355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Галина Романова » Свидание на небесах » Текст книги (страница 1)
Свидание на небесах
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 19:06

Текст книги "Свидание на небесах"


Автор книги: Галина Романова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Галина Романова
Свидание на небесах

Он смотрел на спящую девушку, и к горлу подступали слезы. Почему ему всегда хотелось плакать, когда они спали? Что вызвало у него такое волнение? Милая расслабленность в их лицах? Нежно рассыпавшиеся по подушке и плечам волосы? Припухший нежный рот?

Или то, что они просто молчат? Спят, мягко дышат и молчат?! И этот пухлый, едва приоткрытый рот не изрыгает мерзких слов, ругательств, не просит сигарету или бокал вина! Вот-вот! В этом, видимо, причина. В молчании. В тихом и покорном присутствии в его жизни. Они – девушки – могут быть послушными, спокойными, не визгливыми, не орущими только лишь во сне.

Они все такие. Все. И эта, которую он теперь любовно оглядывает, не исключение. Она безмятежна, пока спит. Она мила, уравновешенна, пока спит. А стоит ей пробудиться, стоит распахнуть глаза, как тут же начнется!..

Его взгляд соскользнул с нежной щеки, пополз по шее с лиловыми следами от его пальцев. Потом двинулся ниже по обнаженной груди, животу, бедрам, щиколоткам.

Со щиколотками вдруг обнаружилась проблема. В местах, где их стягивали резиновые жгуты, начало кровоточить. Руки оказались крепче. С запястьями было все в порядке. Не было крови, и почти не было видно синяков. Почему? Может, потому, что ноги она пыталась свести гораздо чаще? Всякий раз, как он принимался за нее, она дрыгала коленками, невероятно напрягала икры. Приходилось щипать ее и шлепать. Ему было неудобно!

Вообще с этой сучкой оказалось очень много проблем. Много спит, когда не спит, много визжит и плачет. Потом задыхается от соплей, забивающих ей нос во время истерики. А вчера вечером обмочилась! Гадина, мерзкая, противная гадина! Ему долго пришлось возиться, меняя белье ей, под ней. Шелковые простыни, которые были приготовлены им для самого главного, самого последнего дня, пришлось стелить уже вчера.

Может, стоило свернуть трехнедельную программу и закончить все раньше? Сегодня, к примеру, а?

Нет, рано.

Во-первых, ему бы тогда нечем было заняться. Во-вторых, следующая когда еще будет! Есть наработки, конечно, но все равно уйдет немало времени. Сторонних трогать нельзя. Он не дома! Здесь с этим строго.

Ему вдруг надоело ее рассматривать, и он с силой опустил растопыренную ладонь ей на живот. Девушка судорожно дернулась, тут же застонала и открыла припухшие глаза.

– Пить, – попросила она.

Он досадливо сморщился. Ну вот! Начинается! Рот у них открывается одновременно с глазами. Будто внутри их красивых головок все связано прочным коротким шнуром, приводимым в действие движением век.

– Пожалуйста, пить… – прохрипела девушка.

И он тут же уловил в ее хрипе близкие слезы.

– Если станешь рыдать, не получить ничего. И будешь наказана! – он многозначительно посмотрел на ее живот, где виднелся отпечаток от его растопыренной ладони.

– Не буду. Дай пить, – девушка судорожно вздохнула, отвернулась от него к окну.

– А что бы ты хотела попить? – поинтересовался он глумливо и погладил себя по ширинке домашних легких штанов.

– Дай воды, сволочь! – крикнула она окрепшим голосом. – Хотя бы сейчас – дай воды!

Он бы не стал поить ее водой, не придумай с утра на сегодня новую игру с ней. Без воды она могла загнуться раньше времени. Он дал ей воды. Много! Гораздо больше, чем она могла бы выпить за один раз. Он окунал ее красивую головенку в ведро с ледяной водой ровно столько, сколько понадобилось ей для того, чтобы начать задыхаться.

– А где спасибо? – он схватил ее за уши и приподнял голову от подушки, потряс с силой. – Где спасибо, неблагодарная дрянь?!

– Спасибо, – выдавила она через силу и снова закрыла глаза.

И сколько он потом ни шлепал ее, ни тормошил, ни порол тонкой хворостиной, оставляющей на ее белоснежной коже тонкие багровые полосочки, глаз она так и не открыла.

– Ну и черт с тобой! Валяйся тут до вечера. А я – в город, – оповестил он ее, вваливаясь в маленькую комнату позади снятого им дома на чужом побережье. – Как я выгляжу? Спишь, дрянная девка? Ну и спи голодная. Как знаешь!

Она упорно держала глаза закрытыми, но видела его прекрасно. Научилась за минувшие несколько дней наблюдать за ним сквозь полуопущенные ресницы. Ресницы были длинными и густыми, и чудовище не замечало, когда находилось под наблюдением. Это было ее преимуществом. Единственным, которым она пользовалась. Все остальное было бессмысленным. Все, включая надежды на спасение.

Она не спасется, это как дважды два. У него все отлажено. Все, включая уничтожение улик. А в его деле главная улика – это тело. Тел он не оставляет. Он психопат с солидным стажем, сам ей хвалился, показывая фото своих жертв перед тем, как подвергнуть их уничтожению. У него все продумано. Она одинока, родственников, способных хватиться ее и начать разыскивать, у нее нет.

Летели они разными рейсами. Он ее не встречал в аэропорту. Она просто села в машину, которую он для нее арендовал и оставил на стоянке. Ключи нашлись под водительским сиденьем. И поехала по адресу, который он ей продиктовал по телефону. В этот заброшенный домик на краю горного плато она приехала под покровом ночи. Машина с темными стеклами. Захотел бы кто-то увидеть ее, не рассмотрел бы. А рассматривать-то было некому. Домик на лето сдавался, соседей не было. Ближайший поселок – в десяти километрах.

Когда она вышла из машины, подошла к обрыву и глянула вниз на крохотные точки огней далеких чужих окон, ей сделалось немного жутковато. «Господи, обо мне никто ничего не знает», – мелькнула страшная мысль. Соберись он сейчас столкнуть ее с обрыва, она погибнет. И никто ничего не узнает. Соберись скормить диким кошкам, тоже никто ничего не узнает. Даже по просроченной визе ее не станут искать, въезд в эту страну был безвизовым.

Она поежилась, почувствовав, как по спине под платьем скользит прохладный, неприятный ветерок. Но он тут же обнял ее, быстро сообразив, насколько ей неуютно. Прижал к себе, шепнул:

– Нам никто, никто не будет мешать находиться в раю! Посмотри, какое небо!

Небо было прекрасным. Огромный купол запросто мог быть подарком любому астроному.

– Здесь виден край Вселенной, дорогая… – шептал он, увлекая ее в дом, где уже был накрыт шикарный стол.

Они пили, ели, болтали. Потом он предложил ей принять душ. Она вошла в тесную душевую, облицованную белоснежным кафелем, разделась и… больше уже не вышла. Оттуда он вынес ее на руках. Уложил на кровать, и все! С этой кровати она не слезает уже вторую неделю. Или третью? Господи! Сколько же прошло времени?! Она не помнит! Она, наверное, сходит с ума. От боли, унижения, от осознания, каким чудовищно постыдным станет ее конец.

Эта мразь превратила ее тело в мясо! Превратила ее чистоту и гордость в пустоту и униженное смятение. Скорее бы уже все закончилось, скорее!

– Так я пошел? Ничего не хочешь мне пожелать?

Красивый, молодой, с гибкой, мускулистой фигурой, так понравившийся ей на фотографии. С невероятно милой улыбкой и добрыми карими глазами. Он любую женщину способен был свести с ума. В хорошем смысле этого слова.

Ее он теперь сводил по-настоящему.

– Ничего не пожелаешь мне, дорогая? – его голос зазвучал вдруг у самого уха, и тут же грубые пальцы потянули вверх ее веки. – Смотри на меня! Смотри! Я знаю, что ты не спишь! Смотри!!!

Она подчинилась, было больно, когда он рвал кожу ее век.

– Что ты видишь? Что?!

– Тебя, – шепнула она.

– И как я? Как?

– Красивый. Милый. Замечательный, – она выучила обязательные слова наизусть, после них он обычно отставал.

– Что мне пожелаешь?

Он начал давить ей на голые глазные яблоки, страшно резало. Хотелось плюнуть прямо в свежевыбритое холеное лицо и пожелать издохнуть. Но она послушно произнесла:

– Удачи… Я желаю тебе хорошо развлечься.

– Умница, – он позволил ее глазам закрыться, но ушел не сразу. Принес ей овсяной каши и скормил тарелку. – Вот теперь спи.

Наверняка в каше было снотворное. Он всегда его подсыпал в еду, когда собирался уехать. Чтобы она не смогла привлечь ничьего внимания. Чтобы не орала. Конечно, тут никто никогда не пробегал, а вдруг?

Дверь хлопнула. Потом взревел мотор той самой машины, на которой она сюда прикатила. И на нее минут через пять начали наплывать волны тяжелого, болезненного сна.

Последняя мысль, с которой она обычно проваливалась в черную бездну, всегда была одна. Она была мучительна и постыдна и сильно терзала душу. Даже больше, чем это чудовище.

Она выбрала его сама! Ее палец ткнул в фотографию, и язык повернулся, чтобы сказать той женщине:

– Я хочу его!..

Глава 1

Фасад старинного двухэтажного дома из серого кирпича украшали две вывески. Первая, слева от выщербленных ступеней, почти вровень с козырьком над дверью, безо всякого золота, синим по белому скромно заявляла о юридической конторе. Чуть ниже и чуть мельче шел перечень всяческих услуг. Тут были всякие: от нотариальных до адвокатских, и часы работы. Еще ниже чьей-то неуверенной рукой была сделана приписка: козлы и жулики. Дверь юридической конторы почти всегда была чуть приоткрыта и при сильном ветре препротивно поскрипывала. Этот скрип она выучила почти наизусть. Он ей даже пару ночей назад приснился. Хотя ее вовсе не интересовала ни эта контора, ни приглашающе приоткрытая дверь.

Объект ее интереса располагался чуть дальше. В трех метрах от выщербленных ступенек. Там тоже были ступени, но обновленные красивой плиткой. Тоже была дверь, но дорогая и плотно прикрытая. И тоже была вывеска почти вровень с красивым козырьком. Над дверью. Поле вывески было золотым, и по нему красивой вязью шла темно-бордовая надпись:

«Служба знакомств», и дальше – совсем банально: «Брачное агентство «Встреча».

Потом шли часы приема, и становилось понятно, что работа ведется почти круглосуточно. И если вас не готовы или не могут принять за добротной дверью, то по телефону непременно ответят. И уж на сайте-то их «Встречи» вам точно будут рады!

«Ждем вас! Мы вам всегда рады! Вы будете счастливы! Вы не будете одиноки!»

На таком вот позитивном подъеме заканчивалась темно-бордовая вязь по золотому. И прямо вот хотелось верить, что все именно так и есть: и рады, и ждут. И что все так и будет – и счастливы, и не одиноки. Причем все!

Вера поежилась, оглядела пустынную улицу. Заходить было боязно. Продолжать стоять ровно посередине между двух контор становилось и холодно, и неприлично. Она и так уже давно сюда ходит. На нее из юридической конторы уже кто-то таращится в окно. Поэтому она стала приходить позже. Но все равно таращатся. Может, ей кажется? Может, она заболевает какой-то страшной болезнью, которая начинается с разных странностей, а заканчивается психушкой, а?

Вера шагнула в сторону службы знакомств и снова остановилась.

Так, надо еще раз повторить про себя все, что она будет говорить.

Одинока. В разводе. Или наоборот? Сначала в разводе, а потом одинока? Какая разница!

Итак, сначала…

Она разведена. Давно? Для кого как! Ей весь прошлый год показался вечностью. Ее подруге Еве – кратким мигом. Та вообще живет незатейливо, наспех, наскоком. Понятие комфорта ей непонятно. Он для нее там, где можно принять душ, перекусить и выспаться. Она все время куда-то опаздывает. На какие-то встречи, презентации, званые вечера. Ей все время нужно чего-то добиваться, наслаждаться какими-то достижениями. Иначе жизнь для нее лишена всякого смысла.

– Если я остановлюсь, я умру! – утверждает Ева, почти на ходу проваливаясь в сон в ее доме, когда выдается случай туда попасть. – Стану я тратить время на какие-то идиотические условности типа семейного очага, интерьера, налаженного быта! Фу-фу-фу! Это такая скука, Вера! Если бы не наследство, у меня точно и дома-то не было бы. А муж? Это вообще что такое???

– Это человек, который тебя любит, которого любишь ты, – тихо отвечала Вера, слабо веря уже в собственное утверждение.

– С ума сошла!!! – у Евы даже глаза переставали слипаться в такие моменты. – Вторую и третью буквы я расшифровываю как «ужасно жалкий». Первую можешь додумать сама.

Какое слово на букву «м» могла придумать Ева, Вера догадывалась. Ева не очень высокого мнения была о мужчинах. Может, потому, что они ее очень ценили? Вокруг нее всегда околачивалась свора поклонников. Она могла ткнуть пальцем в того, кто угоден ей был именно на данный час и день, и тот послушно следовал за ней. И…

Так, она опять отвлеклась! Так ведь и не дойдет никогда до крыльца с отреставрированными ступеньками!

Итак, она в разводе уже год. Живет одна. В квартире на набережной. Большая квартира? Тоже вопрос относительный. Еве, к примеру, в ее трех комнатах тесно. Для нее самой их слишком много. Уже вот как год.

Работает? Нет. Почему? Так сложилось. Средства есть? Да, есть. Откуда?

Тут у Веры всегда начинали дрожать губы, и заволакивало слезой глаза. Признаваться в том, что живет сейчас на проценты от денег, которые выплатил ей муж в качестве отступных, было отвратительно. Это было правдой, и это было отвратительно.

– Ты возьмешь эти деньги, Вера! – настаивал он, нарезая круги вокруг стула, на котором она сидела в центре гостиной. – Тебе просто-напросто надо на что-то жить, пить, есть, платить за квартиру. Тех денег, которые я тебе оставляю, хватит… Даже и не денег, а процентов с них. Проценты ежемесячно станут приходить на твою банковскую карточку. Ты можешь снимать их полностью, можешь снимать сумму, которая тебе конкретно нужна. Одним словом, на проценты ты сможешь вполне прилично жить.

– Мне ничего не надо, – возражала она слабым голосом, уже зная, что будет так, как он сказал. Так всегда бывало.

– Не тебе решать! Я сказал, и так будет.

И так и стало. Она в самом деле жила на те деньги, что капали на банковскую карту. Не так чтобы с шиком жить, но хватало, иногда даже оставалось.

– Почему тебе не распотрошить этот солидный счетик, а, мышка моя? – частенько приставала к ней Ева. – Там приличные бабки, судя по процентам. Дай взглянуть.

Вера показала. Счет оказался не один. Ева долго недоуменно моргала, рассматривая ее, как ископаемое. Потом красивое, породистое лицо ее сморщилось от жалости.

– Убогая ты все же, Веруня. Какая же ты убогая!

– Почему?

– Да потому, что на эти деньги ты могла бы купить себе домик где-нибудь на теплом берегу. Открыть небольшое дело. Если не так, то хотя бы поколесила по миру. Повидала его! Полностью могла бы поменять свою сизую жизнь, голуба моя! Полностью!!! И у тебя бы еще и осталось!!! А вместо этого ты влачишь пусть и не жалкое, но существование в этой тихой берлоге, – в этом месте Ева непременно пинала какой-нибудь предмет ее дорогой мебели. – Никуда не ходишь, ни с кем не встречаешься. Не наряжаешься, как надо!

– С кем, господи?! – она боязливо ежилась. – С кем мне надо встречаться?!

– С мужчинами!

– Очумела??? – ужасалась Вера.

– Тогда с женщинами! – Ева надрывалась смехом. – Но ты же не лесбиянка, даже не «би», тогда ищи себе мужика и живи уже, живи, Веруня! Ярко, остро, сочно!!! Дыши полной грудью!!!

Она так не могла. Она могла жить тихо, размеренно, созерцательно.

– От дыхания такого может случиться колотье в боку, – ворчала она на подругу. – И от яркой жизни можно ослепнуть. А для острого общения мне вполне хватает тебя, подруга. За глаза хватает.

Еве это льстило. Она засыпала, убаюканная Вериной заботой, а утром летела снова сломя голову куда-то. И так куда-то и улетела. Полгода уже не является в страну. Звонила часто, часами торчала в скайпе, уже трижды поменяла цвет волос и прическу. Какой-то мужчина постоянно маячил за ее спиной. Вера несколько раз видела его подтянутый голый живот, выглядывающий из-за Евиного плеча. На вопрос о том, кто это, Ева жеманилась, хихикала, но так ничего и не ответила. А потом однажды…

С этого вот «однажды», собственно, и началась ее маета под дверью службы знакомств.

Однажды Ева пропала. Просто перестала быть доступной по мобильнику. Не выходила в Интернет. Не отвечала даже на бумажные письма, отправляемые ей Верой по адресу, который Ева ей сама сообщила. Тогда она осмелела, нашла в международном электронном справочнике номер полицейского участка этого городка и позвонила туда. На хорошем английском она спросила дежурного, не могли бы они выяснить судьбу ее подруги, в последние месяцы проживающей там-то и там-то. Ее внимательно выслушали, потом попросили прислать запрос в официальном порядке. И когда она все это ценой неимоверных усилий совершила – спасибо бывшему сокурснику – помог, выяснилось, что Евы по нужному адресу нет. Что дом был не так давно обстрелян неизвестными. В доме были найдены трупы троих взрослых. Один труп из трех женский. Но нет, нет, это не Ева – поскольку женщина, погибшая под автоматным огнем, была пожилой и толстой.

Ей потом еще много вопросов задавали про Еву. Она послушно отвечала. Потом звонки прекратились. И вдруг месяц назад Ева объявилась – позвонила с другого конца света. Снова счастливая, веселая, беззаботная.

– Обстреляли, говоришь?! Ни фига себе! – орала она Вере в ухо. – А ты молодец, голуба моя! Даже не ожидала от тебя такой прыти! Позвонила, справки навела. Надо же… Но больше не делай так никогда, ага?

– Ага! – Вера ничего не понимала и решила уточнить. – А почему?

– Мало ли! Вдруг я там была бы замешана? И ты меня просто, получается, копам сдала, и все!

– А ты… Ты могла быть замешана?

– В чем?

– Ну… В чем-то нехорошем, Ева?

– Нет, дурочка, не дрейфь! – и Ева снова беззаботно рассмеялась. – Чтобы успокоить тебя окончательно, скажу, что та квартира сдавалась постоянно. После нас хозяин сдал ее каким-то наркокурьерам.

– О господи!

– Вот так. А мы тут ни при чем. Мы съехали за пару недель до той перестрелки.

– Так ты знала?!

– Ну да, газеты читаю. И знакомых в полиции у меня не так уж мало. К слову, мой бойфренд бывший коп. Хотя мы расстались. Но он меня таким штучкам обучил! Хоть агентство открывай.

– Какое? – У Веры в тот момент вдруг дико разболелась голова, захотелось прилечь, подремать в тишине.

– Детективное, какое же еще! – фыркнула Ева с другого конца планеты. – Такие дела, подруга!

– Понятно…

Вера замялась, не зная, как свернуть разговор, от которого устала. И чувствовала себя полной дурой. Искала того, кто никогда и никуда не пропадал. Сколько сил и нервов потратила. Сашка теперь напрашивается на ужин в отместку за услугу, которую ей оказал, а ей не хочется. И в итоге ей еще и порицание вынесли!

– Ой, я чего звоню-то, Вера! – Ева беззаботно хохотнула. – Я тут твоего бывшего видела.

– Где?!

Внутри сразу стало пусто и больно одновременно, хотя, казалось бы, так не бывает. Бывает либо пусто, либо больно. У нее вот совместилось. Так же, как ухитрялась жить в душе любовь-ненависть к бывшему супругу. Она будто бы по нему и тосковала, и ощущала ночами его дыхание рядом с собой, чувствовала его присутствие где-то в комнатах. И в то же время ничего этого не хотела: ни тосковать, ни ощущать, ни чувствовать. Она же знала, что не простит его никогда. Не простит не того, что он ее бросил. А того, что разлюбил. Увлекся другой, более удачливой, более молодой, более светлой и позитивной.

– Я встретила его на одной вечеринке по случаю инаугурации тамошнего губернатора. Народу было полно, и я его не сразу узнала. То есть, я хочу сказать, я его в упор не видела и не замечала, пока нас не взялись познакомить, – частила Ева, проглатывая окончания.

– И кто же вас взялся познакомить?

Вера старалась дышать ровно, думать спокойно, но все сбивалось в противный ком – и дыхание, и мысли.

– Его супруга! Я ведь ее, оказывается, знаю, – закончила Ева с кислинкой. – И не молодая она вовсе, как ты говорила. Она вообще старше тебя на шесть лет.

– Да ладно! – дыхание вдруг выровнялось. Перед глазами прояснилось. – Красивая?

– Ты знаешь… Таких красоток салоны за день с десяток выплевывают. Любую уродину преобразят. Короче… – оборвала себя Ева. – Мы с ней и в России не раз на малой родине пересекались. И я бы никогда не подумала… Все как-то странно… Так вот, мы с ней болтаем, болтаем. Она мне рассказывает, что вышла год назад замуж. Нашла себе мужика шикарного через службу знакомств.

– Что???

– Вот именно! – тут же подхватила Ева, поняв ее. – Эта сволочь разлюбезная отослал портфолио на их сайт, еще когда жил с тобой!

– И правда сволочь, – упавшим голосом подтвердила Вера.

Ей всегда казалось, что новое чувство ее ненаглядного Семена застигло врасплох. Он и не хотел, да так вышло. Он и сопротивлялся, да не устоял. Но чтобы посылать портфолио в службу знакомств!!! Это же…

Это же подло! Готовил себе запасной аэродром, проживая с ней? Мечтал о чем-то невероятном, укладываясь с ней спать? Строил планы, расчерчивал на эпизоды грядущее десятилетие, отправляясь с ней за город с корзинами, полными еды?!

– Боже, какая гадость! – выпалила Вера и брезгливо передернулась.

– Гадость! – Ева наверняка кивнула, она обожала мотать головой по каждому согласию и нет. – Так вот, я закончу?

– Валяй.

Вера отошла от окна, в которое бездумно таращилась последние десять минут. Забралась с ногами на диван, прижала трубку щекой, неосмотрительно покосилась на их общий с Семеном портрет, с которым так и не смогла расстаться. И снова повторила, не удержавшись:

– Какая гадость!

– Я закончу! – предупредительно повысила голос Ева. – Эта выбеленная до соломенного цвета матрона хвалится мне, значит, хвалится. Говорит, что в этой службе знакомств варианты все беспроигрышные. Там тщательнейший отбор претендентов. Даже по группе крови спаривают, не говоря уж о гороскопах и привычках, прикинь! – Ева азартно хихикнула. – Но денег, матрона сказала, стоит немалых. Причем с дам берут много больше, чем с мужиков. Даже здесь дискриминация, прикинь! Мне, говорит, мол, возлюбленный обошелся в такую круглую сумму…

– Сколько?

– Не сказала, Вер. Но потом с придыханием начала хвастать, что ни разу не пожалела о затратах. Что все просто супер! Ну, и в том же ключе еще минут десять хвалилась. Потом, опп-па, говорит, а вот и он. И тащит меня к мужику, он спиной стоял. Щебетнула что-то там пуси-муси, он поворачивается… Короче, я чуть в обморок не упала, Вер!

– Так изменился?

Вера настырно продолжала смотреть на их большой портрет, где Семен, глядя в объектив, прижимался губами к ее виску. Он казался таким счастливым, таким влюбленным, таким искренним. А он…

А он в службу знакомств обратился! Подонок! Никогда и ни за что не простит его! Никогда!!!

– Нет, он все тот же – пижонистый, симпатичный, нарядный, ухоженный, – нехотя призналась Ева. – Ты же знаешь, он себя как любит!

– Себя – да.

– Я в обморок чуть не упала оттого, что это он!!!

– А он? Он-то как?

– Побледнел, конечно. Но вида не подал. Поддержал вежливую беседу. Познакомился со мной для вида, а потом поймал в темном углу и прошипел, если я Владке стану мозги насчет него промывать, он меня невыездной из страны сделает.

– Из какой страны, Ева?! – Вера отвернулась от стены, с которой на нее смотрел любящий когда-то муж.

– Из нашей с тобой, совсем, что ли, там от безделья отупела! – прикрикнула на нее подруга. – Короче, он в нее вцепился, она в него. У каждого свой интерес. У него скорее всего – деньги, влияние. У нее – чисто физиологический. Короче…

– Прекрати, Ева! – разозлилась Вера. – Что заладила – короче, короче! Резюмируй уже! Ты же за этим мне звонишь!

– Тебе его не вернуть, – буркнула недовольно Ева после паузы.

– А я собиралась?

– Конечно! Вся твоя говорильня насчет не прощу, ни в жисть, да никогда – все это ерунда. Ты его по-прежнему любишь, вот.

– Дальше что?

– Дальше? Тебе его не вернуть, сидя на диване, – Ева хмыкнула. – Небось снова сидишь, пяточки под попкой?

– Сижу.

– Вот и сиди! Что-нибудь высидишь! Дура несчастная! – и Ева неожиданно всхлипнула. – Она сидит, а он по заграницам катается!

– Ты тоже катаешься, – неуверенно огрызнулась Вера и упала боком на диван, поджимая коленки к груди.

Снова становилось худо. Как в те дни, когда он ушел. Только тогда у нее даже немного преимущество было: она не знала точно: с кем, где, почему, надолго ли.

Теперь знала.

Тогда она надеялась, что он раскаялся, что он несчастен, ну хоть немного.

Теперь знала, что Семен не раскаялся, вполне счастлив и даже счастьем своим дорожит настолько, что опускается до угроз в адрес Евы. А он ведь очень хорошо к ней относился. Очень! Так ей казалось…

– Вера… – вдруг торжественным голосом вступила Ева. – Вера, тебе надо что-то поменять.

– Что? Голову?

– Нет, как раз с головой у тебя все в порядке. Даже слишком. В отличие от меня, – Ева покаянно вздохнула. – Тебе надо поменять свою жизнь, если ты хочешь еще его вернуть.

– Даже если бы я этого и хотела, у меня нет шансов, милая.

Вера заплакала, осознав это вот как-то вдруг и сразу – просто нет никаких шансов.

– Мне никогда его не догнать. Никогда! Где он, а где я!

– Ты всегда можешь стать ровней ему.

К торжественности в голосе Евы добавились скользкие интригующие нотки, которых Вера всегда опасалась. Она знала лучше всех прочих – Ева может втянуть ее в такую авантюру, из которой ей до конца дней своих не выбраться.

– Каким образом? – все же решилась на вопрос она.

– Пойди тоже в это агентство.

– Какое? Брачное?! Ты рехнулась?!

– Нет. Я вполне серьезно. Я тут навела справки: контора солидная, услуги предоставляют не каждому.

– Я поняла, только тем, у кого есть деньги. Дальше что?

– Дальше… Эта контора занимается сватовством всякой знати, если можно так выразиться. И мужики там вполне солидные.

– Одного я даже знаю! – выпалила с горечью Вера.

– Ладно тебе, прицепилась! Говорю, что знаю! Там все сплошь бизнесмены, адвокаты, даже есть политики!

– Но там ведь и женщины такого же пошиба, Ева! Я-то кто?!

– Ты? – Ева замялась, потом несколько раз вздохнула, чертыхнулась, но все же не сдалась. – Ты у нас одинокая, обеспеченная, безработная. Приличный вполне набор достоинств для, скажем, какого-нибудь адвоката. Они ведь тоже не дураки! Им голожопые девки со сцены только для выхода в клуб нужны. Для жизни они ищут других.

– Каких?!

– Таких как ты, Веруня! Таких милых, спокойных, уравновешенных. Короче… Черт! Ладно, короче, думай давай. Через месяц созвонимся. Я там дерну кое за какие веревочки. Короче, Владу попрошу, а для кого стараюсь, не скажу. Тебя примут. Ты платишь денежку, получаешь перспективное знакомство. Все!!! Уф! – с шумом выдохнула Ева. И тут же спохватилась: – Иначе тебе его никогда не догнать, Вера! Никогда не приблизиться! И уж точно никогда не вернуть! А так, представляешь: ты идешь – такая вся из себя, и он навстречу. Опешил, конечно, потому что ты не одна, а под руку…

– Все, хватит!

Тогда Вера бросила трубку. А через пару дней пошла на улицу, где в офисе, под вывеской – бордо с золотом – соединяли в пары состоятельных, одиноких, ленившихся самостоятельно заниматься поиском второй половины. Простояла под окнами, побродила по тротуару туда-сюда мимо двух вывесок, но так и не вошла внутрь.

Завтра, решила она тогда. Завтра она зайдет, посмотрит, что там и как. Может, даже и разговор какой-нибудь заведет.

Не зашла. Ни завтра, ни послезавтра, ни в ближайшие две недели. Духу не хватило соперничать с невероятно красивыми и нарядными дамами, посещающими это агентство. Духу не хватило предлагать себя невероятно мужественным, породистым красавцам, заезжающим туда без конца.

Потом снова позвонила Ева. Отбарабанила точную дату и время, когда ее ждут во «Встрече». Взяла слово, что Вера не струсит, не повернет назад, что принарядится. Обещала позвонить к концу месяца.

И вот Вера тут.

В новом кашемировом пальто кофейного цвета. Новых высоченных сапогах на острых тонких каблуках, с новой прической, которую по схеме из дамского журнала тренировалась делать целых десять дней. Платье надела из шкафа. Что, в самом деле, как покойница, во всем новом? Да и платье ей это очень нравилось. И Семену тоже очень нравилось. Вишневого цвета, узкое, чуть выше колен, с открытыми лопатками и крохотным воротничком-стойкой.

Выглядела она потрясающе. Даже скромничать было нечего – потрясающе. Она вообще-то была прехорошенькой, если кому-то нравились белокожие русоволосые стройные женщины среднего роста с длинной до поясницы косой, округлыми коленями, изящной стопой и хорошими манерами. В ней не было агрессии, не было страсти, не было ни капли желчи. Она была мила, спокойна, порой даже отрешенна.

Но это теперь ведь не в моде, так? У мужчин, маетно болтающихся по жизни от дамы к даме, у них-то спрос на другой товар, так? На загорелых, голопупых, дерзких, алчных до удовольствий, импульсивных.

Вдруг ей не найдется пары в этой самой «Встрече»? Вдруг не хватит сэкономленных процентных денег? Что тогда? Потрошить счет? Понравится ли это Семену?

Хотя о каком Семене речь? Она его даже и спрашивать не станет. Лишь бы нашелся на нее покупатель. Или купец, так ведь раньше говорили при сватовстве?

В окне адвокатской конторы наметилось какое-то шевеление. Точно за ней наблюдали, не зря ей чудилось. Потом открылась форточка, появилось мужское лицо – невыразительное, сумрачное. И ее строго, громко окликнули:

– Дамочка! Вы чего здесь целый месяц отираетесь? Мне что, полицию вызвать?

– Зачем? – изумилась она тоже громко. – Почему?

– А вдруг вы – наводчица?! – голос невыразительного мужчины сделался еще строже. – Вынюхиваете тут все. Меняете одежду. Маскируетесь, что ли? Или мужа своего тут караулите?

– Нет. – Она мотнула головой, и тут же почувствовала, как самый главный в прическе локон пополз вниз под воротник пальто. Плакала ее прическа. – Не караулю. И не наводчица я никакая.

– Тогда что? – мужчина высунул в форточку руку, постучал пальцами второй руки по циферблату часов. – Вы тут уже час! Темнеет!

– Темнеет, – согласилась она и сделала еще шаг в сторону агентства. – Я ухожу.

– Сумасшедшая!

Это настигло ее в тот самый момент, как она ступила на первую ступень «Встречи». Она вздохнула, обернулась. Форточка закрылась. Вот и ладно. Она и не обиделась. Чего обижаться, если в самом деле ведет себя неправильно? Давно пора было зайти. Давно. Ева велела еще три дня назад. А она все тянула. И Вера пошла быстрее из боязни, что мужчина может выскочить из вечно скрипевшей двери с каким-нибудь веником и погнать ее прочь с улицы.

Она вошла внутрь.

Прохладный просторный холл, выстланный сверкающей начищенной плиткой, был пуст. Не было вешалки. Не было мебели. Зеркальные стены, сверкающий пол, хрустальная люстра. Напротив входа – еще одна дверь. Вера вошла в нее. Узкий коридор, такой же сверкающий и пустой. Еще две двери. Но уже с табличками. На одной, тоже бордовой с золотом, краткая надпись: касса. На второй – Кристина Леопольдовна. Ни фамилии, ни должности. Хотя, какие могут быть должности у свахи? Сваха, она сваха и есть.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю