Текст книги "Клара Цеткин"

Автор книги: Ганна Ильберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

«ВПЕРЕД, ТОЛЬКО ВПЕРЕД!»

Клара Цеткин уже на протяжении двух лет боролась всеми методами, легальными и нелегальными, против безумия войны, чей кровавый сапог упрямо растаптывал цветущие человеческие жизни, плодородные земли, города и деревни. Кто в состоянии обуздать это зло?

Победные праздники действовали в Германии, словно наркотик: народ не должен был проснуться от патриотического угара! Но колокола, которые бес-прерывно трезвонили «победу», не заглушали больше плача жен и матерей по убитым, крика голодных детей и громкого ропота страдающих от холода и нужды. 1 мая 1916 года Карл Либкнехт, обращаясь к рабочей демонстрации, происходившей на Потсдамской площади в Берлине, провозгласил: «Долой войну! Долой правительство!» Тотчас же на него набросились сыщики. Вильгельмовская юстиция приговорила Либкнехта за его мужественный поступок к многолетнему заключению в каторжной тюрьме. Рабочие не примирились с этим приговором. Они ответили на него многотысячными демонстрациями и забастовками.

«Горсточка четырех стойких» понесла тяжелые потери. Роза Люксембург и Карл Либкнехт находились в тюрьме. Несколько позже был арестован и старый, тяжело больной Франц Меринг. Только Клара оставалась на свободе. Плечом к плечу с Лео Иогихесом, Вильгельмом Пиком, Кете и Германом Дюнкер[35]35
  Дюнкер, Герман (род. в 1874 г.) – видный деятель немецкого рабочего движения, один из основателей Коммунистической партии Германии.


[Закрыть] и другими такими же непоколебимыми социалистами она вела большую работу с тех же самых идейных позиций, что и арестованные товарищи.

Одно обстоятельство очень усложняло деятельность Клары; после ее освобождения из тюрьмы за ней следили и шпионили не только полицейские власти, но и агенты, подосланные правлением партии. Подобными методами нельзя было заставить старую революционерку отказаться от борьбы. Они только вынудили Клару быть еще более осторожной. Снова, как некогда в годы далекой юности, выполняла она будничную нелегальную работу: агитировала и вербовала сторонниц для «Союза Спартака» среди самых надежных пролетарок: особенно она старалась внушить мысль о забастовке женщинам, работающим в военной промышленности.

Занимаясь агитацией, Клара ходила из дома в дом. Она знала, что думали рядовые члены партии. В большинстве своем они не одобряли политики руководства и постоянно говорили об этом. Эти рабочие, настроенные наиболее революционно, в апреле 1917 года устремились в ряды только что основанной Независимой социал-демократической партии Германии. Старая партия раскололась. Клара, как все члены «Союза Спартака», примкнула к новой партии, – НСДПГ. Но она очень хорошо видела, что НСДПГ не имела идеологически ясных целей.

«Равенство» все еще находилось в руках Клары. Газета по-прежнему была лучшим оружием в борьбе за подлинный марксизм, хотя жестокая цензура иногда и тупила его клинок. У Клары часто возникали разногласия с «приспособленцами» из правления партии, которые с начала войны очень хотели принудить ее вместе с ними встать на позиции социал-шовинизма. Но Клара была тверда как гранит: она стойко сопротивлялась каждой такой «новой ориентации».

Часто мучительные трения омрачали Кларе радость от работы в редакции, но они никогда не могли заставить ее ослабить борьбу. 11 и 25 мая 1917 года Клара опубликовала на страницах «Равенства» статью о «Позиции обеих социал-демократических партий Германии в вопросе о мире, о демократизации политических порядков и о революции в Германии». В этой статье Клара Цеткин очень ясно и отчетливо показала разницу между правыми и левыми социал-демократами. Она снова выступила в защиту русского народа, которому удалось свергнуть царя. Статья вызвала гнев со стороны правления партии. Издательство Дитца находилось в руках правых социалистов, и они не захотели больше терпеть «самовольных выходок» Клары, несмотря на всю ее популярность.

Эта статья стала «лебединой песней» Клары, ее последним выступлением в газете «Равенство».

Утром в последний день мая 1917 года Клара, как всегда, пришла в помещение редакции задолго до начала работы. Она сидела за письменным столом, углубившись в чтение писем. Короткий стук в дверь заставил ее поднять глаза. Она шутливо спросила вошедшего молодого сотрудника, почему у него такой вид, словно он на похоронах. Но тот торопливо передал ей письмо и попросил расписаться в получении. Она исполнила его желание, и молодой человек, вежливо откланявшись, тотчас же покинул комнату. Письмо от руководства издательства? Несколько озадаченная этой новой манерой поддерживать с ней отношения, она вскрыла конверт. Кровь прилила к ее щекам, потом смертельная бледность появилась на лице Клары. Листок бумаги выпал из ее рук. Через несколько секунд, которые показались ей вечностью, она еще раз прочла скупые строки. За несоблюдение директив партии и за длительное неповиновение она подлежит немедленному увольнению! Как далеко это зашло! Ее выгоняют из этих помещений, из издательства, в котором она неутомимо работала двадцать пять лет, словно нерадивого поденщика из графского поместья! Ей не разрешают даже закончить редактирование очередного номера «Равенства». Тотчас же, еще сегодня, она должна покинуть издательство! Клара почувствовала во рту неприятный, горький привкус. Не является ли редактируемая ею газета неотъемлемой частью издательства Дитца? Гнев и возмущение охватили Клару. На письменном столе письма работниц ждали ответа – она машинально сгребла их все в свой большой портфель. За окном весело щебетали птицы, но Клара этого не слышала.

Ей, старой социалистке, умеющей держать себя в руках, пришлось напрячь все свои силы, чтобы в столь унизительных обстоятельствах сохранить спокойствие. Она хотела сделать еще несколько заметок для редакционной обработки готовящегося номера газеты и взялась за перо. Но рука не слушалась ее и сильно дрожала. Клара положила ручку <на место, собрала с письменного стола бумаги и быстро встала. Решительным движением она отодвинула в сторону стул. Будь что будет! Она в последний раз окинула взглядом комнату, где столько лет служила идее социализма. Уходя, громко захлопнула за собой дверь…

С письмом об увольнении в кармане Клара возвратилась домой. Но сегодня ей не захотелось оставаться в доме, который так опустел с тех пор, как ее сыновья, Максим и Костя, став военными врачами, уехали на фронт. Она подумала, что длительная прогулка по лесу, который она так любит, принесет ей пользу. И на самом деле, на лоне природы ее волнение утихло, и ей удалось снова взять себя в руки.

Она стала думать о прошлом и вспомнила Генриха Дитца, которому раньше принадлежало издательство. Эти мысли послужили ей утешением. Двадцать пять лет тому назад она колебалась, принимать ли на себя редактирование «Равенства». Дитц, всегда отличавшийся широтой натуры и готовностью прийти на помощь, ободрил ее: «Наконец, если потребуется, то ведь и я еще существую!» Добрые слова опытного издателя имели решающее значение, и Клара дала согласие. А Дитц? Все время, пока он был владельцем издательства, он держал слово. Потом за незначительную плату, почти как подарок, передал издательство социал-демократической партии. Его непоколебимая вера в миссию «Равенства» и в способности предложенного им редактора блестяще оправдалась. Клара грустно улыбнулась: как она была счастлива, когда могла объявить на партийном съезде, что за истекший год доходы «Равенства» на пятнадцать тысяч марок превысили его расходы!

За долгие годы работы в редакции на ее долю выпадали не только успехи. Ей приходилось выдерживать и тяжелые бои за идейное направление газеты.

На партийных съездах привычка критиковать «Равенство» за «слишком высокий уровень» стала таким же обычным явлением, как смена дня и ночи. Многие члены партии, и прежде всего женщины, хотели бы видеть газету более популярной по своему содержанию, более занимательной, более соответствующей вкусам широкой массы работниц. Клара должна была постоянно возражать, что эта газета отнюдь не является развлекательным чтивом, а, напротив, имеет задачу воспитывать лучших и передовых пролетарок и> передавать им политические знания.

И теперь правление партии вырвало у нее из рук «Равенство»! Все же газета была и остается значительным делом всей ее жизни. Даже и в этот тяжелый момент Клара гордится тем, что ей удалось превратить простых читательниц в сотрудниц «Равенства». Особенно трудно будет любому из ее преемников достичь такого результата, который стоит ей напряженной двадцатипятилетней работы. Ни одна партийная газета не опиралась на такое большое число корреспондентов из народа, как женская газета.

Клара усилием воли полностью подчинила себе мысли, уносившие ее в прошлое. Глубоко в сердце все еще ныла гложущая боль из-за потери «Равенства». Но разве Клара не найдет себе другого поприща борьбы?

Несколько дней спустя лейпцигские работницы попросили «свою Клару» стать редактором женского приложения «Лейпцигской народной газеты». Клара, не колеблясь, дала согласие. В первом номере женского приложения она, выполняя пожелания своих подруг по партии, простилась с «Равенством». Она заявила: «Моя «вина» состояла в том, что я с первого же момента, когда социал-демократическая фракция рейхстага выбросила за борт как ненужный балласт основные принципы социализма, защищала противоположное мнение». Да, она действительно клеймила позором оппортунистическое болото, в котором погрязла часть партии, выступала против руководителей, содействующих продолжению войны, – но каждый ли час, каждую ли минуту она боролась с достаточной суровостью?

«Когда я оглядываюсь назад на прошедшие мучительные годы моей деятельности в «Равенстве», – писала бывший главный редактор газеты, – я испытываю сожаление, выраженное в страстных словах, которые Конрад Фердинанд Мейер [36]36
  Мейер, Конрад Фердинанд (1825–1898) – швейцарский писатель. В тексте цитируются слова из поэмы «Последние дни Гуттена».


[Закрыть] вложил в уста Гуттена:

 
«И каюсь я душою сокрушенной,
Что втрое мужественней не был я!»
 

Многих членов партии глубоко возмутило недостойное поведение партийных руководителей, уволивших Клару Цеткин из издательства Дитца после того, как она проработала там четверть века. Целые горы писем со словами утешения и поддержки получала в эти дни Клара. Она была очень обрадована статьей, написанной в честь ее шестидесятилетия Францем Мерингом, которого по причине тяжелой болезни пришлось освободить из-под ареста. Меринг писал: «Клара Цеткин взялась за руководство газетой «Равенство», когда та находилась в самом жалком состоянии, и превратила ее в могучий орган, который направлял международное движение женщин-социалисток[37]37
  Вначале тираж «Равенства» состоял из 2 тысяч экземпляров, а в 1913 году газета выходила уже тиражом в 112 тысяч.


[Закрыть]. Ее неутомимая деятельность не ограничивалась только руководством газетой и работой в женском движении. Она постоянно находилась там, где могла принести пользу, и не было ни одной предвыборной кампании, в которой бы Клара Цеткин не принимала живейшего участия…»

Клара намеревалась сказать своему старому другу, что он слишком много хорошего понаписал о ней, но все же она была тронута сердечным и безоговорочным признанием ее заслуг: «Годовые комплекты «Равенства» будут вечным памятником Кларе Цеткин. Газета всегда находилась на высоте социалистических принципов, так как мало кто из живых может померяться силами с Кларой Цеткин в знании марксистской теории и наверняка нет никого, кто бы превосходил ее в этом».

И, как всегда после тяжелых разочарований и ударов судьбы, Клара снова бодро смотрела в будущее. Она придерживалась слов, написанных ею в первой статье для женского приложения «Лейпцигской народной газеты»: «Только вперед и вперед! Работать, не зная передышки… О, как это помогает! Душевные раны зарубцовываются во время напряженной работы, которую на себя взваливаешь… Вперед, только вперед!»

«Я ХОЧУ СРАЖАТЬСЯ НА ТОЙ СТОРОНЕ, ГДЕ ЖИЗНЬ…»

Никогда еще ни одно известие так не потрясало мира, как то, которое разнеслось 7 ноября 1917 года. Это ленинское воззвание «К гражданам России!», возвестившее о первых победах пролетарской революции в России. Великая победа, одержанная в Петрограде рабочими, крестьянами и> солдатами над Временным правительством, привела Клару Цеткин в восторг. Ее мысли обратились к Осипу, так рано умершему мужу. Как бы он гордился этим днем, которого он страстно ждал!.. Уже 16 ноября 1917 года в женском приложении «Лейпцигской народной газеты» было напечатано: «Революция в Петербурге и ее победа – это триумф последовательно выдержанных и проводимых в жизнь принципов и тактических установок большевиков». Эти слова принадлежали Кларе Цеткин.

«Мы с вами головой и сердцем!» – еще в 1913 году воскликнула Клара, обращаясь к русским социалисткам, которые, несмотря на царский террор, в Международный женский день вышли на демонстрацию. И теперь снова «головой и сердцем» она была с героически борющимся русским народом.

Клара Цеткин, так же как и Франц Меринг, безоговорочно объявила себя сторонницей молодой Советской республики. Она всегда, используя любую возможность, разоблачала как гнусную ложь распускаемые по всему свету жуткие небылицы о борьбе, которую вели рабочие России. В начале 1918 года в письме к Ленину она заверила большевиков в своей полной симпатии. И Ленин – сердце и мозг революции – нашел время написать ей, как гордятся товарищи поддержкой такого борца, как Клара.

Победоносная революция в России! Выступления Клары Цеткин и Франца Меринга в защиту русской революции, опубликованные в легальной прессе, и распространяемые нелегально листовки «Союза Спартака» заставили немецких рабочих и солдат насторожиться. Что удалось их русским братьям, должно удаться и им! Рационы питания как в самой Германии, так и на фронте становились с каждым днем все меньше и хуже. Обмундирование солдат превратилось в лохмотья, – даже в амуниции чувствовался недостаток. «К черту победный трезвон и крики «ура»!» – говорили обовшивевшие, оборванные и голодные солдаты. Хватит дурачить! Эта война, которая вообще ведется не в их интересах, уже проиграна! Подыхать ради сытых и хорошо одетых пушечных фабрикантов и генералов? Нет!

Клара Цеткин вела нелегальную работу на военных предприятиях и в рабочих кварталах. Она знала, как немецкие солдаты и рабочие проклинали войну. Вряд ли хоть одна пролетарка верила еще в победу Германии. А летом 1918 года даже кое-кто из генералов признал, что Германия не может навязывать своим противникам угодного ей мира, что война проиграна. Надо положить конец дальнейшей гибели людей и материальных ценностей!

Изо дня в день множились сообщения о бунтующих солдатах и матросах, о бастующих рабочих. Клара Цеткин прислушивалась: не пробил ли и в Германии час революции? В октябре 1918 года Карла Либкнехта выпустили на свободу. Этого добились рабочие и солдаты. После освобождения из тюрьмы Карл Либкнехт не дал себе ни минуты отдыха. Он, мозг «Союза Спартака», всегда опирался на деятельную помощь Клары Цеткин и Франца Меринга. Тысячи напечатанных в подполье листовок попадали на военные предприятия, в окопы и даже на военные корабли. Но машина войны, несущая смерть и разрушения, еще не остановилась, – скрипя и кряхтя, она все еще перемалывала людей и уничтожала плоды человеческого труда. Голод разросся до гигантских размеров. В городах женщины и старики падали на улицах от истощения. То там, то здесь вспыхивали эпидемии. Чахли дети. Смертность грудных младенцев достигла ужасающей цифры. В отчаянии, но все более гневно сжимали кулаки рабочие, солдаты и матросы. Пора положить безумию конец! 4 ноября 1918 года матросы Киля обратили свои пушки против врага в своей собственной стране. В Германии началась революция.

Это был великий день в жизни Клары Цеткин. Только болезнь омрачала ее радость. На протяжении уже нескольких месяцев она боролась с растущей слабостью. Сейчас, когда буревестники революции кружились над Германией, тяжелая болезнь свалила Клару в постель. Шум революции доходил до штутгартского дома, где лежала Клара, только приглушенно. Опять началась загадочная лихорадка, которая так часто изнуряла Клару. В середине ноября на несколько дней кривая температуры совершенно неожиданно спала, и Кларе сообщили, что Роза Люксембург, как и Карл Либкнехт, тоже вышла на свободу. Клара в полном сознании поставила свою подпись рядом с подписями Карла Либкнехта и Франца Меринга под составленным Розой Люксембург обращением к пролетариям всех стран. Вскоре оказалось, что лихорадка дала только передышку. На следующий день Клара снова погрузилась в бессознательное состояние – и теперь уже надолго. Врачи признали ее почти безнадежной.

Когда Клара бредила, ей казалось, что она стоит рядом с товарищами на баррикадах и ораторских трибунах. В это время Карл Либкнехт, Роза Люксембург, Лео Иогихес, Вильгельм Пик и другие были вынуждены вести борьбу в необычайно тяжелых условиях. Обстановка осложнялась еще и тем, что маленькая, но очень влиятельная группка правых социал-демократов, засевших в правлении партии, изо всех сил пыталась помешать революции, сдержать ее и задавить. Исторические ноябрьские дни 1918 года показали левым их роковую ошибку: у них не было ни собственной партии, ни твердой программы, ни достаточного количества хорошо политически подготовленных борцов. «Союз Спартака» сам по себе был недостаточно силен, чтобы организовать революцию и руководить ею. Позже Клара Цеткин часто вспоминала о предостережениях русских революционерок…

Но болезнь все еще приковывала Клару к постели. До нее не доходило никаких известий о событиях в Германии. Она не знала, что уже через двадцать четыре часа после начала боев в Берлине правые социал-демократы вступили в сговор с контрреволюцией. Контрреволюция подняла голову: была расстреляна рабочая демонстрация и арестованы вожди НСДПГ и «Союза Спартака».

Незадолго перед рождеством здоровье Клары Цеткин улучшилось. Температура снизилась. Больная избавилась от лихорадки, однако была по-прежнему очень слабой. Но ум ее не хотел мириться с бездеятельностью, и родственники должны были дать ей газеты. Клару охватило чувство горечи и гнева. Бывшие товарищи по партии оказались предателями! Она хотела немедленно отправиться в Берлин, но сильная слабость помешала ей осуществить это намерение. Незадолго до Нового года выздоравливающей разрешили встать. В это время Германией правили социал-демократы Эберт, Шейдеман и Носке[38]38
  Эберт, Фридрих (1871–1925), Шейдеман, Филипп (1865–1939), Носке, Густав (1868–1946) – немецкие правые социал-демократы, предатели интересов рабочего класса, вставшие на путь открытой борьбы с германской революцией.


[Закрыть] – будто бы по поручению Советов рабочих и солдатских депутатов, а на самом деле в союзе с реакцией. Кларой овладело глубокое возмущение, когда она узнала, что эти предатели послали правительственные войска против дивизии революционных моряков и на улицах столицы идут бои.

Теперь ничто не могло удержать Клару дома. Она телеграфировала друзьям, договорилась о встрече и, несмотря на большую слабость, отправилась в Берлин. Там ей рассказали, что «Союз Спартака» в ближайшие дни создаст Коммунистическую партию Германии. Клара, еще не совсем оправившаяся от болезни, тотчас же высказала готовность бороться в самой гуще событий – в Берлине. Друзья долго совещались…

На следующий день Клара поехала обратно в Штутгарт. Вокзалы и поезда были переполнены. Старую, скромно одетую женщину часто толкали, но она даже не замечала этого. По ее сумрачному лицу было видно, что она напряженно думала о чем-то неприятном. Но постепенно суровая складка, лежавшая между насупленными бровями, разгладилась. Может быть, друзья, и прежде всего Роза, правы, когда советуют ей еще некоторое время оставаться в рядах НСДПГ и продолжать работать в Штутгарте, на своем старом поприще? Разве всем сердцем не принадлежит она женскому движению, которое составляет смысл ее жизни?! Нет, совет друзей не так уж плох!.. Если она его примет, то еще целые недели и месяцы она будет оказывать влияние на работниц из рядов НСДПГ, большая часть которых знает Клару на протяжении долгих лет в прислушивается к ее словам.

Тяжелая поездка стоила Кларе много сил. Вопреки своему желанию, она должна была хотя бы на несколько дней дать себе передышку. Все ее мысли были с друзьями. Она следила по газетам за ходом боев, писала статьи, а как только ей позволило здоровье, сразу же стала выступать на собраниях. Правительство, во главе которого стали «социалисты», уже начало преследовать молодую Коммунистическую партию Германии. Контрреволюция, перейдя в наступление, стремилась уничтожить коммунистов. В последние ночи, когда Клару мучила бессонница, она сквозь ставни окна замечала у своего дома какие-то подозрительные фигуры. Или ей мерещились привидения?

Кларе долго не пришлось раздумывать, является ли сброд, шныряющий вокруг дома, порождением ее фантазии. Она потеряла на мгновение сознание, когда до нее дошла страшная весть: Роза и Карл убиты, убиты наймитами реакции! Не сразу осознала она весь ужас происшедшего. Родственники стали опасаться рецидива болезни. Но Клара – воплощение энергии, она больше не даст недугу свалить себя! Горе и возмущение охватили Клару. И в этот самый тяжелый час своей суровой и трудной жизни она поклялась, что будет до последнего дыхания бороться за победу революции в Германии, за то, чтобы убийство Карла, Розы и бесчисленного множества рабочих не осталось бы неискупленным!

Кажется, нет горя, которое миновало бы Клару Цеткин. В этом же месяце умер Франц Меринг, ее старый, уважаемый друг. Теперь только она одна осталась в живых из «горсточки четырех стойких»! Как и умершие, она будет до самого конца непоколебимо стоять в боевых рядах! Она снова чувствует прилив сил. Болезни, заботы и горе сделали седой голову Клары, избороздили морщинами и складками ее лицо, резко очертили суровую линию рта, но в глазах ее, как и прежде, горела решимость бороться. Теперь и подавно! Она готова!

Ее ничуть не тревожил тот сброд, что по ночам рыскал вокруг ее дома. Много времени спустя Клара узнала, что и она, как Роза и Карл, должна была быть убита наемными убийцами. В конце концов наймиты были отозваны назад. Реакционеры сочли, что убийство Клары Цеткин, которую так любили повсюду в Германии и особенно в Швабии, было чревато для них слишком серьезной опасностью.

Клара с непреклонностью принялась за работу. События, происшедшие в начале 1919 года, вынудили Клару подвести неумолимые итоги всей своей прошлой деятельности в рядах партии, где совсем недавно «кровавая собака» Носке был ее товарищем… Она всю жизнь сеяла семена социалистической революции в умах и сердцах рабочих и работниц. Семена падали на восприимчивую почву, заранее подготовленную эксплуатацией и обнищанием. Посев при тщательном уходе зазеленел, вырос, всходы заколосились. Когда настало время жатвы, не хватает рук, чтобы убрать урожай и снести его в амбары! В партии не было твердого ядра. Теперь Клара осознала и свою ошибку: ради единства партии, ради неправильно понятого единства, она недостаточно настойчиво требовала открытого размежевания действительно революционных членов партии с реформистами и оппортунистами, составлявшими большинство. Она нередко смазывала противоречия, лишь бы только сохранить единство. Теперь она пожинала плоды того, что некогда превратила единство в фетиш.

Клара внимательно следила за событиями в России. Там тоже шли жестокие бои. Чтобы уничтожить молодую Советскую республику, капиталистические государства оказывали русским контрреволюционерам – белогвардейцам – помощь деньгами, оружием и солдатами. Но во главе Советской республики стоял Владимир Ильич Ленин, деяния которого вызывали у Клары Цеткин глубочайшее восхищение. Республика непреклонно увеличивала свои революционные силы. Ленин и партия большевиков крепко держали в руках власть и руководили борьбой масс. И в час великого подведения итогов огромная разница между ходом русской революции и ходом революции в Германии заставила Клару Цеткин, ученицу Маркса и Энгельса, прийти к исключительно важному убеждению, что Ленин – великий наследник ее великих учителей. Клара перешагнула уже порог старости, но это ей, однако, не помешало так же основательно изучить произведения Ленина, как некогда в юности сочинения Карла Маркса и Фридриха Энгельса.

Несколько позже, в марте 1919 года, Клара Цеткин порвала с НСДПГ. Перед своим выходом из партии она сурово свела счеты с руководителями НСДПГ. Почему они отказались от поставок продовольствия, предложенных молодой Республикой Советов? Те пытались объяснить свое поведение ссылкой на голод и нищету русского пролетариата. Клара не признавала избитых и пустых отговорок и дала этим горе-руководителям урок международной солидарности.

– Взять у терпящего нужду брата последний кусок хлеба, которым он готов поделиться, и в лучшие времена воздать ему за его дар – тоже проявление международной солидарности, – сказала Клара.

Эта речь была началом вызвавшего сенсацию разрыва Клары Цеткин с НСДПГ. В своем публичном заявлении она писала: «Положение вещей таково, что я открыто заявляю: дальнейшее пребывание вместе с правыми в НСДПГ для меня невозможно. Я поставлена перед необходимостью самым резким образом провести разграничительную линию между ними и мною. Почти сорок лет борюсь я за осуществление социалистических идей. Какой бы старой я ни была, – а мне, вероятно, осталось жить недолго, – я все же хочу это время, пока у меня есть еще силы, сражаться на той стороне, где чувствуется живая жизнь, а не там, откуда на меня глядят бессилие и разложение. Я не хочу, чтобы на меня, пока я жива, веяло дыханием политической смерти…»

Клара Цеткин сдержала свое слово. До последнего дыхания стояла она в боевых рядах партии, которая борется за счастливое будущее человечества: в рядах молодой Коммунистической партии Германии и в рядах Коммунистического Интернационала.