Текст книги "Однажды в Америке (др. перевод)"

Автор книги: Гарри Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 14

На следующий день, едва мы вошли в комнату, к нам подскочил Мо:

– Вчера ночью раз десять подряд звонил какой-то парень. Имени он своего не назвал, но оставил телефонный номер. Он сказал, что это важно. Лучше позвоните ему прямо сейчас.

Макс с сомнением посмотрел на номер и сказал:

– Интересно, что это за задница? И кто мог дать ему наш телефон? Позвони ему, Косой.

Тот направился к телефону.

Макс спросил:

– А почему ты вчера не позвонил нам к Эдди?

– Тот парень не сказал, что ему нужно, поэтому я решил вас не беспокоить, – ответил Толстяк Мо.

Косой вернулся и сел за стол, пожав плечами.

– Парень, с которым я разговаривал, сказал, что звонил боссу на Хот-Спрингс и узнал наш номер. Он говорит, что у него есть «гость», от которого ему надо избавиться, и поэтому он обратился за помощью к нам. Он сказал, что мы можем позвонить боссу, если хотим его проверить.

– Он назвал себя? – спросил Макс.

– Нет. Сказал только адрес – Пятьдесят первая улица, квартира 4D. Он сказал, что просит приехать прямо сейчас, потому что его «гость» уже созрел и начинает слегка вонять.

Мы с Максом обменялись взглядами.

Макс произнес:

– Ты спросил у парня, есть ли у него ковер?

– Спросил. Он сказал, что есть – от стены до стены.

Макс сказал:

– Хорошо, Косой. Поезжай к Клеми, чистильщику ковров, и скажи ему, что мне нужен на время его грузовик. И не забудь взять у него два комплекта униформы. Потом подъезжай к нам на грузовике. Мы будем в квартире у этого парня. Ты хорошо запомнил адрес?

Косой кивнул и пробормотал:

– Вечно я на посылках.

Мы помчались по адресу на Пятьдесят первой улице, поднялись на лифте на четвертый этаж и позвонили в дверь с номером 4D.

За дверью послышался неторопливый, слащавый, оскорбительно вежливый голос:

– Кто там?

Макси назвал свое имя. Дверь медленно открылась. Макси осторожно вошел, держа наготове пушку. Я последовал за ним, стиснув в кармане нож. Патси прикрывал нас сзади со стволом. За дверью стоял средних лет толстяк и улыбался во всю физиономию.

– Входите, джентльмены, – спокойно сказал он. – Зачем вам все это оружие?

Макси осмотрелся по сторонам и спросил:

– А оно вас беспокоит? Где ваш гость?

Толстяк кивнул на заднюю дверь.

– Труп там. – Он улыбнулся. – Нет, меня ничего не беспокоит.

Я спросил:

– Вы звонили в Хот-Спрингс?

Толстяк ответил:

– Да. Вначале я обратился в Новый Орлеан. – Он многозначительно улыбнулся. – Там мне дали номер в Хот-Спрингс. Так мне удалось связаться с вами, парни. Я много о вас слышал. – Макс вопросительно поднял брови. Толстяк продолжал своим неприятным, чересчур сладким голосом: – О, не поймите меня неправильно. Я слышал о вас только самое лучшее – о ваших способностях и тому подобном. Очень рад встретиться с вами лично. – Он протянул руку. – Мое имя – Оскар Антверп. Вы обо мне слышали, ребята?

Он сказал это таким тоном, как будто был бы глубоко разочарован, если бы мы о нем не слышали.

– Приходилось. Вы – Оскар, скупщик краденого.

Толстяк гордо улыбнулся.

– Да. Это я, Оскар, – самый крупный скупщик краденого во всем Нью-Йорке. Я покупаю все, что имеет хоть какую-то ценность; все, за исключением этого дерьма. – Он презрительно указал на наш холщовый мешочек.

Я спросил с невинным видом:

– А что в нем?

Толстяк Оскар открыл мешочек и высыпал на стол цирконы.

– Классные камешки, – прокомментировал Патси.

Оскар покачал головой:

– Это всего лишь хорошая подделка стоимостью в полсотни долларов. А труп – это Натчи, по прозвищу Шейлок. Слыхали о таком?

Макс покачал головой и невинно спросил:

– Нет, а кто это?

– Никогда не слышал о таком парне, – произнес Патси.

– Ладно, это не важно, – сказал Оскар. – Как бы там ни было, он появился у меня и заявил, что у него есть контакт с ребятами, которые взяли офис ювелира на Пятьдесят четвертой улице, – то самое дело на полторы сотни штук, о котором писали в газетах. И этот Натчи говорит мне, что договорился с теми парнями взять у них товар. Я сказал ему, что мне наплевать, сколько он за них заплатит, а я дам ему двадцать процентов от стоимости камней. Вот как это вышло. – Скупщик краденого сделал небольшую паузу и продолжил: – Я сидел в спальне и наблюдал в замочную скважину. Пришли три парня и показали Натчи мешочек с бриллиантами. Тот принес их мне, и я осмотрел их сквозь лупу. Товар был отличный, камни чистые, но ста пятидесяти штук они не стоили. Я сказал Натчи, что они тянут на девяносто тысяч долларов, а я заплачу ему восемнадцать тысяч, потому что товар совсем горячий. Натч сказал, что на восемнадцати тысячах он потеряет деньги, потому что уже пообещал тем парням двадцать штук. Наконец я предложил: «Ладно, я дам тебе двадцать две тысячи». Натч с этим согласился. Он вернулся к тем парням, и я слышал, как они спорили. Натч попытался снизить цену до пятнадцати тысяч, но этот номер не прошел. Потом он примчался ко мне за камнями и вынес их налетчикам. Я видел через замочную скважину, как он заплатил им двадцать штук, а потом они ушли. Тогда я вышел к Натчу. Он выглядел не очень довольным двумя тысячами прибыли. Я отсчитал ему двадцать две штуки, однако в таких делах я очень осторожен. Я подумал, что пару камней стянуть совсем нетрудно, и на всякий случай решил их пересчитать. Я заглянул в мешочек. Мне сразу стало ясно, что это подделка. Я сказал Натчи: «Ты что делаешь? Хочешь туфту мне всунуть? Это фальшивка». Натчи чуть копыта не отбросил. Потом он схватился за мои деньги. Я ему сказал, чтобы он убрал свои руки. Тогда этот вшивый ублюдок заявил, что я подменил камни. Это я-то! С моей репутацией честного скупщика! Я сказал: «Послушай, Натчи, или ты пытаешься меня надуть, или те ребята обвели тебя вокруг пальца. Так или иначе, забирай это барахло и вали отсюда». Но он снова хватается за мои двадцать две тысячи. Но вот в чем ирония, парни. – Скупщик засмеялся, тряся толстым животом. – Вместо двадцати двух Натчи получил «сорок пять» – я говорю об этом.

Толстяк распахнул пиджак и показал нам свою пушку в подмышечной кобуре. Точно такие же были и у нас.

Мы прошли в спальню. Здесь лежал Натчи с дырой в башке, весь залитый кровью. Толстяк снова засмеялся.

– Сколько будет стоить уборка трупа?

Он продолжал смеяться, как будто вся эта история была какой-то шуткой. Мне хотелось его успокоить.

– Пять штук, – ответил Макси.

Он перестал смеяться, и на его лице появилось огорченное и печальное выражение.

– Это слишком круто, – сказал Оскар. – Насколько я знаю, члены Синдиката платят за такой сервис всего три штуки.

– Ладно, ладно, – произнес Макс, – если это сделает вас счастливым.

– Еще бы, это сделает меня куда счастливее. – И он снова начал хохотать.

Толстяк отсчитал нам три штуки от такой толстенной пачки денег, какие обычно показывают на сцене в юмористических номерах.

Он сказал:

– Интересно, я могу вычесть эту сумму из своего подоходного налога?

– Да, – ответил я сухо. – Запишите ее в статью «производственные расходы».

Толстяк буквально зашелся от смеха:

– Да, с вами, ребята, не соскучишься.

Макси взглянул на распростертое тело:

– Этот Натчи так изогнулся, что впору его не хоронить, а ввинчивать в землю в виде штопора.

Толстяк был на грани истерики. Прошло несколько минут, прежде чем он смог прийти в себя.

– Как вы собираетесь вынести тело? – спросил он наконец.

– Увидите. Я гарантирую своим клиентам полное удовлетворение, – ответил Макс.

Толстяк снова разразился хохотом, как будто замечание Макса было самой остроумной шуткой, которую он когда-либо слышал.

Я насмешливо сказал:

– А вы большой весельчак, как я погляжу.

Я тут же пожалел об этих словах. Он смеялся минут пять. Чтобы остановить его буйное веселье, я спросил, нет ли у него чего-нибудь выпить.

Толстяк достал скотч и бутылку содовой. Он пил одну только содовую. А мы пили почти чистое виски.

Он посмотрел на нас с восхищением:

– Наверное, парни, у вас это зелье не залеживается.

Я сказал:

– Мы на нем выросли. В детстве нас отняли от груди и поили исключительно чистым двухсотпроцентным спиртом.

Новый приступ хохота. Он начал меня смертельно раздражать.

Я прошептал Максу:

– Если этот толстый ублюдок не угомонится, нам придется хоронить два трупа.

В дверь позвонили. На пороге стоял Косой, одетый в водительскую форму. Еще один комплект формы он привез для Патси. На комбинезоне было написано: «Чистка ковров». Косой насмешливо произнес, подражая деловому тону служащего:

– Сколько ковров, мадам?

– Хватит паясничать, – резко сказал Макс. – У нас работа.

С профессиональной ломкостью мы передвинули мебель, скатали ковер вместе с завернутым в него Натчи и завязали оба конца. Патси надел униформу. Вместе с Косым они потащили ковер, в котором лежал Натчи, вниз по лестнице к грузовику. Макс и я допили бутылку скотча.

Когда мы уже собрались уходить, толстяк Оскар спросил:

– А ковер вы мне вернете? Вещь дорогая, импортная, из Китая.

– Разумеется. Вычистим и вернем как новый, – ответил Макс. – Не беспокойтесь, настоящие чистильщики ковров доставят вам его в течение десяти дней.

Толстяк опять начал посмеиваться. Я поскорей ушел, пока у меня не лопнуло терпение и я не натворил чего-нибудь лишнего.

Мы поехали к похоронному бюро. Патси и Косой были уже там. Они готовили Натчи к погребению. Мы положили его в самый дешевый сосновый гроб, какой только нашли. Макс послал Косого к Питу, печатнику, на Томпсон-стрит за нужными бумагами. Макси позвонил на кладбище, чтобы подготовили могилу. Я связался с нашими профессиональными могильщиками. Через тридцать минут Натчи был уже на пути к своему последнему приюту.

– Быстрые у него похороны, – сказал Макс.

– Его похоронили гораздо лучше, чем он того заслуживал, – заметил Пат.

Я спросил Косого:

– На кого написано свидетельство о смерти? Для нашей внутренней отчетности.

– Я не могу выговорить эту фамилию, – ответил Косой. – Пит сказал, что это его шурин, и, заполняя форму, все время повторял: «Надеюсь, надеюсь».

– Тогда черт с ним, – сказал я. – Этого типа не стоит никуда записывать.

Не успели мы войти в свой офис, как к нам подошел Толстяк Мо с полным подносом выпивки и сообщением, что нам звонили из главного офиса.

– Они хотят, чтобы вы им сразу перезвонили. Они сказали, это важно.

Макси взял телефон. Как обычно, мы услышали только его невразумительные «да, да, да». Наконец он повесил трубку. Медленно вернулся к столу и сел с задумчивым видом, прожигаемый тремя парами глаз. Макс взял стакан, взболтал его и опрокинул одним глотком.

– Ничего важного, – сказал он. – В городе ничего особенного не происходит, по крайней мере в том, что касается нас. Единственное, что заслуживает упоминания, это тот чертов парень, Винсент Колл. Он получил от Синдиката свои пятьдесят штук и вернул им Француза в целости и сохранности.

– Не считая одного уха, – сказал я.

Макси улыбнулся:

– Не будем вдаваться в тонкости, Лапша. Как бы там ни было, мне сказали, что Безумный Мик снова на тропе войны и готовится похитить еще какую-нибудь важную персону. – Макси снова улыбнулся. – Наверное, парень вообразил, что, похищая крупных шишек, он нашел себе хороший бизнес. Пока он в выигрыше. В его активе пятьдесят штук баксов и пять мелких убийств.

– Может быть, и нам стоит ввязаться в игру, Макс, – спросил я, – и заполучить этого Винсента?

Макси ответил:

– Нет. В офисе сказали, что за ним охотятся уже пятьсот торпед.[12]12
  Торпеда – профессиональный убийца (амер. сленг).


[Закрыть] Мы им не нужны. Кроме того, они наладили связь с Коротышкой, правой рукой Винсента. Коротышка спрашивает, может ли он рассчитывать на награду от Голландца. Офис ответил, что сезон открыт для всех. Каждый может принять участие в состязании, так что, я думаю, это дело одного-двух дней. Коротышка ближе всех к цели. Скорее всего, он и получит приз.

Патси выглядел разочарованным.

– Значит, для нас ничего нет?

Макси покачал головой:

– Нам сказано сидеть на месте. Но это тоже неплохо. Сегодня я жду того парня, Джона.

– А зачем он придет? Хочет выкупить камни обратно, чтобы предъявить их страховой компании?

– M-да, – отозвался Макси. – Ты мне кое о чем напомнил. – Он повернулся к Косому. – Привези сюда камни из сейфа Эдди. – Макс бросил ему ключи.

Косой с ворчаньем вышел. Он вернулся минут через сорок и протянул Максу мешочек с бриллиантами. Макс молча положил его в карман. Потом он отодвинул кресло, положил ноги на стол, надвинул на глаза шляпу и погрузился в сон. Патси и Косой, точно в каком-то водевиле, последовали его примеру.

У меня на языке все еще оставался вкус скотча, который я пил в квартире у толстяка Оскара. Мы редко имели дело с шотландским виски, предпочитая хлебную водку. Я подошел к бару и взял запечатанную бутылку «Кингс Рэнсом». Я открыл ее и налил полный бокал. Я медленно выпил его до дна. Аромат был замечательный. Я налил еще и выпил снова. Я решил, что это отличное шотландское виски. Я снова наполнил бокал. Я сидел и пил, глядя на моих товарищей.

От скуки я достал оселок из ящика стола и начал точить нож. Это занятие всегда меня успокаивало. В комнате было тихо, слышался только громкий храп Косого и скрежещущий звук точильного камня.

Не знаю, как долго они спали. Все это время я стакан за стаканом пил шотландское виски и методично водил ножом по камню.

Когда в комнату наконец вошел Мо, он прервал одновременно мою выпивку, точение ножа и их сиесту. Он остановился, глядя на меня со странным выражением лица. Он взял бутылку, присвистнул и поставил ее обратно на стол. Только тогда я увидел, что она почти пуста.

Он снова на меня посмотрел и сказал:

– Не хотелось вас будить, ребята, но там снаружи болтается какой-то парень, который говорит, что его зовут Джон. Он утверждает, что вы его ждете. Я спросил, как его фамилия, и он ответил: «До». Это что, шутка? Мне впустить его?

Макси потянулся и зевнул:

– Да, да, все в порядке. Можешь впустить.

Я с интересом наблюдал, как в комнату быстро вошел высокий худой мужчина средних лет. В руках у него был портфель. Я почувствовал к нему мгновенную антипатию, хотя никогда не видел его раньше. И было это вовсе не потому, что он являлся мужем той садомазохистки. Он напомнил мне какого-то типа, которого я ненавидел много лет назад. Да, вот в чем дело: он сильно смахивал на того гнусного домовладельца, что сдавал нам жилье на Деланси-стрит. У него были те же бойкие глаза, похожие черты лица и такие же аккуратные усики. Даже его костюм выглядел очень знакомым: лихо заломленная шляпа и белая бутоньерка в петлице приталенного пиджака. Как и тот домовладелец, он оглядел нас с надменным видом человека, которому принадлежит весь мир. Однако больше всего меня задела белая бутоньерка в петлице.

Макси представил его как мистера Джона До.

Он улыбнулся высокомерной, механической улыбкой. Даже жест, с которым тип с бутоньеркой протягивал руку, выглядел оскорбительным. Я подумал: кем, черт возьми, считает себя этот ублюдок? Очевидно, Макси его хорошо знал.

Макс спросил:

– Что-нибудь выпьешь, Джон?

Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь отвечал «нет» таким пренебрежительным тоном. Выглядело это так, как будто мы не заслуживаем того, чтобы с нами пить. Я посмотрел на Макса. Поначалу он, кажется, тоже был задет манерами нашего посетителя, но потом сделал вид, что все в порядке. Я почувствовал, что мое терпение быстро иссякает.

Макс дружелюбно спросил:

– Как дела в страховом бизнесе, Джон?

– Лучше оставим бесполезные разговоры и приступим прямо к делу, – последовал резкий ответ.

От этих слов все во мне вспыхнуло. Мне хотелось подойти к нему и как следует врезать прямо в его наглую рожу. Я посмотрел на своих товарищей. Они холодно смотрели на него. Странно, они вовсе не были в такой ярости, как я. Стало быть, это и есть тот самый страховой агент, который дал нам наводку на выгодное дело? Тот самый Иуда, который предал своих друзей и коллег по работе за пресловутые тридцать сребреников? Он и его распутная жена. Забавно, подумал я. Можно побиться об заклад, что он смотрит на нас как на бандитов из ист-сайдских трущоб, а на себя – как на честного и законопослушного бизнесмена, почетного члена общества. Лицемерный ублюдок!

Господи, сколько людей, с которыми нам приходилось иметь дело, смотрели на нас с таким же брезгливым видом. Притом, что сами они были просто шлюхи. Их всех можно купить за русские шарлотки. Работодатели и профсоюзные боссы, которые торговали рабочими. Продажные чиновники в муниципалитетах, бравшие взятки и предававшие правительство. Судейские чины и адвокаты, манипулировавшие законом и предававшие клиентов. Процветающие бизнесмены, которые вытягивали деньги из бедняков с помощью сутяжничества и крючкотворства.

Во мне кипели ярость и негодование. Я знал, что такие обвинения со стороны бандита выглядят нелепыми. Но я не мог контролировать себя. Мои мысли неслись неудержимым потоком.

Внезапно я вспомнил нашу мебель, сваленную в кучу на улице, мою мать, плачущую от отчаяния и стыда, и то, как я подошел к одному из мужчин, вышвыривавших наши вещи. Все, что я мог, это взять его за рукав и умолять: «Пожалуйста, мистер, пожалуйста». А он гаркнул на меня: «Вали отсюда, вонючий жиденок».

И теперь этот лицемерный ублюдок, агент из страховой компании – выглядел точь-в-точь как наш домовладелец. Страховые компании – что, черт возьми, это такое? Не что иное, как огромные тотализаторы. Они ставят на то, что вы не умрете раньше определенного возраста или что в вашем доме не случится пожар. Они ставят на что угодно.

Я сознательно подстегивал свою ярость. Я держал правую руку в кармане брюк и нащупывал кнопку на рукоятке ножа. Я думал о том, что, если я сейчас выну руку из кармана, нажму кнопку и одним молниеносным движением воткну шесть дюймов стали в его горло, у сукиного сына уже не будет такого презрительного вида! Нет, вы посмотрите на этого ублюдка. Он пялится на меня. Клянусь, он чувствует, как я его ненавижу. Его труп будет очень изысканно выглядеть с цветком в петлице. Да, этот муж мазохистки отлично впишется в красивый гроб, уляжется удобно, как на картинке.

Я шагнул в его сторону. Пульс бился у меня в висках. Мне казалось, что моя голова налилась кровью. Я тонул в пьяном бешеном тумане. Холодная сталь моего ножа сама просилась к его телу. В глазах ублюдка появился ужас. Я почувствовал, что он мой. Он был парализован страхом. Я сделал еще шаг. Я нажал на кнопку. Лезвие выскочило из рукоятки. Этот щелчок и вспышка стали его загипнотизировали. Я почти вонзил нож ему в горло.

– Нет, этого пациента не надо оперировать, Лапша. – Макс успел схватить меня за руку. – Чего вдруг ты так взбеленился?

Я покрылся потом. Я сел. В самом деле, что это со мной такое? Макс протянул мне «Корону». Я взял ее, откусил кончик и размял сигару на глазах у остолбеневшего гостя. Я чувствовал себя опустошенным. Словно меня всего выпотрошили изнутри. Не стоило мне привязываться к этому парню. Чего я от него хотел? Пусть он идет к черту. Со мной что-то не в порядке. Я вел себя как садист, которому не терпится перерезать кому-нибудь горло.

Патси наклонился ко мне, чтобы поднести огонь к сигаре. Он тихо спросил:

– С чего ты так взъелся, Лапша?

Я не хотел вдаваться в долгие объяснения, что этот человек символизировал для меня. Но что именно? Мои детские обиды? Наверное, тот парень Фрейд сумел бы это объяснить. А я не могу. Какой-то голос внутри меня шептал: «Ты просто напился, ублюдок, ты напился».

Я сказал только:

– Мне не понравилось, как он с нами говорил.

Патси ответил:

– Мне тоже.

Страховой агент сел в кресло. Он вытащил носовой платок и дрожащей рукой вытер лоб. Макси пододвинул ему стакан с двойным виски. Он взял его, пробормотав: «Спасибо, Макс». Его рука так тряслась, что он разлил половину выпивки, прежде чем донес стакан до рта.

Макс сказал любезным тоном:

– Ну что, Джон, tauchess offen tish.[13]13
  Покончим с этим делом; буквально – «задницу на стол» (идиш).


[Закрыть]

Вероятно, он понял, что должен выложить то, что принес, на стол. Агент открыл портфель и достал оттуда толстый плотный конверт.

Макс открыл конверт и вытряхнул из него на стол тридцать пачек банкнотов, перетянутых узкими полосками банковской бумаги, на которых стояла надпись: – «Одна тысяча долларов». Он вынул из кармана мешочек с бриллиантами и бросил его страховому агенту:

– Одного камня не хватает. Потеряли в спешке. Все в порядке, Джон?

Я ожидал, что он возмутится или попробует спорить. Но ничего подобного не произошло. Он только смиренно кивнул. Все его поведение резко изменилось. Он больше не выглядел как представитель привилегированного класса, пришедшего к жителям трущоб. Макс подтолкнул к нему три пачки денег.

– Это твои десять процентов, Джон.

– Большое спасибо, Макс.

Он улыбался и кланялся нам всем, как швейцар, получивший щедрые чаевые.

После этого он выпил еще стаканчик, и к нему вернулась часть его достоинства. Он кинул пачки денег в портфель и защелкнул замок.

– Должен сказать, ребята, вы сделали отличную работу. Все было превосходно. За исключением одной вещи – нет, я, конечно, вас не критикую, но так ли уж необходимо было все это насилие? – Он залился неприятным льстивым смешком. – Троих отправили в больницу, а моя жена лежит дома в нервном шоке.

Еще бы, после того как я отказался ее удовлетворить. Самому ему это наверняка не под силу, подумал я про себя.

Макси выпустил изо рта клуб дыма.

– Видишь ли, в чем дело, Джон. Когда мы занимаемся своей работой, мы, как ты понимаешь, не можем позволить себе играть в бирюльки. Мы играем всерьез и наверняка.

– Да, да. Я знаю, парни, что вы сделали отличную работу и что вы лучшие в своем деле. Мне вас так и рекомендовали еще несколько лет назад.

Он весь светился дружелюбием и доброжелательством.

Макс перебил его, сказав:

– Хорошо, Джон. Если что-нибудь наклюнется, свяжись со мной, как обычно.

Он понял намек.

– Да, да. – Он встал и взял портфель. – У меня намечается кое-что получше, чем последнее дело. Это один из моих самых крупных клиентов, все решится через месяц или два.

Макс взял его под руку и проводил к двери:

– Отлично. Мы всегда к твоим услугам, Джон.

Трусливый ублюдок притворно улыбнулся:

– Рад буду снова иметь с вами дело, ребята.

Тут он поймал мой мрачный взгляд, отвернулся и вышел, еле слышно пробормотав:

– До свидания.

Макс сказал:

– Пока.

Остальные молча смотрели ему в спину холодными взглядами.

Макс сел за стол. Он повернулся ко мне и улыбнулся:

– Не терпится прирезать курицу, которая несет золотые яйца, да, Лапша?

– Он стукач. Ему нельзя доверять, – сказал я коротко. – Он единственный, кто может всех нас завалить. Это наша ахиллесова пята.

Макси сгреб в кучу лежавшие на столе пачки денег и задумчиво произнес:

– Да, ты прав, Лапша. Он стукач, тут все понятно. Наверное, когда-нибудь нам придется его убрать. – Он достал из кармана еще пачку баксов и присоединил их к общей куче. – Двадцать семь тысяч осталось от Джона плюс те четырнадцать штук, которые принесли Джейк и его ребята после подмены бриллиантов, и еще три штуки, за похороны. Ну-ка, посчитаем… – Макс пошарил в кармане в поисках карандаша, взял сотенную бумажку и начал делать на ней расчеты. – Хм… значит, всего выходит сорок четыре штуки. Разделим это на четыре… по моим подсчетам, получается одиннадцать штук на брата. Посмотри на цифры, Лапша. Все правильно?

Я бросил беглый взгляд на бумажку. Я был слишком пьян, чтобы считать. Я сказал:

– Порядок.

Отдавая каждому его долю, Макс цинично заметил:

– На уголовщине много не заработаешь. Наверное, лучше устроиться клерками в торговую контору Мэйси или еще куда-нибудь.

Патси сказал:

– Черт, а неплохо было бы взять эту контору. Я слышал, что в канун Рождества в их главном офисе лежит чуть ли не миллион баксов.

– Миллион баксов! – восторженно воскликнул Косой. – Господи, Макс, это отличная идея. Надо нагрянуть к Мэйси и взять его контору.

– К Мэйси? Нет, Мэйси нам не подойдет. Нам нужно кое-что побольше и получше.

Макси стал раскачиваться в кресле. Он с рассеянным видом выпускал к потолку клубы дыма от «Короны».

Я задумался. Лучше, чем миллион баксов? Вот черт, неужели Макси все еще мечтает о Федеральном резервном банке? Неужели он думает об этом после стольких лет?

Я насмешливо спросил:

– Макс, уж не метишь ли ты в Федеральный резервный банк?

Минуту Макс смотрел на меня с чрезвычайно самоуверенным видом. Потом он ответил:

– Вот именно. Я положил на него глаз, и, когда я соберу всю информацию, мы его возьмем.

Я не знал, что мне делать, – просто рассмеяться или пытаться его отговорить. Некоторое время я смотрел на него молча. Мы все смотрели на Макси. Мы всегда безоговорочно доверяли его решениям, но брать Федеральный резервный банк? Это выглядело невозможным. Банк представлял собой неприступную крепость. Он находился в самом центре финансового района, и все знали, что стоит в его окрестностях появиться хоть одному подозрительному типу, того тут же сцапают. Весь криминальный мир знал, что финансовый район не по зубам никому. Но чем черт не шутит? С Макси все казалось возможным.

Наконец я сказал:

– У тебя уже есть какой-нибудь план?

– Кое-что намечается.

– Какие шансы? – поинтересовался Патси.

– Мы сможем его взять? – спросил я.

– И да и нет. Я пытаюсь подобрать ключи. В нижние подвалы проникнуть трудно, но мне кажется, мы можем захватить суточный привоз, который бронированные машины каждый день доставляют в виде депозитов из других банков, членов Федеральной резервной системы. Мы можем взять его во время разгрузки.

– И на сколько потянет этот суточный привоз? – иронически спросил я.

– Миллионов десять наличными, а может быть, и больше.

Макс холодно улыбнулся мне. Он окинул взглядом наши лица, проверяя, произвели ли его слова на нас должное впечатление. Господи, это я так пьян или Макс совершенно спятил?