воспевая хвалу и славу свободе, равенству и братству, политкорректности и толерантности проще, чем быть верным до смерти Государю. Когда одна буква "я" заменяет тысячи страниц Священного писания, когда тварь восстает на Творца, Творец покидает тварь. «Где хвост – в начало, там голова – мочало».
Февральский переворот 1917 года перевернул вверх дном всё, даже мистическое тело русского алфавита, и мерзкое "я" – воля твари – восторжествовало над «Аз» – волей Творца. Первый стал последним, а последний – первым, за что и получил путь, ведущий его, как мочало, к законному, покинутому месту. О потомках проклятых Господь говорит так: "Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что строите гробницы пророкам и украшаете памятники праведников, и говорите «если бы мы были во дни отцов наших, то не были бы сообщниками их в пролитии крови пророков; таким образом вы сами против себя свидетельствуете, что вы сыновья тех, которые избили пророков; дополняйте же меру отцов ваших. Змии, порождения ехиднины! как убежите вы от осуждения в геенну? Посему, вот, Я посылаю к вам пророков и мудрых, и книжников; и вы иных убьете и распнете…» /Мф: 23. 29-34/. Но «Служить, так не картавить, а картавить, так не служить».
И убить, и распять – дело нехитрое, и даже «помазать в цари» своего человека немудрено, объясняя это необходимостью лечения «инвалида», протезирования и усиленного питания... Может быть, даже это и будет попущено сделать, дабы исполнились времена и отделились окончательно все зёрна от плевел. Но задумывался ли когда-нибудь «инвалид», что если зря и волос с головы не упадет, то за что и для чего ему даны были такая немощь и муки? Ужели только для того, чтобы профессионально собирать милостыню? «Подумаешь – горе, а раздумаешь – власть Господня».
Когда ночью летишь на самолете, то звёздным небом становится земля, и сияющие очертания городов напоминают знаки и символы земные. В одном и том же рисунке ночного города один человек увидит снежинку, а другой – паутину с пауком, один – дерево, а другой – графин, один – котёнка, другой – профиль поэта. И тогда после приземления каждый получит от увиденного то, что сумел увидеть. Что чем кажется, то тем и называется. Чем называется, тем для тебя и является. Каждый человек получает от объективно существующей реальности то, что сумел увидеть, разглядеть, почувствовать и познать с высоты своего духа – не более, но и не менее. Поэтому не звёзды влияют на человека, а человек на звёзды, не город на своего жителя, а житель на город, не народ на личность, а личность на народ, не погода на нацию, а нация на погоду. Раньше мы знали об этом, а теперь только чувствуем, что жизнь мира земного отражается на небесах так же, как жизнь мира небесного отражается на земле. Но тогда кто главнее, кто на кого влияет в России: власть на Церковь, или Церковь на власть? «У нашего командира ни шапки, ни мундира, семьдесят приказчиков, один рядовой, да и тот не свой».
Сваливая все шишки на головы деморализованных демократов, еле-еле дышащих в залах Кремля, народ задаётся вопросом: отчего на фоне этих измождённых людей, каждый из которых, даже ненавидимый любой старушкой Чубайс – искуплен кровью Христа, – отчего же лоснятся, как сыры в жиру и в жару, – торжественные церковные иерархи? Ведь ничего – даже внешний вид – не бывает случайного, во всём есть знаки Божьи. И тогда ответьте на обычный вопрос: кому на Руси жить хорошо: министрам, у которых на лице написано, что не спят ночами, или церковным чиновникам? Кто кому вредит: измождённая, тающая власть или Андреи и Кириллы, обещающие этим каторжникам вечную жизнь, прикрывающие, «крышующие» и облапошивающие их. Среди демократов много заблудших овец. Они – каждый – тоже будут отчитываться потом перед Богом, и адвокатов в рясах и клобуках не будет рядом.
Если бы Церковь не касалась власти и имела бы истинно православную позицию в отношении власти человеческой, то поведение демократов могло быть иным. Не так уж глупы и бездуховны люди в Кремле, чтобы не понимать – Кто есть Собственник и Создатель всего имущества, которым им попущено сейчас временно управлять. «Всё Божье да государево. Не Москва Государю указ, а Государь – Москве».
Для того, чтобы иметь чёткую позицию, Церкви нужно каяться в предательстве Царя и христоубийстве, а это значит, отказаться от собственной власти и просить у Господа восстановления власти Помазанника. Церковь не желает терять свою власть. Демократия внутри Церкви – это Антихрист в алтаре. «На двух господ служить – ни одному не угодить». По сравнению с такой службой все шабаши в Кремле – детские утренники.
На внутренней стене Витебского железнодорожного вокзала нарисована огромная карта города. Если приглядеться, очертаниями она напоминает Святого Георгия Победоносца с поднятой рукой, в которой копьё – река Западная Двина. У головы всадника – селения Улановичи и Ольгино, под ногами коня, где поверженный змей, – мясокомбинат, кладбище, онкодиспансер и котельная. В зале ожидания Витебского вокзала время течёт медленно, как Западная Двина, здесь оно верно, как Белая Русь.
Говорят, у монахов на Афоне в последнее время для лампад уходит за год много меньше масла, чем раньше, хотя количество лампад не изменилось. Время сжимается, ускоряется, торопится исполниться.
Мы привыкли исчислять его числами, но оно измеряется моментами истины, когда исполняется замысел Божий. В моменты исполнения замысла время сжимается в пружину или растворяется, или останавливается, и тогда совершаются величайшие, как молнии от края небес до края небес, озарения.
Кроме Белой Руси есть ещё и Русь Чёрная. И она имеет место не только на карте Белоруссии. Если на безупречно чистом листе бумаги нарисовать белой краской белый квадрат, то никто его не увидит. Если перевернуть лист обратной стороной, то ничего не изменится: белое на белом всегда белым-бело! Если поднести этот лист к свету лампы, то нарисованный квадрат тоже останется незаметным. А вот если незаметно перевернуть листок, то есть поменять местами по отношению к источнику света основу листа и нанесённый рисунок, то мы и увидим тот самый чёрный квадрат, который вне Света видится белым, чистым.
Переворот февраля 17 года, судный день русского духа, поменял местами по отношению к источнику истины Божественную основу с делом рук твари. Краеугольный камень православной веры – власть Помазанника Божьего была предана Церковью. Нарисованный белый квадрат, который виделся нам белым, в лучах правды почернел.
И это не таинственный знак играющих в масонство, не великое творение витебского художника, а результат хитрой подмены, ловкого мошенничества, перемены мест слагаемых чистоты и праведности, от которых сумма изменилась на противоположную и возникли ворота ада, всасывающие, поглощающие русский народ 90 лет. Чёрная Русь хранит неведомую тайну, непостижимую силу, которая либо заставит мошенников признаться, либо спалит и лист, и квадрат и само лукавство, как ненужные плевла.
Хитрым образом учение о Царской власти уничтожили быстро – и в библиотеках, и в умах, и в душах, исчезло оно и из церковных книг. Великая трудность теперь прихожанину изучить отношение к Царской власти Иоанна Кронштадского, Серафима Саровского, Николая Гурьянова, Иоанна Снычева, хотя эти святые являются «облаками небесными», на которых грядёт «Сын Человеческий… с силою и славою великою».
Не отыщешь ни слова о Царе даже в переизданных, старых учебниках «Закона Божьего». Но всё учение о Царской власти сохранилось целиком в одном слове в словаре великого живого русского языка В.И. Даля. Бессмертная истина – в бессмертных русских пословицах и поговорках. Как это могли пропустить правящие власти, почему не обратил на это внимание поляк Ян Игнаций (Бодуэн де Куртене), отредактировавший и дополнивший Словарь в 1918 году – необъяснимое чудо. Почему он счёл более необходимым отредактировать слово «власть»?
Как много сказано и написано о русской национальной идее, а она в одном слове – Царь.
«Без Царя земля – вдова. Народ – тело, Царь – голова. Не судима воля Царская. Одному Богу Государь ответ держит. Царский гнев и милость в руке Божьей. Сердце Царёво – в руке Божьей. Царь – от Бога пристав. Без Бога свет не стоит, без Царя земля не правится» – как мы можем не верить мудрым предкам, переславшим нам с В.И. Далем сквозь времена огромное, сложное учение о Царской власти в нескольких поговорках?
«Нельзя царству без Царя стоять». Вот и рухнула империя без императора. Но «как весь народ вздохнёт, так до Царя дойдёт».
Не существует Церкви без Царя, те, что себя называют Церковью – лукавствующие цареборцы, духовные последователи христоубийц.
Цареборчество – это союз с сатаной, мир с адом, живые врата преисподни, война с Богом, прикрытая иконами.
Царелюбие – единственный путь души к спасению. Царь – это воскресение народа, дух жизни, источник счастья, премудрости, истины, правды.
Верность Царю – это мир с Богом, преданность и Сама Любовь, которая откликнулась на наш зов и вернулась, чтобы вернуть жизнь.
