Текст книги "Камень для Дэнни Фишера"

Автор книги: Гарольд Роббинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Надеюсь, отец твой не будет серчать, – сказал я.

– Не будет, улыбнулась она. Я скажу ему, что работала. Мы вышли из дверного проема и подошли к перекрестку под уличный фонарь. Лицо у нее было разрумянившимся и светлым, глаза сияли совершенно новой теплотой, а ее белые зубы сверкали между красных губ, когда она улыбалась мне.

– Я говорил тебе, что ты красивая? – игриво спросил я.

– Нет.

– Наверное, мне было некогда, – ухмыльнулся я. Так что говорю тебе об этом сейчас. Ты очень красивая. Как кинозвезда.

– О, Дэнни! – она очень крепко сжала мне руку.

– Тебе, пожалуй, пора идти, – серьезно сказал я. Она кивнула.

– Ну тогда, спокойной ночи, – сказал я, отпуская ее руку.

– Мы увидимся еще, Дэнни? – тихо спросила она.

– Обязательно, – сразу же улыбнулся я. – Я зайду в магазин завтра. У нее посветлело лицо. Я тебе приготовлю особый коктейль. Три полных ложки мороженого.

– Три ложки! – воскликнул я. – Тогда я там и останусь! Она снова улыбнулась. – Доброй ночи, Дэнни.

– Доброй ночи, крошка.

Она пошла было через дорогу, но затем вернулась ко мне. У нее было озабоченное выражение лица. – Ты ведь не приведешь своих приятелей, так?

Ведь их могут поймать.

– Ты беспокоишься о них, Нелли? – рассмеялся я.

– Мне наплевать на них, – сердито оказала она. – Я беспокоюсь за тебя.

Я почувствовал, как по мне прокатилась теплая волна. Хорошая она пацанка! – Я не приведу их.

У нее было все еще серьезное лицо. А зачем тебе водиться с ними и заниматься такими делами, Дэнни? Тебя ведь могут поймать. Ты разве не можешь устроиться на работу?

– Нет, – сдержанно ответил я. – Мои не позволят мне бросить школу.

Она протянула руку и понимающе сжала мою. В глазах у нее сквозила глубокая озабоченность. – Будь осторожен, Дэнни, – тихо попросила она.

Я снова улыбнулся. – Обязательно, – пообещал я.

Она поднялась на поребрик и быстро поцеловала меня. – Спокойной ночи, Дэнни.

– Спокойной ночи, детка.

Я проследил, как она перебежала улицу и скрылась в парадном. На мгновенье она задержалась там и помахала мне рукой. Я помахал ей в ответ.

Затем она исчезла в подъезде.

Я повернулся и пошел по улице. Настроение у меня было прекрасное. Оно было настолько хорошим, что я почти забыл, насколько противно мне жилось здесь. Затем я переходил Дилэнси-стрит и снова увидел г-на Гоулда.

Глава 4

Он стоял перед аптекой и запихивал в карман небольшой парусиновый с кожей мешочек. Я сразу понял, что это такое. Этот мешочек предназначался для сдачи ночной выручки в банк.

Я автоматически нырнул в какой-то подъезд и стал наблюдать за ним.

Глянув на часы, увидел, что было без нескольких минут двенадцать. Он еще раз глянул в витрину, затем направился по Дилэнси-стрит в направлении Эссекс. Я медленно поплелся за ним, отстав примерно на полквартала.

Сначала я не отдавал себе отчета, зачем я это делаю, но, следуя за ним, понял наконец причину. Он свернул на Эссекс и ускорил шаг. Я, не отставая, перешел на другую сторону улицы, а в это время у меня в мозгу созревала идея.

Он шел в банк на углу авеню А и 1-й улицы. Там он вынул мешочек из кармана и бросил его в ночной сейф. Затем повернулся и пошел к началу авеню А.

Я помедлил за углом, наблюдая, как он уходит. Меня не интересовало, куда он пойдет дальше. Я закурил сигарету и задумался.

Когда я впервые переехал сюда, казалось, что попал в совсем другой мир. Так оно и было. Этот мир отличался от всего того, что я знал раньше.

Здесь действовало только одно правило: либо бороться, либо голодать. И при этом не соблюдалось никаких правил.

Дети знали об этом даже лучше взрослых. Их воспитывали так, чтобы они добывали себе все, что можно, как можно раньше. Они здесь были жестокими, злыми и циничными. Сверх всякой, как мне казалось, меры. Меня спасало от смерти здесь только одно. Я дрался лучше их и нередко соображал быстрее.

Однако, на это потребовалось некоторое время. Вначале они смотрели на меня искоса. Они никак не могли понять меня. После драки в тот день, когда задавили Рекси, они несколько зауважали меня. Но познакомился я с ними только тогда, когда начал болтаться у кафетерия.

С этого момента я стал командовать парадом. Паренек, которого я избил, был вожаком шайки. Теперь же они болтались бесцельно. Спит и Солли попытались было занять его место, но не сумели завоевать уважение остальных. Они понимали только один язык – язык физического превосходства.

Однажды Спит подошел ко мне, когда я ел гоголь-моголь. Обрызгав меня слюной, он пригласил меня вступить в шайку. Я выслушал его настороженно, но некоторое время спустя сошелся с ними. Мне здесь было слишком одиноко, мне нужно было к кому-то прибиться. Ну что ж, хотя бы к ребятам со Стэнтон-стрит.

Но больше всего меня волновали деньги. Отсутствие денег, как миазмы витало над нижним Ист-Сайдом. Это была просто чума. Оно просматривалось везде, куда ни повернись: в грязных улицах, в афишах на витринах магазинов, в плохо ухоженном жилище. Оно было слышно везде: в криках уличных торговцев на Ривингтон, в тщательном отношении к мелкой монете в лавках.

Коль у тебя в кармане есть доллар, то ты король. Коль у тебя его нет, то надо искать кого-либо, у кого он есть, и кто может за тебя заплатить.

Но короли больше не проживали на Ист-Сайде за исключением тех, кто мог набрать достаточно грошей при общей бедности и обеспечить себе более менее сносную жизнь.

Их было много таких: букмекеров, ростовщиков и шпаны. Они были ловкачи, герои. Им завидовали, они были сильными, им удавалось выжить. Они служили нам примером, мы их считали выдающимися.

Они были такими людьми, какими хотелось стать нам. Не такие размазни, как наши отцы, которые оказались на обочине, потому что неспособны справиться с временем. Отцы наши были людьми Ист-Сайда. И их было предостаточно. Но мы уж не будем такими, как они, если повезет. Мы шустрее их. Мы будем королями. И когда я стану королем, выкуплю свой дом в Бруклине и уеду из этого гиблого места.

Я пошагал назад к дому. Спит спрашивал, что будем делать дальше.

Тогда я не знал этого. Я только знал, что пятидолларовая с гривенником работа не стоит хлопот. Но теперь знаю. Тем самым я убью двух зайцев. Я решил зайти в кондитерский магазин, прежде чем пойти наверх и обговорить все это со Спитом и Солли.

Я беспокойно ворочался в постели, так как был слишком возбужден и не мог уснуть. На улице у меня под окном громко прозвучал автомобильный сигнал. Я молча слез с кровати и сел у окна. Закурил сигарету и стал смотреть наружу.

На улице стоял грузовик мусоросборник. До меня доносились слабые металлические звуки мусорных бачков, стучавших по бортам машины, когда их опорожняли. Мне вспомнилось выражение лица Спита, когда я впервые объяснил смысл работы пацанам. Он испугался. Но Солли горячо поддержал идею, поэтому согласился и Спит. Все это можно сделать втроем. Но прежде нужно будет проверить распорядок Гоулда, это было очень важно.

Одному из нас нужно будет следить за ним несколько вечеров подряд после выхода из магазина и уточнить все его остановки и привычки. А затем в одну прекрасную ночь мы набросимся на него.

Я сообщил им, что в мешке было пару сотен долларов. Нам нужно лишь оглушить старикана и хапнуть бабки. Дело верное. Я не говорил им о том, что мой отец работает в этой аптеке. Это их не касалось.

В одном из открытых окон послышался девичий голос, и я подумал о Нелли. Странная она была пацанка для итальяшки. Они обычно вели себя шумно и грубо, и как только открывали рот, сразу было понятно, что они итальянцы. Но она была совсем другой. Она разговаривала тихо, была мягкой и милой.

И я ей тоже нравлюсь. Я уже знал об этом. Интересно, как иногда все складывается. Начинаешь ухаживать за дамой с одной целью и вдруг обнаруживаешь, что все оказывается совсем иначе. Что дама оказывается порядочной, и что она тебе действительно нравится. И тогда уж больше не хочется делать ничего такого, что могло бы ей не понравиться.

Очень все это необычно. Я никогда еще на испытывал подобных чувств к какой-либо даме. Помню, как она сказала: «А может мы влюблены?» Может быть так. Я не мог придумать никакого другого объяснения этому. Никогда у меня не было такой дамы, которую достаточно было держать в объятьях, разговаривать с ней и просто быть рядом. Может быть, она и права была, когда говорила это.

До меня вновь донесся девичий голос. Я вытянул шею и высунулся в окно, чтобы увидеть ее. Но улица была пуста. И тут снова послышался этот голос. В нем было что-то знакомое, мне знаком этот голос, но он казался каким-то странным, доносясь ко мне в окно.

Девушка снова заговорила. На этот раз я понял, что голос исходит с крыши у меня над головой. Посмотрел вверх. Над парапетом я заметил огонек сигареты. Это был голос Мими. Интересно, что это она делает на крыше в такое время? Было уже больше часа ночи. Тогда я вспомнил, что она говорила что-то о свидании с парнем с ее работы, в которого она втюрилась, какой-то Джордж. Я подковыривал ее тем, что она гуляет с хлыстом, который работает в конторе, а она сердилась. – Уж он-то лучше той шпаны, с которой ты ошиваешься, – возразила она.

Я решил подняться наверх и посмотреть, чем занимается барышня-расфуфыря. Уж я то знал, что, если в этом районе ты лезешь ночью на крышу, то вовсе не для того, чтобы любоваться на звезды. Я натянул штаны и молча вышел из комнаты.

Дверь на крышу была открыта, и я тихонько вышел наружу. Спрятавшись в тени двери, я стал выглядывать оттуда. Это точно была она, и, конечно же, он. Они тесно сплелись. Я наблюдал за ними.

Они отстранились друг от друга, и в свете луны я рассмотрел лицо Мими. Я резко затаил дыханье. Теперь уж она не была такой паинькой. Парень заговорил глухим голосом. Слов я не мог разобрать, но, кажется, он упрашивал ее. Мими покачала головой, и он разразился еще одним потоком слов.

Она снова покачала головой и заговорила сама. – Нет, Джордж, и не говори о женитьбе. Ты мне очень нравишься, но мне уже надоело беспокоиться о деньгах, и все у нас будет точно так же. Я этого не хочу.

Я усмехнулся про себя. Мими вовсе не дурочка. Деньги есть деньги. И все же было как-то забавно слышать о том, что она может выйти замуж. Я теперь понял, что она совсем взрослая, что она больше не ребенок.

Парень снова притянул ее к себе. Он что-то сказал и поцеловал ее. Я смотрел на него все еще ухмыляясь. Несмотря на все ее чопорные манеры она знала толк в том, как целоваться. Видно было, что она далеко не в первый раз здесь на крыше. Я молча повернулся и спустился по лестнице к себе в комнату.

Минут пятнадцать спустя я услышал, как открылась дверь и вышел в коридор. Она молча закрывала дверь и, когда обернулась и увидела меня, даже подпрыгнула.

– Что ты здесь делаешь, Дэнни? – удивленно спросила она.

Я ничего не ответил, а просто стоял и улыбался.

Она сердито уставилась на меня. – И чего ты ухмыляешься?

– У тебя размазалась губная помада, – сказал я, еще шире и понимающе улыбаясь.

Она подняла руку ко рту. – Ты не спал, чтобы шпионить за мной?

– Не-а, – покачал я головой. – Ты со своим дружком так шумела на крыше у меня над головой, что спать невозможно.

– У тебя лишь дурное на уме, – бросила она мне.

– Разве? – спросил я, все еще улыбаясь, и показал ей на платье. Она посмотрела вниз, и глаза у нее распахнулись от удивленья.

Весь перед ее платья был усыпан пятнами губной помады. Она посмотрела на меня, и у нее покраснело лицо.

– Послушай совета своего братишки, детка, – сказал я. – Когда пойдешь в следующий раз на свидание, сотри сначала помаду. Она не отстирывается, и при этом сэкономишь на платье.

Она сердито закусила губу. От ярости она не нашлась, что ответить.

Я снова усмехнулся и пошел назад к себе в комнату. – Спокойной ночи, Мими, – бросил я через плечо. – Не забывай, о чем я говорил.

Глава 5

Отец пришел к завтраку, когда мы уже начали есть. Я глянул на него снизу вверх. На лице у него были морщины, которые появились не только от усталости. Полосы боли и отчаяния, вызванные унижением, четко проступали на когда-то круглых щеках.

Меня охватила волна сочувствия к нему. Пронзительное чувство гордости, которое я испытывал всем своим существом, омрачалось медленным распадом его сущности. Я встал. – Садись сюда, папа, – быстро проговорил я, к окну. – Это было самое удобное место на кухне.

Он медленно опустился на стул и с благодарностью глянул на меня.

– Благодарю за то, что принес мне ужин, Дэнни, – устало сказал он. – Я был занят и не видал, как ты приходил.

Я кивнул. – Приказчик говорил мне, – сказал я, щадя его чувства. Было видно, что ему не хочется, чтобы я признался, что слышал, как Гоулд орал на него.

Мама подошла к столу и поставила тарелку каши перед ним. – Что ты не поспал подольше, Гарри? – озабоченно спросила она.

Он поднял на нее глаза. – Разве можно спать, когда наступает день? Я никак не могу привыкнуть к этому.

– Однако тебе нужно отдыхать, сказала мать. – Ты так много работаешь.

Он взял ложку и, не ответив, начал есть. Но аппетита у него не было, и вскоре он отодвинул тарелку от себя. – Дай мне просто кофе, Мэри, – устало произнес он.

Мать поставила перед ним чашку кофе. – Вчера было много работы?

– спросила она.

– Г-н Гоулд нагрузил меня, – ответил он, не поднимая головы. Затем он глянул на меня, осознав, что сказал. Было видно, что он задумался о том, что мне было известно.

Я же сделал беспристрастное лицо. Что касается его, то я ничего не знаю, ничего не видел, ничего не слышал. – А что из себя представляет этот Гоулд? спросил я, глядя себе в тарелку.

Почувствовал, что отец смотрит на меня. – А почему ты спрашиваешь?

Я так и не поднял головы. – Да так. Просто интересно, – ответил я. Не могу же я сказать ему настоящую причину.

Отец поразмыслил некоторое время. Потом заговорил, тщательно подбирая слова. Он удивил меня своими недомолвками. – Да он в порядке, только очень нервничает. У него очень много дел, ему многое нужно обдумать.

Я положил еще ложку каши себе в рот. – Тебе нравится работать у него, папа? – спросил я как будто совсем невзначай.

Наши взгляды встретились, и он опустил глаза на чашку с кофе. – Работа есть работа, – уклончиво ответил он.

– Как получилось, что он стал руководителем? – спросил я.

– Тот, что был до него, заболел, и ему пришлось уволиться. Гоулд работал на моем месте и был единственным дипломированным специалистом. Так что, естественно, получил повышение. Я заинтересованно посмотрел на него.

В этом что-то есть. – Если он уволится, ты получишь это место, пап?

Отец смущенно рассмеялся. – Не знаю, но, пожалуй, да. Я нравлюсь управляющему.

– А кто он такой?

– Это руководитель группы магазинов. Он работает в главной конторе.

– Он начальник и г-на Гоулда? – продолжил я. Отец кивнул. – Надо всеми. – Он посмотрел на меня с лукавой улыбкой. – Не слишком ли много вопросов, Дэнни? – поддразнил он. – Ты что, собираешься поработать в аптеке этим летом?

– Может быть, – уклончиво ответил я.

– Ты что, больше не хочешь работать у г-на Готткина за городом? – спросил он.

– Не знаю, – ответил я, пожав плечами. – Я даже не слыхал про него с тех пор.

Меня это тоже разочаровало. Я полагал, что он черкнет мне пару строк, но, видимо, тот случай с мисс Шиндлер допек его очень сильно, хоть он и не подал вида.

– А почему бы тебе не написать ему? предложила мать.

Я повернулся к ней. – Куда? Я даже не знаю, где он есть. Он все время в разъездах. Полагаю, он даже бросил это дело. – Не мог же я сказать им настоящую причину того, почему я не стану писать ему.

Как раз в это время вбежала Мими. – У меня только-только времени на кофе, мама, – сказала она. – А то опоздаю на работу.

Мать покачала головой. – Не знаю, что с тобой происходит, так поздно ложишься, что не можешь встать поутру.

– А я знаю, – сказал я, вспоминая прошлую ночь. – У Мими есть кавалер.

Отец заинтересованно посмотрел на нее. – Хороший он парень, Мириам?

– спросил он.

Пока она собиралась, ответил я. – Шантрапа, – быстро сказал я. – Прощелыга у нее на работе.

– Отнюдь! – сердито отпарировала она. – Он действительно очень хороший парень, папа. Учится на вечернем отделении.

– Ну да, – поддразнил я ее. – В Тарабарском университете.

Она в ярости повернулась ко мне. – Помолчи! – отрезала она. – По крайней мере у него хватает ума на то, чтобы не болтаться как ты день и ночь у кафетерия. Из него, по крайней мере что-нибудь получится, а не какой-либо уличный бродяга.

Мама примирительно протянула руку. – Не говори так своему брату. Это нехорошо.

Мими сердито повернулась к ней. Голос у нее дрожал от ярости. – А почему бы и нет? – поинтересовалась она, чуть не крича. – Кто он такой?

Бог, что ли? За кого он себя принимает, что все должны бояться говорить правду? С тех пор, как мы переехали сюда, только и слышно: «Дэнни – то, Дэнни – это». Когда ему пришлось сменить школу, это было ужасно, а как я перешла в другую школу в последнем классе, так никто и слова не сказал.

Пытается ли он подыскать где-нибудь место после школы, чтобы подработать?

Он знает, как нам нужны деньги, но палец о палец не ударит, чтобы помочь нам, и никто ему ничего не говорит. Все щадят его чувства. А он только болтается день и ночь у кафетерия со своей кодлой, а домой приходит только есть и спать, как король. Он балбес, просто-напросто обалдуй, и кому-то давным-давно пора ему было об этом сказать!

– Мими, замолчи! – Отец вскочил, лицо у него побледнело. Он виновато посмотрел на меня.

Она же смотрела на него, и в глазах у нее стояли слезы. Затем она повернулась ко мне. Я холодно уставился на нее. Мгновенье она поглядела на меня, затем повернулась и, плача, выбежала из кухни.

Отец тяжело сел и посмотрел на меня. Мать тоже глядела на меня. Они ждали, что я скажу, но мне сказать было нечего. Наконец отец принужденно заговорил. – Она не так уж и не права, Дэнни, – мягко сказал он.

Я не ответил. Губы у меня сурово сжались.

Эти ребята у кафетерия – нехорошие ребята, – продолжал он. Я отодвинул тарелку и встал. – Я не выбирал это место жительства. И я не виноват, что мы переехали сюда. Вы что, хотите, чтобы я стал отшельником только потому, что Мими не нравятся мои друзья?

Отец покачал головой. – Нет, но нельзя ли найти других друзей?

Я уставился на него. Бесполезно. Ему не понять. Да и нечего было говорить. Отчужденность, которую я почувствовал между нами в первый же день после переезда сюда, еще больше усилилась. И уже было поздно возвращаться. – Других друзей найти нельзя, – отрезал я.

– Но ведь все равно что-то можно сделать, – настаивал он. – Должно же быть что-то.

Я решительно качнул головой. – Дело не в том, отец, что я могу сделать, холодно сказал я. – Только ты можешь что-то сделать.

– И что же? – спросил он.

Мать шагнула в мою сторону. – Да, что же это? – повторила она.

– Вернуть назад мой дом, – медленно произнес я. – Ты потерял его. Ты и верни его назад. Тогда, может быть, начнем все сначала.

Я увидел, как растет боль у них в глазах, и больше вытерпеть этого не смог. Тогда я вышел из квартиры.

Она сразу же заметила меня, как только я вошел в дверь. Я прошагал вдоль прилавка к тому месту, где стояла она. Заметил, как она торопливо глянула в зеркало позади себя и поправила волосы. Я взобрался на стул, и она обернулась, улыбаясь.

– Привет, Дэнни, – застенчиво прошептала она. Я видел, как румянец поднимается у нее от шеи к лицу.

Я улыбнулся ей в ответ. Она была милая пацанка. – Салют, Нелли, – тихо прошептал я. – Отец серчал?

Она покачала головой. – Он поверил мне, – шепнула она. Вдруг она подняла голову. Я увидел в зеркале, что к нам идет управляющий. – Шоколадный коктейль, – быстро проговорила она деловым тоном. – Да, сэр.

Она повернулась и взяла с полки позади себя стакан. Я улыбнулся ей в зеркало. Управляющий прошел мимо нас даже не глянув. Она облегченно вздохнула и занялась приготовлением коктейля.

Она снова вернулась к прилавку и поставила коктейль передо мной. – У тебя такие светлые волосы, почти белые, – прошептала она. – Я тебя видела ночью во сне.

Я изучающе посмотрел на нее. Детка совсем втюрилась. И я почувствовал себя польщенным.

– Хороший сон? – спросил я, опуская соломинки в коктейль. Она кивнула, а в глазах у нее светилось волнение. – А ты думал обо мне?

– Немного, – признался я.

– Я хочу, чтобы ты думал обо мне, – быстро проговорила она. Я уставился на нее. Лицо у нее было раскрасневшимся и привлекательным.

Сегодня у нее было меньше макияжа чем вчера. Она выглядела моложе.

Она стала краснеть под моим взглядом.

– Ты встретишь меня сегодня вечером? – с надеждой спросила она.

Я кивнул. – В том же месте.

Тут я увидел, что управляющий снова идет к нам.

– С вас десять центов, – сказала она опять деловым тоном. Гривенник звякнул по прилавку, и она подобрала его. Она нажала клавиши на кассовом аппарате и, когда открылся ящик, звякнул звонок. Она бросила туда гривенник и закрыла его. Управляющий ушел. Она вернулась ко мне. – В девять часов, прошептала она.

Я снова кивнул, и она отошла обслуживать другого клиента. Я быстро допил коктейль и вышел из магазина.

Мы все трое шли по Дилэнси-стрит. Солли шаркал ногами, слушая наш разговор со Спитом.

Я остановился перед аптекой. – Вот это место, – сказал я.

Спит изумился. – Так ведь здесь работает твой старик, – сказал он.

Тут пришла моя очередь удивляться. Я и не думал, что он знает об этом. Но мне следовало подумать, так как тут секретов не было.

– Ну так что? – вызывающе спросил я.

– А что, если он пронюхает? – возбужденно спросил Спит.

– Что он может пронюхать? – возразил я. – Да они никогда и не подумают обо мне.

– Но ведь это фирма «Мак-Кой», – сказал Спит. – Это не грошовое дело.

Если попадешься полиции, то посадят в каталажку и забросят ключи.

– Тебе нравится работать в пятерке с гривенником на орехи? – саркастически спросил я, – или же тебе нужны настоящие деньги?

Наконец сказал свое слово Солли. – Дэнни прав. К чертям мелочевку.

Мне это дело подходит.

Я благодарно глянул на него. Мы дошли до угла и снова остановились. Я повернулся к Спиту липом. – Перестань юлить. Идешь с нами или нет? – прямо спросил я его.

Спит перевел взгляд на Солли. Мы спокойно выдержали этот взгляд. У него вспыхнуло лицо. – Хорошо, – быстро согласился он. – Я с вами.

Лицо у меня расслабилось, и я улыбнулся. Сердечно хлопнул Спита по плечу.

– Молодец, – тихо сказал я. – Я знал, что на тебя можно положиться.

Ну, теперь слушай, работать будем так...

Мы стояли на углу и обговаривали свое дело. Вокруг нас бурлил голодный Ист-Сайд. В нескольких футах от нас стоял полицейский, но не обращал на нас никакого внимания. Мы тоже. У него не было оснований беспокоить нас. Пацаны всегда торчали здесь на углу улиц и всегда будут.

Он не в состоянии гоняться за ними. Если бы он и попробовал заняться этим, у него не осталось бы времени ни на что другое.