Текст книги "Босс"
Автор книги: Гарольд Роббинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)
Как и прежде, в первые месяцы беременность Кимберли нисколько не отразилась на ее фигуре. Выглядела она стройной и миниатюрной, как двадцатилетняя девушка. Волосы Кимберли зачесала назад, открыв ушки с бриллиантовыми серьгами. Как всегда уделяла немало времени макияжу. Из других украшений надела жемчужное ожерелье и браслет из трех ниток жемчуга.
А вот чтобы надеть платье из розового шелка – обтягивающее, с глубоким вырезом, – ей понадобилась помощь Джека. Кимберли не хотела, чтобы случайно вылезла бретелька, поэтому обошлась без бюстгальтера. Впрочем он ей и не требовался: груди и так стояли торчком. Не надела она и пояс, чтобы не портить силуэт юбки. Вместо него воспользовалась подвязками из черной ленты, охватывающими черные блестящие чулки по бедру. В ожидании, пока Джек выйдет из ванной, она сидела у туалетного столика в одних лишь трусиках и чулках, добавляя последние штрихи к макияжу и прическе.
– Сегодня ты выглядишь как королева, – воскликнул Джек, появившись из ванной в двубортном фраке.
Кимберли повернулась к нему, оглядела с ног до головы и вздохнула:
– Позволь мне поправить твой галстук. Его опять чуть перекосило.
Она подошла к мужу, слегка коснулась галстука.
– И помни, закуски нельзя брать со стола или с подноса. Тебе должны их положить на тарелку. У тебя должна быть тарелка.
– Да, мэм, – согласился он.
– Я серьезно, Джек. Тут не Калифорния.
– Другими словами, не веди себя как калифорнийский еврей.
– Я прошу лишь об одном: ради Бога, не ставь нас в неловкое положение. Помоги мне в этом. – Она натянула платье через голову. Джек застегнул молнию у нее на спине и крючки. – Не упоминай о разводе Бетси Эмерсон, – продолжала Кимберли. – Если кто-то заведет об этом разговор, скажи, что ты ничего не слышал. Ее представят тебе как миссис Отис Эмерсон. Так положено. Ее девичья фамилия Отис, а имя – Элизабет, но она сама попросит тебя звать ее Бетси.
– Хорошо. Надо нам спуститься вниз и проверить, все ли готово?
– Да. И не забывай, что Хорэны – католики. Единственные из всех гостей. Конни – одна из моих самых близких подруг.
– Я никогда не отпускаю антикатолических шуток, – заверил ее Джек.
– Я знаю. Но есть и другие способы задеть их чувства.
– Боже мой, Кимберли! Не такой уж я невежа!
5
Когда гости заполнили дом и никому уже не было дела до того, кто с кем разговаривает, Джек возник за спиной миссис Отис Эмерсон, которая накладывала на тарелку крекеры с черной икрой, и прошептал: «Привет, Бетси».
Ее глаза сверкнули.
– Негодяй! – прошипела она. – Где ты был?
– Дел по горло.
– Ерунда. Я несчастная женщина, Джек, и кто-то должен меня утешать. Это с твоей подачи меня пригласили сюда?
Он покачал головой:
– Тебя приглашала Кимберли.
– Пол-Бостона отказало мне от дома.
– Неужели?
– Абсолютно. В Бостоне развод все еще считается скандалом.
– Даже если этот мерзавец бил тебя?
– Даже если этот мерзавец бил меня. Мои родители пытались отговорить меня от развода. Мой адвокат пытался отговорить меня от развода. Судья пытался отговорить меня от развода. Все утверждали, что какой ни есть муж лучше никакого.
Бетси, тридцатидвух-или тридцатитрехлетняя блондинка, красотой не могла тягаться с Кимберли. Слишком длинный и острый нос, слишком большой и зубастый рот. Но Джеку нравились в ней полное отсутствие высокомерия и заносчивости, простота в общении.
– Извини меня, Бетси. Я постараюсь, чтобы мы увиделись как можно скорее, – заверил он ее.
– Чем скорее, тем лучше, – прошептала она едва слышно, заметив приближающуюся Кимберли. – Любая женщина, которая близко познакомилась с хозяйством Лира, жаждет продолжения знакомства.
Мгновением позже к ним подошла Кимберли.
– Я вижу, вы уже встретились.
Джек кивнул.
– И она уже попросила называть ее Бетси.
Кимберли предпочла не заметить шпильки Джека.
– Я знаю, что ты у нас эксперт по антикварной мебели, Бетси. Обратила внимание на мой новый комод? Хотелось бы знать, что ты о нем думаешь.
– Но разве Джек?.. – начала Бетси.
Кимберли улыбнулась:
– Мой муж в этом не силен. Не отличит семнадцатый век от двадцатого. Я надеюсь научить его. Возможно, ты поможешь.
Бетси заглянула Джеку в глаза.
– С удовольствием.
Дэн Хорэн очень легко сходился с людьми. Гораздо старше Конни, подруги Кимберли, высокий, крепкий, правда, несколько полноватый, с вьющимися волосами, в очках в золотой оправе, Дэн не прилагал никаких усилий для того, чтобы заводить знакомства, однако люди сами тянулись к нему.
– Поздравляю тебя с покупкой этого дома, – сказал он Джеку. – Ухватить дом в таком месте…
– Главное – не упустить представившейся возможности.
– Да, ты ее не упустил. И Кимберли вложила в дом много труда.
– Я бы выпил. Пройдем в бар? – предложил Джек.
На этот вечер Кимберли наняла двух служанок. Эти девушки в черных коротких юбочках, белых передниках и шапочках обносили гостей подносами с закусками и бокалами шампанского. Однако кухарка, ирландка фантастических габаритов, показала себя знающим барменом. В роли бара выступал стол, установленный в библиотеке.
– Конни заявила мне, что ты собираешься купить радиостанцию WHFD в Хартфорде.
– Об этом Кимберли говорила Конни и постоянно твердит мне. Я еще ничего не решил. Кимберли хочет купить ее, потому что эта радиостанция постоянно транслирует классическую музыку. Она недовольна передачами WCHS.
– Но это же самая интересная радиостанция Бостона, – заметил Дэн Хорэн.
Джек рассмеялся:
– Благодарю за комплимент. Помимо того, она самая прибыльная, если верить результатам последних опросов.
От бара они отошли с полными стаканами в руках и в холле между библиотекой и гостиной набрели на Кимберли и Конни.
Джек уже решил для себя, что только Констанция Хорэн могла соперничать с Кимберли в изяществе и красоте. Ростом повыше Кимберли, с длинными стройными ногами, светлыми волосами. Помаду она предпочитала светло-красную, отчего ее чувственные губы становились более холодными. В общении с людьми Конни отличало демонстративное выпячивание чувства собственного достоинства, граничащее с высокомерием.
Конни превосходно играла в бридж. Если она и Джек оказывались за одним столиком, их старались разводить по разным парам, потому что вместе они не знали себе равных.
В этот вечер Конни надела белоснежное платье с V-образным вырезом на груди, облегающее бедра и подчеркивающее длину ног. У Джека все вставало от одного взгляда на Конни.
– Джек… сколько стаканов шотландского ты уже выпил в этот вечер, дорогой? – с легкой улыбкой спросила Кимберли.
– Я не считал. А ты?
– Я тоже. Но надеюсь, это последний.
6
Перед полуночью в маленькой гостиной, примыкающей к их спальне, Джек швырнул фрак на пол.
– Хватит, черт побери! Хватит! Прекрати тыкать меня носом в мои ошибки!
Кимберли расстегнула крючки и молнию, сняла платье, повесила на плечики и направилась в спальню.
– У тебя дурное настроение? – крикнула она оттуда.
– А каким ему еще быть? Ты только и делала, что унижала меня.
– Чем я могла тебя унизить? – спросила Кимберли с ледяным спокойствием, более похожим на вызов.
– Ты сказала Бетси, что я не могу отличить антикварную мебель от современной…
– А ты можешь?
– Да, могу. В тонкостях я, конечно, не разбираюсь, но кое-что знаю. Во всяком случае, могу сказать, что наш комод выполнен в стиле Вильгельма и Марии. Потому что я заплатил за него приличные деньги.
Кимберли вернулась, завязывая поясок синего домашнего платья.
– Есть еще жалобы?
Джек уже побросал на пол всю одежду и стоял в чем мать родила.
– Барбара предложила мне канапе[30]30
ломтик поджаренного хлеба с икрой или иной закуской.
[Закрыть] со своей тарелки, я взял его и съел. Ты могла бы и не спрашивать меня, где моя тарелка. Как мне следовало поступить? Взять канапе с ее тарелки, переложить на свою, а уж потом съесть? Этого ты от меня ждала?
– Более того, у тебя не было салфетки.
– Потому что в другой руке я держал стакан, не так ли? А еще в присутствии Хорэнов ты спросила, сколько я выпил, и посоветовала мне остановиться.
– И хорошо, что посоветовала. Ты послушай себя.
– Я не пьян, Кимберли!
– Поверю тебе на слово. Но, по-моему, ты хотел, чтобы я сделала из тебя джентльмена. Это часть нашего договора. Ты сам просил об этом. Но тебе еще далеко до…
– Не публично, Кимберли! Не при других людях!
– Ага. Разница мне понятна. Сегодня я выставила тебя напоказ, муж мой. Показала всем человека, который может купить дом на Луисбург-сквер и обустроить его, умеет одеваться так, как принято в обществе, знает, каким образом принимать гостей и общаться с ними, то есть научился всему тому, о чем три года назад имел самое смутное представление. Я показала всем человека, который, возможно, не силен в особенностях современной мебели, но различает типы восточных ковров и знаком со стилем Вильгельма и Марии, к тому же имеет деньги, чтобы все это купить. Сегодня вечером я представила тебя Бостону. И ты с честью выдержал испытание, Джек. Откровенно говоря, я относилась к числу тех, кто в этом сомневался. А что я слышу в ответ? Мелкие придирки от человека, который если не пьян, то близок к этому. И если я посоветовала тебе больше не пить шотландского, а это был твой четвертый или пятый стакан, то поступила совершенно правильно, потому что иначе ты свел бы на нет все наши старания. Я ложусь в постель. – Она помолчала, потом добавила:
– Еще одно предложение. Прежде чем присоединиться ко мне, прими душ и почисти зубы. Если ты не способен ни на что другое, по крайней мере ты сможешь употребить по назначению свой обрезанный конец.
Глава 5
1
1934 год
Десятого июня Джек получил телеграмму:
ЛА 61034 1000
ЖИЗНЬ ЙОХАННА ЛЕРЕРА БЫСТРО ПОДХОДИТ К КОНЦУ. ОН СЛАБЕЕТ ДЕНЬ ОТО ДНЯ. ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ПОГОВОРИТЬ С НИМ, ПОКА ОН ЕЩЕ ЖИВ, СОВЕТУЮ ПРИЕХАТЬ СЮДА КАК МОЖНО СКОРЕЕ.
МИККИ.
Микки Салливан был доверенным лицом Эриха Лира и давнишним другом Джека.
На следующий день, ровно в полдень, Джек поднялся на борт пассажирского биплана «Кондор» авиакомпании «Америкэн эйрлайнс», вылетающего в Лос-Анджелес. Маршрут пролегал через Нью-Йорк, Вашингтон, Нашвилл, Даллас и Дуглас, штат Аризона, с посадками в каждом городе. Поскольку полет продолжался и ночью (недавнее и рискованное нововведение), кресла раскладывались в удобные койки. После того как все десять пассажиров плотно пообедали, с ликерами и вином, им предложили отдохнуть. Где-то над Виргинией или Теннесси сиденья превратились в койки, пассажиры переоделись в пижамы и прилегли. Тех, кто еще спал, разбудили в Далласе, чтобы сообщить, что половина пути позади. На борту самолета они съели завтрак и ленч, после полудня им предложили закуски и коктейли, а как раз перед обедом «Кондор» приземлился в Лос-Анджелесе.
Прежде чем покинуть аэропорт, Джек отбил телеграмму Кимберли:
ЛА 61234 2115
ДОЛЕТЕЛ БЛАГОПОЛУЧНО. ВОЗВРАЩУСЬ ПОЕЗДОМ. С ЛЮБОВЬЮ К ТЕБЕ И МАЛЕНЬКОМУ ДЖОНУ.
ДЖЕК.
Микки Салливан встретил его в аэропорту. И лишь после того, как Джек отправил телеграмму, Микки сообщил ему, что он не поспел.
– Старик умер четыре часа тому назад.
– Он что-нибудь сказал обо мне?
– Он ни о ком ничего не сказал. Последние два дня твой отец и брат пытались говорить с ним. Он знал, что они говорят… Его глаза следили за их губами… Но он им не отвечал. Так, наверное, действует на нас близость смерти, Джек. Ничего особенного. Люди уходят в себя и проводят последние часы со своими мыслями.
Микки Салливан был на восемь лет старше Джека. Рыжеволосый крепыш с честным, открытым лицом. Многие говорили, что с женой он развелся из-за Эриха Лира, ставившего работу выше семейной жизни.
– Твой отец зол, – предупредил Микки, когда они шагали к автомобилю.
– Естественно. Он или злится, или хочет трахнуться. Третьего не дано.
– Они заглянули в завещание твоего деда. Он оставил твоему брату миллион, а тебе полмиллиона, указав, что еще полмиллиона ты получил авансом в 1931 году.
– Дед не хотел, чтобы отец знал об этом.
– Да, Эрих считает это предательством. Остаток состояния деда, который отойдет к нему, на миллион не тянет.
– Он и так свое получил. Президент и основной акционер «Лир шип брикинг и солвейдж».
– Они хотят сидеть шива[31]31
религиозный иудейский обряд.
[Закрыть]. Ты останешься?
– Так долго задерживаться не могу. Откровенно говоря, когда ты сказал, что старик мертв, я едва сдержался, чтобы не попросить тебя сразу отвезти меня па железнодорожный вокзал.
– Ты бы так не поступил, Джек, – покачал головой Микки.
– Ладно. Отвези меня в «Амбассадор». Я заказал номер. Пообедаешь со мной? Не хочу встречаться с отцом и братом до завтрашнего дня.
За обедом Джек рассказал Микки о доме на Луисбург-сквер и своем сыне. Микки – о жизни калифорнийских Лиров.
– Бизнес процветает. Ты знаешь своего отца. Он участвует в тендере на разделку «Мавритании». И, готов спорить, выиграет его. Этот человек добивается того, что хочет. А вот счастья ему не хватает. Он опять принялся за старое.
– Кто теперь?
– Ты не поверишь. Ей девятнадцать лет. Роскошная женщина. Просто роскошная. Стыдно сказать, но именно я привел ее к нему. Моя мать растила меня не для того, чтобы я стал сводником, – вновь покачал головой Микки.
Джек заулыбался:
– Но ты в этом деле дока. Если я через пару дней не уеду в Бостон, придется просить тебя подобрать кого-нибудь и мне.
Микки взглянул на часы.
– Еще не так поздно. Возможно, я найду…
– Сегодня не надо. Может, завтра.
– Хорошо. Слушай. Кто по-настоящему несчастен, так это твой брат Боб. А еще больше достается твоей невестке Дороти.
– Что? Да как могут быть несчастными люди, только что унаследовавшие миллион долларов?
– Тут главное – характер. Тебе хватило характера уйти от старика. А Бобу – нет. И хотя у Боба вроде бы свое дело, Эрих во все сует свой нос. Разумеется, «Карлтон-хауз» вырос на деньгах Эриха. Всякий раз, когда Боб подписывает контракт с перспективной старлеткой, Эрих желает ее трахнуть… а потом требует от Боба, чтобы тот дал ей роль, к которой девчушка еще не готова. Он даже читает сценарии и указывает Бобу, по каким из них надо ставить фильмы. Короче, благодаря Эриху Боб живет как в аду.
– А во что он превратил твою жизнь?
– Полагаю, ты можешь себе представить.
– Сколько он тебе платит?
– Восемнадцать тысяч.
Джек зажал подбородок большим и указательным пальцами правой руки.
– Ты согласишься переехать в Бостон и заняться радиобизнесом за двадцать четыре тысячи?
– Господи, да!
– Сколько тебе нужно времени?
– Я должен предупредить Эриха за тридцать дней.
– Пошли его к чертовой матери. Ты должен ему не больше, чем я. Забронируй нам отдельное купе на четверг. Из Чикаго пошлешь ему телеграмму.
2
Йоханна Лерера хоронили в деревянном гробу с веревочными ручками. Согласно его завещанию. В соответствии с тем же завещанием гроб поставили на простые деревянные козлы. А вот когда дело дошло до цветов, завещание старика проигнорировали. Все-таки скончался дед главы «Карлтоп-хауз продакшн», и Голливуд прислал море цветов и венков.
Синагога вмещала лишь двести человек, поэтому снаружи поставили динамики, чтобы сотни собравшихся на лужайке могли услышать надгробное слово и каддиш.
– Итак… – Эрих Лир оглядел Джека с головы до ног. – Мой сын – настоящий бостонец. Посмотри на его костюм. – Последнее относилось к Бобу. – В его присутствии мы выглядим бедными родственниками.
– Из уважения к… – Джек помолчал, мотнул головой в сторону гроба, – я не буду говорить, что думаю о твоем мнении, касается ли оно моей одежды или чего-то еще.
Эрих посмотрел на гроб.
– Хорошо. Из уважения. – Он протянул руку. – Сегодня мы должны думать только о нем.
– Да. Сначала профессор. Потом, по его же словам, старьевщик. И наконец, богатый человек, давший путевку в бизнес тебе и мне. Я горжусь тем, что я его внук.
Боб мрачно взглянул на брата:
– Мы слышали, у тебя в Бостоне хороший дом. Что-то я не помню, чтобы ты приглашал деда взглянуть на него. Как и отца или брата:
Как и говорил Микки Салливан, по Бобу сразу чувствовалось, что жизнь ему не в радость. Кстати, и внешне он отличался от остальных Лиров: светловолосый, толстый, кривоногий. А светло-серый двубортный костюм с белыми пуговицами только подчеркивал его неуклюжесть.
– Кимберли и я будем рады вас видеть… если вы соблаговолите приехать, – выдавил из себя Джек.
Рядом с ним возник служка.
– Ермолку, сэр? – Он предложил Джеку черную шапочку.
– Да, конечно.
Служба прошла быстро. По ее окончании четверо мужчин перенесли гроб к могиле, вырытой в ста ярдах от синагоги, и опустили в землю.
Когда они возвращались к автомобилям, Эрих спросил Джека, сколько тот пробудет в Лос-Анджелесе.
– Завтра уезжаю поездом. Дела. Не мне объяснять тебе, что бизнес требует времени и внимания.
– Мистер Лир! – Фотограф затрусил к ним через лужайку с большим «графлексом». – Позволите сфотографировать сына с двумя внуками?
– Конечно, – кивнул Эрих. – Почему нет?
Они встали перед камерой: Эрих посередине, сыновья – по бокам от него.
– Как я понимаю, вечером ты не собираешься прийти ко мне? – спросил Эрих Джека после того, как фотограф оставил их в покое.
Джек протянул руку, которую Эрих пожал.
– Мы смогли провести вместе час, не говоря друг другу гадости. Я рад, что повидался с тобой. И с тобой тоже, Боб. Не будем искушать Господа. Не дадим ему возможности стравить нас.
– Как скажешь, – кивнул Эрих. – Дай мне твою ермолку. Я ее отнесу.
– Да. Конечно. – Он отсалютовал отцу. – В следующем году встретимся в Иерусалиме.
Эрих и Боб наблюдали, как Джек идет к автомобилю Микки Салливана. Эрих огляделся, заметил фотографа, взмахом руки подозвал его.
– Проследи, чтобы эти фотографии как можно быстрее попали в Бостон, – распорядился он, сунув фотографу сотенную.
3
Микки отвез Джека в «Амбассадор», поднялся с ним в его «люкс», где Джек прежде всего глотнул виски, потом закурил «Кэмел» и, глубоко затягиваясь, закружил по комнате.
– Я тебя понимаю, – вздохнул Микки. – Теперь ты можешь себе представить, каково здесь мне. Слушай. Я предлагал найти тебе на вечер телку. Может, не будем откладывать? Позволь сделать пару звонков.
Джек ушел в ванную и встал под горячий душ, предоставив телефон в полное распоряжение Микки. Когда вернулся, Микки поднял кулак с оттопыренным большим пальцем и широко улыбнулся.
– Она появится через полчаса. Не выгоняй ее сразу. Свое дело она знает. Я вернусь позже. Думаю, нашу последнюю ночь в Лос-Анджелесе надо отметить хорошим обедом.
Джек кивнул и налил шотландского.
Девушка появилась, молоденькая, пухленькая. Далеко не красавица, но Джек уловил идущие от нее эротические флюиды, которых, возможно, и не заметил бы, если б не предупреждение Микки. Смуглая кожа и большие карие глаза выдавали латиноамериканское происхождение. Наверное, мексиканка, подумал Джек. Одевалась она просто: белая блуза, черная широкая юбка, обшитая красной и зеленой полосами по подолу, темные чулки и начищенные черные туфельки.
– Мистер Лир? Вы меня ждете?
Он кивнул и натужно улыбнулся:
– Вроде бы. Заходи.
Девушка переступила порог, огляделась.
– Тут мило.
Джек услышал, как по полу зацокали ее каблучки, отметил грациозную походку.
– Ты танцовщица?
– Да. Сначала я для вас станцую… если позволите.
– Ты танцуешь на сцене?
– Да. Вы обо мне не слышали. Но, думаю, еще услышите.
– Надеюсь. А зовут тебя…
– Кончетта Лаззара.
– Ты очень молода.
Она сухо улыбнулась:
– Я достаточно взрослая для того, что вам требуется, мистер Лир.
– А ты знаешь, что мне требуется?
– Мистер Салливан сказал, что вы в депрессии. Сегодня вы хоронили своего деда.
– Кончетта, если ты собралась танцевать для меня, то танцуй голой, хорошо?
Она улыбнулась:
– Я знала, что вам этого захочется.
Она направилась к радиоприемнику, покрутила верньер, нашла станцию, транслирующую подходящую музыку. Скоренько разделась, оставшись в черном поясе, темных чулках и начищенных туфельках, и закружилась в танце, все убыстряя темп.
Хорошо хоть, что она не принесла кастаньеты, подумал Джек. Возможно, знала, что это нарушит тот образ, который она хотела создать. Танец девушки разжигал желание, как ей того и хотелось. Подпрыгивали груди, ходуном ходил живот. Она прекрасно сознавала, какой эффект производит ее вихляющаяся круглая попка, и не раз предоставляла Джеку возможность полюбоваться ею. А уж таких густых лобковых волос он просто никогда не видел. Они полностью скрывали половую щель, кроме тех моментов, когда девушка в танце поднимала и отводила в сторону ногу.
Она танцевала минут пять, потом упала на диван. Ее кожа блестела от пота.
– Что мне делать теперь, мистер Лир? – игриво спросила она.
– Догадайся.
Джек отвел ее в спальню, где она тут же легла на кровать. Возбужденный, Джек так поспешно срывал с себя одежду, что Кончетта засмеялась. Она засмеялась вновь и, протянув руки, предложила свою помощь, когда он достал презерватив. С ловкостью, показывающей, что ей это не впервой, натянула его на конец Джека. Мгновением позже Джек уже напрыгнул на нее, не в силах сдерживаться. Она ахнула, когда его внушительный прибор вошел в нее, но жаловаться не стала. Закрыла глаза, отдаваясь на милость его страсти. Джек, конечно, понимал, что процесс этот доставляет ей куда меньшее удовольствие, чем ему.
Когда же он кончил, Кончетта вздохнула и обняла его, прижимая к себе. Его вес, похоже, не доставлял ей никаких неудобств. Когда же Джек скатился с нее, Кончетта удивила его тем, что стащила презерватив, бросила в пепельницу на прикроватном столике, а потом вылизала его член.
Какое-то время они лежали молча. Потом девушка прошептала, что будет счастлива, если он вновь овладеет ею. Джек ответил, что сделает это через минуту-другую. Закурил «Кэмел», предложил Кончетте. Она взяла сигарету, он достал из пачки вторую, для себя.
– Ты занимаешься этим постоянно, Кончетта?
– Только с такими, как вы, – прямо ответила она
– Только с такими, как?..
– Только с теми, кто может мне помочь.
Джек кивнул, словно понял, о чем речь, хотя в действительности лихорадочно пытался сообразить, что к чему. Потом он мысленно застонал. Микки наверняка сказал девушке, а то и ее родителям, которые, возможно, знали, чем занимается их дочь, что брат Джека – первый человек в «Карлтон-хауз»
– Ты хочешь сниматься в кино? – спросил он Кончетту. – Так?
– Да. Я думаю, мне нужен лишь шанс.
– Поэтому ты. И с другими, кроме меня.
– Как и любая девушка, которая хочет пробиться в Голливуде. – Говорила она об этом как о само собой разумеющемся.
– Я попытаюсь что-нибудь сделать для тебя, Кончетта. Но учти, что основные мои интересы связаны с радио. Ты поешь?
– Я могу петь.
– Может, начнем с этого?
– Но я хочу сниматься в кино. Вы понимаете?
– Понимаю. Не хочешь взять в рот?
– Я знаю, как это делается, – ответила она.
Джек улыбнулся:
– Так действуй.
Она действительно знала. И хотя Джек кончил лишь несколько минут тому назад, девушка быстро довела его до оргазма. А потом убежала в ванную, чтобы выплюнуть сперму и прополоскать рот. Вернувшись, она увидела, что «молодец» Джека все еще стоит, и улыбнулась, удивленно покачав головой.
Они выкурили еще по сигарете.
– Сколько тебе лет, Кончетта?
– Я не уверена, что вам захочется это знать.
– Скажи.
– Шестнадцать, – тихо ответила она.
– Ага. Как я и говорил, я сделаю для тебя все, что смогу. К примеру, дам денег.
– Нет. Я делаю это не ради денег. Я не шлюха, мистер Лир.
– Разумеется, нет. У меня этого и в мыслях не было. Но ты возьмешь, скажем, сто долларов только за то, что доставила мне куда больше удовольствия, чем я ожидал.
– Ну…
– Значит, договорились.
Она оделась.
– Мистер Лир, на что я должна соглашаться?
– Ты о чем, Кончетта?
– Один человек говорит мне, что я должна выщипать брови. Вырвать часть волос, чтобы лоб стал больше. От меня хотят, чтобы я похудела. И с такими именем и фамилией, как Кончетта Лаззара, многого не достигнешь. Мне надо сменить их.
– На что?
– Мне предлагали несколько вариантов. Один мне понравился. Конни Лейн. – Эти слова она произнесла с благоговейным трепетом, как заклинание.
4
– Планы меняются, – объявил Джек Микки за обедом. – Завтра ты со мной в Бостон не поедешь.
– Ты передумал?
– Нет. Я предложил тебе работу, и она твоя. Но тебе придется задержаться на неделю-другую. Пока с твоей помощью Кончетта Лаззара не получит шанса сняться в кино. Да… я все знаю. Отведи ее к Мо Моррису и скажи, что она от меня. После этого первым же поездом выезжай в Бостон.
– Что? Ладно. Понял. Наверное, я сам виноват.
– Микки, возможно, я позвоню тебе вновь и попрошу найти мне девочку. Но, пожалуйста, пойми, что у меня требования не такие, как у отца. Больше никаких шестнадцатилетних. В Калифорнии это сходит с рук, но в Массачусетсе можно угодить за решетку.
– Извини…
– Все нормально. С другой стороны, Микки, из тех, с кем мне приходилось иметь дело, она – из лучших.
– Я свяжу ее с Мо Моррисом, – пообещал Микки. – Он отличный агент. Если кто-то и сможет протолкнуть ее в кино, так это Мо.
5
Кимберли встретила Джека на железнодорожном вокзале. Привез ее их шофер на «дузепберге».
– Наверное, я могла бы подождать, пока мы приедем домой, но… – Она протянула Джеку газету. – Четвертая страница.
Четвертая страница открывалась скромным заголовком: «ВЛАДЕЛЕЦ РАДИОСТАНЦИИ НА ПОХОРОНАХ ОТЦА».
Под ней напечатали довольно большой фотоснимок: Эрих и два его сына на лужайке у синагоги. Ниже следовал текст:
«КАЛИФОРНИЙСКИЙ КОРОЛЬ ВТОРСЫРЬЯ ЭРИХ ЛИР И ДВА ЕГО СЫНА, КИНОПРОДЮСЕР РОБЕРТ ЛИР, ПРЕЗИДЕНТ „КАРЛТОН-ХАУЗ ПРОДАКШН“, И ДЖЕК ЛИР, ПРЕЗИДЕНТ БОСТОНСКОЙ РАДИОСТАНЦИИ WCHS, 13 ИЮНЯ НА ПОХОРОНАХ ПАТРИАРХА СЕМЬИ, ЙОХАННА ЛЕРЕРА, КОТОРЫЙ УМЕР ВО ВТОРНИК В ЛОС-АНДЖЕЛЕСЕ».
На фотографии все трое стояли в ермолках.
– Дерьмо, – пробормотал Джек.
– Мои слова, – кивнула Кимберли.
