Текст книги "50 религиозных идей, которые никогда не понравятся Богу"

Автор книги: Галина Митрофанова

Соавторы: Глеб Ястребов,С. Козлов-Струтинский,Е. Розенблюм,М. Сеньчукова,П. Парфентьев,В. Винник,Д. Лялин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Таких примеров множество. И объяснить их можно лишь только наличием властных полномочий у Римской церкви. Вот что пишет по этому поводу известный православный богослов и профессор Свято-Сергиевского института в Париже Оливье Клеман: «…в эпоху Вселенских соборов Восток признавал реальное первенство Рима и вытекавшее из этого Петрово преемство. Речь шла о большем, чем просто „первенство чести“, чем признание римского епископа первым среди равных»[144]144
  Оливье Клеман. Рим. Взгляд со стороны. Москва, 2006, с. 59.


[Закрыть].

Протестантизм. Александр Митрофанов

Миф № 1. Протестанты – это «иностранная вера»

Миф, рожденный особенностями политического противостояния, когда во всех неправославных конфессиях стремятся видеть «засланных казачков» недружественных держав. В данном случае – США, которые являются олицетворением западного протестантизма и западных ценностей.

Мифы не рождаются на пустом месте. Всегда существуют определенные и явные предпосылки к тому, чтобы они возникли. Особенно когда вопрос касается темы, широко известной исключительно «в узких кругах». Это совершенно справедливо и для нашего обсуждения, поскольку речь пойдет о так называемом «нетрадиционном» для России религиозном течении – протестантизме.

Наверное, основной причиной, порождающей первый миф, является широко распространенный подход к вопросу религиозной принадлежности. Как правило, человек, глубоко не вникающий в религию, представляет себе ситуацию в этой области достаточно ясно и конкретно. Для него принадлежность к нации, стране и религии сплетается в некую общую систему и в результате весь мир делится на простые сегменты. Возникает схема, согласно которой все русские являются православными, татары – мусульманами, евреи – иудеями, американцы – баптистами и т. д. Отсюда делаются далеко идущие выводы по поводу своей и чужой веры. Если уж протестантская вера характерна для Европы и США, стало быть, к России иметь отношения не может.

Наверное, подобное отношение складывается благодаря особым сформировавшимся культурным и историческим стереотипам, на которые очень сильно повлияло русское православие. Собственно, не повлиять оно и не могло, поскольку авторитет православия в течение тысячелетнего периода в нашей стране является аксиомой. В этом случае представляется важным обратить внимание на то, как складывались взаимоотношения православия и протестантизма в России и как формировались эти стереотипы.

Первые представители протестантизма появились в нашей стране уже в XVI веке, то есть практически сразу после того, как он возник в Европе. Но если говорить о более серьезных контактах населения России с этим учением, то они относятся к XVII веку, когда русские цари начали приглашать многочисленных зарубежных специалистов: докторов, аптекарей, оружейников, художников, военных. Вот тогда и возникло в среде православного населения представление о «лютеранской ереси», то есть учении Мартина Лютера, одного из родоначальников протестантизма. Стоит заметить, что лютеранство в России и тогда, и в последующие века воспринималось как религия чуждая и не имеющая, собственно, к самой России прямого отношения. Сначала она была верой приглашенных европейцев. Позже число лютеран в России увеличилось, но только благодаря включению в состав страны территорий с лютеранским населением, например, Прибалтики и Финляндии. Посему в сознании православных людей первые протестанты, так или иначе, твердо ассоциировались не только с чужаками, но и с еретиками, то есть отступниками от чистой, в данном случае православной, веры.

Однако в течение дальнейшего развития протестантизм в Европе становился более сложным явлением, рождая новые богословские тенденции и традиции. В XVII веке в Европе возникает особое движение уже внутри протестантизма, что приводит к возникновению так называемого «позднего протестантизма». Причиной этого движения стала особая тенденция, характерная для первых протестантских представителей: уже упомянутой нами лютеранской церкви, реформатской церкви (находящейся в Швейцарии), англиканской церкви (Великобритания). Для всех этих церквей было характерно довольно богатое католическое наследие как в особенностях внешнего культа (например, лютеранские храмы до сих пор являются копией католических, только без особого внутреннего убранства), так и в доктринах (например, крещение детей). «Поздние» протестанты критически переосмыслили это наследие, сделав попытку вернуться к «первоапостольской простоте», фактически отказавшись от церковной иерархии, культовых зданий, многочисленной обрядовой символики и т. д., упростив внешнее оформление религиозной жизни до максимума. Так возникли течения баптистов, меннонитов, квакеров, позже адвентистов, пятидесятников и др.

Перемены в европейском протестантизме не смогли не отразиться в России. Во второй половине XIX века среди немецких колонистов в России, исповедующих разные направления протестантизма, началось особое внутреннее движение, для которого было характерно повышение роли Священного Писания не только в жизни общины, но и в жизни каждого отдельного верующего. Движение это назвали «штундизмом» или просто «штундой» (от нем. stunde – час, имея в виду время изучения Библии). Религиозные власти назвали это движение «сектою, особенно вредною в церковном и общественно-государственном отношениях» и пытались всячески ограничить ее воздействие на православное население. Не сложно заметить, что и сам факт возникновения этого движения среди колонистов, и его немецкое название также, казалось бы, красноречиво подтверждают чужеродность данного явления для отечественного религиозного сознания. Можно только прибавить, что «штундой» долгое время впоследствии называли непосредственно русских протестантов, в частности, баптистов, опять же подчеркивая это обстоятельство.

Последним штрихом в обзоре возможных причин восприятия протестантизма в качестве чуждой России веры является в том числе и современная политическая ситуация. Как раз на этом этапе и важно уточнить, почему протестантизм воспринимается не только как чужая вера, но и как вера «американская». Для этого важно подчеркнуть факт, что Соединенные Штаты Америки являются страной, где протестантизм есть наиболее распространенная и сильная христианская конфессия. Религиозный плюрализм и принцип свободного исповедания был заложен первыми протестантскими переселенцами, бежавшими от гонений католической церкви. Несмотря на то что родиной протестантизма является Европа, именно США стали для него знаковой страной. Собственно, это обстоятельство, учитывая современный расклад религиозных сил, вполне естественно. Ведь современную Европу трудно считать оплотом религиозности. Скорее она оплот светскости. В то время как США остаются на позиции консервативной, и притом протестантской религиозности. Достаточно вспомнить, откуда пришла основная волна проповедников всевозможных протестантских толков в конце 80-х – начале 90-х гг. прошлого века. Конечно, из США. Также важно заметить и то обстоятельство, что именно благодаря поддержке американских протестантских религиозных организаций было возможно быстрое восстановление отечественных протестантских организаций после советского периода. Отсюда напрямую и проистекают обвинения (причем, как мы видим, не беспочвенные) в экспорте протестантизма из США.

Итак, суммируя все перечисленные выше обстоятельства, получается достаточно ясная картина того, почему протестантизм до сих пор продолжает считаться верой «инородной» и к тому же «американской». Протестанты, так или иначе, являются носителями и продолжателями западных традиций и взглядов на религию.

Однако насколько при всей кажущейся ясности вопроса описанные тенденции, рождающие данный миф, верно воспринимаются? Для ответа на этот вопрос и разрушения возникших неверных стереотипов важно более внимательно оценить то, что называют русским протестантизмом.

Конечно, отечественный протестантизм питался протестантскими идеями Европы. Совершенно естественно, что родственные течения влияют друг на друга. Посему вернемся в прошлое и обратим внимание на еще одно примечательное явление. Как уже говорилось, в XVII веке в России появляются первые протестанты – переселенцы из Европы. Однако, как оказывается, влияние протестантизма не ограничивалось только лишь территорией их проживания, в частности, так называемой Немецкой слободой в Москве – местом компактного проживания европейцев. Известно, что в этот самый момент в совершенно русской среде уже существовали отечественные и вполне самобытные протестантские движения.

Одними из наиболее ранних можно назвать так называемых стригольников, открыто заявивших о себе в 1374 году. Распространено это учение было в Новгороде и Пскове. Фактически мы можем сказать, что это первое известное нам явление отечественного протестантизма, имевшего место задолго до Реформации в Европе. Протестантским это движение может рассматриваться потому, что представляло собой своеобразную, достаточно массовую и организованную оппозицию основному вероисповеданию. То есть имело тот же самый характер, что европейский протестантизм. Помимо этого, стригольники восприняли ряд вероучительных черт, которые были удивительно схожи с более поздними чертами протестантов. В частности, одним из основополагающих принципов стригольники провозгласили авторитет Библии, а не церковного Предания, что непосредственно сочетается с принципом, провозглашенным позже Лютером: «Solo Scripture» (лат.) – «Только Писание». Помимо этого, стригольники отвергали церковную иерархию, настаивая на равноправии каждого верующего перед Богом, не признавали монашество, делали акцент на духовном посредничестве перед Богом только Иисуса Христа, а не священнослужителей, и утверждали учение о «втором рождении», что в протестантстве имеет особое значение.

Чуть позже, во второй половине XV века, получило распространение и другое направление, в котором также угадываются черты протестантизма, – так называемые жидовствующие, или, по-другому, «новгородско-московская ересь». Ареал их распространения также затрагивает Великий Новгород. Они также отрицали монашество, культ почитания икон, мощей и церковное Предание, делая акцент на Священном Писании. Основная характерная черта этого движения заключалась в принятии некоторых явно иудейских черт, например, строгий монотеизм (вплоть до отказа признавать Иисуса Христа Богом), особая роль Ветхого Завета, следование ряду иудейских предписаний и обрядов и др. Более позднее российское протестантское движение субботников считает жидовствующих своими непосредственными предшественниками. В свою очередь субботники оказали сильное влияние на более поздних адвентистов, появившихся в России в XIX веке.

В середине XVIII века оформилось очередное отечественное протестантское направление, получившее название духоборства. Особенность этого движения была в том, что оно имело явные протестантские черты: особый авторитет Священного Писания и отрицание церковного Предания, отказ от церковной иерархии и непризнание авторитета православного священства и вообще всей внешней религиозности. Они подчеркивали равноправие всех членов общины в вопросах личной ответственности перед Богом (так называемое «всеобщее священство»), акцент на нравственную чистоту и святость и др. Позже духоборство стало базой создания других протестантских направлений, имеющих место в России до сих пор.

Одним из таких движений стало молоканство, выросшее непосредственно из духоборческой среды к концу XVIII века. В свою очередь, молокане сделали акцент на двух моментах, не получивших у духоборов явного распространения, но зато очень важных для протестантского учения. Первый момент касается Божественности Иисуса Христа, что у духоборов было слабо выражено, второй – проповеди «внутреннего озарения» или «второго рождения», что духоборы также не акцентировали. Молоканство, в свою очередь, стало базой для возникновения новой волны протестантского движения в России.

Эта новая волна тесно связана с пробуждением среди немецких колонистов, о чем говорилось выше. Однако можно сказать, что, будучи взаимосвязанными, они тем не менее представляют собой самостоятельные тенденции. Среди православных миссионеров и представителей власти было распространено мнение, что «штунда» сама распространяет свое влияние среди русских крестьян, поскольку протестантское движение в России в тот момент стало по-настоящему массовым. Однако у ряда историков этого периода сложилось вполне отчетливое мнение, что подобные обвинения были больше тенденциозными, чем реальными. Прежде всего этот вывод делается потому, что немецкие колонисты и русские крестьяне тесно не общались и к вере друг друга ярко выраженного интереса не проявляли. Также не стоит забывать, что и Русская Православная Церковь вместе с представителями светских властей строго следила за тем, чтобы крестьянский люд не совращался «в ересь». Также примечательным является тот факт, что вся эта масса русских крестьян создавала свои общины отнюдь не в немецких селах, не собиралась на штундистских собраниях и поначалу даже не оставляла православных приходов. Скорее то мощное протестантское движение, которое началось среди русских в тот период, легче объяснить работой Российского Библейского общества и распространением Библии на русском языке, а также уже имеющимся собственным, сформировавшимся в течение нескольких веков протестантским опытом, вполне зрелым и самобытным.

Итак, рассмотренных фактов вполне достаточно для того, чтобы составить вполне ясное представление об истинных корнях русского протестантства. Тот факт, что современные протестантские организации имеют тесное общение с зарубежными единоверцами, объясняется лишь естественностью этого положения и вовсе не доказывает непосредственный экспорт. Конечно, не опровергает оно и самобытности зарождения отечественных протестантских идей. Несомненно, влияние западного протестантизма велико и значительно, особенно в XX веке. И все же все рассмотренное нами не позволяет чрезмерно упростить историю и довольствоваться хоть подчас и удобным, но ни в коей мере не отражающим истинное положение вещей мифом.

Миф № 2. Протестанты – это «американская вера»

Рассматривая предыдущий миф о возникновении протестантов в России якобы благодаря усиленной работе иностранных миссионеров, мы уже отчасти предвосхитили следующий миф, который рассмотрим в этой главе. А именно, стереотипное представление о том, что протестанты – это «американская вера». Действительно, отчасти первый миф тесно связан со вторым. И все же есть определенное отличие. Первый миф имел более широкий контекст и охватывал восприятие протестантского движения в принципе. В данный момент нам придется иметь дело с более узким вопросом, который будет затрагивать лишь определенный специфический аспект российских протестантов.

Итак, в чем заключается суть данного мифа. В конце 80-х – начале 90-х гг. прошлого века Россию, как и все постсоветское пространство, захлестнула волна миссионерской деятельности с Запада. Причина этого была вполне естественной. Советская империя рушилась на глазах всего мира, а вместе с ней в прошлое уходила и ее безбожная идеология. Пробудившийся массовый интерес к религии моментально породил широкий спектр предложений. Одни старались найти веру своих предков, другие просто искали возвышенной мистики. Особая задача стояла перед выжившими и сохранившими веру религиозными организациями бывшего Советского Союза. За десятилетия тотального контроля и гонений религия в нашей стране хоть и сохранилась, но научилась только выживать.

В новых же условиях нужно было научиться жить, принимая и понимая эти новые условия, учась использовать новые возможности.

Одной из важнейших составляющих, способствующих адаптации и восстановлению полноценной жизни для всех религиозных организаций, стала помощь от единоверцев из других стран. Разумеется, помощь для протестантов России шла из стран Запада – Европы, но по большей части из США. Обилие проповедников и миссионеров протестантского толка быстро создало мнение, что именно благодаря их усилиям в нашей стране появилась эта новая разновидность христианства, так далеко отстоящая от привычного православия. Таким образом, с одной стороны, немногочисленность протестантов, а следовательно, их малоизвестность большей части населения страны, и с другой стороны, очень активная, а иногда и довольно агрессивная деятельность иностранных западных миссионеров и породили миф о российском протестантизме «американского» происхождения.

Насколько объективны подобные взгляды? Для того чтобы ответить на этот вопрос, следует обратить внимание на некоторые не очень известные факты из жизни российских протестантов. Но прежде вернемся и более подробно рассмотрим некоторые аспекты иностранной помощи, чтобы и в этом вопросе избавиться от неверных и ненужных стереотипов.

Прежде всего еще раз подчеркнем то обстоятельство, что помощью из-за рубежа пользовались все религиозные организации, как христианские, так и не христианские. В частности, в докладе «Межконфессиональное сотрудничество в сфере социального служения и благотворительности: современное состояние, проблемы и перспективы развития» на III (VIII) Всецерковном съезде епархиальных миссионеров Русской Православной Церкви отмечается, что «помощь и поддержка зарубежных христиан сыграли огромную роль в возрождении утраченного опыта диаконического служения, подготовке социальных работников, разработке и реализации целого ряда благотворительных проектов». Далее идет перечисление тех организаций, которые внесли посильный вклад в служение РПЦ: Епископальная Церковь США, Экуменический центр имени Бернардо Клезио (Трентийская епархия Римско-Католической Церкви), Всемирная Лютеранская Федерация, Евангелическо-Лютеранская Церковь Германии, католическое Общество святого апостола Петра, Коптская Церковь, Всемирный Совет Церквей, Епископальная Церковь США и другие. Важно отметить, что помощь была оказана и многочисленными протестантскими организациями.

Та же картина наблюдалась и в протестантских организациях. Надо заметить, что до 1991 года большинство протестантов России входило во Всесоюзный Совет Евангельских Христиан-баптистов (ВСЕХБ), который прекратил свое существование с распадом Советского Союза. После ликвидации Совета все протестантские направления начали самостоятельную жизнь, а следовательно, самостоятельно искали контакты за рубежом. Например, прямые наследники ВСЕХБ – баптисты продолжили усиленно развивать отношения с единоверцами из США и Европы. В частности с Всемирным баптистским альянсом, Южной баптистской конвенцией, Европейской баптистской федерацией и другими. То же самое предпринимали и другие родственные им протестантские течения: христиане веры евангельской (пятидесятники), меннониты.

Почему же получилось так, что наряду с помощью единоверцам России западные миссионеры активно и часто бездумно насаждали взгляды, подчас чуждые самим российским протестантам? Ответ на этот вопрос лежит в специфике организации ряда протестантских движений. Дело в том, что «поздние» протестанты, как уже говорилось в предыдущей главе, избрали путь отхода от иерархического устройства своих церквей и организаций, провозгласив конгрегациональный способ управления, при котором церковь самостоятельно управляет своими делами, а высшим органом управления является церковное собрание. В частности, данное положение является одним из семи основных принципов баптизма. Посему, как правило, у большинства «поздних» протестантов в наши дни организации выполняют координирующую, а не управляющую функцию.

Таким образом, становится понятно, почему активность иностранных протестантских миссионеров в России была зачастую шокирующе агрессивной.

Просто потому, что далеко не все западные единоверцы-протестанты захотели делать это в сотрудничестве со своими собратьями в России. Был ли это их сознательный выбор или сыграло роль отсутствие более ранних контактов с единоверцами, сейчас сказать трудно. Но зато теперь мы хорошо знаем, что подобное поведение привело к многочисленным и подчас горьким ошибкам. Причину такого поведения понять очень несложно. На особенность поведения многих миссионеров оказали сильное влияние те политические настроения, которые царили в то время. Запад видел в лице себя победителя «Империи зла» – Советского Союза. Стереотипы отношения к населению бывшей советской страны, как «страны медведей» и дикого населения, нам тоже уже хорошо известны. К тому же надо учесть и излишнюю самоуверенность, особенно характерную для США. Чуть позже сделанные ошибки стали очевидными и для них самих. Для примера можно вспомнить статью известного протестантского служителя Михаила Моргулиса, которую опубликовал популярный американский журнал «Christianity today». В ней он очень откровенно и даже жестко осуждает ошибки, сделанные иностранными миссионерами из-за нежелания вникнуть в особенности культуры той страны, которой они собирались помочь. Вместе с ошибками на поверхность всплывают и откровенные махинации: «Наши проповедники тратили миллионы долларов на аренду стадионов, рекламу, на издание рекламно-религиозной литературы о себе, вместо того чтобы на эти деньги строить больницы и спасать умирающих детей. Оторвавшись от реальной жизни, своим упрямством они убили во многих желание искать Великого Бога <…>. Они кричали, что проповедуют только Христа, а проповедовали свои церкви, свои общины, свои наработки. Они хотели действовать самостоятельно, но очень часто работали с бывшими партийными функционерами и жуликами, которые обманывают их до сих пор».

Из всего рассмотренного отчетливо вырисовывается картина, не заметная непосвященному, что и приводит к весьма искаженным представлениям об истинном ходе дел. Мы увидели, что зарубежная помощь далеко не всегда имела непосредственное отношение к российским протестантам и негативные последствия от некомпетентной «помощи» они испытывали вместе с остальным населением России, внезапно оказавшейся в совершенно новых для нее условиях жизни. К сказанному можно добавить только, что протестантам с более жестким организационным устройством, например, лютеранам и адвентистам, благодаря прямым контактам с международным уровнем управления своих Церквей удалось избежать многих подобных ошибок. Но с другой стороны, вряд ли будет верным искать причину проблем в особенности устройства протестантских организаций. Как известно, совершенной формы организации не существует. Просто в разных ситуациях у разного типа организаций есть свои сильные и слабые стороны.

Рассмотрим еще ряд моментов, подчеркивающих особенность русского протестантства, а следовательно, их непричастность к деятельности «американских» миссионеров. Существует ряд черт, относящихся к особенностям вероучения, которые подчеркивают их сугубо самобытный характер.

Во-первых, еще раз обратим внимание на понимание принципов церковного управления. Мы уже отметили, что для протестантов «поздней» волны характерна конгрегациональная система, которая делает акцент на праве самоопределения не только отдельного человека, но и церковной общины. Таким образом, все вышестоящие структуры имеют координационную и консультативную функцию, но не управляющую. В западном протестантизме это наложило свой отпечаток на отношении к служителю церкви – пастырю, где он является избираемым и приглашаемым лицом. Посему западное отношение к пастырю больше делает акцент на его административные функции как руководителя, проповедника, наставника. То есть специалиста в своей области. Подчеркивается по большей части священническая функция служителя и его особое благословение от Бога. В результате этого во многих протестантских церквах в России вместе с формальной процедурой избранничества служителя (дань принципам конгрегациональной системы) существует отношение к пастырю как к пожизненному служителю, поскольку он является носителем особого Божьего дара, данного ему через рукоположение.

Во-вторых, следует отметить и разницу в отношении к культовым зданиям у протестантов Запада и России. В частности, у протестантов Европы и США не принято наделять церковное здание особым священным смыслом. Посему не существует церемоний освящения зданий. Протестантство здесь напрямую следует словам апостола Павла, провозгласившего в афинском Ареопаге: «Бог, сотворивший мир и все, что в нем, Он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живет и не требует служения рук человеческих, (как бы) имеющий в чем-либо нужду, Сам дая всему жизнь и дыхание и все» (Деян 17:24–25). Однако российские протестанты и здесь наследуют особое духовно-мистическое восприятие места, принятого на Востоке, в частности, в православии. Они больше опираются на учение Библии, где подчеркивается именно этот аспект. Например, описание сна Иакова, где подчеркивается изменение отношения Иакова к определенному месту до его сна и после: «Иаков пробудился от сна своего и сказал: истинно Господь присутствует на месте сем; а я не знал! И убоялся и сказал: как страшно сие место! это не иное что, как дом Божий, это врата небесные» (Быт 28:16–17). Отсюда любимые российскими протестантами церемонии освящения своих церквей и молитвенных домов.

В-третьих, богословский аспект отношения к вопросу церковных таинств. Как известно, западная протестантская богословская трактовка средств благодати, называемых в православной традиции «таинствами», воспринимает их исключительно как символы и предпочитает делать акцент на исключительно обрядовой стороне. Православные и вслед за ним российские протестанты видят в них именно таинства, то есть подчеркивая в них реальное наличие благодатной силы, которая воздействует на участников. Подтверждением этому являются документы представителей ранних протестантских движений в России второй половины XIX века. Вот, например, цитата из высказывания одного из ярких представителей этого движения той эпохи, представителя петербургской аристократии Василия Александровича Пашкова: «Я не могу не признавать установленных Господом и Его апостолами таинств, но не могу также не убедиться словом Божиим, что все таинства установлены исключительно только для верующих, для которых одних они имеют благодатное действие, обращаясь для всякого, кто приступает к ним недостойно, т. е. без веры, в осуждение».

Список расхождений между западными и российскими протестантами можно продолжать. Однако сказанного уже вполне достаточно, чтобы увидеть существенную разницу между ними и в то же время убедиться в самобытности российского протестантства. Пожалуй, самым сложным в разрушении сложившихся стереотипов является то, что без детального изучения вопроса сделать это сложно. Ну что ж, путь к истине всегда был труден. И поскольку мы только в начале нашего пути, от всей души пожелаем себе удачи!

Миф № 3. Протестанты верят в другого Бога

Как уже отмечалось ранее, в сознании людей часто закрепляются устойчивые образы, не имеющие отношения к реальности. Один из подобных образов относится и к вопросу представления о Боге. На самом деле неудивительно, что обыкновенный человек, далекий от религии или же соприкасающийся с ней лишь время от времени, с трудом способен ответить на многие вопросы, касающиеся сложнейших вопросов, над которыми до сих пор бьется богословская наука. Незнание, в свою очередь, приводит к неверным представлениям. Именно такое положение вещей характерно для темы, которую мы рассмотрим в этой главе.

Наш миф посвящен тем суждениям, которые зачастую высказываются в отношении Бога и разных религиозных направлений. В обычной жизни люди руководствуются простыми принципами, полагая, что существует «мой» или «наш» бог, то есть бог веры моего народа, а также существуют другие боги, то есть боги других народов или других вер. Принцип до крайности простой и понятный для любого обывателя. В реальной жизни подобные суждения так и выражаются, когда, обращаясь к протестантам, утверждают: «вы верите в другого бога». Или возле протестантской церкви слышишь: «это не христианский храм». Откуда берется такой подход и почему он так распространен среди людей, по сути далеких от вопросов религии?

Простота и распространенность, скорее всего, объясняются его древностью и привычностью. В данном подходе хорошо заметна его тождественность языческим представлениям о Высшем мире. Период язычества характерен практически для всех народов, поэтому определенные схемы и подходы, опирающиеся на опыт языческой религии, весьма ощутимо присутствуют и в современных представлениях. Языческие боги стихий представляли собой своеобразную небесную иерархию. Причем у каждого народа была своя иерархия, распространяющая свою власть на определенную территорию. При пересечении границ человек должен был решать вопрос «договора» с чужими богами. Подобные представления привнесли в язычество довольно терпимое отношение к иноверцам, что наглядно было продемонстрировано, например, в Римской империи. В то же время любая война превращалась в битву богов, из которой победителем выходил сильнейший. В качестве иллюстрации можно вспомнить один из эпизодов войны Ассирии с Древним Израилем, описанный в Библии и относящийся к IX веку до Р.Х. Потерпев очередное поражение, «Слуги царя Сирийского сказали ему: Бог их есть Бог гор, поэтому они одолели нас; если же мы сразимся с ними на равнине, то верно одолеем их» (3 Цар 20: 23). В этом отрывке наглядно иллюстрируется и территориальное позиционирование древними своих богов, и «божественная» подоплека войны в представлении языческой религии.

Почему все же в описываемом нами подходе явно прослеживается именно языческое влияние? Просто потому, что другая существовавшая альтернатива просто исключает подобное отношение. Позиция иудаизма, долго и трудно постигаемая еврейским народом и позже перешедшая в христианство и ислам, в принципе исключает возможность «другого бога». «Другого» не существует, есть лишь Единый и Истинный Бог. Либо что-то может производить Его антипод – сатана, который не равен Богу, но с Его соизволения может послать искушение или испытание людям. Кстати, именно эта позиция в свое время спровоцировала гонения на христиан. Вполне демократичные в вопросах религии римляне не смогли понять принципиальной позиции ранних христиан и сочли их серьезной угрозой своей государственности. Хотя парадокс ситуации заключался еще и в том, что христиане вовсе не мыслили себя в качестве врагов Рима. Просто их вера не позволяла поклоняться несуществующим богам.