Текст книги "Я любовь напишу, чтобы ты ее стер"
Автор книги: Галина Турбина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Галина Турбина
Я любовь напишу, чтобы ты ее стер
Глава 1
Ясмина ворвалась в кабинет отца.
– Папа! Я все решила! – напористо заявила она.
Амьер Клартэ, отец девушки, поднял голову от разложенных на столе бумаг. Дочери он был рад всегда, независимо от того, занят был или свободен, ей единственной из пятерых его детей дозволялось входить в кабинет отца беспрепятственно и в любое время дня или ночи.
– Что ты решила? – с улыбкой спросил он, поднимаясь из-за массивного стола и направляясь к дочери.
Подойдя к девушке, он взял ее за плечи, наклонился к ней и поцеловал в лоб.
– Ну, папа, – увернулась из рук отца Ясмина.
Подойдя к стоящему у стола легкому креслу с узким жестким сиденьем, с которого постоянно сползаешь вниз, она чинно уселась. Отец как-то на возмущение дочери, что сидеть в этом кресле крайне неудобно, ответил, что на то и рассчитано – посетитель должен испытывать дискомфорт, а значит нервничать и совершать ошибки. Ясна тогда только подивилась – зачем? У отца в кабинете стояли вполне удобные кресла между шкафами, и она предпочитала сидеть там, но сегодня решила устроиться у стола, ведь она пришла к отцу с серьезным разговором.
– Нам надо поговорить о важных вещах, папа, – сложив на коленях руки, деловито произнесла Ясмина.
Отец, с трудом сдерживая смех, прошел на свое место за столом и сел в глубокое, удобное кресло с высокой спинкой.
– Я слушаю тебя, дочь, – стараясь не улыбнуться, сказал он, – что мы должны с тобой обсудить?
– Я решила выйти замуж за Эйнара Дэвойра.
– Надеюсь, не сегодня и не в ближайшее время? – поинтересовался отец и, не сдержавшись, рассмеялся.
– Ничего смешного не вижу, я пришла к тебе, как к отцу, а ты… – надулась девушка.
– Ну, ладно-ладно, прости.
Отец встал из-за стола и, подойдя к дочери, слегка растрепал ей волосы на макушке.
– Ну, папа, ты опять! – возмутилась Ясмина, отклоняясь от руки отца. – Мне так долго делали прическу, а ты все испортил!
– Тебе так даже лучше, а до этого было слишком претенциозно. А ты еще маленькая, и я хотел бы видеть тебя с косичками, а не причесанную по-взрослому.
– Это для тебя я еще маленькая, а кто-то видит во мне уже достаточно взрослую девушку, – запрокинув голову, чтобы видеть лицо отца, сказала Ясмина.
– Это кто такой смелый? – рыкнул отец.
– Никто, я пошутила.
– Ну-ну… – недоверчиво хмыкнул он.
Девушка встала и обняла отца, спрятав лицо на его груди.
– Ты поговоришь с Дэвойром? – глухо произнесла она. – Пусть он женится на мне.
Отец в ответ тоже обнял дочь и осторожно погладил ее по голове.
– Куда ты спешишь, маленькая? – целуя дочь в макушку, вздохнул отец. – Тебе еще встретятся другие мужчины, которые вызовут у тебя глубокие и настоящие чувства, и ты со смехом будешь вспоминать свою детскую влюбленность. Ты же еще даже ни на одном званом вечере, а тем более бале, не побывала, не обзавелась поклонниками. А вдруг среди них нашелся бы тот, кто понравился бы тебе больше чем Дэвойр. И ты бы потом недоумевала – как я могла увлечься им.
– Нет, такого, как Дэвойр, я не встречу, – поднимая лицо и, встав на цыпочки и обняв отца за шею, ответила девушка.
– Тебе так кажется, – улыбнулся отец и нажал шутливо указательным пальцем на кончик носа дочери.
– И все-таки, ты поговоришь с Эйнаром Дэвойром? – настаивала Ясмина.
– Я тебя очень люблю, малышка, готов для тебя сделать все, что в моих силах и даже сверх этого, но…
– Ты просто поговори с ним, – перебила отца Ясмина, – замуж мне, может, и рано, но он же может подождать пару лет. А то, если будет думать, что свободен, еще женится на другой. А после помолвки со мной, он не будет обращать внимание на других девушек.
– Как же ты еще мало знаешь мужчин.
– Ну, папа… – капризно протянула Ясмина.
– И как же ты представляешь себе, я буду предлагать Эйнару жениться на тебе?
– Скажешь, что он должен подождать немного, и после того получит красивую и умную жену – твою дочь Ясмину.
– Как у тебя все просто!
– Но ведь и, правда, в этом ничего сложного нет.
– А если Эйнар Дэвойр откажется? – лукаво прищурился отец. – Силой на тебе женим?
– Я – дочь регира Дома Огненного ветра, мой отец самый влиятельный волерон после Владыки. А сам Владыка мой прадед! Да Дэвойр должен быть безмерно благодарен, что ему оказана такая честь!
– Нет, маленькая, все не так просто, – чмокнув дочь в нос, он выпустил ее из объятий и, обогнув стол, сел на свое место.
– Он может заупрямиться потому, что моя мать человек? – хмурясь, спросила Ясмина, тоже устраиваясь в кресле, где сидела до этого.
– Не могу отрицать этого, – мрачно ответил Амьер, – несмотря на все наши усилия, все еще остается в приоритете чистота крови волеронов. И мы негласно поддерживаем это среди региров домов и их наследников. А Эйнар Дэвойр, несмотря на молодость, регир Дома Осеннего Ветра.
– Но ведь ты же тоже регир, а женат на человеке!
– У нас с твоей мамой все началось, увы, с принудительного брака, я бы не женился на ней, если бы меня не заставили. И тогда я не был региром, и даже наследником не был. И я натворил глупостей, пытаясь избавиться от жены.
– Но ведь вы с мамой любите друг друга!
– Я безумно люблю твою маму, надеюсь, она меня тоже. Но это случилось не сразу…
– Дэвойр тоже меня полюбит, – уверенно заявила Ясмина.
– Я твой отец и очень тебя люблю, но моя любовь, стоит признать, слепа, поэтому мне трудно понять, что кто-то может не восхищаться тобой, не любить тебя. Но, увы, не исключено, что другие могут быть к тебе равнодушны или даже более того – ненавидеть тебя. Хотя я, как слепо любящий отец, не вижу причин для этого.
– Я уверена, ты ведь можешь заставить даже регира Дома Осеннего ветра жениться на мне!
– Так скоро, как ты хочешь, расставаться со своей дочерью я не желаю. И я бы хотел, чтобы у тебя был любимый и любящий муж… лет так через пять… можно и еще позже…. И я готов все сделать для тебя, чтобы ты была счастлива. Но… все же… заставить его полюбить тебя не в моих силах. Я бы не хотел, чтобы ты проклинала меня, когда ненавистный для Дэвойра брак с тобой, ужасом станет для тебя.
– Но почему ты решил, что Дэвойр не полюбит меня? У вас же с мамой брак оказался счастливым, несмотря на то, что вас поженили насильно.
– Мы с твоей мамой счастливое исключение из правил.
– Но ты же хочешь, чтобы и я была счастливой? А таковой я могу быть только рядом с ним.
– Давай решим так, – устало вздохнул Амьер, – я поговорю с Дэвойром, но настаивать и заставлять его не стану. И если он согласится на помолвку, свадьба будет не раньше, чем через пять лет.
– Но через пять лет мне будет двадцать два! А ему тридцать! И какой жених будет столько ждать?!
– Тебе всего семнадцать, так рано я тебя ему не отдам, и не только ему, любому другому тоже. Если он любит тебя или хотя бы заинтересован в этом браке, то подождет, – твердо ответил Амьер, – на другое я не соглашусь.
– Ну, это мы еще посмотрим, – опустив голову, пробормотала Ясмина себе под нос.
– А если вдруг тебе в виду каких-либо обстоятельств понадобится незамедлительно выйти замуж, – угрожающе произнес отец, – то… я найду как избежать этого и наказание для обоих будет соответствующим вине. А ты меня знаешь… я скор на расправу. И если тебе до сего времени все сходило с рук, то просто твои детские шалости меня больше умиляли, чем расстраивали. Но если ты нарушишь этот мой запрет… в общем, не советую этого делать.
Ясмина ошарашено смотрела на отца – он никогда таким тоном не разговаривал с ней. Она была его самой любимой девочкой, к отцу, а не к матери Ясмина бежала со своими детскими обидами и проблемами, зная, что он утешит и все решит. Отец чаще, чем мать дул ей на разбитые коленки и мазал ссадины заживляющей мазью. Когда она болела детскими болезнями или просто простывала, отец, забросив все свои дела, дежурил у ее кроватки, сходил с ума от беспокойства, нанимал самых лучших лекарей, которые жили у них в доме до полного ее выздоровления. Она столько времени проводила в этом кабинете и иногда скучая, когда отец, занятый делами или важными разговорами не обращал на нее внимание, развлекала себя сама – бывало, что и разрисовывала важные документы. И отец ей это с легкостью прощал.
Ясмина прекрасно знала, что отец строгий и даже жестокий. По крайней мере, он был таковым с ее братьями. Но это никогда не касалось ее и сестры, поэтому угроза возымела действие, и она послушно пролепетала:
– Если Эйнар Дэвойр согласится на помолвку, я буду ждать столько, сколько ты скажешь.
Отец слегка поморщился, видимо, и ему не понравилось то, что только что произошло.
– Иди, Ясмина, – вздохнул он, – я в самое ближайшее время встречусь с региром Дома Осеннего ветра и сообщу тебе результаты нашей беседы, и, возможно, договоренностей.
Ясмина встала и послушно направилась к двери.
– Малышка! – окликнул ее отец.
Ясмина остановилась и развернулась к нему.
– Ты кое-что забыла сделать, – произнес Амьер, постучав по своей щеке указательным пальцем.
Ясмина подошла к отцу, обняв за шею, она чмокнула его в щеку.
– Я люблю тебя, папочка.
– Я тоже тебя люблю, малышка, – улыбнулся дочери отец. – Ну, теперь все, иди.
Глава 2
Ясмина ушла, Амьер еще какое-то время смотрел на закрывшуюся дверь. Его дочь, которую он безумно, слепо любит. Сыновья и младшая дочь уродились внешне в него, а Ясмина единственная из его детей похожа на мать. Может еще и поэтому он так любит эту девочку, он даже имя ей подобрал созвучное с именем жены. Жена – Ясна, а дочь – Ясмина.
Он любил ее слепо, баловал безмерно, готов для нее хоть луну с неба достать, если она захочет. Но, к его великому сожалению, этот ее каприз с замужеством не так просто исполнить. Да и, честно говоря, не хочет он этого. Его девочку отдать чужому мужчине? Нет, пусть это будет как можно позже.
Амьер тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла. Конечно, он поговорит с Дэвойром, ненавязчиво прощупает его намерения насчет женитьбы. Этот мальчишка был вхож в дом, дружил с его старшим сыном, он практически вырос на глазах Амьера и был ему кое-чем обязан.
Но Дэвойр – регир Дома Осеннего ветра и по закону, теперь уже негласному, но все еще неукоснительно соблюдаемому, обязан жениться только на волеронке. А Ясмина, несмотря на то, что в ней крови волеронов больше, чем человеческой, таковой, увы, не считается.
Когда-то его, Амьера, женили насильно на Ясне Леден, девушке из человеческого княжества. Он сделал много ошибок, пытался избавиться от неугодной жены. Но потом смирился, принял ее, полюбил. Оказалось, что ее дед – волерон, тогда еще регир Дома Лунного ветра, потом не без помощи Амьера ставшим Владыкой.
Амьер ввязался в заговор против тогдашнего Владыки (а ведь тот был его родным дядей!), помог деду Ясны прийти к власти, стать новым Владыкой. И сделал это ради того, чтобы Ясна, как его жена, и их дети – полукровки стали такими же полноправными среди волеронов, как и сами волероны.
Но, как бы ни старались он и новый Владыка, не смогли окончательно искоренить пренебрежительное отношение к людям и к эт-дэми – так называли своих полукровок волероны. Видимо, прошло еще мало времени, чтобы это осуществилось, прижилось в обществе волеронов.
К женитьбе волеронов на девушках не волеронках стали относиться более-менее спокойно, но до сих пор не приветствовалось. И таких браков было еще мало, впрочем, это было и к лучшему. Незачем разбавлять кровь волеронов. Все же, несмотря на то, что они с людьми совместимы и могли иметь детей от них, были слишком разными – люди не обладали вторым обликом. И даже полукровки тоже не всегда могли его обрести.
Амьер приложил много сил, чтобы его сыновья обрели второй облик и заняли достойное место в обществе волеронов.
Да, и он, Амьер Клартэ, регир Дома Огненного ветра, и новый Владыка, имели детей от людей. Но стремясь к равноправию между людьми и волеронами, они негласно поддерживали стремление региров и их наследников жениться только на волеронках. Все же поддерживать чистоту крови хотя бы среди высших слоев общества волеронов было необходимо. Да, вот такое лицемерие, но по-другому нельзя, иначе волероны, скрещиваясь с людьми, растворятся в них, исчезнут.
Стоит согласиться, что людям волероны сделали много плохого. Но они одумались, признали все свои ошибки, покаялись. И как бы там ни было, и что бы там не происходило между ними прежде, волероны, летающие змеи, как переводится их самоназвание, имеют право сохраниться как вид. Но и ставить себя выше людей, главенствовать над ними, превращать их в своих рабов никто уже никогда им не позволят. Но об этом Амьер не сожалел, наоборот, он все сделал, чтобы это прекратилось и не повторялось впредь.
Его дети не стали изгоями среди волеронов, они принимались во всех Домах на равных. А ведь еще лет сорок назад, он не смог бы признать открыто своих детей – полукровок. Впрочем, ему бы даже в голову такое не пришло, дети от волеронов и людей тогда даже и не назывались полукровками, такого понятия для волеронов не существовало. Для них было другое название – эт-дэми, и это было позорно.
А теперь старший его сын Айтал считался наследником. Но примут ли его, когда ему придется стать региром Дома Огненного ветра? Не бросит ли ему вызов какой-нибудь родственник, уверенный, что легко победит, так как полукровка не может быть сильнее истинного волерона? Он столько сил вложил в сына и надеялся, что Айтал выстоит и кто-нибудь из чистокровных волеронов отдаст ему в жены свою дочь. На не волеронке его сыновья не могут жениться, чтобы еще больше не разбавлять кровь. Он и сыновьям это внушает, и те вроде бы согласны с ним.
Амьер уже давно приглядывался к потенциальным невестам для сыновей. Но все кандидатуры они отметают. Пока отец им это позволяет. Но это пока. Пусть еще старший сын погуляет пару лет, а средний еще подольше, но потом вопрос с женитьбой надо будет решать. И никакие отговорки сыновьям уже не помогут.
Да, за эти годы многое изменилось в умах волеронов, но, к сожалению, не все приняли перемены, не все были согласны признать людей равными себе, некоторые особо упертые волероны продолжали грезить своим величием и кичились превосходством перед людьми. Они считали, что люди способны только быть их рабами. И ладно бы тихо обсуждая это в своих закрытых гостиных, ностальгируя по старым временам. Но нет же! Они думали, что можно все вернуть и создавали заговоры, и группировались, прятались в горах, которые оставили большинство волеронов еще двадцать лет назад.
Пара-тройка заговоров были смешными и быстро раскрыты, зачинщиков и рядовых исполнителей наказали соответственно их вине. Один заговор оказался серьезным, но все равно пресекся вовремя и также ликвидировался. Последние три года вроде бы все было спокойно, но Амьеру казалось, что это затишье перед бурей. Какое-то неясное бурление происходило среди молодых и не очень волеронов, но ничего существенного и ясного люди Амьера и Владыки разнюхать не могли. Были только подозрения, слухи, сплетни.
Он сейчас отправится к Владыке, как и собирался до того, пока не пришла дочь, только дождется старшего сына. Им с Владыкой надо обсудить, что надобно бы более тщательно прочесать горы, наведаться и туда, где остались только руины от домов и замков. И даже, наверное, стоит проверить те участки гор, что, похоронены под снежными лавинами и оползнями и под потоками огненной лавы во время извержения вулкана. Да, пожалуй, так и стоит поступить в ближайшее время, и сделать надо все как можно скрытно.
А еще надо отправить записку Дэвойру, что желает его видеть вечером на ужин. Откладывать разговор с ним, пожалуй, не стоит, а то еще дочь натворит глупостей. А каких глупостей она может натворить, когда узнает, что Дэвойр не женится на ней, даже не хотелось думать. Но Амьер не верил в глубокие чувства дочери к Дэвойру, поэтому надеялся, что после того, как она узнает, что он отказался, позлится, может, немного погорюет, но потом успокоится и найдет другой объект для обожания. Хотя… почему он уверен, что Дэвойр откажется? А если молодой регир Дома Осеннего ветра согласится? Если уж быть честным с самим собой, то его отказ удовлетворил бы Амьера больше, чем согласие. Рано Ясмине еще замуж. Да и этот жених не совсем устраивал Амьера, впрочем, его никакой жених, наверное, не устроит.
Глава 3
Ясмина, не вполне удовлетворенная разговором с отцом, вышла из кабинета, а пройдя немного по коридору, столкнулась со старшим братом. Пора бы уже давно привыкнуть, но Ясмина частенько удивлялась тому, как брат похож на отца, буквально его молодая копия. У брата даже и манера разговаривать, жесты, мимика были идентичны с отцом.
– Тебе в кабинете отца медом намазано? – расплылся в улыбке Айтал. – Опять не давала отцу спокойно работать?
– Я приходила к нему с важным разговором, – серьезно произнесла Ясмина
– Ух, ты! – присвистнул Айтал. – Представляю, эту твою важность!
– А вот, скоро сам убедишься, – насупилась Ясмина, – все так серьезно, что дальше некуда.
– Ну, ладно, ладно, не дуйся, – примиряюще произнес брат.
– А ты давно видел Дэвойра? – поинтересовалась Ясмина.
– Эйнара? А зачем он тебе?
– Да, так… – загадочно улыбнулась она.
– Тебе незачем знать, где сейчас Дэвойр.
– Почему это?
– Слушай, мне некогда с тобой тут пустые разговоры разводить, отец ждет меня.
– Иди, я не держу, – пожала плечами девушка.
Айтал, подозрительно оглядывая Ясмина, обошел ее и направился к кабинету, затем остановился и окликнул уходящую сестру:
– Яська, так зачем тебе все-таки Дэвойр?
– Скоро узнаешь, – опять загадочно улыбнувшись, ответила она, оглянувшись.
Айтал смотрел вслед сестре и хмурился – то, что ему пришло в голову, совсем не радовало. Он не слепой, видел, что сестра не равнодушна к Дэвойру, но надеялся, что эта дурь пройдет, а отец не поведется на очередной каприз любимой доченьки. Или поведется? Тогда их ждет разочарование, у Дэвойра есть невеста на примете и это не Ясмина.
Ясмина, расставшись с братом, который так и не сказал ей, где можно найти Дэвойра, решила навестить подругу. Дэвойр никуда не денется, а бегать за ним, выспрашивая о его местонахождении, пожалуй, глупая затея. Да и что она будет делать, если узнает где он? Направится туда? Вот еще! Пусть он ищет с ней встречи. Может она и не опытная в таких делах, но разобраться в том, как смотрят на нее мужчины, способна. А она частенько ловила восхищенные, как ей казалось, взгляды Дэвойра. Так что, она была уверена, что Дэвойр встретит с радостью предложение ее отца жениться на ней.
Отец говорил, что ей еще встретятся другие, но ей никто не нужен, кроме Дэвойра, лучше и красивее его она не видела вокруг. А глаза же у нее есть. Пусть она еще не посещает всякие светские мероприятия, но у братьев есть друзья, приятели, которые вхожи в их дом. Да и на улицах она немало видит мужчин, но они ей не интересны.
Отец только полгода назад разрешил ей без него выходить из дома, да и то не дальше, чем на соседнюю улицу, чтобы навестить подружку. Но ее всегда должны были сопровождать или братья (а они не очень-то соглашались и всячески избегали этого), или слуга, больше похожий на опытного воина.
Отец всегда был озабочен безопасностью. В доме постоянно находились стражники, последнее время они стали еще и патрулировать вдоль высокого каменного забора, который глухо огораживал двор. Только вот разве этот забор послужит препятствием для волеронов в их втором облике? Через ворота во двор дома проникнуть просто так было невозможно, бдительные и суровые стражники не впускали кого попало. Терпеть их въедливые вопросы и не так уж редко досмотры и обыски личных вещей входящих приходилось даже и тем, кто постоянно посещал дом, или приходил по приглашению. Первое время это оскорбляло и возмущало многих, но потом все смирились и безропотно переносили «чудачества» стражников Амьера Клартэ.
В городе раньше тоже встречались патрули, а последнее время их стало заметно больше. Если до недавнего времени никого не останавливали, то теперь бывало, что патруль задерживал на улицах горожан, о чем-то спрашивали их. И даже, один раз Ясмина видела это своими глазами, арестовывали задержанных.
Это немного беспокоило Ясмину, и она поинтересовалась у отца, с чем все это связано. Но он сказал, чтобы она не забивала голову глупостями, все нормально, ничего сверхъестественного не происходит. Но в то же время попросил соблюдать осторожность, опасаться незнакомцев, да и знакомым не спешить доверять.
Ясмина не стала беспокоить ни отца (у него, по всей видимости, были срочные и важные дела), ни братьев. Она нашла мать, сообщила ей, что не будет обедать, а намеревается навестить свою подругу Кейру, она жила на соседней улице, но совсем недалеко от их дома. Взяла в сопровождающие слугу и направилась в гости.
Она весело провела время с подругой, пообедала в кругу ее семьи. По дороге домой решила заглянуть в кондитерскую, где у них был открыт безграничный счет. И на пороге, когда уже выходила с коробкой пирожных, столкнулась с Дэвойром.
– Здравствуйте, Ясмина, – как-то кисло улыбнулся он.
Года два назад он стал к ней обращаться на «вы», до этого говорил ей «ты». И тогда Ясмина решила, что он увидел в ней взрослую девушку.
– Здравствуйте, Эйнар, – радостно улыбнулась в ответ Ясмина. – Вы пришли за пирожными? Кого собираетесь угостить?
– Мою сестру, – раздался голос стоящего рядом с Дэвойром волерона.
Ясмина перевела на него удивленный взгляд. Это еще кто такой?
– Дэвойр, скорее же познакомь меня с очаровательной девушкой, – незнакомец ткнул в бок локтем Дэвойра, затем, улыбаясь, слегка поклонился Ясмине: – Я весь в нетерпении узнать, ваше имя, иннэ, уверен, оно такое же красивое, как и вы.
– Ясмина разреши тебе представить Легара Фолкета, регира Дома Северного ветра. Легар, это Ясмина Клартэ из Дома Огненного ветра, – поспешил познакомить их Дэвойр.
– Что? Фу, – брезгливо поморщился Легар Фолкет. – Какое разочарование! Такая прелестная малышка оказывается эт-дэми Амьера Клартэ.
– Не смейте! – вскрикнула Ясмина. – Я не эт-дэми!
– Легар! Прекрати! – почти одновременно с ней воскликнул Дэвойр.
– А кто же ты? – не обращая внимания на побледневшего приятеля, продолжил Фолкет. – То, что не волеронка, это точно, но и уже не человек. Так что ты – эт-дэми, и никак иначе.
– Ты.. ты… да тебя… мой отец… – задохнулась от возмущения и обиды Ясмина.
Ее еще никто так не оскорблял. Да как этот белобрысый и какой-то безликий волерон посмел так разговаривать с ней!
Внезапно из-за Ясмины выступил ее слуга, до этого еще стоявший за порогом кондитерской. Он задвинул за себя возмущенно пыхтящую Ясмину, у которой уже катились по щекам крупные градины слез и грозно шагнул к волеронам. На крыльце стало совсем тесно.
– Все, все, Самдан, мы приносим свои извинения и уходим, – поднял в примиряющем жесте руки Дэвойр. Он знал на что способны люди Амьера Клартэ, да их сейчас просто раскатают в лепешку. – Он пьян и не ведает что творит.
– Ничего подобного, я не пьян, – возразил Фолкет.
Но Дэвойр грубо толкнул его прочь с крыльца, тот скатился по ступенькам, чудом не упав. Дэвойр, сбежав следом за ним, подхватил его под руку и потащил прочь, что-то гневно выговаривая ему на ухо. Фолкет попытался вырвать свою руку и оттолкнуть приятеля, но затем, видимо под влиянием его слов, затих и безропотно пошел рядом, пару раз оглянувшись на оставшихся на крыльце Ясмину и ее слугу.
– Пойдемте, иннэ Ясмина, мы и так привлекли ненужное внимание, – сказал слуга, забирая из рук девушки коробку. – Не переживайте, ему это просто так не сойдет с рук.
Ясмина растерянно огляделась – и, правда, у крыльца кондитерской собрались пять или шесть волеронов, тихо переговариваясь между собой.
Вытерев слезы ладошками, Ясмина гордо подняла голову и спустилась с крыльца, делая вид, что никого не видит и ничего не произошло оскорбительного для нее только что.
До дома оставалось совсем немного дойти. Идя впереди слуги, она кипела возмущением, подбирала слова, как расскажет отцу об этом дерзком и невоспитанном волероне. Да она даже его толком и не запомнила, черты лица ускользали от нее, когда она пыталась представить его, таким блеклым и бесцветным он ей показался. Волероны, окружающие ее – красивые, яркие, от некоторых глаз нельзя было отвести. Как, например, от Дэвойра, который был очень красивым, Ясмине иногда казалось, что ей больно на него смотреть, как на слепящее солнце. А этот… был не похож на других. Откуда он появился такой… наглый?
Молчать об этом происшествии она не станет, обязательно пожалуется отцу, и вся бесцеремонность и самоуверенность слетит с этого нахального типа, как только он попадется в руки ее отца!
Войдя в дом, она узнала, что отец еще не вернулся. Отдав матери коробку с пирожными и отмахнувшись от настойчивых вопросов, Ясмина поспешила к себе.
И только в своей комнате она поняла, что не давало вздохнуть глубже и жгло все это время, даже больше, чем оскорбления незнакомого наглеца – Дэвойр не заступился за нее.
Этот, как его там… Фолкет, если бы рядом с ней был кто-то из ее братьев, сразу же после своих слов получил бы удар кулаком в лицо, и на коленях бы потом вымаливал прощение у нее. В этом она была уверена. Даже младший, которому всего пять лет, кинулся бы в драку, защищая честь и достоинство сестры. А Дэвойр… он не заставил своего приятеля хотя бы попросить прощения и даже оправдал его тем, что тот пьян и предпочел сбежать вместе с ним. Испугался? Решил, что она не достойна того, чтобы встать на ее защиту? Хотя.. вроде бы он сказал какие-то слова извинения за своего приятеля.
Может, она не права? Может, видит все не так, как на самом деле? Предвзято относится к Дэвойру? Ждала от него того, что в той ситуации было недопустимо, и он сделал все правильно?
Ее впервые назвали, вернее, обозвали эт-дэми. Когда-то так волероны называли своих детей от людей. Нет, не так, своими детьми волероны их не признавали, они даже знать о них ничего не хотели. Для них это был побочный, постыдный и нежелательный эффект от связи с человеческими женщинами. Они относились к таким детям, как к мусору, не достойному их внимания.
Когда-то давно волероны жили на юге континента, люди для них были рабами, они обращались с ними жестоко. Люди, измученные безжалостной тиранией волеронов, свергли их власть и изгнали со своих земель. Волероны, те, кто остался в живых, были вынуждены искать новые для себя территории. Севернее княжества Артогея расположены высокие и труднодоступные горы. Так как они были труднодоступные, почти не имели долин и лугов, чтобы там можно было жить, строить дома, выращивать урожай, то никому не были нужны. И волероны поселились там.
Постепенно война между людьми и волеронами забывалась, и даже память о самих волеронах исчезала из людской истории. Но не так давно выяснилось, что именно волероны были причастны к этому, они постепенно, кропотливо подчищали, вымарывали упоминание о себе и войне с людьми в книгах, документах, не так уж редко воруя их, уничтожая полностью.
Волероны не потеряли надежду вернуться когда-нибудь во всей своей силе и возродить свое было величие и превосходство над людьми. И многое для этого делали.
Владыка волеронов заключил с Великим князем Артогеи союз. Волероны помогли князю завоевать ханство, с которым давно уже велась вялотекущая перманентная война. Укрепили границы княжества, агрессивно дали понять соседним государствам, что, если они дадут малейший повод, им также не поздоровится.
Князь в ответ разрешил волеронам селиться на территории княжества, образуя чуть ли не свое государство в государстве.
Никто в княжестве не знал, что в горной стране волеронов Лаберии, люди – рабы. Бесправные и притесненные.
А еще никто не догадывался, кто на самом деле волероны. Все считали, что это просто самоназвание народности. Но волероны считали себя, да и были на самом деле, другой расой, отличающейся от людей кардинально. Волероны – летающие змеи. Они имели два облика – человеческий и большого змея, имеющего крылья.
Владыка рассчитывал постепенно внедриться в высшие слои общества княжества, поставить на ключевые посты правительства волеронов, укомплектовать командование армии своими офицерами, то есть взять власть, по сути, в свои руки. Постепенно, когда бы волероны обрели могущество, пришел бы черед и других государств. И люди бы оказались опять зависимыми и угнетенными.
Но за то время, что волероны обживались в княжестве, выросло поколение, которое не хотело воевать с людьми, подчинять их, угнетать. Стали возникать смешанные семьи людей и волеронов. Молодые волероны хотели жить в мире и согласии, открыто вступать в брак с людьми и признавать своих детей от таких браков.
Был поднят мятеж против Владыки, он был убит. Новый Владыка открыл людям, кто такие на самом деле волероны. Волероны повинились, покаялись. И заключили другой договор с княжеством – о мирном сосуществовании и сотрудничестве.
Волероны выкупили у княжества Пустошь, где и поселились, так как горы стало трясти и даже проснулась парочка вулканов. Жить в горах было опасно.
Пустошь, где поселились волероны, назвали Змеиной.
За почти три десятка лет Пустошь расстроилась, обжилась.
И никто уже не называл своих детей от людей эт-дэми, это теперь считалось позорным и грязным оскорблением, гнусным ругательством. Предпочитали в крайнем случае говорить – полукровка.
А уж Ясмина никогда подумать не могла, что на улицах родного города ее назовут эт-дэми. Слуга прав – такое спускать нельзя ни в коем случае, тем более, что было много свидетелей этому. Ясмина была уверена – отец разберется и накажет обидчика дочери. Да и братья не останутся в стороне.
Ясмине внезапно пришло в голову, что и Дэвойру достанется рикошетом. Ну и пусть! Как бы он не нравился Ясмине и она даже замуж за него собралась, взбучка ему не помешает! Впредь будет думать с кем водить дружбу. И он должен был заступиться за нее, осадить своего приятеля, заставить его замолчать и попросить прощения у нее. Ну, почему же он этого не сделал?!
