Текст книги "Однажды в Америке (др. перевод)"

Автор книги: Гарри Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Когда Макс подошел к той части истории, где братья согласились внести за машину пятнадцать тысяч долларов, Профессор стал очень серьезным. Он поднял руку, требуя нашего внимания. Его внешний лоск куда-то улетучился; Профессор весь напрягся и сосредоточился. Теперь он говорил на нашем языке, прибегая к еврейским оборотам речи.

– Пусть между нами не останется никаких неясностей. Tauchess offen tish, ребята. Какова моя доля?

Макси поднял брови:

– А сколько вы хотите?

– Ты спрашиваешь, сколько я хочу? А ты как думаешь? Я хочу пять тысяч баксов.

– Пять тысяч баксов? По-моему, это слишком большой кусок, но мы, так и быть, запишем его в счет оплаты нашего образования, которое вы давали нам в былые времена. – Макс зевнул. – Ладно, вы получите пять штук. Не стоит поднимать шум из-за всяких пустяков.

Профессор улыбнулся и потер руки:

– Отлично, Макс, отлично. Где и когда состоится встреча?

Он совершенно расслабился. Я забавлялся, наблюдая весь этот эпизод.

Макси ответил:

– Приезжайте сюда завтра, в три часа дня, вместе с машиной.

– Договорились, – сказал Профессор.

Мы пожали друг другу руки. В дверях он снова превратился в космополита. Профессор махнул нам рукой:

– Arrivederci.

Я помахал ему в ответ:

– Au revoir, до завтра.

Мы сели за стол. Макси подкинул мне свежую «Корону». Мы закурили. Макси улыбался.

– Забавный малый этот Профессор. Настоящий артист. Из вас двоих, Лапша, получилась бы отличная пара.

Я шутливо ответил:

– Я не виноват, что у меня варит котелок.

Макси рассмеялся.

Я спросил у Патси:

– Ты можешь определить по его речи, из какой части Италии он родом?

– Это называется «вопрос на засыпку». Я по-итальянски только материться умею, – ответил Патси.

Мы все засмеялись.

Мо принес нам еще выпивки. Мы сидели вокруг стола и медленно потягивали виски.

Патси вдруг воскликнул:

– А как же мистер Мур в туалете?

– Господи, я совсем о нем забыл, – нахмурился Макси. Его расстроенный тон заставил нас снова рассмеяться. – Что тут смешного! – сказал Макс. – Хотя какого черта! Разве мы о нем не заботимся?

Пришел Мо и сообщил:

– Химмельфарбы снова в баре. Впустить их?

В ту же минуту из задней двери появился запыхавшийся Косой:

– Эти чертовы Химмельфарбы заставили меня за ними побегать.

Макси обратился к Мо:

– Пусть Химмельфарбы немного подождут. – Он повернулся к Косому: – Что случилось?

– Они прямо помешались на этих десятидолларовых бумажках. Заходили во все магазины подряд и предлагали наши «образцы».

– Полагаю, они убедились, что это образцы очень высокого качества, – усмехнулся Макс.

Косой продолжал:

– Потом они отправились с ними в Публичный национальный банк.

Мы все засмеялись.

Косой сказал:

– Но сейчас вы перестанете смеяться. Я видел, как в окошке кассира они положили твои двадцать штук на депозит.

Закончив эту фразу, Косой расхохотался. Мы тоже не могли удержаться от смеха, увидев, как вытянулось лицо у Макси. Минуту он сидел в оцепенении, почесывая в затылке и повторяя только: «Хм, хм».

Наконец он сказал:

– Ладно, какого черта! Сначала посмотрим, с чем они пришли. Скажи Мо, чтобы их впустил.

Трое братьев Химмельфарб торопливо вошли в комнату, все очень возбужденные, едва не наталкиваясь друг на друга от спешки. Старший из них прижимал руку к груди. Он задыхался, разинув рот. Его толстые губы были мокрыми. При каждом слове он брызгал слюной.

– Это чудесно, великолепно! Все магазины, буквально все взяли эти деньги. Я даже решился обменять их в банке, зная, что они эксперты. На минуту мне стало страшно. Кассир посмотрел на меня и сказал: «Отличные новые купюры, мистер Химмельфарб. Вы их сами сделали?» Тут я сильно испугался. Я ответил: «Нет, но у меня есть один друг, который их делает». И что, вы думаете, он сказал, этот шлемиль?[16]16
  Шлемиль – простак, растяпа (идиш).


[Закрыть] «Химмельфарб, вам надо иметь дело с вашим другом. Вы станете миллионером». И при этом он рассмеялся, мешугенер.[17]17
  Мешугенер – болван, дурак (идиш).


[Закрыть]

Каждый из братьев добавил своих восторгов по поводу похождений с десятидолларовыми бумажками. Они были вне себя от радости, мы не могли вставить в их болтовню ни слова. Один из них, охваченный нетерпеливым желанием немедленно купить машину Профессора и сразу же печатать деньги, начал заикаться:

– Время… время…

– Время важней всего, – вставил я.

– Что? Ах да, да, конечно, мистер Лапша.

– Потише, компаньоны, потише. – Макси постучал по столу, требуя к себе внимания. Он повторил: – Потише, партнеры. – Он с улыбкой смотрел на их волнение. Наконец Максу удалось восстановить тишину. – Джентльмены, я вижу, что вы настоящие деловые люди. Вы умны. Вы сразу видите стоящую сделку. Но нам придется отложить наш бизнес до завтрашнего дня. Я договорился с Профессором, который придумал эту замечательную машину, что он доставит ее в ваш цех завтра в четыре часа дня, и там мы все закончим. Вы согласны, компаньоны?

Они одобрительно закивали. Старший брат выпустил целый фонтан слюны:

– Это превосходно. Замечательно. Чудесно.

Макси наклонился, чтобы прикурить сигару. Он тихо сказал мне:

– От этого ублюдка нужно закрываться зонтиком.

Я прошептал в ответ:

– Как насчет твоих двадцати штук?

Макси кивнул. Он спросил небрежным тоном:

– Химмельфарб, старина, вы положили мои двадцать тысяч в надежное место?

– Разумеется, – ответил Химмельфарб. – Я же деловой человек. Я сделал вклад в Национальном банке, а завтра я выпишу на имя Профессора чек на всю сумму, о которой мы договаривались. Правильно?

Мы с Патси переглянулись. Мне было интересно, как Макси справится с этой неожиданной проблемой, но для него она не составила никакого труда. Он заявил напрямик:

– Никаких счетов, никаких чековых книжек. Все расчеты должны происходить наличными, или я куплю эту машину сам. – Макси говорил дерзко и вызывающе. – Тридцать пять тысяч наличными должны быть завтра в вашем цехе в четыре часа дня. Профессор привезет туда свою машину. Не забудьте – наличные, или сделка не состоится.

– Конечно, конечно. Это не важно. Как скажете, компаньон. Я приготовлю наличные. – Химмельфарб заискивающе улыбнулся. – И еще одно. Профессор продемонстрирует нам действие машины? – Он вопросительно поднял брови. – Может быть, он даст нам гарантию на год?

Старший Хаммельфарб улыбнулся и оглянулся на братьев, ожидая их одобрения. Те тоже улыбнулись в ответ, восхищенные его предусмотрительностью.

Макси спокойно ответил:

– Вы получите все – и хорошую демонстрацию, и, возможно, раз уж я ваш партнер, двухгодичную гарантию от Профессора. – Он встал. – Прекрасно, джентльмены. Мы все обсудили. А теперь меня ждут дела. Итак, до завтра?

Макси проводил всех троих до двери с видом занятого человека, вежливо выпроваживающего своих визитеров.

Мы попрощались:

– До свидания. До завтра.

– Фу, – сказал Макси со вздохом облегчения. – Эти ублюдки – просто какой-то трехголовый член.

– Трехголовый кто? – спросил Косой.

Мы засмеялись.

Косой вытащил свою гармонику и начал наигрывать «Дарданеллу».

Патси покачал головой:

– Эй, Косой, имей хоть немного уважения к нашему гостю, – он указал пальцем на туалет, – мистеру Муру.

Косой перестал играть и постучал гармоникой по ладони.

– А как тебе это? – спросил он и заиграл «Меланхоличную малышку».

Патси улыбнулся и кивнул:

– Да, лучше уж что-нибудь погрустнее.

Мы сидели за столом, курили, прихлебывали из бокалов и вели неспешную беседу.

Патси сказал:

– Я слышал, что этот макаронник, переодетый детектив, все никак не угомонится. Он арестовывает игральные автоматы в Гарлеме. Какого черта? Неужели Фрэнк не может его достать?

Макси пожал плечами:

– Откуда мне знать? Может быть, он хочет подать жалобу на арест игральных автоматов.

Патси сказал:

– Фрэнк с ним живо разберется, уладит дело и зашлет этого шмака куда-нибудь на Стэйтен-Айленд. Пусть им займется наш человек из юридического отдела. У нас там есть один умный парень, верно, Макс?

– Да. – Макси лениво пыхнул сигаретой. – Он один из лучших. Бывает в разных местах. У районного префекта, например, у окружного прокурора, даже у мэра.

– Насчет разных мест… – Косой перестал играть, встал и широко зевнул. – Может, съездим в какое-нибудь место, Макс?

– Я не против, – ответил тот с полным равнодушием. – Могу предложить три варианта на выбор – вечеринка с блондинками в гостинице у Эдди, трубочка зелья у Джои или тихая и спокойная ночь в банях.

– Гостиница Эдди, – проголосовали Патси и Косой.

– Бани, – сказал я.

– Отлично. – Макси улыбнулся и подмигнул. – Победило большинство. Мы поедем в бани. – Он рассмеялся при виде вытянувшегося лица Хайми. – Твоя проблема, Косой, в том, что ты жжешь свечу с двух концов.

– Вовсе не с двух, Макс, – ответил тот с обидой.

Когда мы выходили, я сказал:

– Мистер Мур будет скучать без нас.

– Предлагаешь взять его с собой в бани? – сухо спросил Макс.

Я ничего не ответил.

Когда мы сели в «кадди», Косой спросил:

– В бани Латки?

– Нет. Бани отеля «Пенсильвания». Там чисто, спокойно, никаких бандитов, никаких гомиков, – сказал я.

Макси со мной согласился.

Патси покрутил головой:

– Мне не нравятся, когда бандитов ставят на одну доску с гомиками.

Я спросил:

– Почему, Пат? Ты считаешь себя бандитом? Но ты ошибаешься. Мы – типичные деловые люди, мы занимаемся бизнесом – торгуем бриллиантами и печатаем десятидолларовые банкноты.

Косой от души расхохотался.

Глава 18

На следующее утро мы чувствовали себя в форме – чистыми, бодрыми и голодными. Я попросил Мо пожарить нам бифштекс с дюжиной яиц. Косой отправился к Ратнеру за двумя десятками горячих бубликов. После того как мы закончили завтрак кофе и сигарами, Макси позвонил в главный офис. Повесив трубку, он пожал плечами:

– Ровным счетом ничего. На Западном фронте без перемен.

Большую часть утра мы играли в карты. Время от времени Мо приводил к нам людей с разными маловажными проблемами.

Потом появился рабби из синагоги, расположенной по соседству за углом. Он заговорил на идиш и поведал нам скорбную историю о неожиданной смерти в очень бедной семье.

– Их негде хоронить, у них нет денег на похороны.

Макси позвонил на кладбище и распорядился приготовить участок. Он разрешил рабби воспользоваться нашим похоронным бюро и подыскать какой-нибудь дешевый гроб на складе. Рассказ рабби напомнил мне о сходных обстоятельствах, в которых когда-то оказалась наша семья. Я добавил от себя катафалк и два автомобиля.

Рабби сказал:

– Да благословит вас Бог, джентльмены. Я буду молиться за вас.

Я вполне мог бы промолчать, но все-таки сказал на идиш:

– В этом нет необходимости, рабби, мы агностики.

Рабби философски улыбнулся и ответил на том же языке:

– Тем больше мне причин молиться за тебя, как когда-то я молился за твоего отца. Было время, когда твой отец думал и говорил, как ты, и совершал такие же поступки.

– Какие поступки? О чем вы говорите?

– Тебя это может удивить, мой мальчик, – улыбнулся он снисходительно, – но в свое время твой отец был очень известным человеком в Одессе.

– Неужели? – удивился я.

– Да, и у него тоже было свое звучное прозвище, как и у тебя.

– Не может быть, – пробормотал я недоверчиво.

– Но это именно так, – возразил рабби. – В Одессе твоего отца звали Шрулик Штаркер. Он был знаменитый конокрад и контрабандист.

Рабби улыбнулся, увидев замешательство на моем лице.

– Моего отца в Одессе звали «могучим и сильным Израелем»? – В моем голосе было изумление и восхищение.

– Да, – сказал рабби. – Единственная причина, по которой я тебе это рассказал, заключается в том, что ты, как мне кажется, ценишь в людях только такие качества.

– Как случилось, что он столь сильно изменился, рабби?

– Вышло так, что мы вместе приехали с ним в эту страну, и я помог ему обрести новый путь; а потом, обратившись и приняв Бога, он захотел искупить свои прошлые грехи. – Рабби направился к двери, продолжая говорить на ходу: – В Библии сказано: грехи отцов… – Он остановился и благодушно улыбнулся. – Как говорят в Америке, каков отец, таков и сын. Придет день, и я позабочусь о том, чтобы ты научился вести себя как хороший еврей. А пока – спасибо вам за все и шолом алейхем, мальчики.

– Заходите как-нибудь, рабби, посидеть и поговорить, – сказал я ему вдогонку.

– Лучше я приду к вам, чтобы выпить шнапса и получить финансовую помощь в каком-нибудь неотложном случае, – улыбнулся он.

– Мы всегда будем вам рады, – произнес я.

Когда рабби ушел, я некоторое время сидел молча и потягивал виски.

Макси подтолкнул меня локтем:

– Очнись, Лапша, о чем задумался?

– Что? – Я глубоко погрузился в свои мысли.

– О чем думаешь, спрашиваю?

– А… я думал о своем отце. Он был крутой парень, как ты думаешь? Его звали Шрулик Штаркер. Слушай, Макс, ты не знаешь какого-нибудь оптового торговца, у которого я мог бы купить новый большой камень на могилу своего отца?

– Да, я знаю одно местечко. Когда будет случай, мы съездим туда вместе.

К нам ненадолго заглянули Джейк Проныра, Гу-Гу и Труба.

Макс сказал:

– Как раз те парни, которых я хотел увидеть. Вы что, читаете мои мысли?

Джейк покачал головой:

– Нет, мы зашли, чтобы немного выпить и перехватить пару баксов. Кошельки у нас плоские, как…

– Как безгрудая шлюха? – сухо закончил Макс. – Наверное, сначала мы послушаем какой-нибудь стишок. Ты уже сочинил что-то новое?

– Макс, не провоцируй его, – взмолился Патси.

– Давай, Джейк, прочитай им то, что ты сочинил сегодня днем. – Гу-Гу ободряюще подтолкнул его локтем.

– Хорошо, хорошо, – послушно кивнул Джейк. – Слушайте:

 
В кровать взяла овечку Мэй:
«Мне спать так будет веселей».
Овца была мужских кровей.
Теперь ягненок есть у Мэй.
 

Мы сидели и ждали, когда Джейк продолжит. Он посмотрел на нас и пожал плечами. Он закончил.

Я простонал:

– О нет!

Макс сказал:

– Господи.

Косой рассмеялся:

– Да не слушай ты их, Джейк. По-моему, очень здорово. Ты – настоящий гений.

Макс поддразнил Проныру:

– Значит, как ты сказал, когда появился здесь: у вас полно денег?

– Будь у меня деньги, – уныло ответил Джейк, – мне хватило бы их до конца жизни, при том условии, что я умер бы сегодня вечером.

Макс бросил ему сотню и сказал:

– Это аванс. У меня есть для вас небольшая работенка. Приходите сюда в десять вечера.

Джейк спросил:

– А что за работа?

– Узнаете, когда придете.

Они выпили по стаканчику и ушли.

Я спрашивал себя, за каким чертом они понадобились Максу. Что на этот раз он вытащит из рукава?

В половине четвертого Мо объявил:

– Пришел Профессор.

Макс сказал:

– Впусти его.

Он вошел стремительно, как энергичный коммивояжер, блестя глазами и сияя дружеской улыбкой. Профессор с сердечной теплотой пожал нам руки. Было видно, что ему действительно приятно снова нас увидеть.

Он спросил:

– Ну что, парни, хотите увидеть предварительную демонстрацию?

– Да, если вы не против, – ответил Макси.

Он улыбнулся:

– Ничуть, ничуть. С удовольствием. Кто-нибудь поможет мне с аппаратом?

Вызвался Косой.

Вдвоем они втащили машину. Она оказалась довольно громоздкой, шесть футов в длину и два в высоту. Это было крепкое сооружение. Его аккуратно поставили на стол.

Профессор начал свое представление. Он был очень убедителен. Глядя, как аферист демонстрирует свою машину, я начал понимать доверчивость его жертв. Прямо у нас на глазах он вставлял в аппарат листочки чистой бумаги размером в денежную купюру, а с другой стороны из маленького отверстия выпадали новые хрустящие десятидолларовые банкноты. Впечатление было неотразимое. Машина действительно печатала десятидолларовые купюры. Было слышно, как внутри позвякивает работающий механизм. Звук казался очень знакомым, но я не мог вспомнить, где слышал его раньше.

Макси шутливо сказал:

– Эта штука слишком хороша для Химмельфарбов. Лучше оставим ее для себя.

– Иногда я сам начинаю в нее верить, – заметил Профессор, улыбаясь. – Подождите, вы еще не видели ее внутри.

Он откинул крышку. Внутри находилась масса колесиков, пружин и шестеренок.

– Будь я проклят! – воскликнул Макси. – Неужели это они, Профессор?

Тот улыбнулся:

– Они самые, Макси. Я поставил сюда два игральных автомата Синдиката, только без фруктов и картинок на табло.

Профессор приподнял установленный внутри агрегат и показал нам потайной ящичек, где лежали новые десятидолларовые купюры. Когда мы поворачивали ручку аппарата, механизм зажевывал поступавшую в него чистую бумагу и прятал его в другом потайном ящичке, стоявшем ниже первого.

Потом механизм начинал выталкивать через щель настоящие деньги, и они выпадали из машины так, как будто он только что их распечатал. Работа шла по принципу перекладывания груза с руки на руку, только груз по дороге менялся. Начинка игрального автомата была немного переделана, чтобы производить впечатление сложного агрегата и издавать внушительные звуки. Мы решили, что все придумано замечательно. Наши похвалы доставили Профессору большое удовольствие.

– Еще одна вещь, – сказал Макс, обратившись к изобретателю машины. – Я хочу точную копию такой же штуки, но только без начинки.

Профессор поднял брови:

– Прошу прошения?

Макси повторил свою просьбу и добавил с улыбкой:

– Не волнуйтесь, Профессор, я не собираюсь с вами конкурировать. Просто мне нужна еще такая же машина минус механизм. У вас нет пустого экземпляра? Я пока не могу сказать, зачем он мне нужен, но это важно.

– Безусловно, Макси, безусловно. Если бы я знал, то обязательно бы захватил с собой пустую заготовку.

Макси сказал:

– Когда мы закончим с Химмельфарбами, я пошлю Косого к вам в магазин, и он ее заберет. Хорошо?

– Пусть возьмет столько, сколько захочет.

– Хватит и одной.

Я не мог понять, зачем Максу понадобилась вторая машина. Потом до меня дошло. Эта идея не привела меня в восторг. Вечно этот Макси со своим ненужным риском, подумал я.

Профессор вернул машину в рабочее положение. Он загрузил ее сорока десятидолларовыми банкнотами, отсчитал сорок листочков чистой бумаги и положил их в карман. Мы отнесли аппарат в грузовичок Профессора. Потом сели в «кадиллак» и поехали к фабрике Химмельфарбов, показывая путь ехавшему вслед Профессору.

Когда мы прибыли, Химмельфарбы уже очистили все помещения от персонала. Охранника они отпустили до конца смены с сохранением полного оклада. Насчет оклада настоял Макс.

Профессор безупречно исполнил свою роль. Братья смотрели, вытаращив глаза, как банкноты по десять долларов вываливаются из машины. Потом Профессор поднял крышку и показал им сложный механизм. Это произвело большое впечатление. Старший из Химмельфарбов возбужденно обдавал всех слюной. Все его замечания были в превосходной степени.

– Чудесно! Волшебно! Потрясающе!

Когда дело дошло до выплаты тридцати пяти тысяч, произошла маленькая заминка. Химмельфарб хотел получить письменную гарантию, что машина будет исправно работать в течение года.

Наконец Профессору удалось его убедить.

– Завтра я принесу вам настоящую, абсолютно законную гарантию, напечатанную на официальном бланке.

Профессор отлично умел сбывать товар.

Макси прошептал:

– Этот парень даст сто очков вперед любому коммивояжеру.

Химмельфарб дрожащей рукой протянул Профессору тридцать пять тысяч.

– Это большие деньги, – сказал он.

Аферист похлопал его по спине:

– Не волнуйтесь. Завтра мне доставят партию чистой бумаги, и я сразу отправлю ее вам. Я гарантирую, что вы заработаете больше тридцати пяти тысяч за одну неделю.

Я был в восторге от находчивости Профессора и от того, как братья проглатывали все, что он им давал.

Мы оставили Химмельфарбов подсчитывать свои прибыли. Они уверяли нас, что, как только придет бумага, машина будет работать круглосуточно. Когда мы выходили, я заметил, что Косой вот-вот взорвется. Он уже задыхался от едва сдерживаемого смеха.

Мы поехали прямо в профессорский магазин. Это был все тот же тусклый подвал, только теперь в нем появились самые современные инструменты для работ по дереву и металлу. Профессор отсчитал тридцать тысяч долларов и протянул их Максу.

– У тебя нет на примете еще таких же олухов, как эти Химмельфарбы? – спросил он.

Макси ответил, улыбаясь:

– Ничего личного, Профессор, каждый занимается своим ремеслом, но обычно мы не беремся за такие вещи. Просто эти Химмельфарбы давно нас доставали. Надо было от них избавиться.

– Это очень прибыльное ремесло, уверяю вас, – ответил Профессор. – Я продаю по меньшей мере одну машину в месяц. За каждую из них я беру от трех тысяч и выше. Самый крупный куш, который я когда-либо получал, – это пятьдесят тысяч долларов от одного итальянского графа. Я соотношу свою прибыль с финансовыми возможностями потенциальных инвесторов или, лучше сказать, потенциальных жертв. – Он издал смешок и продолжал уже более серьезно: – Разумеется, предупреждать вас излишне. Вы знаете, что некоторые из этих простофиль иногда обращаются к властям.

Макси только рассмеялся:

– Мы с ними справимся. Кроме того, вот что я вам скажу, Профессор. У них не будет никаких улик. Думаю, что вы получите свою машину обратно сегодня вечером в том же виде, в каком ее отдали. Как раз это я и собирался сделать, если получится. У вас есть рулон туалетной бумаги?

Я понимал, зачем Максу понадобился пустой ящик, но на кой черт ему сдалась туалетная бумага?

Профессор в замешательстве переспросил:

– Рулон туалетной бумаги? Есть, конечно. Туалетная бумага в туалете.

Он пошел в заднюю часть магазина, где находилась уборная, и вернулся с распечатанным рулоном туалетной бумаги. Он протянул ее Максу, все еще недоумевая.

Макси подошел к пустому аппарату с откинутой крышкой, положил в него рулон и спросил:

– Вы можете сделать так, чтобы бумага при вращении ручки выходила из отверстия машины?

– Да, конечно. Я понимаю, о чем ты говоришь. Это займет минут пятнадцать. – Приступая к работе, Профессор от души смеялся. – Еще один фокус, верно, Макс?

Я попытался его отговорить. Я спросил:

– Зачем тебе все это нужно, Макс?

Тот обернулся ко мне, сияя возбуждением и радостью:

– Ты понял, в чем дело, да, Лапша? Забавная шутка, правда?

Я не удержался от улыбки, глядя на его мальчишеский энтузиазм.

Профессору понадобилось добрых двадцать минут, чтобы установить в ящик рулон с бумагой и заставить машину правильно работать при вращении ручки. Макси радовался, как ребенок, получивший новую игрушку.

Мы вынесли аппарат на улицу и погрузили его в «кадди». Макси спросил:

– Вы будете в магазине сегодня вечером часов в одиннадцать? Я привезу вам машину, которую вы продали Химмельфарбам.

Профессор ответил:

– Если надо, я могу ждать всю ночь. Было бы очень здорово получить ее обратно. Возвращение машины сэкономит мне неделю работы.

Мы отвезли пустой ящик в нашу комнату у Толстяка Мо. Мы поставили ее на пол. Я улыбнулся Макси. Он готов был на что угодно, лишь бы иметь повод посмеяться.

Я сказал:

– Может быть, нам засунуть туда мистера Мура?

Я расхохотался, увидев реакцию Макси. Он буквально подскочил на месте.

– Прекрасно. Приступим к делу.

Мы зашли в туалет и подняли мистера Мура.

– Как тебе пришло это в голову? – спросил Макс.

– Элементарно, мой дорогой Ватсон. Ты же знаешь, что я варю своей башкой. Даже Косой мог бы до этого додуматься.

Косой пробурчал:

– Kish mir in taches,[18]18
  Поцелуй меня в зад (идиш).


[Закрыть] Лапша.

– Парни, а наш друг уже немного переспел, – сказал Макс.

Мы аккуратно вынесли мистера Мура и положили его в ящик.

– Фу, «Шанель номер пять»! – пробормотал Макс.

– Гораздо крепче, – усмехнулся я. – Он воняет, как по меньшей мере номер семь.

Макси серьезно спросил:

– Ты хорошо его уложил? Мистер Мур не будет мешать движению туалетной бумаги?

– Все в порядке, Макс. Я раздвинул его ноги в разные стороны, так что он не помешает.

Мы плотно закрыли крышку.

Макси покрутил ручку. Из отверстия поползла лента туалетной бумаги. Макс изобразил старшего Химмельфарба, плюясь слюной и восклицая:

– Чудесно! Волшебно!

Косой сказал:

– Парни, хотел бы я быть там, когда они начнут крутить и увидят эту дерьмовую бумагу.

– А потом откроют крышку, чтобы посмотреть внутрь, – засмеялся Патси, – и увидят, что на них смотрит мистер Мур!

– Готов поспорить, они сами умрут от страха, как этот мистер Мур, – сказал Косой.

Мы оставили ящик стоять на полу.

Макси сказал:

– После такой работенки самое время что-нибудь выпить.

Косой высунул голову в бар и прокричал:

– Выпивку!

Мо пришел с подносом виски. Патси некоторое время потренировался с боксерской грушей. Макс поработал со своим револьвером, выскакивающим из рукава. Косой тихо играл на гармонике. Я практиковался с ножом, рассекая им свистящий воздух.

Джейк Проныра, Труба и Гу-Гу пришли ровно в десять. Как обычно, они появились в том же порядке, один за другим. Сначала вошел преувеличенно развязный Джейк, потом Труба, похожий на улыбающегося хорька, и под конец Гу-Гу, который качался из стороны в сторону и все время оглядывался назад, как будто ждал неожиданного удара.

– Что-нибудь выпьете? – спросил Макс.

Вопрос был чисто риторический, поскольку я не помнил, чтобы они когда-нибудь отказывались.

Косой мотнул головой в сторону бара:

– Обслужи их, Мо.

Мо их обслужил, принеся поднос с выпивкой. Джейк и его ребята не сводили глаз с ящика. Наконец Джейк спросил:

– Что за дерьмо ты держишь в этом ящике, Макс?

Тот небрежно ответил:

– Я вам сейчас покажу; это новый товар на рынке. – Макси взял газету и разорвал ее на длинные полосы примерно в четыре дюйма шириной. Он вставил одну из пол ос в приемное отверстие машины. Потом стал крутить ручку, сопровождая появлявшуюся из щели туалетную бумагу серьезным комментарием: – Это новейшее изобретение столетия – машина по производству бумаги для дерьма.

Я сказал:

– Да. Это самое крупное из последних изобретений. Каждая семья захочет иметь ее у себя дома.

Джейк Проныра закивал и глубокомысленно произнес:

– Ребята, представляете, сколько люди сэкономят денег, особенно в больших семьях, если смогут делать туалетную бумагу из старых газет?

Я сказал:

– В науке это самое крупное событие после изобретения Эдисоном электрической лампочки.

Макси серьезным тоном заявил:

– Этот аппарат изобрел Маркони. Вы когда-нибудь слышали о Маркони, который придумал беспроводную связь?

Гу-Гу ответил:

– Да, мы слышали о нем – он умный итальянец.

Макси сказал:

– А теперь слушай внимательно, Джейк. Я расскажу, что вы должны сделать, только не надо задавать мне всякие глупые вопросы.

Джейк выглядел задетым. Он обиженно спросил:

– Разве мы когда-нибудь задавали тебе лишние вопросы, Макс?

– Ладно, ладно, не надо быть таким обидчивым. Вы знаете фабрику братьев Химмельфарб?

Джейк кивнул.

Гу-Гу прибавил:

– Да, Макс, у меня там двоюродный брат работает.

– Вот и хорошо. Я хочу, чтобы вы сегодня вечером отвезли туда этот аппарат, а вместо него взяли точно такой же ящик, который там сейчас стоит. Честный обмен, понятно?

Джейк переспросил:

– Сегодня вечером? Но они закрываются в семь. А сейчас уже одиннадцатый час.

Макси нетерпеливо сказал:

– Если бы я хотел доставить груз в их присутствии, то нанял бы обычных перевозчиков, а не тебя, Проныра.

Лицо Джейка расплылось в счастливой улыбке.

– А, понял. Ты хочешь, чтобы мы сделали это незаметно?

Макси улыбнулся:

– Умнеешь на глазах. У вас найдется небольшой грузовичок?

Джейк ответил:

– Да, мы можем одолжить его у Клеми, чистильщика ковров.

Макси усмехнулся:

– Клеми одалживает свой грузовик всем подряд, верно? Когда-нибудь он на этом погорит.

– Мы тоже сделали ему немало одолжений, – сказал Труба.

Гу-Гу с надеждой спросил:

– А мы можем почистить заведение, когда будем там?

– Не знаю. – Макси был в сомнении. – Вот что я вам скажу. Не трогайте никаких материалов или готовую продукцию, но если найдете где-нибудь деньги, они ваши.

Джейк сказал:

– Спасибо, Макс.

Я посмотрел на него, думая, нет ли в его тоне иронии. Но он был серьезен – сказал то, что думал.

Макс объявил:

– Все, можно начинать.

Джейк обернулся к Гу-Гу и сказал:

– Отправляйся домой к Клеми и скажи ему, что нам нужен его грузовик.

Гу-Гу быстро опрокинул стаканчик и пустился в путь.

Пока мы ждали, когда Гу-Гу вернется с грузовиком, Груба и Джейк возбужденно о чем-то шептались друг с другом. Труба настаивал:

– Спроси у него. Спроси у него. Говорю тебе, спроси.

Наконец я вмешался:

– О чем вы там шепчетесь, Джейки? Выкладывай, не стесняйся.

– Я не стесняюсь, Лапша.

Джейк прочистил горло и на мгновение задумался; потом он произнес извиняющимся тоном:

– Мы вот с Трубой подумали. – Он снова замолчал.

Макс подсказал:

– Подумали о чем?

Джейк решился идти напролом.

– Мы хотели бы войти в этот бизнес, – сказал он и указал на ящик.

Макс не понял:

– В какой бизнес?

– По изготовлению туалетной бумаги, – с чувством сказал Труба.

– Господи Иисусе! – Макси не мог поверить своим ушам. – Вы это серьезно?

Я подумал – боже ты мой! Перед нами двое крутых, прожженных парней из Ист-Сайда, парней, искушенных во всех мошеннических проделках, которые когда-либо изобретало человечество, и вот теперь они так легко попались на один из экспромтов Макси. Барнум[19]19
  Барнум Финеас Тайлор (1810–1891) – американский антрепренер и шарлатан, чье имя стало нарицательным.


[Закрыть] был прав.

Макси недоверчиво спросил:

– Вы что, ребята, хотите вложить деньги в эту штуковину?

Джейк и Труба кивнули.

Джейк сказал:

– Конечно, Мак. У нас есть немного денег, – прибавил он, немного заколебавшись, – те, что вы дали нам, а недостающую часть мы надеемся взять у вас взаймы.

Макси с трудом удалось сохранить серьезность.

– Вот что я вам скажу, – ответил он, подумав. – Производство туалетной бумаги для вас не годится. Это легальный бизнес. Вам он совершенно не подходит. Кроме того, сейчас депрессия – все дела стоят.

– Даже метро сидит в дыре, – вставил Патси.

– Да, – добавил Косой, – даже Палисады[20]20
  Палисады – гряда водных скал у западного берега реки Гудзон.


[Закрыть] на мели.

Макси сказал:

– Эти старые шутки так протухли, что от них несет за милю.

– Он просто ревнует, Пат, – сказал Косой, потому что мы первые их придумали.

– Я думаю, мы вот что сделаем.

Макси прошелся по комнате, склонив голову и покусывая губы. Он остановился и посмотрел на Джейка и Трубу. Его лицо осветила широкая нежная улыбка. Он посоветовался со мной.

Я одобрительно кивнул:

– Конечно, я не против.

Он обернулся к Джейку и Трубе:

– Я дам вам кое-что. Это находится в вашем районе, и на нем можно заработать неплохие деньги. – С широким жестом барона, дарующего милость своим старым и верным вассалам, он произнес: – Начиная с сегодняшнего дня болтушка на Брум-стрит принадлежит Джейку, Трубе и Гу-Гу. Скажите Иззи, управляющему, чтобы выдал вам ключи, а если у него будут вопросы, пусть звонит мне. Я и не знал, что вы хотите заниматься бизнесом, ребята. Как вам такое предложение? Подойдет?

Макс еще спрашивал, подойдет ли им такое предложение. Это было все равно что спросить у начинающего клерка, хочет ли он стать во главе банка. Болтушка для них являлась вершиной успеха.

Голос у Джейка был сдавлен от избытка чувств.

– Спасибо, Макси, Лапша. Большое спасибо вам, ребята.