Текст книги "Хедхантер без головы"

Автор книги: Галина Куликова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Што фы! – возразил Капелькин, продолжая жевать. – Шадитесь. Я шейчас, букфально через минуту.

Проглотив остатки круассана и сделав гигантский глоток из чашки, он широкой ладонью смахнул крошки слоеного теста с пиджака на стол, а со стола – прямо на пол. Приведя, таким образом себя и рабочее место в порядок, Капелькин развалился в кресле, достал из нагрудного кармана зубочистку, воткнул ее себе в зубы и принялся довольно нахально рассматривать сидящую перед ним Марину.

Несколько минут длилось молчание. Затем Капелькин лениво потянулся, сполз вниз по креслу так, что теперь над поверхностью стола были видны только его плечи и голова, похожая на репу. Через пару минут, когда молчание стало просто неприличным, он заявил:

– Значит, хотите у нас работать. В принципе, нам люди нужны. Вас рекомендовало серьезное агентство. У меня нет основания им не верить, однако…

Тут Капелькин начал столь активно орудовать зубочисткой, что Марина испугалась, как бы он не выломал себе пару-тройку зубов. Наконец, санация полости рта была благополучно завершена.

– Однако, – продолжил он, как ни в чем не бывало, – вы должны понимать, что работы много, от вас потребуется максимальная отдача.

Следующие пятнадцать минут Капелькин занимался словоблудием, ничего конкретного так и не сказав. При этом он постоянно ерзал в кресле и оглушительно шмыгал носом. Марина поняла, что пришел черед брать процесс переговоров под контроль. Во время одной из пауз, вызванных почесыванием бедра, она сказала твердо и решительно:

– Сергей Андреевич, большое спасибо, я прекрасно понимаю, какой объем работы мне предстоит выполнять, но прежде всего мы должны договориться о главном. Поэтому, если вас не затруднит, скажите, какую должность и зарплату вы мне предлагаете.

– Должность? – Капелькин казался озадаченным. – Не знаю. Для начала, наверное, оформим вас менеджером по персоналу… Ну или что-нибудь в этом роде. Проявите себя, а там посмотрим…

Стараясь не терять присутствия духа, Марина медленно и внятно проговорила:

– В заявке агентству было сказано, что вам нужен руководитель службы по работе с персоналом. Именно поэтому меня и прислали. Строго говоря, моя специализация – хедхантинг. Но организация работы кадрового департамента или службы персонала мне хорошо знакомы. Так вам нужен руководитель службы?

– Хедхантинг? – удивленно покрутил головой Капелькин. – В каком это смысле?

– В смысле укрепления вашего машиностроительного объединения топ-менеджерами из других организаций.

– Ничего, хорошая мысль, – одобрил Капелькин. – Вот для начала и займитесь хедхантингом, если это у вас лучше получается. На нашем кисловском заводе по производству сельскохозяйственных машин – сеялок, комбайнов и так далее – не хватает высококвалифицированных слесарей-наладчиков. Хотя бы двух-трех. Поищите их, это будет очень полезная работа. В российской глубинке можно еще разыскать золотые рабочие руки…

Марина вылетела из ужасного офиса и понеслась по улице, подальше от комбайнов, слесарей-наладчиков и отвратительного Капелькина. Ей необходимо было прийти в себя, прежде чем звонить в кадровое агентство и ругаться. Примерно час она отсиживалась в кафе, пила кофе и нервно курила. Ей было до слез обидно… И страшно! Кажется, ее карьера полетела под откос, и все из-за непонятной, необъяснимой смерти Новокшанова. Если Бойко не разберется в этом деле и не реабилитирует ее, не видать ей больше хорошей должности и любимой работы как своих ушей.

Подруга Инна из кадрового агентства долго вздыхала в телефонную трубку, потом взяла время для размышления и, наконец, позвонила с предложением:

– Кажется, я кое-что нашла. Одному банку нужен человек для собеседования с кандидатами на руководящие должности среднего звена и выше. Только сегодня прислали заявку. Им, как и тебе, надо срочно. Предупреждаю – у них требования для претендентов на должности завышенные. Но их интересует как раз вариант стрессовых собеседований. Ты же специалист теперь в этой области. Может, поработаешь пока? Деньги приличные, позиция статусная, рабочий день планируешь сама, отчитываешься перед главой кадрового департамента. С месячишко перекантуешься, а там как раз и место соответствующее тебе подыщем. Хедхантинг, как ты желаешь. Согласна?

– Ладно, давай, пусть будет банк. Заодно попрактикуюсь. Опять же – для диссертации сгодится.

– Так я звоню им, договариваюсь?

– Звони.

Еще через два часа Марина уже сидела в кабинете начальника кадрового департамента «Ритейлпромбанка» и подписывала договор. Видимо, специалист ее профиля действительно требовался незамедлительно, и ее не подвергли традиционной для таких организаций проверке. С другой стороны, брали ее пока на договор, может, поэтому и строгостей таких пока не было. В любом случае, Марине вместе с временным пропуском вручили и список кандидатов для собеседования. Договорились, что к работе она приступит прямо завтра с утра.

* * *

– Савелий, приветствую тебя. Это Бойко. Ты занят?

– Есть немного, – раздался задушенный шепот Васина. – Присутствую на следственном эксперименте. Сейчас отойду в сторонку, чтобы можно было разговаривать.

Послышалось шуршание, после чего Савелий заговорил уже в полный голос.

– Вот, теперь могу говорить нормально. Юрий Иванович, не томите – вы приняли решение? Я уже весь извелся.

– Бедолага, – хмыкнул Бойко. – Посмотришь на тебя – глыба льда, атлет. А на деле – тургеневская барышня.

– Ладно вам, – обиделся Васин. – Вы же все понимаете.

– Даже больше, чем ты думаешь. Ты сделал, что я тебя просил?

– Конечно, и готов вам доложить.

– Погоди. Давай встретимся вечером у меня дома. Сможешь?

– Обязательно буду. Так все-таки – что вы решили относительно Марины? Она мне звонила, а я не знаю, что ей сказать. Отговорился делами, но она ждет звонка.

– Все тебе расскажу при встрече. Главное, как я тебе уже говорил, буду в частном порядке расследовать смерть Вити Новокшанова. Кстати, Марина уже некоторым образом подготовлена. Мне пришлось ей вчера позвонить и задать несколько вопросов. У нее, я догадываюсь, возникло некоторое недоумение и непонимание происходящего. Надеюсь, скоро ты сможешь ее порадовать.

– В смысле? – забеспокоился Савелий.

– Я ведь плотно пообщался с Гориным. Ты же знаешь, что он ведет ее дело?

– Разумеется. Я ему при случае шею сверну. Подходил к нему, просил разобраться, внимательно отнестись к человеку, так он мне лекцию прочитал о кодексе чести и внутрикорпоративной этике. Как будто мы в разных ведомствах трудимся, и я к нему с улицы зашел.

– Васин, ты готов любому свернуть шею и запросто можешь это сделать. Но применение силы не всегда помогает в делах. В общем, Горин мне кое в чем помог. Еще я сам немного покопался в этой истории. И пришел к некоторым интересным выводам. Между прочим, один из руководителей холдинга «Венко», где работала Марина, – Емельяненко. Он у меня в отделе когда-то начинал.

– Я не знаю, кто это.

– Потом узнаешь. Тебе будет полезно с ним познакомиться. Если бы парень не погнался за большим заработком, из него получился бы хороший оперативник.

– Юрий Иванович, не томите!

– Ладно, слушай про Марину. При всей своей напористой дерзости и профессиональной безжалостности она не могла довести Виктора до самоубийства или подтолкнуть к нему. Равно, как и не ввергла его в состояние, скажем так, немотивированной взрывчатости.

– Во что, во что она его не ввергла? – изумился Васин.

– Неважно, потом объясню. Что это за звук? Как будто мешок с картошкой уронили. Ты там, на радостях, не в обморок грохнулся?

– Да ладно вам смеяться-то! Это я случайно ударился плечом о пластиковую стойку. Значит, Марина невиновна?

– Степень виновности устанавливает, как ты знаешь, суд. А я в данном случае всего лишь независимый эксперт. Но мой предварительный вывод таков: твоя знакомая тут ни при чем. Надеюсь, мне удастся вытащить ее из этой истории без роковых последствий для карьеры. Кстати, будешь с ней разговаривать – просто сообщи, что я взялся за расследование. И на этом пока все. Да, напомни, пусть обязательно покажется Семанскому.

– Кто это еще такой?

– Известнейший кардиолог. Ты ведь помнишь Маринины кроссовки?

– Кроссовки? Ну, допустим. А кардиолог-то при чем?

– Ясно, – вздохнул Бойко. – Савелий, у твоей приятельницы сердечко барахлит. Пусть подлечится, пока не поздно. А то работа у нее нервная, может вообще здоровье подорвать. На тебя одного сколько сил и нервов надо. Короче, напомни ей про Семанского.

– Ну вас, Юрий Иванович, с вашей таинственностью. Скажите лучше – смерть Новокшанова, это вариант номер два? Несчастный случай?

– Васин, ты же знаешь, я не люблю болтать о серьезных вещах по телефону. Встретимся, все расскажу подробно. Вчера я оказался недальновиден. Точнее – банально ошибся. Существует еще и третий вариант.

– Какой же?

– Убийство.

* * *

Вечер, когда Бойко узнал про смерть своего друга, можно было смело считать отправной точкой расследования. Едва Васин с лицом капитана, внезапно получившего назначение на «Титаник», отправился домой, Юрий Иванович начал действовать. Хотя время для деловых звонков было совсем неподходящее, ему удалось кое с кем переговорить. Однако главные события начались утром.

Со слов Марины Бойко знал фамилию следователя, который занимается изучением обстоятельств смерти Виктора Новокшанова. Быстро уточнив, что это его бывший коллега и давний знакомец Аркадий Горин, Бойко дозвонился ему, задал несколько первоочередных вопросов и договорился о встрече днем.

У Горина он сразу же, по телефону, выудил некоторое количество полезной информации. К примеру, выяснилось, что одну из ключевых должностей в «Венко», где работала Марина и куда пришел устраиваться Новокшанов, занимал Вадик Емельяненко, некогда стажировавшийся у Бойко в отделе. Это оказалось более чем кстати – Юрий Иванович хотел осмотреть место происшествия и поработать со свидетелями. А так как официальными полномочиями он для этого не обладал, помощь руководителя службы режима холдинга была очень кстати. Ведь компании, подобные «Венко», не желают допускать в свои дела даже государственных представителей, а уж тем более – частных сыщиков.

Емельяненко обрадовался звонку бывшего наставника и руководителя, заверил, что организует все наилучшим образом. А переговоры с начальством, если возникнут проблемы, проведет сам.

– Скажу, что дело взял под личный контроль гений отечественного розыска. Им это польстит, любят ребята иметь все самое лучшее.

– Можешь сказать, что меня подключили к расследованию в порядке шефской помощи. Как опытного ветерана, почетного работника прокуратуры.

– Нет, серьезно? Значит, с Гориным вы уже поговорили?

– Несколько минут назад трубку положил.

– Отлично. Приезжайте, я вас встречу. Только…

Тут Емельяненко слегка замялся, и Бойко властно поторопил его:

– Вадим, говори, что тебя смущает. Мы свои люди, поймем друг друга. Вспомни, я тебя из-под пуль вытащил. Зачем нам сейчас какие-то игры?

– Такое не забывается, Юрий Иванович. Я у вас вот что попросить хотел: если обнаружите в этой истории хоть что-нибудь, угрожающее интересам холдинга, сообщите мне. Ну, сами понимаете…

– Понимаю. И обещаю – неприятностей у тебя не будет, – заверил его Бойко. – Ты знаешь мое слово.

В офисе инвестиционного холдинга Бойко провел время до половины первого. Внимательно все осмотрел, переговорил с охранниками, стоявшими на входе, с несколькими сотрудниками, изучил территорию перед зданием, походил вокруг места, где случилась трагедия. Он озадачил Емельяненко тем, что попросил сводить его на склад, где хранились канцтовары, офисная мебель, новая и уже списанная, кулеры, кофемашины, а также щетки, тряпки, бытовая химия и другие хозяйственные принадлежности.

Из «Венко» Юрий Иванович прямиком направился к следователю Аркадию Горину, в кабинете у которого провел более двух часов. От него он вышел довольный, насвистывая «Путники в ночи». Сев в сквере на лавочку, сразу же принялся звонить по телефону. День складывался на редкость удачно. А к вечеру, после нескольких проведенных в разных концах Москвы встреч, Бойко решил, что настало время отправиться домой и в спокойной обстановке все проанализировать. По крайней мере, сейчас у него в активе – некоторое количество фактов и наблюдений, и над ними стоило поразмышлять. До утра нужно было решить, по какому пути пойдет расследование и на чьей стороне ему придется выступать.

* * *

– Видишь ли, Савелий, – сказал Бойко, поудобнее устраиваясь в любимом кожаном кресле. – Дело оказалось более сложным, чем я предполагал вначале. Я сегодня целиком сосредоточился на гибели Виктора. Материалы, с которыми меня ознакомил Аркаша Горин, показались мне недостаточными для подготовки обоснованного обвинения. Там зияли пробелы, которые необходимо было заполнить. Выводы, которые Горин делает на основании собранных доказательств, вроде бы очевидны. Однако меня они совсем не удовлетворили. Убежден, суд отнесся бы к ним так же.

– Он что, дело уже в суд направляет? – всполошился Васин, сидевший на краешке стула напротив Бойко. – Он обвиняет Марину?

– У него были такие намерения. До того, как мы с ним подробно разобрали всю ситуацию с самого начала. А уж после того, как обнаружилось… Слушай, не перебивай меня, давай изложу все по порядку. Так вот. Вывод, к которому я в итоге пришел, представляется вполне очевидным. Сейчас я тебе объясню, почему. Минуту.

Юрий Иванович поднялся, дошел до сервировочного столика и налил себе рюмку коньяка.

– Тебе не предлагаю, ты за рулем, – словно оправдываясь, сказал он Васину, сделал глоток и прикусил дольку лимона. Постоял немного, зажмурившись, тихонько выдохнул, затем мягко опустился в кресло. – Ты, Савелий, лучше других знаешь, в чем суть моего метода раскрытия преступлений.

– Парадигма Бойко, – понимающе кивнул Васин.

– Не стоит разбрасываться названиями, – проворчал Юрий Иванович. – Тем более – незаслуженно присваивать имена.

– У нас же все его так называют, ваш метод, – начал было оправдываться Васин, но Бойко сердито его перебил:

– Я не считаю себя первооткрывателем, и этого довольно. Уверен, кто-то когда-то использовал подобную практику. Но меня этому не учили, я пришел к этому самостоятельно, много лет назад. И до сих пор для меня это единственно возможный способ понять преступника и проникнуть в суть его замысла. Мне обязательно надо оказаться на том месте, где готовилось или было совершено преступление. Я не герой Стивена Кинга, не могу впасть в транс и увидеть, как на волшебном мониторе, всю картину преступления. Но мне просто необходимо ощутить атмосферу места и, может быть, почувствовать то, что чувствовали и переживали преступник и его жертва.

– Знаю, Юрий Иванович, – тихо сказал Савелий. – Сам сколько раз был свидетелем. Никогда не забуду историю, которую потом назвали «Смерть на высоких каблуках». Пришли в ту квартиру, все осмотрели, посидели какое-то время, а потом – раз, и преступник пойман. Просто фантастика! Вы мне тогда очень помогли.

– Не тебе, твоей приятельнице, – сурово отчеканил Бойко. – Впрочем, хватит истории. Займемся сегодняшними проблемами. И снова речь пойдет о твоей знакомой. Я тебя предупредил – это в последний раз!

– Юрий Иванович! – Васин молитвенно сложил перед собой руки.

– Да, так вот, относительно Марины. Версия, которую я отрабатывал первой, такова. Твоя девушка своими действиями в рамках данных ей служебных полномочий, а может, и, превысив их, каким-то образом подтолкнула Виктора к мысли о самоубийстве. Или, как вариант, ввергла в состояние, когда он уже плохо контролировал собственные действия, что и привело к трагедии. Признаюсь честно – сначала я всерьез заподозрил твою подругу. Понаблюдав за вашими взаимоотношениями и немного пообщавшись с ней, я понял, что она, при желании, способна вынудить к суициду даже холодильник.

Васин начал было горячо возражать, но Юрий Иванович решительным жестом остановил его.

– Погоди, не кипятись. Я ведь еще не закончил. Поверь, никакой предвзятости здесь не было, только кое-какие первичные наблюдения, плюс некоторые познания в области женской психологии. Но…

Тут Бойко сделал почти мхатовскую паузу, затем тяжело вздохнул и продолжил:

– Но вскоре я понял – версия эта несостоятельна. Пересказывать весь ход моих рассуждений не буду – в этом сейчас необходимости нет. В общем, Марина и все ее титанические усилия по обработке персонала были ни при чем. Коротко говоря, она ни прямо, ни косвенно не содействовала гибели Новокшанова. Знаешь, почему? Во-первых, он уже находился в стрессовом состоянии до того, как пришел в офис «Венко». Чуть позже я расскажу, как выяснил это. Во-вторых, стрессовое интервью, по сути, не состоялось, Виктор сорвал его. Ну, а сорвал именно потому, что был, мягко говоря, не в себе, если верить рассказу Марины. Затем, повторив весь путь Виктора до места его гибели, я окончательно понял – вторая версия тоже весьма шаткая. О несчастном случае здесь, как мне представляется, говорить не стоит. Никакие факты не указывают на нелепую или трагическую случайность. Если бы он попал под колеса, переходя дорогу или, наоборот, автобус выехал на тротуар – другое дело. А какая же случайность, если человек начинает прыгать по мостовой? Скорее – неадекватность поведения. И вот тут я подумал, что это, скорее всего, главное и есть. Необходимо выяснить, почему Новокшанов так странно вел себя в день смерти.

С этого момента мои мысли активно потекли в ином направлении.

И вот теперь, обобщив собранные факты, выстроив в систему все найденные улики, в том числе те, которые обнаружены мной сегодня, проанализировав свои ощущения и впечатления, я пришел к парадоксальному, но весьма неприятному выводу. Может существовать еще одна версия.

– Убийство? – спросил Васин.

– Да.

– Вы уверены?

– Утвердительно ответить я смогу лишь тогда, когда у меня будут факты. А их пока нет. Есть лишь неясные ощущения. Что-то не склеивается, когда я пытаюсь выстроить логическую схему. Но ощущения к делу не подошьешь. Значит, надо копать дальше.

– Масса свидетелей утверждает, что Новокшанов сам попал под автобус, никто его туда не толкал.

– Этого я пока объяснить не могу. Но очень постараюсь.

– Тогда, может быть, объясните, кому это понадобилось? Зачем?

– Вот это нам с тобой, Савелий, и предстоит выяснить в самое ближайшее время. Причем мы – в цейтноте. Помнишь, что это такое?

– Еще бы, – вздохнул Васин. – Я готов, как пионер. Но прежде, хоть в двух словах – почему вы решили, что Новокшанова могли убить?

– Двух слов маловато. Вот смотри. Переговорную Горин распорядился в тот же день опечатать, и открыли ее лишь накануне моего прихода. Так что атмосфера в общем и целом была сохранена. Я находился в той комнате более полутора часов и могу определенно сказать – там нет ощущения состоявшегося преступления. Иными словами: ни Марина, ни Виктор, находясь в переговорной, не были погружены в атмосферу преступного замысла.

– Юрий Иванович, – развел руками Савелий. – Я ведь не гений, как вы. Убейте, все равно не понимаю этих материй.

– Учись развивать интуицию, мой друг, – назидательно промолвил Бойко. – Этому можно научиться. Наукой она не исследована, но в нашем деле – весьма эффективный инструмент. Ну хорошо, сейчас я перейду к вполне конкретным вещам. Во-первых, кулер и пластиковые стаканчики.

– Что-что? – изумился Васин.

– Кулер – это такой агрегат для очистки и охлаждения воды, – принялся объяснять Бойко. – А также…

– Я знаю, что это такое. Просто не понял, он здесь при чем?

– Сейчас поймешь. В портфеле Новокшанова и в кармане его пиджака были обнаружены влажные и смятые пластиковые стаканчики. Горин отчего-то не придал значения этой находке, а меня такая странность заинтересовала. В самом деле, зачем таскать с собой в карманах и в портфеле использованные стаканчики? Благодаря Емельяненко, мне удалось опросить многих людей из компании «Венко», и вот что удалось выяснить.

Перед тем, как Марина заняла переговорную для собеседования с Новокшановым, там почти три часа шли деловые консультации с представителями одной зарубежной компании. Видимо, дебаты были очень жаркими, так как все пластиковые стаканчики для воды закончились. Секретарь принесла новую упаковку, однако не распечатала ее и не вставила стаканчики в специальный держатель, а просто положила рядом.

– Почему?

– Ей в этот момент позвонил кто-то из начальства, и она побежала исполнять срочное поручение. Впрочем, любой человек, который захотел бы попить воды, мог это сделать. После стрессового интервью в переговорную больше никто не входил, а потом ее сразу опечатали. Тем не менее упаковка оказывается надорванной и в ней отсутствуют два стаканчика. И все бы ничего, но еще одна мелочь обратила на себя внимание – отсутствие мусорной корзины. Когда я поинтересовался, отчего такой непорядок, мне уборщица рассказала, что вынесла ее сразу после окончания встречи с иностранцами, но принести обратно не успела – Марина с Новокшановым уже сидели в переговорной. Вот она и решила не мешать, а занести корзину позже.

Знаешь, мне пришлось позвонить Марине и задать ей несколько уточняющих вопросов. Когда я спросил ее про воду, она очень удивилась и заявила, что ни она сама, ни ее собеседник воду не пили. Тем не менее использованные стаканчики найдены у Виктора в кармане и в портфеле. Почему же он унес их с собой? Только из-за того, что там не было корзины?

– Действительно, странно, – хмыкнул Васин. – Мог бы просто на столе оставить.

– А если не мог?

– Но почему?

– Вот! Интересный вопрос, и я попытался ответить на него. Во вчерашнем Маринином рассказе были кое-какие пробелы. Точнее, некоторые детали она опустила, так как посчитала их несущественными. А вот уже во время нашего сегодняшнего телефонного разговора выяснилось, Марина дважды ненадолго выходила из переговорной.

– Для чего еще? – изумился Савелий.

– Психологический прием! Используется для расслабления испытуемого. Но дело не в этом. Получается, что каждый раз, когда Виктор ненадолго оставался один, он кидался к кулеру и пил воду.

– А затем прятал стаканчики?

– Да, затем прятал стаканчики.

– Но зачем?

– Для того, чтобы ответить на этот вопрос, пришлось провести небольшое расследование. Казалось бы, глупость – прятать стаканчики. Но вдруг не глупость, а необходимость? Тогда в чем проблема? Получается, Новокшанов не хотел, чтобы Марина узнала, что он пил воду. Очень странно, верно? Но если предположить, что он не пил воду, а что-то запивал водой, получается несколько иная картина, так?

Васин лишь моргнул, с изумлением глядя на Бойко.

– Что обычно запивают водой? Лекарства, таблетки. Среди личных вещей Новокшанова, насколько я помнил, никаких лекарств не было. Однако я решил внимательнейшим образом исследовать переговорную. И знаешь, я обнаружил эти таблетки, причем самым примитивным дедовским способом: ползая на карачках по полу. Только лупы с медной ручкой не хватало, а то было бы как в старинных криминальных романах. В общем, пара штук закатилась в щель между полом и плинтусом. Скорее всего, Виктор от волнения рассыпал их.

Затем пришлось побеспокоить жену Виктора, которая рассказала, что муж действительно с недавнего времени стал принимать успокоительные препараты. Уходя из дома на собеседования, он прихватил новенькую упаковку. Я тут же связался с Гориным. И тот сообщил, что в вещах погибшего не нашли никаких лекарств.

Получается, что Виктор во время стрессового интервью выпил довольно большое количество успокоительных таблеток, но хотел это скрыть. Кстати, его заторможенность, на которую обратила внимание Марина, была, скорее всего, вызвана действием лекарства.

– Как же Горин все это проморгал?

– К сожалению, он был небрежен. И все потому, что сразу определил для себя виновного, – констатировал Бойко. – Вернее, виновную.

– Но что это дает нам в плане установления причины смерти? – оживился Васин. – Раз Новокшанов принимал таблетки, у него, наверное, нервишки шалили. Перед собеседованием разволновался, вот и наглотался таблеток. Между прочим – таблеточки эти не могли спровоцировать суицид? Неадекватность поведения и все такое?

– Как раз наоборот, их действие притупляет подобные реакции. Человек становится равнодушным, апатичным, не способным к активным действиям. Удивительно то, что, по свидетельству жены, Виктор мог выпить в день одну, от силы – две таблетки. Он вообще к лекарствам относился настороженно, никогда ими не злоупотреблял. И потом, Савелий, задумайся – для чего ему потребовалось судорожно, по-воровски, употреблять таблетки уже во время беседы? До того – понятно. А так?

– Предыдущие не помогли, вот он и решил усилить эффект.

– Подскакивать к кулеру, глотать лекарства, бежать на место, засовывать в портфель или в карман стаканчик, рискуя тем, что его в любую секунду засечет появившаяся Марина? Он ведь и стаканчики прятал, чтобы она ни о чем не догадалась.

– Не понимаю, для чего он их прятал. Не мог сказать, что пить захотелось? Марина бы не удивилась. К чему такие сложности?

– Объясняю, но это уже из области психологии. Во-первых, когда я сегодня разговаривал по телефону с Мариной, она вспомнила, что предлагала Новокшанову напитки на выбор – минералку, сок и так далее. Абсолютно протокольное действие. Но Виктор решительно, даже грубовато отказался. Сказал, что совершенно не хочет пить. Поэтому в высшей степени странно выглядело бы то, что, отказавшись от предложения Марины, он потом втихаря стал пить воду.

– Было бы похоже на демонстративную недружественную акцию.

– Вот именно. Во-вторых, и это самое главное, Виктору необходимо было скрыть тот факт, что он принимал таблетки. Причем все действо целиком. Думаю, он хотел выбросить стаканчик в урну для мусора, но, не найдя ее, почти машинально стал прятать, куда смог. В тот момент он не анализировал свои поступки, а действовал импульсивно. Он практически заметал следы.

– Следы чего? – нетерпеливо спросил Васин. – Юрий Иванович, вы, наверное, что-то еще обнаружили, кроме злополучных мятых стаканчиков и таблеток?

– Безусловно. Сейчас перейдем к другим интересным находкам, а злополучные, как ты выразился, стаканчики оставим пока в стороне. Со знаком вопроса.

Бойко поднялся с кресла и стал задумчиво расхаживать по комнате, словно по турнирному залу шахматного клуба. Наконец остановился прямо перед Васиным и провозгласил:

– Пуговица!

– Что – пуговица? – вздрогнул Савелий.

– Вырванная с корнем пуговица на пиджаке, – пояснил Бойко.

– Юрий Иванович, вы шутите? Сейчас вы мне еще расскажете про след от губной помады или кровавый отпечаток на стене!

– Предвзятость, нетерпеливость и поспешность в суждениях не дают тебе стать по-настоящему классным сыщиком, – глядя на Савелия поверх очков, назидательно молвил Бойко. – История криминалистики насчитывает десятки тысяч дел, которые были раскрыты благодаря таким мелочам. Другое дело, что не всякий следователь в состоянии их увидеть или правильно оценить. Так вот, относительно пуговицы. Когда Новокшанов уходил из переговорной, все пуговицы его пиджака были на месте. Марина убеждена в этом, и ей можно верить. Как любая женщина она бы обратила внимание на такой непорядок в одежде. Пуговица была оторвана по дороге от офиса «Венко» к переходу.

– Может, она уже давно болталась и просто потерялась. Или оторвалась, когда Новокшанов под автобус попал…

– Ничего подобного. Когда я осматривал пиджак, то проверил – все пуговицы пришиты насмерть, не отодрать. Мы с Гориным пробовали – ничего не получилось. А эта была просто вырвана с мясом, только нитки торчали. Пришлось снова беспокоить жену Виктора, которая собирала его на эту встречу. Она прекрасно помнит, что костюм был в порядке, в том числе пуговицы. Сама проверяла. Еще уговаривала его надеть что-то более современное, модное, но он отмахнулся – и так сойдет. Так вот, представь себе, пуговку-то я обнаружил.

– Юрий Иванович, вам мало показалось офиса? Вы что же, самостоятельно облазили еще и все окрестности?

– Ты же понимаешь, что это нереально. Нашел одного местного дворника, объяснил задачу, пообещал заплатить. Он тут же собрал еще нескольких ребят в оранжевых жилетах, и они два часа прочесывали все вокруг. Пуговица оказалась на газоне, который тянется от офиса «Венко» к проезжей части. Так что автобус, мой дорогой друг Васин, тут ни при чем. Зато тот факт, что физически довольно слабый Виктор сумел оторвать накрепко пришитую пуговицу, наводит на некоторые размышления.

– А наши доблестные оперативники? Они что, не осматривали место происшествия?

– Они осматривали лишь проезжую часть, где автобус сбил Новокшанова. Для меня же местом происшествия является все пространство от здания компании до автобусной остановки на противоположной стороне улицы.

– Так почему, по-вашему, он оторвал пуговицу?

– Это вторая задачка, точный ответ на которую мы пока не знаем. У меня есть предположения, но о них позже. А теперь, Савелий, самое мрачное и интригующее.

– Неужели все-таки кровавый отпечаток? – ухмыльнулся Васин.

– Столешница, – негромко сказал Юрий Иванович. – Обыкновенная полированная столешница. Понимаешь, с самого начала расследования я хотел узнать, не осталось ли после стрессового интервью каких-либо бумаг, написанных Витиной рукой. Но Марина объяснила, что этот формат не предполагает никакой писанины, только личная беседа, вопросы-ответы. Более того, во время стрессового интервью никаких бумаг на столе вообще быть не могло. Зато она припомнила, что в какой-то момент Новокшанов достал стикер от смартфона и стал механически возить им по столу. Марина, по ее собственным словам, едва удержалась, чтобы не сделать ему замечание. Солидный, пожилой человек, а ведет себя как ребенок!

Я хорошо знал Витину привычку во время беседы что-то чертить на листочках бумаги. Делал он это с сильным нажимом, поэтому на деревянных поверхностях иногда оставались следы от его художеств. Жены наших общих друзей, когда Витя приходил в гости, внимательно следили, чтобы он не портил их мебель. Впрочем, даже если бы я так хорошо не был знаком с привычками своего приятеля, то после слов Марины следовало бы поискать что-то интересное на поверхности стола в переговорной комнате.

Однако он оказался обтянут кожей, кожзамом или чем-то вроде того. Разумеется, на мягкой поверхности ничего остаться не могло, и я, если честно, сильно огорчился. И все равно на душе было неспокойно, тревожно. Ты же знаешь, как я люблю копаться в мелочах, а тут мне казалось, что некая второстепенная, но важная деталь была мной упущена. Я сконцентрировался, постарался полностью погрузиться в атмосферу этого места. И вспомнил, как Марина с отвращением рассказывала о том, что пот с лица Новокшанова стекал прямо на полированную поверхность стола. Полированную!