Текст книги "Газета День Литературы # 99 (2004 11)"
Автор книги: Газета День Литературы
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
З.Гиппиус, например, до Октября – певец декабристов, Февраля, Учредительного Собрания, пленник свободы, после переворота в духе времени, с позиций кровавого гуманизма констатирует: «Если человек хуже зверя – я его убиваю» («Если»), и спокойно, без пафоса призывает: «Но только в час расплаты Не будем слишком шумными. Не надо к мести зовов И криков ликования: веревку уготовав – Повесим их в молчании» («Песня без слов»). М.Цветаева же делает акцент на невозможности уподобиться злу в борьбе с ним, в белизне она видит силу и залог успеха.
Мир черных воронов и мир белых лебедей, существующие в цикле как миры враждебные, взаимоисключающие друг друга, в стихотворении «Ох, грибок ты мой, грибочек, белый груздь» (1921), примыкающем к «Лебединому стану», соединяются в неразрывное целое общей кровью, общими ранами, и теряется грань между своими и чужими, белыми и красными. Цветаева (как и немного позже М.Булгаков в «Белой гвардии»), заявляющая о равенстве человека перед смертью, Богом, достигает в данном произведении вершины христианского миросозерцания.
На этой высоте ей редко удается удержаться в последующие годы эмиграции (1922-1939). В жизни и творчестве поэтессы преобладает позиция «ни с кем», «одна». «Одна», не только и не столько в плане политическом («…ни с Советами, ни с их противниками, ни с правыми, ни с левыми» ), сколько в онтологическом.
Небожительство, избранность, эгоцентризм самоценной личности – стержень ее человеческой, художественной позиции и в данный период (что, естественно, не исключает наличия иных начал). Личностно-творческая доминанта проявляется и на уровне любви (об этом уже говорилось), и на всех других («Деревья», «Поэт», «Хвала времени», «Двое», «Стол», «Уединение» и т.д.). Отметим, не имеет значения, в какие формы выливается сия самоцен-ность: безмерность в мире мер или добровольное несовпадение со временем.
Лишь любовь к Родине выводит М.Цветаеву за пределы индивидуализма-сиротства. Так, в стихотворении «Тоска по Родине» через самые разные факты из жизни лирической героини: одиночество, бездомство, безденежье, унижение, непонимание, – ставится под сомнение само понятие «Родина». Раз она не помогает, не спасает, ничего не меняет в жизни героини, значит, по сути, и не существует. Поэтому Родине противопоставляется как реальная ценность «единоличье чувств», доведенное до крайнего предела: «всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст, И всё – равно, и всё – едино» . Однако, две последние строчки стихотворения, оборванные на полуслове, ломают, взрывают, опровергают логику суждений героини. То есть Родина – не морока, не пустой звук, как утверждалось ранее, и никакие логические доводы, удары судьбы не в состоянии уничтожить любовь к ней.
Следует сказать, что настроения, представления о Родине, выраженные в большей части стихотворения, – это настроения-представления самой Цветаевой в разные периоды ее жизни. В их основе лежат «левые» ценности, которые чаще всего проявлялись так, как в очерке «Кедр» (О книге кн. С.Волконского «Родина»).
В нем поэтесса заявляет: «Свое отношение к предмету мы делаем его качеством». Сия точная самохарактеристика проявляется в «Кедре» буквально во всем, начиная с названия. Родина как ценно-стный идеал отсутствует у Цветаевой. Более того, она подменяет ее кедром – одиноко стоящим, возвышающимся над всеми деревом. Родина по воле автора сплющивается до отдельного человека, кото-рый символом ее быть не может. Правда, поэтесса к этому и не стремится, скорее, наоборот: С.Волконский в ее восприятии – абстрактный человек, общечеловек, «человек – вне века, князь вне княжества, человек – без оговорок: че-ло-век» .
С.Волконский, по Цветаевой, олицетворяет духовное избранничество – противовес «мертвому мещанству». Интересно, что к последнему отнесены и «гуща церковная», и единая ей «гуща базарная». В конце концов человек-идеал не случайно рассматривается поэтессой вне русских «культов»: Бог, Родина, народ, – ибо, по Цветаевой, «само понятие „общежитие“ уже искажение понятия жизнь: человек задуман один, где двое – там ложь». Думается, такое доминирующее понимание личности и Родины отчасти объясняет периодически возникающий просоветский настрой Марины Ивановны.
В «Стихах к сыну», говоря о России как стране отцов, стране прошлого, и СССР – стране детей, стране настоящего, Цветаева будущее сына связывает не с Францией – заграницей, а Родиной – СССР: «Езжай, мой сын, домой – вперед. – В свой край, в свой век, в свой час – от нас – в Россию – вас, в Россию – масс» . Решая таким образом судьбу сына, поэтесса, осознанно или нет, протягивает СССР руку если не примирения, то признания. Еще более открыто просоветские настроения Марина Ивановна выражает в стихотворении «Челюскинцы». Откликаясь на известные события, она заявляет: «Сегодня – смеюсь! Сегодня – да здравствует Советский Союз!»
В СССР Цветаева возвратилась вместе с сыном в 1939 году, последовав вслед за мужем и дочерью. На Родине жизнь и творчество не сложились: арест С.Эфрона и Ариадны, безденежье, одиночество, невозможность публиковаться, война, которую Марина Ивановна восприняла, по свидетельству Л.Чуковской, как гибель России, как победу мирового зла вообще. Эти и другие внешние обстоятельства и главное – особенности мировоззрения и характера Цветаевой (о чем мы говорили и что точно определила сама поэтесса в письме к Р.Гулю в 1923 году: «Я не люблю земной жизни, никогда и не любила, в особенности – людей» ) определили по сути законо-мерный итоговый поступок – самоубийство.
Евгений Нефёдов ВАШИМИ УСТАМИ
ПЧЁЛКА-БАБОЧКА
«Не жар-птицы...»
«Трын-трава...»
«Повеса-ветер...»
«Жарко-холодно...»
«Спи-усни...»
и т.д.
Алла МЕРЕЖКО
Тихо-мирно. Тары-бары.
Худо-бедно. Ждёт-пождёт.
Глядь-поглядь. Рубаха-парень.
Сам-один. Идёт-бредёт.
Ёлки-палки. Мало-много.
Стой-постой. Закат-восход.
Полем-лесом. Путь-дорога.
Аты-баты. Взад-вперёд.
Дальше-больше. Горько-сладко.
Руки-ноги. Петь-плясать.
Шуры-муры. Взятки-гладки.
Что-почем. Ни дать-ни взять.
Часто-густо. Буки-веди.
Слово-дело. Ночи-дни.
Сальдо-бульдо. Дебет-кредит.
Трали-вали. Спи-усни.
Майна-вира. Нетто-брутто.
Пиво-воды. Каша-щи.
Шито-крыто. Фу ты-ну ты.
Кто-куда. Ищи-свищи...
