Текст книги "Босс"
Автор книги: Гарольд Роббинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
Глава 30
1
1958 год
Дуг Хамфри не грешил против истины, говоря, что Дик Пейнтер стоит у истоков самых прибыльных передач «Лир нетуок». Другие, не менее ценные, идеи генерировал Кэп Дуренбергер. Джек признавал, что не очень-то разбирается во вкусах телезрителей. Он по-прежнему не видел ничего забавного в Джеке Бенни.
В технических вопросах Джек полностью полагался на доктора Фредерика Лоувенстайна. Молодой ученый убедил Джека и совет директоров инвестировать деньги в новую технологию, которая в будущем обещала завоевать мир.
С начала 1956 года Эл-си-ай перешла на запись на магнитную ленту, отправив на свалку оборудование для записи с кинескопа. В Нью-Йорке Кертис Фредерик записывал вечерний выпуск новостей в половине седьмого. Этот выпуск передавался в прямом эфире станциями тех городов, что находились в одном с Нью-Йорком Восточном часовом поясе, за исключением самого Нью-Йорка, жители которого предпочитали смотреть новости в половине восьмого. В это же время выпуск новостей в записи смотрели телезрители Центрального часового пояса. Тремя часами позже запись показывали в Лос-Анджелесе, Сан-Франциско и других городах Тихоокеанского часового пояса. И только информация о самых важных событиях, происшедших за эти три часа, добавлялась на пленку, отснятую в половине седьмого в Нью-Йорке.
Эл-си-ай построила еще двадцать станций-сателлитов в таких городах, как Хантингтон, Гаррисбург, Толидо. На первых порах эти маленькие станции, работающие на ультравысокой частоте, то есть в дециметровом диапазоне, не готовили свои программы, а, будучи сателлитами больших телестанций, лишь получали программы и ретранслировали их, тем самым расширяя зрительскую аудиторию. Именно Джек предложил станциям-сателлитам делать рекламные ролики. Действительно, станции в Хантингтоне не имело решительно никакого смысла давать рекламу питтсбургского обувного магазина. И станции-сателлиты начали заполнять рекламные паузы своими роликами. Поскольку с этим они справились, Джек решил, что станции-сателлиты могут готовить и выпуски местных новостей.
Технический прогресс не стоял на месте, и вскоре доктор Лоувенстайн доложил совету директоров о двух новых выдающихся достижениях, реализация которых опять же требовала больших денег.
– Через пять или шесть лет покупаться будут только цветные телевизоры.
– Я в этом сомневаюсь, доктор, – возразил Рей Ленфант. – Цветные телевизоры уже есть. Но покупать их народ не рвется.
– А чего рваться? Передач в цвете пока мало. Но они будут. Другие телевещательные компании увеличивают процент цветных передач. И он будет возрастать до тех пор, пока через несколько лет все программы не пойдут в цвете. Мы должны идти тем же путем, если хотим сохранить зрителя.
– Что еще, доктор? – мрачно произнес Джек.
– Кабельное телевидение, – без запинки ответил доктор Лоувенстайн. – Пока оно – удел маленьких, удаленных от трансляторов городов, где невозможен качественный прием сигнала. Но вскоре положение изменится.
– А почему оно должно измениться? – спросил Ленфант. – Зачем людям платить деньги за подключение к кабельной системе, если они могут принимать сигнал с помощью «усов» или небольшой антенны на крыше?
– Потому что кабельное телевидение сможет предложить двадцать пять, тридцать, а то и больше каналов. Телестанции будут передавать свои программы на спутники, а те – ретранслировать на большие антенны-тарелки операторов кабельного телевидения. И там, и там качество изображения будет оптимальным.
– Когда? – поинтересовался Джек.
– На цвет надо переходить незамедлительно. До кабельного телевидения у нас еще есть пятнадцать-двадцать лет. Но с подготовкой тянуть не стоит.
Джек поморщился:
– Доктор, я уверен, что вы правы. Но нарисованные вами перспективы удручают.
2
1959 год
Энн и Джек ни разу не пожалели о том, что оставили Линду в своем доме. Со временем она пришла в себя, примирилась с неизбежным и заметно повеселела. Решила, что должна закончить учебу, которую прервала, выйдя замуж за Джона, и осенью 1958 года поступила в Фордэмский университет[93]93
католический университет, находится в Бронксе, основан в 1841 году.
[Закрыть].
Родившись во Флориде, она и в Гринвиче старалась как можно больше времени проводить на солнце. Частенько в бикини и солнцезащитных очках Линда лежала в шезлонге у бассейна, готовясь к занятиям и экзаменам. Джек не мог не отметить пышность ее форм. В отличие от элегантно-хрупкой Энн природа одарила Линду большой грудью и крутыми бедрами.
Нелли стала для Джека и Энн постоянным источником радости. Едва научившись ходить, малышка странствовала по всему дому, часто смеялась, а плакала, лишь когда падала и обо что-то ударялась.
Джек и Энн решили купить дом в теплых краях, чтобы иметь возможность удрать от холодной зимы под ласковые лучи солнца. Они остановили свой выбор на острове Сент-Крой[94]94
самый крупный остров в группе Виргинских островов.
[Закрыть], где и приобрели большой дом, в котором хватало места для всей семьи, включая Линду, Нелли и Джони.
Первый раз они полетели туда на пять дней, между Рождеством и Новым годом. Джони, однако, составить им компанию не смогла. В Голливуде у нее появился агент, который предупредил, что у Джони есть шанс получить главную роль. Она уже сыграла в трех фильмах МГМ, правда, роли ей доставались маленькие, по теперь срок ее контракта со студией истек. Агент рекомендовал ей не возобновлять контракт. Он полагал, что найдет Джони более интересную работу.
3
– Я тебе так скажу, деточка, сейчас или никогда, – без обиняков заявил Мо Моррис, агент Джони.
Тот самый Мо Моррис, который двадцать шесть лет тому назад превратил Копчетту Лаззара в Конни Лейн. Когда Джони рассказала отцу, что ее будет представлять «Агентство Мо Морриса», Джек рассмеялся и ответил дочери, что Мо – его давний друг и очень пробивной агент. Однако Джек предупредил, что с Мо надо держать ухо востро. Он не стал говорить Джони, что когда-то послал к Мо Кончетту, после незабываемых часов, которые провел с ней.
Мо уже больше шестьдесяти шести, он давно стал ветераном, но среди его клиентов по-прежнему числились многие ведущие звезды Голливуда. Небольшого росточка, к старости Мо еще и ссохся, на его загорелой лысине темнели почечные бляшки. Одевался он как всегда ярко и обязательно сообщал собеседнику, что часы, которые он носит на руке, подарены ему Спенсером Трейси[95]95
Трейси Спенсер (1900 – 1967) – знаменитый голливудский актер, с 1930 г . снявшийся в десятках фильмов, дважды лауреат премии «Оскар».
[Закрыть]. Мо не лез за словом в карман, так и сыпал шутками, но лишь до того момента, как продюсер, по его мнению, соглашался взять на роль актера, которого представляло «Агентство Мо Морриса». Вот тут Мо разом перевоплощался в расчетливого бизнесмена.
– В каком смысле? – спросила Джони.
– Тебе двадцать шесть, так? Тебе нужен прорыв. Из подающих надежды ты уже вышла. МГМ чуть продвинула тебя, но на вершину там тебе не прорваться. И телевидение тут ничем не поможет. Я же говорю о том, чтобы сделать тебя звездой.
– Хорошо. Что нам мешает?
– Вопрос: ты готова сыграть в эту игру? Не то чтобы она была по-прежнему популярна, но еще есть сильные города сего, которым она нравится.
– И что я получу, если сыграю, помимо того, что меня оттрахают? – спросила Джони.
– Гарантировать тут ничего нельзя, но я практически на все сто процентов могу пообещать тебе главную роль в хорошей мелодраме.
– И кого я должна… обслужить?
4
Продюсера звали Гарри Клейн. Фамилию его Джони знала более чем хорошо, как и репутацию. Когда Джони зашла в кабинет Клейна, она увидела там не только хозяина, но и режиссера Бенджамина Ланга, и исполнителя главной мужской роли Трента Эмблера.
Клейн поднялся навстречу Джони, схватил ее за руку, подтянул к себе, поцеловал в щечку и похлопал по заду.
– Джони Лир! – пророкотал этот крупный мужчина с выразительным волевым лицом, вьющимися черными волосами и в очках с роговой оправой. – Нас ждут великие дела.
Если Ланг и Эмблер пришли в джинсах и рубашках, то Клейн надел темно-синий костюм, ослепительно белую рубашку и синий, в белый горошек, галстук-бабочку.
– Ты, наверное, узнала Трента. А Бен Ланг будет у нас режиссером.
Эмблер, симпатичный, хорошо сложенный мужчина, имел в Голливуде репутацию не манекена, а актера, и если в мастерстве он и уступал Хэмфри Богарту[96]96
Богарт Хэмфри (1899 – 1957) – знаменитый актер Голливуда, роли которого отличали глубокая психологичность и драматизм.
[Закрыть], то совсем чуть-чуть. Именно возможность сняться с Эмблером окончательно определила решение Джони принять предложение Мо.
Бенджамин Ланг, пятидесятилетний облысевший коротышка, который смотрел на мир сквозь толстые линзы очков, по праву считался одним из самых удачливых режиссеров Голливуда.
– Мо сказал нам, что правила тебе известны, – продолжал Клейн.
Джони кивнула.
– Так вот, мы хотим, чтобы ты разделась, Джони. Понимаешь, почему?
– Чтобы вы могли лучше оценить мою фигуру.
– И для этого тоже. Но главное в другом. Актриса не должна терять профессионализма и уверенности в себе… скажем так, в стрессовых ситуациях. Сценарий ты читала. Ты знаешь, что героине предстоит появляться на экране нагишом. Мы хотим знать, не сломаешься ли ты на съемках эпизодов, когда тебе придется играть обнаженной перед камерой и на глазах всей съемочной группы.
– Я была «Девушкой месяца».
– Это не совсем то. Так мы ждем.
Тут Клейн попал в точку. Не совсем то. Даже совсем не то. Но Мо не зря подчеркивал, сейчас или никогда. Джони напомнила себе, что со временем она унаследует приличные деньги, что ей нет нужды раздеваться, а затем делать следующий шаг, которого, несомненно, от нее потребуют. Но, с другой стороны, ей хотелось чего-то добиться самой, а ради этого стоило идти на жертвы.
Джони не спеша разделась, положила одежду на стул и, обнаженная, села лицом к Клейну.
– Вы ознакомились с контрактом?
– Мо его прочитал. Я ему доверяю.
– Мы сделаем из тебя звезду, Джони. Если ты действительно так хороша, как нам сейчас представляется, ты станешь звездой первой величины. И фильм мы снимем отличный. Через год ты придешь сюда, и я сам разденусь перед тобой ради того, чтобы ты подписала следующий контракт.
– Я вас об этом не попрошу, мистер Клейн.
– Слушай, мне только сорок два. Едва ли мое тело вызовет у тебя тошноту.
Джони улыбнулась, а едкая ремарка так и осталась невысказанной.
– Бен…
– Приступим, – подал голос Ланг. – Мы попросили тебя выучить три страницы сценария, с шестьдесят третьей по шестьдесят пятую. Ты выучила?
– Да, сэр.
– Отлично. Садись на пол, как тебе предстоит сидеть и на съемках. Трент начнет с четвертой строки на шестьдесят третьей странице.
Эмблер встал перед Джони. Она вскинула голову. Они отыграли эпизод, порядка двух десятков строк.
– Достаточно! – хлопнул в ладоши Ланг. – Все хорошо. Больше, чем хорошо. Я доволен. Она сможет сыграть эту роль. И с эмоциональной стабильностью у нее полный порядок.
Джони победно улыбнулась.
Эмблер протянул руку, чтобы помочь Джони встать.
– Подпиши с ней контракт, Гарри. Такая партнерша полностью меня устраивает.
Клейн ухмыльнулся:
– А теперь… Еще одна формальность. Мо тебе говорил какая. Мы… э…
Джони переводила взгляд с одного на другого, третьего.
– Всех троих? – спросила она.
Он кивнул.
– Троих.
Джони покраснела, вскинула брови и тяжело вздохнула.
– Ну хорошо.
Трент Эмблер расстегнул молнию и вытащил пенис. Джони опустилась на колени, взяла его в руки. Трент потянулся к пачке салфеток и положил ее на пол рядом с Джони. Губами и языком она за три минуты довела его до оргазма. Выплюнула в салфетку.
Потом пришел черед Ланга. Тот так возбудился от увиденного, что кончил, едва Джони взяла в рот его член.
А вот с Клейном ей пришлось потрудиться минут двадцать. У нее уже болели щеки и губы, а тело заблестело от пота. Он кончил, выдавив из себя чуть больше капли спермы: Джони догадалась, что совсем недавно ему делала минет еще одна претендентка на роль.
Трент Эмблер предложил ей бокал бренди, который Джони с благодарностью приняла. Потом она села на стул и чуть наклонила голову, чтобы волосы упали ей на лицо.
– Роль твоя, Джони, – объявил Клейн. – И мы сделаем из тебя звезду.
5
Боб Лир позвонил брату.
– Догадайся, у кого будет сниматься Джони.
– Я знаю. Она мне говорила.
– Гарри Клейн. Ставлю пять против двадцати, что она…
– Боб! Занимайся своими делами.
– Неужели тебе наплевать? – рявкнул Боб.
– Мне не наплевать, но что я могу поделать?
– Поговори с банкирами. Блокируй финансирование.
– Это я могу. Но если Джони пришлось делать то, о чем ты думаешь, она это уже сделала, иначе не получила бы роль. И если теперь я пойду к банкирам, выйдет так, что она старалась зря. Ты этого хочешь?
– Я просто…
– Держись от этого подальше, братец. Твои сертификаты я получил. Деньги тебе переведены.
– Поздравляю. – В голосе Боба слышалась горечь. – Теперь в «Карлтон-хауз» тебе принадлежит контрольный пакет.
– А ты миллионер, к чему всегда так стремился.
6
1961 год
Премьера «Отважной Мишель» состоялась в «Китайском театре Граумана»[97]97
Знаменитый кинотеатр в Голливуде. Назван по имени владельца Сида Граумана. Перед входом, в бетоне на тротуаре, сохраняются отпечатки рук и ног чуть ли не всех кинозвезд Голливуда.
[Закрыть].
Джек и Энн прилетели на зафрахтованном самолете вместе с Маленьким Джеком, Лиз, Линдой и восьмидесятилетним Харрисоном Уолкоттом. Кертис и Бетси, Кэп и Наоми, Микки и Кэтрин, Херб и Эстер прилетели на другом самолете. Дуглас Хамфри прибыл из Техаса вместе с Мэри и Эмили Карсон. Приехали Билли Боб Коттон и Рей Ленфант с женой. На премьере присутствовали также Салли Аллен и Лен. А вот Боб и Дороти Лир не пришли.
Мо Моррис, Гарри Клейн и Бен Ланг прибыли с женами. Так же как и Трент Эмблер, недавно женившийся на девятнадцатилетней красотке.
Джони сопровождал Дэвид Брек. Позаботился об этом Мо Моррис. Дэвиду прямо сказали, что его занудность не забыта и не прощена. А сопровождать Джони его просят только потому, что в паре они привлекают максимум внимания – уж очень хорошо смотрятся. В лимузине, который вез их к «Китайскому театру», Дэвид поблагодарил Джони за то, что она позволила ему показаться на людях рядом с ней, и всю дорогу проявлял максимум внимания, стараясь предугадать любое ее желание.
Выйдя из лимузина, Джони зажмурилась от ярких фотовспышек Толпа встретила ее восторженным ревом Джони едва различала собравшихся, но поняла, что с двух сторон тротуар перегорожен, чтобы поклонники и поклонницы не разорвали ее на куски Она улыбалась и кивала людям, лица которых не могла разглядеть
Мо также позаботился о ее туалете и прическе.
Лучший стилист Голливуда поработал над пышными каштановыми волосами, которыми Джони по праву гордилась. С новой прической – челка до середины лба, открытая шея, локоны над ушами – Джони стала еще прекраснее.
А известный модельер, одевавший самых знаменитых голливудских звезд, сшил Джони аккурат для этого торжественного случая платье из розового шелка, расшитого серебряной и золотой нитями, свободно облегающее тело, с разрезом до колена, а также широким и глубоким декольте. Дизайнер заставил ее поднимать руки, махать ими, вертеться из стороны в сторону, низко нагибаться, пока они с Джони не убедились, что ни при каких обстоятельствах ее груди из декольте не вывалятся.
Фильм открыл ей путь на вершину, как и обещали Мо Моррис и Гарри Клейн. Джони училась петь и танцевать, но не училась актерскому мастерству. И тем не менее показала себя талантливой актрисой. А раскрытию ее таланта в немалой степени содействовали такт и терпение Бена Ланга. Джони сыграла молоденькую девушку, которую трагедия и предательство заставили быстро повзрослеть.
В двух эпизодах она появлялась на экране обнаженной. В одном камера крупным планом давала ее грудь, во втором ее снимали сзади. Из сценария следовало, что раздеваться ей пришлось не по своей воле и нагота ее очень смущала. Ланг снял Джони в таком ракурсе, что она оставалась скромницей даже в наряде Евы.
По ходу фильма Дэвид то и дело хвалил игру Джони. А на банкете после премьеры он сказал Джеку, что Джони, безусловно, талантлива и может стать одним из символов Голливуда. Расставаясь с ним после банкета, Джони поцеловала Дэвида в щечку, как сестра, и сказала, что он искупил свою вину.
На следующее утро голливудские обозреватели светской хроники объявили о рождении новой звезды. А двое предрекли ей номинацию на «Оскар».
7
Джек с семьей задержался в Лос-Анджелесе на два дня. Он искал возможность поговорить с Джони наедине, и ему это удалось.
– Ты и представить не можешь, как я за тебя рад, – сказал он дочери. – Я бы мог помочь тебе, но ты меня не просила. Ты все сделала сама. Я уважаю твои принципы.
– Спасибо, папа, – прошептала она.
– Джон тоже ни о чем меня не просил. Вы оба пошли своим путем и нашли свое место в жизни.
– Я не думаю, что и ты часто обращался к своему отцу с какими-либо просьбами, – заметила Джони.
– Не обращался. Но мы не любили друг друга. Однако мне хотелось бы кое-что тебе сказать помимо того, что я очень рад за тебя. Я знаю репутацию Гарри Клейна и могу догадаться чего он от тебя потребовал. И я не хочу знать, выполнила ты его требования или нет.
Джони покачала головой:
– Он ничего не требовал. Я этого ждала, но обошлось. Не знаю, что бы я сделала, потребуй он этого от меня.
– Вот и продолжен в том же духе. А если дело дойдет до этого, позволь мне тебе помочь.
– Хорошо, папа.
Глава 31
1
1962 год
Купив двадцать пять процентов акции Боба в «Карлтон-хауз продакшн», Джек стал полновластным хозяином компании. Несмотря на нерешительность, а иной раз и ошибки Боба, на «Карлтон-хауз» снимали неплохие фильмы. Их Джек отобрал для «особых показов». Под «особым» подразумевался показ фильма, не прерываемый рекламными роликами. Последние демонстрировали отдельным пятнадцатиминутным блоком посреди фильма. Показы эти имели высокие рейтинги, но приносили мало денег. Рекламодатели быстро сообразили, что во время пятнадцатиминутной рекламной паузы большинство зрителей дружно поворачивались спиной к телевизорам. Джек, однако, настаивал на том, что некоторые фильмы должны демонстрироваться полностью и без врезки в них отдельных рекламных роликов.
Он предложил хитрый маневр, с помощью которого надеялся удержать зрителей у экранов во время рекламной паузы. Между двумя какими-то роликами задавался вопрос по содержанию фильма. Первый зритель, позвонивший на местную телестанцию и давший правильный ответ, получал тысячу долларов. Но из этой затеи ничего не вышло.
Джек придержал знаменитый фильм-эпопею о Гражданской войне – «Братья Камерон». Фильм сняли в цвете, и Джек не хотел, чтобы его смотрели на черно-белом экране. Несколько месяцев его телестанции обещали зрителям скорый показ «Братьев Камерон» в цветном варианте. Фирмы-изготовители телевизоров подсчитали, что благодаря рекламной кампании Джека Лира они продали добрую сотню тысяч цветных телевизоров.
Программа «Шоу Салли Аллен» шла уже тринадцатый сезон. Ее перевели на цвет. Салли входила в число самых популярных телезвезд. Джони появлялась в ее шоу дважды в год, и ее успех на большом экране способствовал тому, что эти два выпуска «Шоу» получили исключительно высокие рейтинги.
Сериал «Бери, что дают» протянул шесть сезонов, но потом шутки кончились. А вот «Тридцать восьмой» по-прежнему входил в двадцатку лучших телепрограмм. Первоначальную героиню с большой грудью сменила другая, так как мода на мини-юбки позволяла показывать и женские ножки. «Синие небеса», сериал, основанный на реальных документах Стратегического авиационного командования, вышел на экраны в 1960 году и за год уверенно пробился в первую десятку программ.
Хотя скандалы погубили многие викторины, Дик Пейнтер полагал, что публике они все равно нравятся. Он всегда питал к викторинам самые теплые чувства и считал, что сможет их возродить. Дело было за малым – найти нужное обрамление. Джек не зарубил идею на корню, но предупредил, что тут следует соблюдать предельную осторожность.
– Конечно, – согласился Пейнтер. – Это большие телевещательные компании думают, что им все сойдет с рук. Мы будем осторожны. Викторины – дело тонкое.
2
Поскольку Джони большую часть времени проводила в Калифорнии, Джек и Энн вернули себе манхаттанский особняк. Когда Джони жила в Нью-Йорке, дом считался ее, хотя за аренду она и не платила, а Джек и Энн приезжали на правах гостей. Но теперь, бывая в Нью-Йорке наездами, уже Джони становилась гостьей. Энн перекрасила стены во всех комнатах, перестелила полы и поменяла часть мебели.
Она купила мобиль Колдера и подвесила его под потолком в гостиной. В какой-то неизвестной галерее набрела на коллекцию доколумбовой керамики, включавшую эротические статуэтки. Зная пристрастие Джека к эротическому искусству, Энн купила одну статуэтку, изображавшую женщину, которая сосет член у мужчины. Высотой статуэтка была в пять дюймов, поэтому Энн поставила ее на маленький письменный столик у окна.
Дети их уже подросли, и Джек с Энн посчитали возможным проводить два или три вечера в неделю в городе. Часто они встречались за ленчем.
Как-то весной, в среду, Джек встретился в женой в «Лутеке» и не удивился, увидев, что Энн не одна, она часто приходила на ленч с компанией. Иногда Энн предупреждала его об этом, а иногда нет. В тот день она Джека не предупредила.
– Джек, позволь тебе представить Джейсона Максуэлла.
Джейсон Максуэлл написал роман «Голос из желудка», как раз вошедший в число бестселлеров. Ранее из-под его пера вышел еще один бестселлер, но его названия Джек не помнил. Манера письма Максуэлла Джеку не нравилась, а вот Энн прочитала оба романа и часто говорила о них.
– Безмерно рад возможности познакомиться с вами, мистер Лир. – Максуэлл вяло пожал руку Джека.
– Взаимно. Я часто слышу вашу фамилию.
Джейсону Максуэллу только-только исполнилось двадцать девять. Невысокого росточка, худощавый, с тонким голосом и девичьими ужимками… Если не гомосексуалист, то пародия на него.
– Джейсон – ходячий кладезь сплетен, – вставила Энн. – Он знает все обо всех.
– Помилуй, Господи, – вырвалось у Джека.
– Я действительно очень любопытен, – признал Джейсон.
– К счастью, у нас секретов нет, – усмехнулся Джек.
– О, секреты есть у всех, – возразил Максуэлл. – А если нет, их надо придумать. Что за жизнь без секретов?
– Вы хотите сказать, без скандалов? – уточнил Джек.
– Да, конечно! – закивал Джейсон. – Восхитительных скандалов.
– Джейсон признался, – добавила Энн, – что некоторые герои его романов списаны с реальных людей с минимальными изменениями.
– И они узнают себя! – радостно воскликнул Джейсон.
– А как вы узнаете их секреты? – спросил Джек.
– Они сами делятся ими со мной! Не знаю почему. Наверное, причина в том, что я писатель.
– Вам повезло, что вы не знали моего отца и ничего не написали или не сказали про него.
– Да? А почему?
– Он бы вас убил, – ответил Джек.
– Как интересно!
3
Кэти Маккормак приникла к дверному глазку. Увидев стоящего в коридоре Дика, быстро скинула блузку и бюстгальтер, потом сняла цепочку, отодвинула задвижку и открыла дверь. Пейнтер переступил порог, крепко поцеловал ее в губы, затем чмокнул оба соска.
– Хочется пойти куда-нибудь пообедать, – объявил он Кэти, когда, взявшись за руки, они шли из прихожей в гостиную. – Есть повод.
– Прекрасно! И что мы будем праздновать?
– Налей нам что-нибудь выпить, и я тебе все расскажу.
Пока Кэти наполняла стаканы, Пейнтер взял последний номер «Нью-йоркера» и пролистал его, задержавшись взглядом на нескольких карикатурах.
– За твое здоровье! – Кэти налила ему ржаного виски, а себе – бурбон. – Так что мы празднуем?
– Новое шоу. «Твоя ставка»! Тут все должно получиться. У меня уже есть три первоклассных участника. Ты только послушай! Один парень из Куинса, он работает в закусочной, режет сандвичи. Парень свободно говорит на английском, русском, немецком, иврите и идише. А также немного знает польский, литовский и венгерский. Всем известно, что он лингвист. Он читает соседям письма, которые те получают от европейских родственников. У него еще и приятная внешность. В «Твоей ставке» он выиграет сто тысяч долларов.
– Ты в этом уверен? – В голосе Кэти слышались нотки сомнения.
Пейнтер ухмыльнулся:
– Разумеется, уверен. Мы начнем с простых слов, которые он, конечно же, знает. К примеру: «Мистер Абрахам, вы знаете, что слово „lungs“[98]98
легкие (англ.).
[Закрыть] обозначает важную часть человеческого организма. Каким словом эта же часть организма обозначается на русском, немецком, иврите и идише?» Он знает. Если нет, мы ему чуть-чуть поможем.
– Ты позаботишься о том, чтобы он знал?
– Совершенно верно. Я не собираюсь рисковать.
– Ты хочешь заранее сказать ему ответы? Дик…
– Этот сукин сын знает, как будет называться пенис на суахили.
– Вот с этим надо бы поосторожнее.
– Да нет же. Суахили мы трогать не будем. Как и китайский. Но парень поймет значение арабского слова. Для знающего иврит арабский не проблема. Мы обставим все так, будто у него достаточно знаний, чтобы точно отвечать на наши вопросы.
– Но…
– Еще у нас есть семнадцатилетняя девчушка из Скарсдейла, которая знает о бейсболе больше, чем Ред Барбер. Представь себе, молоденькая такая девчушка со светлыми кудряшками. Жует резинку и хихикает. «Каковы средние очки в бэттинге[99]99
один из важнейших статистических показателей, определяемых для игроков в бейсбол.
[Закрыть] у Бейба Рута в сезоне 1924 года?» Она знает.
– Потому что ты заранее сказал ей ответ?
– Я же не каждому говорю ответ, Кэти. Только самым умным. Всем известно, что в бейсбольной статистике эта девушка – дока. У нее уже репутация знатока. Поэтому все будет выглядеть очень убедительно. Комар носа не подточит. Если б мы взяли первого встречного, о котором никто никогда не слышал, то сели бы в лужу. А эта девчушка…
– Все равно рискованно. А если кто-то начнет копать?
– Каждый победитель, который пройдет наш инструктаж, выиграет сто тысяч долларов. Те, кто ему уступит, тем не менее получат по десять тысяч. Маленькие победители не будут испытывать зависти к главному победителю. Они же не соперничают друг с другом, а просто отвечают на наши вопросы.
– Кто-нибудь будет знать? – спросила она. – Лир?
– В некотором смысле. Но подробности его не интересуют.
4
В октябре Джек Лир встретился с Ребеккой Мерфи в номере мотеля в Лексингтоне. Город этот находился достаточно далеко от Бостона, поэтому Джек мог не опасаться, что его кто-нибудь увидит или узнает. Они сидели в гостиной, пили виски и разговаривали.
– Ее родители были на спектакле вчера вечером. Я не гарантирую, что они не придут сегодня. Могу зайти в зал первой, занять два места и убедиться, что их нет. Если они не покажутся, тебя никто не узнает.
– Полной уверенности у меня нет.
– Да ладно. Перестань дурить.
Действительно, Ребекке по роду своей деятельности частенько приходилось менять внешность, поэтому она знала, как это делается. Ее стараниями волосы и брови Джека стали куда чернее, на верхней губе появились усы, Ребекка заверила его, что приклеены они хорошо и не отвалятся посередине спектакля. Каучуковые вставки между деснами и внутренней стороной щек разительно изменили форму лица. Вместо сшитого по фигуре костюма Джек надел бесформенный пиджак из грубой шерстяной ткани и темно-коричневые брюки. Завершили наряд мятый плащ и широкополая шляпа цвета хаки.
Взглянув на себя в зеркало, Джек решил, что в таком виде его не узнают даже Дэн и Конни Хорэн.
Но если бы его кто-то узнал, Джек превратился бы во всеобщее посмешище.
Ребекка отвезла его в школу при монастыре Святейшего Сердца. Джек остался на автостоянке, пока она ходила на разведку. Наконец Ребекка появилась в дверях и помахала Джеку рукой. Сели они достаточно далеко от сцены, но не в последних рядах. Внимания на них никто не обращал. Зрители занимались своими делами.
Джек прочитал программку:
МУЗЫКАНТ
Пьеса Мередита Уиллсона
Роли исполняют:
Профессор Гарольд Хилл………………… Брэд Дункан
Библиотекарь Мариан…………………… Кэтлин Хорэи, Д. Х.
– Что значит Дэ-ха? – прошептал Джек.
Ребекка прижала губы к его уху.
– Дитя Христа. Такой чести удостаиваются девочки, наиболее ревностно выполняющие свои религиозные обязанности.
Джек не сомневался, что Кэтлин станет такой, какой хотела ее видеть Конни: красавицей, умницей, спортсменкой и, безусловно, благочестивой католичкой.
Пьесу ставил класс Кэтлин. Через месяц ей должно было исполниться семнадцать лет, а весной она заканчивала школу. Каждый год Ребекка издалека фотографировала и посылала фотографии Джеку. Он получал также копии ежегодной фотографии класса, экземпляр школьной газеты, если в ней упоминалась Кэтлин, получил даже номер «Глоб», поместившей репортаж о легкоатлетических соревнованиях девушек, где Кэтлин победила в забеге на сто ярдов.
Занавес поднялся. Пьесу Джек читал, поэтому знал, когда Мариан появится на сцене. Она появилась в небесно-голубом платье. «О Боже, – подумал Джек, – какая красавица!» Блондинка с лицом и формами женщины. Грациозная. Уверенная в себе. Счастливая.
Разумеется, Кэтлин понятия не имела, что в зале сидит ее отец, что она дочь Джека Лира, информационного барона, как его теперь иногда называли.
Ребекка увидела слезы на глазах Джека и взяла его за руку.
5
– Сможешь пообедать со мной? – спросил Джек Ребекку на обратном пути в Лексингтон. – Плачу по твоей часовой ставке.
– По ставке – нет. Но за счет заведения пообедаю, – ответила она, не отрывая глаз от дороги.
Они поднялись в номер, чтобы Джек мог переодеться и избавиться от грима.
Ребекка разлила по стаканам шотландское. Джек плюхнулся в кресло и покачал головой.
– Если бы она… – Он тяжело вздохнул. – Посмотри на Джони. Посмотри, чего она добилась. И Джон мог бы… Но у маленькой Кэтлин нет ни единого шанса! Ни единого! Конни и Дэн думают, что молодая женщина – это детородная машина. Вот что они хотят из нее сделать! Черт побери!
– Джек…
Ребекка вновь взяла его за руку, придвинулась ближе, наклонилась к нему и поцеловала в шею. Джек обнял ее. Теперь их поцелуй длился больше минуты, языки изучали рты друг друга.
Оторвавшись от Ребекки, Джек заулыбался, указав на ее лоб, перепачканный краской от его бровей.
– Думаю, надо все это смыть, прежде чем мы пойдем обедать. Поможешь мне?
Душ они приняли вместе.
– Боже мои, прошло уже двенадцать лет! – воскликнул Джек, когда они легли в постель.
Действительно, последний раз они занимались любовью двенадцать лет тому назад. Тогда ей был тридцать один год, ему – сорок девять. Воспоминания о тех объятиях остались у обоих самые теплые. И на этот раз они не разочаровали друг друга. Ребекка Мерфи отдавалась Джеку полностью, страстно, без остатка. Обедать они так и не пошли. Утром поели чипсов, купленных в автомате.
6
1963 год
Джек и Энн прилетели на Сент-Крой через три дня после Рождества, чтобы две недели погреться на солнышке. Джони и Дэвид Брек присоединились к ним, правда, они собирались улететь раньше. Компанию им составил и несравненный Джейсон Максуэлл.
Джони только что подписала еще один контракт с Гарри Клейном, на этот раз без унизительной прелюдии. Она предложила на главную мужскую роль Дэвида Брека, но Клейн не согласился, так как прекрасно поставленный голос театрального актера не годился для вестерна. Роль получил Трент Эмблер, без труда имитирующий ковбойский выговор.
