Текст книги "Клара Цеткин"

Автор книги: Ганна Ильберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

ПРОТИВ КОРИЧНЕВОЙ ОПАСНОСТИ

Все чаще возраст и болезни препятствовали Кларе Цеткин целиком и полностью справляться с многочисленными задачами, стоявшими перед ней в Германии. Нередко полный упадок сил вынуждал ее по целым месяцам оставаться в Советском Союзе, а на восьмом десятке жизни великого борца за социализм Советская страна стала ее второй родиной.

Клара не давала недугу окончательно свалить себя. Она принимала активное участие в работе президиума исполкома Коминтерна, по-прежнему выполняла функции генерального секретаря Международного женского секретариата, неутомимо работала в Международном обществе помощи революционерам (МОПР), председателем которого она была, писала многочисленные статьи для пролетарской печати. Но, несмотря на эти разнообразные задачи, она всегда помнила о своем долге немецкой коммунистки. Она постоянно, как только позволяло ей здоровье, предпринимала стоившие много сил поездки из Советского Союза в Германию, чтобы выполнить обязанности депутата рейхстага и на огромных предвыборных собраниях наглядно показать рабочим всю опасность фашизма и призвать их под знамена партии.

Клара никогда не забывала о пролетарской молодежи. В 1926 году, в день десятилетней годовщины Иенской молодежной конференции, старая коммунистка приветствовала молодежь и одновременно указала ей на ее обязанности.

Тогда, весной 1916 года, молодые революционеры окончательно порвали с социал-демократией и уже несколько дней спустя, 1 мая, под руководством Карла Либкнехта вышли на демонстрацию против империалистической войны. Именно они составили потом ядро Коммунистического Союза Молодежи.

На огромных собраниях в Рурской области и в берлинском Люстгартене[46]46
  Люстгартен – сад в центре Берлина.


[Закрыть] Клара Цеткин предупреждала немецких рабочих о коричневой опасности. Теперь она призывала и молодежь встать сплоченными рядами против всех врагов рабочего класса, и прежде всего против фашистов.

Это не первые предупреждения, с которыми Клара Цеткин обратилась к рабочему классу своей родины. Еще в 1922 году в Москве, на Всемирном конгрессе Коминтерна она, характеризуя политическое положение, сказала: «Только революционная борьба немецких пролетариев может помешать тому, что Германия будет втянута в кровавый вихрь империалистической войны Антанты против Советской России».

Клара своевременно распознала зловещую роль, которую играл фашизм в угрозе всеобщему миру.

С озабоченностью и тревогой наблюдала она, как надвигался фашизм в Италии и в Германии, и называла его «последним арьергардом» помещиков и биржевых магнатов. По всей Германии устремились в ряды фашистов не только разные потерпевшие банкротство субъекты, проходимцы, авантюристы, но и рабочие, обманутые позорным предательством лидеров социал-демократии. С тех пор как на полях сражений отзвучал последний выстрел, фашистские главари только и мечтали о войне и реванше, точно так же, как и немецкие помещики, стальные короли н биржевые магнаты, которые видели в фашистах самый подходящий Инструмент для осуществления своих гнусных планов. Поэтому-то они огромными денежными суммами и вскармливали «германскую национал-социалистическую рабочую партию». Еще в апреле 1923 года на конференции фабрично-заводских комитетов Рейнланд-Вестфалии раздался громкий предостерегающий голос Клары Цеткин. Она заклинала всех рабочих отбросить в сторону все различий мировоззрения и партийной принадлежности и совместно бороться против грозящей беды:

«Фашизм означает опасность для человечества быть втянутым в новую мировую войну, которая по своим размерам и своему варварству оставит далеко позади жестокости, мерзости и преступления, пережитые нами во время мировой империалистической войны.

Никаких проявлений слабости, никаких уступок! Надо с самого начала повести решительную борьбу с фашизмом. Дело идет не только о скромных достижениях, добытых в результате упорной и долгой борьбы, дело идет о самой жизни. Борьба с фашизмом крайне необходима. Если вы не сразите врага, то враг сразит вас, сразит насмерть. Мужчины и женщины всех профессий, всех политических и профсоюзных течений, всех социальных и религиозных убеждений, объединяйтесь на борьбу с фашизмом и опасностью войны!»

Рабочие, женщины, молодежь – все они хорошо слышали клич Клары, но еще не понимали всей серьезности ее предостережений и ее призыва к единодушной борьбе всех трудящихся против фашизма.

Тем временем в буржуазной Веймарской республике одно правительство сменялось другим. Каждая новая избирательная кампания стоила громадных денег. Кто же оплачивал столь дорогостоящий предвыборный ажиотаж еще немногочисленной и лишенной каких-либо средств фашистской партии? Этот вопрос Клара неустанно задавала рабочим. И сознательные пролетарии находили правильный ответ: капиталисты финансируют нацистскую партию и этим создают себе в Гитлере, «фюрере» фашистов, услужливого ставленника! Невзирая ни на что, Клара разоблачала перед общественностью истинную задачу коричневых банд, которая заключалась в том, чтобы «самыми крайними средствами» защищать капитализм от коммунистов и революции, потому что Коммунистическая партия под руководством Эрнста Тельмана крепла с поразительной быстротой и оказывала все большее влияние на немецких рабочих. Они с каждым годом видели все отчетливей, что руководители социал-демократии, вступив в сговор с классовым врагом, предали германскую революцию за иудино вознаграждение в виде министерских кресел и почетных титулов. А германский парламент? Смехотворная говорильня – не больше! Даже неопытные в политическом отношении люди не принимали его всерьез. По всей Германии множились зловещие предзнаменования, возвещавшие о приближении смертельной опасности. Но, несмотря на это, трудящиеся еще не прониклись призывом Клары к созданию единого фронта, о чем беспрестанно, даже будучи тяжело больной, писала она в пламенных статьях и брошюрах.

Все новые и новые слои населения попадали на удочку фашистских главарей, поддавались их лжеучениям, ловко приправленным социальной демагогией. Под покровительством круппов и стиннесов[47]47
  Крупп и Стиннес – крупнейшие германские промышленники. Их имена стали нарицательными для обозначения воротил тяжелой промышленности, наживающихся на войне.


[Закрыть] нацисты позволяли себе самые наглые провокации по отношению к приверженцам обеих рабочих партий. Залы для собраний и помещения, принадлежащие этим партиям, подвергались разгрому разнузданных банд СА и СС; рабочие, социал-демократы и коммунисты, зверски избивались убийцами, одетыми в коричневую или черную униформу. А как карала эти преступления покорная властям юстиция? Она проявляла предписанную ей свыше снисходительность, когда, чтобы соблюсти видимость правосудия, время от времени привлекала фашистский сброд к судебной ответственности.

Большую часть этих постыдных событий престарелая Клара переживала вдали от родины, находясь в Советском Союзе. По сообщениям печати и по личным рассказам товарищей она знала и о лживых лозунгах, выброшенных немецкими фашистами перед выборами в рейхстаг, назначенными на 31 июля 1932 года. Они клялись рабочим, что ликвидируют безработицу и уменьшат налоги, – одним словом, обещали им рай на земле. Во время тяжелой болезни Клара в часы, когда несколько утихали боли, часто спрашивала себя, почему такое множество немцев бежит с завязанными глазами прямо в руки своих палачей? Разве ни у кого из них не вызывает удивление, что нацисты в этой предвыборной борьбе получили возможность оказывать влияние на массы посредством радиовещания и многочисленных «нейтральных» газет, что в их распоряжении внезапно оказались лучшие типографии и самые огромные и прекрасные залы для собраний? А предвыборная кампания такого огромного размаха поглощала миллионы. Кто их пожертвовал? Только часть немецкого народа задумывалась над тем, из каких источников могут черпать эти огромные суммы такие не имеющие средств авантюристы, как Гитлер, Геббельс и Геринг.

Только немногие, и прежде всего коммунисты, правильно отгадывали загадку: Гитлера финансируют воротилы тяжелой промышленности! Коммунисты повсюду говорили об этом, предупреждая о коричневой опасности, как с давних пор это делала старая Клара Цеткин, прикованная болезнью к постели. И все же 31 июля 1932 года фашистам удалось заполучить голоса миллионов избирателей. Катастрофа надвигалась.

БЕССМЕРТНЫЙ ПОДВИГ

Кларе Цеткин только что исполнилось семьдесят пять лет. Казалось, что ее тяжелая, напряженная жизнь постепенно затухает. Клара уже не вставала. Здесь, на своей второй родине, в Советском Союзе, она получила потрясающее известие об успехе фашистов на выборах в рейхстаг.

Кларе отказали глаза, она почти ослепла. Пищу она могла принимать только в жидком виде. Но ум ее по-прежнему был живым и деятельным. Будучи прикованной к постели, она каждый день просила, чтобы ей читали газеты.

Ее особенно интересовали известия о происках фашистов в Германии. Успех, одержанный коричневыми ордами на выборах, причинил ей огромную горечь и очень тяжело ее обеспокоил. Ей рассказали, как мужественно боролись немецкие коммунисты под руководством своего «Тедди»[48]48
  СА и СС – фашистские штурмовые отряды.


[Закрыть]. Но, к сожалению, все еще не была ликвидирована пропасть, существовавшая между ними и рабочими – социал-демократами, беспартийными рабочими и трудящимися-католиками, и все еще не был создан единый фронт немецкого пролетариата. Немецким рабочим угрожают страшные бедствия, если они, ослабленные отсутствием единства, позволят фашизму захватить власть!

Внутреннее беспокойство из-за событий, разыгрывающихся на ее родине, не позволяет Кларе больше оставаться в постели. Она встает. Но какой слабой и дряхлой она стала!.. И именно теперь время возложило на нее очень тяжелое, может быть последнее в ее жизни, великое испытание во имя служения пролетариату. 30 августа 1932 года собирается вновь избранный германский рейхстаг. Согласно традиции на старейшего депутата, – а им была Клара Цеткин, – возлагалась обязанность открыть заседание парламента. Она озабоченно спрашивала себя, хватит ли у нее сил на это трудное путешествие. Сможет ли она справиться с обязанностями председателя? Одно для престарелой женщины было несомненно: ни за что на свете она не откажется от исполнения своего долга при официальном открытии рейхстага. Она должна открыть его… Это для Клары означало от имени обладающего классовым сознанием пролетариата объявить беспощадную борьбу национал-социалистам и предостеречь немецкий народ и весь мир о фашизме и об опасности второй, неописуемо ужасной мировой войны, которая следует за ним по пятам!

Клара была настолько слаба, что врачи считали поездку в Германию губительной для ее здоровья. Не только врачи, но и друзья пытались ее отговорить. «Но перед ней стояла задача, – писал Фриц Геккерт[49]49
  Геккерт Фриц (1884–1936) – видный деятель Коммунистической партии Германии и один из ближайших соратников Эрнста Тельмана, член Исполкома Коминтерна.


[Закрыть] в своих воспоминаниях о Кларе Цеткин, – сорвать маску с буржуазного парламента, который только кое-как прикрывал перед массами фашистскую диктатуру, и бросить ему в лицо объявление борьбы революционным пролетариатом и нашей партией, стоящей в его авангарде». Задача такого исключительно огромного значения должна быть выполнена, чего бы это ни стоило, даже жизни. Это для Клары было совершенно ясно. Поэтому она, долго не раздумывая, оставила без внимания все, даже самые благие, предостережения. Ведь еще бьется сердце, еще пульсирует кровь в ее жилах – значит, она должна выполнить свою клятву: «до последнего дыхания» служить своему делу.

В Германии буржуазные и социал-демократические газеты начали дикую травлю Клары Цеткин. Что? Эта «платная агентша Москвы» имеет наглость открывать германский рейхстаг? Газеты не стеснялись осыпать Клару самыми гнусными ругательствами и клеветой, они даже не останавливались перед тем, чтобы угрожать старой коммунистке убийством.

30 августа 1932 года отряды полиции сосредоточились перед огромным зданием рейхстага. Они окружили его со всех сторон. На улицах были видны группы возбужденно спорящих людей. Какие партии составят новое правительство? Сколько времени оно продержится у власти? Дойдет ли дело до восстаний и до боев? Тесными толпами стояли на улицах рабочие и работницы. Многие из них надеялись еще раз, может быть в последний, увидеть знакомое лицо «своей Клары». Еще неизвестно, нашла ли она в себе силы совершить эту поездку. Но кому, как не рабочим, знать свою Клару! Они клялись, что она откроет рейхстаг и как следует расправится с коричневым сбродом.

Постепенно заполнились все ряды огромного и высокого зала заседаний. Не осталось ни одного пустого места. Всю правую сторону зала занимали депутаты-нацисты. Они вошли в зал в коричневой форме, маршируя, как солдаты.

В три часа в просторном помещении гул голосов затих. Воцарилась напряженная тишина. Придет ли Клара Цеткин?.. Этого не знали даже коммунисты, находившиеся в зале. Но вот за креслом председательствующего раздвинулись тяжелые портьеры. Опираясь на двух женщин, Клара с трудом подошла к трибуне. Мертвую тишину прервали угрожающие крики фашистов. Коммунисты же приветствовали своего старого товарища троекратным возгласом «рот фронт!». Она заняла место председателя. Лица всех депутатов, кроме коммунистов, были угрюмы, недовольны или подчеркнуто безразличны. Клара Цеткин открыла заседание, выполнила все формальности. Некоторые депутаты – социал-демократы чувствовали себя в этот момент совсем не в своей тарелке: Клара Цеткин, председательствующая по праву старшинства, казалась им воплощением совести. Весь рейхстаг, за исключением коммунистической фракции, все еще тешил себя мыслью, что Клара ограничится одними лишь формальностями по открытию парламента.

Жестокое заблуждение! Старая женщина поднялась с председательского кресла. Перед ней лежала рукопись, на случай если она потеряет нить речи. Но так как она больше не могла различать букв – она ведь была почти совершенно слепа, – рядом с ней стоял товарищ, чтобы помочь ей, когда в этом возникнет необходимость. Клара набрала в легкие воздуха…

Своими потухшими глазами смотрела она, старая, седая, изможденная женщина, на аудиторию, в большинстве своем состоявшую из врагов. Она подавила в себе внутреннее волнение, которое сегодня овладело ею сильнее, чем обычно, перед большими выступлениями. Затем она начала говорить.

Ей часто отказывало дыхание – сердце едва билось, – но Клара владела собой: она рассчитывала каждый вздох. Сил ее должно хватить до конца речи. И ее воля восторжествовала над немощью тела. Как и в прежние времена, голос ее звучал молодо и страстно. Она так хорошо владела им, что он наполнял весь огромный зал. Это был голос человека, привыкшего говорить перед большой аудиторией. В рейхстаге царила глубокая тишина. Молчали даже коричневые бандиты, хотя только несколько минут тому назад они собирались буянить. Лишь один нацист, пьяница Лей, в начале ее речи нарушил дурацкой репликой напряженную тишину, в которой мужчины и женщины слушали Клару. Реплика утонула в ней, как маленький камешек в глубоких водах. Остались только предостерегающие слова старой женщины…

Теперь, когда насквозь прогнившая Веймарская республика вот-вот готова была рухнуть, Клара Цеткин еще раз заклинала немецких рабочих покончить с фашизмом и установить свой собственный строй. Она указала на врагов: они уже сидят в рейхстаге в сапогах и при шпорах и, язвительно ухмыляясь, готовятся ввергнуть в погибель немецкий народ и весь мир. Им в лицо бросила Клара Цеткин слова, которые Вильгельм Пик в своей брошюре о Великой революционерке называет незабываемыми:

«Требование момента – это единый фронт всех трудящихся для того, чтобы свалить фашизм и тем самым сохранить силу и мощь организаций, порабощенных и эксплуатируемых, и даже само их физическое существование. Перед этой настоятельной исторической необходимостью должны отступить на задний план все волнующие и жгучие разногласия – политические, профсоюзные, религиозные и мировоззренческие. Все, кому угрожает опасность, все, кто терпит притеснения от фашизма, все, кто стремится к освобождению, – в единый фронт против фашизма и его доверенных лиц в правительстве! Организация, ясное осознание своих целей трудящимися в борьбе против фашизма – вот ближайшая необходимая предпосылка единого фронта в борьбе против кризисов, империалистических войн и причины их возникновения – капиталистического способа производства»

В заключение своей речи Клара Цеткин заявила присутствующим, что она больше всего хочет дожить до того дня, когда ей будет предоставлена возможность открыть по праву старшинства первый представительный орган рабочих и крестьянских депутатов Германии… Этими словами Клара закончила свою речь, свою последнюю большую речь. Только временами она немного запиналась каждый раз, когда сердце давало перебои. Помощи стоявшего рядом с ней товарища так и не потребовалось. «Это была, – писал позже Фриц Геккерт, – чудесная речь, подлинный шедевр железной логики и революционной страстности».

После волнующего выступления Клары Цеткин и тех обвиняющих слов, которые она бросила в лицо социал-демократам, многие из них подавленно и пристыженно сидели на своих местах. Даже нацисты, пришедшие в рейхстаг при полном параде, не нарушали тишины. И тем громче загремели аплодисменты депутатов – коммунистов и рабочих, занимавших гостевые трибуны. Они сотрясали весь рейхстаг. Раздалось торжественное пение «Интернационала». Оно прозвучало как клятва депутатов-коммунистов и всех тех, кто отдал за них свои голоса, не прекращать борьбы, пока фашистские бандиты не будут изгнаны из рейхстага и пока они за свои чудовищные преступления не предстанут перед судом рабочих и крестьян.

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ

У Клары Цеткин хватило еще сил вернуться в Советский Союз, но она чувствовала, что слабость ее растет. Только ум ее сохранял ясность и живость. Она снова, лежа в постели, работала, все еще пытаясь выполнить все задачи, вытекавшие из ее многочисленных обязанностей. Как только Клара хоть на короткое время могла встать, она тотчас же еще активнее принималась участвовать в общественной жизни и посещала даже такие собрания, которые не имели непосредственного отношения к ее работе.

Несколько недель спустя после речи Клары в рейхстаге, в октябре 1932 года, столица Советской страны чествовала известного французского писателя Анри Барбюса по случаю его пребывания в Москве. Союз советских писателей устроил в честь гостя прием. «Переводчик надрывается, – рассказывал Михаил Кольцов, – излагая парижскому гостю суждения москвичей, москвичам – ответы Барбюса. И вдруг в дверях – знакомое, милое лицо. Похудевшая, седая Клара, тяжело опираясь на трость, медленно идет к столу. Ее подхватывают, усаживают, кладут перед ней цветы, радуются ее приходу, изумляются неутомимости… Нет, этого всего мало! Едва передохнув, Клара просит слова, она поднимается – говорить надо стоя! – поднимается и на чудесном французском языке произносит речь, бурную, горячую речь о значении литературы для классовой борьбы, о роли писателей в революции, о французских писателях-материалистах». Ее неутомимый дух заставил ее, не обращая внимания на тяжелую болезнь, выступить с речью перед писателями о стоящих перед ними задачах.

Последний раз публично Клара выступала в Архангельском – подмосковном санатории, где она жила. Это произошло 8 марта 1933 года, по особенно торжественному и радостному случаю. Советское правительство уже однажды, в 1927 году, высоко почтило великого борца за дело пролетариата: Климент Ефремович Ворошилов прикрепил к ее скромному платью орден Красного Знамени. Теперь, 8 марта, в Международный женский день, она получила еще одну высокую награду: орден Ленина.

Ее мысли возвратились к Копенгагенской конференции, где было решено считать 8 марта Международным женским днем.

Много событий произошло с тех пор – в Германии рабочие не могли похвастаться успехами, а их братья в Советском Союзе достигли всего, чего хотели. В Германии торжествовал фашизм.

Языки пламени, поднявшиеся ввысь из горящего рейхстага, возвестили миру о наступлении эры чудовищных преступлений. Немецкому пролетариату предстояли тяжелые и кровопролитные бои. Но Клара верила в революционную силу рабочих. Они выстоят, они победят – тем более, что теперь они не одиноки: советский народ окажет им помощь.

Последние месяцы своей жизни Клара провела в Архангельском, в санатории под Москвой. Смотря по погоде, она лежала либо в комнате, либо на террасе. Она по-прежнему была неутомима: просила, чтобы ей читали, диктовала статьи. Сама она больше не видела. Как-то с ней даже случилось, что она исписала много страниц, не заметив, что ее «вечная ручка» была без чернил. Друзья должны были сказать ей о бесполезности ее труда. «Я совсем стала плоха», – жаловалась она иногда. Но в часы, когда утихали боли, она снова была бодра и требовала, чтобы ее подробно информировали обо всех политических событиях. Ее память все еще вызывала восхищение. Лежа в постели, она часто для собственного удовольствия читала наизусть отрывки из произведений великих писателей – Гёте, Шекспира, Вольтера – каждого на том языке, на котором он писал. А если из Германии приезжали друзья, то они должны были тотчас же рассказывать, как обстоят дела на родине. Об одном из таких посещений вспоминал ее старый боевой соратник Фриц Геккерт:

«…Когда я пришел, она была занята работой и диктовала. Мне пришлось немного подождать. Но вскоре она велела меня позвать, и едва я успел как следует поздороваться, как должен был сразу же прочесть ее только что законченную работу, все ли в ней верно и хорошо. Речь шла о воззвании для Недели сбора средств в пользу МОПРа… Несколько дополнений, которые были ей предложены, Клара сразу же приняла и, что было для нее характерно, сердечно поблагодарила за советы. Но некоторые замечания она упрямо отклонила как ненужные и нарушающие ход мыслей воззвания… Клара хотела, чтобы то, что она писала и говорила, было бы целостным произведением». Весь свой гнев она обратила на вождей социал-демократии. Она назвала их подлецами и сказала Геккерту: «Преступники, что они делают с немецкими рабочими!»

Однако больше всего тревожилась она о партии. Достаточно ли партия сильна, чтобы устоять против фашистского террора? Думая об этом, она задала Фрицу Геккерту вопрос: «Будете ли вы друг с другом ладить теперь, когда они засадили в тюрьму нашего дорогого Тедди?» И Клара была счастлива, когда Геккерт заверил ее, что внутренне партия здорова и едина.

Это заверение совершенно успокоило Клару, но она хотела и должна сама выполнять полезную для дела работу! Тяжелобольная Клара продиктовала воззвание: «Эрнст Тельман с 3 марта 1933 года томится в фашистских застенках!» Этого не должен больше терпеть трудовой народ всего мира. Она требовала свободы для Тельмана и всех заключенных в тюрьмах жертв фашизма. Свою последнюю статью она заключила словами: «Посмотрите на Германию, где умирающий капитализм ищет в фашизме спасения от надвигающейся бури. Фашизм установил режим, зверства которого превзошли даже ужасы средневековья».

Так, в работе, превозмогая слабость и боль, Клара приблизилась к часу своей последней борьбы – смертному часу. 19 июня 1933 года оба сына и невестки стояли у ее постели. Чувствовала ли Клара, что теперь дело шло об «отправке в могилу», как она часто называла свой конец? Она страдала от удушья и жаловалась на недостаток воздуха. Ее вынесли в парк. Здесь ей стало легче дышать, и она захотела опять диктовать. Но у нее не было уже больше сил…

Ночью разразилась сильная гроза. Тяжелая, давящая атмосфера еще более затруднила дыхание Клары. В ее меркнущем сознании воскресло прошлое: она думала о своей самой любимой подруге и вернейшей соратнице, о Розе Люксембург. С ее именем на устах утром 20 июня Клара Цеткин тихо скончалась.