Текст книги "Планета проклятых. Планета, с которой не возвращаются. Звездные похождения галактических рейнджеров"

Автор книги: Гарри Гаррисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 11

Стоя над мертвым дисанцем, Брайн глядел на неподвижных магтов и пытался представить, что будет дальше. Хорошо, с одним покончено. Но эта передышка ненадолго, скоро они опомнятся и тогда… Зря я не взял пистолет, – подумал он. Впрочем, что уж теперь! Что же делать?

Дисанцы молча смотрели на него, но нападать пока не собирались. А ведь они не знают, что Лиг–магт мертв, – осенило Брайна. Ждут, когда он встанет и продолжит бой. Пожалуй, на этом можно сыграть.

– Лиг–магт потерял сознание, но он скоро очнется, – громко произнес он, указывая на распростертое тело.

Магты как по команде посмотрели в сторону мертвеца, и Брайн медленно попятился к выходу.

– Я не хотел причинить ему вреда, он сам виноват! Он не стал слушать меня! А теперь я хочу кое‑что показать вам!.. – он пытался отвлечь их внимание, заговорить зубы и плел первое, что приходило в голову.

Продолжая сыпать словами и поправляя на ходу одежду, он прошел через весь зал и был уже почти у цели, когда дисанцы наконец опомнились. Один из магтов наклонился над неподвижным телом и чуть к нему притронулся.

– Мертв! – прозвучало в наступившей тишине.

Брайн не стал дожидаться, пока магты перейдут к активным действиям – он метнулся к выходу и нырнул в темный коридор. За его спиной в стену ударилось несколько ножей, краем глаза он заметил, как один из магтов подносит к губам духовое ружье, но тут коридор резко повернул, и Брайн помчался вверх по крутой лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

Его преследовала безмолвная вооруженная толпа – будто сама смерть шла по пятам и дышала в затылок. Он не мог остановить погоню или сбить ее со следа, и оставалось только бежать изо всех сил, надеясь на свои ноги и на удачу. Достаточно споткнуться – и конец.

Вскоре Брайн понял, что этой гонки ему не выиграть: враги настигали, и он был, можно сказать, обречен. Впереди отделилась от стены какая‑то фигура, и тускло блеснуло лезвие – женщина с ножом в руке загородила ему дорогу. Она тоже хотела убить Брайна, но допустила ошибку, слишком рано выскочив в коридор, и тем самым спасла ему жизнь. Легко увернувшись от удара, Брайн схватил женщину за руку и рванул на себя, она выронила нож и тихо вскрикнула – первый человеческий звук, услышанный им в замке. Преследователи были уже совсем близко, и он сильно толкнул женщину прямо на них – передние упали, задние, налетев на упавших, тоже повалились на пол, а Брайн помчался наверх, выигрывая такие драгоценные сейчас минуты.

На гребне стены его ждал вооруженный магт.

Долго не думая, Брайн включил передатчик на воротнике:

– Тревога! Можете стрелять!..

Охранники, похоже, только этого и ждали – его последние слова слились с грохотом выстрелов. Прошитый крупнокалиберными пулями дисанец упал. Брайн перепрыгнул через него и бросился к спуску со стены, прокричав на бегу в микрофон:

– Я спускаюсь. Не стреляйте пока!

Охранники, очевидно, уже пристрелялись и, пропустив его, обрушили на стену шквал огня – кругом свистели пули и осколки камней. Брайн быстро спускался, думая только о том, чтобы не сорваться случайно с этой чертовой стены. Сквозь грохот выстрелов доносился звук работающего мотора вездехода, и сейчас он звучал лучше всякой музыки. Войдя во вкус, охранники с упоением палили по крепости.

– Прекратить огонь! – приказал Брайн, скатившись на землю.

Водитель хорошо знал свое дело – вездеход оказался у подножия стены одновременно с Брайном, а едва он протиснулся в дверцу, машина развернулась в облаке пыли и на предельной скорости понеслась в сторону города.

Высокий охранник осторожно вытащил из одежды Брайна короткую деревянную стрелу и брезгливо выбросил ее за окно.

– Хорошо, что эта штука вас не задела. Они пропитывают свои стрелы для духовых ружей ядом, и смерть наступает почти мгновенно. Еще чуть–чуть и вам не жить. Легко отделались.

Легко отделался! Только теперь Брайн начал понимать, что ему просто сказочно повезло: он ушел оттуда живым, да еще узнал много нового о магтах. Да, он много узнал, и сейчас поход в башню в одиночку, без оружия представлялся ему безумной авантюрой. Сумасшествие!

Он уцелел благодаря искусству бойца и везению, но все‑таки больше благодаря везению. В крепость его привело любопытство, а вывели оттуда дерзость и резвые ноги.

Избитый, окровавленный, утомленный, Брайн чувствовал себя почти счастливым. Все, что он сегодня увидел и пережил, хорошо укладывалось в его гипотезу о природе самоубийственных устремлений дисанцев, и постепенно вырисовывалась довольно четкая картина…

Брайн откинулся на сиденье и тут же подпрыгнул как ужаленный, руку пронзила острая боль, и он потерял мысль. Ножевая рана, которую он даже не заметил в суматохе погони, оказалась длинной, но не глубокой – ее быстро обработали и наложили повязку. Заметив, что в машине довольно прохладно – кондиционер работал на полную мощность, – Брайн поспешно натянул плащ.

Никто их не преследовал, а когда черная башня скрылась из виду, охранники совсем расслабились и принялись чистить оружие, прикидывая при этом, кто уложил больше магтов в сегодняшнем бою. Вся их враждебность и настороженность по отношению к Брайну разом исчезли, они улыбались ему и не скрывали своей радости – впервые с начала операции им дали возможность ответить выстрелом на удар, как и подобает мужчине.

Брайн мог быть доволен. Вылазка не прошла даром: его гипотеза обросла фактами и на глазах превращалась в стройную теорию. Теория получалась достаточно радикальная, но она все объясняла; Брайн придирчиво искал какие‑нибудь несоответствия и не находил их. Через некоторое время он пришел к выводу, что теорию надо проверить, не откладывая это дело в долгий ящик – пусть специалист либо подтвердит его выводы, либо опровергнет их. На Дисе Брайн знал только одного такого специалиста…

…Леа работала в лаборатории. Когда он вошел, она как раз склонилась над микроскопом, на смотровом столе лежало что‑то бесформенное.

Заслышав шаги, Леа подняла голову и, увидев Брайна, тепло улыбнулась ему, как старому знакомому. Тяготы последних суток оставили отпечаток на ее лице: кожа потемнела от загара, местами потрескалась или шелушилась.

– Я, наверное, ужасно выгляжу, – сказала она, сжав виски ладонями. – Похожа, должно быть, на недожаренный ростбиф. – Внезапно она взяла его за руку и тихо сказала: – Спасибо, Брайн…

Леа родилась и выросла на Земле, где люди давно избавились от всякого рода условностей. Они могли спокойно обсуждать любые, самые щекотливые проблемы и не испытывали при этом смущения или неловкости. Такой стиль общения часто помогает в жизни, но когда нужно поблагодарить человека, спасшего тебе жизнь, возникают некоторые затруднения. Почему‑то получается очень похоже на монолог из плохой исторической пьесы.

Наверное, поэтому Леа замолкла на полуслове, но Брайн слышал не только слова, он слышал больше и знал, какие чувства она испытывает. Он ничего не ответил, только ненадолго задержал ее руку в своей.

– Как вы себя чувствуете? – Брайну было немного стыдно, ведь именно он настоял, чтобы девушка принималась за работу, не закончив лечение.

– По всем законам биологии должна чувствовать себя ужасно, – ответила она, слабо улыбаясь, – но почему‑то хочется летать. Они так напичкали меня лекарствами, что я собственного веса не чувствую – будто в воздухе паришь. Спасибо, что вытащили меня из клиники и разрешили поработать.

Брайн ответил, что уже сожалеет об этом.

– И не думайте! У меня уже ничего не болит. Честно. Иногда только голова немного кружится, и больше ничего. А тут такая работа! Вы даже представить себе не можете, как это все интересно… Ради этого стоило печься на солнце и ползать по пескам. – Она склонилась к микроскопу и подкрутила винт. – Бедный Айджел был совершенно прав, помните, он говорил, что для экзобиолога Дис – земля обетованная. Вот посмотрите… У этой водоросли такие глубокие паразитические изменения, что…

– Я тут подумал, – прервал Брайн ее восторженную лекцию из жизни паразитов. – Помнится мне, Айджел выражал такую надежду, что вы будете изучать и туземцев, а не только окружающую их среду. Причина всего происходящего кроется в дисанцах, а не в местных водорослях.

– А я чем, по–вашему, занимаюсь? Но дисанцы так тесно связаны с местными формами жизни, что изучать их самих по себе не имеет никакого смысла. Да и сомневаюсь я, что мы найдем серьезные физические изменения. Уж не больше, чем у этой водоросли. А вот в области психики могли произойти любые сдвиги – они же приспосабливались к таким чуждым человеку условиям. Очень может быть, что стремление к самоубийству – одно из следствий изменения психики.

– Может, вы и правы, но я думаю иначе. Этим утром я предпринял небольшую экспедицию и обнаружил кое‑что интересное.

Только сейчас Леа обратила внимание на его синяки, до этого она была слишком увлечена работой.

– Я наносил визит, – упредил ее вопрос Брайн. – Всю эту суматоху с войной устроили магты – своего рода правители Диса – вот я и решил взглянуть на них поближе, прежде чем принимать решение. Наша встреча не была теплой, но я нашел, что искал… Они полностью отличаются от нормальных дисанцев, с какой стороны ни посмотри. У меня было с кем сравнивать, до этого я немного общался с Ульвом – это туземец, который спас нас в пустыне. Он, конечно, во многих отношениях не такой, как мы с вами, да он и не может быть таким же, живя в этой печке, но он – человек, в этом я уверен. Он дал нам воду, потом привел помощь, в конце концов, я с ним разговаривал, и мы понимали друг друга, пусть и не с полуслова. Магты – полная противоположность. Банда хладнокровных убийц, и только! Не успел я с ними заговорить, как они попытались убить меня, причем совершенно без причины. От остальных дисанцев они отличаются всем: одеждой, привычками, образом жизни и самое главное – полным отсутствием эмоций. Они не испытывают страха, любви, гнева – они вообще ничего не испытывают, как медузы. Каждый из них – это сумма химических реакций, и больше ничего.

– А вы не преувеличиваете? Можно ведь научиться скрывать свои эмоции…

– Можно, но не так, как они. Так – нельзя. Сейчас некогда все объяснять, и вам придется принять мои слова на веру. Даже перед смертью они не испытывают ни страха, ни ненависти. Я понимаю, что верится с трудом, но это правда.

Леа помотала головой, словно пытаясь избавиться от наваждения.

– Вы меня простите, я какая‑то тупая сегодня. Отсутствие у магтов эмоциональных реакций объясняет их тягу к самоубийственной войне, тут все понятно. Но ведь такая гипотеза порождает вопросов больше, чем разрешает. Начать с того, что человек вообще не может жить без эмоций.

– Верно. Человек не может. А я считаю, что магты вовсе не люди. Может, они – пришельцы, может, роботы или андроиды – кто угодно, только не люди. Я думаю, они даже не гуманоиды.

Леа звонко рассмеялась, но сразу же осеклась, посмотрев на Брайна.

– Вы это серьезно?

– Мне сейчас не до шуток. Я вас понимаю – больно уж смахивает на бред, но, с другой стороны – это самое логичное объяснение. Давайте обратимся к фактам. Прежде всего, магты совершенно равнодушны к смерти. Разве это нормально?

– Нет, конечно, но при чем здесь пришельцы и роботы? Да я вам найду сотню естественных причин. Может, магты стали такими в результате длительных мутаций, или, например, они страдают неизвестным генетическим заболеванием.

– Как‑то у меня все это не укладывается в голове! Что же это за люди такие, для которых нет разницы – жить или умереть? Ну ладно, бог с ней, со смертью, но есть ведь и другие странности. Что вы скажете насчет полного отсутствия эмоций? А их манера одеваться? Обычный дисанец не носит ничего, кроме набедренной повязки, а магты закутаны в плащи с головы до ног. А эта таинственность? Они живут в укрепленных замках и поодиночке никогда оттуда не выходят. Мертвых своих хоронят неизвестно где… Это уже не просто другой класс или другая каста. Это – народ, другая раса.

– Хорошо. Допустим на минуту, что так оно все и есть. Сразу же возникает вопрос: откуда они взялись и почему о них до сих пор никто не знает?

– Это как раз просто. Скажем, они прилетели сюда после Перелома и смешались с колонистами, которым тогда, сами понимаете, было не до пришельцев. Очень скоро магты захватили власть на планете, и быстро сообразили, что им надо держаться обособленно, чтобы никто ничего не пронюхал.

– Но кому нужна власть в этой пустыне? И почему они так старательно маскируются? Если уж им на смерть наплевать, то на мнение окружающих и подавно! А зачем они сюда прилетели? И почему остались?

– Сдаюсь! – Брайн развел руками. – У меня нет ответов и на половину ваших вопросов. Я просто стараюсь увязать между собой все факты. А факты просты: магты – существа, ничего общего с людьми не имеющие, этакие мерзкие твари из ночного кошмара. Боюсь, они еще явятся мне во сне, если только эти два дня вообще придется спать. Впрочем, все это довольно неконкретно, а нам сейчас нужна ясность.

– Тогда действуйте! Дайте мне труп, и я вам через полчаса скажу, человек это или нет. Я, конечно, не призываю вас к убийству – можете выкопать парочку магтов из могилы, – и, давая понять, что разговор ей больше неинтересен, Леа вернулась к микроскопу.

Брайн знал, что она права: этот гордиев узел надо разрубить во что бы то ни стало. Только какие уж здесь могилы! Опять придется убивать, – с отвращением подумал он. Впрочем, сейчас сантименты были неуместны – до начала войны оставалось тридцать шесть часов. Значит, придется убивать!

Он задумчиво посмотрел на Леа, и мысли о смерти и убийстве легко уступили место мыслям о жизни и красоте. Брайн с удовольствием оглядел ее стройную фигуру, и ему вдруг захотелось обнять девушку…

Засунув руки поглубже в карманы, он быстро направился к двери.

– Бросайте эти водоросли, все равно от них проку никакого, – сказал он на ходу. – Лучше отдохните пока. А я попробую достать вам образец поинтересней.

– Я все‑таки начну с водорослей, – ответила Леа, не поднимая головы.

Центр связи находился на третьем этаже штаб–квартиры. Дежурный радист, развалившись на стуле и задрав ноги на стол, лениво жевал огромный сэндвич. При виде нового директора он торопливо попытался нахлобучить на голову наушники, чуть не упав при этом со стула.

– Можете оставаться в прежней позе, – заметил Брайн, – меня это не шокирует. И не суетитесь так, а то сломаете аппаратуру, и мне придется вас расстрелять. Мне нужна связь на этой частоте, – он протянул радисту листок бумаги.

Это была частота, на которой работал передатчик террористов из подпольной «Ниджорской армии».

Радист с минуту щелкал переключателями, потом протянул Брайну микрофон.

– Говорит Бренд, директор группы ЦРУ на Дисе. Вызываю «Ниджорскую армию». Прием!

Ему пришлось повторить вызов раз десять. Наконец эфир ожил.

– Что вам надо? – довольно нелюбезно спросил кто‑то.

– У меня для вас важное сообщение. Хотите узнать подробности прямо сейчас?

– Нет. Мы найдем вас после наступления темноты. Ждите.

Брайн мрачно посмотрел на передатчик. До начала войны оставалось всего тридцать пять часов, а ему опять приходится ждать…

Глава 12

На своем столе Брайн обнаружил две аккуратные папки с бумагами. Он собрался быстро их просмотреть, но тут почувствовал, что в кабинете довольно холодно. Холод нагнетал включенный на полную мощность кондиционер. Регулятор температуры исчез, а на его месте красовалась намертво приваренная стальная пластина. Кто‑то неплохо подшутил над новым директором, и в другой раз Брайн сам бы с удовольствием посмеялся, но все же было очень холодно. Пластину удалось оторвать со второй попытки, после чего Брайн внимательно изучил агрегат и отсоединил большой красный провод – кондиционер дико взвыл и отключился.

Весьма довольный собой, Брайн повернулся и увидел на пороге Фоссела с кипой папок в руках – заместитель смотрел на него, как на диковинное животное.

– Что в этой папке? – спросил Брайн, садясь в кресло.

Фоссел опомнился и положил папки на стол.

– Доклады всех групп: подробные наблюдения, выводы, рекомендации…

– А вот в этой?

– Корреспонденция, деловая переписка, статистические отчеты. – Фоссел подровнял пирамиду из папок. – Ну, еще ежедневные рапорты, журнал госпиталя… – он замер с открытым ртом, увидев, как Брайн небрежным движением смахнул все документы в корзину для бумаг.

– Иными словами, канцелярия. Что ж, с этим покончено.

Когда Фоссел, как всегда шокированный поведением нового директора, ушел, Брайн просмотрел на всякий случай отчеты наблюдателей и один за другим отправил их в корзину. Ничего полезного. Он, впрочем, особенно и не надеялся: в Центре работали узкие специалисты, им не хватало системного подхода.

Небо за окном потемнело, и Брайн приказал охране у ворот впустить любого, кто будет спрашивать директора. Время тянулось медленно… Сначала Брайн изнывал от безделья, потом начал звереть: ожидание изматывало хуже самой тяжелой работы. Наконец он не выдержал и решил пойти в лабораторию – может, Леа на что‑нибудь наткнулась в своих поисках.

Дверь в лабораторию поддалась с трудом. Леа на месте не оказалось, микроскоп был аккуратно зачехлен. Ужинает, наверное, – подумал Брайн, – а может, в госпитале опять.

Госпиталь располагался этажом ниже.

– Конечно, она здесь, – заявил доктор Стайн. – Где же еще быть девушке в ее состоянии? Я думаю, на сегодня с нее хватит, пусть спит. Завтра тяжелый день, а чтобы хорошо работать, человеку надо иногда отдыхать. Сегодня всем надо отдохнуть, сотрудники буквально валятся с ног.

– Завтра целый мир может свалиться с ног. Как состояние Леа?

– Если вспомнить, что она перенесла, то отличное. Можете сами посмотреть, а меня, простите, ждут другие пациенты.

– Доктор, вы чем‑то обеспокоены?

– Конечно. Вы что, думаете, я не боюсь? Боюсь, точно так же, как и все остальные. Мы сидим на бочке с порохом, запал вовсю дымится… Я не собираюсь дезертировать и готов работать до конца, но я буду чертовски рад, когда нас наконец вывезут отсюда. Мне дороже всего на свете моя собственная шкура, да и остальным тоже, если хотите знать! Ничего не поделаешь, надо смотреть правде в лицо.

– Я так и делаю, – пробормотал Брайн, провожая доктора глазами.

Слабый лунный свет пробивался сквозь неплотно занавешенное окно в палате Леа. Брайн вошел тихо и, осторожно притворив за собой дверь, приблизился к кровати.

Леа спала… Дыхание ее было ровным и спокойным: ночной сон – лучшее на свете лекарство от переутомления.

Следовало уйти, но вместо этого Брайн сел в кресло рядом с кроватью. Охрана знала, где его искать, и он вполне мог немного посидеть здесь, наслаждаясь минутами покоя, такого неестественного в этом мире, стоящем на краю гибели. Редкий подарок судьбы и тем более ценный сейчас, когда напряжение достигло предела.

В нежном свете дисанской луны лицо Леа казалось удивительно красивым. Повинуясь внезапному импульсу, Брайн бережно взял ее за руку и ощутил умиротворение и полное согласие с миром. На несколько секунд он слился с огромной Вселенной, почувствовал себя частицей космоса, отринул мысли о смерти и разрушении…

Взглянув на Леа, он увидел, что девушка уже не спит – глаза ее были открыты. Когда же она проснулась? Он смутился и убрал руки.

– Хозяин интересуется, готовы ли его рабы к завтрашнему труду?

Подобные замечания Леа отпускала направо и налево, но на этот раз в ее словах не было обычной язвительности. И она улыбалась. Впрочем, Брайн хорошо запомнил ее многочисленные высказывания насчет всякой деревенщины с Анвара или откуда там еще, которая возомнила о себе… Он прекрасно отдавал себе отчет, что это здесь он – директор, а на Древней Земле – чурбан неотесанный, и больше ничего.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он, злясь на себя за дурацкий, банальный вопрос.

– Ужасно! Наверное, до утра не дотяну. Дайте мне, пожалуйста, яблоко вон из той вазы, а то у меня во рту словно кошки ночевали. Хорошо, что здесь есть свежие фрукты. Вероятно, это гуманитарная помощь от убийц–гуманистов с Ниджора.

Она взяла яблоко и, откусив кусочек, спросила:

– Вам никогда не хотелось побывать на Земле?

– Никогда. Правда, еще несколько месяцев назад я даже Анвар покидать не собирался. Я участвовал в Играх, а у нас это самое значительное событие в жизни человека и…

– Только избавьте меня от Игр! Вы с Айджелом мне уже на корабле все уши прожужжали этими Играми. Вас послушать, так в мире больше нет ничего стоящего. Лучше расскажите мне об Анваре. У вас там есть большие города, как на Земле?

– У нас городов вообще нет, только небольшие поселки около университетов или обрабатывающих заводов. На Анваре очень малочисленное население.

– А экзобиологи там есть? – спросила Леа, демонстрируя извечную женскую способность в любом разговоре отыскать личный интерес.

– Может быть, в университетах, хотя точно не знаю. А городов у нас нет, ни больших, ни маленьких. Наше общество организовано иначе: у каждого человека есть семья и определенный круг друзей. Это основа всего, причем друзья всегда стоят на первом месте, потому что семья обычно распадается вскоре после рождения ребенка, а часто и раньше. Что‑то в нас есть такое… мне кажется, мы просто любим одиночество.

– Интересно, – заметила Леа, откусывая еще кусок яблока. – Если так пойдет дальше, вы и вовсе вымрете. Насколько я понимаю, для продолжения рода необходима некоторая близость.

– Ну… существуют определенные формы контроля. У каждого анварца высоко развито чувство личной ответственности перед обществом. Мы очень серьезно относимся к таким вещам и хорошо понимаем, что на этом держится наш образ жизни. Индивидуумы сходятся в основном случайно, и тогда уже возникают необходимые отношения.

– Или это на меня лекарства так подействовали, или вы никак не можете выговорить нужное слово, но я вас что‑то плохо понимаю, – заявила Леа. – Вы все время чего‑то не договариваете. Ради бога, возьмите двух отвлеченных индивидов и расскажите, что же с ними происходит.

Брайн глубоко вздохнул.

– Ну, хорошо… Скажем, я только что закончил учебу в колледже или в университете и теперь живу с родителями в большом доме у самых гор. Летом я присматриваю за садом, а зимой полностью принадлежу себе. Я катаюсь на лыжах, путешествую по горам, готовлюсь к Играм. Иногда отправляюсь в гости к друзьям, иногда они навещают меня – правда, нечасто, потому что на Анваре люди живут довольно далеко друг от друга. Двери наших домов всегда открыты: вы должны принять любого гостя, но и сами можете прийти в любой дом без всяких приглашений. Кто бы ни пришел – мужчина, женщина, один человек или целая компания – им всегда будут рады.

– Какая же тогда должна быть жизнь у молодой девушки! Наверное, ей все время приходится сидеть одной дома и умирать со скуки.

– Совершенно не обязательно. Она может путешествовать – везде ее радушно примут, как и всякого другого на ее месте. Мне кажется, такого обычая нет нигде в галактике, и на Земле нас просто бы засмеяли, но у нас платоническая дружба между мужчиной и женщиной – очень распространенное явление.

– Скука какая! Если вы все такие сдержанные, то откуда же берутся дети?

Брайн почувствовал, что краснеет. Ему показалось, что Леа специально его дразнит.

– Оттуда, откуда и везде! Но мы не просто удовлетворяем свои инстинкты, как кролики. У нас женщина всегда выбирает того, за кого хочет выйти замуж.

– Ваших женщин только брак интересует?

– Ну почему же? И брак, и… все остальное тоже. Но у нас на Анваре очень остро стоит проблема рождаемости: не все браки дают полноценное потомство, велик процент выкидышей, широко практикуется искусственное оплодотворение, потому что далеко не все могут завести ребенка обычным путем. Никого это не шокирует, но большинство женщин хотят иметь детей именно от своего мужа. А проверить будущего мужа можно только одним способом…

В глазах Леа появился живой интерес.

– Вы хотите сказать, что ваши девушки еще до свадьбы проверяют, может ли мужчина быть отцом?

– Да, именно так. Иначе, как вы говорите, мы бы все давно вымерли. На Анваре выбор принадлежит женщине. Если мужчина ее интересует, она прямо говорит ему об этом, а если не говорит, мужчина никогда не сделает предложения сам. Я знаю, что это сильно отличается от нравов других планет, но нас такое положение вполне устраивает.

– На Земле все наоборот. – Леа выбросила огрызок и изящно облизала кончики пальцев. – Наверное, вам Земля показалась бы жутким притоном. На планете живет очень много народу. Контроль за рождаемостью установили слишком поздно, и он до сих пор встречает сильное сопротивление – у нас еще достаточно людей, исповедующих архаичные религии. Земля перенаселена – перенаселена сверх всякой меры. Мужчины, женщины, дети, куда ни глянешь – кипящая толпа без конца и края. И все занимаются любовью. Женщины готовы выслушивать самую оскорбительную лесть, а мужчины всегда агрессивны. Правда, до физического насилия дело доходит не часто, но постоянно чувствуешь за спиной чье‑то горячее дыхание. У девушки должны быть наготове острые когти…

– Что должно быть?

– Это просто такое выражение, Брайн. Проще говоря, девушка все время должна быть настороже, если не хочет слишком часто ложиться в постель.

– Это… – Брайн долго подыскивал подходящее слово, – отвратительно! – наконец сказал он, не придумав ничего лучше.

– У вас другие нравы. А мы, к сожалению, настолько привыкли, что уже почитаем это за норму. С точки зрения… – Леа вдруг замолчала и пристально на него посмотрела, глаза ее расширились. – Дура я! Вы ведь говорили обо мне!

– Пожалуйста, Леа… вы не должны…

– Я все поняла, – она радостно засмеялась. – Я считала вас невоспитанным, бездушным занудой, а вы, оказывается, милый и обходительный человек, просто в лучших анварских традициях вы ждали знака от меня. Мы и дальше бы играли по разным правилам, не окажись у вас достаточно здравого смысла, чтобы откровенно ответить на мои вопросы. А я‑то, дура, считала вас законченным холостяком с жуткой ледяной планеты!

Она нежно погладила его по волосам – ей уже давно хотелось это сделать.

– Я не мог вести себя по–другому, – ответил Брайн. – Как я мог вас оскорбить? А обычаев вашей планеты я не знал.

– Что ж, теперь знаете, – мягко сказала Леа. – У нас мужчина выбирает и делает первый шаг. Хотя мне кажется, что ваш обычай лучше. Я только еще не разобралась в деталях. Каким образом я должна сказать, что вы мне очень нравитесь? Вы – настоящий мужчина, я таких нигде не встречала. Сейчас, конечно, не время говорить о браке, но я хотела бы…

Не дав ей договорить, Брайн обнял девушку, и их губы слились в поцелуе.

– Тише… – прошептала она, – мне больно…