Текст книги "Ничто не вечно под луной"
Автор книги: Галина Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 9
– Ты не знаешь, где может быть эта сучка? – Сенька влетел в дом, подобно торнадо, и принялся лихорадочно перелистывать какие-то бумаги на этажерке. – Уже и на квартиру ее успел съездить в этот ее говенный район, и звоню полдня, везде тишина.
– Не знаю, – Вера вяло пожала плечами. – А зачем она тебе?
– Нужна, – отмахнулся от нее супруг. – Так... Где она может быть?
– Позвони диспетчеру, наверняка он знает о всех ее передвижениях, – подсказала сообразительная Верочка.
– Да? Ты гляди, а я бы и не додумался. Нет, Вер, ты порой меня так удивляешь...
Сенька как-то странно посмотрел на нее, что не укрылось от ее глаз, и почти тут же медленно пошел по направлению к дивану, на котором она сидела. Подойдя к ней вплотную, он грубовато схватил ее за плечи и, рывком приподняв, с силой прижал к себе.
– А скажи, Вер, ты меня любишь? – выдохнул он каким-то чужим голосом.
– С чего это ты вдруг? – искренне изумилась Верочка.
Ему же было доподлинно известно, что разговор на эту тему был самым трудным для нее. Не могла она, да и не хотела говорить о чувствах, всю свою жизнь наивно полагая, что говорить об этом совсем не надо. До сего времени Сеня взгляды ее разделял и с подобными вопросами в душу к ней не лез.
«Что-то случилось! – испуганно забилось в мозгу у Верочки. – Неспроста все это, ох неспроста!»
– Чего молчишь?! – подозрительно прищурился Сенька, уловив замешательство в глазах жены. – Кивни, если говорить на эту тему тошно.
– Ты куда-то собрался? – побелевшими губами прошептала жена, уперев ему руки в грудь. – Так иди...
О чем нужно было ее еще спрашивать? Все было яснее ясного. Прав был Андрюха. Во всем прав.
– Жалеешь небось, что пристрелила-то его? – Кровь бросилась ему в голову, пульсируя сильными толчками. – Отвечай! Сука...
– Се-еня, – всхлипнула от неожиданности Верочка. – Ты ли это?! Господи! Что могло произойти за эти несколько часов, что тебя не было дома?! Где ты вообще был?!
– Произойти?! Много чего произошло! Очень много! – Он с силой оттолкнул ее от себя, да так, что Верочка не удержалась на ногах и упала обратно на диван, и, сузив глаза до непроницаемых щелочек, зашипел: – Все вы суки! Грязные, похотливые суки! Зачем ты пришла ко мне в тот день?! Больше дурака не нашлось, чтобы прикрыть тебя?! Зачем жила со мной все это время?! Зачем, мать твою, рожать еще собралась?! Ведь ты же никогда, никогда меня... не любила! Ты смотрела на меня, а видела его! Ты спала со мной, а представляла кого?! Отвечай, сука!!!
И тут, не сдержавшись, он ударил ее по лицу. Несильно так ударил, едва коснувшись кончиками пальцев нежной кожи, но, сделав это, тут же понял, что совершил. Верочка моментально выпрямилась, вскинула голову и посмотрела на него долгим взглядом.
О!!! Он помнил этот ее взгляд! Именно так она смотрела на своего покойного мужа, когда тот решил покуражиться над ней в его присутствии. Глаза ее были полны тогда не ненавистью даже, не болью, а мрачной какой-то решимостью, от которой у него тогда по спине поползли мурашки.
Сейчас было почти то же самое. Сене мгновенно сделалось не по себе. Он, конечно же, не боялся, что его жена извлечет сейчас из кармана халата пистолет и выстрелит ему в голову, как сделала это в свое время со своим бывшим мужем, но ее твердая холодность подсказала ему, что отныне все будет по-иному...
– Ты сделал огромную ошибку, – тихо, но внятно произнесла Верочка, поднимаясь и делая шаг к нему. – Ты это понимаешь?!
Ему бы сейчас упасть ей в ноги да вымаливать прощение, сделать то, что диктует изнывающее от боли сердце. Да как бы не так! Попробуй повернуть вспять разбушевавшуюся стихию разбуженных ревностью страстей! Усмири-ка их сокрушающую силу как раз в тот самый момент, когда они требуют освобождения. Тут тебе и уязвленная гордость, и оскорбленное мужское самолюбие, и многое другое, одним словом, полный комплект разбушевавшихся чувств, затмевающих собой все доводы трезвого разума.
Верочка смотрела в его наполненные яростью глаза и в который раз за день с ужасом понимала, что совсем не знает этого человека. Волны необъяснимого гнева, изливаемые на нее, казалось, были совсем беспочвенны. Она, может быть, и сделалась бы податливо ласковой, пустив в ход все свое обаяние, и попыталась усмирить не в меру разошедшегося супруга, если бы за полчаса до его прихода ее не сразила наповал забежавшая из больницы Татьяна.
– На-ка вот, держи, – протянула она через порог Верочке ее термос. – И не забивай больше себе голову глупостями. Все там нормально в кофе твоем. Никаких тебе снотворных, никаких канцерогенов. Одним словом, экологически чистый продукт...
Она ушла, внеся в душу Верочки полный разлад. Все разом рухнуло, все перевернулось и полетело куда-то в тартарары. Каждое слово Сени в его оправдательных речах имело теперь совсем иной смысл.
Верочка обессиленно опустилась на диван и задумалась. За этими невеселыми размышлениями и застал ее вернувшийся супруг. Первым ее порывом было расспросить его обо всем. Снять с души неимоверный груз. Но все ее благие намерения были разбиты в прах его непонятными выпадами. Не случись визита Татьяны, Верочке, может быть, и удалось бы разглядеть в его агрессивности раздавленного ревностью мужика, но, обуреваемая порожденным недоверием, она этого не рассмотрела.
«Сеня хочет мести! – вот что колотилось у нее в мозгу. – Он ее жаждет!»
И единственное, что ей еще нужно было выяснить, так это почему он хочет мстить...
Глава 10
К этой встрече Алевтина подготовилась основательно. Три часа, проведенные в салоне, того стоили. Утомленные долгим чтением бесчисленных столбцов цифр глаза приобрели загадочный блеск. Кожа лица порозовела, сбавляя ей едва ли не десяток лет.
– Аленька, вы просто красавица, – порхал вокруг нее косметолог Сергей. – Но стоит приходить почаще. Нельзя так безответственно относиться к тому, что даровала вам природа.
– Да уж, – невнятно пробормотала она, не без удовольствия разглядывая свою заметно посвежевшую физиономию. – Кабы сие действо, да во благо...
Сергей, конечно же, мало что понял из ее лепета, но рвение свое удвоил. Что, собственно, и увеличило размер причитающегося ему вознаграждения. Расставшись спустя какое-то время, они остались вполне довольны друг другом. Единственное, что отравляло Але удовольствие, так это истинная причина, побудившая ее навестить салон.
А дело было в том, что она пригласила к себе на ужин новоявленного нувориша их города – Шаталова Виктора Ивановича. Репутацию тот себе, невзирая на свой почти юношеский возраст – двадцать восемь лет, заработал едва ли не за полгода. А начал с того, что скупил в городе всю имеющуюся в продаже недвижимость. Налоговые органы, мгновенно учуяв запах жареного, обложили его со всех сторон, замучив частыми визитами в его офис и неожиданными проверками. Но господам мздоимцам пришлось всякий раз уходить несолоно хлебавши. Все было у Виктора Ивановича в ажуре. Кто уж обучал сего предприимчивого молодого человека, кто маячил незримой тенью за его достаточно широкой спиной, того никому не было ведомо. Но факт оставался фактом: парень набирал обороты со страшной скоростью. Уже функционировал в городе его мини-хлебозавод. Кормил горожан изысками, причем по достаточно сходной цене, вновь отстроенный им ресторан. А тут еще пошли слухи о закладывающемся фундаменте нового фармкомбината.
Алевтина, может быть, и пропустила бы все эти новости мимо ушей, не случись серьезных сбоев в их производстве. Тут-то она и начала пристальнее приглядываться к Шаталову.
Дело тот начал с размахом, ухнув в него сразу же уйму средств. Откуда, скажите, у человека такая уверенность, что все пойдет как по маслу, если в их небольшом городе уже существует подобное предприятие? Значит, эта самая уверенность чем-то подпитывается и крепнет день ото дня. Одним словом, подумать было над чем. Вот и Иван согласился, что ребят надо осторожно прощупать. А Аля и не думала лезть на рожон.
Долго обдумывать причину встречи ей не пришлось. Тут сыграл свою роль его величество случай.
Дня три назад пресловутый Виктор Иванович, называть которого по отчеству у нее просто язык не поворачивался, сам заявился к ней в офис и попросил о помощи.
Да, да, именно о помощи. Что-то там не заладилось с транспортом, и он, приложив руку к груди, слезно просил выделить ему взаимообразно пару грузовиков.
Алевтина, поначалу растерявшаяся от такого поворота событий, мгновенно сориентировалась и, отдав нужные распоряжения, приказала принести кофе.
– Если честно, то не ожидал увидеть в качестве управляющего фирмой столь очаровательную леди, – польстил он ей, необдуманно соврав.
В их городе почти каждая собака друг друга знает, а уж о людях, занятых в бизнесе, и говорить нечего. Но Алевтина простила ему эту его наскоро сформулированную ложь и занялась светским трепом. Гость увлекся беседой, поддержал ее и уже менее чем через час напрашивался на свидание.
Алевтина для порядка поломалась, ненавязчиво давая понять, что она женщина, всеми уважаемая и порядочная. На что Шаталов клятвенно заверил, что встреча будет носить сугубо деловой характер.
– Нам ведь есть что обсудить... – загадочно померцал он глазами. – Мы ведь с вами теперь вроде конкуренты...
Алевтина мгновенно напряглась и, умиленно улыбаясь, пригласила его к себе в особняк.
После того ночного происшествия, заставившего ее порядком поволноваться, она съехала с однокомнатной квартиры и вновь водворилась на их с Денисом жилплощади.
– А вы не боитесь злых языков? – продолжил он игру в таинственность. – Я – одинокий мужчина. Вы – почти одинокая женщина...
– Ну почему же сразу одинокая? У меня есть муж... Пусть он сейчас в отъезде, но...
– Но известно, при каких обстоятельствах произошел его отъезд, – Шаталов встал со стула и, перегнувшись через стол, припал к ее руке. – Я буду у вас в назначенное время и очень надеюсь на понимание и... взаимность.
Он ушел, а Алевтина непонятно с чего разволновалась. Это ее волнение, разумеется, не укрылось и от глаз Ивана, когда она его навестила.
– Что это с тобой сегодня? – хитро прищурился он, удерживая за руку, когда она прощалась. – Уж не предстоящая ли встреча тебя так взбудоражила?
– С чего бы это? – попыталась она изобразить изумление.
Но Иван, знавший ее не один год и читавший, словно открытую книгу, лукаво ухмыльнулся:
– Говорят, что этот выскочка очень хорош собой... Многих баб с ума посводил... Не боишься с ним наедине остаться? Вдруг что-нибудь там...
– Ну, если это в интересах дела, то почему бы и нет? – с вызовом вздернула она подбородок, мгновенно поняв, куда он клонит.
– А как же Денис? – Иван заметно погрустнел. – Он ведь любит тебя до сумасшествия. Не звонил?
– Нет, – Аля закусила губу. После той памятной беседы с Лидией она много думала и о многом хотела расспросить его, но Денис не звонил. – Последний раз мы не очень тепло поговорили. Думаю, он обиделся...
– А может, заболел... Или еще что... Может, у них там кадровые перестановки и у него теперь нет доступа к телефону. – Иван начал загибать пальцы, перечисляя возможные причины молчания Дениса.
– Почту еще никто не отменял, – недовольно возразила Аля и попыталась свернуть разговор. – Ладно, мне пора. О результатах визита доложу подробно.
– Ладно, девочка, – Иван миролюбиво потрепал ее по щеке. – Поступай, как считаешь нужным. В конце концов ты молода и... очень-очень красива.
Эта его похвала отчего-то растрогала ее до слез. Ей мгновенно сделалось жалко и Ивана, все никак не оправляющегося от инфаркта, и Дениса, замолчавшего, казалось, без видимых причин, а самое главное – себя.
Господи! Сколько ей лет? В это время у многих жизнь только начинается, а ей кажется, что она уже одной ногой на пороге старости. Ощущение того, что самое главное и хорошее в жизни уже случилось и впереди не будет ничего подобного, было постоянным ее спутником последний год.
Аля съехала на обочину и, уткнув голову в баранку руля, заплакала. Проезжавшие мимо машины отчаянно сигналили ей, но она мало что слышала. В ушах стоял слабый голос Ивана: «Он, говорят, очень хорош собой...»
Шаталов действительно был великолепен. Именно великолепен, потому как вылеплен был всевышним по образу и подобию античной статуи с лицом без изъянов. Он был холеным, движения точно выверенными, речь хорошо поставлена. Одет с этакой светской небрежностью, пригодной на любой случай жизни.
Может быть, именно воспоминание о его ухоженности и заставило ее свернуть в забытый ею переулок и остановиться у стеклянных дверей салона, где прежде она была постоянным клиентом.
Уже много позже, расставляя приборы на столе в своей гостиной, Аля вдруг задалась вопросом: а не кроится ли причина, побудившая ее почистить перышки, в желании понравиться Шаталову? Может, и прав Иван, насторожившись?
Она рухнула на стул и принялась дотошно исследовать темные закоулки своей души. И то, что она там обнаружила, едва не ввергло ее в панику.
– Нет! – прошептала она испуганно. – Нужно отменить встречу!
Алевтина кинулась к телефону и начала тыкать подрагивающими пальцами в кнопки. Ответа, как и ожидалось, не последовало. Монотонный зуммер однозвучно бил в ушную перепонку, лишая Алю надежды и последних остатков самообладания. И словно для того, чтобы окончательно выбить почву у нее из-под ног, в дверь позвонили...
Глава 11
Сенька был полон праведного негодования. Это надо дожить до такого – собственная баба обводит тебя вокруг пальца! Он за нее голову почти на плаху положил, а она... Прожить с ней два года и так и не разобраться, что к чему!
– Идиот чертов! – скрипел он зубами, мчась вперед, не разбирая дороги. – Поделом тебе! Сопли распустил! Друга, можно сказать, предал!
Последнее-то, конечно, вырвалось у него против воли. Хотя и был ему другом покойный Олег, но Сенька его не предавал. Ну женился на его женщине, но тот к тому времени уже стучался в небесную канцелярию. И не его, Сенькина, вина, что Верка решила пострелять...
– Иди, куда собрался! – в сердцах плюнул он, вспомнив о ее ответе. – Тошно тебе, блин, сказать, что любишь! А может, и не любит вовсе, а?! Может, притворялась все это время?!
Слова срывались с его губ громким шепотом, грозя привлечь к себе внимание окружающих, к тому времени неспешно прогуливающихся по окраинным улочкам их города. Это его странноватое поведение (летит себе парень сломя голову вперед, да еще к тому же что-то бормочет себе под нос) или что-то другое заинтересовало одного из молодых людей.
Стоял тот, привалившись спиной к калитке, и лениво сплевывал семечную шелуху. Когда Сенька поравнялся с ним, он вдруг нагнулся и стал завязывать неразвязавшийся шнурок, а покончив с этим, медленно двинулся за Сенькой следом.
Какое-то время спустя парень пробормотал что-то себе под нос, довольно улыбнулся и повернул обратно.
Все эти манипуляции остались не замеченными разъяренным Сеней. Пусти за ним хоть полк пехоты, он и тогда вряд ли обратил бы на него внимание. Выбравшись наконец-то за город, он выбрал местечко поуединеннее и, рухнув обессиленно на покрытой шелковистой травой взгорок, обхватил голову руками.
Вот как жизнь круто поворачивает! Все было хорошо, все шло гладко, и тут хрясь, и все – пусто! Ни тебе семьи, ни тебе преданной жены, и как вытекающее отсюда – ни ребенка, которого он желал пуще всего.
«Неизвестно еще, чей это ребенок... – паскудно шевельнулось где-то внутри. – Ты всю дорогу в рейсах...»
Вот уж никогда бы не подумал Сеня, что способен так безумно мучиться от ревности. Все жгло его внутри неукротимым огнем. Дыхание сбивалось, стоило только вспомнить отсутствующий взгляд жены, так и не захотевшей ответить, любит ли она его. Лоб покрылся испариной. Руки подрагивали. Лучше бы ему не ходить сегодня никуда. Понесла его нелегкая в этот бар!
Стоп! А тогда бы он не узнал и о слежке за ним. Вот как взбудоражила его встреча с супругой, совсем ведь забыл, зачем искал эту паскудину кудлатую. А надо бы наведаться! Надо! Пока весь пыл да злость не вышли. Наверняка она слежку организовала.
Он решительно поднялся, отряхнул джинсы и не менее быстрым шагом, чем прежде, двинулся в сторону «Долины нищих». Именно так прозвали горожане район, застроенный двух-, трех– и четырехэтажными особняками.
Вырос сей район на благодатных почвах близлежащего совхоза, не сумевшего в пору рьяных политических и демократических реформ справиться с захиревшим хозяйством. Землю передали в муниципальную собственность, а затем потихоньку начали сбывать ее предприимчивым людям, сумевшим под эти самые реформы подстроиться. Но, как всякому русскому человеку, и им не хватило сил на то, чтобы довести свое начинание до конца. Район-то застроили, озеленили кто как мог и даже забором обнесли с указателями «Частная территория», но на этом дело и застопорилось. Ни тебе шлагбаума, как, казалось бы, должно быть. Ни тебе суровых охранников с четвероногими друзьями. Одним словом, на частную территорию был вхож любой туда стремящийся.
Конечно, хулиганства особого не было, как-то: лазанья по огородам через заборы, взламывания дверей и прочее. Но по улицам, к слову сказать, великолепно вымощенным, мог шастать любой сомнительный гражданин, подозрения при этом не вызывая. А посему и шел смело Сеня, подгоняемый гневом и еще бог знает какими чувствами, разожженными тайными демонами его души. Шел, втайне надеясь получить все ответы на мучившие его вопросы...
Дом Дениса и Алевтины стоял чуть в стороне от других. В этом месте мощеная дорога делала крюк и спускалась к поросшему ивняком небольшому озерцу. Вот на одном из его берегов и облюбовал место под строительство Денис. Летом ивы зеленели, скрывая от посторонних глаз все происходящее за невысоким забором. Зимой они служили не хуже. В их раскидистые ветви наметало такие сугробы, что впору было с горок кататься. Сейчас же деревья подернулись лишь еле заметной зеленой пыльцой, и она не помешала Сеньке разглядеть свет в окнах первого этажа.
Значит, все верно. Значит, он правильно решил, что Аля съехала с той однокомнатной квартиры. Вернулась, значит, в родные пенаты. Что же, это понятно. Как ни крути, а Денис ей до сих пор мужем оставался, и хорошо, что она это сделала.
Сеня вошел через чугунную калитку и медленно двинулся по узкой дорожке, выложенной мраморными плитками. Клумбы по обе стороны от нее были уже кем-то аккуратно вскопаны и засажены тонкими жгутиками каких-то растений. Отмечая походя все это, он поднялся по ступеням невысокого крыльца и совсем уже было занес руку, чтобы позвонить, как резко ее отдернул.
Впоследствии он и сам себе затруднялся ответить, что заставило его передумать позвонить в дверь, а понесло прямо под освещенные ярким светом окна. То ли любопытство, то ли осторожность, то ли еще какая подсознательная дребедень. Но факт оставался фактом – Сеня рискнул заглянуть в окна, благо хозяйка дома не утруждала себя тем, чтобы задернуть на них шторы. Он отошел немного назад. Влез на скамейку под березой и, обхватив для удобства ее ствол, вперил свой взгляд прямо в освещенный прямоугольник.
Уж лучше бы ему пропасть! Лучше бы в дверь позвонить, что ли! Кой черт дернул его подглядывать?! Ведь и без этого дерьма ему проблем хватало, а тут еще такое... Увиденное стало для него вроде той мельтешащей красной тряпки перед глазами разъяренного быка, и Сеня не сдержался...
Глава 12
Шаталов Виктор Иванович, перешагнувший порог Алиного дома, способен был сразить наповал любую стойкую к мужской красоте женщину.
«О, черт!» – едва не вырвалось у Алевтины. И она затруднилась бы ответить, что вызвало в ней большее раздражение: его неотразимость или ее реакция на эту неотразимость.
От него не укрылась гримаса неудовольствия, скользнувшая по ее лицу, и он обеспокоенно спросил:
– Что-то случилось?
– Да... нет, собственно... – Она нервно сжала пальцы, совсем не зная, как себя дальше вести с ним. – П-проходите, пожалуйста. У меня почти все готово.
Шаталов, подобно фокуснику, извлек откуда-то из-за спины небольшой букет каких-то экзотических цветов, непонятно где добытых: Алевтине было доподлинно известно, что в их городе такие не продавались. Изящным жестом выставил на накрытый к ужину стол бутылку вина, и опять она подивилась его марке – что-то французское и крайне редкое. И в довершение ко всему он полез во внутренний карман пиджака и вынул оттуда небольшую бархатную коробочку в виде сердца.
«Так, начинается охмуреж по полной программе!» – немного успокоилась Аля, решив, что Шаталов, подобно большинству своих соплеменников, решил с ходу ее купить.
Но он и тут ее разочаровал. Понимающе блеснув глазами редкого бирюзового цвета, он открыл красную коробочку, и Аля против воли расхохоталась: прямо на пурпурной сердцевине бархатного сердечка лежала шоколадная эмблема их фармацевтического комбината. Сплошь усыпанная карамельной россыпью, она переливалась в свете люстры, будто выложенная бриллиантами.
– Когда вы успели? – качнула она головой. – Удивительно...
Удивительно!.. Именно это слово было применимо к Шаталову. Все в нем казалось ей удивительным. Шутки, которыми он сыпал, не переставая, чередуя их ненавязчивыми комплиментами ее внешности и кулинарному мастерству. Манера легко перевести разговор на другую тему, когда предыдущая, казалось, исчерпала себя. Даже, коснувшись их общих дел и проблем, он был на редкость корректен и обезоруживающе простосердечен.
«Вот, видимо, чем он берет! – время от времени закрадывалось в ее поплывшие мозги. – Этот его неистощимый поток обаяния. Говорить может обо всем и ни о чем, и в то же время не заметишь, как сам выболтаешь главное...»
Это действительно оказалось легко.
Поначалу, коснувшись темы ее неудавшегося супружества, Шаталов, заметив, как она напряглась, решительно направил разговор в другое русло. Но Аля неожиданно почувствовала в себе потребность выговориться. И что самое удивительное, ей не нужно было для этого никаких особенных слов. Не нужно было мучиться в их подборе, с тем чтобы ее верно поняли. Виктор понял ее с полуслова.
– И вы не смогли ему простить измены... Не убийства, а измены... – задумчиво закончил он, когда в своем рассказе она споткнулась о тему их расставания.
– Да! – с жаром подхватила она. – Убийство... Оно вытекало из всей этой грязи: масса пустых бутылок, обнаженное тело и еще этот запах. О боже, он потом с полгода преследовал меня: запах смерти и... любви. Это было ужасно!..
– Но, однако же, вы нашли в себе силы вернуться к жизни, – ослепительно улыбнулся он ей. – Ваша красота...
Шаталов принялся что-то говорить горячо и пространно, и это не выглядело навязчивым. Наоборот. Ей совсем не хотелось, чтобы он замолкал. И когда, поднявшись со своего места, он подошел к ней и подал ей руку, Алевтина без колебания вложила в нее свою.
– Не нужно ничего говорить, – приложил он палец к ее губам, когда она попыталась что-то сказать. – Это лишнее...
Слова действительно были лишними в этот момент. Виктор осторожно поглаживал ее по спине, все теснее и теснее прижимая к себе.
Боже мой! Когда она последний раз ощущала на себе мужские руки? Да и испытывала ли вообще это пьянящее чувство восторга от прикосновения мужских пальцев к ее груди? Может быть, но это было когда-то очень-очень давно – в той прежней жизни, к которой нет возврата...
Аля физически ощущала бархатистость своей кожи, по которой он скользил губами. Каждый изгиб своей фигуры, очерченный его руками, виделся ей совершенным. Ему не нужно было говорить красивых слов об этом, она прекрасно понимала язык жестов. Безропотно подчиняясь его воле, она выскользнула из платья и усевшись на край стола, широко развела ноги.
Ни слова не говоря, он внимательно посмотрел в ее почти обезумевшие глаза и принялся медленно расстегивать брюки. Был ли то искусный прием обольстителя, или, быть может, расставание с последними сомнениями, но его медлительность едва не свела ее тело судорогой.
– Быстрее, прошу тебя, быстрее! – зашептала она, почти грубо схватив его за галстук и привлекая к себе. – Не медли...
И тут произошло нечто. Он поднял голову повыше, и она едва не задохнулась от того самодовольства, которое откровенно засквозило из его глаз. Уголок губ приподнялся в легкой ироничной ухмылке, еще немного, и, казалось, он выплюнет из себя что-то. Этакое клеймящее определение ее кошачьей сущности.
«Ах ты, засранец!!!» – едва не взвизгнула она, но вслух произнесла совсем другое:
– Извини, Виктор. Я передумала.
Аля попыталась свести ноги вместе и прикрыть голую грудь руками, но не тут-то было. Все его обаяние бесследно исчезло, и он стал вести себя, как скот.
– Перестань! – издевательски захохотал он. – Не корчи из себя раскаявшуюся грешницу! Ну-ка давай-ка, детка, займемся делом. Я и так слишком много времени потратил на тебя. А у таких людей, как я, время – деньги! Ну не надо царапаться и шипеть. Ух ты моя кошечка!..
Он был достаточно силен, чтобы сломить ее сопротивление, подпитывающееся лишь злостью да острыми ногтями. К тому же ей до ужаса хотелось плакать, а это, как известно, лишает последних сил. Смахнув на пол посуду, он с силой швырнул ее на стол, да так, что у нее мгновенно онемела спина, и принялся избавляться от одежды.
– Сукин сын!!! – безвольно простонала Аля. – Убью!!!
– Ага, чуть позже... – возбужденно прохрипел Виктор и, схватив ее под коленки, подтащил к краю стола. – Ах ты прелестница!..
И тут случилось неожиданное.
Вот и не верь после этого в волю всевышнего, пред которым Аля в этот момент отчаянно каялась!
Оконное стекло, на фоне которого разворачивалось столь неприглядное действо, со страшным грохотом разлетелось вдребезги, и на пол гостиной упал кирпич. Мгновенно среагировав, Виктор отскочил от Алевтины и, на ходу поправляя одежду, кинулся к входной двери. То ли он хотел отыскать злоумышленника, перечеркнувшего его планы, то ли сам решил спастись бегством от возможных последствий этой скандальной ситуации, объяснить он не удосужился.
Не переставая смотреть на кирпич, как на знак судьбы, Аля в мгновение ока натянула на себя платье и осторожно подошла к зияющей бреши окна. Кто бы ни был этот хулиган, она готова была на коленях благодарить его и возносить его имя в молитвах. Но за окном никого не было. Прислушавшись, Аля услышала, как кто-то, возможно Шаталов, быстро удаляется в сторону озера. Затем на какое-то мгновение шаги затихли, следом раздался сдавленный крик – и вновь тишина.
Интересно, кто это кричал в столь поздний час? Если, конечно... От предположения, что могло произойти сейчас в районе озера, ей сделалось совсем худо. Мало ей угрызений совести оттого, что вела себя как последняя идиотка, распустив слюни от объятий красавчика плейбоя, так еще не хватало, чтобы на ее территории отыскали дней через пять утопленника.
Никому, как ей, не было так хорошо известно, что этот маленький водоем, столь живописно расположенный в окружении ив, славен был зыбкими ненадежными берегами и глубокими омутами. Алевтина однажды едва не погибла, запутавшись в какой-то непонятной траве, и, не окажись рядом Денис, неизвестно чем бы закончился ее заплыв.
Постояв еще минуты три у разбитого окна и поразмышляв, Аля направилась в кухню. Там она достала из стола фонарик, переобулась в домашние туфли, оставленные ею за дверью и, прихватив для надежности огромный кухонный нож, решительно рванула на себя дверь.
Будь что будет! Ей просто необходимо выяснить, кто бродит вокруг ее дома и кто в конце концов так своевременно позаботился о том, чтобы ее грехопадения не свершилось. Да и Шаталов, хотя он и порядочный мерзавец, все же, прежде чем утонуть, должен пролить свет на ситуацию. Зачем-то он к ней пришел...
Алевтина медленно пробиралась по мраморным плиткам садовых дорожек, то и дело озираясь по сторонам. Фонарь она пока не включала. Полная луна и россыпь звезд служили ей неплохим проводником. Единственный минус этого освещения заключался в том, что уж слишком причудливыми были тени. Как тут не замирать от страха, когда каждое дерево, замысловато изогнувшее свои ветви, кажется жутким чудовищем, протягивающим к тебе свои хищные лапы. Даже в шорохе листьев слышалось что-то зловещее. Алевтина покрепче перехватила нож, судорожно сжимаемый ею в правой руке, и еще медленнее, чем прежде, пошла в сторону озера.
Она уже почти достигла его правого берега, когда по другую сторону заметила какое-то движение.
– Эй! Стойте! Кто там?! – закричала она что есть сил. – Виктор! Это ты?! Остановись!!!
Она еле сдержалась, чтобы не начать просить его остаться, поскольку страх, сгустившийся в ее душе, был на редкость осязаемым. Человек, ей удалось разглядеть, что это мужчина, резко обернулся на ее крик. Как-то уж слишком отчаянно он взмахнул руками и стал еще быстрее подниматься по откосу. Но берег в том месте был достаточно крут, и поэтому на подъем у него ушло не так уж мало времени.
Забыв об осторожности и о том, что на ней не спортивный костюм, а вечернее платье, в подоле которого она то и дело путалась, Алевтина кинулась бегом в его сторону. Немного взяв влево, где озеро имело кромку, заботливо выложенную строительным мусором и затем залитую бетоном, она, не отрывая глаз от движущегося силуэта, летела вперед. Смотри она в этот момент себе под ноги, а не в спину преследуемого ею человека, возможно, и не произошло бы того, что случилось. Но Аля упорно сверлила удаляющуюся спину взглядом, забыв, что бежит почти в полной темноте. И вот в тот самый момент, когда мужчина наконец-то завершил подъем, и в свете, льющемся с неба, стал хорошо узнаваем, она, едва переведя дыхание от внезапного облегчения, обо что-то споткнулась и кубарем полетела на землю.
Нож отлетел в одну сторону, фонарь в другую, домашние туфли вообще непонятно где нашли свое пристанище, а Алевтина, благополучно скатившись по берегу к самой воде, ткнулась носом в пахнущую тиной воду.
– О, черт!!! – простонала она, едва не хлебнув воды. – Что за дерьмо?!
Нельзя сказать, что она сильно пострадала при падении, но пара-тройка ссадин на коленях и локтях все же начала неприятно зудеть. Алевтина приподнялась и стала обшаривать вокруг себя землю. Где-то здесь, как ей казалось, должен быть фонарь. Найти его просто необходимо. Надо же рассмотреть, что за преграда возникла вдруг на ее пути. Если ей не изменяла память, сегодня днем она прогуливалась вокруг этого славного местечка и ничего постороннего не заметила.
После нескольких попыток фонарь все же отыскался. Постучав им о землю, потому как он упорно не хотел загораться, она все же добилась своего и уже менее чем через минуту обшаривала его лучом окрестности. Ну, все в порядке. Все, как и днем. Вон пара скамеечек. Раздевалка, выстроенная еще до того, как они познакомились с капризным норовом этого небольшого водохранилища. Чуть в стороне от них, почти у самой дорожки, – спилы засохших деревьев, которые служили сиденьями и столом одновременно. И еще... Да, все же что-то темнело рядом с их бесформенным нагромождением. Что-то... весьма напоминающее мужские ботинки.
