Текст книги "Свидание на небесах"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– С чего это? – тут же разочаровал он ее. – Просто злюсь. На кой мне с утра всякие треволнения, а? К тому же эта курица может ведь и впрямь попасть в историю. Я ведь ее, не поверишь, первый год супружеской жизни через дорогу за ручку водил!

Ева поверила. И не потому, что Вера была беспомощной и не могла самостоятельно через дорогу перейти, нет. Просто она так любила своего Семена, что позволяла ему лепить из себя любое чудище, любую игрушку, любую модель. Нравилось ему водить ее через дорогу, ощущая при этом себя сильным и всемогущим? Бога ради! Нравилось выбирать ей наряды? Не вопрос! Нравилось самому покупать продукты? Кто же против!

Эх, Вера, Вера! Надо было этому козлу почаще перечить, глядишь, и не заходилось бы теперь сердце у подруги в смертельной тоске.

А оно заходилось, сердце это дурацкое. Ныло и переворачивалось. И тянуло все внутри ледяными когтями, и царапало.

– Ты еще здесь? – спросил Семен, обиженно посопев, за кого и на кого обижался, только непонятно.

– Здесь.

– Короче, Ева, разговор сворачиваем. Где теперь моя бывшая, понятия не имею. Я вообще не в стране, и деньги теперь просираю с тобой по телефону.

Стал бы он! Наверняка все входящие бесплатно.

– Деньги со счета не пропадали, в брачной конторе Верка была или нет – не знаю. Мне она не звонила, я ей тоже. Еще вопросы имеются, гражданин следователь?

– Имеется один, – буркнула она. – Как ты докатился до такого сволочного состояния, Сеня? Как ты…

– Да пошла ты, овца!

И он оборвал разговор.

Ева еще посидела в кресле, сжавшись в комок и прислушиваясь. Вдруг ключи в дверном замке загремят? Вдруг Вера откуда-нибудь вернется? Потом пододвинула к себе телефонный справочник, открыла его на страницах с номерами больниц своего города и начала обзванивать все подряд.

Веры нигде не было. Ни в одной больнице! Все травмпункты тоже открестились. В моргах, куда она начала названивать часа через два бесполезных поисков, тоже, слава богу, Вера не нашлась.

Что дальше?

Так, по пунктам: досмотр личных вещей произведен, личные контакты установлены – никто ничего не знает. Телефон отключен. Сообщений на автоответчике нет. Деньги со счетов не пропадали. В больницах и моргах ее нет. Жива? Конечно, она должна быть живой и здоровой! Пусть только попробует!

Что после этого следует делать?

Далее должен быть совершен поквартирный обход. Этому тоже ее обучал ее испанский мачо с челябинскими корнями. В какие квартиры стучать? С какими вопросами?

– А вы давно Верочку видели? – по логике должна спросить она.

– А пару недель назад, – скажут ей в лучшем случае.

Но это-то она и без них знает. Вернее, догадывается, а точнее – вычислила.

– Она была одна? Не показалась вам расстроенной?

Последний вопрос можно было смело не задавать. Вера скорее ампутирует себе конечности, чем покажет свое состояние на людях. Но вот первый…

Ева выкарабкалась из кресла и тут же присела. Ноги отсидела до онемения. Пришлось попрыгать, побрыкаться, пощипать себя за коленки. И тут же, как по команде, по батареям застучали.

Ага! А она и позабыла совсем. Вот куда следовало идти непременно!

Под Верой, на втором этаже, жила безработно-беззаботная тетечка примерно тридцати пяти лет от роду. Ночами тетечка гуляла, днем спала. И если им с Верой вдруг приспичивало ходить по квартире тяжелой поступью, тетечка тут же срывалась с коечки и принималась молотить по батареям…

– Привет, – Ева предусмотрительно сунула носок ботинка в щель между дверью и косяком. – Потрещим?

Физиономия тетечки напоминала перезревший кабачок – серо-желто-зеленого цвета, одутловатая, с волосяными вкраплениями. Волосы в беспорядке рассыпаны по молочным плечам. Обнаженным, вау! Она кто, думала, придет-то? Ниже плеч на высокой груди топорщилось обернутое вокруг стройного тела и небрежно подоткнутое в подмышке полотенце. Точно ждала не ее!

– Чё тебе надо, коза? Ты кто вообще? – тетечка скривила сизого цвета губы, попыталась двинуть дверь босой ногой.

Но что ее костлявая стопа против ботинка Евы стоила? Ничего! Ха-ха!

– Я? Ты мне стучала, между прочим, только что. Я Ева, – и она миролюбиво улыбнулась, она так могла.

– А-аа, это ты там сейчас наверху бесилась?

– Я.

– А хозяйка-то где вообще? – все без эмоций, даже без любопытства. С тяжелыми вздохами, сопровождаемыми тяжелым похмельным амбре. – Не слышно ее вообще.

– Вот по этому поводу я и хотела бы поговорить.

– А повода-то нет как раз, – хмыкнула дама. – Мы с ней не общались. Просто не слышно ее давно, вот и…

– Как давно?

– Пару недель, – не разочаровала ее тетечка. – Да, точно. У меня еще племянник гостил тогда, она все топала и топала наверху. А потом все – тишина.

– А так, в подъезде не встречались? Может, к ней в гости кто приходил?

– А чего за парево, не пойму? – запавшие мутные глаза сощурились. – Пропала, что ли?

– Типа того, – Ева шмыгнула носом и вдруг опустила голову.

Она и не думала, что так сложно ловить на себе сочувствующие взгляды по причине исчезновения подруги. А тетечка вдруг посочувствовала и посмотрела именно так. И сделалось больно и противно.

– Ишь ты… Не-а, я ничего такого. Племяннику позвоню, спрошу, если нужно.

– Нужно! – встрепенулась Ева. – Еще как нужно!

– А как хоть пропала-то? – любопытство проснулось, расцветив румянцем желтоватые блеклые щеки, тетечка ожила.

– При невыясненных обстоятельствах, – туманно пояснила Ева, сунула карточку со своим мобильным и простилась со словами: – Если что, звони!

– Ладно, – дверь захлопнулась.

Другие не открылись. Ни на Верочкиной площадке, ни выше, ни ниже. Первым этажом пользоваться вообще следовало осторожно. Усатый консьерж бдил! И даже не подпустил к почтовым ящикам, строго сканируя ее передвижения. Ключа-то у нее от ящика не было, а начнет нос туда совать – дядечка вызовет полицию. А общения с полицейскими ей хватило за глаза!

– Сволочь!

Ева шепотом послала очередное проклятие в Челябинск, завела машину и поехала домой.

Глава 3

Все, что она о нем теперь думала, ему совершенно не нравилось. Такое понравиться не могло никому. Он – каким бы замечательным он себе и окружающим ни казался – не исключение.

А что она о нем знала? Первое: он врун. Второе: подлый врун. Третье: вор. Ну и потаскун, к тому же.

Конечно, конечно, он мог оправдаться. У него по каждому пункту шел целый список оправдательных материалов, основанных на реальных событиях. Но она ведь слушать не станет? Не станет. Потому что она гордая! Потому что невозможно красивая! Потому что… такая была одна.

Ах, Ева, Ева! Если бы она только ответила хотя бы на один звонок, он бы все объяснил. Глупая нелепая записка, которую он оставил в номере, ничего не объясняла. Она только сильнее все запутывала.

Саша постучал пальцем по оконному стеклу, пытаясь привлечь внимание крохотной пташки, усевшейся на оконный отлив. Но только спугнул. Птица улетела. Ева тоже улетела. Улетела к себе домой. Или укатила поездом. Разница невелика. Их разделяли теперь не сотни, тысячи верст. И он мог бы, конечно, сесть в самолет и улететь к ней. Поезд тоже был вариантом. Но…

Но он мог запросто поцеловать запертую дверь и улететь обратно ни с чем. Запросто мог быть не принят даже при распахнутой двери. И даже обруган и высмеян. Последнего он бы не пережил. Он же мужик! С достоинством, гордостью! С целым пакетом, короче, всякой муры, не позволяющей ему стоять перед женщиной на коленях.

Что делать?!

– Саня, Саня, срочно к начальству! Что-то там по тебе такое…

Секретарша Анна Евгеньевна тяжело дышала, обнимая пластиковый чайник. – Там приказ, кажется, пришел о твоем переводе.

– Да ладно! – он заволновался сразу, затеребил верхнюю пуговицу на воротнике рубашки. – Неужели созрели?

Вопрос о его переводе из Челябинска в Центр назревал давно. Ему все обещали и обещали. Но потом все отодвигали и отодвигали. Он уже несколько раз выставлял свою квартиру на продажу и несколько раз блокировал объявление. Неужели свершилось? За какие же такие подвиги?

– Тобой остались очень довольны в последний раз, Саша! – Анна Евгеньевна многозначительно поиграла густыми бровями. – Все довольны, Саша!

«Не все», – с грустью тут же осадил он свою радость.

Ева его теперь даже ненавидеть не может. Она его теперь просто презирает. А это много хуже.

– Ступай, дорогой. Ступай, и мои поздравления!

Анна Евгеньевна выскочила из кабинета, громко хлопнув дверью. Он пошел за ней минуты через две. Полчаса потом слушал от начальства хвалебные речи в свой адрес, немного разбавленные сожалением. Потом подписывал необходимые бумаги в секретариате, в бухгалтерии. И уже через два дня был практически одной ногой на вокзале.

– С жильем тебе там помогут. Пока тут твою берлогу продадут, времени пройдет о-го-ого сколько, – обещало начальство. – Там уже хлопочут…

Похлопотали как-то не очень. То есть вообще никак. Полдня он устраивался, бегая по конторе с бумагами. К вечеру выдохся, зашел за ключами. Ключи-то ему должны были выдать, без разницы от чего: от квартиры, комнаты, угла. Но увы и ах! Ключей не было. И никаких распоряжений на его счет тоже не было.

– Могу предложить свой диван, – алчно ухмылялась ему в лицо пожилая майорша, помогавшая с трудоустройством. – Живу одна. Детей нет. Муж сбежал еще две пятилетки назад. Так что…

– Ой, спасибо огромное! – он галантно поклонился, тепло улыбнулся, выпрямляясь. – У меня родственников тут много. Где-нибудь остановлюсь.

Родственников у него, в самом деле, было много. Собери всех на торжество, ресторанного зала могло и не хватить. Но, как назло, ни единой души в этом милом, славном городе, куда его перевели как бы на повышение. Ни единой души! Даже четвероюродной.

Но зато здесь жила Ева! Самая прекрасная, самая длинноногая, самая сексуальная гордячка, не принявшая его извинений. И не ответившая ни на один его звонок. А что, если нагло заявиться к ней, объяснить ситуацию и…

Да плевать она хотела на его ситуацию. И плевать ей на то, что ему ночевать негде. Гостиниц в городе много. Снимай номер и живи. Не нищий же, в самом деле. Командировочные на руках, подъемными сегодня снабдили. Она же не примет то, что ему дико хочется ее увидеть, как объективную причину. Нет, не примет.

Как же к ней подобраться? Думай, сыщик! Думай, ты умный, хитрый, изворотливый…

Придумал. Взял и набрал номер Семена Белова. Когда-то он выполнял для их фирмы одно очень деликатное неофициальное задание. Справился с честью. Белов лично после генерального ему руку тряс минут десять и просил звонить, если что. Он бы и не вспомнил о нем никогда, если бы Белов сам о себе не напомнил и не позвонил после той неприятной истории, в которую они с Евой попали по недоразумению.

Он уже был в Челябинске, когда Белов позвонил. Долго трепался о чем-то несносно глупом. Потом плавно перешел к отдыху за границей. Удивленно будто бы вспомнил, что где-то пересекался с ним в Испании, но, правда, узнал не сразу.

– Ты там под прикрытием, что ли, работал, Саш? – понизив голос до шепота, спросил он вдруг.

– Типа того, – нехотя ответил Саша.

Ему очень не хотелось говорить с Беловым. И история была некрасивой. И Белов ему не нравился. Скользкий какой-то, неприятный, хотя и смазливый очень. Женщинам такие нравились.

– Ух ты! Круто! А я смотрю, Ева тебя называет все время как-то странно. И все пытается с тобой на испанском заговорить. Я еще подумал тогда, что обознался, и подходить не стал. Надо же…

Потом Белов снова нес какую-то чушь про клубный отдых, набирающий сейчас обороты в любимом отечестве. Тут же не согласился с Сашей, что это не что иное, как очередная финансовая пирамида. Потом снова что-то болтал. Начал набиваться в друзья, Саша отшутился, на том и простились.

Сейчас вот он вдруг вспомнил, что Белов называл Еву по имени. Знаком с ней, стало быть? Если знаком, может дать какую-нибудь наводку. Как-то же к ней надо было подкатить! Он так не может, черт побери! Быть рядом и не увидеть. Она снилась ему, если что!

Саша вошел в первое попавшееся на пути кафе. Занял столик в углу, заказал горячего супа и чай с лимонным пирогом. Обещали все принести минут через десять. Время для звонка было.

– Саня, ты?

Белов был пьян, догадаться было не сложно. Язык заплетался, слышался звон бокалов, гул голосов. Что-то снова празднует. Веселая жизнь у него. Как бы так научиться жить, а?

– Я. Говорить можешь?

– С тобой? Да запросто! А ты где вообще? Мы сейчас в Хорватии, отдыхаем на всю катушку. Ты не здесь? А то подваливай, брат! Отдохнем!

– Я не устал. И я в России, – Саша сцепил зубы. Белов был ну очень противным. – Дело есть.

– Говори! Весь внимание! – икнул, скотина пьяная.

– Девушку, что была со мной в Испании, помнишь?

– Еву, что ли?

– Да.

– Ее забудешь, змею, как же!

– Почему змею? Почему змею-то сразу? Нормальная девчонка! – На него тут же оглянулись, возмущение было очень громким, и пришлось звук убавить. – У нас, кстати, нормально все было.

– Ага, до тех пор, пока ты ее не кинул. Я немного в курсе, – Белов наслаждался. – Она там деньги, между прочим, занимала. Ты как-то не подумал, что ли?

– Выбора не было, – мрачно пояснил Саша. – Работа под прикрытием, сам понимаешь.

– Понимаю! Тс-сс… Это разглашению не подлежит, – с глумливой торжественностью произнес Белов. – Дело прежде всего! А Ева… Что ей будет-то? Она уже в России, звонила мне недавно, змеища! Начала, как всегда, за здравие. Закончила, ну ты догадываешься.

– Немного.

Саша кивнул благодарно официантке. Принесли суп, от которого шел такой божественный запах, что хоть телефон отключай. Он взял ложку, помешал в тарелке. Мясо, огромные просто куски мяса, крохотные крупинки картошки, зелень, маслинки. Влажный шлепок сметаны в центре тарелки.

– Ева… Я советовал бы тебе держаться от нее подальше, Саня, – вдруг до невозможного твердым и трезвым голосом произнес Семен. – Она – это ходячие неприятности. Даже вот возьми историю в Испании. Из всех парней и мужчин она выбрала тебя! Тебя – мента, работающего там под прикрытием! Это суперпопадание! Просто супер! Я всегда своей курице говорил: держись от нее подальше.

– Кому-кому? – он не выдержал и хлебнул из тарелочки и плохо расслышал.

– А, жене моей бывшей, Верке. Они же подруги с Евой. Что могло их связывать, ума не приложу до сих пор. Моя – полумертвая тень. Ева – вулкан! – Белов снова перешел на вальяжный пьяный тон. – Ей спокойно не сидится. Она просто не может. У нее шило в одном месте точно. Мы не очень-то с ней ладили всегда.

– А чего же она тогда звонила именно тебе из России? – удивленно вскинулся Александр, зачерпнув еще одну ложку супа.

– Так выдумала тоже! Вера, говорит, пропала куда-то!

– Вера – это у нас бывшая жена и подруга Евы, я правильно все запомнил? – мясо из супа просто таяло во рту, бульон был превосходным, горячим, наваристым, пряным.

– Это моя бывшая, правильно, – Белов задушенно зашептал. – Если честно, то мне плевать! Пропала она или что там с ней! Она чудная, каких поискать. Я с ней даже не контактирую почти. А Ева как разошлась! Говорит, Верки нет пару недель. Каша какая-то там, что ли, пропала в кастрюле.

– Что за бред?

Суп закончился очень быстро, и Саша подвинул к себе блюдце с куском пирога размером с ладонь.

– Вот я и говорю, бред! А Ева прицепилась: с Веркой беда! А я говорю: чего пристала? Она, может, мужика себе нашла и слиняла куда-нибудь. Она зря, что ли, собиралась в брачное агентство идти?

– Какое агентство?

– Где меня с Владой свели.

– Влада – это?

– Моя теперешняя жена, Саш. Разве это важно? Чего ты, как коп, в самом деле! Хотя ты ведь и в самом деле коп, чего это я? – пьяно захихикал Белов.

– А солидная хоть контора-то, чего Ева так разволновалась?

– О, что значит профи! – похвалил его Белов. – Одним предложением сразу два вопроса задать! Солидная, солидная контора. Голытьба с улицы туда не ходит. Там денежки нужно платить за счастье. Причем долго платить, прежде чем познакомят с тем, кого выбрал. А Ева волнуется всегда! Ей без разницы, есть повод или нет, она просто станет бузить, и все. Последний бесплатный совет: держись, Сашок, от нее подальше! Горя с ней хватишь, Саня! Ураган баба!..

Совету он не внял, потому что не боялся урагана. Он его возбуждал, будоражил, заставлял бурлить кровь в венах и заходиться сердце в нервном стуке. Это он про ураган, а заодно и про Еву тоже. Она действовала на него почти так же. И уже через час с небольшим он ошивался в окрестностях ее усадьбы. Это была именно усадьба, а не просто двухэтажный дом. Старый полузавалившийся забор, на который со всех сторон наступали старые липы и ели в два обхвата толщиной. Старинный дом под черепичной крышей, по которой обильно полз мох. Огромные деревянные рамы окон были закрыты массивными ставнями. Правда, не все. Одно окно на первом и два на втором этаже были открыты и приветливо светились. Рассмотреть, что внутри, возможности не было. Окна были плотно занавешены.

Саша перехватил сумку покрепче, вдохнул, выдохнул и шагнул к крыльцу, выглядевшему солидно и массивно. Кнопки звонка не было. Было огромное кольцо с молоточком, торчавшее из ноздрей чьей-то медной головы, пришпиленной прямо под дверным глазком.

Он схватился за кольцо и несколько раз с силой ударил молоточком в дверь. Потом еще раз и еще. Какое-то время ничего не происходило. Затем в дверном глазке потемнело. Замок щелкнул один раз, тишина, и через пару минут – еще один щелчок. Дверь распахнулась, и у него мгновенно перехватило дыхание.

Господи, он и не представлял даже, что она так много стала для него значить! Несся через всю страну, как будто бы на повышение. Но ведь к ней, прежде всего, точно к ней!

Почти забыл, какая она красивая. Даже такая вот – в стареньком растянувшемся костюмчике мышиного цвета, в странной обуви. Не поймешь, то ли ботинки короткие войлочные, то ли тапки высокие. Вокруг стройной шеи, охотно принимавшей прежде его поцелуи, в три петли толстый вязаный шарф. Голова не покрыта. На голове все тот же жесткий ежик иссиня-черных волос, до которых тут же захотелось дотронуться.

– Деньги привез? – с легкой хрипотцой спросила Ева.

Волнуется? Или горло болит? Если волнуется, это хорошо. Это у него, значит, есть шанс. Крохотный, но есть. Если горло болит – шарф ведь на шее, – то это хуже. Шансов может не быть.

– Привез, – кивнул он. Нервно улыбнулся, переступил с ноги на ногу. – Здравствуй, Ева. Хочу познакомиться… заново, так сказать. Я – Саша. Александр Воинов, тридцати двух лет от роду. Холост, детей нет. Судимости тоже. Прибыл в ваш славный город для дальнейшего прохождения службы и… чтобы повидать тебя.

– Повидал?

Ее опасный маневр – легкое движение назад, в три крохотных шажочка – он разгадал сразу и поэтому тут же, швырнув сумку себе под ноги, перехватил дверь.

– Ева! Ева, не спеши, пожалуйста! Я приехал извиниться!

– Да пошел ты!!! – заорала она вдруг не своим голосом и, вцепившись в дверную ручку двумя руками, принялась тянуть ее на себя. – Отпусти, сволочь!!! Ты сволочь, тебе известно?!

– Да… Не злись, прошу тебя. Я все объясню!

– Я все про тебя знаю, Воинов! Все!!! Ты использовал меня, паскуда! – пыхтела она, лицо покраснело, вспотело от натуги, шарф сбился. – Мне не надо ничего объяснять!!! Это известно, причем всем! Мне тут Белов хвастался, что нашу ситуацию живенько обсуждают! Ты похвалился?

– Белову ничего не известно. Он просто не дурак и додумал, увидав нас вместе и поняв, что я кошу под иностранца. Все просто!

Ее силы стали слабеть. И, пихнув сумку с крыльца в дверной проем, он без труда вошел в дом. Ева отцепилась от дверной ручки и отпрыгнула подальше. Воинов захлопнул дверь, огляделся.

В доме, насколько хватало обзора с той точки, где он стоял, ему показалось красиво, но как-то не обжито. Угол массивного дивана и часть кресла пестрели красивым ярким гобеленом, но на них валялись горы тряпья. Высокий торшер на медной ножке с красивыми канделябрами накрывала старая газета. Ковер был свернут рулоном и лежал посреди комнаты, наверное, гостиной. Кухня поражала размерами – у Воинова вся квартира в Челябинске была чуть больше. На окнах плотные шторы, сквозь которые не заглянуть с улицы. На полу паркет. Вдоль стен красивые шкафы натурального дерева, газовая колонка, резная деревянная скамья с подушками в ситцевых нарядных наволочках, в другом углу такой же резной сундук, накрытый чьей-то лохматой шкурой. В центре большой овальный стол на ножках-тумбах, вокруг дюжина стульев. И ни крошки съестного, ни в одном из блюд.

– На диете? – вдруг спросил он.

– Не твое дело! – огрызнулась Ева, потерла натруженные ладони и пошла в кухню.

– Нет, просто едой не пахнет. Вот я и сделал вывод.

– Сыщик! – прошипела она, забралась с ногами на подушки на скамье, уставилась на него исподлобья. – Ну! Что стоишь?! Деньги давай!

– Извини…

Он полез в карман. Достал конверт, где еще с родины приготовил одолженную у Евы сумму. Он ведь именно одолжил, а не украл. Он и в записке так написал. Положил конверт в центр стола.

– Считать будешь?

Саша скользнул по ней взглядом и вдруг обнаружил, что воинственности в Еве ноль. Что она вот-вот готова зареветь. С чего бы? Прежняя обида на него покоя не дает? Или что-то еще? Может быть, из-за подруги расстроена? Белов что-то такое говорил.

– Слушай, Ева, – он принялся ковырять мозоль на правой руке, внимательно наблюдая за своими действиями, хотя очень хотелось понаблюдать за хозяйкой. – Я хочу, чтобы ты знала… Там, в Испании, все было по-честному.

– Да что ты? – ядовито отозвалась она после паузы. – Только звался ты несколько иначе. И акцент присутствовал. И…

– Это все было работой. Мне нужно было наблюдать за одним нашим сотрудником.

– Больше никого не нашлось? – фыркнула она недоверчиво. – Выцепили парня из Челябинска!

– Именно. Он же не мог меня знать. И даже о моем существовании не догадывался. По нашей базе искали сотрудника, немного владеющего испанским. Вот и нашли меня. А я… нашел тебя.

Мозоль не поддавалась. Саша со вздохом сжал кулаки и спрятал их в карманы теплой куртки. Взглянул исподлобья на девушку. Она была такой недоступной, такой красивой, ершистой и в то же время незащищенной, что внутри заныло. Так некстати вспомнилась их последняя ночь. Они тогда вовсе не спали. Он знал, что утром уйдет. Так надо было. И язык чесался признаться ей хотя бы в чем-то. Но было нельзя – он мог провалить задание. А на него надеялась куча народа.

– Ева, – он сделал робкий шаг в ее сторону, она инстинктивно подобрала колени, сжала губы. – Ева, милая… Все, все было по-честному между нами, понимаешь?

– Нет! – воскликнула она с обидой. – Не понимаю! Та последняя ночь… Черт, у меня никогда и ни с кем так не было! Это была ночь чудесных откровений! Я так думала!!! А ты… Ты подло меня использовал, сволочь! И хотя бы намекнул, если рассказать нельзя было. Хотя бы намекнул!

Она зажмурилась, замотала головой, потом вцепилась в шарф, принявшись сдирать его с шеи. И через мгновение расплакалась, уткнув голову в коленки.

Ну что ты станешь с ней делать?! Плачет, как ребенок. Попытаться утешить, а вдруг будет только хуже? Он вот лично не знал, как поведет себя сильная женщина, которую довели до слез. Очень хотелось схватить ее, прижать к себе, расцеловать, он так скучал по ней!

– Ева, милая! Ну не надо, – тихо попросил он, присаживаясь к ней на скамейку. – Я прошу тебя, не плачь. Пожалуйста…

Вытянув правую руку, он слегка коснулся ее плеча. Она не шевельнулась, продолжая плакать. Воинов осмелел, сдвинулся сантиметров на десять ближе к ней, протянул вторую руку, положил ей на затылок, замер. Никакой реакции. Уже замечательно.

– Иди ко мне, – просипел он, резво просунул одну руку под нее, второй ухватил за талию и посадил себе на коленки. – Иди ко мне, моя милая. Господи… Господи, Ева, как же я скучал…

– Ты сволочь, – слабым плаксивым голосом возразила она, утыкаясь губами в его щеку. – Ты кинул меня!

– Нет. Господи, нет же! Я просто выполнял приказ, девочка моя. Просто выполнял приказ.

Он нес совершенную чушь, уже плохо понимая, что говорит. Ее губы на его лице! Пальцы под свитером жадно хватают его кожу, оставляя на ней горящие следы! Ее запах, господи, он просто сводил его с ума. Она пахла перегретой на солнце травой, первой грозой, подмороженной проталиной, сверкающим инеем. Она была…

Она была всем, чем он дышал и наслаждался.

– Ты вспоминала обо мне? – Он целовал ее шею, растягивая вырез старенького костюмчика мышиного цвета до изящных ключиц. – Ты думала обо мне, Ева?

Зачем понадобилось это спрашивать? Идиот! Ты же украл у нее деньги! Ты бросил ее одну после шикарной ночи в гостиничном номере в чужой стране! Такое не забывается. И она именно так сейчас и скажет. И снова добавит, что он сволочь. Осторожной поступью, чтобы не спугнуть, чтобы снова не потерять. Чтобы снова не мучиться без нее. Надо так!

– Прости, – добавил он, услыхав ее судорожный тяжелый вздох. – Прости меня, милая, прости!

– Прекрати все время извиняться, Серхио! – шутливо прикрикнула на него Ева придушенным голосом. – И прекрати уже тянуть этот чертов костюм.

– А что мне делать? – Он отодвинулся, глянул на нее – растрепанную, с потемневшими жадными глазами, со следами недавних слез, снова полез к ней целоваться, без конца повторяя: – А что делать? Что?

– Да сними его уже, наверное! – прикрикнула на него Ева. – И куртку свою сними, у меня и со мной не замерзнешь…

Они потом по всему первому этажу собирали свою одежду. Она – свою, он – все, что попадалось под руку. Сложили в кучу на том же заваленном тряпками диване в гостиной.

– Ты недавно переехала? – поинтересовался Саша, кивком указывая на вещи, сваленные в кресле и на диване в беспорядке.

– Недавно приехала. Разобраться еще не успела.

Она плотнее запахнула свой халат, уселась на подлокотник. Задумчиво глянула на него – босоногого, в одних трусах.

– Знаешь, это хорошо, что ты меня нашел, Сашка, – кивнув, проговорила Ева.

– Еще бы! – фыркнул он довольно и снова полез к ней под подол.

– Отстань, – шлепнула она его по рукам. – Я не об этом вовсе.

– А о каком? – Он шутливо оглянулся себе за спину. Ткнул в себя пальцем. – Кроме этого, тут больше никого.

– Вообще-то у меня проблемы, Воинов, – хмуро констатировала она, отогнав его на безопасное расстояние. И вздохнула: – У меня пропала подруга. Поможешь?

– Заменить подругу? Вообще-то я искренне надеялся на куда более серьезную роль. – Он присел на корточки перед ней, положил подбородок на кулак, пристроенный на ее коленке, заулыбался, потянувшись свободной рукой к ее пяткам.

Он не мог сейчас быть серьезным. Не мог спокойно смотреть на ее коленки, торчащие из-под разъезжающегося халата. Не мог сосредоточиться на чем-то еще, кроме Евы, и по-пацански радовался, что, кажется, прощен. Что обиды, кажется, забыты. И стоило ему это одной-единственной царапины под правой лопаткой. Но можно было смело надеяться, что причина тут крылась в другом. Они мало что соображали, едва не разворотив дубовую кровать, надежно прослужившую и простоявшую в этом доме полвека.

– Ты сумасшедший! – первое, что выдохнула она, когда они смогли наконец оторваться друг от друга.

– Ведьма! – прошептал он, закрывая глаза. – Ненормальная… Я тебя обожаю…

И вот теперь эта самая ненормальная девица сидела напротив него в одном халатике – мысль, что он надет на голое тело, не давала ему покоя – и дулась на него.

– Я серьезно говорю, Саша! – повысила голос Ева, перегнулась через него, нашла свои странные тапки, напоминающие короткие валенки, обулась и со вздохом пошла прочь, на ходу ворча: – Время игрищ закончилось, Воинов! Начинается серьезная жизнь, и, возможно, опасная.

– Мне не привыкать, – бубнил он, ступая за ней след в след.

– С Верой что-то стряслось. Я это всеми местами чувствую! – Она шлепнула его по рукам, которые принялись ощупывать всякие разные ее места. – Прекрати! И вообще, оденься. В доме прохладно. А ты ходишь голый.

– Я в трусах, – возразил он, но сев на деревянную скамейку, не подложив себе под зад подушку, тут же пожалел. – Да, не жарко.

– Я обычно его неделю топлю, прежде чем заселиться. Сама у Веры отсиживаюсь, а дом протапливаю. А тут приехала, а ее нет.

– Давай подробнее, хорошо? Только я в самом деле накину на себя что-нибудь.

Воинов достал из сумки спортивный костюм и тапки. Быстро оделся. Вернулся в кухню и тут же поставил чайник. Вкусный супчик и лимонный пирог были у него будто в прошлой жизни, и он съел бы уже чего-нибудь.

– Я плохая хозяйка! – поспешила она его предупредить, когда он полез в ее холодильник.

– Уже вижу, – констатировал он с шутливым вздохом. – Одни творожки, йогурты, мюсли… Н-да, Ева. Не ждала ты меня, не ждала.

– Ждала, – она неслышно подошла к нему сзади, обняла, уткнувшись носом в расцарапанную лопатку. – Еще как ждала! Правда, не к ужину. Потому что не верила, что увижу!

– Я-то знал, – кивнул Саша, и тут же получил кулаком по царапине. – Я просто не мог отказаться от такой сумасшедшей. Просто не мог забыть. Слушай… А правда говорят, что ты притягиваешь неприятности?

– Кто говорит?

Ева выхватила у него из рук пачку крекеров, которые он достал из своей сумки. Варварски разорвала упаковку, едва не просыпав все на пол. Еле успела удержать в растопыренных ладонях. Принялась хрустеть.

– Белов, – ответил Саша, добавляя к крекеру банку шпрот и палочку одеревеневшей от холода сырокопченой колбасы.

– Ты звонил ему или он тебе? – она возмущенно приоткрыла рот с повисшей на нижней губе крошкой от крекера.

– Я звонил, – Саша смахнул с ее губ крошку, поцеловал.

– Зачем? – она подозрительно прищурилась. – Адрес узнавал?

– Нет. Адрес я узнал и без него. Прямо как вернулся в Челябинск, так тут же все о тебе узнал. – Он легонько щелкнул ее по носу и уточнил: – Все, что мне надо было узнать, узнал.

– Что конкретно?

– Где живешь? Сколько лет? Что не замужем узнал, детей нет. Родителей нет. Бабушка с дедом, которые тебя воспитывали, умерли, оставив тебе в наследство этот дом.

– И это все?

– Остальное неважно. Меня не интересуют твои бывшие, Ева, если ты об этом, – догадался он по ее сведенным к переносице бровям, что ее тревожит. – До меня – хоть потоп. Со мной – все по-честному. Или…

– Или убьешь?! – Она схватила себя руками за горло и начала хрипеть, изображая удушенье.

– Нет, просто уйду, – он не принял ее шутки. И кивнул вдогонку своим словам: – Навсегда уйду.

– Ладно, проехали.

Она криво усмехнулась, тут же поняв, что Воинов Александр – это совсем не современный, не отягощенный принципами Серхио, от которого она потеряла голову в Испании. Это стабильный, надежный, как скала, мужик. Где-то чрезвычайно правильный, где-то излишне суровый, не подлый, не гадкий, не скользкий и… не прощающий. Сам не согрешит и никому не спустит.